Страница:
Тихонько напевая, она начала чистить темные красивые бока лошади. Она не ухаживала за лошадьми с тех пор, как два года назад умерла ее кобыла Стокинг. Зная на собственном опыте, что происходит во время и после битвы, Анджела была рада, что кобыла была слишком старой, чтобы заинтересовать конфедератов или солдат-юнионистов.
Слабый звон шпор прервал ее пение. Повернувшись, она увидела в дверях конюшни мужской силуэт. Знакомая кавалерийская шляпа скрывала лицо, но утреннее солнце освещало рубашку, которую она сшила на швейной машине Эвиты.
Радость, близкая к головокружению, захлестнула ее. Она уже две недели не видела Рэнсома. Скребница выпала у нее из рук, испугав лошадь, которая тихонько заржала. А Рэнсом зашел внутрь и оказался так близко, что она видела его горящие глаза. Сердце ее забилось с невероятной скоростью, все нервы были напряжены. В какую-то долю секунды ей показалось, что это сон, что ее тоска по мужу вызвала галлюцинации.
– Рэнсом!
Его имя повисло в воздухе между ними, в то время как он широкими шагами подошел к ней и поднял ее. Если это и был сон, то руки его во сне были твердыми и сильными.
Двухнедельная борода покрывала его лицо, напоминая ей о том, как он выглядел в то далекое утро в феврале. Но в этот раз она знала, что борода окажется мягкой. Лицо его не было таким отощавшим, как тогда, и глаза были менее измученными.
Она облизнула губы. Он застонал, и она вздрогнула от этого звука.
Как она тосковала по нему! Она ощущала его запах, к которому прибавились ароматы леса, лошадей и пота.
– У нас совсем немного времени, – сказал он.
Совесть заговорила в ней: да, у них осталось мало времени, которое они смогут провести вместе. От его горячего дыхания волосы у нее за ухом поднялись дыбом. А от печальных предчувствий мурашки пробежали по спине. Она думала о том, что скоро окажется одна и в ее будущем не будет места для Рэнсома Шампьона.
Он поставил ее на нижнюю перекладину лестницы, ведущей на чердак.
– Как вы относитесь к жизни на чердаке, мадам? – улыбнувшись, спросил он.
Колени у нее подкашивались, и она сомневалась, что сможет подняться по этой шаткой лестнице. Но она повернула голову и, глядя на него с озорной улыбкой, ответила:
– Я люблю чердаки с сеном, майор.
Рэнсом снизу смотрел, как она поднималась по лестнице, и руки его сами хотели подтолкнуть ее. Он легко представил себе ее обнаженной и себя над ней. Ей еще повезло, что он не уложил ее на пол в конюшне. Поднявшись за ней на чердак, он втащил наверх и лестницу. Удовлетворенный, что теперь их никто не обнаружит, он повернулся к ней.
– Мне надо было принять ванну, побриться и хорошо поесть. Джентльмен должен привести себя в порядок, прежде чем заниматься тем, чем я собираюсь заняться.
– И леди настаивала бы на этом.
Сердце у него ушло в пятки. Он мечтал об этом моменте все последние две недели.
– Но ты просто пастух, а я походный повар, и нам не обязательно следовать правилам приличия.
Она взвизгнула, когда он приблизился к ней и повалил на приятно пахнувшее сено, сначала приняв удар об пол на себя, а потом оказавшись над ней. Ему казалось, что от нее исходит аромат меда и бисквита.
Анджела глубоко вздохнула, при этом поднялась тонкая ткань ее белой блузки. Быстрым жестом он развязал ее блузку и нагнул голову, стараясь слизнуть капли пота, блестевшие на ее коже. И пока его язык слизывал сверкающие капли, рука его попыталась проскользнуть под ее юбку. Но это ему не удавалось. Отодвинувшись, он попытался понять, в чем дело, и сообразил, что вместо юбки на ней были две сшитые штанины. Если бы он был более внимательным, он бы заметил это, когда она поднималась по лестнице.
– Черт возьми, что на тебе надето? – сердито спросил он.
– Мм... – Она смотрела на него затуманенными, непонимающими серыми глазами.
– Вот это? – Он сжал в руке кусок материи.
– Моя юбка! – Она заморгала, глаза ее немного прояснились.
– Я в жизни не видел такую юбку. – Но он слышал о женщинах, которые отказывались носить женскую одежду. – Ты что, одна из тех ненормальных женщин, которые предпочитают носить мужскую одежду? – Подозрения на какой-то момент победили страсть. Что он знал о женщине, на которой женился?
– Мужскую одежду? А разве это не запрещено законом?
Он нахмурился, отвечая:
– Только в некоторых городах.
– Мы с Эвитой совсем не собирались шить мужскую одежду. Мы просто сшили две узких юбки вместе.
Он с облегчением вздохнул. Ее стремление учиться в медицинской школе не привело ее к желанию носить мужскую одежду. Затем он сообразил, что так и не понимает причину появления такой необыкновенной одежды.
– Но зачем?
– У Ричарда нет дамского седла. Как иначе могла бы я ездить верхом?
– В этом есть смысл. – Он выпустил из рук скомканный материал.
Получив разумный ответ на свой вопрос, он успокоился.
– Забудь про юбки. А как мне попасть туда, куда я хочу?
– Тут есть пуговица. – Она взяла его руку и положила к себе на талию.
Он заворчал и, расстегнув пояс, спустил ее юбки до колен. А ее пальцы пытались справиться с пуговицами его рубашки.
Рэнсом понимал, что сегодня все произойдет быстро, слишком сильно оба они изголодались. Он сдвинул ее расстегнутую блузку с плеч и поцеловал обнажившуюся грудь. Почувствовав, что она пытается расстегнуть его брюки, усмехнувшись, все еще прижимаясь к ее груди, он тихим голосом пробормотал:
– Торопишься, детка?
Дразня его своими нежными пальчиками, она, в свою очередь, спросила:
– А ты нет?
И в этот раз все действительно произошло очень быстро, очень энергично и страстно.
Расстегивая пуговицы его рубашки, Анджела, вероятно, случайно расстегнула пуговицу на кармане, и в какой-то момент медальон Сабрины выпал из кармана. Он видел, как, поблескивая металлической поверхностью, он пролетел в воздухе и опустился на грудь Анджелы.
Невероятное чувство вины буквально обожгло его душу, и, как будто вымаливая прощение, он простонал:
– О, Сабрина!
