Херберт Брайан. Битва за Коррин

   – Тем не менее почему бы не попробовать? – усомнился Агамемнон. – По крайней мере в этом будет элемент внезапности.
   – Нет, лазер использовать нельзя.
   Чувствуя, что пленник необычайно встревожен и обеспокоен, генерал титанов надавил сильнее.
   – Может быть, я чего-то не знаю о лазерах, так как многое забыл за тысячу лет? Никто никогда их не боялся.
   – Они… они доказали свою неэффективность. Конструирование лазерного оружия – это пустая трата времени.
   Агамемнон был заинтригован, однако не стал настаивать на продолжении темы. Но он понимал, что рано или поздно от Квентина надо добиться внятного ответа на этот вопрос, не важно, к какой манипуляционной методике или пытке придется для этого прибегнуть.
   Когда Квентин и Агамемнон вернулись с прогулки, мозг Батлера был извлечен вместе с канистрой из повозки и водружен на прежнее место. Юнона принялась отключать сенсоры, воспринимавшие течение времени, что еще больше дезориентировало Квентина, потом она накачала химическими средствами электрожидкость, омывающую мозг примеро, попеременно возбуждая то центры боли, то центры удовольствия. На полную обработку потребовалось пять дней, но за это время Квентин выболтал все, что знал, сам не понимая, что творит.
   Согласно тому, что рассказал оглушенный и напичканный лекарствами примеро, только небольшая группа высокопоставленных армейских офицеров армии человечества знала, что любое взаимодействие между полем Хольцмана и лазерным лучом вследствие эффекта энергетической обратной связи приводит к высвобождению колоссального количества энергии и мощнейшему взрыву, очень напоминающему по свойствам и силе атомный взрыв. Поскольку лазерное оружие не применялось в сражениях уже много столетий, вероятность его случайного использования в боевых условиях была ничтожно мала.
   Титаны были поражены открывшейся им слабостью Лиги, слабостью, которую хранили в тайне во все время продолжения Джихада, и Агамемнон горел желанием воспользоваться этой слабостью.
   – Использование лазера – это огромный шаг на пути к мировому господству и дальнейшим завоеваниям.
   Так как самым талантливым и технически подготовленным среди титанов был Данте, Агамемнон поручил именно ему проверить подлинность удивительной информации. Данте запустил несколько боевых кораблей с неокимеками на отвоеванные у Синхронизированного Мира планеты, где были основаны немногочисленные колонии, население которых еще не полностью оправилось после страшной эпидемии, насланной Омниусом.
   Со времен Великой Чистки Агамемнон не один раз посылал энтузиастов-неокимеков на разведку – осмотреть ближайшие планеты, отметить их слабости и определить, какие из них легче всего подчинить господству кимеков. Лига сама была еще скована последствиями той же эпидемии, торговля и вооруженные силы пока оставляли желать лучшего. Связи между планетами пришли в упадок.
   Оказалось, что многие колонии можно было брать, что называется, голыми руками.
   – Я ставлю перед тобой двоякую цель, Данте, – сказал генерал. – Нам надо, чтобы ты спровоцировал открытое военное столкновение с кораблями хретгиров, защищенными полем Хольцмана. Один удар лазерной пушки, и мы поймем, овладели ли мы в действительности очень важным военным секретом.
   – Если же тебе удастся завоевать дюжину планет, прежде чем они сообразят, в чем дело, то это будет просто отлично, – имитируя восторженный смех, добавила Юнона.
   Данте отбыл со своим флотом ревностных неокимеков, которые просто жаждали растоптать мягкие человеческие тела своими железными ножищами. Предварительным наблюдением и тщательным анализом звездных карт были определены наилучшие цели. Механизированные суда словно молоты обрушились с небес на мелкие поселения нескольких планет: Реликона, Аль-Дхифара и Джуззабала. Их население не имело эффективных оборонительных средств и сдалось на милость кимеков. Однако Данте не получал никаких указаний относительно милосердия. Каждый раз он тем не менее давал возможность ускользнуть с планеты одному-двум кораблям, которые направлялись предупредить Армию Человечества об опасности. Собственно, надо было, чтобы армия отправила на выручку боевые корабли.
