Страница:
– Молли, – прошептал он, нежно смотря ей в глаза. – Я благодарю Всевышнего каждый день, что ты так меня любишь и согласилась жить со мной.
Женщина промолчала.
Ужин завершил яблочный пирог. Затем все убрали. Джулиана едва сдерживала желание лечь спать. Хозяйка сочувственно ей улыбнулась и направилась к кровати.
– Переодевайся и ложись. Ты выглядишь очень усталой.
– Но… я не хочу спать на вашей кровати, – поднимаясь, запротестовала она. – Мне вполне подойдет тюфяк. За время дороги я ко всему привыкла.
– Мы с Джоном тоже любим спать на полу, – твердо заявила Молли. – Хозяева, у кого мы купили дом, оставили толстый перьевой матрас. Нам будет удобно на нем.
– Хорошо, останусь здесь.
Перед тем как лечь, Молли взялась за спинку кровати и хорошенько подергала ее. Раздался громкий треск перекладин. Джулиана покраснела.
Женщина поцеловала ее и мягко заметила:
– Трудно поверить, что ты была замужем. Никогда еще не видела так часто краснеющих людей.
Джулиана наклонилась за рубашкой, пряча лицо в тень, и быстро переоделась. Хорошо, что можно снять одежду, в которой долго путешествовала, подумала она, забираясь под одеяло и пытаясь вызвать в памяти образ Сэйта. Почему ничего не рассказала о нем брату? Ее губы тронула улыбка. В этом нет никакой тайны. Просто ей дороги эти воспоминания. Пусть секрет побудет немного с ней. Ее глаза закрылись, и она крепко и безмятежно уснула.
ГЛАВА 7
ГЛАВА 8
Женщина промолчала.
Ужин завершил яблочный пирог. Затем все убрали. Джулиана едва сдерживала желание лечь спать. Хозяйка сочувственно ей улыбнулась и направилась к кровати.
– Переодевайся и ложись. Ты выглядишь очень усталой.
– Но… я не хочу спать на вашей кровати, – поднимаясь, запротестовала она. – Мне вполне подойдет тюфяк. За время дороги я ко всему привыкла.
– Мы с Джоном тоже любим спать на полу, – твердо заявила Молли. – Хозяева, у кого мы купили дом, оставили толстый перьевой матрас. Нам будет удобно на нем.
– Хорошо, останусь здесь.
Перед тем как лечь, Молли взялась за спинку кровати и хорошенько подергала ее. Раздался громкий треск перекладин. Джулиана покраснела.
Женщина поцеловала ее и мягко заметила:
– Трудно поверить, что ты была замужем. Никогда еще не видела так часто краснеющих людей.
Джулиана наклонилась за рубашкой, пряча лицо в тень, и быстро переоделась. Хорошо, что можно снять одежду, в которой долго путешествовала, подумала она, забираясь под одеяло и пытаясь вызвать в памяти образ Сэйта. Почему ничего не рассказала о нем брату? Ее губы тронула улыбка. В этом нет никакой тайны. Просто ей дороги эти воспоминания. Пусть секрет побудет немного с ней. Ее глаза закрылись, и она крепко и безмятежно уснула.
ГЛАВА 7
Сэйт Магрудер смотрел вслед удаляющемуся экипажу. Железные колеса оставляли в снегу глубокий след. Когда скрип кареты затих вдали, он вскочил на лошадь, направляя ее назад к дому. И хотя очень скучал по женщине с копной светлых волос, на сердце было легко. С наступлением весны они обязательно встретятся.
Он опустил поводья, дав лошади свободу выбирать путь, а сам стал мечтать. Джулиана Рэслер не захочет жить в домике, состоящем из одной комнаты. Он, конечно, не сможет предложить ей двухэтажный каменный дом, какие видел в Филадельфии или Трентоне, но пристроит к своему жилищу кухню и спальню, сделав их просторными и с окнами на обе стороны, размышлял Сэйт. И у Джулианы будет новая печь, одна из тех, что он видел в местном магазине. В деревне есть мистер Симпсон, который делает по-настоящему красивую и добротную мебель. Нужно будет поговорить с ним. Еще он навестит бабушку Хоукинс и закажет несколько ковров. На все это уйдет уйма денег.
Мечтания охотника прервала внезапно остановившаяся лошадь. Он и не заметил, как они приехали домой.
– Ты хочешь есть, старик, – усмехнулся Сэйт, прыгая на землю и ведя жеребца в сарай.
Он расседлал его и направился на чердак за сеном. Спустившись, разбил вилами довольно толстый слой льда в кормушке, наложил туда сена и затем пошел к дому.
Учуяв приближающегося хозяина, собака, радостно лая, выскочила в открытую дверь. Охотник поставил к стене ружье и принялся стягивать мокасины.
Никогда еще его дом не казался таким пустым, думал он, глядя на остывший пепел в камине. Совсем недавно здесь горел огонь, шла жизнь. «И никогда я не чувствовал себя таким одиноким», – продолжал размышлять Сэйт, разжигая сухой хворост. «И зима не казалась такой длинной…» Он нащупал рукой куски мяса, приготовленные Джулианой, пододвинул их ближе к огню и взял наполовину пустой кофейник.
Спустя немного времени, мужчина жадно набросился на нежное, вкусное мясо, выпил кофе и лег спать. Несмотря на усталость, он не смог сразу уснуть. Сэйт отчетливо вспомнил ее лицо, тело, ту ночь, когда они слились воедино, и снова возжелал ее. Боже, он никогда еще не испытывал такого блаженства.
Но долгий день дал знать о себе. И мужчина наконец уснул с мыслями о Джулиане.
На следующее утро он как всегда шел по знакомым ему одному тропам, и ноги его ступали легко, как и прежде. И также легко было на сердце. Сэйт проверял капкан за капканом, и все больше пушистых тушек становилось у него за плечами. Сегодня он устанавливал и новые западни.
Наступающие сумерки заставили его зажечь фонарь, всегда находившийся с ним.
Сегодня охотник устал больше обычного и, с трудом развесив свою добычу, стряхнул снег с мокасин.
Прошло пять дней, как Сэйт поставил дополнительные ловушки, прибавившие ему не менее трех миль ходьбы.
Каждый вечер он возвращался при свете луны и сил хватало только дойти до кровати. Но работа стоит того. Его ноги гудели, а подошвы немели от холода. Он трудился ради огромной награды. Однажды, возвращаясь с охоты, Сэйт уловил запах свежезаваренного кофе и сразу ускорил шаги. «Кто осмелился распоряжаться в его доме?» Он резко ногой открыл дверь, и его лицо тут же помрачнело.
