Хауэлл Ханна. Вкус огня

   — Не с деятельностью, а с жизнью. Полагаю, что так и будет. В любом случае у меня нет выбора. Рауль хочет видеть меня мертвой.
   — Похоже, тебе грозит множество неприятностей. Кстати, о неприятностях: что у тебя с Ройалом?
   — Ничего.
   — И из-за этого «ничего» он рычит, как раненый медведь, и бросает на людей свирепые взгляды? Хоть бы ты сказала ему, что между тобой и Оро ничего нет.
   — Говорила. Но Ройал не верит мне.
   — Ты бросила его. И оставила его постель.
   — Да. Я оставила его постель и не вернусь к нему, пока он не поймет, что я не лгунья.
   — Но, Антония…
   — Все, хватит об этом. Я не останусь с человеком который считает, что я вру.
   — Я совсем не хочу, чтобы все так оставалось, но нам надо разъехаться. Ройал приближается.
   Антония подъехала к Патриции. Она вовсе не жаждала общаться с этой девушкой, но разговоры с ней не причиняли Антонии боли. Она сознавала, что проявляет трусость, избегая Ройала, но предпочитала казаться трусливой, лишь бы не слушать его грубости, как то было в течение последних пяти недель.
   — Ты снова преследуешь ее, — заметил Коул, когда они с Ройалом поравнялись.
   Ройал взглянул на удаляющуюся Антонию:
   — Почему она уехала?
   — Должно быть, ей не по вкусу твои комплименты.
   — Заткнись!
   — Слушай, Ройал, твоя личная жизнь — это твое дело…
   — Вот именно.
   — Но только до тех пор, пока она не создает трудности для окружающих.
   — И чем же я ущемляю права окружающих?
   — Многими способами. Да ты и сам это прекрасно видишь. Дело в том, что Антония и близнецы приехали сюда по доброй воле, чтобы помочь нам. Мы обязаны им жизнью Патриции и Джастина. А жизнью Патриции даже дважды, потому что Антония и Томас обороняли ранчо в тот день. Только благодаря им мы сохранили ранчо. У нас хорошие люди, но они скотоводы, а не солдаты. Антония сражается и стреляет лучше почти каждого из них. Эти трое нам нужны, и они делают нам добро. А ты разговариваешь с ней насмешливо и высокомерно. Теперь каждый дурак видит, — продолжал Коул, — что между тобой и Тони все плохо. И Оро тоже неловко себя чувствует. Разберись с этим или вообще брось все это. Мы здесь боремся за жизнь, и личные проблемы несоизмеримы по сравнению с этим.
   Сказав все это раздраженным тоном, Коул отъехал в сторону.
   Мрачный Ройал поскакал вперед. Томас намного обогнал всех, но Ройал не стал догонять его. Ему хотелось побыть одному.
   Коул был прав. Он должен отодвинуть свои личные проблемы на задний план. Сейчас все, что нажил его отец, поставлено на карту. И нельзя позволять женщине связывать его по рукам и ногам и отвлекать от дела.
   Но Ройала безумно тянуло к Антонии. Он багровел от злости каждый раз, когда видел, как Оро, пусть даже случайно, прикасается к девушке. Ройал утешался только тем, что они все же не любовники. К тому же здесь трудно было уединиться.
   Горько усмехнувшись, Ройал направился к воде, где они вскоре собирались устроить привал. Может, и хорошо, что он отдалился от Антонии. Вряд ли его настроение улучшилось бы, если бы он проводил каждую ночь с Антонией, но не занимался с ней любовью. Ройал наверняка безрассудно искал бы возможности остаться наедине с девушкой, подвергая ее и себя опасности. Ведь очень рискованно отдаляться от других в такой ситуации: Рауль Мендес рыщет где-то поблизости.
   Отвлекшись от своих мыслей, Ройал огляделся, но не заметил ничего подозрительного. И все же он ощущал присутствие Мендеса. Хозяин Рауля, наверное, очень хорошо заплатил ему, если он так далеко отошел от границы. С каждой милей, проделанной Мендесом, становилось все менее вероятным, что он повернет назад.
