Хайасен Карл. Крах «Волшебного королевства»

   — Теперь у меня есть девушка, — заявил Джо.
   — Не думай, что ты будешь целыми днями кружиться около нее.
   У Уиндера уже не получилось пообщаться с ней однажды, точнее сегодня утром. А теперь он и вовсе думал о Керри Лейнер, бесстрашной красавице в костюме Енота, весящем 7 фунтов. Так всегда бывает, когда тебе 37, размышлял Джо, желание застилает глаза и бросает в жар. Чем еще можно объяснить его влечение к Нине? Или ее к нему? Работа газетного репортера не оставляла ему времени на безрассудную привязанность.
   Он прикончил свой омлет и открыл пиво, спустившись на пол между двумя стерео-колонками. Что-то терзало Джо с тех пор, как Челси направил его разбираться в краже. В глубине души он понимал, что все его писательские навыки — хорошее владение клавиатурой пишущей машинки, чувство языка, большой словарный запас — все было утрачено. Невероятно. Самые главные журналистские приемы в нем умерли,, или умирали.
   Он вдумчиво и полно описывал инциденты, но никогда уже не пытался объяснить происшедшее. Обращая много внимания на «что» случилось, он просто игнорировал «почему». Даже по понятиям Южной Флориды преступление с мышами было необычным, и прежний Джо Уиндер приложил бы все усилия, чтобы разгадать тайну, а новый Джо просто отписал свои тысячи слов и отправился домой.
   В звучавшей песне говорилось о том, что хорошо бы пойти в музей Лувра и с размаху броситься на стену. Джо это показалось самым подходящим выходом из положения. Он устало закрыл глаза и подумал: «И пусть мне не говорят, что я зря работаю на этой проклятой работе, и по справедливости пью паршивое пиво».
   Он прополз по ковру к телефону, чтобы позвонить Нине на службу. Вместо нее ответила девушка по имени Мириам и сразу же начался ее живой и красочный рассказ. Она так страстно повторяла на ломанном английском: «О, бейби, еще, еще раз!», что у Джо не хватило смелости ее прервать. Да и какой толк — это и так обошлось ему в 4 бакса. Он мог себе позволить дослушать до конца.

