Страница:
— Я весь прямо-таки дрожу! — сообщил он, — все поджилки трясутся!
— Резко поднявшись с постели, он прошелся по комнате, разминаясь, раскрыл двери и стал спускаться вниз.
Ноздри Кериса вообще раздулись, словно у коня. Он направился было за Антригом, но Джоанна схватила его за рукав.
— Все равно это не обойдется без Сураклина! — но даже себе самой ее слова показались неубедительными.
— Я тоже так думаю! — Керис поглядел на лестницу, по которой неторопливо спускался Антриг, — они рассказали мне, что Бог Мертвых потребовал возобновить жертвоприношения, которые совершались в старину. Все сразу пришли в ужас! Говорят, что ужас был такой же, как и во время Сураклина, когда тот еще сидел в своей цитадели! Нет, тут никакой ошибки быть не может — это только Сураклин!
Где-то снова заплакал ребенок, властно требуя к себе внимания. Внизу раздался гул возбужденных голосов. Глянув в глаза Кериса, Джоанна прочла в них какое-то отчаяние, безысходность. Что вдруг так встревожило его?
Тут вдруг она поняла, в чем дело — Керис осознал, что это была первая жизнь, которую он дал живому существу, а не отнял у него. Керис криво улыбнулся и отвернулся к окну, чтобы не показать своей слабости. Наконец, решившись, он круто повернулся и вышел из комнаты. Вскоре послышался скрип лестницы — Керис направлялся к Антригу.
Джоанна, как во сне, направилась за ним, стараясь догадаться, как такое вообще могло случиться — как это Сураклину удалось обеспечить приток энергии в компьютер, расположив его не на стыке энергетических линий. Все случилось так неожиданно, что Джоанна даже представления не имела, возможно ли вообще такое.
Итак, крестьяне сообщили, что все началось с каких-то постукиваний, скрежетаний и шорохов в здании церкви. Старый священник заявил, что все это происходит из-за того, что церковь насквозь пропиталась запахом покойников, которых тут отпевали, и они каким-то образом смогли обрести энергию. А где мертвые — там и Бог Мертвых. И священник отказался вообще переступать порог церкви. Но там был и молодой священник, только что прибывший после окончания семинарии в городе Ангельской Руки. Он был человеком невероятно самоуверенным и сказал, что все это выдумки досужих бездельников. В общем, молодой священник настоял на продолжении служб во имя Единого и Неделимого Бога в этой церкви.
— Ага, значит, было уже известно с самого начала, что это такое? — дотошно выспрашивал все подробности Антриг. Его глаза немигающе смотрели на сгрудившихся в углу крестьян сквозь треснувшие стекла очков.
— О да, мой господин! — крикнула староста деревни, женщина лет сорока высокого роста, к которой все обращались как Грир. Было видно, что еще недавно это была статная дородная женщина, но теперь расшитая белая рубашка и меховая душегрейка висели на ней мешком, указывая, что женщина стремительно теряла вес. Тут Джоанна обратила внимание, что все крестьяне выглядят исхудавшими и заморенными. Впрочем, за время путешествия по Сикерсту Джоанна успела привыкнуть видеть жителей именно такими — истощенными, теряющими стремительно жизненную силу. Сколько же это должно продолжаться?
Но было и нечто новое — в глазах этих крестьян стоял затаенный страх, каждый скрип двери привлекал их внимание.
— Но мы примерные верующие, мой господин! — продолжала Грир, — мы верим в доброго Бога и его светлое Всемогущество! Но Бог Мертвых ужасен!
Несмотря на долгое общение с кудесниками, Керис был старовером, и потому речь женщины разозлила его. Но Антриг, вовремя заметив это, погрозил парню пальцем, делая знак молчать.
— Конечно, конечно, — забормотал Виндроуз, — ведь истинная вера она всегда истина, и отступаться от нее негоже. Но Бог Мертвых — это штука серьезная, и его нельзя смешивать с другими божествами! — Да, мой господин! — сказала женщина, — и старый наш священник отлично это знал! Но ведь в городе Ангельской Руки живет архиепископ, а при нем — Инквизиция. Они постоянно требуют, чтобы в вероисповедании не было никаких отступлений, а только то, что предусмотрено в Священном писании. Прочее называется ересью! И они прислали нам нового священника, отца Свидума, который должен это повторять каждый день! Он приказал выкорчевать из земли старых идолов и обнести забором прилегающую к церкви территорию — чтобы без надобности никто к святому месту не приближался!
Глаза женщины сузились, когда она стала более внимательно рассматривать этого человека, устроившегося у натопленной печи. Эта крестьянка не зря была выбрана старостой деревни — опытный ее взор мгновенно оценил выцветшую слегка робу, которая висела на исхудавшем теле Антрига, словно на вешалке, оценила и подвешенную на шею медаль, его седые волосы.
— Вот потому-то мы и обратились к вам, отец мой, — начала женщина,
— барин сказывали, что не изволили надеяться, что ребенок выживет, а тот мальчик, что с воспалением легких, так он тоже был…
Антриг замотал головой.
— Но я вовсе не использовал при этом магию, — тихо сказал он, — и даже бы если я был в состоянии делать это, то это было бы просто незаконно! И что же случилось с бедным священником, который, надо понимать, пошел в церковь, чтобы поиграть на органе?
Грир просто рот разинула от удивления, но в следующую минуту взяла себя в руки.
— Все это было делом времени, — промолвила она, — сходил он туда раз, другой, потом третий. Он ходил туда по утрам и вечерам, и все проклинал старого священника, отца Дела, который твердил, что это заколдованное место, в котором лучше не появляться! Но это, как оказалось, была граница владений Бога Мертвых! Свилум упорно ходил туда, все пытался служить утренние службы, хотя пойти туда не было желающих, кроме него самого! А в тот день… Я была одной из тех… Мы просто работали неподалеку от церкви… И тут мы услышали такой дикий вопль — он до сих пор у меня в ушах стоит. Ни за что не подумала, что так кричать может обычный человек! Мы, конечно, сразу все бросились внутрь… Он лежал между входом и алтарем, из носа и ушей у него текла кровь… Такая красная… А на лице было такое выражение, словно он заглянул вдруг в саму преисподнюю!
— Постойте, а это случилось до или после восхода солнца? — обеспокоенно спросила Джоанна, вспоминая, как в Сан-Серано тоже разверзлась Пустота, и слабый отблеск восходящего солнца играл на лакированных кузовах стоявших на парковочной стоянке автомобилей.
— Конечно, перед восходом! — сказал Антриг, и Грир кивнула утвердительно головой.
