Страница:
Наслаждение, которое при этом испытала Анна, оказалось столь острым, что она, вскрикнув от неожиданности, сама потянулась к его губам. Поцелуй был долгим, упоительно страстным. Не разжимая объятий, он продолжал ласкать ее сосок, и Анна чувствовала, как неистовое желание охватывает все ее тело, как возбуждение, нарастая, властно требует утоления.
Она прижалась к нему, отдаваясь его ласкам, а тело ее требовало новых, все более смелых. Морван сжал ладонью ее ягодицу, скрытую под плотной тканью платья. Рука его очутилась в нескольких дюймах от того участка ее тела, где сосредоточилось снедавшее ее страстное томление. Она слегка раздвинула ноги и, полузакрыв глаза, взглянула на него. Морван, участвуя в любовной игре, одновременно наблюдал за ней, следил, как реагирует она на его ласки.
– Да! – воскликнул он словно в ответ на ее призывный, требовательный взгляд. Она сжала ладонями его лицо и стала покрывать поцелуями его лоб и щеки.
И вдруг какой-то посторонний звук, донесшийся до ее слуха из другого мира, разом положил конец их восхитительной близости. Возвращение к реальности было для нее внезапным и мучительным, словно падение с небес на землю. Анна обескуражено оглянулась и обнаружила себя стоящей близ очага в своей комнате в Ла-Рош-де-Роальд. Морван все еще сжимал ее в объятиях.
– Прошу вашего милостивого внимания, – с сарказмом произнес Асканио, подходя к ним. – Уж не сошли ли вы оба, часом, с ума, хотел бы я знать?
Анна спрятала зардевшееся от смущения лицо на груди Морвана. Святые угодники, давно ли он здесь и много ли успел увидеть?!
– Оставьте нас! – потребовал Морван.
– И не подумаю! Сейчас перед вами не священник, сэр Морван, а рыцарь, почитающий долгом своим подать помощь леди, которой грозит беда.
Возбуждение Анны еще не до конца угасло. Но теперь она ясно осознавала происходящее. Перед ней стоял Морван с раздувающимися от ярости ноздрями, позади – Асканио, широко расставив ноги и сжав кулаки. Он был готов принять бой за ее честь.
Оттолкнув от себя Морвана, она решительно произнесла:
– Оставьте нас.
Гневный взгляд обратился к ней, но мало-помалу искры ярости в его огромных глазах потускнели, а затем и вовсе погасли. Он коснулся губами ее лба и, повернувшись, вышел из комнаты.
Анна бессильно опустилась на ковер у камина. Скрестив ноги, она невидящим взглядом уставилась на огонь. В комнате повисла тишина.
– Дверь была открыта настежь, – помолчав, пояснил Асканио. – Служанка, которую вы посылали с поручением, возвратилась, а увидев, что здесь происходит, бросилась ко мне.
– Теперь ей будет, о чем посудачить со своими товарками.
– Надеюсь, мне удастся убедить ее попридержать язык. Напомню ей, что сплетников ждет геенна огненная. Обычно это срабатывает.
После всего, что произошло, Анна погрузилась в какое-то странное оцепенение. Ей хотелось побыть одной.
– Если вы считаете, что мне надо исповедаться, давайте отложим это до завтра.
– Вообще-то я навязываю вам свое общество из опасения, как бы Морван не вернулся. Он ведь не из тех, кто легко расстается с добычей. А необходимости в исповеди для вас я не вижу. Ведь все произошло не по вашей воле.
«Еще бы, – подумала она. – Вот уж чего я полностью лишилась, так это воли. Он отнял ее у меня, он подчинил меня себе, он овладел всеми моими чувствами, всеми помыслами». И хотя она размышляла об этом как-то отстраненно, в глубине души у нее зрела уверенность, что после, по здравом размышлении, она не раз еще горько себя в этом упрекнет.
– Как жаль, что вы стали свидетелем этой сцены, – вздохнула она.
Он опустился на ковер подле нее и взял ее руки в свои.
– Анна, никто не вправе запретить вам испытывать чувства, которые так естественны для всех смертных. И если вы окончательно решите навек затвориться в аббатстве, да не будет причиной такого решения полное ваше неведение о многом, в чем вы принуждены будете себе отказать. Но рассудите сами, в какую сложную ситуацию вы себя ставите. Если ваши вассалы, воины, слуги узнают, что выделите ложе с рыцарем, за которого не можете выйти замуж, это резко изменит их отношение к вам. Это ведь все равно, что играть с огнем. Ваше положение и без того достаточно шатко…
Она повернула к нему озабоченное лицо. Лишь теперь ее покинуло чувство физического единения с Морваном, ощущение, что он, пусть незримый, по-прежнему сжимает ее в объятиях.
– Анна, вы и вправду считаете, что он нужен вам? Вы согласились бы стать его супругой, окажись такое возможно?
Она не знала, что ему ответить. Ей было сказочно хорошо в объятиях Морвана, но желала ли она очутиться в его полной власти? А ведь подчинение мужу являлось непременным условием жизни в браке, это было ей доподлинно известно. Минувшим вечером ей открылось, что стоит ему ее поцеловать, и она тотчас же оказывается в плену своей страсти. Получается, чувства – опасная вещь.
И все же… О, как волшебно пленителен был этот экстаз! Ей стало горько от мысли, что больше она никогда уже его не испытает.
– Я не желаю ни за кого выходить замуж, Асканио. Даже после всего, что случилось нынешним вечером. А, кроме того, вам не хуже моего известно, что, согласись я вступить в брак, не в моей воле было бы выбрать супруга по сердцу. Решение принял бы герцог. Я даже допускаю, что Фуке и Гарольд могли бы вступить в соглашение с Гюрваном. Он сумел бы склонить обоих на свою сторону, оставив за ними все их права и владения. И только мое намерение принять постриг служит мне защитой от этого. Что же до Морвана, то он англичанин. А мои владения могут принадлежать только бретонскому роду.
В глубоко посаженных черных глазах Асканио читалось сочувствие.
– Не тревожьтесь обо мне, друг мой. – Она слабо улыбнулась. – У меня нет на его счет никаких иллюзий. Я прекрасно понимаю, как мало должна значить женщина вроде меня для такого, как Морван. Гордость не позволит мне уподобить свою жизнь балладе, какие поют бродячие менестрели, о разбитом сердце и неразделенной любви. К человеку, с которым мне не суждено быть вместе и который не желает меня.
– Я сказал бы, – кашлянув, вставил Асканио, – что менее получаса назад он весьма недвусмысленно дал понять, насколько желает вас.
