"Искренне сочувствую. История чего? Но я не об этом. Сестру из садика сегодня забирает пап, и я поэтому свободна. Если хочешь, мы можем встретиться в "Затерянном мире", чтобы я еще раз могла прикончить тебя в "Смертельной схватке". Ну как?"
   Я принялся диктовать ответ.
   "Хмм... Надо подумать. Скотт, Тим и я хотели встретиться после школы, чтобы обсудить следующий выпуск комикса. Нам надо всё поскорее обмозговать и приступить к рисункам и диалогу, чтобы успеть к понедельнику".
   Скотт на полуслове оборвал диатрибу, касательно пользы различных кремов и косметических масел, и посмотрел на экран моего ноутбука.
   - С кем это ты? - спросил он.
   - Да так. С одной девочкой, - как можно небрежнее бросил я.
   Они оба посмотрели на меня, и их обалделый вид доставил мне искреннее удовольствие. Я чувствовал, что в их глазах индекс моего общественного положения взлетел сразу пунктов на двадцать.
   - Ты переписываешься с девочкой? - переспросил Скотт.
   - Да вы её знаете, - сохраняя невозмутимость, сказал я. - Её зовут Саммер, она вчера побила меня в "Смертельной схватке".
   - Вот это да!! - возопил Тим. - Чува на миллион гигабайт! Покажи, что она говорит.
   Я подвинул ноутбук вперед, чтобы они могли сунуть рожи в экран. В этот момент на нем появился ответ Саммер.
   "Клёво. А я могу присутствовать? Мне хочется посмотреть на мозги, которые стоят за этим нездоровым предприятием.
   - Эй! - возмутился Скотт. - Ты рассказал ей о нашем комиксе?!
   - И кому она о нем может сказать, по-твоему, - ответил я, одарив его презрительным взглядом. - Она, вообще, не из нашей школы.
   Мне показалось, что приятель всё еще испытывает серьезные сомнения, и я подбросил ему наживку.
   - Ей очень понравилась твоя мазня.
   - Точно?
   Теперь я знал, что они оба у меня на крючке. Но я не мог устоять от соблазна добавить еще перцу.
   - Но это даже не главное, - таинственным шепотом протянул я.
   - А что еще? - спросил Тим, склоняясь ко мне.
   - Она... Она - ведьма!
   Готов поклясться, что глаза Тима и Скотта едва не выскочили из орбит. Если парень успешно разыгрывает из себя гея, то это круто повышает его престиж в глазах приятелей, но никакой фальшивый гомосексуализм не идет ни в какое сравнение с тем восторгом, которое этот парень вызывает, встречаясь с ведьмой.
   Тим взял мой ноутбук и принялся диктовать послание:
   - Привет, Саммер. Это Тим. Ты не хочешь поработать моделью для одной из наших инопланетных гейш?
   Я, вырвав ноутбук из лап мерзавца и с трудом подавив желание врезать ему аппаратом по башке, был готов послать извинение, но в этот момент на экране вспыхнул ответ Саммер:
   "Охотно. Но только в том случае, если вы правильно изобразите мои груди. Я не желаю появляться в вашем комиксе с теми баскетбольными мячами, которые вы навешиваете на всех своих персонажей женского пола".
   Тим и Скотт прочитали послание и взглянули друг на друга с таким видом, словно не поверили своим глазам. Получалось, что я встречаюсь не с простой девочкой - пусть даже и ведьмой, - а с девочкой плохой, или даже очень плохой. Они вдруг осознали, что по части крутизны им за мной уже не угнаться.
   Я продумывал достойный ответ, но на экране возникло её очередное послание:
   "Ну так как? Я могу принять участие в вашей конференции?"
   Взглянув на Тима и Скотта, я понял, что голосовать поднятием рук нет никакой необходимости, и тут же дал ответ, что её присутствие будет более, чем желательным. Обменявшись еще несколькими посланиями, мы договорились встретиться после школы на станции подземки "Норт Финч", недалеко от дома Скотта.