— Он же просто пошел туда поиграть на органе или отслужить службу, если бы кто-то еще пошел с ним в церковь! Он так чудесно играл гимны! Хотя бы тот, в честь солнца! А когда мы открыли дверь, то свет как раз упал на его тело…
Джоанна бросила на Кериса тревожный взгляд. Керис сидел, прислонясь к пышущей жаром печи, да еще при этом закутавшись в полушубок — видимо, он до сих пор не мог согреться.
— А как долго раздавались его крики? — поинтересовалась Джоанна, причем заметила, что голос ее звучит довольно обыденно — за столь короткое время она успела привыкнуть ко всем этим ужасам.
— Да почти сразу мы и прибежали, — сообщила крестьянка, а ее односельчане загалдели, — мы и не думали, что такое случится! Это ведь уже три-четыре дня продолжалось, все эти звуки и шорохи!
Джоанна вспомнила, что примерно в то же время должен был состояться пробный запуск экспериментальной ракеты нового поколения «Тигр». Так, а Гэри, Сураклин то есть, как раз работал над какими-то программами, и по этой причине подолгу засиживался на работе. Впрочем, это не столь существенно — ведь его компьютер был пущен в действие еще за несколько недель до всех этих событий. Джоанна чертыхнулась, как будто у нее снова не получилось собрать какую-то хитроумную головоломку. Оглянувшись, она увидела, как Антриг обхватил руками голову — он напряженно размышлял.
— Мы… Мы побежали и позвали отца Дела, — нарушила Грир тишину, — но в саму церковь мы больше не заходили! Там был такой запах — как смешалися вместе вонь гниения, плесени, даже чего-то похуже! А когда потом мы снова открыли дверь, там была такая темнота! — тут крестьянка непроизвольно понизила голос и со страхом посмотрела в окно, как будто туда мог заглянуть кто-то. Но ведь она даже не знала, кого именно ей следует бояться, — так вот, господин, он стоял… отец Свилум стоял на ногах! Он был уже давно мертв, и все равно стоял на ногах! Еще так легонько покачивал головой и кровь текла из его рта, капала на пол… И он сказал:
— Я Бог Мертвых! Я вернулся, как и обещал вашим предкам! — Это он точно сказал, я хорошо запомнила эти слова!
— Ага, — пробормотал Антриг, — «КОГДА ДОГОРИТ ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ ТЫСЯЧИ СВЕЧЕЙ, ТЬМА СНОВА ВЕРНЕТСЯ НА ЗЕМЛЮ, И ХОТЯ ТЫСЯЧА ГОЛОСОВ БУДЕТ НАПЕРЕБОЙ РАСПЕВАТЬ ГИМНЫ ЖИЗНИ, ИХ ДЫХАНИЯ ПРЕКРАТЯТСЯ, И НАСТУПИТ ТИШИНА». Так, так!
Джоанна бросила взгляд на Кериса — послушник с мелово-бледным лицом взирал на Антрига, как на живую змею.
— Тьма побеждает, выходит! — пробормотал внук архимага, переводя взгляд на Джоанну.
— Точно! — отозвался Виндроуз, глядя на сбившуюся в кучку, перепуганных крестьян. Впрочем, это наверняка были самые бесстрашные жители деревни, которых односельчане и отрядили в поход за защитой, — а теперь скажите, чего он от вас там потребовал? Что ему нужно?
Антриг говорил таким голосом, словно заранее знал ответ на свой вопрос. Когда он замолчал, в воздухе повисла зловещая тишина. Грир, пряча глаза, глухо вымолвила: «Жизнь». И затем, как бы осмелев, сказала уже погромче, чтобы все слышали и подтвердили: «Жизни!»
— Так-так, — невозмутимо сказал Антриг, точно получил ключ к разгадке какой-то тайны, или по крайней мере недостающее звено. Но глаза его, которые он не отрывал от Грир, излучали сочувствие и тревогу.
Крестьянка несмело подняла глаза, и словно извиняясь, пояснила:
— Он еще сказал, что если мы не подчинимся, что он нас уничтожит!
— Я это знаю! — отозвался Антриг негромко, и Джоанна вдруг обозлилась на него за этот холодно-расчетливый тон. Неужели он не поможет этим несчастным людям?
— А он действительно способен на это, — продолжала Грир, — он вытягивает из человека жизненные силы, словно лиса осторожно прокусывает украденное из курятника яйцо и выпивает содержимое! Он умеет вызывать силы разрушения, силы смерти. Так он сказал отцу Делу и нашему лавочнику Петтину. Это их мы послали в церковь, чтобы они узнали, что нужно ему, за что на нас свалилась такая напасть. Это они передали нам его требования!
— Да, — вмешался бородатый высокий человек, который стоял у самой двери, — по-моему, это был даже не дед, потому что у него совсем уже крыша поехала! Это нам сказал Петтин! Теперь он со своими сыновьями и работниками постоянно дежурит у церкви. Он говорит, что все время старается задобрить бога Мертвых во имя нас, для нашего блага, и потому мы тоже должны помогать ему! Лично у меня он забрал трех овец, и я точно знаю, что овец они слопали сами, а Бог Мертвых тут был совершенно ни при чем!
Послышались не слишком довольные шепотки, но Антриг невозмутимо произнес:
— Ага, великолепно, просто великолепно! Но ведь Богу Мертвых, насколько я понял, животные-то как раз были не нужны?
Снова установилась тишина. Тут разговор подошел к самому главному
— сельчане понимали, что согрешили. Джоанна тоже все поняла, хотя местные реалии были для нее загадкой — но она догадалась, что люди эти вынуждены были время от времени посылать новоявленному божеству человеческие жертвы. А это, конечно же, само по себе было большим грехом. Вопрос был только в том, как много уже людей они послали в логово Бога Мертвых. И по какому принципу эти люди отбирались. Наконец один старик, седой как лунь, решился:
Нет, животные ему и в самом деле были не нужны! Только люди. Один раз он попросил ребенка, — тут снова повисла тишина, и все словно услышали истошные рыдания матери, чьему ребенку было суждено отправиться в церковь, — и это продолжалось каждый день! Потом было три-четыре дня, когда ему вовсе не требовались люди! А теперь уже прошло три дня, когда он опять требует по человеку!
— Господин лекарь, умоляем вас, заклинаем, — заговорила сбивчиво Грир, — пойдемте с нами! Ради всего святого, ради того Бога, в которого вы веруете! По ночам он выходит из церкви и блуждает по улицам. И тогда мы чувствуем тоже самое, что чувствовали этим летом, когда просто лежали пластом на кроватях, потому что сила выходила из нас, слабость не давала даже подняться на ноги! Теперь понятно, что это было все из-за него! Мы сидим в домах, слышим его шаги и трясемся! А когда по утру выходишь из дома, то там, где он проходил, тянется такая полоса слизи и жидкости, точно там волочит ли труп! И этот страшный запах. Обычно он проходит до ведьминой тропы и обратно. Он медленно губит нашу деревню. Говорят, что он просто выпивает жизнь!
