Хартман Кит. Сыщик, ведьма и виртуальный покойник

   - Но как...? - заикаясь начал он. - Как он вообще мог появиться на свет? - и я впервые увидел в его взгляде признаки страха.
   - Ах, вы, оказывается, находитесь в неведении? А я то думал, что вы давно обо всем догадались. Возможно, вы не так умны, как я полагал.
   Я подошел к нему ближе. Настолько близко, чтобы можно было посмотреть ему в глаза, чтобы увидеть, как по лбу текут струйки пота, и для того чтобы почувствовать аромат его страха.
   - У меня было искушение ничего вам не говорить. Но затем я передумал, так как вы не смогли бы оценить всей иронии ситуации.
   - Иронии?
   - О да - иронии. Понимаете, Захария, что весь юмор всей этой истории - невероятно трагический, ужасный юмор, - состоит в том, что всё это вы сотворили напрасно.
   Я приблизился к нему еще на шаг. Теперь лишь дюймы отделяли наши лица.
   - Когда моя жена умерла, она уже не носила Бенджамина в своем чреве. Мы с ней помирились и решили сохранить ребенка. Но у Алисии возникли небольшие проблемы со здоровьем, и доносить ребенка она не могла. Поэтому мы поместили плод в искусственную матку в Клинике планирования семьи. Да, да. В той, что находится на Персиковой улице.
   Наконец-то, судя по его взгляду, он понял. Самое время, сообразить, поскольку я ему практически всё рассказал.
   - Но я догадываюсь, почему у вас создалось в то время неправильное представление. Что именно сказала моя супруга в тот злополучный день, когда пришла к вам объявить о разрыве ваших отношений? Неужели она сказала, что она беременна от вас? Ах, какая ужасная, роковая неточность. Эти слова позволили вам решить, что она продолжает носить плод.
   Меня все время интересовало, да и сейчас очень занимает, какая именно сцена разыгралась тогда в вашем кабинете. Интересно, сказала ли она о ребенке до слов о разрыве, или после? Может быть, вы решили, что она использует ребенка против вас? Положит конец вашей карьере?
   Теперь в его глазах читался ужас. По лбу струями катился пот. А я продолжил с улыбкой:
   - Если это так, то становится ясно, почему ваши подручные её убили. И не только убили, но и вырезали матку. Вы хотели уничтожить не только её, но и плод вашей любви.
   Его подбородок дрожал. Было заметно, что Захария с трудом сдерживал слезы. Неужели он сейчас зарыдает? Нет, это было бы чересчур театрально. Я склонился и прошептал ему на ухо:
   - И вы пошли на это только ради того, чтобы спасти свою карьеру. Глупый сенатор. Оказывается вы совсем не знали человека, которого любили. Алисия никогда ничего никому не сказала бы. Я хотел вырастить ребенка, как своего. И никто никогда не узнал бы, что и вам, Ваше преподобие, не чуждо нечто человеческое.
   Ведьма.
   Я шла за ним вот уже несколько минут, постоянно оставаясь за углом, постоянно скрываясь в тени, так чтобы он меня не мог увидеть. Я надеялась, что он приведет меня к своим сообщникам, но его маршрут приводил меня в изумление. Мы проследовали по нескольким коридорам. Я никак не могла понять его действий, хотя следила за ним очень внимательно. У него в руках был какой-то похожий на дирижерскую палочку жезл, при помощи которого он открывал и запирал двери. Думаю, что на кончике жезла имелся искусственный отпечаток пальца. Но в его действиях я не видела ни системы, ни логики. В одном из коридоров он запер двери всех кабинетов. В другом не запер лишь одну, оставив её приоткрытой.
   При этом он пользовался фонарем, не зажигая верхний свет. Возможно он опасался, что свет увидят с улицы. Парень вошел в одну из дверей в конце коридора, и я осторожно последовала за ним. Эту дверь, как и некоторые другие, он оставил распахнутой.