   На планетах, ставших легкой добычей, Данте оставлял гарнизон из неокимеков, чтобы консолидировать власть и расширить границы нарождающейся империи. Неокимекам были даны неограниченные полномочия – они становились планетарными диктаторами, отбирали добровольцев из сломленного населения и обращали их в новых кимеков, повышая, таким образом, свой собственный ранг. Данте знал, как доволен будет генерал Агамемнон таким значительным и, самое главное, легким приращением территории. Но важнее всего было то, что он во всеоружии ждал прибытия вражеских баллист и штурмовиков, чтобы кимеки могли проверить разрушительное свойство лазерно-полевого взаимодействия. Но Агамемнон строго-настрого предупредил Данте:
   – Если каким-нибудь судном хретгиров будет командовать мой сын Вориан Атрейдес, то ни в коем случае не уничтожайте это судно – кого угодно, но только не его.
   – Слушаюсь, генерал. Вам надо многое уладить в своих отношениях. Я понимаю, почему вы хотите встретиться с ним лично.
    –Да… и кроме того, я еще не полностью утратил надежды, которые я на него возлагал. Не будет ли он союзником, превосходящим по значимости даже Квентина Батлера?
   – Боюсь, что нам не удастся обратить на свою сторону ни того ни другого, мой генерал.
   – Мы, титаны, уже преуспели в решении множества казавшихся неразрешимыми проблем. Неужели не решим еще одну?
   Наконец, разрушив и опустошив еще две мелкие колонии хретгиров и двигаясь к третьей, Данте и его неокимеки натолкнулись на две баллисты новой модели и пять штурмовиков, которые неслись на выручку недавно павшим колониям.
   Послав вызов командирам и удостоверившись, что во главе флотилии стоит не Вориан Атрейдес, Данте приказал своим кимекам построиться в боевой порядок. С первого взгляда было ясно, что армейский патруль и по численности, и по огневой мощи неизмеримо превосходил горстку неокимеков, но Данте приказал бомбардировать вражеские корабли обычными снарядами.
   Как и следовало ожидать, командиры Лиги приказали своим экипажам активировать поля Хольцмана. Как только сенсоры сообщили Данте о том, что корабли Джихада выполнили – пусть и невольно – условия эксперимента, он приказал неокимекам приготовить к бою лазерные пушки. Подчиненных неокимеков он послал вперед, а сам остался в тылу наблюдать, что произойдет.
   Лазерные пушки были не особенно мощными в принципе, их вообще едва ли можно было считать пригодным для войны оружием. В обычных условиях разряды были весьма маломощными.
   Однако оставшись вне зоны столкновения, Данте оказался прав. И еще как прав.
   Лазерные лучи ударились о защитные поля словно о невидимую преграду, запустив этим столкновением каскад псевдоатомных взрывов. В течение нескольких мгновений вражеский флот был начисто уничтожен. Корабли один за другим исчезли в вихрях адского пламени.
   Однако отдача от взрывов была так сильна, что погибло и большинство неокимеков. Их корабли рассыпались на части в мгновение ока, что привело к аннигиляции обеих противостоявших сторон.
   Картина была такой, словно над планетой, которую собирались защитить хретгиры, взорвалась сверхновая звезда. Вспышка погасла, дым – единственное, что осталось от уничтоженных кораблей, – рассеялся в бездонной глубине холодного космоса. Для Данте и оставшихся в живых неокимеков это было незабываемое зрелище, которое стоило того, чтобы его увидеть…
   Агамемнон был доволен сверх всякой меры. Поскольку в схватке не уцелел ни один хретгир, то высшее командование Армии Человечества не узнает о том, что кимекам удалось разгадать основную слабость людей.
   – Для нас это эпохальное событие! Даже не обладая численным превосходством, более того, находясь в меньшинстве, мы можем теперь сеять смерть и разрушения среди хретгиров. Наша цель – у нас в руках!
   Изменились все условия конфликта, и генерал титанов подозревал, что он встретится с сыном, пожалуй, даже раньше, чем рассчитывал – во всяком случае, до того, как все будет кончено.
 

   Наука заблудилась в своих собственных мифах и удваивает усилия, когда забывает о цели своего существования.