4

   Утром 17 июля Денни Поуг проснулся в холодном поту. Его рубашка была насквозь мокрой. Он откинул одеяло и увидел, что вся нога забинтована. Это не был сон. Он выглянул в окно и увидел бассейн, который, кажется, можно было использовать во время олимпиады, и теннисные корты. Всюду, куда ни глянь — пожилые люди с седыми головами, бледными носами в цветных шортах-бермудах. Все мужчины были в сандалиях, все женщины — в козырьках для гольфа и солнечных очках.
   — Матерь божья, — прошептал Денни. Он позвал своего товарища. Бад Шварц вошел в комнату. Он выглядел отдохнувшим и, казалось, обосновался здесь надолго. Бад ел ложкой разрезанный пополам грейпфрут.
   — Как тебе это проклятое местечко? — обратился он к Денни.
   — Мы должны выбраться отсюда.
   — Тем же путем, что и пришли?
   — Ты только посмотри, — Денни ткнул пальцем в окно.
   — Тебе что, не нравятся пожилые люди? Почему? Они тоже имеют право повеселиться. К тому же здесь есть и молодежь. Я видел пару, вылезавшую из бассейна.
   — Меня они не волнуют.
   — Слушай, она прострелила тебе ногу, ты теперь пострадавший.
   — Где она?
   — Далеко. Хочешь есть? Ты ее еще увидишь. Бифштексы, котлеты, пиво — мы славно проведем здесь пару недель.
   Денни Поуг повалился обратно на постель, сняв мокрую рубашку. В углу он заметил пару новых костылей с клеймом.
   Он сказал:
   — Бад, я совершенно разбит, честное слово, я ни на что не способен.
   — Могу назвать десять тысяч причин, почему нам стоит здесь остаться.
   — Ну и почему же?
   — У нее для каждого из нас большая сумма денег, она нам обещала, — объяснял Бад, — хорошие, надежные денежки, как она это называет.
   — Я их называю невидимыми.
   — Ты, трахнутый, послушай, она взрослая леди, Денни, а взрослые люди никогда не лгут. — Бад Шварц швырнул кожуру от грейпфрута в нечто вроде мусорницы очень оригинальной конструкции.
   — Чем ты недоволен? Здесь все по высшему разряду — две спальни, две ванных. Микроволновая печь на кухне, кабельное телевидение. Тебе все не по душе. Старикашки, и то знают толк в жизни.
   — Кто она? — прервал Денни.
   — Кого это волнует?
   — Меня. Она стреляла в меня.
   — Она этого больше не будет делать. Да она и сама не хотела, просто так было надо. — Бад полез в карман джинсов за очередным грейпфрутом.
   — Сам посуди, она, наверняка, перепугалась, узнав, что мы потеряли крыс.
   — Закроем эту тему. Я ухожу отсюда, — он потянулся к костылям, но упал, сходя с ума от боли. Он вспомнил, что вчера вечером Молли дала ему несколько обезболивающих пилюль.
   — Куда ты собираешься идти, интересно мне? Все это вздор.
   — Все равно рвану отсюда, — упрямился Денни.
   — Посмотри в зеркало, да тебя родная мать сейчас не примет. Тебя и на небеса-то сейчас не возьмут.
   — Ничего, где-нибудь остановлюсь. На костылях все-таки.
   — О, да!
   — Может, какая-нибудь девчонка…
   Денни подложил под голову подушку. Он постарался дышать ровно и избавиться от тумана в голове.
   — Выпей еще кодеина, — порекомендовал ему Бад. — Она принесла целый пузырек пилюль.
   Денни проглотил еще две таблетки и шумно выпил пиво. Закрыв глаза, он проговорил:
   — Бад, она нам никогда не заплатит.
   — Она хорошо упакована, достаточно только взглянуть на это место. Ты еще увидишь размер телевизора, — убеждал Бад.
   — Пока мы в состоянии, лучше уходить отсюда.
   — Тебе лучше поспать, — не выдержал Бад, — я буду в бассейне.