   — Но кто платит этому мерзавцу, черт побери?
   — Если бы мы знали это, то избежали бы неприятностей.
   Обернувшись, Ройал увидел Томаса, который осадил лошадь рядом с ним.
   — Вот так подкрадываться к человеку — верный способ быть застреленным.
   — Но вы всегда сначала смотрите, а потом стреляете.
   — В самом деле?
   — Да. Иногда вы смотрите даже прежде, чем выхватываете револьвер. Вот как сейчас.
   — Едва ли это хорошо.
   — Может, здесь это и хорошо, но во многих других местах — рискованно. Я тоже смотрю, но только тогда, когда уже готов выстрелить. Главное — не терять времени, тогда опасность уменьшается. Сам я постоянно нахожусь в опасности. И у меня нет времени думать. Однажды я чуть не застрелил священника.
   Томас сказал все это так добродушно, что Ройал рассмеялся.
   — А я-то думал, что ты очень осторожен и никогда не трогал никого из них.
   — Вот и священник говорил мне то же самое, когда я удрал из церковной школы.
   — По-моему, ты слегка тронутый, приятель.
   — Да, немного есть. Но это не так уж плохо.
   — Может, ты и прав.
   — Может быть. Я приехал сказать вам, что нашел место, где наши леди смогут незаметно вымыться сегодня вечером.
   — А там безопасно?
   — Поедем, сами увидите.
   Когда все устроились на ночлег, Антония заметила, что к ней приближается Ройал, и тихо выругалась. Здесь негде было скрыться, и она не могла избежать встречи с ним. Когда он подошел к ней, Антония решила, что на этот раз не позволит ему делать грязные намеки, которые так ранят ее.
   — Антония, Томас нашел укромное местечко, где вы с Патрицией могли бы вымыться.
   Девушка затаила дыхание. Ройал говорил мягко, и в голосе его не слышалось обычной злости. Удивленная этой переменой, она не сразу поняла, о чем речь.
   — Вымыться? — Антония поднялась.
   — Да.
   — По-настоящему? С мылом и прочим?
   — Ну, только холодной водой.
   — Боже мой, какая разница!
   И она бросилась отыскивать Патрицию.
   Ройал улыбнулся, увидев, как побежала Антония. Когда она вела себя так, он доверял ей, потому что в такие минуты Антония ничем не отличалась от других женщин. Ройал, конечно, понимал, что Антония — настоящая женщина, но ее повадки и непредсказуемость смущали его. Эта девушка держала Ройала в постоянном напряжении, заставляя думать, как поступить и что сказать.
   Через несколько минут Антония и Патриция подбежали к Ройалу. Они держали в руках чистое белье и принадлежности для мытья. Посмотрев на них, он улыбнулся. Ему было приятно, что Патриция в хорошем настроении. С тех пор как она настояла на том, чтобы ее взяли в поездку, Ройал ни разу не видел ее веселой.
   — Наверное, ты пошутил, Ройал, да? — спросила она.
   — Нет, Патриция, я не шучу. Пойдемте, я покажу вам это место.
   — Это Томас нашел его? — поинтересовалась Антония, идя рядом с Ройалом.
   — Выехав на разведку, он наткнулся на это укромное место. Однако вас придется охранять.
   — Не ты ли займешься этим?
   Патриция нахмурилась, когда они остановились перед сосновой рощицей, заросшей густым кустарником.
   — Я, Патти. Иди мойся. — И Ройал легонько подтолкнул сестру вперед.
   Когда девушки ушли, Ройал прислонился к дереву, размышляя о том, что следовало бы поручить охранять их кому-нибудь другому. Ему было трудно стоять здесь, зная, что всего в нескольких футах от него Антония разделась донага. Но Коул и Джастин уже легли спать, чтобы заступить на дежурство с полуночи, да и Патриции было бы не по себе, если бы на месте брата оказался посторонний человек. Ройал поморщился. Он никогда не пошел бы на то, чтобы другой мужчина стоял так близко к обнаженной Антонии. Стиснув зубы, Ройал старался не думать о том, что Антония делает там, за кустами. Стоит ему представить себе это, и он не справится с обязанностями охранника.