Она вздрогнула, услышав имя сестры. Если бы он в этот момент не смотрел ей прямо в глаза, он бы этого не заметил. Рэнсом был ужасно зол на себя, он ведь обещал сам себе, что никогда не будет произносить вслух имя Сабрины, занимаясь любовью с ее сестрой. Прошлое невозможно было изменить, Сабрина была мертва.
Его женой была Анджела. И мужчина не мог жить одними воспоминаниями.
Прошел час, пока он помылся, побрился и взялся за еду. Его дядюшка присоединился к нему в кухне, где он еще не кончил есть.
– Еще один человек появился на ранчо, – сказал Ричард. – Он помогает Франциско с лошадьми. Говорит, что служил с тобой во время войны, его зовут Крейтон, Сойер Крейтон.
Из всех, кого Рэнсом приглашал приехать в Техас после войны, он меньше всего ожидал увидеть Крейтона. Сойер надоел своим приятелям-солдатам рассказами о его маленькой плантации, которую он буквально отвоевал у великой природы в Миссисипи. Что он мог делать в Техасе?
Рэнсом нашёл бывшего солдата в маленькой пристройке.
– Сойер, рад вас видеть в Техасе!
– Боже, что я вижу? Это не привидение? Мы слышали, что вас убили.
– Думаю, я слишком крепкий орешек даже для янки. – Рэнсом усмехнулся во весь рот, протянул руку Сойеру, а затем заключил его в объятия.
За два года, которые прошли со времени их последней встречи, Сойер постарел, морщины на лице стали более глубокими. И хотя он радовался встрече с Рэнсомом, в глазах его сохранялась печаль.
– Черт возьми, майор, – он похлопал Рэнсома по спине, – вы действительно живой.
– Никаких чинов, приятель, мы теперь гражданские люди. Расскажите, как ваша семья?
От этого вопроса глаза у гостя затуманились.
– Они не пережили зиму, сэр. Они были истощены из-за плохого питания, и лихорадка скосила их, одного за другим.
Свежая, неутоленная боль слышна была в его голосе. Рэнсом был хорошо знаком и с такими последствиями войны. Недостаточное или некачественное питание приводило к гибели людей так же часто, как и пули на поле сражений.
– Вся плантация превратилась в руины, пока меня не было. Я не мог уплатить налоги, не было рабочих рук, чтобы обрабатывать поля, а Маргарет и малыши погибли. – Он пожал плечами.
– Я знаю, слова мало значат в таких случаях, – проговорил Рэнсом. – Но мне очень жаль.
Сойер молча кивнул.
А Рэнсом решил сменить тему:
– Скажите мне теперь, что привело вас в Техас?
Подобие улыбки появилось на лице гостя.
– Куда еще податься человеку? Я помнил все ваши рассказы о том, что в Техасе после войны нужны будут умные мужские руки. Я понадеялся, что ваш дядя найдет место для видавшего виды кавалериста, служившего с его племянником. Даже не мог подумать, что встречусь тут с вами.
– Если хотите, я с удовольствием возьму вас на работу. У меня никогда не было лучшего помощника.
– Не торопитесь давать обещания. Я ведь абсолютно ничего не знаю о быках, я выращивал хлопок. Но ездить верхом я научился тогда же, когда научился ходить. И я думаю, что охотиться за быками не намного труднее, чем охотиться за янки.
Рэнсом рассмеялся, довольный тем, что его друг будет опять рядом с ним. Он не только будет иметь еще одного пастуха, но и человека, на которого можно положиться, если придется защищать Анджелу.
– Я поделюсь с вами одним секретом. Охотиться за быками легче, они не такие злобные, как янки. А теперь пойдемте в дом, выпьем по чашечке кофе. Нам надо наверстать все то, что мы пропустили за два года.
Глава 13
Слабый звон шпор прервал ее пение. Повернувшись, она увидела в дверях конюшни мужской силуэт. Знакомая кавалерийская шляпа скрывала лицо, но утреннее солнце освещало рубашку, которую она сшила на швейной машине Эвиты.
Радость, близкая к головокружению, захлестнула ее. Она уже две недели не видела Рэнсома. Скребница выпала у нее из рук, испугав лошадь, которая тихонько заржала. А Рэнсом зашел внутрь и оказался так близко, что она видела его горящие глаза. Сердце ее забилось с невероятной скоростью, все нервы были напряжены. В какую-то долю секунды ей показалось, что это сон, что ее тоска по мужу вызвала галлюцинации.
– Рэнсом!
Его имя повисло в воздухе между ними, в то время как он широкими шагами подошел к ней и поднял ее. Если это и был сон, то руки его во сне были твердыми и сильными.
Двухнедельная борода покрывала его лицо, напоминая ей о том, как он выглядел в то далекое утро в феврале. Но в этот раз она знала, что борода окажется мягкой. Лицо его не было таким отощавшим, как тогда, и глаза были менее измученными.
Она облизнула губы. Он застонал, и она вздрогнула от этого звука.
Как она тосковала по нему! Она ощущала его запах, к которому прибавились ароматы леса, лошадей и пота.
– У нас совсем немного времени, – сказал он.
Совесть заговорила в ней: да, у них осталось мало времени, которое они смогут провести вместе. От его горячего дыхания волосы у нее за ухом поднялись дыбом. А от печальных предчувствий мурашки пробежали по спине. Она думала о том, что скоро окажется одна и в ее будущем не будет места для Рэнсома Шампьона.
Он поставил ее на нижнюю перекладину лестницы, ведущей на чердак.
– Как вы относитесь к жизни на чердаке, мадам? – улыбнувшись, спросил он.
Колени у нее подкашивались, и она сомневалась, что сможет подняться по этой шаткой лестнице. Но она повернула голову и, глядя на него с озорной улыбкой, ответила:
– Я люблю чердаки с сеном, майор.
Рэнсом снизу смотрел, как она поднималась по лестнице, и руки его сами хотели подтолкнуть ее. Он легко представил себе ее обнаженной и себя над ней. Ей еще повезло, что он не уложил ее на пол в конюшне. Поднявшись за ней на чердак, он втащил наверх и лестницу. Удовлетворенный, что теперь их никто не обнаружит, он повернулся к ней.
– Мне надо было принять ванну, побриться и хорошо поесть. Джентльмен должен привести себя в порядок, прежде чем заниматься тем, чем я собираюсь заняться.
– И леди настаивала бы на этом.
Сердце у него ушло в пятки. Он мечтал об этом моменте все последние две недели.
– Но ты просто пастух, а я походный повар, и нам не обязательно следовать правилам приличия.
Она взвизгнула, когда он приблизился к ней и повалил на приятно пахнувшее сено, сначала приняв удар об пол на себя, а потом оказавшись над ней. Ему казалось, что от нее исходит аромат меда и бисквита.