* * *

   Встречи «Матерей Дикой Природы» проходили по вторникам в публичной библиотеке в Катлер Ридж. Главным вопросом на повестке дня в этот раз был план по борьбе с проектом разровнять 73 акра земли и сделать площадки для игры в гольф на берегу Северного Кей Ларго. «Матери Дикой Природы» просто взбунтовались против этой затеи и готовы были предпринять что угодно, лишь бы не допустить ее выполнения. Они всегда начинали свою кампанию с неугасающим оптимизмом и выдвигали хорошо аргументированный план, однако еще ни разу им не удалось помешать какому-нибудь строительству. Ни одному. Застройщики попросту их игнорировали, районная коллегия тоже не обращала на них никакого внимания. Их вежливо выслушивали, понимающе кивали и не обращали после никакого внимания на их заявления. Изо всех групп по охране окружающей среды, борющихся за сохранение того немногого, что осталось во Флориде, «Матери» слыли как самые радикальные, назойливые и непреклонные. К сожалению, это была еще и самая малочисленная группа и ее легче всего было не замечать. До сих пор члены этой группы так ничего и не совершили.
   Молли Макнамара, возглавлявшая эту организацию, стойко отказывалась от всех предложений объединиться с клубом «Горная цепь», с «Друзьями болот» или с кем-нибудь еще. Она не хотела никаких коалиций, потому что коалиции должны идти на компромисс. Ей нравилось быть одной, так сказать, забытой пушкой, залп которой когда-нибудь взбудоражит всех вокруг. Тот факт, что «Матери» были политическими импотентами, не уменьшал Моллиного рвения, пока это не затрагивало ее денег.
   Она проводила собрания с уже отлаженной бесцеремонностью, умело руководя свободными и состоятельными членами общества.
   Что касается финансовой стороны, общество было небедно. Молли догадывалась, почему за ними охотились другие группы: в мыслях об их деньгах. У «Матерей» были баксы.
   Они наняли самого отчаянного адвоката в Майами, занимающегося земельными вопросами, чтобы противостоять проекту со строительством площадки Для гольфа. Адвокат, которого звали Спаччи, встав перед собравшимися, принялся их убеждать в прогрессе адвокатурного дела, которое обычно сводилось к выведению судьи из себя. Множество судей было тайно, а то и не скрываясь, связано с нечестными политиками. Адвокат подчеркнул, что он тратит массу сил, чтобы установить настоящего владельца проекта. Он говорил так же быстро, как дует ветер в Далласе. Затем остановился. Молли Макнамара поблагодарила Спаччи за его доклад и попросила присутствующих собрать очередные 20 000 долларов, требующихся для дальнейшего ведения расследования. Это прошло без возражений.
   После собрания Молли отвела адвоката в сторону и сказала:
   — В следующий раз я хочу видеть результаты. Мне нужны имена тех ублюдков.
   — Как насчет иска?
   — Подадим еще один, — ответила Молли. — Вы собираетесь идти в Федеральный совет?
   — Как? На каких основаниях?
   Взяв его под руку, Молли подошла к возвышению за кафедрой. На нем была карта Северного Кей Ларго. Ткнув в нее пальцем, Молли сказала:
   — Посмотрите, вот здесь они хотят расположить свои площадки для гольфа и на этом же месте расположен национальный заповедник. Это же в вашей юрисдикции, адвокат.
   Спаччи достал золотую ручку из кармана и сделал для себя несколько пометок.
   — Но здесь рядом, — вступил он в разговор, — развлекательный парк на две тысячи акров, который посещает миллион туристов каждый год. Нам будет очень трудно доказать, что небольшие площадки для гольфа принесут природе заметный вред, особенно по сравнению с тем, который уже приносится.
   — Вы отвратительный адвокат. Придумайте же что-нибудь.
   Она вдруг вспомнила, как «Матери» бились когда-то против проекта Кингсбэри. Недаром они были единственным обществом, которое никогда не выигрывало. Другие моментально соображали, за что стоит браться, а за что нет. В итоге Кингсбэри, в ответ на диснеевского Микки Мауса выставлял бурых дельфинов, кидающих носом мячи, остроумного попугая ивсякие другие занимательные развлечения, но все равно все это не могло сравниться с тем, что было у Диснея. Микки Маус просто всасывал туристов, выворачивал наизнанку их карманы. Они приходили, проводили там время до тех пор, пока им уже не хотелось никуда идти, и затем счастливые возвращались домой. Для коренных жителей Флориды это было потрясающее место, к тому же в него вложили массу денег, но получали намного больше. И когда Френсис X. Кингсбэри поведал о своих очередных планах о гольфе, одинокий голос «Матерей» опять не был услышан.
   Так что с адвокатом Молли была сурова:
   — Никакого гольфа, — сказала она ему, — и никаких дерьмовых отговорок с твоей стороны.
   Она проводила его и помахала на прощанье рукой с выступающими голубыми венами.
   После того, как основная масса людей разошлась, Молли собрала коллегию активистов в библиотеке. Пятеро женщин и двое мужчин, все почти такие же седые, как Молли. Они уселись в пластиковые кресла и пили чай, пока Молли рассказывала, что случилось с мышами.
   Это было безумство, в такое просто невозможно поверить, но никто не спросил, зачем она это сделала. Эти стариканы все знали.
   Одна из «Матерей» раздраженно воскликнула:
   — На этот раз ты промахнулась.
   — Все в порядке, — защищалась Молли.
   — Да, кроме мышей. Они-то не в порядке.
   Другая из «Матерей» спросила:
   — Никаких шансов их отыскать?
   — Никогда не знаешь.
   Небольшая группа погрузилась в тишину. Никто не хотел бросать вызов авторитету Молли, но на этот раз она действительно выпустила вожжи из рук. Сейчас у них был реальный шанс отправиться в тюрьму.
   — Нельзя ли еще чаю, — произнесла, наконец, одна из «Матерей», — и затем я бы хотела услышать твой новый план. У тебя ведь он есть?
   — Конечно. Слава Богу!