— Но для чего Сураклину нужно делать все это? — удивлялась Джоанна, когда они снова сидели вверху, в отведенной для них хозяином светелки. Антриг жадно поглощал уже давно остывшие булки с творогом, — и ведь это просто не может быть Сураклин! Я-то отлично знаю, где он был в это время, перед восходом солнца в тот день!
— Если это действительно никакой не Сураклин, — подал голос Керис,
— то нам нечего размениваться на мелочи! Нельзя сворачивать с пути! Если поставили себе цель, то и нужно к ней стремиться! К тому же если мы впутаемся, то нас еще могут убить прежде, чем мы доберемся до Темного Волшебника! — внук архимага возбужденно расхаживал по комнате, глаза его горели, белокурые волосы были растрепаны. Время от времени прядь волос падала ему на лоб, закрывая глаза, но Керис досадливым жестом смахивал волосы назад и снова принимался расхаживать по комнате.
— Вряд ли нам стоит так поступать, — поднял глаза от стола Антриг,
— кстати, не хочешь булку? Свежие! Странно, что тут еще пекут булки из такой качественной муки! Такая на рынке в Кимиле по двенадцать крон за бушель! Чего было тратить на нас, булки из ржаной муки нисколько не хуже! — Антриг слизал с пальцев остатки творога и уставился на Кериса, который как раз в этот момент гневно воззрился на Виндроуза сверху вниз.
— Надо же быть столь легкомысленным! И вправду, безумец! — сказал послушник.
— Уже желание поквитаться с Сураклином есть настоящее безумство! — отпарировал Антриг, — не говоря уже о наших блужданиях по Ферриту в такую погодку! Впрочем, мы все уже давно безумцы, так что ничего не попишешь! Но нам обязательно нужно туда попасть, чтобы сделать кое-какие выводы! — тщательно вытерев руки о полотенце, Антриг, поморщившись, поднял с пола упавшую свечу и поставил ее в подсвечник, удалив предварительно остатки прежней, сгоревшей свечи. Сейчас было утро, но небо было все равно хмурым — видимо, собирался снегопад. Предчувствуя еще большее потемнение, слуги разносили по комнатам свечи. Антриг, словно глядя куда-то вдаль, задумчиво скатывал в шарик оплавленный воск. Глаза его как-то странно поблескивали. Наконец он, положив шарик на подоконник, вдруг неожиданно вытащил шпильку из своего кружевного жабо и принялся выцарапывать ее острым концом на поверхности шарика какие-то непонятные знаки.
— Керис, ты останешься здесь, — подал наконец голос Виндроуз, — этот шарик называется лайпой. Положи его куда-нибудь на видное место и внимательно за ним наблюдай. Если он вдруг покраснеет, то раздобудь как можно скорее лошадь и во весь опор скачи в деревню! Но только когда будешь въезжать туда, гляди в оба! Если же шарик почернеет… — тут Антриг замолчал и, вздохнув, выдавил, — если лайпа почернеет, то боюсь, что тебе придется ловить Сураклина самостоятельно!
Неужели это столь важно? — спросила Джоанна, примеряясь к новому полушубку. Правое плечо приятно оттягивал ее кошелек. День клонился к вечеру, но ветер продолжал завывать с прежним упорством. Девушке показалось, что она так продрогла на холоде за всю предыдущую неделю, что проведенных в доме дворянина суток оказалось вовсе недостаточно, чтобы окончательно согреться. Впрочем, если бы теперь, на пути из дома гостеприимного хозяина в объятую ужасом деревню Антриг сказал ей, что это была всего лишь шутка, испытание ее воли, она все равно не согласилась бы повернуть назад и погрузиться в блаженное тепло.
Еще издали они увидели шпиль той самой проклятой церкви, как выражались крестьяне о своем недавнем святилище. Даже Грир, которая всю дорогу посвящала путешественников во все подробности случившегося, при виде шпиля церкви испуганно замолчала. И тут со стороны церкви подул ветер — и сразу пахнуло трупным запахом. Грир передернуло. Антриг невозмутимо сказал Джоанне:
Что-то смотрю я на эту церквушку, и у меня возникают дурные предчувствия! Я все надеюсь, что то, что там внутри находится, не имеет к Сураклину никакого отношения. Но может как раз оказаться и наоборот!
Когда они преодолевали последние пять миль, жители деревни и вовсе примолкли. Джоанна несколько расспрашивала их о каких-то мелочах, но получила неизменно сухие и однозначные ответы. Словно крестьянам кто-то жернова на шею повесил! Пройдя еще немного, они вдруг остановились — взгляды всех были прикованы к шпилю церкви и колокольне, острой, словно рыбья кость.
— Антриг, — нарушила тишину Джоанна, — скажи мне, — кто такой этот Бог Мертвых?
Тут же Джоанна вдруг уловила в воздухе какое-то незнакомое движение, похожее на прикосновение ветра в спокойную летнюю погоду. Но что это было, если ветер и так бушевал уже дальше некуда, а она ощутила словно бы прикосновение к себе? Джоанна была явно не одна, кто почувствовал это — крестьяне заохали и принялись поспешно бормотать разные молитвы. Антриг продолжал внимательно посматривать на церковь.
— Бог Мертвых, как считают многие, — наконец прервал Виндроуз созерцание, — это повелитель Ворот, которому когда-то давно поклонялись земледельцы. Со временем его имя обросло самыми невероятными легендами! Бог Мертвых — это бог тех, кого уже никак нельзя считать живым, кого уже не тревожит ничто, происходящее в этом мире! Но он повелевает не самими мертвецами, а тем, что их сделало такими — самой смертью. Я уже сказал, что когда гаснет последняя свеча, а с нею вместе и все надежды на избавление — как отмирает трава, чтобы дать жизнь следующему поколению. Это и есть Бог Мертвых! И, как очень часто случается, зло побеждает!
Тут налетевший порыв ветра принялся яростно трепать полы его мантии. Джоанна вдруг подумала, что Виндроуз сейчас своим исхудалым видом сам напоминает этого самого Бога Мертвых, хотя она просто не представляла себе, как он в действительности должен выглядеть.
— Теперь ты понимаешь, почему Бог Мертвых предпочел для себя смерть? Потому что смерть для него, как это ни странно звучит, и есть источник жизни! Он умер, и ему ничто не грозит — ни болезни, ни голод, ни тем более забвение! Он вечен, как вечна и сама смерть! Неважно, каким почетом и популярностью пользуются у людей всякие другие боги, но ведь люди в конце концов все равно попадают к Богу Мертвых!