У огня сидела Докси. Тяжело опущенные плечи индианки покрывала грязная шаль. Еще с порога он заметил избитое лицо и отчаяние в глазах.
Она медленно поднялась и молча посмотрела на мужчину, затем подошла к огню и взяла кофейник. Сэйт медленно налил в кружку кофе. Женщина испуганно ждала, зная, что рассказы об индианках, до смерти забитых пьяными белокожими, были совсем не сказками.
Докси захныкала, когда охотник неожиданно рявкнул:
– Что тебе опять здесь надо? Мэдисон тебе вполне понравился, не так ли?
Стараясь не встретиться взглядом с жесткими, холодными глазами Сэйта, женщина уставилась на огонь и прошептала:
– Он бросил меня в Филадельфии.
Сэйт вздохнул с отвращением.
– А ты, идиотка, не знала, что так и будет?!
Она отрицательно покачала головой. Охотник снова вздохнул и на этот раз сказал более дружелюбно:
– Ты думала, что такой человек, как он, станет возить тебя с собой и обеспечивать.
– Он обещал, – прохныкала Докси. – Обещал, что у меня будет хорошенький домик и много красивой одежды.
– Мне удивительно даже то, зачем он утруждал себя этими сказками, – сухо добавил Сэйт.
Индианка присела к огню, протягивая руки к теплу.
– Я пошла с ним только потому, что он поклялся, что все так и будет.
– И все-таки мне удивительно, почему Мэдисон не кинул тебя еще раньше.
Он снова налил себе кружку кофе. Молодая индианка бросила быстрый взгляд в его сторону.
– Я плоха в постели?
Мужчина молчал, оставляя при себе свои мысли. Докси опять стала смотреть на огонь и спустя несколько секунд продолжила:
– Но не только из-за этого.
Сэйт вопросительно посмотрел на нее.
– Что еще?
– Ему были нужны деньги, чтобы купить капканы и все прочее.
Начиная понимать в чем дело, охотник пришел в ярость. Индианка продолжала свою историю.
– Когда мы прибыли в Филадельфию, Мэдисон привел меня в маленькую комнату при таверне. В ней помещались только табуретка и небольшая кровать с одним матрасом, грязней чем земля.
Я не хотела там оставаться, но Мэдисон уговорил меня не беспокоиться, сказав, что здесь только переночуем. Я согласилась, и он сразу спустился вниз за одеялами. Я ждала его, как вдруг дверь тихонько открылась, но вместо него увидела огромного толстяка. Но я не успела и рта открыть, как он запер дверь на ключ. В два приема настиг меня и швырнул на кровать. Я объясняла ему, что жду своего мужчину, но он засмеялся, ответив, что только что получил от него деньги, чтобы переспать со мной.
Докси вжала голову в плечи.
– Что он вытворял.
Она потрясла головой, словно стряхивая жуткие воспоминания.
– Наконец, я услышала голос Мэдисона, предупреждающего, что толстяку пора на выход. Но не успел этот уйти, как его место занял другой. Я выбежала в коридор и стала умолять Мэдисона не делать так. В ответ он избил меня.
После всхлипов индианка продолжила:
– Они приходили ко мне всю ночь. Иногда сразу вдвоём. Я потеряла сознание. Потому что когда очнулась, стало светло и в комнате никого не было. Я собралась с силами и выскользнула оттуда. Спряталась в конюшне за таверной, и сидела там весь день и следующую ночь. На другое утро перед рассветом убежала в лес. Потом вот сюда…
Докси замолчала. Охотник посмотрел на ее потупленную голову. Он непроизвольно разжимал кулаки и неуклюже похлопал женщину по плечу.
– Там осталось немного мяса. Возьми поешь и ложись спать. Хорошенько отдохни, и к утру все пройдет.
В душе у нее затеплилась надежда. Ободренная, она отправилась расстилать постель, но в голове вертелся один и тот же вопрос.
– Белая женщина ушла от тебя?
Сэйт повернул голову и весело ответил:
– Только на короткое время. Придет весна и мы встретимся в Трентоне.
Докси уже лежала и быстро закрыла глаза.
– До весны много длинных ночей, – многозначительно сказала она направляющемуся к двери Сэйту.
– Да. Мое ожидание будет долгим.
– Когда я поправлюсь, – женщина приподнялась и скромно улыбнулась, – ночи станут для тебя короче.
Он смерил ее внимательным взглядом и едва улыбнулся.
– Я буду ждать женщину, которую люблю, – охотник открыл дверь и вышел.
Докси снова улеглась и стала смотреть на огонь. Ее совсем не смутили его слова. Большой мужчина слишком любит себя, чтобы отказывать в удовольствиях ночью. Она даст ему пару дней. Этого будет достаточно, чтобы он сам стал искать ее компании. Она уснула, удовлетворенно улыбаясь.
Сэйт возвратился, налил в кружку остатки кофе. Он даже не глянул в сторону спящей Докси, сел у огня и стал медленно пить. «Что сейчас летает Джулиана? Наверное, спит».
Он вспомнил ее стройную, округлую фигуру, и желание резко овладело им. Его глаза непроизвольно остановились на индианке.
– Нет, – яростно прошептал он, – я смогу обойтись.
Дни складывались в недели. Прошло два месяца. Сэйт проснулся ночью от шума дождя, барабанившего по крыше. А утром, выйдя на крыльцо, он обнаружил, что исчезли дорожки на снегу, как и сам снег. Наступала весна. Скоро он обнимет Джулиану.
Лед на реке стонал и трещал по ночам, которые становились все короче. Снег оставался лишь в тени больших деревьев. Охотник стал собирать капканы. Индианка молча наблюдала и подумывала о его возвращении в Трентон: ни разу за два долгих месяца он не разделил с ней постель. Однажды вечером, когда мужчина управился со всеми домашними делами, они сидели у очага, и Докси спросила:
– Думаю, ты собираешься к своей белокожей женщине?
– Ты правильно думаешь, – Сэйт подложил дров в огонь. – Если сказать точнее, я отправляюсь в Трентон завтра утром.
– А как же я? – угрюмо спросила она, теребя конец пояса. – Что делать мне?
– Черт возьми, откуда я знаю, – он поднялся и отряхнул руки. – Возвращайся к своим. Зима закончилась. В лагере уже будет достаточно еды, пищи, я оставлю тебе еды и денег.
– И виски тоже? – Докси подалась вперед.
Сэйт утвердительно кивнул.
– И кувшин с виски тоже.