* * *

   Когда Джо Уиндер добрался до работы, Чарльз Челси уже поджидал его в очередной голубой оксфордской куртке.
   Он сидел на краю стола Джо с видом небрежного превосходства. Согнутая газета лежала под его рукой.
   — Статья отлично написана, — сказал он, — я изменил два-три слова, но получилось так, как будто это все написал ты.
   — Какие два-три слова? — спокойно спросил Джо.
   — Да я исправил комментарии Кингсбэри, пару глаголов здесь и здесь.
   — Отлично. — Уиндер не был ничуть удивлен. Всем уже давно было известно, что цитаты из речей X. Кингсбэри придумывает Челси. Кингсбэри был одним из тех людей, кто редко говорит законченными предложениями. Ему это было не нужно.
   — Я еще поправил интервью с Енотом. Пусть он получит сильное сотрясение от удара по голове.
   Уиндер ухмыльнулся и положил свою сумку на стол.
   — Это она, Чарли. И было все в порядке, когда я с ней разговаривал вчера вечером, даже никаких синяков.
   Голос Челси стал строгим.
   — Джо, ты знаешь главное правило. Если речь идет о мужском персонаже, мы пишем в мужском роде, не обращая внимания на то, кто внутри костюма. Я объяснял тебе это еще при приеме на работу.
   — Не будь Дорком, Чарли.
   — Каким еще Дорком?
   — Ты ведь шутишь?
   — Объясни мне, наконец, назвал меня каким-то Дорком, кто это?
   — Это диснеевский персонаж, — ответил Джо, — Деффи Дорк. Он постоянно открывает портфель и мямлит что-то гадостное. Чарли, леди в костюме Енота никогда не получала сотрясения. Это вранье, к тому же глупое вранье, потому что его легко проверить. Достаточно нескольким газетчикам позвонить куда надо, и мы окажемся нечестными и малодушными, и все из-за того, что ты преувеличиваешь.
   — Не преувеличиваю, — упрямился Челси, — я разговаривал с Енотом сам сегодня утром. Он сказал, что ему было плохо всю ночь. Врач же считает, что вероятно это сотрясение.
   Уиндер запустил в рот две пилюли и произнес:
   — Ты смешон.
   — Сегодня днем будет ясен диагноз невропатолога, если он кого-нибудь заинтересует, — Челси выглядел очень довольным собой. — Сотрясение средней тяжести, Джо. Не веришь, спроси у Енота.
   — Что ты сделал? Грозился ее сжечь? Отдать патрулю эльфов?
   Чарльз встал, встряхнулся, одарил Джо своим ледяным, тяжелым взглядом.
   — Я пришел сюда только для того, чтобы поблагодарить тебя за такую неординарную работу и вот что получил. Весь твой цинизм. Если у тебя была неудачная ночь — это еще не повод срывать зло на окружающих.
   «Неужели он действительно это сказал?» — изумился Уиндер, — «он в самом деле обвиняет меня в том, что я сорвал на нем зло? Как это… как он сказал: „Единственное, зачем я пришел, это поблагодарить тебя?“
   — Это еще не все, Джо, — Челси вручил ему газету, — на, посмотри последние три абзаца.
   Это была история о краже мышей… Статья была помещена на первой полосе.
   — О, — воскликнул Джо, — они даже использовали одну из наших картинок.
   — Это не важно, посмотри на последние абзацы. — Газетная история заканчивалась так:
   «В Майамский офис газеты поздно вечером в понедельник позвонил незнакомец, отрекомендовавшийся как один из активистов движения за права животных, и сообщил, что открыл кредит на расследование этой истории. Он сказал, что является членом радикальной корпорации „Вольная Жизнь“. „Мы освободили мышей, потому что их собирались эксплуатировать, — сообщил он, — Френсис Кингсбэри меньше всего печется о сохранении вида, просто ему нужен аттракцион для его тупых туристов“. Официальные власти Волшебного Королевства были недоступны в понедельник вечером, чтобы лично с ними выяснить этот вопрос».
 