   Весь остаток дня я не находил себе места. На уроке химии я разбил две пробирки. На математике я рекордное число раз - ровно восемь - сшибался лбом со своим компьютером, а урок физкультуры как всегда был обыкновенным издевательством над личностью.
   Когда занятия закончились, я встретился с Тимом и Скоттом у моего шкафа, и чуть ли не бегом ринулись на станцию "Феарфилд", в надежде успеть на идущий в центр поезд. В центре, чтобы доехать до "Норт Финч", нам предстояло пересесть на южную линию. Добравшись до места, мы устроили наблюдательный пост на верхней платформе, откуда открывался прекрасный вид на оба эскалатора и на все выходы.
   В это время (половина четвертого) во всех школах города заканчивались занятия, и станция кишмя кишела школярами всех возрастов. Высматривая в толпе Саммер, которая могла приехать раньше нас, я заметил пожилую даму в жутко смешной шляпке. Дама протискивалась сквозь толпу, неся перед собой два больших проволочных мобиля. Перед старушкой все расступались, опасаясь, зацепиться за подвижную скульптуру. Я тоже отступил на пару шагов, так как не хотел, чтобы мне выкололи глаз одной из проволочных висюлек.
   Но когда я чуть отошел назад, дама совершила правый поворот, и трахнула меня по затылку своим произведением искусства. Вообще-то, скульптура была не тяжелой и убить меня не могла, но урон она мне все же нанесла. Сразу после этого старушенция повернулась ко мне лицом, чтобы принести извинения. В этот момент обнаружилось, что проволочные завитки и пружинки запутались в моей шевелюре.
   Одним словом, дама едва не подняла меня в воздух. Я схватился за затылок, а бабулька принялась громко извиняться. Затем мы оба сделали попытку освободить меня из плена. (Тим и Скотт ржали так самозабвенно, что помощи от них ждать не приходилось). Вот-вот должна была появиться Саммер, и я ужаснулся при мысли о том, что она увидит, как её парня пожирают какие-то нелепые куски проволоки. Ну почему мне всегда так не везет?!
   Но Саммер не появилась. Пожилая дама и я общими усилиями освободили меня из плена настолько удачно, что большая часть волос осталась на голове. После этого милая дама, еще раз рассыпавшись в извинениях, предложила в знак полного примирения угостить меня шоколадкой. Но я сказал ей, что родители запрещают мне брать сладости у незнакомцев, и, кроме того, она ни в чем не виновата. Конечно, не виновата, поскольку это был всего лишь еще один эпизод в моём главном призвании - развлекать Господа Бога. Как мне хотелось, чтобы наш Творец не так сильно обожал комедию положений.
   Пожилая дама наконец удалилась, чтобы успеть на подходящий поезд, а я извлек расческу и попытался хотя бы частично устранить нанесенный моей шевелюре ущерб. Эта попытка почему-то вызвала очередной приступ веселья у моих придурков приятелей. Когда я приготовился потребовать от них более пристойного поведения, до меня донеслись слова:
   - Привет, парни. Давно ждете?
   Тим и Скотт представились Саммер по новой, она пожала им руки, а затем повернулась ко мне. Я в тайне надеялся, что Саммер меня на их глазах поцелует, но она, увы, этого не сделала. Ну и хорошо, потому что я просто не смог бы пережить той славы, которую бы обрел, если бы это вдруг случилось.
   Выйдя со станции, мы прошли три квартала до жилища Скотта. Его мама возвращается с работы довольно поздно, поэтому дом был в нашем распоряжении часов до восьми вечера. В их распоряжении, если быть точным. Что касается меня, то я должен быть дома к семи вечера, чтобы обогнать предков.
   Первым делом мы отправились в кухню и прихватили там коку и мешок баклажанных чипсов. Тим и Скотт их обожают, а я думаю, что чипсы из баклажана- это уж слишком. После этого мы расселись в гостиной и приступили к работе.
   Хотели приступить. Мы даже врубили свои ноутбуки, но Тим и Скотт вдруг замкнулись в себе и замолчали. Они сидели и молча пялились на Саммер. Осуждать их за это я был не вправе.