На следующее утро индианка стояла, прислонившись к двери, и смотрела на сборы охотника. Жеребец нетерпеливо перебирал ногами. Стоящая за ним маленькая вьючная лошадка, тяжело нагруженная провизией и лагерной утварью, не была настроена так игриво. Собака все время бегала, вынюхивая землю, словно решая, какой выбрать путь.
– Даже не взглянул и не попрощался, – прошептала Докси.
В ее черных глазах горела опасная решительность. Когда-нибудь она поставит этого охотника на колени. И тем не менее индианка утешала себя, что обещанные деньги и кувшин с виски были на столе, а предыдущие расставания с белокожими мужчинами происходили и менее удачно. Некоторые из них удирали ночью, ничего ей не оставив, другие просто не возвращались с охоты в свое жилище.
Докси вошла в комнату, направилась к столу и раскупорила кувшин.
– Поживу здесь несколько дней, потом пойду искать свое племя.
Она нагнула кувшин: горячая жидкость обожгла ей губы и горло…
Солнце уже садилось, когда Сэйт вошел в торговый дом. Более часа он вел переговоры со скупщиком мехов и наконец, удовлетворенно улыбаясь, сел в седло. На этот раз он настоял на своем. Все шкуры были прекрасного качества. И впервые в жизни деньги что-то значили для него. Он собирался привести в дом жену.
Сэйт похлопал себя по карману с чеками, мечтая о двух комнатах, которые он построит, и печке, которую поставит рядом с камином. Все эти мысли переполняли его голову, в то время как он ехал искать Джулиану.
Сэйт нашел нужную ему улицу и повернул лошадь в узкий проулок. Кирпичные дома, расположенные по обе стороны, словно надвинулись на него. «Как люди могут здесь дышать, а тем более жить в такой тесноте?!» Он нашел дом с нужным номером в самой середине улицы. Привязал жеребца к изгороди у края булыжной мостовой, соскочил вниз и направился к кирпичной стене, ведшей к большой кирпичной двери. У Рэйта слегка задрожали руки, сейчас он ее увидит. Раздались быстрые шаги. Сердце ёкнуло, может это Джулиана?
Дверь распахнулась, на него холодно смотрела высокая, худая женщина. Он сдернул с головы меховую шапку и поспешно произнес:
– Здравствуйте, мэм.
Светло-карие глаза осмотрели его одежду из оленьих шкур и остановились на лице.
– Да? В чем дело? – она неприветливо усмехнулась.
Сэйт переминался с ноги на ногу, смущенный отношением женщины.
– Я… она… здесь живет Джулиана Рэслер? – запинаясь наконец спросил он.
Его стали изучать еще пристальней. По худому лицу женщины проскользнула хитрая улыбка, она резко ответила:
– Больше не живет. Эта неблагодарная шлюха соизволила покинуть мой хороший приличный дом.
У него помутнело в голове от услышанного. Машинально сжав пальцы, он вежливо поинтересовался:
– Вы не знаете, где сейчас она может быть?
– Это известно одному черту, – резко ответила женщина и зло засмеялась. – Она отправилась с каким-то щеголем, с которым познакомилась в экипаже.
Он во все глаза смотрел на женщину, не понимая, что она говорит. Какой-то щеголь? Кто бы это мог быть, перебирал он в уме. Только не Мэдисон. Его размышления снова прервал гнусавый голос:
– Мы были рады, что избавились от нее. Она свихнулась на мужчинах и с ней вечно что-либо случалось.
Задетый до глубины души, Сэйт пробормотал извинения и быстро развернулся, чтобы уйти. Если эта уродина произнесет еще хоть одно слово, он ударит ее.
Охотник тяжело ступал по дороге. Он подошел к лошади, не обратив никакого внимания, что ему стучали в окно внизу дома. Боль в душе перерастала в ярость. Ярость, которая брала над ним власть.
«Дурак! Дурак! – мысленно ругал он себя. – Как ты мог подумать, что такая женщина по-настоящему влюбится в неотесанного, грубого мужика. Она только поразвлекалась со мной, пока не появился очередной ухажер». Сэйт в отчаянии опустил голову. «А я, слепой идиот, так полюбил ее».
Его голубые глаза потускнели. «Черт побери, с меня хватит!» На лице заиграли скулы. Он ненавидел ее. Ненавидел так же сильно, как любил.
В своей слепой злобе охотник совершенно не осознавал, куда везет его лошадь. Они оказались в конце города. Сэйт увидел таверну. Виски, вот что ему надо сейчас. Столько виски, чтобы забыться и ничего не чувствовать.
Он толкнул дверь и вошел в прокуренное помещение. В мгновение оглядев людей, направился к бару, не обращая внимания на сердитые взгляды за спиной. Оттолкнув двоих и протиснувшись между ними, он громко потребовал виски. Буфет чик нахмурился, но поставил перед ним бутылку и кружку.
Сэйт наливал и наливал виски, пока оно не закончилось. Его мозг постепенно тупел, и лишь в самой глубине души сохранилась мысль, что красивая Джулиана сделала из него дурака.
Он тряхнул головой, оглянулся и невидящим взглядом посмотрел на смеявшихся вокруг мужчин. В душе росло возмущение: «Почему они счастливы и веселятся?»
Громко и воинственно Сэйт выкрикнул:
– Я могу уложить любого из вас, могу уложить вас всех сразу.
По толпе прошел низкий, угрожающий шум.
Поскольку он не прекращал дразнить их, обзывая трусами и подонками, гул нарастал. Рассерженные мужчины вскочили со своих мест, обмениваясь ругательствами. В глазах охотника они были одной общей массой, надвигавшейся на него.
Сэйт дико осмотрелся и приготовился к драке. Перевес был явно не в его пользу.
На миг ему показалось, что он куда-то летит, холодный ветер ударил в лицо и все…
Мокрый нос собаки возвратил его в реальность. Какое-то время Сэйт лежал, соображая, где он. Острая боль в щеке воскресила в его памяти болезненные воспоминания: безрезультатный поиск Джулианы, затем потасовка, на которую он сам напросился.
Сэйт сел, держась руками за голову. Когда головокружение немного прошло, открыл глаза. Он находился прямо перед дверью таверны, откуда его вышвырнули. Подобрал шапку, лежавшую рядом, натянул ее, ухватился за поводья и кое-как встал. Казалось, на теле не было живого места, так все болело и ныло, когда он садился в седло. Охотник мрачно усмехнулся:
– Хорошо меня отделали, подлецы, – пробурчал он, трогаясь с места.