   Хотя вода была холодная, Антония радовалась возможности окунуться и как следует вымыться. Неизвестно, когда еще удастся сделать это.
   — Теперь я вижу, почему Оро так хочет тебя, — пробормотала Патриция, когда Антония входила в воду.
   — Что? — удивилась Антония.
   — Я говорю, что поняла, почему Оро хочет тебя. И Ройал тоже.
   — А может, и все мужчины, глупышка! — усмехнулась Антония.
   — Вовсе нет. Это они глупые. Ведь теперь ты бросила Ройала и взяла Оро. Ты использовала моего брата.
   Антония взглянула на стройную Патрицию:
   — Я не использовала твоего брата.
   — Но ты же была раньше с ним, а потом соблазнила Оро! — гневно возразила Патриция.
   — Тебя не касается, почему я теперь не с твоим братом. Но я не использовала его. Скорее уж это относится к твоему брату. Он взял меня и не делал секрета из того, что я — его любовница. Ройал опозорил меня. Что я получила за свою девственность? Страсть. Только и всего. Страсть. Ни слова о любви. Никаких обещаний. Так кто же кого использовал, а?
   Одевшись, Патриция молча схватила корзину с грязным бельем и удалилась. Антония сполоснула волосы. Раздраженная, она вышла из воды и начала вытираться. Эта девушка испортила ей удовольствие от купания.
   Надев белье, Антония почувствовала, что кто-то сзади грубо схватил ее за волосы. Она выругала себя за то, что не проявила необходимой осторожности. Увидев свой нож, девушка потянулась за ним, но вдруг на него наступила нога в сапоге и тут же ей крепко связали запястья. Едва она открыл рот, чтобы позвать на помощь Ройала, грубая рука зажала его, а другая скрутила ей волосы так, что пришлось опуститься на колени.
   Антоний подняла глаза и посмотрела на человека, который связал ее. От его усмешки у нее застыла кровь в жилах. Это был Хесус Миллер, наполовину англоамериканец, наполовину мексиканец, который верой и правдой служил Раулю. Антония лихорадочно обдумывала, как вырваться или хотя бы произвести такой шум, чтобы его услышал Ройал.
   Ройал выпрямился, когда Патриция вышла из-за кустов:
   — А где Антония?
   — Там, заканчивает.
   Патриция задержалась, поняв, что Ройал останется ждать возле пруда.
   — Ну?
   — Ну?
   — Что?
   — Ты не проводишь меня до лагеря?
   — Нет, я подожду Антонию.
   — Ну да, конечно. Подождешь Антонию. Все готовы ее ждать, — мрачно ответила Патриция и направилась к месту стоянки.
   Размышляя, чем так недовольна сестра, Ройал следил за ней глазами, пока она не дошла до лагеря. Увидев, что Патриция в безопасности, Ройал стал ждать появления Антонии.
   Прошло несколько томительно долгих минут, но она не показалась и ничего не было слышно. Ройал ощутил смутное беспокойство и наконец решил, что из уважения к ее стыдливости не стоит пренебрегать овладевшим им дурным предчувствием.
   Он осторожно прокрался вперед. Чтобы не шуметь, Ройал лег на живот и пополз сквозь кусты. Подумав, что будет выглядеть глупо, если с ней все окажется в порядке, Ройал вспомнил старую поговорку: «Лучше проявить излишнюю осторожность, чем быть застигнутым врасплох».
   То, что предстало глазам Ройала, заставило его действовать быстро и решительно. При виде полуодетой Антонии, которую держал за волосы мужчина, Ройал выхватил револьвер, однако не стал стрелять, опасаясь задеть Антонию. Поскольку девушка находилась между ним и бандитом, Ройал решил выждать и сделать точный выстрел.