   - Может быть, парни, вы расскажете мне, над чем трудитесь? - спросила она.
   Поскольку Тим и Скотт начисто отключили свои мозги, вводить её в курс дела пришлось мне. Я рассказал Саммер о том, что Джейд будет похищена межпланетными работорговцами, о романтическом Зеро и о восстании рабынь. Она не только пустилась в расспросы, но и выдала пару приличных идей, способных улучшить очередной выпуск комикса. В частности, Саммер сказала, что история будет правдоподобнее, если работорговцы выманят Джейд с планеты "G-7" при помощи ложного призыва о помощи. Когда все поняли, что наша затея её по-настоящему заинтересовала, Тим и Скотт принялись делиться своими задумками. Очень скоро дело пошло на лад, и идеи стали возникать с такой скоростью, что мы даже не успевали их записывать.
   Когда мы, наконец, добрались до инопланетных девиц, Скотт продемонстрировал нам свои наброски, а Саммер начала вносить в них изменения. Забыв о нас, парочка принялась обмениваться свежими идеями. Я и Тим время от времени вставляли свои замечания, но нам было ясно, что те двое - творческие личности, и что наша роль состояла в том, чтобы наблюдать за ними и восхищаться.
   Саммер и Скотт дружно трудились, а Тим и я дружно восхищались. Но вот минут через двадцать они добрались до проблемы грудей. Скотт изобразил женщину-кошку с восемью сиськами, и Саммер прочитала ему ту же лекцию, которой недавно осчастливила меня. В своем выступлении она определила размер, а также характеризовала форму и расположение женских грудей. Но Скотт с её критикой не согласился. Гигантский размер груди был для него предметом поклонения - чем-то вроде религии. Отстаивая право на свое видение предмета, наш художник заявил, что в состоянии невесомости груди могут достигать больших размеров, и что он ни за что не согласится уменьшить размеры бюста женщины-кошки с номера бюстгальтера "8" до какого-то жалкого "3". Саммер же со своей стороны утверждала, что груди любой величины не могут иметь такой формы расположения в момент нанесения бокового удара ногой в прыжке. Тим принял участие в дискуссии и заявил, что груди женщины-кошки могут располагаться иначе, чем у обычной женщины. Столь некомпетентного заявления Саммер выдержать уже не смогла.
   - Смотрите, парни, сами, - сказала она и, стянув через голову футболку, кинула её мне. После этого она расстегнула лифчик, сняла его и со словами: - Подержи-ка его, Бенджи, - сунула этот предмет туалета мне в руки.
   После этого она приняла защитную боевую стойку в стиле кунг-фу и начала по-боксерски перемещаться по комнате.
   - Посмотрите. Когда я наношу удар, мои груди так не перемещаются, сказала она и приняла несколько поз, копируя положение фигур на рисунках Скотта. - Видите, - продолжила она, когда мы налюбовались боем с тенью, - у меня всего пара их, но и все восемь не могут принять такого, как на твоих набросках, положения!
   Скотт, слегка опомнившись, принялся делать наброски с натуры, а Тим и я молча сидели на своих местах, любуясь этим улётным шоу. Если бы я знал, что уроки рисования могут оказаться столь увлекательными, то ни за что не бросил бы это занятие еще много лет тому назад. Саммер взвилась в воздух и произвела потрясный удар ногой с поворотом на 360 градусов.
   - Вот это да! - восхитился я. - Где ты училась карате?
   - Мама заставила меня учиться рукопашному бою. Она, вообще, у меня помешана на самообороне. Говорит, что не позволит мне ни с кем встречаться до тех пор, пока я не получу синий пояс.
   Саммер продемонстрировала еще несколько ударов ногой, а после научила нас паре оборонительных приемов руками. За приемами защиты последовали удары ладонью. А затем в гостиную вошла мама Скотта.