   Джо отложил газету в сторону и произнес:
   — Что за лобовые удары. Готов поспорить, босс сходит с ума.
   — Ты находишь это смешным?
   — А ты нет? — спросил Джо, глядя Челси в лицо. — Да, сдается мне, что нет.
   — Вот именно, — ответил Челси, взяв обратно газету, — что ты предлагаешь?
   — Я предлагаю плюнуть на этих чертовых мышей и жить своей жизнью.
   — Это гораздо серьезнее, чем ты думаешь.
   — Да, я был прав насчет Кингсбэри. Он в панике, — вымолвил Джо, — если на то пошло, то скажи ему, что мы все жаждем узнать, какова доля истины в этом заявлении. Передай ему, что, если мы сейчас ничего не возразим против, ситуация может сложиться не в нашу пользу, и мы все окажемся в крысиной норе.
   Челси начал тереть свой подбородок — явный признак волнения.
   — Продолжай, я тебя слушаю, — сказал он Джо.
   — К примеру представь, что эта корпорация еще и что-нибудь разузнает. Хотя есть вероятность, что этот звонивший просто не в себе. Не надо ничего с ними делать, пусть играют сами с собой, мы не скажем ровным счетом ничего.
   — А что, если это окажется правдой?
   — Тогда мы оповестим всех о грубом нарушении закона этой организацией, не важно, что было причиной для совершения уголовного преступления, ведь тем самым под угрозу были поставлены жизни ни в чем не повинных людей — путешественников.
   Челси закивал, ему понравилась эта идея.
   — Только не путешественников, а туристов.
   Джо продолжал:
   — Мы также перечислим немалую сумму, так сказать, филантропический дар мистера Кингсбэри, мировому Фонду охраны природы, «Спасению водоемов», да кому угодно. Мы запудрим им мозги насчет наших бешеных усилий отыскать этих мышей, попавших в беду.
   — Отлично, — оживился Челси, — просто превосходно.
   — Все гениальное просто, — воскликнул Уиндер.
   — Ладно, будем надеяться, что до этого не дойдет. Ты же не хочешь провести остаток недели, сочиняя басни про грызунов.
   Джо вежливо промолчал, хотя очень хотел сказать, что все это проблемы мистера Кингсбэри, а не его.
   С надеждой в голосе Челси спросил:
   — Ты действительно считаешь, что тот звонивший — псих?
   — Кто знает, — вздохнул Джо, — думаю, свое мы и так получим.
   Чарльз Челси все же с облегчением закивал. Просто псих — это не то, чего следовало слишком уж опасаться.
   — Единственное, что нам остается — это ждать, — вразумлял его Джо. Он, наконец-то, почувствовал прилив энергии. Такой интересный медицинский эффект оказали на него передряги: голова прояснилась, он в один момент стал оптимистом. У него была правдоподобная история, как в былые времена.