Крефтер Бран, специальный советник Джихада

 
   РНК-содержащий ретровирус-мутант распространялся по пещерам Россака словно ядовитый дым. Стандартные способы защиты оказались малоэффективными, иногда недейственной была и обычная стерилизация, и даже большие дозы меланжи не гарантировали выживания и повышенного иммунитета к болезни. В течение короткого времени оказались инфицированными три четверти населения пещер, и большинство этих людей умерло.
   Ракелла Берто-Анирул и доктор Мохандас Сук исчерпали все свои возможности, но не смогли справиться с эпидемией.
   Пока, во всяком случае, все пробные вакцины доктора Сука не работали, и эпидемия продолжала свирепствовать в коммунальных пещерах Россака, пожирая одну жертву за другой. Оставшиеся здоровыми до поры люди заражались практически неизбежно.
   Каждый день, с утра и до глубокой ночи, Ракелла без устали ухаживала за больными, лежавшими в обширных пещерных гротах, превращенных в больничные палаты. Каждая койка, каждое свободное пространство на полу было занято скрученными болезнью мужчинами, детьми и Колдуньями. Принимая гигантские дозы меланжи, доставлявшейся на Россак компанией «ВенКи», Ракелла работала на пределе своих возможностей. Хотя она, не снимая, носила стерильную дыхательную маску и защитные очки, миазмы болезни вкупе с криками и стонами умирающих тяжким грузом давили на ее психику. Но Ракелла все же была полна решимости одолеть коварный вирус.
   В прежние годы воины Джихада и беззаветно преданные его делу Колдуньи бросались в атаки на превосходившие силы мыслящих машин и кимеков, не думая о собственном выживании. Ракелла была способна на такое же самопожертвование, ведя собственную битву. Победа любой ценой.
   Джиммак Теро повсюду словно неуклюжая, но преданная собачонка следовал за Ракеллой. Каждый день он приносил ей свежую еду из джунглей: серебристые плоды, ворсистые грибы и сочные ягоды. Он делал врачу странные терпкие травяные настои, оставлявшие интересное и необычное послевкусие. Но Джиммак больше всего гордился именно ими. Он постоянно с обожанием смотрел на Ракеллу своими ясными глазами и широко улыбался.
   После изматывающего рабочего дня, проведенного в страшной влажной духоте, после того, как в течение нескольких часов умерло больше десяти находившихся под ее наблюдением больных, Ракелла почувствовала себя окончательно изможденной эмоционально и физически. Одной из жертв стал недоношенный младенец, извлеченный до срока из чрева заболевшей матери. Ракелла, бывшая единственным врачом в отделении, села на холодный пол и расплакалась.
   Стараясь собраться с силами и продолжить работу, Ракелла вытерла мокрые от слез щеки. Ошалев от жары и головокружения, она попыталась встать на ноги и почти потеряла равновесие. Она перевела дух, решив, что это дурнота от того, что она слишком быстро встала, но самочувствие вдруг стало еще хуже, и доктор Берто-Анирул упала на пол.
   – Что с вами, госпожа доктор?
   Она открыла глаза и увидела круглое заботливое лицо склонившегося над ней Джиммака. Он держал ее за плечи своими большими сильными руками.
   – Я упала в обморок… наверное, от усталости. Я давно не ела, принимала только одну пряность.
   Потом Ракелла поняла, что лежит на больничной койке и из капельницы в ее вену попадают питательный и лечебный растворы. К телу присоединены электроды, подключенные к мониторам. Сколько времени прошло с тех пор, как она упала? Она провела по руке и обнаружила на ней аппарат для диализа, который помогал некоторым больным – самым тяжелым жертвам нового Бича.
   Темнокожая ассистентка Норти Вандего стояла поблизости, проверяя работу оборудования. Вандего посмотрела на Ракеллу, и та уловила в глазах молодой женщины страх.
   – Мы только что закончили сеанс очищения крови. Мы успеваем удалять субстанцию X, прежде чем она накапливается в угрожающих количествах и до того, как она повреждает печень, но вы… заражены. Я дала вам дополнительную дозу меланжи.
   Ракелла в отчаянии тряхнула головой и попыталась встать с постели.
   – Норти, вам надо наблюдать других пациентов, а не меня. Ассистентка положила руку на плечо Ракеллы и мягким усилием заставила ее лечь на подушку.
   – Теперь вы пациентка. Ваше заболевание требует такого же лечения, как и заболевание других больных.