Верный пес бежал рядом. Примерно через две мили Сэйт подъехал к реке. Слез, нагнулся и обдал холодной водой распухшее лицо. Затем принес лошади охапку свежей сочной травы и. набрал сухих веток. Позже, уже сидя у огня, он снова вспомнил милое женское лицо. И опять навалилась тоска, еще более ужасная, чем вчера вечером.
Мужчина вскочил на ноги, немного прошелся, затем лег и закутался в одеяло, стараясь забыться в лесной тишине. Его потревожило хлопанье по воде весел, Сэйт сразу отбросил одеяло и, действуя интуитивно, спрятался под свисающими до земли ветками большого кедра. Соблюдая осторожность, выглянул сквозь густую листву.
Он вскоре заметил, как высокий молодой индеец быстро пробежал от реки. При свете луны Сэйт успел рассмотреть, что это был красивый, темноволосый юноша. Индеец должен заметить костер, он понимал это наверняка. У него возрастал интерес. «Из какого племени этот индеец?» Охотник оставался ждать, крепче сжимая ружье. Непрошенный гость тем временем подошел к костру, присел на корточки, протянул к огню руки и посмотрел на брошенное одеяло, а затем в сторону кедра.
– Выходи, бледнолицый. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Сэйт криво усмехнулся, раздвинул рукой ветки и вышел из своего укрытия.
– Бояться нужно не только краснокожих, индеец. Прошлой ночью я здорово получил от белых.
Парень внимательно посмотрел на его разбитое лицо.
– Понятно.
Уголки губ слегка дрогнули в улыбке.
– Получил то, что хотел, – поспешно добавил Сэйт.
– Как это? – индеец поправил в костре горящее полено.
Охотник пожал плечами:
– Вчера я совсем сошел с ума и здорово надрался в таверне. Потом решил отомстить всем сразу, ну… они и показали мне, на что способны.
Индеец снова изучающе посмотрел на мужчину и улыбнулся уже открыто:
– Думаю, ты получил достаточно удовольствия.
– Пожалуй, иногда стоит.
– Тогда тебе есть смысл пойти в Скво Холлоу. Ты сможешь получать такое развлечение каждый день. Народ там стоящий.
Сэйт вдруг стал припоминать свой разговор с бывшим хозяином пса, с восхищением рассказывавшим о тех местах. Он опустился рядом с индейцем.
– Что хорошего в тех краях?
– Там очень красиво, нетронутая и дикая природа, – торжественно произнес тот. – В лесах полно зверей, земли плодородны, можно выращивать все, что захочешь.
У охотника снова возвращался интерес к жизни. «Что может быть лучше такой глуши, чтобы забыться. Похоронить в себе все воспоминания и надежды? Он не мог возвращаться в свой дом; образ Джулианы незримо преследовал бы его в комнате, у камина, ночью в кровати. Эта обманщица разбила сердце, разрушила очаг». Сэйт посмотрел на юношу:
– Как попасть туда?
– Если идти по дороге, понадобится три дня. Потом повернешь к югу. Там встретишь кого-нибудь, кто покажет, как идти дальше.
Индеец поднялся.
– Желаю удачи в пути. Да поможет тебе Бог.
– И тебе всего хорошего, приятель, – искренне поблагодарил он.
Мрачно кивнув, индеец повернулся, чтобы уйти. Но не успел сделать и трех шагов, как собака, ощетинившись и обнажив клыки, бросилась за ним.
– Назад, Хозер! – приказал Сэйт.
– Извини, я забыл, что здесь пес. Он отстал где-то в миле отсюда и только что появился.
– Отличное животное. Сильное и храброе, держи его в дороге ближе к себе. В лесах полно краснокожих, которые воюют с бледнолицыми.
– Я знаю, – он нагнулся и потрепал собаку по шее. – Обязательно учту твои слова.
Гость исчез внезапно и бесшумно, как и появился. Спустя некоторое время Сэйт снова услышал плеск весел, думая, куда может направляться этот юноша ночью один?
Охотник снова лег и укрылся, на душе стало спокойней. Собака устроилась рядом. Сэйт принял решение. Это был первый маленький шаг к победе, которую он должен обязательно одержать…
Он опустил поводья, дав лошади свободу выбирать путь, а сам стал мечтать. Джулиана Рэслер не захочет жить в домике, состоящем из одной комнаты. Он, конечно, не сможет предложить ей двухэтажный каменный дом, какие видел в Филадельфии или Трентоне, но пристроит к своему жилищу кухню и спальню, сделав их просторными и с окнами на обе стороны, размышлял Сэйт. И у Джулианы будет новая печь, одна из тех, что он видел в местном магазине. В деревне есть мистер Симпсон, который делает по-настоящему красивую и добротную мебель. Нужно будет поговорить с ним. Еще он навестит бабушку Хоукинс и закажет несколько ковров. На все это уйдет уйма денег.
Мечтания охотника прервала внезапно остановившаяся лошадь. Он и не заметил, как они приехали домой.
– Ты хочешь есть, старик, – усмехнулся Сэйт, прыгая на землю и ведя жеребца в сарай.
Он расседлал его и направился на чердак за сеном. Спустившись, разбил вилами довольно толстый слой льда в кормушке, наложил туда сена и затем пошел к дому.
Учуяв приближающегося хозяина, собака, радостно лая, выскочила в открытую дверь. Охотник поставил к стене ружье и принялся стягивать мокасины.
Никогда еще его дом не казался таким пустым, думал он, глядя на остывший пепел в камине. Совсем недавно здесь горел огонь, шла жизнь. «И никогда я не чувствовал себя таким одиноким», – продолжал размышлять Сэйт, разжигая сухой хворост. «И зима не казалась такой длинной…» Он нащупал рукой куски мяса, приготовленные Джулианой, пододвинул их ближе к огню и взял наполовину пустой кофейник.
Спустя немного времени, мужчина жадно набросился на нежное, вкусное мясо, выпил кофе и лег спать. Несмотря на усталость, он не смог сразу уснуть. Сэйт отчетливо вспомнил ее лицо, тело, ту ночь, когда они слились воедино, и снова возжелал ее. Боже, он никогда еще не испытывал такого блаженства.
Но долгий день дал знать о себе. И мужчина наконец уснул с мыслями о Джулиане.
На следующее утро он как всегда шел по знакомым ему одному тропам, и ноги его ступали легко, как и прежде. И также легко было на сердце. Сэйт проверял капкан за капканом, и все больше пушистых тушек становилось у него за плечами. Сегодня он устанавливал и новые западни.
Наступающие сумерки заставили его зажечь фонарь, всегда находившийся с ним.
Сегодня охотник устал больше обычного и, с трудом развесив свою добычу, стряхнул снег с мокасин.