— Так значит, — заговорила Джоанна, — тут не может быть никакого Бога Мертвых? Для чего ему появляться в деревне и требовать для себя каких-то жертв, если он все равно знает, что его холодных объятий не избежать никому? Так должен действовать настоящий Бог Мертвых! Для чего ему являться людям прежде времени, для чего оставлять на траве свои следы? Но получается, что… Постойте!
— Это ты точно сказала! — Антриг словно не слышал призыва девушки. Наоборот, засунув поглубже руки в карманы полушубка, он широкими шагами направился в видневшимся во мгле строениям на окраине деревни.
Джоанна, спотыкаясь на неровной земле, где все рытвины и впадины были старательно прикрыты снегом, бросилась за ним следом.
— Стой, Антриг, — забормотала она, — но тогда что же сидит в церкви?
— Мне кажется, что именно то, чего я так долго опасался! — ответил чародей, — там одно из чудовищ, но на сей раз уже не простое, а с разумом!
— Черт побери! — воскликнула Джоанна, но сама поймала себя на мысли, что на сей раз Антриг не слишком ее удивил.
— И мне очень хочется надеяться, — продолжал Виндроуз, — что там только это, и больше ничего!
Даже не верится, — вздохнула Джоанна, — что там может быть что-то даже еще худшее!
— А ты поверь! — хмуро отозвался Антриг.
Деревня встретила их мертвой тишиной, даже вой ветра, и тот прекратился. Грир и ее односельчане вообще примолкли еще на пути к деревне, и теперь шли, озираясь испуганно по сторонам, словно были не у себя дома, а в стане врага. Большие деревенские дома и подсобные помещения, сложенные из больших бревен, отбрасывали зловещие тени. Глядя на все это, Джоанна вспомнила один фильм ужасов, виденный ею в детстве и потрясший ее тогда до глубины души. Тут не было обычного шума, присущего сельскому селению — и мычания коров, ни хрюканья свиней, ни кудахтанья кур. Даже собаки, и те куда-то подевались. Только в одном месте, через раскрытую дверь сарая, она увидела двух лежащих на полу коз, глаза их блестели каким-то неестественно-зеленым светом. И отовсюду было видно церковь, хотя было уже довольно темно. Церковь словно служила напоминанием, отчего все это тут произошло.
Джоанна содрогнулась и подошла ближе к Виндроузу. Ей показалось, что здесь значительно холоднее, чем на открытой местности, на холмах, хотя здесь, по идее, дома должны закрывать дорогу ветрам. Казалось, весь воздух тут был пропитан гнилостным запахом разложения. Антриг напряженно всматривался в окружающие дома, лицо его сразу стало казаться каким-то старым и чужим.
— О, Грир вернулась! — послышались радостные возгласы.
И из небольшого круглого строения — возможно, какого-то общинного здания — к ним устремились люди. Кто-то принес факел, и оранжевое пламя скупо освещало дюжину односельчан Грир, которые к тому же были еще вооружены. Но оружие их могло вызвать разве только что улыбку — Джоанна видела то, чем вооружались крестьяне всех народов в средние века — топоры, косы. Лишь два мужчины имели при себе мечи, выглядевшие довольно внушительно. С ними был еще человек, резко от остальных отличавшийся. Чем именно, Джоанна поняла только потом — он не выглядел столь исхудавшим, как другие. Рыжеволосы, одетый так, как одеваются довольно зажиточные, но небогатые селяне. Он был без оружия, но возле него стояли два верзилы с топорами. «Как это глупо!» — проговорил рыжий, глядя на пришедших. Джоанна заметила, что у него во рту находится целое произведение искусства — золотой зуб с вделанным в него крохотным рубином.
Григ явно разгневалась на такой прием. Она только собралась ответить что-то тоже не отличавшееся любезностью, как Антриг опередил ее. «Дорогой мой Петтин! — крикнул он, — вообще-то тебе нужно понять ее беспокойство! Конечно, Великий Безымянный не стал бы посвящать в свои планы столь низкоорганизованное существо, как она! Потому она не знает, насколько это действительно опасно! Она сделала то, чего было логично ожидать от не! Но ты не переживай столь бурно, ничего опасного для тебя в этом нет!»
Джоанна, видя как и тот самый торговец по имени Петтин, и Грир уставились на Виндроуза вытаращенными глазами, подумала, что все-таки лучше него самого никто не может так разрядить обстановку.
Антриг же пожал руку ошеломленному лавочнику и дружелюбно хлопнул его по плечу: «Конечно же, ты ведь не думаешь, что Он… — тут Антриг многозначительно кивнул в сторону церкви, — просто так возьмет, да и выпустит ее из деревни! Значит, на то была его воля!»
— Но… — забормотал Петтин.
— А где Дел?
Тут вдруг внимание Джоанны привлек Григ — наливаясь краской, крестьянка вся затряслась от дикой злобы. Подскочив к одному из охранников Петтина, она вырвала из его рук топор и рванулась вперед, размахивая этим топором направо и налево.
— Предатели! — завизжала Грир, — вы связались с ним!
В последний момент Джоанна успела подставить взбесившейся женщине подножку.
Сама же Джоанна даже не успела толком понять, что произошло. Раньше в детстве ей очень хотелось подставить подножки бегающим сверстникам, и не только им. Но она знала, что за это ей в конечном счете придется расплачиваться, и потому подавляла в себе это искушение. Теперь она подумала, насколько же обыденным делом оказалась эта подножка — вытянул ногу, и человек летит на землю. Так или иначе, девушка была первой, кто успел отреагировать на неожиданный поворот событий. В следующую секунду охранники лавочника вихрем налетели на поднимающуюся с земли женщину и, выхватив из ее рук топор, заломили ей руки за спину. Джоанна мельком взглянула на лезвие топора — острое, точно срез листа бумаги.
— Перестаньте! — закричал Антриг, видя, как один из парней уже собирается ударить Грир кулаком в лицо. Парень сразу опустил руку, повинуясь начальственному голосу Виндроуза. Антриг же холодно сказал,
— посадите ее под замок! Но не причиняйте ей вреда! — тут Антриг посмотрел на ничего не понимающего Петтина и пояснил, — ну ведь ты сам знаешь, что их трогать нельзя!
— Да, господин мой! — механически повторил торговец, так и не выходя из близкого к столбняку состояния.
Величественным жестом, достойным самого императора, Антриг скинул с плеч полушубок. Джоанна, продолжая играть роль слуги, ловко подхватила одежку и перебросила ее через руку. Антриг ловко выхватил из рук стоявшего возле него охранника Петтина дубинку, конец которой, ко всеобщему удивлению, вдруг оделся ярким пламенем. Крестьяне поспешно попятились назад, некоторые из них принялись срывающимися от страха голосами бормотать молитвы.