   Ракелла понимала, что если она заразилась, то шансов выжить у нее практически нет. Она призвала на помощь все свое мужество.
   – Может быть, это просто аллергическая реакция на еду из джунглей. Я просто расклеилась и мне надо отдохнуть.
   – Возможно, и так. Вот и отдохните пока.
   Ракелла хорошо знала этот тон. Им Норти разговаривала с безнадежными умирающими больными.
   Два дня спустя Норти Вандего тоже заболела, и ее положили в соседнюю палату. Забота по уходу за Ракеллой легла на плечи маленькой Колдуньи Кари Маркес, которая начала вводить Ракелле – словно та была подопытным кроликом – необычные и непроверенные лекарства. Ракелла не возражала, хотя и верила, что Мохандасу скоро удастся найти средство исцеления от страшного недуга. Знает ли он, что она заболела?
   Ночь в пещерах была непроницаемо черной. Из густых джунглей доносились зловещие и таинственные звуки. Ракелла лежала в полусне после того, как ей ввели смесь успокаивающих лекарств, когда внезапно пробудилась, услышав рядом громкий злой голос. Приоткрыв глаза, она увидела Тицию Ценву, которая на чем свет стоит ругала Кари Маркес и заставляла ее идти к другим больным.
   – Пусть она умирает. Она не наша, ее возня здесь делает болезнь еще опаснее.
   – Опаснее? Она заболела сама, пытаясь помочь нам.
   – Откуда мы можем точно знать, что она кого-то спасла? Чума забирает только слабейших. – Голос ее был тверд как сталь, как налет дикого безумия в ее серых холодных глазах. Верховная Колдунья казалась ослабшей, но продолжала владеть собой и повелевать окружающими. – Бич проредит негодное стадо и сделает Колдуний сильнее.
   – Или убьет их всех до единой!
   Ракелла лежала, борясь с болью, усталостью, тошнотой, стараясь сосредоточиться лишь на одной части этого спора. Они думают, что я умираю.Это была неприятная мысль для привыкшего исцелять больных врача. Возможно, это правда.Она видела на своем веку немало смертей и была готова и сама встретить свою судьбу, хотя и была сильно разочарована тем, что ей не удалось до конца выполнить здесь свою работу.
   Но ее тело и не думало так легко сдаваться. Она много дней боролось с болезнью, она цеплялась за жизнь, старалась усилием воли сохранить сознание. После нескольких сеансов Ракеллу перестали подключать к аппарату для очистки крови, и врач знала, что в ее организме стремительно накапливается субстанция X. Кожа пожелтела и покрылась язвами; ее постоянно мучила невыносимая жажда.
   Колдуньи махнули на нее рукой и бросили умирать.
   Один только Джиммак продолжал самоотверженно ухаживать за госпожой доктором. Он сидел рядом с ней, влажным полотенцем вытирал ей лоб. Он давал ей горький чай, укрывал одеялом – только бы ей было хорошо. Однажды она даже подумала, что видит Мохандаса, но это была всего лишь лихорадочная галлюцинация, бред. Когда они последний раз говорили… касались друг друга?
   Казалось, что россакская эпидемия продолжается уже целую вечность. Как будто все, связанное с Мохандасом, было в иной жизни; она вспоминала время, проведенное в тесном общении с ним, вспоминала, как они любили друг друга, как были поглощены нахлынувшими чувствами, и весь мир переставал существовать для них. Она вспоминала, как они бывали на других планетах в другие времена. Ей не хватало его милой улыбки, теплоты его объятий, не хватало бесед, которые они вели, как коллеги и единомышленники.
   – Что с Норти? – спросила она Джиммака однажды, в короткий момент просветления. – Это моя ассистентка. Где она?
   – Высокая госпожа умерла. Очень жаль.
   Ракелла не могла в это поверить. Медленно соображавший мальчик наклонился над Ракеллой, почти касаясь лицом пропитанных болезненным потом простыней. Его широкое гладкое лицо было преисполнено решимости.
   – Но госпожа доктор не умрет, ни за что не умрет.
   Он куда-то отбежал, а потом вернулся с подвесной тележкой, на которой здоровые санитары вывозили из палат тела умерших. Джиммак остановил носилки перед собой; действия его были решительными и быстрыми – он знал, что собирается делать. Он опустил летающую платформу вровень с кроватью Ракеллы.