   Пройдя через дверь, я оказалась в длинной галерее. Узкие лучи света падали на странные, отвратительные скульптуры. Моя добыча шагала впереди меня. Он спокойно шел между рядов скульптур, а я металась между изваяниями из стороны в сторону. В конце концов он скрылся за очередной дверью, а я приблизилась к ней, бесшумная, словно туман. Но эту дверь он запер, и продвинуться дальше я не могла.
   Его преподобие сенатор.
   Он внимательно смотрел на меня. Он улыбался. Он наслаждался моим видом. Продолжай, Халэрант, продолжай. Болтай, как можно дольше. Еще пара минут, и здесь появятся мои люди, чтобы навсегда стереть улыбку с твоей мерзкой рожи.
   Он замолчал на мгновение и снова посмотрел мне в глаза. Интересно, закончил он свое трагическое повествование или нет? Надо потянуть еще немного. Придется еще пару минут поломать комедию.
   - Всего лишь один вопрос, Халэрант. Почему? Если вы всё знали четырнадцать лет тому назад, то почему вы ничего не предпринимали? Чего вы ждали?
   Халэрант расплылся в улыбке, которая говорила, что он счастлив дать пояснения по этому вопросу.
   - Что я мог в то время сделать с вами, Захария? Да, конечно, при помощи Бенджамина я мог доказать, что у вас была интрижка с моей женой, но доказательств того, что вы участвовали в её убийстве, у меня не было. Нет, вы подставили меня весьма умело. Кроме того, мне было ясно, что кто-то из ваших людей в полиции фабрикует против меня улики. На то чтобы узнать, кто это делал, ушло немало времени. Но как раз времени у меня было более, чем достаточно. Кроме того, прошедшие годы придавали моим планам особую изюминку. Что вы могли потерять четырнадцать лет тому назад? "Младший сенатор от штата Джорджия замешан в скандале на почве секса!" Кого это могло в то время заинтересовать? Почти никого. Нет, я выжидал, пока вы не подниметесь по лестнице успеха. Ждал того момента, когда вам будет, что терять. Когда я мог бы отнять у вас плоды всей вашей жизни.
   Вопрос состоял лишь в том, как это лучше сделать, как заставить вас заплатить полную цену. Очень долго я не мог придумать ничего достойного. Убив мою жену, вы одним ударом отняли у меня любовь, искусство и свободу. Более того, вы лишили мир её дара. Всех тех шедевров, которые ей еще предстояло создать. Вы обокрали души и умы людей, которые она была способна изменить. Подумайте об этом. Как бы вы поступили с существом, лишившим человечество Микеланджело, Шекспира или Моцарта?
   На то, чтобы найти отвечающее требованиям справедливости возмездие, и ушли все эти годы.
   Полиция.
   Я хотела сесть за руль, но Тони заявил, что в состоянии вести машину. Бросив взгляд на его загипсованную правую руку, я удивленно вскинула брови, но ничего не сказала, не желая уязвить его мужское самолюбие. Пусть крутит баранку, если ему так нравится.
   Как ни странно, но он ухитрился довезти нас до Музея в целости. Я попросила его проехать еще один квартал и остановиться рядом с Публичной библиотекой, чтобы мы могли незаметно подойти к дверям музея. Достав из багажника прибор ночного видения, мы вначале припустились рысцой, но завидев нужное нам здание, остановились и, пригнувшись, укрылись за кустами.
   - Видишь что-нибудь? - спросил Тони.
   - Да, - ответила я, регулируя объектив ночного бинокля, - Вижу какого-то парня с автоматом.
   - Где?
   - Чуть правее статуи, - ответила я, передавая ему прибор. - В тени, у стены.
   - Вижу, - отозвался Тони. - У него на голове коммуникатор. Но это не наш прибор, а армейский.
   - Может быть, национальный гвардеец? - спросила я. - Губернатор несколько часов тому назад объявил мобилизацию.
   - Не думаю, - ответил Тони. - На нем нет формы.