Анджела глубоко вздохнула, при этом поднялась тонкая ткань ее белой блузки. Быстрым жестом он развязал ее блузку и нагнул голову, стараясь слизнуть капли пота, блестевшие на ее коже. И пока его язык слизывал сверкающие капли, рука его попыталась проскользнуть под ее юбку. Но это ему не удавалось. Отодвинувшись, он попытался понять, в чем дело, и сообразил, что вместо юбки на ней были две сшитые штанины. Если бы он был более внимательным, он бы заметил это, когда она поднималась по лестнице.
– Черт возьми, что на тебе надето? – сердито спросил он.
– Мм... – Она смотрела на него затуманенными, непонимающими серыми глазами.
– Вот это? – Он сжал в руке кусок материи.
– Моя юбка! – Она заморгала, глаза ее немного прояснились.
– Я в жизни не видел такую юбку. – Но он слышал о женщинах, которые отказывались носить женскую одежду. – Ты что, одна из тех ненормальных женщин, которые предпочитают носить мужскую одежду? – Подозрения на какой-то момент победили страсть. Что он знал о женщине, на которой женился?
– Мужскую одежду? А разве это не запрещено законом?
Он нахмурился, отвечая:
– Только в некоторых городах.
– Мы с Эвитой совсем не собирались шить мужскую одежду. Мы просто сшили две узких юбки вместе.
Он с облегчением вздохнул. Ее стремление учиться в медицинской школе не привело ее к желанию носить мужскую одежду. Затем он сообразил, что так и не понимает причину появления такой необыкновенной одежды.
– Но зачем?
– У Ричарда нет дамского седла. Как иначе могла бы я ездить верхом?
– В этом есть смысл. – Он выпустил из рук скомканный материал.
Получив разумный ответ на свой вопрос, он успокоился.
– Забудь про юбки. А как мне попасть туда, куда я хочу?
– Тут есть пуговица. – Она взяла его руку и положила к себе на талию.
Он заворчал и, расстегнув пояс, спустил ее юбки до колен. А ее пальцы пытались справиться с пуговицами его рубашки.
Рэнсом понимал, что сегодня все произойдет быстро, слишком сильно оба они изголодались. Он сдвинул ее расстегнутую блузку с плеч и поцеловал обнажившуюся грудь. Почувствовав, что она пытается расстегнуть его брюки, усмехнувшись, все еще прижимаясь к ее груди, он тихим голосом пробормотал:
– Торопишься, детка?
Дразня его своими нежными пальчиками, она, в свою очередь, спросила:
– А ты нет?
И в этот раз все действительно произошло очень быстро, очень энергично и страстно.
Расстегивая пуговицы его рубашки, Анджела, вероятно, случайно расстегнула пуговицу на кармане, и в какой-то момент медальон Сабрины выпал из кармана. Он видел, как, поблескивая металлической поверхностью, он пролетел в воздухе и опустился на грудь Анджелы.
Невероятное чувство вины буквально обожгло его душу, и, как будто вымаливая прощение, он простонал:
– О, Сабрина!
Она вздрогнула, услышав имя сестры. Если бы он в этот момент не смотрел ей прямо в глаза, он бы этого не заметил. Рэнсом был ужасно зол на себя, он ведь обещал сам себе, что никогда не будет произносить вслух имя Сабрины, занимаясь любовью с ее сестрой. Прошлое невозможно было изменить, Сабрина была мертва.
Его женой была Анджела. И мужчина не мог жить одними воспоминаниями.
Прошел час, пока он помылся, побрился и взялся за еду. Его дядюшка присоединился к нему в кухне, где он еще не кончил есть.
– Еще один человек появился на ранчо, – сказал Ричард. – Он помогает Франциско с лошадьми. Говорит, что служил с тобой во время войны, его зовут Крейтон, Сойер Крейтон.
Из всех, кого Рэнсом приглашал приехать в Техас после войны, он меньше всего ожидал увидеть Крейтона. Сойер надоел своим приятелям-солдатам рассказами о его маленькой плантации, которую он буквально отвоевал у великой природы в Миссисипи. Что он мог делать в Техасе?
Рэнсом нашёл бывшего солдата в маленькой пристройке.
– Сойер, рад вас видеть в Техасе!
– Боже, что я вижу? Это не привидение? Мы слышали, что вас убили.
– Думаю, я слишком крепкий орешек даже для янки. – Рэнсом усмехнулся во весь рот, протянул руку Сойеру, а затем заключил его в объятия.
За два года, которые прошли со времени их последней встречи, Сойер постарел, морщины на лице стали более глубокими. И хотя он радовался встрече с Рэнсомом, в глазах его сохранялась печаль.
– Черт возьми, майор, – он похлопал Рэнсома по спине, – вы действительно живой.
– Никаких чинов, приятель, мы теперь гражданские люди. Расскажите, как ваша семья?
От этого вопроса глаза у гостя затуманились.
– Они не пережили зиму, сэр. Они были истощены из-за плохого питания, и лихорадка скосила их, одного за другим.
Свежая, неутоленная боль слышна была в его голосе. Рэнсом был хорошо знаком и с такими последствиями войны. Недостаточное или некачественное питание приводило к гибели людей так же часто, как и пули на поле сражений.
– Вся плантация превратилась в руины, пока меня не было. Я не мог уплатить налоги, не было рабочих рук, чтобы обрабатывать поля, а Маргарет и малыши погибли. – Он пожал плечами.
– Я знаю, слова мало значат в таких случаях, – проговорил Рэнсом. – Но мне очень жаль.
Сойер молча кивнул.
А Рэнсом решил сменить тему:
– Скажите мне теперь, что привело вас в Техас?
Подобие улыбки появилось на лице гостя.
– Куда еще податься человеку? Я помнил все ваши рассказы о том, что в Техасе после войны нужны будут умные мужские руки. Я понадеялся, что ваш дядя найдет место для видавшего виды кавалериста, служившего с его племянником. Даже не мог подумать, что встречусь тут с вами.
– Если хотите, я с удовольствием возьму вас на работу. У меня никогда не было лучшего помощника.
– Не торопитесь давать обещания. Я ведь абсолютно ничего не знаю о быках, я выращивал хлопок. Но ездить верхом я научился тогда же, когда научился ходить. И я думаю, что охотиться за быками не намного труднее, чем охотиться за янки.
Рэнсом рассмеялся, довольный тем, что его друг будет опять рядом с ним. Он не только будет иметь еще одного пастуха, но и человека, на которого можно положиться, если придется защищать Анджелу.