— Резко поднявшись с постели, он прошелся по комнате, разминаясь, раскрыл двери и стал спускаться вниз.
Ноздри Кериса вообще раздулись, словно у коня. Он направился было за Антригом, но Джоанна схватила его за рукав.
— Все равно это не обойдется без Сураклина! — но даже себе самой ее слова показались неубедительными.
— Я тоже так думаю! — Керис поглядел на лестницу, по которой неторопливо спускался Антриг, — они рассказали мне, что Бог Мертвых потребовал возобновить жертвоприношения, которые совершались в старину. Все сразу пришли в ужас! Говорят, что ужас был такой же, как и во время Сураклина, когда тот еще сидел в своей цитадели! Нет, тут никакой ошибки быть не может — это только Сураклин!
Где-то снова заплакал ребенок, властно требуя к себе внимания. Внизу раздался гул возбужденных голосов. Глянув в глаза Кериса, Джоанна прочла в них какое-то отчаяние, безысходность. Что вдруг так встревожило его?
Тут вдруг она поняла, в чем дело — Керис осознал, что это была первая жизнь, которую он дал живому существу, а не отнял у него. Керис криво улыбнулся и отвернулся к окну, чтобы не показать своей слабости. Наконец, решившись, он круто повернулся и вышел из комнаты. Вскоре послышался скрип лестницы — Керис направлялся к Антригу.
Джоанна, как во сне, направилась за ним, стараясь догадаться, как такое вообще могло случиться — как это Сураклину удалось обеспечить приток энергии в компьютер, расположив его не на стыке энергетических линий. Все случилось так неожиданно, что Джоанна даже представления не имела, возможно ли вообще такое.
Итак, крестьяне сообщили, что все началось с каких-то постукиваний, скрежетаний и шорохов в здании церкви. Старый священник заявил, что все это происходит из-за того, что церковь насквозь пропиталась запахом покойников, которых тут отпевали, и они каким-то образом смогли обрести энергию. А где мертвые — там и Бог Мертвых. И священник отказался вообще переступать порог церкви. Но там был и молодой священник, только что прибывший после окончания семинарии в городе Ангельской Руки. Он был человеком невероятно самоуверенным и сказал, что все это выдумки досужих бездельников. В общем, молодой священник настоял на продолжении служб во имя Единого и Неделимого Бога в этой церкви.
— Ага, значит, было уже известно с самого начала, что это такое? — дотошно выспрашивал все подробности Антриг. Его глаза немигающе смотрели на сгрудившихся в углу крестьян сквозь треснувшие стекла очков.
— О да, мой господин! — крикнула староста деревни, женщина лет сорока высокого роста, к которой все обращались как Грир. Было видно, что еще недавно это была статная дородная женщина, но теперь расшитая белая рубашка и меховая душегрейка висели на ней мешком, указывая, что женщина стремительно теряла вес. Тут Джоанна обратила внимание, что все крестьяне выглядят исхудавшими и заморенными. Впрочем, за время путешествия по Сикерсту Джоанна успела привыкнуть видеть жителей именно такими — истощенными, теряющими стремительно жизненную силу. Сколько же это должно продолжаться?
Но было и нечто новое — в глазах этих крестьян стоял затаенный страх, каждый скрип двери привлекал их внимание.
— Но мы примерные верующие, мой господин! — продолжала Грир, — мы верим в доброго Бога и его светлое Всемогущество! Но Бог Мертвых ужасен!
Несмотря на долгое общение с кудесниками, Керис был старовером, и потому речь женщины разозлила его. Но Антриг, вовремя заметив это, погрозил парню пальцем, делая знак молчать.
— Конечно, конечно, — забормотал Виндроуз, — ведь истинная вера она всегда истина, и отступаться от нее негоже. Но Бог Мертвых — это штука серьезная, и его нельзя смешивать с другими божествами! — Да, мой господин! — сказала женщина, — и старый наш священник отлично это знал! Но ведь в городе Ангельской Руки живет архиепископ, а при нем — Инквизиция. Они постоянно требуют, чтобы в вероисповедании не было никаких отступлений, а только то, что предусмотрено в Священном писании. Прочее называется ересью! И они прислали нам нового священника, отца Свидума, который должен это повторять каждый день! Он приказал выкорчевать из земли старых идолов и обнести забором прилегающую к церкви территорию — чтобы без надобности никто к святому месту не приближался!
Глаза женщины сузились, когда она стала более внимательно рассматривать этого человека, устроившегося у натопленной печи. Эта крестьянка не зря была выбрана старостой деревни — опытный ее взор мгновенно оценил выцветшую слегка робу, которая висела на исхудавшем теле Антрига, словно на вешалке, оценила и подвешенную на шею медаль, его седые волосы.
— Вот потому-то мы и обратились к вам, отец мой, — начала женщина,
— барин сказывали, что не изволили надеяться, что ребенок выживет, а тот мальчик, что с воспалением легких, так он тоже был…
Антриг замотал головой.
— Но я вовсе не использовал при этом магию, — тихо сказал он, — и даже бы если я был в состоянии делать это, то это было бы просто незаконно! И что же случилось с бедным священником, который, надо понимать, пошел в церковь, чтобы поиграть на органе?
Грир просто рот разинула от удивления, но в следующую минуту взяла себя в руки.
— Все это было делом времени, — промолвила она, — сходил он туда раз, другой, потом третий. Он ходил туда по утрам и вечерам, и все проклинал старого священника, отца Дела, который твердил, что это заколдованное место, в котором лучше не появляться! Но это, как оказалось, была граница владений Бога Мертвых! Свилум упорно ходил туда, все пытался служить утренние службы, хотя пойти туда не было желающих, кроме него самого! А в тот день… Я была одной из тех… Мы просто работали неподалеку от церкви… И тут мы услышали такой дикий вопль — он до сих пор у меня в ушах стоит. Ни за что не подумала, что так кричать может обычный человек! Мы, конечно, сразу все бросились внутрь… Он лежал между входом и алтарем, из носа и ушей у него текла кровь… Такая красная… А на лице было такое выражение, словно он заглянул вдруг в саму преисподнюю!
— Постойте, а это случилось до или после восхода солнца? — обеспокоенно спросила Джоанна, вспоминая, как в Сан-Серано тоже разверзлась Пустота, и слабый отблеск восходящего солнца играл на лакированных кузовах стоявших на парковочной стоянке автомобилей.
— Конечно, перед восходом! — сказал Антриг, и Грир кивнула утвердительно головой.