   - Раз у парня есть головной аппарат связи, значит он с кем-то разговаривает. Может быть, стоит обойти здание, чтобы взглянуть на его друзей? Я начну обход с правой стороны, а ты - с левой. Встретимся позади Музея и сравним наблюдения.
   - Понял.
   Сыщик.
   Мы бесшумно двигались по темному коридору. Смеющийся Медведь держала в руке свой томагавк. Линда, как существо более практичное, достала пистолет.
   В конце коридора оказалась лестница. Ведущая на неё дверь была заперта, но замок оказался дешевой финтифлюшкой, и я за пару секунд открыл его при помощи пластиковой карты.
   - А ты уверен, что знаешь, куда идешь? - шепотом спросила Линда. Или импровизируешь маршрут по мере продвижения?
   - Шшш... - прошипел я, открывая дверь.
   Я вовсе не собирался объяснять ей, что нахожу путь, по нитям паутины, которые, как мне было известно, сходятся в одну точку несколькими этажами выше нас.
   Его преподобие сенатор.
   Халэрант умолк и несколько секунд внимательно смотрел мне в глаза. Я хотел задать еще вопрос, чтобы мерзавец продолжал говорить, но он приложил палец к моим губам. Художник сделал шаг назад, снял пиджак и вручил его одному из своих бандитов. Затем он расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава. Его глаза вдруг зажглись злобным огнем.
   - А теперь, Захария, закончим все это так, как договаривались, сказал он и нанес удар.
   Я успел отскочить назад.
   - Перестаньте, Захария, не надо меня разочаровывать. Особенно после всего, что мне пришлось проделать для устройства нашей встречи. Уверен, что в схватке вы сможете себя проявить. Неужели вы не пылаете благородным гневом? Или вы способны убивать лишь ничего не подозревающих женщин?
   Он сделал шаг вперед в моем направлении.
   Я пытался пробудить в себе ярость, которая позволила бы мне ответить силой на силу. Ведь смог же я, в конце концов, справиться в Вэйром. А он был моложе Халэранта. Но тогда я был по настоящему зол, а сейчас меня одолевал страх.
   Где мои люди? Почему они все еще не здесь? Умоляю Тебя, Господи! Ведь я знаю, что Ты уготовил мне вовсе не такой конец. Я лишь орудие твое, ниспосланное на землю, дабы вернуть заблудшую страну на путь истины. Ты не можешь позволить мне умереть подобным образом!
   И Он услышал меня. Всю жизнь я хотел увидеть знамение, говорящее о том, что Творец меня слышит, что заботится обо мне. Наконец это свершилось!
   Посыпался дождь искр, все огни в помещении погасли, и мы погрузились во тьму.
   Ведьма.
   Заперта. Думай, Холли, думай. Музей высокого искусства очень велик, но ты бывала в нем неоднократно. Этим летом на выставке Пикассо, например. Итак, где они могут находиться? Думай!
   Они намерены совершить какое-то ритуальное действо. Для этого нужно свободное пространство. Где в музее можно найти достаточно большое свободное место? Место, где можно было бы начертать круг и...
   Вестибюль! Вестибюль в музее просто огромен. Кроме того там черный мраморный пол. Идеальное место для сатанинского ритуала.
   Определив примерно свое местонахождение - это была, скорее, догадка, - я направилась туда, где по моим расчетам должен был находиться вестибюль. Путь туда занял у меня довольно много времени. На моем пути оказалась пара запертых дверей, и мне пришлось подняться на два этажа, чтобы обойти препятствие. Одним словом, я оказалась на балконе третьего этажа, с которого открывался прекрасный вид на весь вестибюль. Через прозрачный купол просачивался лунный свет, освещая гигантский, свисающий с потолка мобиль. На стенах громадного пустынного зала играли причудливые тени.
   Перегнувшись через балюстраду, я осмотрела весь вестибюль. Никого и ничего. Ни людей в черных мантиях, ни черных свечей, ни магического круга. Мое предположение оказалось ложным.