Могло ли это быть правдой? Никто из мужчин никогда не домогался ее внимания. Да и Морвану наверняка была нужна не она, а Ла-Рош-де-Роальд. От этой догадки у нее болезненно сжалось сердце. К воспоминаниям о восхитительных минутах, проведенных в его объятиях, примешалась горечь. Гюрван привел целую армию, чтобы завладеть крепостью, ну а Морван с той же целью решил воспользоваться своей мужской привлекательностью.
Анна поднялась и оправила на себе платье. Чары, во власти которых она пребывала, окончательно развеялись.
– Я должна объясниться с ним.
– Нет-нет. – Асканио предостерегающе поднял руку. – Я сам с ним поговорю. Уже поздно. Ложитесь спать. И да хранит вас Господь.
Морван лежал на кровати в отведенной ему комнате. Перед его мысленным взором возникали картины одна другой соблазнительнее: развившийся локон золотистых волос, обнаженная грудь, зовущий, страстный взгляд сапфирово-синих глаз…
Он давно уже примирился с тем, что женщина эта, как бы он ее ни желал, не может ему принадлежать. Он смирился с ее выбором – посвятить себя служению Богу. Ему достало благородства отвергнуть подлый план изменника сэра Джона. В самом деле, какой низостью было бы склонить девицу к сожительству и супружеству, польстившись на ее владения. И вот теперь решимость его поколебалась.
Как ни пытался он держать свои чувства под контролем, они все же оказались сильнее разума, сильнее его воли. Святые угодники, с каким наслаждением он контролировал ее растущее возбуждение, как сладостно было сжимать в объятиях ее юное прекрасное тело, трепещущее от страсти. А ведь он, дерзнув к ней прикоснуться, был готов к резкому и решительному отпору… И вместо этого она ответила на его страстный порыв не менее пылкой страстью. Она оказалась такой отзывчивой на ласки, такой чувственной…
Вдруг дверь его комнаты с треском распахнулась, и прелестные видения испуганно упорхнули прочь.
– Ах вы, презреннейший, самонадеянный выскочка! – вскричал Асканио, вихрем врываясь в покои и резко захлопывая за собой дверь. С французского он тотчас же перешел на итальянский, добавив несколько сочных ругательств.
– И как это у вас хватило смелости заявиться сюда, святой отец? Прошу вас, не начинайте!
– Все верно: с вами сейчас говорит именно священник! Вы не забыли, что исповедались мне?! Выходит, вам мало побед над всеми английскими придворными дамами и над половиной женского населения Гаскони? Над жительницами Нормандии и Франции? Ваши воины проводят досуг, пересказывая друг другу пикантные подробности ваших похождений! Здешние служанки все как одна готовы разделить с вами ложе, но только нашему красавцу женолюбу этого не довольно! Он решил сделать жертвой своей похоти невинную деву, благочестивую послушницу, не познавшую мужчины!
– Вы преувеличиваете. Не такой уж я отчаянный соблазнитель. – Морван встал с кровати, чтобы в случае чего отразить нападение.
– Нет, я нисколько на ваш счет не заблуждаюсь. Интересно, о чем вы думали?!
– Я вообще не думал, да будет вам известно. Вы что же, столько лет монашествуете, что успели позабыть, каково это?
– Неужели вы так порочны, что испытываете удовольствие лишь когда растлеваете невинных?
– Все обстоит совершенно иначе. Я желал ее с той первой нашей встречи, которой и вы были свидетелем.
– Вы всегда пытаетесь завладеть тем, чего желаете?
– Стараюсь иногда сдерживаться. – Морван мрачно усмехнулся. – Иначе овладел бы ею в первую же ночь. Она до сих пор девственна только потому, что я не тороплю события.
– Вы так считаете? Сожалею, но вынужден вас огорчить: Анна сметлива и умеет учиться на своих ошибках. И случай с вами не станет исключением. Ваша партия проиграна. Будьте же благоразумны, сдайтесь, отступите.
– Довольно вам принижать мои чувства к Анне! – вскипел Морван. – Ведь я ее люблю! И меньше всего на свете желаю ей зла, что бы вы там ни говорили!
Злость Асканио тотчас же сменилась глубоким состраданием.
– Боже, помоги нам! – вздохнул он и мягко добавил: – Вы ведь сами знаете, что мечты ваши несбыточны. Держитесь от нее подальше, вот мой совет.
– Чтобы она могла вернуться в монастырь? Или погибнуть в сражении? Она ведь ваше создание, не так ли? Мужчина не вписывается в вашу схему воспитания святоши?!
– Она сама себя создала. И если вы считаете, что познали ее душу, то вам и это должно быть ведомо. Господь благословил ее высоким умом и жаждой свободы. Мужчина не вписывается в ее собственную схему.
– Но владеть оружием учили ее вы. И вы позволили ей носить мужское платье, сражаться с бандами грабителей. Это с вашего благословения она отреклась от своей женской сущности.
– Я просто не мог остановить ее на этом пути. Всего, о чем вы говорите, от бедняжки потребовали обстоятельства. Был ли у нее выбор? Не отрекись она от своей женской сущности, каков оказался бы ее удел? Свадьба по указке герцога? Ложе, которое она была бы принуждена делить с нелюбимым супругом? Это ночью. А днем ей пришлось бы во всем подчиняться ему. Вы способны представить себе Анну в подобной роли? Я – нет.
Морван подошел к очагу и наклонился над огнем, опираясь на обрамлявший его каменный выступ согнутыми в локтях руками.
– Она так неопытна. Так мало знает жизнь. Она не ведает, как я люблю ее. И понятия не имеет, что может ждать ее на поле боя. – Он оглянулся через плечо и с насмешливо-печальной улыбкой прибавил: – Знаете, чем она занималась нынче вечером? Планировала, как себя вести на переговорах с де Бомануаром в случае нашего поражения. А заметили ли вы, как он глядел на нее? По глазам его было видно, о чем он думает. Я готов был убить его на месте.
Асканио согласно кивнул. От его взора также не укрылось сластолюбивое выражение, мелькнувшее на лице Порвана.
– А шрам у него на щеке заметили? Это она его так украсила. – И он рассказал Асканио о тех давних событиях.
– О том, что он тогда не преуспел, нам известно только с ее слов, – озабоченно хмурясь, подытожил Асканио, когда Морван умолк.
– Неужто вы сомневаетесь в ее правдивости?
– Я – нет. Но кому поверят другие – ей или Гюрвану? Подтверждением слов Анны может служить только ее непорочность. И это еще одна причина… – Не закончив фразы, он выразительно взглянул на Морвана.