5

   Френсис X. Кингсбэри внушал Челси какой-то подсознательный ужас. Это не был физический страх, скорее боязнь его вулканического темперамента. Кингсбэри говорил не целыми предложениями, а лишь отрывочными словосочетаниями. Но и его короткие реплики обескураживали и устрашали, а Чарльз Челси так и вовсе начинал трепетать.
   Днем 17 июля Челси, закончив свой завтрак, вытер рот и направился к Кингсбэри в офис. Тот полулежал на своем столе. Рукава костюма у него были засучены так, что на левой руке была видна непристойная татуировка. На другой руке блестели часы из золота с изумрудом. Его волосы были грязными и казались длиннее обычного.
   Увидев Челси, Кингсбэри что-то промычал и тут же начал говорить:
   — Что, «Вольная Природа» вылезла, да?
   — Они до сих пор существуют, это точно, но звонить могли и не они, а какой-нибудь сумасшедший. Мы это сейчас проверяем.
   — Что за эксплуатация, черт, крыс или еще какой чертовщины!
   Челси стоял в задумчивости. Эти высказывания Кингсбэри наводили на мысли. Челси всегда понимал, что тот хочет сказать. Наконец он ответил:
   — Не беспокойтесь, я думаю, мы справимся с ситуацией, мы готовы противостоять.
   Кингсбэри помолчал, потом многозначительно произнес:
   — Контроль безопасности.
   — У нас есть отличный «боец», — сказал Челси, — его зовут Джо Уиндер, он настоящий профессионал. Назначить денежный приз — была его идея.
   Кингсбэри потер свой огромный нос.
   — Может еще есть надежда отыскать этих зверей?
   Челси покрылся испариной, но произнес:
   — Нет, это нереально. Они погибли. Одну застрелил дорожный патруль, какие-то туристы попросили избавить их от крысы.
   — Ужасно.
   — Бандиты выкинули ее в окно. Со второй случилось нечто подобное.
   Кингсбэри принял трагический вид.
   — Нет, — вскрикнул он, — не продолжай, это как…
   — Вы должны знать об этом, все уже знают. Ее до смерти забили зонтом и сбросили с моста служители церкви из Бока Ратона.
   Челси с облегчением вздохнул. Он это сделал — выложил все плохие новости.
   Френсис X. Кингсбэри всплеснул руками:
   — Кто «все» об этом знают?
   — Если вы имеете в виду тех, кто «снаружи», то только патрульные. Но я попросил их молчать.
   — А остальные?
   — Нет, сэр, никто не в курсе, только мы знаем, что мыши погибли.
   — — Отлично, — обрадовался Кингсбэри, — самое время повысить награду.
   — Как?
   — Так. Сделайте миллион баксов. Да-да, шесть нулей, я не ошибся.
   Челси взял ручку с блокнотом и стал записывать: «Миллион за возвращение целыми и невредимыми потерянных мышей».
   — За мертвых.
   — Да, сэр, я понял.
   — Все просто, проще некуда.
   — Это очень щедрый выкуп.
   — Вот черт, — прошептал в это время Кингсбэри.
   — Чем вы недовольны?
   Кингсбэри нетерпеливо указал на дверь.
   — Быстрее, пока я не разозлился.
   Челси ужасно испугался. Отпрянув от стола, он почти что простонал:
   — Извините, я что-то не так сказал?
   — Нет, дело не в тебе, — выкрикивал Кингсбэри.
   Челси поспешил удалиться к себе в офис.