– Я поделюсь с вами одним секретом. Охотиться за быками легче, они не такие злобные, как янки. А теперь пойдемте в дом, выпьем по чашечке кофе. Нам надо наверстать все то, что мы пропустили за два года.
Глава 13
Анджела прислонилась к гладким после дождя веткам можжевельника, когда у нее началась рвота. В перерывах ей приходилось вдыхать запах влажного можжевельника, который ей был весьма неприятен. Наконец спазмы прекратились, и она сполоснула рот водой из фляги. Одна ее рука была прижата к животу. Она еще не могла ни видеть, ни чувствовать присутствие ребенка, который был причиной ее утренних недомоганий.
Справа от нее стадо Длинных Рогов передвигалось на север, не обращая внимания на непрекращающийся дождь. Ей трудно было поверить, что она связала свое будущее с такими непредсказуемыми животными. Вначале одновременное движение огромного числа животных пугало ее, но потом она поняла, что они сами были напуганы, и рев быков стал такой же привычной частью похода, как и необходимость кормить мужчин.
Она помассировала ноющую спину. Уже тридцать дней она провела, готовя однообразное меню: черный кофе, бисквиты, фасоль, мясо и подливку. День за днем она в темноте готовила завтрак, будила мужчин, кормила, убирала после того, как они уходили, складывала все в повозку, а проехав какое-то расстояние, разгружала повозку и готовила следующую еду.
Монотонный процесс, у которого, казалось, не было конца.
И очень редко она видела Рэнсома. Если он не разыскивал удобную дорогу, подходящее место для переправы или индейцев, то возвращал в стадо отбившихся животных либо проверял работу пастухов. Когда он приезжал, чтобы поесть или поспать, то не задерживался надолго.
Измученная, она вернулась в лагерь. К счастью, Томми уже все собрал.
– Вам лучше? – спросил юноша.
– Переживу, – ответила Анджела, сомневаясь в том, что он понимает, что с ней происходит каждое утро.
– Пойдете пешком или поедете?
– Пока пойду пешком.
Кивнув, он влез на место кучера. Подняв хлыст, он щелкнул им и опустил на уши быков. Заворчав, двое больших неуклюжих животных двинулись вперед.
Анджела шла рядом с передним колесом повозки. Сидеть на твердом деревянном сиденье было так же неудобно, как и шагать по грязи. Усталость заставит ее сесть в повозку позже, а пока она предпочитала идти пешком. Мысленно она благодарила Франциско за то, что он заставил их взять с собой несколько пар мокасин на толстой подошве.
– Как выдумаете, миссис, если я попрошу майора, он разрешит мне смотреть за стадом?
Анджела постаралась ответить спокойно, Томми задавал этот вопрос по нескольку раз в день.
– Тебе следует спросить его.
– Я мог бы быть отстающим и не жаловался бы.
Ей стало жаль мальчика. Отстающим доставалась самая неприятная работа. Им надо было не только ловить отставших быков, но и вся пыль, поднимаемая огромным стадом, оседала на них. Неопытный Гаррисон вынужден был этим заниматься, но Анджела сомневалась в том, что Рэнсом разрешит Гаррисону управлять ее повозкой, если Томми станет пастухом.
– Спроси его, – повторила Анджела, – в худшем случае он скажет тебе нет.
Она прищурилась, внимательно всматриваясь в подъезжающего всадника, и возникшая было надежда испарилась, так как это был Серхио.
Остановив лошадь рядом с ней, Серхио поздоровался по-испански. Анджела просила его продолжать обучать ее испанскому языку. Ответив на его приветствие, она из своего небольшого запаса слов сумела сформулировать вопрос о том, когда предстоит переправа. Он ответил, и она поблагодарила его. Приложив руку к полям своего сомбреро, Серхио ускакал туда, где было стадо.
– Мы приблизимся к Ред-Ривер сегодня после полудня, – сказала Анджела.
– Слишком поздно для переправы? – спросил Томми.
– Если повезет, майор остановит всех в нескольких милях от реки, и будем переправляться завтра утром.
– Думаете, переправа будет такой же сложной, как в прошлый раз?
– Надеюсь, что не будет. – Она вздрогнула, вспомнив, что происходило тогда.
Переправа отняла у них несколько дней, потому что повозку залило водой. Поиски промокших запасов пропитания и уплывших вещей заняли всю вторую половину дня. А за то время, пока всё собирали, быки начали нервничать и разбежались. Пастухам понадобились целые сутки, чтобы собрать стадо. Нет, им ни в коем случае не надо было повторения случившегося. Правой рукой она осторожно погладила свой живот. Зная, что внутри у нее растет ребенок, Анджела хотела как можно скорее попасть на железнодорожную станцию.
Как она и предполагала, Рэнсом остановил стадо в нескольких милях южнее реки. На следующее утро Анджела и Томми еще затемно развели костер, чтобы согреться и приготовить пищу. Малачи привел лошадей, как только солнце появилось из-за горизонта.
– Лошади, лошади. – Его звонкий голос вместе с лошадиным топотом поднял мужчин с их импровизированных кроватей.
За ночь температура понизилась, и холодное утро со свежим ветерком обещало ветреную погоду днем. Пока Томми помогал Малачи распутывать веревки, в воздухе свистели лассо, каждый из мужчин пытался поймать нужную ему лошадь.
– Эй, Джадд, неужели ты доверишь свою огромную тушу этой старой кляче?
– Она, может, и старая, но она у меня самый лучший пловец.
– Это мало о чем говорит, так как все твои лошади боятся воды.
Веселые шутки смешивались со свистом лассо, но лошади пытались увернуться от них. Вертя головами, пока ветер ерошил их мохнатые гривы, они в конце концов попадали в руки пастухов. И когда у каждого оказалась в руках лошадь, Малачи увел остальных обратно.
– Если в Техасе такой июнь, то я, наверное, передумаю оставаться здесь, – говорил Сойер, наливая себе чашку горячего кофе. Бывший кавалерист закутался в старый изношенный сюртук, который когда-то был серым.
– Подожди до декабря, – посоветовал ему Алекс, который считал себя коренным техасцем, – и тогда увидишь настоящий холод.
– Холодно было в ноябре в Теннесси, и нельзя было разжигать огонь, – вспоминал Джон, выбивая свою трубку. – Майор не хотел сдавать наши позиции федералам. Вот тогда я испытал самый ужасный холод.
– Ты еще не был на Ред-Ривер в ветреную погоду.
Джон надел шляпу, прежде чем ответить.