   — Ну, хуановское отродье! — прорычал Хесус, вставляя кляп в рот Антонии. — Теперь я доставлю тебя к Раулю. Ах, как он наградит Хесуса за этот трофей!
   Антония только замычала, когда он потянул ее за волосы, чтобы заставить подняться на ноги. Внезапно она поняла, что у нее появился шанс убежать, и резко ударила его коленом в пах. Издав дикий вопль, тот согнулся. Заметив, как блеснул нож, который он выхватил из сапога, Антония нанесла ему удар по голове связанными руками. Бандит рухнул ничком на землю, застонал и замер.
   Услышав какой-то звук, девушка быстро обернулась, ожидая увидеть сообщника Хесуса. И с облегчением прикрыла глаза: к ней приближался Ройал. Когда он перевернул бандита на спину, оказалось, что, тот упал на свой собственный нож.
   — Мне следовало бы помнить, что ты сама способна позаботиться о себе, — сказал Ройал, освобождая Антонию от веревки. — Кто он? Ты знаешь его?
   — Да. Хесус Миллер. Он был дураком.
   Девушка подошла к воде и прополоскала рот после вонючего кляпа. Опасность была очень велика. Антония пробрала дрожь, когда она услышала, как Ройал оттаскивает тело в кусты. Хесус не лгал. Рауль хорошо вознаградил бы его, если бы он доставил ему такой богатый трофей. Антония поблагодарила Бога за то, что на этот раз Рауль будет разочарован.
   — Это было так близко, — тихо сказал Ройал, вернувшись к ней.
   — Да, очень близко.
   — Если бы ты оказалась в лапах Рауля, он убил бы тебя.
   — Конечно.
   Антония не стала рассказывать Ройалу, каким способом Рауль убивает своих врагов.
   Схватив ее за плечи, Ройал спросил:
   — С тобой все в порядке?
   — Я не ранена.
   От одного его прикосновения Антония затрепетала от желания. Прошло больше месяца с того дня, как они в последний раз были близки, и теперь она мечтала, чтобы он обнял ее. Испугавшись своего неистового влечения к нему, Антония попыталась отстраниться, но Ройал крепче сомкнул объятия и, когда их взгляды встретились, девушка поняла, что он угадал ее желание. Ройал приник к губам Антонии и жадно поцеловал ее. Она не сопротивлялась…
   Потом, трепеща от только что пережитого наслаждения, Антония удивленно посмотрела на мужчину, который нежно обнимал ее. Они даже не разделись. Все произошло так быстро и бурно, что она почти ничего не помнила. Но как только Ройал отпустил ее, Антонию охватило ощущение, что все это было ошибкой.
   — Разве Оро может дать тебе такое, Антония?
   Отстранившись, она начала одеваться. Девушка считала, что ей следовало воспротивиться этому чувству, которое она испытала в его объятиях. Нельзя было уступать ему.
   — Антония, черт возьми! — Ройал поправил свою одежду. — Почему ты такая грустная?
   — А ты ожидал, что я приму это оскорбление с улыбкой? И позволю тебе называть меня продажной девкой?
   — Я не назвал тебя шлюхой.
   Ройал протянул к ней руку, но она оттолкнула ее.
   — Оро мне не любовник.
   — Я знаю, что во время нашей поездки вы не были вместе.
   — Бог мой, ты же ничего не хочешь слушать! Я совершила ошибку, но больше никогда не повторю ее. Лежать с мужчиной, который считает тебя лгуньей, — это все равно что быть шлюхой.
   Она поспешила прочь. Получив шанс для примирения, Ройал упустил его. Он никогда не упоминал об Оро, хотя всегда помнил о нем, но на этот раз не удержался.
   Осмотрев берег и убедившись, что там ничего не осталось, кроме тела бандита, Ройал подумал, что Антония держалась в высшей степени уверенно, отрицая любовную связь с Оро. Он понял, что она не лгала и поэтому чувствовала себя оскорбленной. Ройалу стало ясно, что он был не прав. Антония никогда прежде не врала ему. Скорее всего она и сейчас говорила ему правду. Направившись к лагерю, он подумал, что ему надо умерить злость и смотреть на вещи более трезво.