* * *

   Как и многие другие удачливые флоридцы, Кингсбэри не родился здесь, а приехал в этот солнечный штат уже в зрелом возрасте, один, никак не ожидая, что станет мультимиллионером. Раньше, до Майами, его звали Френки Кинг. Не Френк, а Френки. Мать назвала его в честь певца Френки Лейна. Всю жизнь он пытался изменить свое имя на что-нибудь более примечательное и значительное.
   Однажды его арестовали по какому-то делу. Он нашел выход из положения в том, что поведал о делах членов преступной группы Джона Готти. Письменное показание Френки свидетельствовало против братьев Зубани, которые якобы летали в Сан Джуан с ящиком «учебных» видеозаписей, которые затем были проданы одной из Нью-Йоркских школ за большие деньги. Так что они были виновны в том, что студенты, ожидая увидеть в своих видеоклассах путешествие по Среднему Западу, увидели латиноамериканскую порнуху с Пиной Коладой в главной роли.
   Наградой Кингу была отмена приговора, десять лет испытательного срока и новое звучание его имени: Френсис X. Кингсбэри. Френки казалось, что «X» придает важности.
   Когда Френки объявили, что Майами будет его новым местом жительства, он решил, что умер и уже на небесах. Майами! Френки не мог поверить в такое счастье. Он и не надеялся, что правительство США может быть таким милосердным.
   Ему выделили крошечную однокомнатную квартирку рядом с железнодорожным полотном в живописном местечке Наранья.
   Когда Френки выразил свое неудовольствие по поводу жилища, ему напомнили, что, если бы он вернулся в Нью-Йорк, Джон Готти разыскал бы его непременно и эта встреча вряд ли понравилась бы Кингу. Именно с этой мыслью Френсис X. Кингсбэри начал новую жизнь.
   Как и многие жители Флориды, имеющие массу свободного времени, он начал потихоньку приобретать личное имущество и пошел в «ночную школу». Так именовалось совершенно новое предприятие, получавшее доходы не совсем честным путем. Сначала Кингсбэри специализировался по мелкому имуществу, причем работал над этим без устали. Затем он стал заниматься цитрусовыми рощами и обработкой земель. Он трудился чрезвычайно настойчиво во имя собственного благосостояния и поднялся в итоге до высочайших постов. Он, несомненно, был чрезвычайным ловкачом в сделках по недвижимости. Всего лишь за пять лет он скопил столько денег, сколько иной не заработает за всю свою жизнь. У него уже был дом в Олд Катлере, молодая красавица жена, шикарный автомобиль. Но он хотел большего.
   Однажды он объявил своим знакомым, что хочет заняться собственным бизнесом.
   — Я в состоянии перевернуть весь мир.
   Через шесть месяцев Кингсбэри представил свою модель Волшебного Королевства, прочитав проект в здании Главного Майамского коммерческого центра и вызвал, впервые в своей жизни, бурю аплодисментов. Заканчивая свою речь, он провозгласил:
   — Флорида на самом деле земля великих возможностей.

* * *

   — Мне эта идея совершенно не нравится, — говорил Джо Уиндер о награде в миллион долларов, — очень плохая идея, очень циничная, хочу добавить.
   — .Я не собираюсь выслушивать твои проповеди, — раздался голос в телефонной трубке, — мне нужно 500 слов к завтрашнему утру.
   — Это безумие.
   — И не вздумай отбояриваться.
   — Это не просто глупо, — продолжал Джо, — это нечестно. Мышей с синими языками больше не существует, Чарли. Все в парке только об этом и говорят.
   — Мистер X. Кингсбэри непреклонен, — оправдывался Челси, — он считает, что это будет символический жест, показывающий его рвение к науке.
   — Ты сам за это возьмешься? — нападал Джо на Чарльза, — это просто дерьмовый, а не символический жест! Ты должен иметь свое мнение.
   — Джо, не разговаривай со мной таким тоном. Это была твоя идея учредить награду.
   — Я ошибался, это была огромная ошибка.
   — Нет, это было гениально.
   — Послушай, я пытаюсь спасти тебя, осел, и себя тоже. Слушай меня. Сегодня перед воротами Волшебного Королевства остановился мужчина с коробкой. Он сказал, что нашел тех мышей, и пришел получить свои десять тысяч. Слушай Чарли, дальше. Знаешь, кто был в коробке? Кролики. Два малюсеньких кролика.
   — Как так? Они же не похожи на мышей.
   — Они похожи на мышей как две капли воды, если им подрезать уши. Именно это и проделал с ними находчивый мужик.
   Чарльз Челси вздохнул.
   — Я знаю, я знаю, — горячился Джо, — чем это обернется. Представь себе, какие садистские эксперименты будут производиться, если мы пообещаем миллион. Такое просто страшно представить.
   — Боже мой, — шептал Челси.
   — Теперь, — сказал Джо, — подумаем о заголовке.
   — Я скажу обо всем Кингсбэри.
   — Хорошо.
   — Тебе потом перезвонить?
   — Нет, спасибо.