– А я и не собираюсь. Я выполнил свою долю прыжков с лошади в прошлый раз, когда мы переправлялись через реку.
Мужчины продолжали шутить, собираясь у костра. Поскольку им предстоял тяжелый день в воде и на холоде, им не хотелось покидать теплое место у огня.
Пока Анджела ожидала указаний, где именно им предстоит переправляться, она и Томми постарались укрепить все, что находилось в повозке. Кофейник она держала на огне, а несколько старых металлических кружек было привязано к краю повозки. Солнце было уже достаточно высоко, когда Рэнсом и Серхио вернулись в лагерь. Анджела встретила их чашками горячего кофе.
– Удалось тебе найти хорошее место для переправы? – спросил Рэнсом у Серхио, беря из рук Анджелы чашку и поблагодарив ее кивком головы. Казалось, он всегда был суров и нахмурен, когда находился в ее обществе.
– Где-то в десяти милях вниз по реке. Но вода, сеньор майор, вода всюду высокая.
– Я тоже пришел к такому выводу. Я обнаружил удобное место в трех милях вверх по реке. Они могут начать там переправляться, но нам следует еще раз посмотреть на это место. – Он медленно пил кофе, а когда почувствовал, что он уже не горячий, быстро выпил до половины кружки.
Наконец он посмотрел на нее. Она старалась выглядеть серьезной, пряча даже намек на ту радость, которую она ощущала от пребывания рядом с ним.
– Анджела, отправляйтесь с повозкой на север, и так быстро, как сможете, наполните бочонки водой. Я пришлю людей, чтобы они помогли вам.
Огонь вспыхнул, когда Рэнсом вылил остатки кофе в костер.
– Поехали, Серхио. Я хочу переправить стадо сегодня.
Но желание Рэнсома не осуществилось.
Сначала все шло по плану. Больше чем двенадцать сотен коров, следуя за двумя всадниками и четырьмя быками, перешли реку, но последняя сотня заартачилась, и никакими силами их нельзя было заставить зайти в реку.
Через двадцать четыре часа он и Серхио сидели на лошадях на берегу реки. Четыре попытки переправить заупрямившихся быков оказались безуспешными.
– Есть у тебя в запасе еще какие-нибудь хитрые уловки? – спросил Рэнсом. – Или нам придется оставить быков в Техасе?
– Специально для индейцев? – хитро улыбаясь, спросил на испанском языке Серхио.
– Индейцев это весьма обрадует, не правда ли? – усмехнулся мексиканцу Рэнсом.
Оба мужчины подозрительно смотрели на стоявших на берегу быков.
– Есть еще один способ, сеньор майор. Мне не нравится переправлять быков таким образом, но... – Он пожал плечами, всем своим видом показывая, что они ограничены в выборе средств.
– Что ты предлагаешь?
– Поставить каждого быка между двумя наездниками и затащить их в воду.
– Сопровождать каждого из них – это медленно, но эффективно. – Рэнсом подумал об огромных рогах и добавил: – И опасно.
Он мысленно взвешивал риск. Каждый бык, доставленный на железнодорожную станцию, означал деньги, а деньги обеспечивали возможность содержать ранчо.
– Давайте попробуем.
Когда Рэнсом загнал первого быка в речку, он задумался о том, что заставило его связать свое будущее с такими непредсказуемыми животными. С сердитым ревом быки заходили в воду, покачивая длинными острыми рогами, которыми они могли забодать любого человека.
В это утро он три раза сваливался с лошади. Не подумав, он снял с себя мокрую рубашку и после нескольких часов пребывания на солнце совершенно сжег спину. К тому времени, когда он вернулся в лагерь, чтобы поесть, каждое движение доставляло невероятную боль и напоминало о его глупости. Анджела, вероятно, видела, как он поежился, когда слезал с лошади. Она встретила его у края лагеря.
– У меня есть мазь, которая может помочь при солнечных ожогах. Хочешь, я смажу тебе спину?
– Нет! – Ощущение от прикосновения рубашки к телу было таким же, как от крапивы, но ее неуверенное предложение вызвало в его воображении невероятно соблазнительную картину, от которой он должен был отказаться. А она от его грубого отказа отступила на шаг, как будто он ее ударил. Улыбка исчезла с ее лица.
Увидев ее реакцию, он моментально пожалел, что ответил так резко. Но было уже поздно, и вряд ли ему удастся убрать с ее красивого лица выражение невероятной обиды. Он все же решил попробовать.
– Я хотел сказать спасибо за предложение.
Ее серые глаза еще больше потемнели и в сумерках казались черными. Ему очень хотелось наклониться к ней поближе, вдохнуть ее аромат, провести губами по ее коже. Но он даже не пошевелился.
– Не за что. – Ее ничего не значащие слова повисли в воздухе между ними.
Его лошадь качнула головой, и, когда зазвенела уздечка, Анджела перевела взгляд на землю.
– Я буду в порядке, – продолжал успокаивать ее Рэнсом, – ничего такого, с чем не справится короткий сон и хорошая еда.
А воображение рисовало ему заманчивые картинки, и ее тонкие пальчики, скользящие по его горячей коже, создавали ему больше проблем, чем солнечные ожоги. Он согласился бы лучше всю ночь гоняться за Длинными Рогами, чем терпеть ее нежные прикосновения. Потому что, если она коснется его, он не сможет выдержать.
Именно в этот момент он понял, что его тщательно продуманный план провалился.
Походная жизнь не избавляла его от желания. Вынужденное воздержание не очистило его душу и не уменьшило чувство вины. Вместо того чтобы примириться со смертью Сабрины и оставить мысли о ней в прошлом, он целые дни мечтал об Анджеле, и чувство вины от этого только возрастало.
Нет, он не может допустить, чтобы Анджела прикасалась к нему.
Медленно и очень осторожно он растянулся на земле возле горящего костра. Еда подождет, подумал он перед тем, как, совершенно измученный, моментально уснул.
На следующий вечер Рэнсом присоединился к Сойеру, и они вместе наблюдали за закатом солнца. Зрелище не было таким впечатляющим, как обычно, лучи заходящего солнца с трудом пробивались сквозь тучи.
Оставив Ред-Ривер позади, они оказались в стране индейцев с огромным стадом непредсказуемых животных, изнуренными людьми и усталыми лошадьми. На расстоянии нескольких миль от них находились еще два больших стада. Ощущение надвигающейся беды витало в воздухе, также как и обещание дождя. Если Рэнсом мог почувствовать это, то, безусловно, то же самое ощущали и быки.