— Он же просто пошел туда поиграть на органе или отслужить службу, если бы кто-то еще пошел с ним в церковь! Он так чудесно играл гимны! Хотя бы тот, в честь солнца! А когда мы открыли дверь, то свет как раз упал на его тело…
Джоанна бросила на Кериса тревожный взгляд. Керис сидел, прислонясь к пышущей жаром печи, да еще при этом закутавшись в полушубок — видимо, он до сих пор не мог согреться.
— А как долго раздавались его крики? — поинтересовалась Джоанна, причем заметила, что голос ее звучит довольно обыденно — за столь короткое время она успела привыкнуть ко всем этим ужасам.
— Да почти сразу мы и прибежали, — сообщила крестьянка, а ее односельчане загалдели, — мы и не думали, что такое случится! Это ведь уже три-четыре дня продолжалось, все эти звуки и шорохи!
Джоанна вспомнила, что примерно в то же время должен был состояться пробный запуск экспериментальной ракеты нового поколения «Тигр». Так, а Гэри, Сураклин то есть, как раз работал над какими-то программами, и по этой причине подолгу засиживался на работе. Впрочем, это не столь существенно — ведь его компьютер был пущен в действие еще за несколько недель до всех этих событий. Джоанна чертыхнулась, как будто у нее снова не получилось собрать какую-то хитроумную головоломку. Оглянувшись, она увидела, как Антриг обхватил руками голову — он напряженно размышлял.
— Мы… Мы побежали и позвали отца Дела, — нарушила Грир тишину, — но в саму церковь мы больше не заходили! Там был такой запах — как смешалися вместе вонь гниения, плесени, даже чего-то похуже! А когда потом мы снова открыли дверь, там была такая темнота! — тут крестьянка непроизвольно понизила голос и со страхом посмотрела в окно, как будто туда мог заглянуть кто-то. Но ведь она даже не знала, кого именно ей следует бояться, — так вот, господин, он стоял… отец Свилум стоял на ногах! Он был уже давно мертв, и все равно стоял на ногах! Еще так легонько покачивал головой и кровь текла из его рта, капала на пол… И он сказал:
— Я Бог Мертвых! Я вернулся, как и обещал вашим предкам! — Это он точно сказал, я хорошо запомнила эти слова!
— Ага, — пробормотал Антриг, — «КОГДА ДОГОРИТ ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ ТЫСЯЧИ СВЕЧЕЙ, ТЬМА СНОВА ВЕРНЕТСЯ НА ЗЕМЛЮ, И ХОТЯ ТЫСЯЧА ГОЛОСОВ БУДЕТ НАПЕРЕБОЙ РАСПЕВАТЬ ГИМНЫ ЖИЗНИ, ИХ ДЫХАНИЯ ПРЕКРАТЯТСЯ, И НАСТУПИТ ТИШИНА». Так, так!
Джоанна бросила взгляд на Кериса — послушник с мелово-бледным лицом взирал на Антрига, как на живую змею.
— Тьма побеждает, выходит! — пробормотал внук архимага, переводя взгляд на Джоанну.
— Точно! — отозвался Виндроуз, глядя на сбившуюся в кучку, перепуганных крестьян. Впрочем, это наверняка были самые бесстрашные жители деревни, которых односельчане и отрядили в поход за защитой, — а теперь скажите, чего он от вас там потребовал? Что ему нужно?
Антриг говорил таким голосом, словно заранее знал ответ на свой вопрос. Когда он замолчал, в воздухе повисла зловещая тишина. Грир, пряча глаза, глухо вымолвила: «Жизнь». И затем, как бы осмелев, сказала уже погромче, чтобы все слышали и подтвердили: «Жизни!»
— Так-так, — невозмутимо сказал Антриг, точно получил ключ к разгадке какой-то тайны, или по крайней мере недостающее звено. Но глаза его, которые он не отрывал от Грир, излучали сочувствие и тревогу.
Крестьянка несмело подняла глаза, и словно извиняясь, пояснила:
— Он еще сказал, что если мы не подчинимся, что он нас уничтожит!
— Я это знаю! — отозвался Антриг негромко, и Джоанна вдруг обозлилась на него за этот холодно-расчетливый тон. Неужели он не поможет этим несчастным людям?
— А он действительно способен на это, — продолжала Грир, — он вытягивает из человека жизненные силы, словно лиса осторожно прокусывает украденное из курятника яйцо и выпивает содержимое! Он умеет вызывать силы разрушения, силы смерти. Так он сказал отцу Делу и нашему лавочнику Петтину. Это их мы послали в церковь, чтобы они узнали, что нужно ему, за что на нас свалилась такая напасть. Это они передали нам его требования!
— Да, — вмешался бородатый высокий человек, который стоял у самой двери, — по-моему, это был даже не дед, потому что у него совсем уже крыша поехала! Это нам сказал Петтин! Теперь он со своими сыновьями и работниками постоянно дежурит у церкви. Он говорит, что все время старается задобрить бога Мертвых во имя нас, для нашего блага, и потому мы тоже должны помогать ему! Лично у меня он забрал трех овец, и я точно знаю, что овец они слопали сами, а Бог Мертвых тут был совершенно ни при чем!
Послышались не слишком довольные шепотки, но Антриг невозмутимо произнес:
— Ага, великолепно, просто великолепно! Но ведь Богу Мертвых, насколько я понял, животные-то как раз были не нужны?
Снова установилась тишина. Тут разговор подошел к самому главному
— сельчане понимали, что согрешили. Джоанна тоже все поняла, хотя местные реалии были для нее загадкой — но она догадалась, что люди эти вынуждены были время от времени посылать новоявленному божеству человеческие жертвы. А это, конечно же, само по себе было большим грехом. Вопрос был только в том, как много уже людей они послали в логово Бога Мертвых. И по какому принципу эти люди отбирались. Наконец один старик, седой как лунь, решился:
Нет, животные ему и в самом деле были не нужны! Только люди. Один раз он попросил ребенка, — тут снова повисла тишина, и все словно услышали истошные рыдания матери, чьему ребенку было суждено отправиться в церковь, — и это продолжалось каждый день! Потом было три-четыре дня, когда ему вовсе не требовались люди! А теперь уже прошло три дня, когда он опять требует по человеку!
— Господин лекарь, умоляем вас, заклинаем, — заговорила сбивчиво Грир, — пойдемте с нами! Ради всего святого, ради того Бога, в которого вы веруете! По ночам он выходит из церкви и блуждает по улицам. И тогда мы чувствуем тоже самое, что чувствовали этим летом, когда просто лежали пластом на кроватях, потому что сила выходила из нас, слабость не давала даже подняться на ноги! Теперь понятно, что это было все из-за него! Мы сидим в домах, слышим его шаги и трясемся! А когда по утру выходишь из дома, то там, где он проходил, тянется такая полоса слизи и жидкости, точно там волочит ли труп! И этот страшный запах. Обычно он проходит до ведьминой тропы и обратно. Он медленно губит нашу деревню. Говорят, что он просто выпивает жизнь!