   Глядя в черный колодец под собой, я продолжала лихорадочно размышлять. Где ещё? Может быть, в галереях? Но их здесь так много. Надо начинать поиск и надеяться на то, что успею найти их вовремя.
   Я уже готовилась уйти, как до меня вдруг долетел звон разбитого стекла. Через главную дверь музея в вестибюль вошли трое мужчин, в их руках я увидела нечто похожее на автоматы.
   Итак, начиная с этого момента я, видимо, веду охоту уже не в одиночестве.
   Полиция.
   Я двинулась вокруг здания, стараясь держаться в тени. Мне удалось насчитать еще троих людей с автоматами, охраняющих три входа в музей. Меня поразило то, что все они смотрели на двери. Создавалось впечатление, что перед ними стояла задача задерживать не тех, кто входит в здание, а тех, кто выходит из него.
   Тони обнаружил четвертого часового у южного входа. Парень в полном отпаде валялся в кустах. Напарник вызвал меня через коммуникатор и к тому времени, когда я к нему подошла, он уже успел определить личность часового. Он молча передал мне водительское удостоверение.
   - Чейз Смит, - прочитала я. - Тебе это что-нибудь говорит?
   - Нет, - сказал Тони. - Но зато вот это говорит о многом.
   Он приподнял руку парня, и я увидела на пальце перстень с изображением заключенного в золотое кольцо серебряного креста. Для того, чтобы рассмотреть все детали, было слишком темно, но я и без этого знала, что по золотому ободку идут слова: "Единая Нация под Единым Богом".
   - Один из людей Стоунуолла? - спросила я.
   - Да. Скорее всего, телохранитель сенатора. Или боец Христианской милиции. Этот штурмовой автомат является их стандартным вооружением.
   - Ясно, - сказала я. - Но если телохранитель здесь, не означает ли это, что и сам старик обретается где-то поблизости?
   Тони в ответ пожал плечами, а я внимательно посмотрела на лежащего .
   Блондин. Рост примерно шесть футов один дюйм. Вес - около 180-ти фунтов. На вид лет двадцать. На затылке телохранителя даже в темноте была заметна огромная шишка. Скорее всего, у парня сильнейшее сотрясение мозга. Я была уже готова вызвать скорую помощь, как вдруг откуда-то из недр музея до меня долетел звук автоматной очереди.
   Тони и я рухнули рожами в землю и выхватили пистолеты. Вернее, я выхватила свой пистолет, а Тони, чтобы достать оружие, потребовалось с десяток секунд. Вы когда-нибудь пробовали извлечь пушку левой рукой из наплечной кобуры, приспособленной под правую руку. Если не пробовали, то попытайтесь.
   Лежа на земле, я при помощи Минди вызвала Кайон.
   - Слушаю, лейтенант.
   - Здесь уже стреляют. Где та поддержка, которую я затребовала?
   - Хмм... Боюсь, лейтенант, что им до вас еще минуты три езды.
   Я поделилась этой информацией с Тони.
   - Будем ждать? - покосившись на дверь, спросил он.
   - Будем, если ты согласен объяснить начальству, почему мы, лежа в пыли, ждали подмоги в то время, когда сенатора Соединенных Штатов Америки расстреливают, распинают на кресте или творят с ним иные столь же малоприятные вещи.
   - Мне что-то очень не хочется кому-либо что-либо объяснять, - покачал головой Тони.
   Мы подползли к музею и заняли позицию по обеим сторонам двери.
   - На счет три, - сказала я.
   Оставалось надеяться, что лейтенант Тони Браунинг стреляет левой рукой лучше, чем водит ею машину.
   Его преподобие сенатор.
   Я слышал, как кричат сталкивающиеся в темноте люди. Затем, где-то довольно далеко от нас поднялась стрельба. Итак, мои люди, наконец, прибыли. Теперь моя задача - выжить еще несколько минут. После этого ситуация изменится на 180 градусов, и я могу насладиться видом агонизирующего Халэранта.