Прошло пять дней, как Сэйт поставил дополнительные ловушки, прибавившие ему не менее трех миль ходьбы.
Каждый вечер он возвращался при свете луны и сил хватало только дойти до кровати. Но работа стоит того. Его ноги гудели, а подошвы немели от холода. Он трудился ради огромной награды. Однажды, возвращаясь с охоты, Сэйт уловил запах свежезаваренного кофе и сразу ускорил шаги. «Кто осмелился распоряжаться в его доме?» Он резко ногой открыл дверь, и его лицо тут же помрачнело.
У огня сидела Докси. Тяжело опущенные плечи индианки покрывала грязная шаль. Еще с порога он заметил избитое лицо и отчаяние в глазах.
Она медленно поднялась и молча посмотрела на мужчину, затем подошла к огню и взяла кофейник. Сэйт медленно налил в кружку кофе. Женщина испуганно ждала, зная, что рассказы об индианках, до смерти забитых пьяными белокожими, были совсем не сказками.
Докси захныкала, когда охотник неожиданно рявкнул:
– Что тебе опять здесь надо? Мэдисон тебе вполне понравился, не так ли?
Стараясь не встретиться взглядом с жесткими, холодными глазами Сэйта, женщина уставилась на огонь и прошептала:
– Он бросил меня в Филадельфии.
Сэйт вздохнул с отвращением.
– А ты, идиотка, не знала, что так и будет?!
Она отрицательно покачала головой. Охотник снова вздохнул и на этот раз сказал более дружелюбно:
– Ты думала, что такой человек, как он, станет возить тебя с собой и обеспечивать.
– Он обещал, – прохныкала Докси. – Обещал, что у меня будет хорошенький домик и много красивой одежды.
– Мне удивительно даже то, зачем он утруждал себя этими сказками, – сухо добавил Сэйт.
Индианка присела к огню, протягивая руки к теплу.
– Я пошла с ним только потому, что он поклялся, что все так и будет.
– И все-таки мне удивительно, почему Мэдисон не кинул тебя еще раньше.
Он снова налил себе кружку кофе. Молодая индианка бросила быстрый взгляд в его сторону.
– Я плоха в постели?
Мужчина молчал, оставляя при себе свои мысли. Докси опять стала смотреть на огонь и спустя несколько секунд продолжила:
– Но не только из-за этого.
Сэйт вопросительно посмотрел на нее.
– Что еще?
– Ему были нужны деньги, чтобы купить капканы и все прочее.
Начиная понимать в чем дело, охотник пришел в ярость. Индианка продолжала свою историю.
– Когда мы прибыли в Филадельфию, Мэдисон привел меня в маленькую комнату при таверне. В ней помещались только табуретка и небольшая кровать с одним матрасом, грязней чем земля.
Я не хотела там оставаться, но Мэдисон уговорил меня не беспокоиться, сказав, что здесь только переночуем. Я согласилась, и он сразу спустился вниз за одеялами. Я ждала его, как вдруг дверь тихонько открылась, но вместо него увидела огромного толстяка. Но я не успела и рта открыть, как он запер дверь на ключ. В два приема настиг меня и швырнул на кровать. Я объясняла ему, что жду своего мужчину, но он засмеялся, ответив, что только что получил от него деньги, чтобы переспать со мной.
Докси вжала голову в плечи.
– Что он вытворял.
Она потрясла головой, словно стряхивая жуткие воспоминания.
– Наконец, я услышала голос Мэдисона, предупреждающего, что толстяку пора на выход. Но не успел этот уйти, как его место занял другой. Я выбежала в коридор и стала умолять Мэдисона не делать так. В ответ он избил меня.
После всхлипов индианка продолжила:
– Они приходили ко мне всю ночь. Иногда сразу вдвоём. Я потеряла сознание. Потому что когда очнулась, стало светло и в комнате никого не было. Я собралась с силами и выскользнула оттуда. Спряталась в конюшне за таверной, и сидела там весь день и следующую ночь. На другое утро перед рассветом убежала в лес. Потом вот сюда…
Докси замолчала. Охотник посмотрел на ее потупленную голову. Он непроизвольно разжимал кулаки и неуклюже похлопал женщину по плечу.
– Там осталось немного мяса. Возьми поешь и ложись спать. Хорошенько отдохни, и к утру все пройдет.
В душе у нее затеплилась надежда. Ободренная, она отправилась расстилать постель, но в голове вертелся один и тот же вопрос.
– Белая женщина ушла от тебя?
Сэйт повернул голову и весело ответил:
– Только на короткое время. Придет весна и мы встретимся в Трентоне.
Докси уже лежала и быстро закрыла глаза.
– До весны много длинных ночей, – многозначительно сказала она направляющемуся к двери Сэйту.
– Да. Мое ожидание будет долгим.
– Когда я поправлюсь, – женщина приподнялась и скромно улыбнулась, – ночи станут для тебя короче.
Он смерил ее внимательным взглядом и едва улыбнулся.
– Я буду ждать женщину, которую люблю, – охотник открыл дверь и вышел.
Докси снова улеглась и стала смотреть на огонь. Ее совсем не смутили его слова. Большой мужчина слишком любит себя, чтобы отказывать в удовольствиях ночью. Она даст ему пару дней. Этого будет достаточно, чтобы он сам стал искать ее компании. Она уснула, удовлетворенно улыбаясь.
Сэйт возвратился, налил в кружку остатки кофе. Он даже не глянул в сторону спящей Докси, сел у огня и стал медленно пить. «Что сейчас летает Джулиана? Наверное, спит».
Он вспомнил ее стройную, округлую фигуру, и желание резко овладело им. Его глаза непроизвольно остановились на индианке.
– Нет, – яростно прошептал он, – я смогу обойтись.
Дни складывались в недели. Прошло два месяца. Сэйт проснулся ночью от шума дождя, барабанившего по крыше. А утром, выйдя на крыльцо, он обнаружил, что исчезли дорожки на снегу, как и сам снег. Наступала весна. Скоро он обнимет Джулиану.
Лед на реке стонал и трещал по ночам, которые становились все короче. Снег оставался лишь в тени больших деревьев. Охотник стал собирать капканы. Индианка молча наблюдала и подумывала о его возвращении в Трентон: ни разу за два долгих месяца он не разделил с ней постель. Однажды вечером, когда мужчина управился со всеми домашними делами, они сидели у очага, и Докси спросила:
– Думаю, ты собираешься к своей белокожей женщине?
– Ты правильно думаешь, – Сэйт подложил дров в огонь. – Если сказать точнее, я отправляюсь в Трентон завтра утром.