   – Джиммак, что ты собираешься делать? – Она изо всех сил старалась сохранить сознание и способность мыслить.
   – Называй меня мальчик-доктор! – Своими сильными руками он перекатил ее на носилки, потом собрал полотенца, запасные простыни и одеяло, сунув все это в багажный отсек летающей тележки.
   – Куда ты меня везешь?
   – В джунгли. Никто больше не заботится о тебе. – Он направился к выходу, толкая перед собой тележку.
   Напрягая все силы, Ракелла приподнялась на локтях и увидела Тицию Ценву, стоявшую в коридоре и наблюдающую за происходящим. Джиммак наклонил голову, словно надеясь, что надменная мать не заметит его. Ракелла же, наоборот, постаралась встретиться взглядом с Верховной Колдуньей, которая, заглянув в глаза Ракелле, не сочла нужным скрыть свое разочарование. Может быть, ей хотелось, чтобы Джиммак вез на каталке мертвое тело пришлого врача? Злобная, похожая на ворона женщина не сказала ничего и позволила мальчику пройти.
   Над Россаком царила непроглядная тьма. Мальчик втолкнул подвесную тележку в лифт и доехал на нем до первого яруса джунглей. Потом он вышел из лифта и повлек тележку вперед, в глубь джунглей, в их самые темные и глухие заросли, не обращая внимания на угрожающие звуки, хлещущие по лицу ветви и на зловещие тени.
 

   Я никогда не думал, что мне вновь доведется побывать на Салусе Секундус, войти в великолепный зал заседаний Парламента, увидеть пышные монументы Зимии. Увы, они оказались не такими величественными, какими я их помнил.

Йорек Турр. Тайный корринский дневник

 
   После того как Йорек Турр бежал с Коррина, ему понадобилось почти два месяца для того, чтобы добраться до уязвимого сердца Лиги Благородных – ее столицы.
   За это время Турр ухитрился похитить другое судно на одной из планет, население которой было практически уничтожено великой эпидемией. Планета эта находилась на дальней окраине Лиги. Так как сам он был невосприимчив к заразе, то на сердце его потеплело, когда он увидел, какие опустошения и сколько страданий и смертей принесла людям эта новая Черная Смерть. От таких картин сердце его радостно пело.
   На многих планетах количество живых уменьшилось настолько, что дальнейшее существование цивилизации на них можно было считать поставленным под большой вопрос. После двух десятилетий практического паралича межпланетной торговли, горстки выживших как стервятники бросались друг на друга за обладание остатками запасов, жилищ и орудий труда. На некоторых планетах до восьмидесяти процентов населения погибло от самой болезни или ее последствий. Для того чтобы оправиться от такой вселенской катастрофы, человечеству понадобится не одно поколение.
    И все это благодаря моей оригинальной идее.
   Он сделал остановки еще на двух планетах, собирая по пути нужные ему сведения, похищая деньги, выдумывая себе подходящую легенду и маскируясь. Ему было страшно интересно узнать, как все изменилось после его мнимой смерти и добровольного изгнания в мир мыслящих машин.
   Одним из самых главных изменений стал возросший религиозный фанатизм, организованный культом Серены с его страстью к идиотскому уничтожению полезных приспособлений и оборудования. Турр не мог сдержать улыбки, наблюдая, как ревностные последователи культа старательно и бессмысленно крушат все, что попадает им под руку. Такого исхода он не предполагал, но результат не вызывал у него возражений. Эти людишки сами причиняли себе беды и несчастья.
   Направляясь в Зимию, Турр надеялся увидеть и оценить результаты действий другого своего враждебного людям изобретения – маленьких механических пожирателей, – которые тоже наводили ни с чем не сравнимый ужас на население. Вопреки мнению Эразма, Турр не получал удовольствия от чужой смерти как таковой, просто он во всем любил законченность…
   Ко времени, когда Турр наконец добрался до места назначения, он окончательно перевоплотился в образ беженца с Балута, одной из пораженных эпидемией планет, где от нее погибла большая часть населения. Салуса превратилась в центральный распределительный пункт, из которого беженцы направлялись на другие планеты для восстановления количества населения и улучшения его генофонда на основании отборного наследственного материала, подготовленного россакскими Колдуньями. Турр ухмылялся. В каком-то смысле он содействовал улучшению породы народонаселения.