   Я, спотыкаясь, добрел до стены и принялся ощупью искать дверь. Я помнил, что она находится где-то здесь.
   Ага! Вот она! Я потянул за ручку и дверь распахнулась. В коридоре свет тоже не горел, но светящаяся надпись "Выход" кое-как рассеивала тьму. Я со всех ног бросился в сторону спасительной надписи, но дверь под ней оказалась на запоре. Я подергал дверь рядом. Тоже закрыта. И соседняя с этой тоже была заперта. В конце коридора кто-то появился из-за угла, освещая себе путь карманным фонариком. Я рванул ручку очередной двери. Слава Богу! Дверь распахнулась.
   Оказавшись в другом, уже освещенном, коридоре, я закрыл за собой дверь и помчался вдоль стены, стараясь найти еще одну незапертую дверь, за которой можно было скрыться. Чей-нибудь кабинет. Складское помещение. Одним словом, любое место, где можно было бы выждать, пока все это не закончится. Но все двери оказались запертыми. Лишь добежав до конца коридора, я увидел путь к спасению. Дверь в торцовой стене была распахнута настежь. Я пробежал в дверной проем и оказался в очередной галерее.
   Передо мной бесконечными рядам стояли скульптуры, освещенные каким-то нездешним, неестественным светом. Странные, современные творения. Причудливо искривленное дерево, камень и металл создавали впечатление, что по этим шедеврам промчался чудовищной силы торнадо.
   Я услышал еще одну автоматную очередь, но стреляли по-прежнему где-то вдали. Я напряг слух, надеясь услыхать приближение своих людей, надеясь, что они явятся сюда раньше Халэранта и его бандитов. Но услышал я не приближающуюся стрельбу. Я услышал лишь звук приближающихся шагов. Они звучали в коридоре за моей спиной. Человек шагал неторопливо. Небрежно. Беззаботно. Лишь один человек был достаточно безумен для того, чтобы хранить спокойствие в этом сумасшедшем доме.
   Я побежал. Его шаги громом отдавались в моих ушах. Я оглянулся через плечо, но ничего не увидел. Я всего лишь слышал его шаги. Шаги приближались.
   Если бы я мог продержаться еще несколько минут...
   Добежав до конца галереи, я увидел, что она имеет форму буквы "L", нижний ветвь которой вела к другой экспозиции. Но свернул за угол я не сразу. Что-то привлекло мое внимание и, задержавшись на секунду, я увидел, что на деревянной скульптуре прямо передо мной что-то поблескивает. Лишь, подойдя ближе, я понял, что это такое.
   Кинжал. Длинный, медный кинжал - очень древний, но вполне годный к употреблению. Он торчал в каком-то нелепом подвижном бревне, закрепленном на большом валуне. Я схватил кинжал за рукоятку, потянул, но кинжал не поддался. Оружие застряло прочно. Я удвоил усилия и в конце концов выдернул его из дерева. Я нуждался хоть в каком-нибудь оружии, и вот я его получил. Создатель еще раз продемонстрировал мне свою милость.
   Я резко развернулся, ожидая нападения Халэранта. Что же, мерзавец, сразимся, если ты того хочешь. Чего же ты ждешь? Почему не нападаешь? Но врага я не видел. Может быть, он скрывается в тени? Прячется за скульптурами? Где же он?!
   Я разрывался между искушением броситься на его поиски и желанием бежать, спасая свою жизнь. Но я его не видел, хотя знал, что он здесь. Я слышал дыхание врага, но самого его не видел. Я снова резко развернулся, опасаясь, что он проскользнул мне за спину. Но его там не было.
   Я снова побежал и уже через мгновение оказался в очередной галерее.
   Полиция.