– А как же я? – угрюмо спросила она, теребя конец пояса. – Что делать мне?
– Черт возьми, откуда я знаю, – он поднялся и отряхнул руки. – Возвращайся к своим. Зима закончилась. В лагере уже будет достаточно еды, пищи, я оставлю тебе еды и денег.
– И виски тоже? – Докси подалась вперед.
Сэйт утвердительно кивнул.
– И кувшин с виски тоже.
На следующее утро индианка стояла, прислонившись к двери, и смотрела на сборы охотника. Жеребец нетерпеливо перебирал ногами. Стоящая за ним маленькая вьючная лошадка, тяжело нагруженная провизией и лагерной утварью, не была настроена так игриво. Собака все время бегала, вынюхивая землю, словно решая, какой выбрать путь.
– Даже не взглянул и не попрощался, – прошептала Докси.
В ее черных глазах горела опасная решительность. Когда-нибудь она поставит этого охотника на колени. И тем не менее индианка утешала себя, что обещанные деньги и кувшин с виски были на столе, а предыдущие расставания с белокожими мужчинами происходили и менее удачно. Некоторые из них удирали ночью, ничего ей не оставив, другие просто не возвращались с охоты в свое жилище.
Докси вошла в комнату, направилась к столу и раскупорила кувшин.
– Поживу здесь несколько дней, потом пойду искать свое племя.
Она нагнула кувшин: горячая жидкость обожгла ей губы и горло…
* * *
После трех дней дороги Сэйт въезжал в деловой район Трентона. Он остановил первого встречного и спросил, где можно побриться и вымыться, ему показали на баню в конце этой же улицы, спустя полчаса мужчина вышел чистый и свежий, оставляя за собой всю дорожную грязь. Он сел на лошадь, позвал собаку и направился в нижнюю часть города. Ему необходимо было уладить дела с одним шотландцем, с которым и раньше заключал сделки.Солнце уже садилось, когда Сэйт вошел в торговый дом. Более часа он вел переговоры со скупщиком мехов и наконец, удовлетворенно улыбаясь, сел в седло. На этот раз он настоял на своем. Все шкуры были прекрасного качества. И впервые в жизни деньги что-то значили для него. Он собирался привести в дом жену.
Сэйт похлопал себя по карману с чеками, мечтая о двух комнатах, которые он построит, и печке, которую поставит рядом с камином. Все эти мысли переполняли его голову, в то время как он ехал искать Джулиану.
Сэйт нашел нужную ему улицу и повернул лошадь в узкий проулок. Кирпичные дома, расположенные по обе стороны, словно надвинулись на него. «Как люди могут здесь дышать, а тем более жить в такой тесноте?!» Он нашел дом с нужным номером в самой середине улицы. Привязал жеребца к изгороди у края булыжной мостовой, соскочил вниз и направился к кирпичной стене, ведшей к большой кирпичной двери. У Рэйта слегка задрожали руки, сейчас он ее увидит. Раздались быстрые шаги. Сердце ёкнуло, может это Джулиана?
Дверь распахнулась, на него холодно смотрела высокая, худая женщина. Он сдернул с головы меховую шапку и поспешно произнес:
– Здравствуйте, мэм.
Светло-карие глаза осмотрели его одежду из оленьих шкур и остановились на лице.
– Да? В чем дело? – она неприветливо усмехнулась.
Сэйт переминался с ноги на ногу, смущенный отношением женщины.
– Я… она… здесь живет Джулиана Рэслер? – запинаясь наконец спросил он.
Его стали изучать еще пристальней. По худому лицу женщины проскользнула хитрая улыбка, она резко ответила:
– Больше не живет. Эта неблагодарная шлюха соизволила покинуть мой хороший приличный дом.
У него помутнело в голове от услышанного. Машинально сжав пальцы, он вежливо поинтересовался:
– Вы не знаете, где сейчас она может быть?
– Это известно одному черту, – резко ответила женщина и зло засмеялась. – Она отправилась с каким-то щеголем, с которым познакомилась в экипаже.
Он во все глаза смотрел на женщину, не понимая, что она говорит. Какой-то щеголь? Кто бы это мог быть, перебирал он в уме. Только не Мэдисон. Его размышления снова прервал гнусавый голос:
– Мы были рады, что избавились от нее. Она свихнулась на мужчинах и с ней вечно что-либо случалось.
Задетый до глубины души, Сэйт пробормотал извинения и быстро развернулся, чтобы уйти. Если эта уродина произнесет еще хоть одно слово, он ударит ее.
Охотник тяжело ступал по дороге. Он подошел к лошади, не обратив никакого внимания, что ему стучали в окно внизу дома. Боль в душе перерастала в ярость. Ярость, которая брала над ним власть.
«Дурак! Дурак! – мысленно ругал он себя. – Как ты мог подумать, что такая женщина по-настоящему влюбится в неотесанного, грубого мужика. Она только поразвлекалась со мной, пока не появился очередной ухажер». Сэйт в отчаянии опустил голову. «А я, слепой идиот, так полюбил ее».
Его голубые глаза потускнели. «Черт побери, с меня хватит!» На лице заиграли скулы. Он ненавидел ее. Ненавидел так же сильно, как любил.
В своей слепой злобе охотник совершенно не осознавал, куда везет его лошадь. Они оказались в конце города. Сэйт увидел таверну. Виски, вот что ему надо сейчас. Столько виски, чтобы забыться и ничего не чувствовать.
Он толкнул дверь и вошел в прокуренное помещение. В мгновение оглядев людей, направился к бару, не обращая внимания на сердитые взгляды за спиной. Оттолкнув двоих и протиснувшись между ними, он громко потребовал виски. Буфет чик нахмурился, но поставил перед ним бутылку и кружку.
Сэйт наливал и наливал виски, пока оно не закончилось. Его мозг постепенно тупел, и лишь в самой глубине души сохранилась мысль, что красивая Джулиана сделала из него дурака.
Он тряхнул головой, оглянулся и невидящим взглядом посмотрел на смеявшихся вокруг мужчин. В душе росло возмущение: «Почему они счастливы и веселятся?»
Громко и воинственно Сэйт выкрикнул:
– Я могу уложить любого из вас, могу уложить вас всех сразу.
По толпе прошел низкий, угрожающий шум.
Поскольку он не прекращал дразнить их, обзывая трусами и подонками, гул нарастал. Рассерженные мужчины вскочили со своих мест, обмениваясь ругательствами. В глазах охотника они были одной общей массой, надвигавшейся на него.