   — Чем ты так недовольна? — спросил Томас, садясь рядом с Антонией. — Сидишь в отдалении от всех, опасаясь, как бы не выстрелил твой револьвер, когда ты его чистишь, да?
   Антония покачала головой:
   — Мне просто надо кое о чем подумать.
   — А что беспокоит тебя, чика? Расскажи мне. Часто чужие глаза лучше видят проблему.
   — Я занималась любовью с Ройалом, хотя рядом лежало тело бандита.
   — Хесус огорчился бы, что пропустил такое зрелище. А вот я как-то занимался любовью рядом с живым мужем.
   Антония засмеялась:
   — Как тебе это удалось?
   — Я проходил мимо дома одной дамы, и она позвала меня, желая, чтобы я доставил ей удовольствие, как делал это уже не раз. Я залез в окно, но, увидев в постели ее мужа, решил, что ситуация не совсем подходящая.
   — Это было весьма разумно.
   — Да, но она сказала, что муж смертельно пьян и его ничто не разбудит. Убедила меня войти. Но, занявшись своим делом, я увидел, что муж проснулся. Однако вместо того чтобы убить меня, он выразил восхищение моим искусством. Потом столкнул меня с кровати и улегся на свою жену. Я решил, что им нужна интимная обстановка, и удалился.
   — Тебя вполне могли пристрелить.
   — Только одна земля живет вечно. — Томас покачал головой, заметив, что лицо Антонии снова омрачилось. — Мне не удалось отвлечь тебя?
   — Нет, Томас. Нельзя проявлять неуважение к смерти.
   — Нет, дорогая, такой, как Хесус, даже мертвый, не заслуживает уважения. Тебе нет до него никакого дела, поэтому не стоит так горевать.
   — Не знаю, Томас. Заниматься этим, когда тело всего в нескольких футах от тебя… — с ужасом прошептала она.
   — А может, именно поэтому ты и пошла на это.
   — В твоих словах нет никакого смысла;
   — Ошибаешься. Ты заглянула в лицо смерти. Ты это понимала, и Ройал тоже. У вас не было лучшего способа доказать, что вы еще живы.
   — Думаешь, поэтому мы так себя повели?
   — Вполне возможно. К тому же вы долгое время были врозь. Моряки, возвращаясь домой, хотят поскорее найти женщину. Солдаты любят своих женщин перед тем, как пойти в бой, но, вернувшись даже через несколько часов, снова хотят обладать ими. Им удалось выжить, и они должны убедиться в этом. По-моему, насилие тоже часть всего этого. Если поблизости от места сражения попадается женщина, ее насилуют. Как может мужчина брать женщину в такой момент? Когда сражаешься и смотришь в лицо смерти, кровь закипает, а?
   — Так же, как она кипит, когда ты занимаешься любовью, — тихо отозвалась Антония.
   — Да. Я не насильник, но если мне случается заглянуть в глаза смерти и при этом попадается чувственная женщина, я беру ее. Так, значит, вы с Ройалом снова вместе?
   — Нет. Мы были вместе только в тот момент. Он до сих пор не верит, что Оро мне не любовник.
   — Бедная крошка! Для тебя это так важно?
   — Я не могу спать с мужчиной, считающим меня лгуньей.
   — Это я понимаю, но подумай об этом хорошенько, чика. Ты отвергаешь шанс получить от него нечто большее, чем страсть. Будь уверена — цена, которую ты ему платишь, не так уж высока. Надеюсь, когда-нибудь вы придете к компромиссу.

Глава 11

   Антония поморщилась. Никогда еще она не проводила столько часов в седле. Завтра ее очередь управлять фургоном. Посмотрев на Патрицию, Антония догадалась, что та тоже не отказалась бы от этого. Пожалуй, надо подложить под сиденье одно или даже два одеяла, чтобы было помягче. Антония очень устала от жестких седел и твердой земли.