– Нам предстоит долгая ночь, – проговорил Рэнсом, переводя взор с неба на беспокойное стадо.
Сойер сплюнул, и струя табака с шумом опустилась на высохшую землю.
– Длинная ночь с песнями или с проклятиями? – спросил он.
– Вероятно, и с тем и с другим. – Рэнсом опустил поля своей шляпы и медленно поскакал вперед.
Весь вечер он напевал известные ему песни взволнованным быкам. Около полуночи сильный ветер и сверкающие молнии пронеслись по прериям. Более тысячи голов образовали ревущую массу, освещаемую вспышками молнии. Затем оглушительный удар раздался где-то недалеко. И взволнованные быки ринулись вперед.
Рэнсом громко выругался, пришпорил коня и поскакал вдоль темной шевелившейся массы. Отпустив поводья, он предоставил лошади полную свободу. Было что-то ненормальное в этом состязании в скорости с быками, но только так можно было остановить все стадо.
Земля звенела под копытами лошади. Ощущение паники витало в воздухе, слышалось шуршание трущихся друг о друга тел. Верхушки их длинных рогов странно блестели в темноте и становились темными только при вспышках молнии.
Дождь заливал лицо Рэнсома, стекая с полей его шляпы, и забирался в каждую, самую маленькую щель в его плаще. Смертельная опасность подстерегала его на каждом шагу. Он прижался к телу мустанга, понимая, что его спасение зависит от ловкости лошади, которая, подчиняясь инстинкту, неслась вперед в кромешной тьме. Один неудачный шаг, одна случайная ямка, одна образовавшаяся от дождя канава, и они свалятся без всякой возможности подняться и, вероятно, будут задавлены тысячами тонн техасских быков.
Но если они не будут мчаться за быками, он может потерять все стадо.
Он вытащил свой морской пистолет и выстрелил в воздух.
– Поворачивайте, чертовы сукины дети, поворачивайте! – кричал он, стараясь перекричать шум дождя.
После третьей попытки стадо удалось повернуть. К этому времени буря почти прошла. А когда взошло солнце, вокруг все было спокойно.
Вместе с шестью пастухами Рэнсом пересчитал почти половину стада. Теперь предстояло разыскать вторую половину стада и остальных людей. При движении в обратном направлении стадо увеличилось, но к ним присоединились и люди, и животные, которые раньше не были с ними.
К тому времени, когда они возвратились на то место, где началась паника, солнце было уже в зените. Невероятно усталый, испытывая голод и жажду, Рэнсом был рад увидеть знакомую повозку. Анджела встретила его тарелкой тушеного мяса и кружкой, полной горячего крепкого кофе. От аппетитного аромата в животе у него заурчало.
Когда она передавала ему тарелку, пальцы их соприкоснулись. В эту долю секунды ему захотелось схватить ее, прижать к себе и не отпускать, впитывая от нее жизненные силы. Он подумал о том, что каждый раз после того, как он испытывает смертельную опасность, ему еще больше хочется жить.
– Все, кроме Грансера, Серхио и Алекса, уже вернулись. – Ее спокойный тон прервал его философские размышления. – Малачи и другие ковбои нашли лошадей, но там перепутаны и наши, и чужие, они пытаются разобраться с ними. Томми тоже привел с собой дюжину лошадей. Они все усталые, но не до такой степени, как те, на которых вы скакали всю ночь.
Проглотив тушеное мясо, Рэнсом попросил ее:
– Упакуй немного вяленого мяса и бисквитов. И наполни несколько лишних фляг водой. Когда мы найдем заблудившихся, им нужна будет вода и пища.
Она предложила ему еще одну чашку кофе. Он выпил немного и поискал глазами Сойера.
Справа от нее стадо Длинных Рогов передвигалось на север, не обращая внимания на непрекращающийся дождь. Ей трудно было поверить, что она связала свое будущее с такими непредсказуемыми животными. Вначале одновременное движение огромного числа животных пугало ее, но потом она поняла, что они сами были напуганы, и рев быков стал такой же привычной частью похода, как и необходимость кормить мужчин.
Она помассировала ноющую спину. Уже тридцать дней она провела, готовя однообразное меню: черный кофе, бисквиты, фасоль, мясо и подливку. День за днем она в темноте готовила завтрак, будила мужчин, кормила, убирала после того, как они уходили, складывала все в повозку, а проехав какое-то расстояние, разгружала повозку и готовила следующую еду.
Монотонный процесс, у которого, казалось, не было конца.
И очень редко она видела Рэнсома. Если он не разыскивал удобную дорогу, подходящее место для переправы или индейцев, то возвращал в стадо отбившихся животных либо проверял работу пастухов. Когда он приезжал, чтобы поесть или поспать, то не задерживался надолго.
Измученная, она вернулась в лагерь. К счастью, Томми уже все собрал.
– Вам лучше? – спросил юноша.
– Переживу, – ответила Анджела, сомневаясь в том, что он понимает, что с ней происходит каждое утро.
– Пойдете пешком или поедете?
– Пока пойду пешком.
Кивнув, он влез на место кучера. Подняв хлыст, он щелкнул им и опустил на уши быков. Заворчав, двое больших неуклюжих животных двинулись вперед.
Анджела шла рядом с передним колесом повозки. Сидеть на твердом деревянном сиденье было так же неудобно, как и шагать по грязи. Усталость заставит ее сесть в повозку позже, а пока она предпочитала идти пешком. Мысленно она благодарила Франциско за то, что он заставил их взять с собой несколько пар мокасин на толстой подошве.
– Как выдумаете, миссис, если я попрошу майора, он разрешит мне смотреть за стадом?
Анджела постаралась ответить спокойно, Томми задавал этот вопрос по нескольку раз в день.
– Тебе следует спросить его.
– Я мог бы быть отстающим и не жаловался бы.
Ей стало жаль мальчика. Отстающим доставалась самая неприятная работа. Им надо было не только ловить отставших быков, но и вся пыль, поднимаемая огромным стадом, оседала на них. Неопытный Гаррисон вынужден был этим заниматься, но Анджела сомневалась в том, что Рэнсом разрешит Гаррисону управлять ее повозкой, если Томми станет пастухом.
– Спроси его, – повторила Анджела, – в худшем случае он скажет тебе нет.
Она прищурилась, внимательно всматриваясь в подъезжающего всадника, и возникшая было надежда испарилась, так как это был Серхио.