   Как писатель, я должен был бы сразу найти нужное слово. Но я до сей поры не знаю, как назвать тот звук, который издала мама приятеля, увидев, как обнаженная по пояс Саммер, демонстрирует нам приемы рукопашного боя. Думаю, что это было нечто среднее между бульканьем и визгом. Саммер повернулась, чтобы увидеть источник столь странного звука.
   - Привет, - сказала она, протягивая для пожатия руку, - вы, наверное, мама Скотта?
   Миссис Брекин еще немного побулькала, а затем выдавила нечто похожее на слова:
   - Ты... Ты - голая!
   - Да, кончено, - ответила Саммер, посмотрев на обнаженные груди. - Но пусть вас это не тревожит. Я разделась только ради искусства.
   Миссис Брекин посмотрела на сына; у Скотта был такой вид, словно он вознамерился заползти под ковер. Я надеялся, что там останется достаточно места и для меня. Лицо его мамы начинало постепенно приобретать свекольный цвет. Она подступила ко мне и вырвала рубашку Саммер из моих рук.
   - Прикройся! - рявкнула она, протягивая одежду девочке.
   - Охотно, - совершенно спокойно сказала Саммер и протянула руку, чтобы взять футболку. - Но вы можете не беспокоиться, миссис Брекин. Ничего такого здесь не происходило. Мы просто рисовали. Понимаете, у вашего сына довольно странные представления о женских грудях и... - конец фразы прозвучал невнятно, поскольку голова Саммер находилась внутри майки.
   - И ты разделась, чтобы их ему показать?!
   - Именно, - сказала Саммер, появляясь с другого конца футболки. Почему бы и нет? Мальчишки постоянно снимают рубашки на людях. Какая между нами разница?
   - Разница в том... - заикаясь и еще больше покраснев, выдавила миссис Брекин, - ...разница в том, что ты - девочка!
   - Да, - хладнокровно согласилась Саммер, - но в этом и был смысл раздевания. Почему вы считаете, что это плохо?
   Дискуссия вступала в стадию "...да потому, что я так говорю!". Вы, наверное, заметили, что в споре между детьми и родителями обязательно наступает момент, когда взрослые перестают прикидываться, будто в их аргументах есть смысл, и начинают доказывать свою правоту лишь ссылками на свой возраст. Мама Скотта выкрикнула еще пару инвектив, на что Саммер отвечала спокойно и исключительно вежливо. Между тем, я и Тим изыскивали возможность исчезнуть из комнаты таким образом, чтобы не проходить между ними. Я вполне серьезно размышлял о том, чтобы разбить стекло и выскочить из окна.
   Дискуссия продолжалась, а мы с Тимом переминались с ноги на ногу, не зная как поступить. Мама Скотта визжала, а Саммер пыталась её успокоить. Я решил не вмешиваться, оставив всё дело в руках Саммер. Чем больше заводилась миссис Брекин, тем спокойнее держалась моя подруга. Конечно, можно оставаться спокойной, зная, что безумному предку, с которым вы вступили в спор, не известен номер телефона вашей мамы.
   Не знаю, сколько времени это продолжалось, но в какой-то момент мать Скотта сумела пробить ледяную броню Саммер, назвав её не признающей Бога нечестивицей. Саммер ответила, что нужно говорить не о Боге, а о Богине, и что она лично предпочитает, чтобы её называли не нечестивицей, а Язычницей. После этого события приняли по-настоящему интересный оборот. Дамы начали топтаться и ходить кругами наподобие боксеров, а я стал серьезно опасаться, не применит ли Саммер какой-нибудь магический трюк, чтобы раз и навсегда решить эту проблему. А что, если она наложит на маму Скотта заклятие, и та превратится в лягушку. Вообще-то, я в подобную чепуху не верю. Но кто знает...
   Их дебаты закончились тем, что мама Скотта завизжала: "Вон из моего дома!!!". А Саммер, сказав, "Если я вас правильно поняла, меня здесь на ужин не приглашают?", ринулась к выходу. Лишь когда за ней захлопнулась дверь, я сообразил, что все еще держу её бюстгальтер. Спешно затолкав его под диван, я попытался проскользнуть мимо миссис Брекин к выходу. Но та успела ухватить меня за ухо.