Ему подобное даже в голову не приходило. Еще одна причина, по которой она не может ему принадлежать. По крайней мере теперь.
– Я не повторю своей попытки. Даю вам слово.
Асканио сдержанно кивнул и сделал шаг к двери.
– Но у меня есть одно условие.
Асканио замер на месте.
– Если мы будем побеждены и я останусь в живых, я проведу ночь с леди Анной прежде чем она достанется ему. Пусть ей будет, о чем вспоминать до конца своих дней.
Асканио светло улыбнулся.
– Этот вопрос мы предоставим решать самой леди Анне. Я не вправе ею распоряжаться. Но полноте, разве можем мы потерпеть поражение? С вашей-то силой, с ее отвагой и моими молитвами?
Глава 9
Она прижалась к нему, отдаваясь его ласкам, а тело ее требовало новых, все более смелых. Морван сжал ладонью ее ягодицу, скрытую под плотной тканью платья. Рука его очутилась в нескольких дюймах от того участка ее тела, где сосредоточилось снедавшее ее страстное томление. Она слегка раздвинула ноги и, полузакрыв глаза, взглянула на него. Морван, участвуя в любовной игре, одновременно наблюдал за ней, следил, как реагирует она на его ласки.
– Да! – воскликнул он словно в ответ на ее призывный, требовательный взгляд. Она сжала ладонями его лицо и стала покрывать поцелуями его лоб и щеки.
И вдруг какой-то посторонний звук, донесшийся до ее слуха из другого мира, разом положил конец их восхитительной близости. Возвращение к реальности было для нее внезапным и мучительным, словно падение с небес на землю. Анна обескуражено оглянулась и обнаружила себя стоящей близ очага в своей комнате в Ла-Рош-де-Роальд. Морван все еще сжимал ее в объятиях.
– Прошу вашего милостивого внимания, – с сарказмом произнес Асканио, подходя к ним. – Уж не сошли ли вы оба, часом, с ума, хотел бы я знать?
Анна спрятала зардевшееся от смущения лицо на груди Морвана. Святые угодники, давно ли он здесь и много ли успел увидеть?!
– Оставьте нас! – потребовал Морван.
– И не подумаю! Сейчас перед вами не священник, сэр Морван, а рыцарь, почитающий долгом своим подать помощь леди, которой грозит беда.
Возбуждение Анны еще не до конца угасло. Но теперь она ясно осознавала происходящее. Перед ней стоял Морван с раздувающимися от ярости ноздрями, позади – Асканио, широко расставив ноги и сжав кулаки. Он был готов принять бой за ее честь.
Оттолкнув от себя Морвана, она решительно произнесла:
– Оставьте нас.
Гневный взгляд обратился к ней, но мало-помалу искры ярости в его огромных глазах потускнели, а затем и вовсе погасли. Он коснулся губами ее лба и, повернувшись, вышел из комнаты.
Анна бессильно опустилась на ковер у камина. Скрестив ноги, она невидящим взглядом уставилась на огонь. В комнате повисла тишина.
– Дверь была открыта настежь, – помолчав, пояснил Асканио. – Служанка, которую вы посылали с поручением, возвратилась, а увидев, что здесь происходит, бросилась ко мне.
– Теперь ей будет, о чем посудачить со своими товарками.
– Надеюсь, мне удастся убедить ее попридержать язык. Напомню ей, что сплетников ждет геенна огненная. Обычно это срабатывает.
После всего, что произошло, Анна погрузилась в какое-то странное оцепенение. Ей хотелось побыть одной.
– Если вы считаете, что мне надо исповедаться, давайте отложим это до завтра.
– Вообще-то я навязываю вам свое общество из опасения, как бы Морван не вернулся. Он ведь не из тех, кто легко расстается с добычей. А необходимости в исповеди для вас я не вижу. Ведь все произошло не по вашей воле.
«Еще бы, – подумала она. – Вот уж чего я полностью лишилась, так это воли. Он отнял ее у меня, он подчинил меня себе, он овладел всеми моими чувствами, всеми помыслами». И хотя она размышляла об этом как-то отстраненно, в глубине души у нее зрела уверенность, что после, по здравом размышлении, она не раз еще горько себя в этом упрекнет.
– Как жаль, что вы стали свидетелем этой сцены, – вздохнула она.
Он опустился на ковер подле нее и взял ее руки в свои.
– Анна, никто не вправе запретить вам испытывать чувства, которые так естественны для всех смертных. И если вы окончательно решите навек затвориться в аббатстве, да не будет причиной такого решения полное ваше неведение о многом, в чем вы принуждены будете себе отказать. Но рассудите сами, в какую сложную ситуацию вы себя ставите. Если ваши вассалы, воины, слуги узнают, что выделите ложе с рыцарем, за которого не можете выйти замуж, это резко изменит их отношение к вам. Это ведь все равно, что играть с огнем. Ваше положение и без того достаточно шатко…
Она повернула к нему озабоченное лицо. Лишь теперь ее покинуло чувство физического единения с Морваном, ощущение, что он, пусть незримый, по-прежнему сжимает ее в объятиях.
– Анна, вы и вправду считаете, что он нужен вам? Вы согласились бы стать его супругой, окажись такое возможно?
Она не знала, что ему ответить. Ей было сказочно хорошо в объятиях Морвана, но желала ли она очутиться в его полной власти? А ведь подчинение мужу являлось непременным условием жизни в браке, это было ей доподлинно известно. Минувшим вечером ей открылось, что стоит ему ее поцеловать, и она тотчас же оказывается в плену своей страсти. Получается, чувства – опасная вещь.
И все же… О, как волшебно пленителен был этот экстаз! Ей стало горько от мысли, что больше она никогда уже его не испытает.
– Я не желаю ни за кого выходить замуж, Асканио. Даже после всего, что случилось нынешним вечером. А, кроме того, вам не хуже моего известно, что, согласись я вступить в брак, не в моей воле было бы выбрать супруга по сердцу. Решение принял бы герцог. Я даже допускаю, что Фуке и Гарольд могли бы вступить в соглашение с Гюрваном. Он сумел бы склонить обоих на свою сторону, оставив за ними все их права и владения. И только мое намерение принять постриг служит мне защитой от этого. Что же до Морвана, то он англичанин. А мои владения могут принадлежать только бретонскому роду.
В глубоко посаженных черных глазах Асканио читалось сочувствие.