Сэйт дико осмотрелся и приготовился к драке. Перевес был явно не в его пользу.
На миг ему показалось, что он куда-то летит, холодный ветер ударил в лицо и все…
Мокрый нос собаки возвратил его в реальность. Какое-то время Сэйт лежал, соображая, где он. Острая боль в щеке воскресила в его памяти болезненные воспоминания: безрезультатный поиск Джулианы, затем потасовка, на которую он сам напросился.
Сэйт сел, держась руками за голову. Когда головокружение немного прошло, открыл глаза. Он находился прямо перед дверью таверны, откуда его вышвырнули. Подобрал шапку, лежавшую рядом, натянул ее, ухватился за поводья и кое-как встал. Казалось, на теле не было живого места, так все болело и ныло, когда он садился в седло. Охотник мрачно усмехнулся:
– Хорошо меня отделали, подлецы, – пробурчал он, трогаясь с места.
Верный пес бежал рядом. Примерно через две мили Сэйт подъехал к реке. Слез, нагнулся и обдал холодной водой распухшее лицо. Затем принес лошади охапку свежей сочной травы и. набрал сухих веток. Позже, уже сидя у огня, он снова вспомнил милое женское лицо. И опять навалилась тоска, еще более ужасная, чем вчера вечером.
Мужчина вскочил на ноги, немного прошелся, затем лег и закутался в одеяло, стараясь забыться в лесной тишине. Его потревожило хлопанье по воде весел, Сэйт сразу отбросил одеяло и, действуя интуитивно, спрятался под свисающими до земли ветками большого кедра. Соблюдая осторожность, выглянул сквозь густую листву.
Он вскоре заметил, как высокий молодой индеец быстро пробежал от реки. При свете луны Сэйт успел рассмотреть, что это был красивый, темноволосый юноша. Индеец должен заметить костер, он понимал это наверняка. У него возрастал интерес. «Из какого племени этот индеец?» Охотник оставался ждать, крепче сжимая ружье. Непрошенный гость тем временем подошел к костру, присел на корточки, протянул к огню руки и посмотрел на брошенное одеяло, а затем в сторону кедра.
– Выходи, бледнолицый. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Сэйт криво усмехнулся, раздвинул рукой ветки и вышел из своего укрытия.
– Бояться нужно не только краснокожих, индеец. Прошлой ночью я здорово получил от белых.
Парень внимательно посмотрел на его разбитое лицо.
– Понятно.
Уголки губ слегка дрогнули в улыбке.
– Получил то, что хотел, – поспешно добавил Сэйт.
– Как это? – индеец поправил в костре горящее полено.
Охотник пожал плечами:
– Вчера я совсем сошел с ума и здорово надрался в таверне. Потом решил отомстить всем сразу, ну… они и показали мне, на что способны.
Индеец снова изучающе посмотрел на мужчину и улыбнулся уже открыто:
– Думаю, ты получил достаточно удовольствия.
– Пожалуй, иногда стоит.
– Тогда тебе есть смысл пойти в Скво Холлоу. Ты сможешь получать такое развлечение каждый день. Народ там стоящий.
Сэйт вдруг стал припоминать свой разговор с бывшим хозяином пса, с восхищением рассказывавшим о тех местах. Он опустился рядом с индейцем.
– Что хорошего в тех краях?
– Там очень красиво, нетронутая и дикая природа, – торжественно произнес тот. – В лесах полно зверей, земли плодородны, можно выращивать все, что захочешь.
У охотника снова возвращался интерес к жизни. «Что может быть лучше такой глуши, чтобы забыться. Похоронить в себе все воспоминания и надежды? Он не мог возвращаться в свой дом; образ Джулианы незримо преследовал бы его в комнате, у камина, ночью в кровати. Эта обманщица разбила сердце, разрушила очаг». Сэйт посмотрел на юношу:
– Как попасть туда?
– Если идти по дороге, понадобится три дня. Потом повернешь к югу. Там встретишь кого-нибудь, кто покажет, как идти дальше.
Индеец поднялся.
– Желаю удачи в пути. Да поможет тебе Бог.
– И тебе всего хорошего, приятель, – искренне поблагодарил он.
Мрачно кивнув, индеец повернулся, чтобы уйти. Но не успел сделать и трех шагов, как собака, ощетинившись и обнажив клыки, бросилась за ним.
– Назад, Хозер! – приказал Сэйт.
– Извини, я забыл, что здесь пес. Он отстал где-то в миле отсюда и только что появился.
– Отличное животное. Сильное и храброе, держи его в дороге ближе к себе. В лесах полно краснокожих, которые воюют с бледнолицыми.
– Я знаю, – он нагнулся и потрепал собаку по шее. – Обязательно учту твои слова.
Гость исчез внезапно и бесшумно, как и появился. Спустя некоторое время Сэйт снова услышал плеск весел, думая, куда может направляться этот юноша ночью один?
Охотник снова лег и укрылся, на душе стало спокойней. Собака устроилась рядом. Сэйт принял решение. Это был первый маленький шаг к победе, которую он должен обязательно одержать…
ГЛАВА 8
Джулиана наблюдала за братом, разжигающим в камине огонь. Она видела это каждое утро уже два месяца.
Когда пламя разгоралось, а искорки начинали подниматься вверх, она переводила взгляд на небольшое окно. Созерцать восход солнца стало одной из многих привычек, занявших определенное место в ее новой жизни. Молодой и неопытной женщине было нелегко привыкнуть к тяжёлым условиям. Но вскоре на лице появилась улыбка. «Как бы насмехалась Айва, узнав, что я дою корову и ношу воду из речки, стирая белье на всю семью», – подумала она.
– Плевать я на тебя хотела, Айва, – шептала в одеяло Джулиана.
«Подавись своими деньгами. И какая бы ни была эта новая жизнь здесь в одной комнате больше любви и счастья, чем во всех твоих огромных и холодных залах вместе взятых. В одном мизинце Молли больше сочувствия и жалости, чем во всем твоем длинном, костлявом теле», – думала она, глядя добрым взглядом на хозяйку, поднимающуюся на чердак. Веселая, неунывающая женщина стала для нее сестрой, о которой Джулиане только приходилось мечтать.
Приглушенный смех, раздавшийся на чердаке, заставил снова улыбнуться. Она уже хорошо изучила это утреннее исчезновение влюбленной парочки. Минут двадцать они будут наслаждаться друг другом; до нее донесутся стоны брата и вскрики Молли. Потом первый спустится Джон и пойдет за поленьями, которые с грохотом бросит у камина и начнет разжигать огонь. К тому времени как в углу, где стоит кровать Джулианы, потеплеет, Молли накроет на стол.