   Тони и я по счету "три" ворвались в дверь и оказались на складе. Перед нами громоздились коробки с открытками, художественными альбомами и прочими товарами сувенирной лавки музея. Мы открыли вторую дверь и вышли в служебный коридор. Но и там никого не оказалось. Откуда-то из глубины здания до меня долетели звуки еще одной автоматной очереди и нескольких одиночных пистолетных выстрелов. В какой части Музея стреляли, я определить не смогла. Осторожно продвигаясь рядом с Тони по коридору, я попросила Кайон помочь мне определить направление нашего движения.
   - Только побыстрее, - сказала я, - в каких-то файлах обязательно сыщется поэтажный план Музея.
   - Наверняка, лейтенант, - ответила она, - весь вопрос в том, как эти файлы найти... Ага, вот они! Я перебрасываю их на твой дисплей.
   Я достала ручной монитор и взглянула на план. Боже! До чего же велик этот Музей. Но это было еще полбеды. Главная проблема состояла в том, что здание являло собой бесконечный лабиринт выставочных залов, галерей и служебных коридоров. Я сунула дисплей в карман, поскольку от него не было никакого толку. Халэрант и сенатор могли быть где угодно, а на обход здания времени не оставалось.
   И в этот момент ко мне пришло озарение.
   - Кайон, - сказала я, - не могла бы ты найти галерею, в которой проходит выставка картин Алисии Сен-Клод?
   - Естественно... Это Галерея Руссо. Третий этаж. Выйди из дверей в конце коридора и сворачивай налево. Затем вторая дверь справа выведет тебя на лестницу.
   Я поделилась этой информацией с Тони и, следуя инструкциям Кайон, мы помчались в конец коридора. Но дверь в торцовой стене была на запоре.
   - Кайон...
   - Всё ясно. Я уже нашла и применила музейный код на случай чрезвычайных обстоятельств. Он отменяет все обычное кодирование. Попробуй еще раз.
   Тони толкнул дверь и она без труда открылась.
   - Что же, - сказала я негромко, - пора, пожалуй, разобраться в этом деле до конца.
   Сыщик.
   - Штурмовой автомат, - заявила Линда услыхав выстрелы. - Стреляют где-то внизу. Возможно, на первом этаже.
   Мы находились в длиннющей галерее, уставленной нелепыми скульптурами, на которые лился какой-то странный свет. Нити паутины сплетались в толстый канат за углом чуть впереди нас. Ответ на все вопросы был совсем рядом.
   Я шел, не замедляя шага.
   - Хмм... Может быть нам стоит что-то предпринять? - спросила Линда, крепче сжимая рукоятку пистолета.
   - С какой стати? - ответил я вопросом на вопрос. - И что ты можешь сделать со своим пугачом против штурмового автомата?
   - Ничего... Но...
   Я продолжал шагать. Но Линда остановила меня, ухватившись за край моего одеяния.
   - Хватит! С меня достаточно! - прошипела она. - Кто-то должен мне всё объяснить, и притом, немедленно! Я сыта по горло всеми этими...
   Смеющийся Медведь избрал этот момент, чтобы заговорить.
   - Простите, леди, - сказал он, - вы не пытались принимать успокоительное? Хорошее лекарство могло бы вам по...
   Линда отпустила меня и обратила все свое внимание на Смеющегося Медведя.
   - Я прощаю тебе твою наглость только потому, что у тебя красивое тело и ты не носишь рубашку. Но не переусердствуй, иначе...
   - О... Мне лишь показалось, что вы излишне нервничаете...
   Я двинулся дальше, и нити паутины привели меня в следующую галерею. Именно здесь располагалось сердце интриги и лжи. Здесь находился ответ.
   Я посмотрел на неё. Затем посмотрел еще раз. Затем я несколько раз моргнул и посмотрел снова. После этого я подошел к стене и принялся колотиться об неё головой. Вы спросите почему? Да потому, что ответа я не получил. Все события по-прежнему не имели смысла.
   В центре паутины зияла дыра. Одна сторона крепилась к какой-то скульптуре, а другая - к малозаметной бежевой металлической двери в глухой стене. Да, это вовсе не тот ответ, который я так жаждал получить.