   Он поражался упорству и настойчивости Лиги в попытках восстановить прежнюю жизнь, сделать все, как было, вместо того чтобы двигаться вперед, не оглядываясь в прошлое. Как только он займет в мире людей подобающее ему руководящее положение, он приложит все силы, чтобы направить развитие именно в такое русло. Видя, насколько ослаблена и растеряна Лига, Турр не сомневался, что ему не составит труда добиться поставленной цели и возвыситься. С окончанием Джихада люди плыли по течению жизни, не имея перед собой достойной цели, а значит, он нужен человечеству.
   Турр внимательно изучал исторические базы данных, просматривал курсы насквозь пропитанной пропагандой истории Джихада и с раздражением убедился в том, что его имя там вообще практически не упоминалось. И это после всего того, что он совершил, после всех его великих деяний на службе Джихада! Он сформировал полицию Джихада, помог Великому Патриарху Гинджо превратить его пост в один из важнейших в Лиге. Турр должен был сам стать Великим Патриархом, но он сделал величайшую ошибку – позволил Ками Боро-Гинджо плести ее интриги. Теперь, после долгого его отсутствия, Лига просто отмахнулась от него, вычеркнула из своей исторической памяти.
   Когда было закончено обследование, и результаты анализов показали, что Турр не заражен вирусом, бывший начальник джи-пола ступил наконец впервые за многие десятилетия на землю Зимин. Город сильно изменился, все мало-мальски высокие здания были украшены транспарантами с изображениями святой Серены, Маниона Невинного и Иблиса Гинджо. На всех углах и в каждом переулке были видны мемориалы, украшенные ноготками.
   К вящему своему неудовольствию и разочарованию, Турр узнал, что джипол был расформирован. С тех пор как двадцать лет назад закончилась война, службы безопасности Лиги пришли в полное расстройство. Да что там, они просто смехотворно расслабились! Внимательно изучив обстановку и разработав подходящий метод, Турр легко проникал в центре города в любые запретные зоны.
   Теперь Великим Патриархом был Ксандер Боро-Гинджо, племянник и преемник Тамбира. Этот новый Патриарх родился лишь спустя несколько лет после того, как Турр инсценировал свою смерть. Судя по всему, Ксандер был весьма слабым и нерешительным руководителем, жирной ручной куклой, которой может и должен манипулировать любой подходящий хозяин.
   У Турра жгло в груди от обиды. Именно теперь, после всего, что произошло, он, и только он, заслуживал быть Великим Патриархом. Турр всегда отличался красноречием и убедительностью в словах и поступках, и поэтому надеялся, что сможет легко добиться этой цели. В нужный момент он раскроет правду и объявит о своем чудесном спасении и возвращении, станет рассказывать вымышленные истории о том, как он попал в плен к мыслящим машинам и какие муки пришлось ему там перенести. Потом он скажет о своем долге. Люди осознают свои потребности и оценят мудрость предложений Йорека Турра.
   Исподволь, не привлекая к себе внимания, он начал изучать план дома Великого Патриарха, его распорядок дня и маршруты его перемещений. Изучил он также и расположение научных исследовательских центров, административных зданий и генерального штаба Армии Человечества, а также узнал распределение функций между различными административными учреждениями. Очевидный рост численности бюрократии говорил о том, что в Лиге уже начался застой, что она пошла по неверному пути развития, на котором не добьется ничего великого.
   Турр решил, что прибыл как раз вовремя, чтобы исправить положение, пока разложение не зашло слишком далеко.
   Для него не составило никакого труда выработать план проникновения в резиденцию Великого Патриарха. Сняв с себя потрепанную одежду балутского беженца, Йорек Турр добыл одежду служащего Лиги, избавился от трупа и вошел в административное здание.
   Турр нисколько не сомневался, что как только он откроется Ксандеру Боро-Гинджо, его немедленно возвеличат как героя Джихада. Начнутся торжества и парады в его честь, люди будут стоя приветствовать Турра аплодисментами, слушая эпические истории о его вымышленных похождениях. У Турра от сладостного предвкушения горели глаза.