Остановив лошадь рядом с ней, Серхио поздоровался по-испански. Анджела просила его продолжать обучать ее испанскому языку. Ответив на его приветствие, она из своего небольшого запаса слов сумела сформулировать вопрос о том, когда предстоит переправа. Он ответил, и она поблагодарила его. Приложив руку к полям своего сомбреро, Серхио ускакал туда, где было стадо.
– Мы приблизимся к Ред-Ривер сегодня после полудня, – сказала Анджела.
– Слишком поздно для переправы? – спросил Томми.
– Если повезет, майор остановит всех в нескольких милях от реки, и будем переправляться завтра утром.
– Думаете, переправа будет такой же сложной, как в прошлый раз?
– Надеюсь, что не будет. – Она вздрогнула, вспомнив, что происходило тогда.
Переправа отняла у них несколько дней, потому что повозку залило водой. Поиски промокших запасов пропитания и уплывших вещей заняли всю вторую половину дня. А за то время, пока всё собирали, быки начали нервничать и разбежались. Пастухам понадобились целые сутки, чтобы собрать стадо. Нет, им ни в коем случае не надо было повторения случившегося. Правой рукой она осторожно погладила свой живот. Зная, что внутри у нее растет ребенок, Анджела хотела как можно скорее попасть на железнодорожную станцию.
Как она и предполагала, Рэнсом остановил стадо в нескольких милях южнее реки. На следующее утро Анджела и Томми еще затемно развели костер, чтобы согреться и приготовить пищу. Малачи привел лошадей, как только солнце появилось из-за горизонта.
– Лошади, лошади. – Его звонкий голос вместе с лошадиным топотом поднял мужчин с их импровизированных кроватей.
За ночь температура понизилась, и холодное утро со свежим ветерком обещало ветреную погоду днем. Пока Томми помогал Малачи распутывать веревки, в воздухе свистели лассо, каждый из мужчин пытался поймать нужную ему лошадь.
– Эй, Джадд, неужели ты доверишь свою огромную тушу этой старой кляче?
– Она, может, и старая, но она у меня самый лучший пловец.
– Это мало о чем говорит, так как все твои лошади боятся воды.
Веселые шутки смешивались со свистом лассо, но лошади пытались увернуться от них. Вертя головами, пока ветер ерошил их мохнатые гривы, они в конце концов попадали в руки пастухов. И когда у каждого оказалась в руках лошадь, Малачи увел остальных обратно.
– Если в Техасе такой июнь, то я, наверное, передумаю оставаться здесь, – говорил Сойер, наливая себе чашку горячего кофе. Бывший кавалерист закутался в старый изношенный сюртук, который когда-то был серым.
– Подожди до декабря, – посоветовал ему Алекс, который считал себя коренным техасцем, – и тогда увидишь настоящий холод.
– Холодно было в ноябре в Теннесси, и нельзя было разжигать огонь, – вспоминал Джон, выбивая свою трубку. – Майор не хотел сдавать наши позиции федералам. Вот тогда я испытал самый ужасный холод.
– Ты еще не был на Ред-Ривер в ветреную погоду.
Джон надел шляпу, прежде чем ответить.
– А я и не собираюсь. Я выполнил свою долю прыжков с лошади в прошлый раз, когда мы переправлялись через реку.
Мужчины продолжали шутить, собираясь у костра. Поскольку им предстоял тяжелый день в воде и на холоде, им не хотелось покидать теплое место у огня.
Пока Анджела ожидала указаний, где именно им предстоит переправляться, она и Томми постарались укрепить все, что находилось в повозке. Кофейник она держала на огне, а несколько старых металлических кружек было привязано к краю повозки. Солнце было уже достаточно высоко, когда Рэнсом и Серхио вернулись в лагерь. Анджела встретила их чашками горячего кофе.
– Удалось тебе найти хорошее место для переправы? – спросил Рэнсом у Серхио, беря из рук Анджелы чашку и поблагодарив ее кивком головы. Казалось, он всегда был суров и нахмурен, когда находился в ее обществе.
– Где-то в десяти милях вниз по реке. Но вода, сеньор майор, вода всюду высокая.
– Я тоже пришел к такому выводу. Я обнаружил удобное место в трех милях вверх по реке. Они могут начать там переправляться, но нам следует еще раз посмотреть на это место. – Он медленно пил кофе, а когда почувствовал, что он уже не горячий, быстро выпил до половины кружки.
Наконец он посмотрел на нее. Она старалась выглядеть серьезной, пряча даже намек на ту радость, которую она ощущала от пребывания рядом с ним.
– Анджела, отправляйтесь с повозкой на север, и так быстро, как сможете, наполните бочонки водой. Я пришлю людей, чтобы они помогли вам.
Огонь вспыхнул, когда Рэнсом вылил остатки кофе в костер.
– Поехали, Серхио. Я хочу переправить стадо сегодня.
Но желание Рэнсома не осуществилось.
Сначала все шло по плану. Больше чем двенадцать сотен коров, следуя за двумя всадниками и четырьмя быками, перешли реку, но последняя сотня заартачилась, и никакими силами их нельзя было заставить зайти в реку.
Через двадцать четыре часа он и Серхио сидели на лошадях на берегу реки. Четыре попытки переправить заупрямившихся быков оказались безуспешными.
– Есть у тебя в запасе еще какие-нибудь хитрые уловки? – спросил Рэнсом. – Или нам придется оставить быков в Техасе?
– Специально для индейцев? – хитро улыбаясь, спросил на испанском языке Серхио.
– Индейцев это весьма обрадует, не правда ли? – усмехнулся мексиканцу Рэнсом.
Оба мужчины подозрительно смотрели на стоявших на берегу быков.
– Есть еще один способ, сеньор майор. Мне не нравится переправлять быков таким образом, но... – Он пожал плечами, всем своим видом показывая, что они ограничены в выборе средств.
– Что ты предлагаешь?
– Поставить каждого быка между двумя наездниками и затащить их в воду.
– Сопровождать каждого из них – это медленно, но эффективно. – Рэнсом подумал об огромных рогах и добавил: – И опасно.
Он мысленно взвешивал риск. Каждый бык, доставленный на железнодорожную станцию, означал деньги, а деньги обеспечивали возможность содержать ранчо.
– Давайте попробуем.
Когда Рэнсом загнал первого быка в речку, он задумался о том, что заставило его связать свое будущее с такими непредсказуемыми животными. С сердитым ревом быки заходили в воду, покачивая длинными острыми рогами, которыми они могли забодать любого человека.
В это утро он три раза сваливался с лошади. Не подумав, он снял с себя мокрую рубашку и после нескольких часов пребывания на солнце совершенно сжег спину. К тому времени, когда он вернулся в лагерь, чтобы поесть, каждое движение доставляло невероятную боль и напоминало о его глупости. Анджела, вероятно, видела, как он поежился, когда слезал с лошади. Она встретила его у края лагеря.