– Не тревожьтесь обо мне, друг мой. – Она слабо улыбнулась. – У меня нет на его счет никаких иллюзий. Я прекрасно понимаю, как мало должна значить женщина вроде меня для такого, как Морван. Гордость не позволит мне уподобить свою жизнь балладе, какие поют бродячие менестрели, о разбитом сердце и неразделенной любви. К человеку, с которым мне не суждено быть вместе и который не желает меня.
– Я сказал бы, – кашлянув, вставил Асканио, – что менее получаса назад он весьма недвусмысленно дал понять, насколько желает вас.
Могло ли это быть правдой? Никто из мужчин никогда не домогался ее внимания. Да и Морвану наверняка была нужна не она, а Ла-Рош-де-Роальд. От этой догадки у нее болезненно сжалось сердце. К воспоминаниям о восхитительных минутах, проведенных в его объятиях, примешалась горечь. Гюрван привел целую армию, чтобы завладеть крепостью, ну а Морван с той же целью решил воспользоваться своей мужской привлекательностью.
Анна поднялась и оправила на себе платье. Чары, во власти которых она пребывала, окончательно развеялись.
– Я должна объясниться с ним.
– Нет-нет. – Асканио предостерегающе поднял руку. – Я сам с ним поговорю. Уже поздно. Ложитесь спать. И да хранит вас Господь.
Морван лежал на кровати в отведенной ему комнате. Перед его мысленным взором возникали картины одна другой соблазнительнее: развившийся локон золотистых волос, обнаженная грудь, зовущий, страстный взгляд сапфирово-синих глаз…
Он давно уже примирился с тем, что женщина эта, как бы он ее ни желал, не может ему принадлежать. Он смирился с ее выбором – посвятить себя служению Богу. Ему достало благородства отвергнуть подлый план изменника сэра Джона. В самом деле, какой низостью было бы склонить девицу к сожительству и супружеству, польстившись на ее владения. И вот теперь решимость его поколебалась.
Как ни пытался он держать свои чувства под контролем, они все же оказались сильнее разума, сильнее его воли. Святые угодники, с каким наслаждением он контролировал ее растущее возбуждение, как сладостно было сжимать в объятиях ее юное прекрасное тело, трепещущее от страсти. А ведь он, дерзнув к ней прикоснуться, был готов к резкому и решительному отпору… И вместо этого она ответила на его страстный порыв не менее пылкой страстью. Она оказалась такой отзывчивой на ласки, такой чувственной…
Вдруг дверь его комнаты с треском распахнулась, и прелестные видения испуганно упорхнули прочь.
– Ах вы, презреннейший, самонадеянный выскочка! – вскричал Асканио, вихрем врываясь в покои и резко захлопывая за собой дверь. С французского он тотчас же перешел на итальянский, добавив несколько сочных ругательств.
– И как это у вас хватило смелости заявиться сюда, святой отец? Прошу вас, не начинайте!
– Все верно: с вами сейчас говорит именно священник! Вы не забыли, что исповедались мне?! Выходит, вам мало побед над всеми английскими придворными дамами и над половиной женского населения Гаскони? Над жительницами Нормандии и Франции? Ваши воины проводят досуг, пересказывая друг другу пикантные подробности ваших похождений! Здешние служанки все как одна готовы разделить с вами ложе, но только нашему красавцу женолюбу этого не довольно! Он решил сделать жертвой своей похоти невинную деву, благочестивую послушницу, не познавшую мужчины!
– Вы преувеличиваете. Не такой уж я отчаянный соблазнитель. – Морван встал с кровати, чтобы в случае чего отразить нападение.
– Нет, я нисколько на ваш счет не заблуждаюсь. Интересно, о чем вы думали?!
– Я вообще не думал, да будет вам известно. Вы что же, столько лет монашествуете, что успели позабыть, каково это?
– Неужели вы так порочны, что испытываете удовольствие лишь когда растлеваете невинных?
– Все обстоит совершенно иначе. Я желал ее с той первой нашей встречи, которой и вы были свидетелем.
– Вы всегда пытаетесь завладеть тем, чего желаете?
– Стараюсь иногда сдерживаться. – Морван мрачно усмехнулся. – Иначе овладел бы ею в первую же ночь. Она до сих пор девственна только потому, что я не тороплю события.
– Вы так считаете? Сожалею, но вынужден вас огорчить: Анна сметлива и умеет учиться на своих ошибках. И случай с вами не станет исключением. Ваша партия проиграна. Будьте же благоразумны, сдайтесь, отступите.
– Довольно вам принижать мои чувства к Анне! – вскипел Морван. – Ведь я ее люблю! И меньше всего на свете желаю ей зла, что бы вы там ни говорили!
Злость Асканио тотчас же сменилась глубоким состраданием.
– Боже, помоги нам! – вздохнул он и мягко добавил: – Вы ведь сами знаете, что мечты ваши несбыточны. Держитесь от нее подальше, вот мой совет.
– Чтобы она могла вернуться в монастырь? Или погибнуть в сражении? Она ведь ваше создание, не так ли? Мужчина не вписывается в вашу схему воспитания святоши?!
– Она сама себя создала. И если вы считаете, что познали ее душу, то вам и это должно быть ведомо. Господь благословил ее высоким умом и жаждой свободы. Мужчина не вписывается в ее собственную схему.
– Но владеть оружием учили ее вы. И вы позволили ей носить мужское платье, сражаться с бандами грабителей. Это с вашего благословения она отреклась от своей женской сущности.
– Я просто не мог остановить ее на этом пути. Всего, о чем вы говорите, от бедняжки потребовали обстоятельства. Был ли у нее выбор? Не отрекись она от своей женской сущности, каков оказался бы ее удел? Свадьба по указке герцога? Ложе, которое она была бы принуждена делить с нелюбимым супругом? Это ночью. А днем ей пришлось бы во всем подчиняться ему. Вы способны представить себе Анну в подобной роли? Я – нет.
Морван подошел к очагу и наклонился над огнем, опираясь на обрамлявший его каменный выступ согнутыми в локтях руками.
– Она так неопытна. Так мало знает жизнь. Она не ведает, как я люблю ее. И понятия не имеет, что может ждать ее на поле боя. – Он оглянулся через плечо и с насмешливо-печальной улыбкой прибавил: – Знаете, чем она занималась нынче вечером? Планировала, как себя вести на переговорах с де Бомануаром в случае нашего поражения. А заметили ли вы, как он глядел на нее? По глазам его было видно, о чем он думает. Я готов был убить его на месте.
Асканио согласно кивнул. От его взора также не укрылось сластолюбивое выражение, мелькнувшее на лице Порвана.