   - Нет, нет, - сказала она, - ты никуда отсюда не уйдешь. Это относиться и к тебе, Тим. Вы будете сидеть и думать о том, что сотворили, пока я не позвоню вашим мамам.
   Последующие 45 минут были худшими минутами моей жизни. Моей пока еще не долгой жизни. Никто не знает, что припасла для меня судьба в будущем. Миссис Брекин позвонила маме на службу и в весьма живописных терминах поведала ей о том, что здесь произошло. Но зато мне не страшен никакой ад, после тех мук, которые я претерпел, ожидая прибытия мамы.
   Прозвенел дверной звонок, в коридоре раздались шаги, и мое сердце оборвалось при виде мамы Тима. Слава Богу, что это пока была не моя матушка. По выражению лица миссис Тайлер, я видел, какая судьба уготована Тиму. Они ушли, и вместе с ними ушло то чувство временного облегчения, которое я испытал, поняв, что мой час еще не пробил.
   Мама появилась десять минут спустя. Она была холодна, как полярный лед. Извинившись перед миссис Брекин за мое поведение, она схватила меня за руку и поволокла к машине. Затолкав меня в автомобиль, мама завела мотор, и минут пять мы ехали в гробовом молчании. Она даже не смотрела на меня.
   Теперь я понимаю, что и мне следовало промолчать и, уныло повесив голову, ждать, когда минует самое худшее. Но даже на столь простую вещь мне не хватило мозгов. Искусство выдержки я пока освоить не сумел.
   - Послушай, мам... Всё было совсем не так плохо, как можно понять со слов мамы Скотта.
   Эти слова открыли шлюзы её гнева. Взвизгнули тормоза. Это мама совершила резкий поворот на парковку возле универсама. Поставив машину сикось-накось на обозначенное белыми полосами место, она вырубила двигатель.
   - Не так плохо, как можно понять?! Я прекрасно поняла, что танцевали голышом вместе с ведьмой! И что же здесь по-твоему "не так плохо, как можно понять"?
   К этому времени я уже знал, что совершил непоправимую ошибку. Но давать обратный ход было уже поздно.
   - Нет. Не совсем так. Я вовсе не был раздетым. И никто не танцевал. Она...Она просто позировала Скотту, чтобы тот мог нарисовать...
   - Какой же ты у меня дурак!! - закричала мама во всю силу своих лёгких. Этот крик меня испугал, тем более что в замкнутом пространстве машины у меня от него заболели уши. Я отпрянул и прижался к дверце.
   - Ты же знаешь, как они поступают! - выкрикнула мам, но уже чуть тише. - Сколько раз мы тебе об этом говорили! Господи, неужели ты нас не слушал? Так послушай еще раз! Они с помощью секса заманивают в свои сети мальчишек вроде тебя, а потом приносят их в жертву! Или, что еще хуже, вынуждают поклоняться Сатане. Ты этого хочешь? Неужели ты хочешь умереть или превратиться в пешку на их сатанинских игрищах? Неужели ты настолько глуп, что готов променять свою бессмертную душу на дешевый секс с какой-то малолетней шлюхой?!
   - Господи, мам, ты действительно делаешь из мухи...
   - Не смей употреблять Имя Божье всуе!
   - Но, мам, ты...
   - Она давала вам пить зелье?
   - Нет, мам. Если бы мы могли...
   - Ты же знаешь, что они так поступают! Дают выпить зелье и обращают к Сатане...
   - ...говорить немного спокойнее.
   - Как ты мог?! Твой папа и я...
   - Всё было совсем не так, как...
   - ... растили тебя...
   - ...ты думаешь. Она простая...
   - ... вовсе не для этого. После всего того, что мы для тебя сделали...
   - ...девочка, которая пришла, чтобы помочь Скотту
   - ... ты отплатил нам подобным образом! Что ...
   - ...рисовать. Ну, конечно, все пошло не совсем...