   Мимо проехали Ройал и Коул. Ройал прикоснулся к шляпе. Он стал не таким раздраженным после их бурной любовной встречи у пруда на прошлой неделе, но по-прежнему не спускал с нее глаз, особенно когда поблизости находился Оро. Однако темная злоба уже не омрачала его лица. Интересно, почему? Хорошо, если Ройал поверил ей. Но наверное, существовала и другая причина, терзавшая его. Возможно, Ройал просто охладел к ней и хотел сбыть с рук, отдав ее Оро.
   — Боже, эта пыль просто ужасна! — воскликнула Патриция.
   — Если поедешь впереди стада, она не будет так донимать тебя.
   — Пожалуй, ты права. Нет, тебе незачем ехать со мной. Поезжай с кем-нибудь еще. Например, с Оро. Или с моим братом.
   Антония понимала девушку. Может, Мария права и Патриция на самом деле любит Оро? Но даже сильное чувство может увянуть от того, что приходится терпеть Патриции.
   — Ты что, забыла? Когда ты упросила, чтобы тебя взяли перегонять скот, было решено, что я стану твоим охранником. Поэтому я поеду с тобой.
   И Антония двинулась вперед.
   — Ройал поставил такое условие только потому, что беспокоится о тебе.
   — Это просто смешно!
   — Ничуть. Охраняя меня, ты вынуждена держаться позади всех, поэтому не можешь ввязаться в схватку! К тому же, чтобы позаботиться о моей безопасности, тебе придется держаться в стороне. Ройал хочет быть уверен, что тебя не застрелят.
   — И конечно, он не тревожится о том, что его единственную сестру могут убить? Ты просто глупенькая.
   — Почему ты всегда говоришь со мной, как с ребенком?
   — Потому что часто ты ведешь себя словно малое дитя. А теперь, если ты еще не наглоталась пыли, давай поскачем вперед.
   Увидев, что Антония и Патриция отъехали, Ройал нахмурился:
   — Куда это они?
   — Хотят ехать впереди стада. Из-за пыли, — ответил Коул.
   — Только бы не забрались слишком далеко.
   — Антония знает свое дело.
   — Да, но сегодня мне хотелось бы, чтобы все были поближе.
   — Думаешь, что-то случится? — Коул быстро огляделся.
   — Не исключено. У меня какое-то неприятное чувство.
   — Воняет Раулем Мендесом. У нас и без него хватает забот.
   — Хватает. Но, как сказала Антония, волк крадется за нами по пятам.
   — Ну, может, нам повезет, и он так и останется где-то позади.
   — Не стоит надеяться на удачу, поэтому смотри в оба.
   Только во второй половине дня Антония и Патриция спешились. Крайне утомленная Антония мучительно хотела пить: Приложив к губам флягу, она прополоскала рот и только потом сделала несколько глотков.
   — А это и на самом деле очень изнуряющая работа. — Патриция тоже отпила из фляги.
   — Конечно.
   — А почему мы остановились?
   — Мы заехали слишком далеко вперед. Нам велено держаться поближе, на виду у остальных. Надо немного подождать, пока подъедут наши мужчины.
   — Странно, что посреди такой равнины вдруг появляются скалы.
   — Это означает, что скоро равнина сменится холмами. Впрочем, я не знаю этих мест.
   — И я тоже. И предпочла бы остаться несведущей. — Патриция вытерла лицо шейным платком.
   — Если бы это было путешествие, а не перегон скота, все выглядело бы значительно лучше. Мне нравятся равнины. Там все видно до самого горизонта. И почти негде спрятаться. Этот пес Мендес ненавидит равнины. Он предпочитает исподтишка захватывать свои трофеи.
   — Так он ведь бандит.
   — Он — самая последняя собака. Любит убивать и калечить.
   — Но человек, воспитавший тебя, тоже был бандитом!