– А шрам у него на щеке заметили? Это она его так украсила. – И он рассказал Асканио о тех давних событиях.
– О том, что он тогда не преуспел, нам известно только с ее слов, – озабоченно хмурясь, подытожил Асканио, когда Морван умолк.
– Неужто вы сомневаетесь в ее правдивости?
– Я – нет. Но кому поверят другие – ей или Гюрвану? Подтверждением слов Анны может служить только ее непорочность. И это еще одна причина… – Не закончив фразы, он выразительно взглянул на Морвана.
Ему подобное даже в голову не приходило. Еще одна причина, по которой она не может ему принадлежать. По крайней мере теперь.
– Я не повторю своей попытки. Даю вам слово.
Асканио сдержанно кивнул и сделал шаг к двери.
– Но у меня есть одно условие.
Асканио замер на месте.
– Если мы будем побеждены и я останусь в живых, я проведу ночь с леди Анной прежде чем она достанется ему. Пусть ей будет, о чем вспоминать до конца своих дней.
Асканио светло улыбнулся.
– Этот вопрос мы предоставим решать самой леди Анне. Я не вправе ею распоряжаться. Но полноте, разве можем мы потерпеть поражение? С вашей-то силой, с ее отвагой и моими молитвами?
Глава 9
Тремя днями позже двое всадников из числа воинов Порвана подъехали к воротам Ла-Рош-де-Роальд и швырнули на землю объемистые тяжелые тюки, после чего тотчас же ускакали прочь. Несколько стражей, открыв ворота, с трудом втащили тюки в крепость и принялись их разворачивать. Из замка вышел Морван. Он поспешно пересек двор и стал помогать воинам. Внутри свертков из старых одеял, перетянутых ремнями, оказались два женских тела. Истерзанные, полуголые, в синяках и кровоподтеках с головы до ног, обе несчастные – крестьянка средних лет и девочка-подросток – были, однако, еще живы, хотя жизнь едва теплилась в них.
Увидев Анну, размашисто шагавшую через двор по направлению к собравшимся, Морван приказал Грегори:
– Уведи ее отсюда. Ей не следует это видеть.
Молодые воины расступились.
– Это Рут, – сказал Луи, указав пальцем на женщину. – Из той самой деревни, где мы вас тогда нашли с вашим оруженосцем, сэр Морван. И девчонка ее, Маргарита.
– Вы двое понесете девочку, – отрывисто скомандовал Морван, кивнув в сторону Луи и его юного товарища.
Наклонившись над женщиной, он подхватил ее на руки и медленно выпрямился. В этот миг Рут пришла в себя и слабо застонала.
При виде Анны, которая, оттолкнув Грегори, тщетно пытавшегося заступить ей дорогу, приближалась к нему, Морван досадливо вздохнул. Она заглянула в лицо женщины, затем откинула край одеяла и закусила губу.
– Соблаговолите отнести ее в мою комнату, сэр Морван. – С этими словами она повернулась и направилась ко входу в замок.
– Анна, пусть ими займутся служанки, – возразил он.
Она оглянулась на ходу и сердито бросила:
– Делайте, что я сказала.
Морвану не оставалось ничего другого, как подчиниться. Он прошел следом за ней через весь зал и начал подниматься по ступеням. Анна отдавала приказания слугам, столпившимся на верхней площадке. Женщина невидящим взором смотрела на Морвана. С трудом разомкнув запекшиеся губы, она прошептала:
– Моя девочка…
– Она здесь. Жива. Леди позаботится о ней и о тебе. Ведь она умеет выхаживать больных, ангел коснулся ее своим крылом, ты сама знаешь.
Анна велела ему положить Рут на свою кровать и приказала слуге принести тюфяк для девочки.
– Негодяи ведь их изнасиловали, Анна, – вполголоса сказал он, усомнившись, что ей прежде приходилось иметь дело с чем-либо подобным.
Она окинула взглядом мать и дочь.
– Кто-нибудь из наших женщин наверняка знает, что следует предпринять. А теперь ступайте, прошу вас.
Двое слуг внесли в комнату лохань и несколько ведер с теплой водой, и Анна при помощи служанок обмыла и перевязала раны своих новых пациенток. Девочка все еще была без сознания.
Напоив Рут бульоном, Анна укрыла ее мягким одеялом и села на край постели.
– Они нарочно привезли вас с дочкой в крепость. Чтобы вы могли рассказать, как с вами обошлись. Гюрван желает, чтобы я об этом узнала. Отдыхай, набирайся сил, а после поговорим.
Она хотела было подняться, чтобы уйти, но Рут схватила ее за руку.
– Нет, я вам сейчас все расскажу, миледи. Потому что коли засну, то, может статься, навеки. Дай-то Бог! Зачем мне теперь жить-то?!
– Сколько лет твоей дочери? – участливо спросила Анна.
– Минувшим летом тринадцать сравнялось. Ох, лучше б и ее Господь прибрал!
Анна старалась не выказывать своего ужаса и замешательства. Ей вспомнились слова Гюрвана: «Пожалейте своих воинов и вассалов». Не имея пока возможности подобраться к тем и другим, он решил в назидание ей учинить расправу над самыми беззащитными из подвластных ей людей. Над крестьянами. Над женщиной и ребенком.
– Они прискакали к нашему дому утром, как раз светать начало, – продолжала Рут. – И приказали нам выйти во двор. Их было десятеро, все как один верхом, а командовал ими злой великан. – Она провела языком по пересохшим губам. – Сказал, что, мол, он теперь наш господин и ваш супруг и мы ему принадлежим. Потом этак зыркнул на нас с дочкой, ну чисто людоед, и я сразу смекнула, этого хлебом не корми, дай только кого-то убить или замучить. Ну, думаю, кому-то из нас пришла пора помирать. Этот рыцарь велел моему старику выйти вперед, и тот сделал пару шагов, а после он как размахнется боевым топором, так у Пьера голова с плеч и покатилась. Он мгновение постоял еще – безголовый, понимаете? – и рухнул наземь.
Из глаз несчастной полились слезы. Прерывисто вздохнув, она продолжила:
– Этот злой великан сказал, что вы обо всем должны от нас узнать. Что он всякий день, покуда вы не сдадитесь, будет кого-то убивать. А кто спрячется, того разыщет и убьет вместе с женой или мужем. Чтоб не смели от него хорониться. – Понурившись, она едва слышно пробормотала: – Они увезли нас с собой. Меня он отдал своим людям, а с дочкой моей сам натешился вволю.