— Но для чего Сураклину нужно делать все это? — удивлялась Джоанна, когда они снова сидели вверху, в отведенной для них хозяином светелки. Антриг жадно поглощал уже давно остывшие булки с творогом, — и ведь это просто не может быть Сураклин! Я-то отлично знаю, где он был в это время, перед восходом солнца в тот день!
— Если это действительно никакой не Сураклин, — подал голос Керис,
— то нам нечего размениваться на мелочи! Нельзя сворачивать с пути! Если поставили себе цель, то и нужно к ней стремиться! К тому же если мы впутаемся, то нас еще могут убить прежде, чем мы доберемся до Темного Волшебника! — внук архимага возбужденно расхаживал по комнате, глаза его горели, белокурые волосы были растрепаны. Время от времени прядь волос падала ему на лоб, закрывая глаза, но Керис досадливым жестом смахивал волосы назад и снова принимался расхаживать по комнате.
— Вряд ли нам стоит так поступать, — поднял глаза от стола Антриг,
— кстати, не хочешь булку? Свежие! Странно, что тут еще пекут булки из такой качественной муки! Такая на рынке в Кимиле по двенадцать крон за бушель! Чего было тратить на нас, булки из ржаной муки нисколько не хуже! — Антриг слизал с пальцев остатки творога и уставился на Кериса, который как раз в этот момент гневно воззрился на Виндроуза сверху вниз.
— Надо же быть столь легкомысленным! И вправду, безумец! — сказал послушник.
— Уже желание поквитаться с Сураклином есть настоящее безумство! — отпарировал Антриг, — не говоря уже о наших блужданиях по Ферриту в такую погодку! Впрочем, мы все уже давно безумцы, так что ничего не попишешь! Но нам обязательно нужно туда попасть, чтобы сделать кое-какие выводы! — тщательно вытерев руки о полотенце, Антриг, поморщившись, поднял с пола упавшую свечу и поставил ее в подсвечник, удалив предварительно остатки прежней, сгоревшей свечи. Сейчас было утро, но небо было все равно хмурым — видимо, собирался снегопад. Предчувствуя еще большее потемнение, слуги разносили по комнатам свечи. Антриг, словно глядя куда-то вдаль, задумчиво скатывал в шарик оплавленный воск. Глаза его как-то странно поблескивали. Наконец он, положив шарик на подоконник, вдруг неожиданно вытащил шпильку из своего кружевного жабо и принялся выцарапывать ее острым концом на поверхности шарика какие-то непонятные знаки.
— Керис, ты останешься здесь, — подал наконец голос Виндроуз, — этот шарик называется лайпой. Положи его куда-нибудь на видное место и внимательно за ним наблюдай. Если он вдруг покраснеет, то раздобудь как можно скорее лошадь и во весь опор скачи в деревню! Но только когда будешь въезжать туда, гляди в оба! Если же шарик почернеет… — тут Антриг замолчал и, вздохнув, выдавил, — если лайпа почернеет, то боюсь, что тебе придется ловить Сураклина самостоятельно!
Неужели это столь важно? — спросила Джоанна, примеряясь к новому полушубку. Правое плечо приятно оттягивал ее кошелек. День клонился к вечеру, но ветер продолжал завывать с прежним упорством. Девушке показалось, что она так продрогла на холоде за всю предыдущую неделю, что проведенных в доме дворянина суток оказалось вовсе недостаточно, чтобы окончательно согреться. Впрочем, если бы теперь, на пути из дома гостеприимного хозяина в объятую ужасом деревню Антриг сказал ей, что это была всего лишь шутка, испытание ее воли, она все равно не согласилась бы повернуть назад и погрузиться в блаженное тепло.
Еще издали они увидели шпиль той самой проклятой церкви, как выражались крестьяне о своем недавнем святилище. Даже Грир, которая всю дорогу посвящала путешественников во все подробности случившегося, при виде шпиля церкви испуганно замолчала. И тут со стороны церкви подул ветер — и сразу пахнуло трупным запахом. Грир передернуло. Антриг невозмутимо сказал Джоанне:
Что-то смотрю я на эту церквушку, и у меня возникают дурные предчувствия! Я все надеюсь, что то, что там внутри находится, не имеет к Сураклину никакого отношения. Но может как раз оказаться и наоборот!
Когда они преодолевали последние пять миль, жители деревни и вовсе примолкли. Джоанна несколько расспрашивала их о каких-то мелочах, но получила неизменно сухие и однозначные ответы. Словно крестьянам кто-то жернова на шею повесил! Пройдя еще немного, они вдруг остановились — взгляды всех были прикованы к шпилю церкви и колокольне, острой, словно рыбья кость.
— Антриг, — нарушила тишину Джоанна, — скажи мне, — кто такой этот Бог Мертвых?
Тут же Джоанна вдруг уловила в воздухе какое-то незнакомое движение, похожее на прикосновение ветра в спокойную летнюю погоду. Но что это было, если ветер и так бушевал уже дальше некуда, а она ощутила словно бы прикосновение к себе? Джоанна была явно не одна, кто почувствовал это — крестьяне заохали и принялись поспешно бормотать разные молитвы. Антриг продолжал внимательно посматривать на церковь.
— Бог Мертвых, как считают многие, — наконец прервал Виндроуз созерцание, — это повелитель Ворот, которому когда-то давно поклонялись земледельцы. Со временем его имя обросло самыми невероятными легендами! Бог Мертвых — это бог тех, кого уже никак нельзя считать живым, кого уже не тревожит ничто, происходящее в этом мире! Но он повелевает не самими мертвецами, а тем, что их сделало такими — самой смертью. Я уже сказал, что когда гаснет последняя свеча, а с нею вместе и все надежды на избавление — как отмирает трава, чтобы дать жизнь следующему поколению. Это и есть Бог Мертвых! И, как очень часто случается, зло побеждает!
Тут налетевший порыв ветра принялся яростно трепать полы его мантии. Джоанна вдруг подумала, что Виндроуз сейчас своим исхудалым видом сам напоминает этого самого Бога Мертвых, хотя она просто не представляла себе, как он в действительности должен выглядеть.
— Теперь ты понимаешь, почему Бог Мертвых предпочел для себя смерть? Потому что смерть для него, как это ни странно звучит, и есть источник жизни! Он умер, и ему ничто не грозит — ни болезни, ни голод, ни тем более забвение! Он вечен, как вечна и сама смерть! Неважно, каким почетом и популярностью пользуются у людей всякие другие боги, но ведь люди в конце концов все равно попадают к Богу Мертвых!