– У меня есть мазь, которая может помочь при солнечных ожогах. Хочешь, я смажу тебе спину?
– Нет! – Ощущение от прикосновения рубашки к телу было таким же, как от крапивы, но ее неуверенное предложение вызвало в его воображении невероятно соблазнительную картину, от которой он должен был отказаться. А она от его грубого отказа отступила на шаг, как будто он ее ударил. Улыбка исчезла с ее лица.
Увидев ее реакцию, он моментально пожалел, что ответил так резко. Но было уже поздно, и вряд ли ему удастся убрать с ее красивого лица выражение невероятной обиды. Он все же решил попробовать.
– Я хотел сказать спасибо за предложение.
Ее серые глаза еще больше потемнели и в сумерках казались черными. Ему очень хотелось наклониться к ней поближе, вдохнуть ее аромат, провести губами по ее коже. Но он даже не пошевелился.
– Не за что. – Ее ничего не значащие слова повисли в воздухе между ними.
Его лошадь качнула головой, и, когда зазвенела уздечка, Анджела перевела взгляд на землю.
– Я буду в порядке, – продолжал успокаивать ее Рэнсом, – ничего такого, с чем не справится короткий сон и хорошая еда.
А воображение рисовало ему заманчивые картинки, и ее тонкие пальчики, скользящие по его горячей коже, создавали ему больше проблем, чем солнечные ожоги. Он согласился бы лучше всю ночь гоняться за Длинными Рогами, чем терпеть ее нежные прикосновения. Потому что, если она коснется его, он не сможет выдержать.
Именно в этот момент он понял, что его тщательно продуманный план провалился.
Походная жизнь не избавляла его от желания. Вынужденное воздержание не очистило его душу и не уменьшило чувство вины. Вместо того чтобы примириться со смертью Сабрины и оставить мысли о ней в прошлом, он целые дни мечтал об Анджеле, и чувство вины от этого только возрастало.
Нет, он не может допустить, чтобы Анджела прикасалась к нему.
Медленно и очень осторожно он растянулся на земле возле горящего костра. Еда подождет, подумал он перед тем, как, совершенно измученный, моментально уснул.
На следующий вечер Рэнсом присоединился к Сойеру, и они вместе наблюдали за закатом солнца. Зрелище не было таким впечатляющим, как обычно, лучи заходящего солнца с трудом пробивались сквозь тучи.
Оставив Ред-Ривер позади, они оказались в стране индейцев с огромным стадом непредсказуемых животных, изнуренными людьми и усталыми лошадьми. На расстоянии нескольких миль от них находились еще два больших стада. Ощущение надвигающейся беды витало в воздухе, также как и обещание дождя. Если Рэнсом мог почувствовать это, то, безусловно, то же самое ощущали и быки.
– Нам предстоит долгая ночь, – проговорил Рэнсом, переводя взор с неба на беспокойное стадо.
Сойер сплюнул, и струя табака с шумом опустилась на высохшую землю.
– Длинная ночь с песнями или с проклятиями? – спросил он.
– Вероятно, и с тем и с другим. – Рэнсом опустил поля своей шляпы и медленно поскакал вперед.
Весь вечер он напевал известные ему песни взволнованным быкам. Около полуночи сильный ветер и сверкающие молнии пронеслись по прериям. Более тысячи голов образовали ревущую массу, освещаемую вспышками молнии. Затем оглушительный удар раздался где-то недалеко. И взволнованные быки ринулись вперед.
Рэнсом громко выругался, пришпорил коня и поскакал вдоль темной шевелившейся массы. Отпустив поводья, он предоставил лошади полную свободу. Было что-то ненормальное в этом состязании в скорости с быками, но только так можно было остановить все стадо.
Земля звенела под копытами лошади. Ощущение паники витало в воздухе, слышалось шуршание трущихся друг о друга тел. Верхушки их длинных рогов странно блестели в темноте и становились темными только при вспышках молнии.
Дождь заливал лицо Рэнсома, стекая с полей его шляпы, и забирался в каждую, самую маленькую щель в его плаще. Смертельная опасность подстерегала его на каждом шагу. Он прижался к телу мустанга, понимая, что его спасение зависит от ловкости лошади, которая, подчиняясь инстинкту, неслась вперед в кромешной тьме. Один неудачный шаг, одна случайная ямка, одна образовавшаяся от дождя канава, и они свалятся без всякой возможности подняться и, вероятно, будут задавлены тысячами тонн техасских быков.
Но если они не будут мчаться за быками, он может потерять все стадо.
Он вытащил свой морской пистолет и выстрелил в воздух.
– Поворачивайте, чертовы сукины дети, поворачивайте! – кричал он, стараясь перекричать шум дождя.
После третьей попытки стадо удалось повернуть. К этому времени буря почти прошла. А когда взошло солнце, вокруг все было спокойно.
Вместе с шестью пастухами Рэнсом пересчитал почти половину стада. Теперь предстояло разыскать вторую половину стада и остальных людей. При движении в обратном направлении стадо увеличилось, но к ним присоединились и люди, и животные, которые раньше не были с ними.
К тому времени, когда они возвратились на то место, где началась паника, солнце было уже в зените. Невероятно усталый, испытывая голод и жажду, Рэнсом был рад увидеть знакомую повозку. Анджела встретила его тарелкой тушеного мяса и кружкой, полной горячего крепкого кофе. От аппетитного аромата в животе у него заурчало.
Когда она передавала ему тарелку, пальцы их соприкоснулись. В эту долю секунды ему захотелось схватить ее, прижать к себе и не отпускать, впитывая от нее жизненные силы. Он подумал о том, что каждый раз после того, как он испытывает смертельную опасность, ему еще больше хочется жить.
– Все, кроме Грансера, Серхио и Алекса, уже вернулись. – Ее спокойный тон прервал его философские размышления. – Малачи и другие ковбои нашли лошадей, но там перепутаны и наши, и чужие, они пытаются разобраться с ними. Томми тоже привел с собой дюжину лошадей. Они все усталые, но не до такой степени, как те, на которых вы скакали всю ночь.
Проглотив тушеное мясо, Рэнсом попросил ее:
– Упакуй немного вяленого мяса и бисквитов. И наполни несколько лишних фляг водой. Когда мы найдем заблудившихся, им нужна будет вода и пища.
Она предложила ему еще одну чашку кофе. Он выпил немного и поискал глазами Сойера.