«Пожалейте своих воинов и вассалов». Не многих из владетельных лордов впечатлила бы эта угроза, поскольку большинство из них мало заботились о безопасности своих подданных, в особенности же во время военных столкновений. Она могла бы последовать примеру этого внушительного большинства и ждать за высокими стенами крепости, пока Гюрван не уберется восвояси. Но ее отец никогда бы так не поступил. И брат тоже. А значит, ей надлежало принять меры для защиты крестьян. Гюрван рассчитывал именно на это. На то, что она пожертвует собой и своими владениями, чтобы спасти людские жизни.
Она встала с кровати и, сделав несколько шагов, склонилась над неподвижным телом Маргариты. Девочка едва дышала, кожа ее была холодной как лед.
Гюрван хвастливо заявил, что не пройдет и недели, как она разделит с ним ложе. Он надеется, что она капитулирует, как только воочию убедится, на какие злодеяния он способен. Как бы не так! Надругавшись над несчастной девочкой, он добился противоположного результата. Она отомстит ему за несчастное дитя, за каждую каплю крови Пьера, ее отца, за издевательства над Рут. Гюрван де Бомануар дорого заплатит за это чудовищное преступление.
Слуга с поклоном подал ей чашу с вином. Сделав несколько глотков, она приказала ему:
– Разыщи Карлоса. Пошли его ко мне. И скажи рыцарям, что через полчаса им надлежит явиться в главный зал.
Взглянув на все еще недвижимую Маргариту, она кивнула Рут и вышла из комнаты.
Через полчаса она пересказала собравшимся в главном зале рыцарям историю Рут и подытожила:
– Он, безусловно, рассчитывает, что я капитулирую, убедившись, что его угроза – не пустые слова. Так поступила бы на моем месте любая женщина, у которой есть сердце.
– Господь с вами, миледи! – горячо запротестовал Фуке. – Здравомыслящая леди осталась бы ко всему этому равнодушна, зная, что ей и ее вассалам ничто не грозит. А в вашем случае это воистину так: силы наши возросли. Мы выдержим любую осаду.
– А что будет с крестьянами, пока мы тут станем отсиживаться? С теми, кого пощадила чума? К тому времени как он устанет их убивать и поймет, что крепость не сдастся, мои земли совсем обезлюдеют.
– Если уж речь зашла о капитуляции, – глубокомысленно изрек Гарольд, – то в ваших интересах теперь же отправить к де Бомануару парламентеров. Можно будет сдаться на самых выгодных условиях.
– Я не намерена сдаваться, – отчеканила Анна, чувствуя, как по телу ее пробежал озноб. Это решение далось ей с немалым трудом и теперь, заявив о своих намерениях вслух и осознав, что пути назад нет, она едва не лишилась чувств от волнения. Справившись с собой, она пояснила: – Я отправила Карлоса в город. Он проберется туда по прибрежной полосе, пока не начался прилив. – С этими словами она развернула на столе пергаментный свиток – подробную карту своих владений. – Я также известила английских лучников, что завтра на рассвете мы пойдем в наступление на лагерь Гюрвана.
Кое-кто попытался было ей возражать, упирая на то, что численное превосходство противника все еще значительно, но эти робкие голоса вскоре стихли. Все мужчины, принимавшие участие в совете, были отважными воинами, и перспектива внезапной атаки заставила их кровь быстрее струиться по жилам. У многих загорелись глаза от радостного предвкушения. Встав у края стола полукругом, они склонились над картой.
– Отец рассказывал мне, как Жанна де Монфор однажды разбила врага, который осадил ее крепость. Она вывела своих воинов через потайной ход, скрытно окружила неприятельский лагерь и внезапно атаковала его. Мы поступим так же. Мы оттесним войско Гюрвана к крепостной стене, на которой выстроятся наши лучники. А главные силы пойдут в наступление вот здесь. – Она указала на участок карты, где были схематично нарисованы поляна возле замка и обрамляющие ее заросли деревьев. – Карлос, я и еще кто-нибудь из рыцарей во главе небольшого отряда займем позиции на северном краю поляны, а с правого фланга основные силы поддержат английские лучники.
Ответом ей послужила мертвая тишина. Несколько пар глаз уставились на нее с ужасом и недоумением. Первым обрел дар речи юный Поль:
– Миледи, уж не хотите ли вы сказать, что намерены принять участие в сражении?!
– Именно это я и сказала. Это будет не первый мой бой. Возможно, и не последний.
– Но ведь у противника сейчас не такое уж и большое численное превосходство, – вставил Гарольд. – Вам нет необходимости рисковать собой.
– И кем вы предлагаете заменить меня?! – вскипела Анна. – Кто, по-вашему, сумеет так же метко поражать неприятеля излука, мчась на коне галопом? Среди ваших воинов, Гарольд, есть такой искусный лучник? А вы кого предложите, Фуке? – Взглядом ища у собеседников поддержки и не находя ее, она раздраженно тряхнула головой. – Что скажете, Морван? Кто-то из вас считает, что лучников не следует располагать на флангах? Что это не решит исход сражения?
– Вас могут взять в плен, – буркнул Гарольд.
– Я постараюсь держаться под прикрытием крепостной стены. Мой конь – животное выносливое и быстроногое, тяжелые доспехи я надевать не стану.
Последнее заявление вызвало у всех собравшихся новый взрыв негодования. Перекрывая ропот остальных рыцарей, Асканио зычным голосом воскликнул:
– Ведь у них тоже есть лучники! Об этом вы, надеюсь, не забыли?
– Разумеется, нет. Но мы же нападем на них внезапно. У лучников просто не будет времени, чтобы занять выгодные позиции. Я скрою волосы и нижнюю часть лица капюшоном, так что меня трудно будет узнать. Итак, все решено. Мы выступим завтра на рассвете.
Оставив рыцарей обсуждать детали предстоящей атаки, она отправилась навестить Рут и Маргариту и провела у них около часа, а затем вышла прогуляться по замковому двору. У ворот, охраняемых часовыми, ее нагнал Асканио.
– Если вас послали остальные, чтобы вы попытались отговорить меня от участия в завтрашнем сражении, не тратьте понапрасну времени и усилий. Я своего решения не переменю.
– Нет, мне надо поведать вам кое о чем более серьезном. Давайте поднимемся на стену, где нас не смогут подслушать.
Они взошли на зубчатую стену и остановились поодаль от часовых. Асканио испытующе взглянул на Анну, сжав губы в нитку и полуприкрыв глаза. Теперь она имела дело не с рыцарем, лишь час назад принимавшим участие в военном совете, а со святым отцом.