— Так значит, — заговорила Джоанна, — тут не может быть никакого Бога Мертвых? Для чего ему появляться в деревне и требовать для себя каких-то жертв, если он все равно знает, что его холодных объятий не избежать никому? Так должен действовать настоящий Бог Мертвых! Для чего ему являться людям прежде времени, для чего оставлять на траве свои следы? Но получается, что… Постойте!
— Это ты точно сказала! — Антриг словно не слышал призыва девушки. Наоборот, засунув поглубже руки в карманы полушубка, он широкими шагами направился в видневшимся во мгле строениям на окраине деревни.
Джоанна, спотыкаясь на неровной земле, где все рытвины и впадины были старательно прикрыты снегом, бросилась за ним следом.
— Стой, Антриг, — забормотала она, — но тогда что же сидит в церкви?
— Мне кажется, что именно то, чего я так долго опасался! — ответил чародей, — там одно из чудовищ, но на сей раз уже не простое, а с разумом!
— Черт побери! — воскликнула Джоанна, но сама поймала себя на мысли, что на сей раз Антриг не слишком ее удивил.
— И мне очень хочется надеяться, — продолжал Виндроуз, — что там только это, и больше ничего!
Даже не верится, — вздохнула Джоанна, — что там может быть что-то даже еще худшее!
— А ты поверь! — хмуро отозвался Антриг.
Деревня встретила их мертвой тишиной, даже вой ветра, и тот прекратился. Грир и ее односельчане вообще примолкли еще на пути к деревне, и теперь шли, озираясь испуганно по сторонам, словно были не у себя дома, а в стане врага. Большие деревенские дома и подсобные помещения, сложенные из больших бревен, отбрасывали зловещие тени. Глядя на все это, Джоанна вспомнила один фильм ужасов, виденный ею в детстве и потрясший ее тогда до глубины души. Тут не было обычного шума, присущего сельскому селению — и мычания коров, ни хрюканья свиней, ни кудахтанья кур. Даже собаки, и те куда-то подевались. Только в одном месте, через раскрытую дверь сарая, она увидела двух лежащих на полу коз, глаза их блестели каким-то неестественно-зеленым светом. И отовсюду было видно церковь, хотя было уже довольно темно. Церковь словно служила напоминанием, отчего все это тут произошло.
Джоанна содрогнулась и подошла ближе к Виндроузу. Ей показалось, что здесь значительно холоднее, чем на открытой местности, на холмах, хотя здесь, по идее, дома должны закрывать дорогу ветрам. Казалось, весь воздух тут был пропитан гнилостным запахом разложения. Антриг напряженно всматривался в окружающие дома, лицо его сразу стало казаться каким-то старым и чужим.
— О, Грир вернулась! — послышались радостные возгласы.
И из небольшого круглого строения — возможно, какого-то общинного здания — к ним устремились люди. Кто-то принес факел, и оранжевое пламя скупо освещало дюжину односельчан Грир, которые к тому же были еще вооружены. Но оружие их могло вызвать разве только что улыбку — Джоанна видела то, чем вооружались крестьяне всех народов в средние века — топоры, косы. Лишь два мужчины имели при себе мечи, выглядевшие довольно внушительно. С ними был еще человек, резко от остальных отличавшийся. Чем именно, Джоанна поняла только потом — он не выглядел столь исхудавшим, как другие. Рыжеволосы, одетый так, как одеваются довольно зажиточные, но небогатые селяне. Он был без оружия, но возле него стояли два верзилы с топорами. «Как это глупо!» — проговорил рыжий, глядя на пришедших. Джоанна заметила, что у него во рту находится целое произведение искусства — золотой зуб с вделанным в него крохотным рубином.
Григ явно разгневалась на такой прием. Она только собралась ответить что-то тоже не отличавшееся любезностью, как Антриг опередил ее. «Дорогой мой Петтин! — крикнул он, — вообще-то тебе нужно понять ее беспокойство! Конечно, Великий Безымянный не стал бы посвящать в свои планы столь низкоорганизованное существо, как она! Потому она не знает, насколько это действительно опасно! Она сделала то, чего было логично ожидать от не! Но ты не переживай столь бурно, ничего опасного для тебя в этом нет!»
Джоанна, видя как и тот самый торговец по имени Петтин, и Грир уставились на Виндроуза вытаращенными глазами, подумала, что все-таки лучше него самого никто не может так разрядить обстановку.
Антриг же пожал руку ошеломленному лавочнику и дружелюбно хлопнул его по плечу: «Конечно же, ты ведь не думаешь, что Он… — тут Антриг многозначительно кивнул в сторону церкви, — просто так возьмет, да и выпустит ее из деревни! Значит, на то была его воля!»
— Но… — забормотал Петтин.
— А где Дел?
Тут вдруг внимание Джоанны привлек Григ — наливаясь краской, крестьянка вся затряслась от дикой злобы. Подскочив к одному из охранников Петтина, она вырвала из его рук топор и рванулась вперед, размахивая этим топором направо и налево.
— Предатели! — завизжала Грир, — вы связались с ним!
В последний момент Джоанна успела подставить взбесившейся женщине подножку.
Сама же Джоанна даже не успела толком понять, что произошло. Раньше в детстве ей очень хотелось подставить подножки бегающим сверстникам, и не только им. Но она знала, что за это ей в конечном счете придется расплачиваться, и потому подавляла в себе это искушение. Теперь она подумала, насколько же обыденным делом оказалась эта подножка — вытянул ногу, и человек летит на землю. Так или иначе, девушка была первой, кто успел отреагировать на неожиданный поворот событий. В следующую секунду охранники лавочника вихрем налетели на поднимающуюся с земли женщину и, выхватив из ее рук топор, заломили ей руки за спину. Джоанна мельком взглянула на лезвие топора — острое, точно срез листа бумаги.
— Перестаньте! — закричал Антриг, видя, как один из парней уже собирается ударить Грир кулаком в лицо. Парень сразу опустил руку, повинуясь начальственному голосу Виндроуза. Антриг же холодно сказал,
— посадите ее под замок! Но не причиняйте ей вреда! — тут Антриг посмотрел на ничего не понимающего Петтина и пояснил, — ну ведь ты сам знаешь, что их трогать нельзя!
— Да, господин мой! — механически повторил торговец, так и не выходя из близкого к столбняку состояния.
Величественным жестом, достойным самого императора, Антриг скинул с плеч полушубок. Джоанна, продолжая играть роль слуги, ловко подхватила одежку и перебросила ее через руку. Антриг ловко выхватил из рук стоявшего возле него охранника Петтина дубинку, конец которой, ко всеобщему удивлению, вдруг оделся ярким пламенем. Крестьяне поспешно попятились назад, некоторые из них принялись срывающимися от страха голосами бормотать молитвы.