   - ...с тобой случилось? Мы определили тебя в хорошую школу...
   - ...так, как мы задумывали. Но никакого секса там не было!
   - ...но ты получаешь отвратительные оценки. Ты не желаешь...
   - ...я хочу сказать, что она даже не была по-настоящему голой...
   - ...заниматься спортом, хотя я...
   - ...на ней были брюки, а мы...
   - ... просила тебя тысячу раз выступить хотя бы за какую-нибудь школьную команду.
   - ...были в другом конце комнаты...
   - ... А ты вместо этого связался со шлюхой,...
   - ...Там ничего такого не было! Ты меня...
   - ...дочерью Сатаны. После того, как твой папа и я...
   - ...не слушаешь, мам? Там ничего такого не было! Это совсем...
   - ... тебя, Бенджи, усыновили, мы тебя одевали, кормили и учили...
   - ...не то, что...
   - ...И что же мы получили взамен?
   ...Усыновили? - переспросил я.
   Мне показалось, что кто-то что есть силы двинул меня под дых. Внутри у меня все заболело, а глаза налились слезами.
   Я отвернулся от неё, открыл дверцу, выскочил из машины и помчался прочь. Откуда-то издалека до меня доносился вопль этой безумной женщины. Она призывала меня вернуться.
   Но я вовсе не обязан её слушать.
   Всё! Хватит!
   Глава двадцать вторая: Певец.
   Вторник десятого. Полдень.
   Я сидел на кровати Линды, машинально перебирая струны гитары. Она же находилась за своим туалетным столиком и, готовясь к битве, наносила на лицо боевую раскраску. Я же перебирал струны.
   - Перестань бренчать! - бросила Линда, раскрашивая губы. Этот темно-красный цвет она обычно использовала во время ведения важных переговоров. - Если хочешь что-нибудь сыграть, играй! Но не дергай просто так струны.
   Я оставил струны в покое, но уже через несколько секунд моя рука самопроизвольно принялась постукивать по инструменту, отбивая какой-то ритм. Когда я нервничаю, мне обязательно нужно себя чем-то занять. Линда сурово посмотрела на меня из зеркала.
   Я перестал стучать.
   - Терпеть не могу сидеть без дела и беспокоиться о тех, кто берёт на себя весь риск, - сказал я.
   Линда, закончив красить губы, приложила к ним бумажную салфетку.
   - Хмм... Если ты уж вознамерился о ком-то беспокоиться, то беспокойся лучше о бедных агнцах из Христианской милиции, - сказала Линда и, достав из туалетного столика кожаные ножны, прикрепила их к внутренней поверхности бедра, там, где они будут скрыты юбкой её делового костюма. Затем она извлекла пластиковый кинжал и сунула его в ножны. - Если дела пойдут скверно, достанется именно им. Я - не тот человек, с которым им стоит связываться, да и Паркер, как мне показалось, способен постоять за себя.
   Она поднялась с пуфика и взглянула в зеркало. Оружия видно не было. Охраннику, прежде чем добраться до кинжала, придется вначале пригласить её на ужин и сводить в кино.
   Я снова машинально пошевелил струны, и она снова взглянула на меня.
   - Что ты думаешь о Дрю? - спросил я.
   - О Паркере? Мне показалось, что он вполне прилично справляется со своим делом. Думаю, что мы поступили мудро, пригласив его подняться на борт. Почему ты спросил?
   - Да просто так, - небрежно протянул я. - Мне он показался вроде бы интересным парнем.
   Линда отвернулась от зеркала и внимательно посмотрела на меня. Она заметила, что я снова заговорил с южным акцентом.
   -Почему? - спросила она.
   - Что почему? - поинтересовался я, взял пару аккордов и послал ей невинную улыбку.
   Эта улыбка, как правило, успокаивает людей и сбивает их со следа, но Линда находилась рядом со мной уже давно, и сумела выработать иммунитет к моему обаянию.
   - Почему ты вдруг вспомнил о Паркере? - спросила она, изумленно вздернув брови. - И почему нервничаешь, как только речь заходит о нём?