– Вечером я отслужу мессу, чтобы все могли обратиться к Всевышнему перед завтрашним суровым испытанием. А после намерен совершить таинство браковенчания. Джосс и Катрин вступят в законное супружество.
– Что?! С чьего согласия, хотела бы я знать?!
– По собственной воле и ввиду открывшихся обстоятельств.
– Но ведь они не могут венчаться без разрешения герцога. Иначе нам придется заплатить выкуп, какой мы вряд ли сможем себе…
– Анна, Катрин ждет ребенка. Я это подозревал, но окончательно удостоверился лишь вчера. Они мне во всем признались.
Анна устремила невидящий взгляд поверх зубчатой стены. Известие о беременности сестры не только повергло ее в шок, но и раздосадовало. Как будто у них без этого мало проблем! Неужто Катрин не могла сдержать свои чувства, дождаться согласия герцога на брак с Джоссом? Но тут она вспомнила себя в объятиях Морвана, и злость ее мгновенно улетучилась.
Увидев Анну, размашисто шагавшую через двор по направлению к собравшимся, Морван приказал Грегори:
– Уведи ее отсюда. Ей не следует это видеть.
Молодые воины расступились.
– Это Рут, – сказал Луи, указав пальцем на женщину. – Из той самой деревни, где мы вас тогда нашли с вашим оруженосцем, сэр Морван. И девчонка ее, Маргарита.
– Вы двое понесете девочку, – отрывисто скомандовал Морван, кивнув в сторону Луи и его юного товарища.
Наклонившись над женщиной, он подхватил ее на руки и медленно выпрямился. В этот миг Рут пришла в себя и слабо застонала.
При виде Анны, которая, оттолкнув Грегори, тщетно пытавшегося заступить ей дорогу, приближалась к нему, Морван досадливо вздохнул. Она заглянула в лицо женщины, затем откинула край одеяла и закусила губу.
– Соблаговолите отнести ее в мою комнату, сэр Морван. – С этими словами она повернулась и направилась ко входу в замок.
– Анна, пусть ими займутся служанки, – возразил он.
Она оглянулась на ходу и сердито бросила:
– Делайте, что я сказала.
Морвану не оставалось ничего другого, как подчиниться. Он прошел следом за ней через весь зал и начал подниматься по ступеням. Анна отдавала приказания слугам, столпившимся на верхней площадке. Женщина невидящим взором смотрела на Морвана. С трудом разомкнув запекшиеся губы, она прошептала:
– Моя девочка…
– Она здесь. Жива. Леди позаботится о ней и о тебе. Ведь она умеет выхаживать больных, ангел коснулся ее своим крылом, ты сама знаешь.
Анна велела ему положить Рут на свою кровать и приказала слуге принести тюфяк для девочки.
– Негодяи ведь их изнасиловали, Анна, – вполголоса сказал он, усомнившись, что ей прежде приходилось иметь дело с чем-либо подобным.
Она окинула взглядом мать и дочь.
– Кто-нибудь из наших женщин наверняка знает, что следует предпринять. А теперь ступайте, прошу вас.
Двое слуг внесли в комнату лохань и несколько ведер с теплой водой, и Анна при помощи служанок обмыла и перевязала раны своих новых пациенток. Девочка все еще была без сознания.
Напоив Рут бульоном, Анна укрыла ее мягким одеялом и села на край постели.
– Они нарочно привезли вас с дочкой в крепость. Чтобы вы могли рассказать, как с вами обошлись. Гюрван желает, чтобы я об этом узнала. Отдыхай, набирайся сил, а после поговорим.
Она хотела было подняться, чтобы уйти, но Рут схватила ее за руку.
– Нет, я вам сейчас все расскажу, миледи. Потому что коли засну, то, может статься, навеки. Дай-то Бог! Зачем мне теперь жить-то?!
– Сколько лет твоей дочери? – участливо спросила Анна.
– Минувшим летом тринадцать сравнялось. Ох, лучше б и ее Господь прибрал!
Анна старалась не выказывать своего ужаса и замешательства. Ей вспомнились слова Гюрвана: «Пожалейте своих воинов и вассалов». Не имея пока возможности подобраться к тем и другим, он решил в назидание ей учинить расправу над самыми беззащитными из подвластных ей людей. Над крестьянами. Над женщиной и ребенком.
– Они прискакали к нашему дому утром, как раз светать начало, – продолжала Рут. – И приказали нам выйти во двор. Их было десятеро, все как один верхом, а командовал ими злой великан. – Она провела языком по пересохшим губам. – Сказал, что, мол, он теперь наш господин и ваш супруг и мы ему принадлежим. Потом этак зыркнул на нас с дочкой, ну чисто людоед, и я сразу смекнула, этого хлебом не корми, дай только кого-то убить или замучить. Ну, думаю, кому-то из нас пришла пора помирать. Этот рыцарь велел моему старику выйти вперед, и тот сделал пару шагов, а после он как размахнется боевым топором, так у Пьера голова с плеч и покатилась. Он мгновение постоял еще – безголовый, понимаете? – и рухнул наземь.
Из глаз несчастной полились слезы. Прерывисто вздохнув, она продолжила:
– Этот злой великан сказал, что вы обо всем должны от нас узнать. Что он всякий день, покуда вы не сдадитесь, будет кого-то убивать. А кто спрячется, того разыщет и убьет вместе с женой или мужем. Чтоб не смели от него хорониться. – Понурившись, она едва слышно пробормотала: – Они увезли нас с собой. Меня он отдал своим людям, а с дочкой моей сам натешился вволю.
«Пожалейте своих воинов и вассалов». Не многих из владетельных лордов впечатлила бы эта угроза, поскольку большинство из них мало заботились о безопасности своих подданных, в особенности же во время военных столкновений. Она могла бы последовать примеру этого внушительного большинства и ждать за высокими стенами крепости, пока Гюрван не уберется восвояси. Но ее отец никогда бы так не поступил. И брат тоже. А значит, ей надлежало принять меры для защиты крестьян. Гюрван рассчитывал именно на это. На то, что она пожертвует собой и своими владениями, чтобы спасти людские жизни.
Она встала с кровати и, сделав несколько шагов, склонилась над неподвижным телом Маргариты. Девочка едва дышала, кожа ее была холодной как лед.
Гюрван хвастливо заявил, что не пройдет и недели, как она разделит с ним ложе. Он надеется, что она капитулирует, как только воочию убедится, на какие злодеяния он способен. Как бы не так! Надругавшись над несчастной девочкой, он добился противоположного результата. Она отомстит ему за несчастное дитя, за каждую каплю крови Пьера, ее отца, за издевательства над Рут. Гюрван де Бомануар дорого заплатит за это чудовищное преступление.