   — Да, но Хуан ненавидел Мендеса. Чика, Мексика — плохая страна. Если человек не хозяин, то он крестьянин. А крестьянин в Мексике — ничто. Солдаты попирают их права, а хозяева заставляют работать, как рабов. А если крестьянин пожалуется на свою судьбу, его пристрелят или изобьют. Если ему повезет, он будет копошиться в грязи с рождения до самой смерти, часто преждевременной. А если не повезет, солдаты изнасилуют его женщин и разорят поля. Такая мразь, как этот Мендес, делает то же самое. А там еще есть индейцы, и никто не защищает от них крестьян. А еще крестьянина могут забрать в шахты, где он будет работать, как осел, и умрет во тьме. Хуан был крестьянином. Но предпочел судьбу бандита. Он стал вором и понимал, что это плохо, но никогда не забирал ничего у бедных — ни по ту, ни по эту сторону границы. Хуан нападал только на сильных и богатых. Иногда он побеждал и забирал немного песо. Но часто и проигрывал битву. Хуан никогда не убивал безоружных, невиновных и тех, кто сдавался ему. Хуан хотел не крови, а только денег. Если есть на свете благородные воры, то Хуан был как раз таким.
   — Но Мендес не такой?
   — Нет, он свинья. Он убивает, мучает, насилует. Мендеса сжирает ненависть. Ни в коем случае ему нельзя попасться в лапы.
   — Трудно представить, что есть такие люди.
   — А тебе и не надо представлять это. Ты должна убивать их.
   — Антония! — воскликнула потрясенная Патриция.
   — Ты должна научиться этому.
   — Едва ли я смогу.
   — Может, и нет. Но, столкнувшись с ним, убей его или приготовься к долгой, мучительной смерти. Вспомнив о загубленных им душах, ты сможешь убить его. От Мендеса разит смертью. Он убивал не только мужчин, но женщин и детей. Как-то он застрелил ребенка прямо на руках у матери, потому что у него с похмелья болела голова, а дитя плакало. Вспомни об этом, если встретишь Мендеса.
   Не успела Патриция ответить, как до них донеслись отдаленные звуки выстрелов.
   — Антония?
   — Садись скорее на лошадь!
   Но, подойдя к лошадям, девушки услышали совсем другие звуки, ужаснувшие их. Они посмотрели туда, где двигалось стадо. У Антонии кровь застыла в жилах.
   — О мой Бог! Стадо несется прямо на нас!
   Антония похлопала Патрицию по спине и указала ей на скалы. Если лошади не споткнутся, они доберутся до скал раньше, чем их подомнет под себя обезумевшее стадо.
   Подскакав к скале, девушки спешились. Антония, схватив фляги и оружие, ударила лошадей по крупу, и они убежали. Их негде было укрыть, и Антония знала, что, только отпустив животных, они сами уцелеют.
   Ведя за собой, Патрицию, Антония забралась на вершину скалы: Она была достаточно высока и широка для того, чтобы мчащемуся стаду пришлось обогнуть ее. Антония повязала шейный платок на лицо, Патриция последовала ее примеру. Антония с ужасом увидела, что ее худшие предположения насчет стада подтверждаются. Только бы мужчины поняли, что они с Патрицией в безопасности.
   Стадо вздымало тучи пыли. Все смешалось: стук копыт, дикие, испуганные вопли людей и звуки выстрелов. Патриция испуганно прижалась к крепко обнявшей ее Антонии. От едкой пыли Антония закрыла глаза.
   — Уже все? — тихо спросила Патриция пересохшими губами.
   — Не знаю. Мне чудится, что я все еще слышу это. — И мне тоже, но, наверное, это только шум в голове. Антония вытерла глаза шейным платком и осторожно открыла их. Свершилось чудо — стадо неслось мимо них!
   — Что же нам теперь делать? — спросила Патриция.
   Смочив шейный платок водой из фляги и вытерев лицо, Антония ответила:
   — Мы пойдем вслед за ним.
   — Но наши лошади убежали!
   — У тебя есть ноги, чика.
   — Антония, они обогнали нас на несколько миль!
   — Верно, но кто-нибудь вернется за нами.
   — Так почему бы нам не подождать здесь?
   — Кто-то испугал стадо. Я не хотела бы встретиться с тем, кто это сделал.