   Включив вместо невинной загадочную улыбку, я пожал плечами и вернулся к своей гитаре. Линда оставила эту тему. На время. Я тоже её хорошо изучил. Эта женщина никогда ничего не оставляет навсегда.
   - Итак, ты уверена в том, что Джен находится там?
   - Взглянуть, во всяком случае, стоит, - ответила она, влезая в черные туфли. - Паркер прав, это лучшее место из всех тех, где Стоунуолл мог припрятать заложника.
   Я извлек из гитары еще несколько звуков, и Линда взглянула на меня чуть ли не с ненавистью.
   - Прости, - сказал я, и, прекратив измываться над инструментом, стал наблюдать за тем, как она вдевает в уши скромные, но весьма дорогие серьги. - Знаешь, что меня больше всего беспокоит?
   - Нет. Но догадываюсь, что это совсем не тот человек, который беспокоит меня.
   - Меня беспокоит Стоунуолл. Ты помнишь, как он держал себя вечером в воскресенье?
   Линда добавила к своему наряду золотой крест на грудь. Крест занял стратегическую позицию между грудями, вынуждая даже случайного наблюдателя пуститься в размышления о том, что может скрываться под этим строгим деловым костюмом.
   - Ты имеешь в виду его вопли и багровый цвет лица?
   - Именно. Создалось впечатление, что мы действительно застали его врасплох.
   - Но именно в этом и заключался наш план, Джастин. Мы хотели унизить его во время его собственного шоу, в тот момент, когда он меньше всего мог этого ожидать.
   - Да. Но если он прихватил Джен, то почему он ни о чем не догадался. Если бы она оказалась у него, то он точно знал бы, что я что-то затеваю, и реагировал бы по-иному. Он держался бы так, как держится человек, припрятавший в рукаве козырной туз. Неужели ты думаешь, что он способен так убедительно сыграть приступ ярости?
   - Не знаю, - ответила она, еще раз оглядывая свой наряд. - Я никогда не могла понять, что творится в голове этого человека.
   - Я тоже. И мне очень хотелось бы это узнать.
   Линда была готова выступить в поход, поэтому я поднялся и проводил её до гаража. Она обещала позвонить сразу после того, как вместе с Дрю познакомится со штабом Христианской милиции. Перед тем, как влезть в машину, она меня поцеловала, а я помахал ей вслед, когда автомобиль двинулся. Вернувшись к себе, я смыл мазок её помады со щеки.
   Я дал ей фору пятнадцать минут (в течение которых сжевал сэндвич с арахисовым маслом), затем сел в свою машину и отправился в Атланту, чтобы там наведаться в "Башню свободной прессы".
   Езда до башни обычно занимала минут сорок пять, но я ничего не имел против этого, поскольку взял свой любимый кабриолет марки "Овен", вести которой сплошное удовольствие. Опустив верх машины и включив музыку, я снова подумал о Паркере. Этот парень почему-то напоминал мне персонаж старого вестерна, который я видел еще мальчишкой. Это был немолодой бандит, утративший всё, кроме своего кодекса чести. Не потому, что он в него верил, а только потому, что это было единственное, что у него осталось. Его собственный кодекс чести. Я не мог не заинтересоваться Паркером, коль скоро он заставил меня вспомнить этот древний фильм.
   Добравшись до "Площади свободы", я поставил машину в гараж напротив башни. Прежде чем выйти из автомобиля, я заглянул в зеркало заднего вида, чтобы проверить состояние прически. Всё было прекрасно, если не считать ниспадающего на лоб локона. Он выглядел немного нарочито. Поэтому я убрал локон и потряс головой так, чтобы на лоб упали несколько случайных прядей. Заглянув в зеркало, я понял - это как раз то, что надо. Очень мило и непосредственно. Я стал чем-то похож на потерявшегося щенка. Что же, Бог вручил Давиду пращу, Самсона наградил силой, вот и мне приходится пользоваться тем, чем одарил меня Создатель.