Слуга с поклоном подал ей чашу с вином. Сделав несколько глотков, она приказала ему:
– Разыщи Карлоса. Пошли его ко мне. И скажи рыцарям, что через полчаса им надлежит явиться в главный зал.
Взглянув на все еще недвижимую Маргариту, она кивнула Рут и вышла из комнаты.
Через полчаса она пересказала собравшимся в главном зале рыцарям историю Рут и подытожила:
– Он, безусловно, рассчитывает, что я капитулирую, убедившись, что его угроза – не пустые слова. Так поступила бы на моем месте любая женщина, у которой есть сердце.
– Господь с вами, миледи! – горячо запротестовал Фуке. – Здравомыслящая леди осталась бы ко всему этому равнодушна, зная, что ей и ее вассалам ничто не грозит. А в вашем случае это воистину так: силы наши возросли. Мы выдержим любую осаду.
– А что будет с крестьянами, пока мы тут станем отсиживаться? С теми, кого пощадила чума? К тому времени как он устанет их убивать и поймет, что крепость не сдастся, мои земли совсем обезлюдеют.
– Если уж речь зашла о капитуляции, – глубокомысленно изрек Гарольд, – то в ваших интересах теперь же отправить к де Бомануару парламентеров. Можно будет сдаться на самых выгодных условиях.
– Я не намерена сдаваться, – отчеканила Анна, чувствуя, как по телу ее пробежал озноб. Это решение далось ей с немалым трудом и теперь, заявив о своих намерениях вслух и осознав, что пути назад нет, она едва не лишилась чувств от волнения. Справившись с собой, она пояснила: – Я отправила Карлоса в город. Он проберется туда по прибрежной полосе, пока не начался прилив. – С этими словами она развернула на столе пергаментный свиток – подробную карту своих владений. – Я также известила английских лучников, что завтра на рассвете мы пойдем в наступление на лагерь Гюрвана.
Кое-кто попытался было ей возражать, упирая на то, что численное превосходство противника все еще значительно, но эти робкие голоса вскоре стихли. Все мужчины, принимавшие участие в совете, были отважными воинами, и перспектива внезапной атаки заставила их кровь быстрее струиться по жилам. У многих загорелись глаза от радостного предвкушения. Встав у края стола полукругом, они склонились над картой.
– Отец рассказывал мне, как Жанна де Монфор однажды разбила врага, который осадил ее крепость. Она вывела своих воинов через потайной ход, скрытно окружила неприятельский лагерь и внезапно атаковала его. Мы поступим так же. Мы оттесним войско Гюрвана к крепостной стене, на которой выстроятся наши лучники. А главные силы пойдут в наступление вот здесь. – Она указала на участок карты, где были схематично нарисованы поляна возле замка и обрамляющие ее заросли деревьев. – Карлос, я и еще кто-нибудь из рыцарей во главе небольшого отряда займем позиции на северном краю поляны, а с правого фланга основные силы поддержат английские лучники.
Ответом ей послужила мертвая тишина. Несколько пар глаз уставились на нее с ужасом и недоумением. Первым обрел дар речи юный Поль:
– Миледи, уж не хотите ли вы сказать, что намерены принять участие в сражении?!
– Именно это я и сказала. Это будет не первый мой бой. Возможно, и не последний.
– Но ведь у противника сейчас не такое уж и большое численное превосходство, – вставил Гарольд. – Вам нет необходимости рисковать собой.
– И кем вы предлагаете заменить меня?! – вскипела Анна. – Кто, по-вашему, сумеет так же метко поражать неприятеля излука, мчась на коне галопом? Среди ваших воинов, Гарольд, есть такой искусный лучник? А вы кого предложите, Фуке? – Взглядом ища у собеседников поддержки и не находя ее, она раздраженно тряхнула головой. – Что скажете, Морван? Кто-то из вас считает, что лучников не следует располагать на флангах? Что это не решит исход сражения?
– Вас могут взять в плен, – буркнул Гарольд.
– Я постараюсь держаться под прикрытием крепостной стены. Мой конь – животное выносливое и быстроногое, тяжелые доспехи я надевать не стану.
Последнее заявление вызвало у всех собравшихся новый взрыв негодования. Перекрывая ропот остальных рыцарей, Асканио зычным голосом воскликнул:
– Ведь у них тоже есть лучники! Об этом вы, надеюсь, не забыли?
– Разумеется, нет. Но мы же нападем на них внезапно. У лучников просто не будет времени, чтобы занять выгодные позиции. Я скрою волосы и нижнюю часть лица капюшоном, так что меня трудно будет узнать. Итак, все решено. Мы выступим завтра на рассвете.
Оставив рыцарей обсуждать детали предстоящей атаки, она отправилась навестить Рут и Маргариту и провела у них около часа, а затем вышла прогуляться по замковому двору. У ворот, охраняемых часовыми, ее нагнал Асканио.
– Если вас послали остальные, чтобы вы попытались отговорить меня от участия в завтрашнем сражении, не тратьте понапрасну времени и усилий. Я своего решения не переменю.
– Нет, мне надо поведать вам кое о чем более серьезном. Давайте поднимемся на стену, где нас не смогут подслушать.
Они взошли на зубчатую стену и остановились поодаль от часовых. Асканио испытующе взглянул на Анну, сжав губы в нитку и полуприкрыв глаза. Теперь она имела дело не с рыцарем, лишь час назад принимавшим участие в военном совете, а со святым отцом.
– Вечером я отслужу мессу, чтобы все могли обратиться к Всевышнему перед завтрашним суровым испытанием. А после намерен совершить таинство браковенчания. Джосс и Катрин вступят в законное супружество.
– Что?! С чьего согласия, хотела бы я знать?!
– По собственной воле и ввиду открывшихся обстоятельств.
– Но ведь они не могут венчаться без разрешения герцога. Иначе нам придется заплатить выкуп, какой мы вряд ли сможем себе…
– Анна, Катрин ждет ребенка. Я это подозревал, но окончательно удостоверился лишь вчера. Они мне во всем признались.
Анна устремила невидящий взгляд поверх зубчатой стены. Известие о беременности сестры не только повергло ее в шок, но и раздосадовало. Как будто у них без этого мало проблем! Неужто Катрин не могла сдержать свои чувства, дождаться согласия герцога на брак с Джоссом? Но тут она вспомнила себя в объятиях Морвана, и злость ее мгновенно улетучилась.