   Прежде всего я изучил скульптуру. Это была какая-то абстрактная глыба металла, искривленного под разными углами и пронизанного многочисленными дырами. Мне это шедевр напоминал гигантскую навозную кучу, по которой когда-то ползал гигантский слизняк. Дверь, как и куча, не представляла никакого интереса. Металлическая, окрашена в бежевый цвет и ведет, скорее всего, в какой-нибудь кабинет. Я потянул дверь на себя, но та, как я и ожидал, была заперта.
   Всё. Конец. В меня стреляли, меня били, за мной гонялись по всей Атланте, и все ради того, чтобы я нашел какую-то дурацкую скульптуру и наглухо закрытую железную дверь. Это могло свести меня с ума, если бы я уже не свихнулся.
   Появились Линда и Смеющейся Медведь. Свой диспут они, видимо, уже успели завершить.
   - Итак? - нетерпеливо спросила Линда.
   - Что итак? - спросил её я.
   - Ну и что же дальше? - поинтересовался Смеющейся Медведь.
   - Извините меня на секунду, - сказал я, подошел к железной двери и что было сил приложился об неё головой. На сей раз, этот метод решения проблем сработал, что надо.
   Как только моя голова взорвалась болью, все сразу встало на свои места. Перед моим мысленным взором неожиданно предстала вся мозаика мира, в которой каждый кусочек смальты занимал отведенное ему место. Я увидел, как много зависит от моего единственного правильного действия, которое я должен произвести немедленно. Это действие призвано не только нанести поражение силам зла, но и направить дальнейшее развитие мира по иному курсу. Это был момент полной ясности и абсолютного понимания.
   Я понял, почему так много людей предпочитают идти по жизни в состоянии ступора. Они делают это потому, что полная ясность есть страшное зло. Вы хотите видеть, как малозаметное, ничтожное событие влияет на вселенную? Боюсь, что нет. Что может быть страшнее этого? Теперь всю следующую неделю меня будет волновать вопрос, какие катастрофы космического масштаба могут последовать в зависимости от того, опустил я сиденье унитаза или забыл это сделать.
   Но в данный момент я знал, как следует поступить.
   - Пошли! - бросил я, подошел к скульптуре, ухватил торчащий из неё металлический прут и попытался его отломить.
   - Не могли бы вы мне помочь? - спросил я своих спутников.
   Смеющийся Медведь, не говоря ни слова подошел ко мне, и присовокупил свои мускульные усилия к моим. Линда же смотрела на меня с таким видом, словно я свихнулся. Что, впрочем, было не далеко от истины.
   - Ты совсем потерял разум, Дрю, - сказала она, подтверждая правильность моей догадки. - Ты это понимаешь?
   - Нет, проблема состоит в том, что я его нашел, - ответил я, - и это гораздо хуже. Так ты нам поможешь, или нет?
   Линда, выражая всем своим видом отвращение, все же протянула нам руку помощи, и мы общими усилиями смогли отломить от статуи выпирающий из неё металлический прут.
   - Что теперь? - спросила Линда.
   Вместо ответа я стянул с себя рубашку и тщательно стер с железки следы пальцев. Я когда-то был копом, отпечатки моих пальчиков хранились в полицейских файлах, а мне страшно не хотелось объяснять своим бывшим коллегам, какую роль мне пришлось сыграть в этом небольшом приключении. Я подошел к двери и закрепил прут так, чтобы распахнуть дверь было невозможно, даже открыв замок.
   - Ну и что же теперь? - гнула свое Линда.
   - А теперь мы покидаем Музей, - ответил я и отправился в путь.
   - Но почему? - спросила она, схватив меня за руку.
   - Потому что мы сделали всё, что надо, и больше нам делать здесь нечего.
   - Постой. Ты же сказал, что мы здесь для того, чтобы поймать убийцу Джастина.
   - Мы только что сделали это. Помимо всего прочего.