Когда они приступят к завтраку, она не увидит и тени смущения или притворства в глазах невестки. Молодая женщина вспомнила свое первое утро в их доме: испытывая ужасное стеснение, она оставалась в постели до тех пор, пока Джон не ушел в сарай, а Молли не появилась у камина. Джулиана не могла смотреть ей в глаза и тайком наблюдала из-под ресниц. Та спокойно и хозяйственно хлопотала у огня, поджаривая мясо с яичницей.
Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что хозяйка ничуть не смущена, а глаза ее радостно блестят. Джулиана покраснела, когда эта приятная женщина откровенно сказала ей:
– Ты должна привыкнуть к тому, что происходит у нас с Джоном. Ты же была замужем и знакома со страстью и потребностью, которые мужчина и женщина испытывают друг к другу.
Джулиана вспомнила, как она пыталась скрыть свою стыдливость, услышав такие откровенные слова, но умные глаза Молли заметили охватившее ее смущение, и она присела на ее кровать.
– Дорогая, – мягко начала она, – тебе, я смотрю, неизвестно о радостях супружеской жизни, или я ошибаюсь?
Слезы унижения потекли по щекам Джулианы. Она плача, поведала всю историю своего неудачного замужества. Молли только недоверчиво качала головой, полагая, что Том сам не разбирался в интимной жизни молодых супругов.
– Глупый парень, – подумав, сказала она, слегка отстранив ее и вручив носовой платок.
– Своей чрезмерной благовоспитанностью он обделил и себя и тебя, – женщина печально усмехнулась.
– Будь уверена, твой следующий муж окажется достаточно просвещенным и, войдя в спальню, отбросит свое джентльменство, – задорно добавила Молли.
Эти рассуждения заставили Джулиану подумать о Сэйте: он будет мягок с ней, у него нет ненужной благочестивости Тома. Она это чувствовала. Воспоминания об охотнике вызвали странное тепло во всем теле. Борясь с непонятными ощущениями, она перевернулась и уставилась в потолок.
На ней плясали отблески огня. Губы растянулись в улыбке. Джулиана вспомнила свою идею о небольшом заработке, полагая, что это будет ответом на гостеприимство, оказанное ей в этом доме.
Однажды утром Молли замешивала тесто для яблочного пирога.
– Почему ты так много печешь? – спросила она. – Ведь почти все раздаешь индейцам Немаса.
Женщина только пожала плечами:
– Чтобы скоротать время. К тому же мы в долгу перед ним.
Джулиана рассеянно кивнула в ответ. Ей в голову внезапно пришла свежая мысль. Она отодвинула стул и подсела к столу:
– Ты никогда не думала продавать свои пироги? Они такие вкусные. Спорю, их купят быстрей, чем ты успеешь напечь.
Молли, сосредоточившись на тесте, в ответ только фыркнула.
– Дорогая, ты живешь не в Филадельфии или Трентоне. Я говорила тебе это уже тысячу раз. В этих краях у людей нет денег, и женщины хорошо умеют готовить.
Когда пламя разгоралось, а искорки начинали подниматься вверх, она переводила взгляд на небольшое окно. Созерцать восход солнца стало одной из многих привычек, занявших определенное место в ее новой жизни. Молодой и неопытной женщине было нелегко привыкнуть к тяжёлым условиям. Но вскоре на лице появилась улыбка. «Как бы насмехалась Айва, узнав, что я дою корову и ношу воду из речки, стирая белье на всю семью», – подумала она.
– Плевать я на тебя хотела, Айва, – шептала в одеяло Джулиана.
«Подавись своими деньгами. И какая бы ни была эта новая жизнь здесь в одной комнате больше любви и счастья, чем во всех твоих огромных и холодных залах вместе взятых. В одном мизинце Молли больше сочувствия и жалости, чем во всем твоем длинном, костлявом теле», – думала она, глядя добрым взглядом на хозяйку, поднимающуюся на чердак. Веселая, неунывающая женщина стала для нее сестрой, о которой Джулиане только приходилось мечтать.
Приглушенный смех, раздавшийся на чердаке, заставил снова улыбнуться. Она уже хорошо изучила это утреннее исчезновение влюбленной парочки. Минут двадцать они будут наслаждаться друг другом; до нее донесутся стоны брата и вскрики Молли. Потом первый спустится Джон и пойдет за поленьями, которые с грохотом бросит у камина и начнет разжигать огонь. К тому времени как в углу, где стоит кровать Джулианы, потеплеет, Молли накроет на стол.
Когда они приступят к завтраку, она не увидит и тени смущения или притворства в глазах невестки. Молодая женщина вспомнила свое первое утро в их доме: испытывая ужасное стеснение, она оставалась в постели до тех пор, пока Джон не ушел в сарай, а Молли не появилась у камина. Джулиана не могла смотреть ей в глаза и тайком наблюдала из-под ресниц. Та спокойно и хозяйственно хлопотала у огня, поджаривая мясо с яичницей.
Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что хозяйка ничуть не смущена, а глаза ее радостно блестят. Джулиана покраснела, когда эта приятная женщина откровенно сказала ей:
– Ты должна привыкнуть к тому, что происходит у нас с Джоном. Ты же была замужем и знакома со страстью и потребностью, которые мужчина и женщина испытывают друг к другу.
Джулиана вспомнила, как она пыталась скрыть свою стыдливость, услышав такие откровенные слова, но умные глаза Молли заметили охватившее ее смущение, и она присела на ее кровать.
– Дорогая, – мягко начала она, – тебе, я смотрю, неизвестно о радостях супружеской жизни, или я ошибаюсь?
Слезы унижения потекли по щекам Джулианы. Она плача, поведала всю историю своего неудачного замужества. Молли только недоверчиво качала головой, полагая, что Том сам не разбирался в интимной жизни молодых супругов.
– Глупый парень, – подумав, сказала она, слегка отстранив ее и вручив носовой платок.
– Своей чрезмерной благовоспитанностью он обделил и себя и тебя, – женщина печально усмехнулась.
– Будь уверена, твой следующий муж окажется достаточно просвещенным и, войдя в спальню, отбросит свое джентльменство, – задорно добавила Молли.
Эти рассуждения заставили Джулиану подумать о Сэйте: он будет мягок с ней, у него нет ненужной благочестивости Тома. Она это чувствовала. Воспоминания об охотнике вызвали странное тепло во всем теле. Борясь с непонятными ощущениями, она перевернулась и уставилась в потолок.
На ней плясали отблески огня. Губы растянулись в улыбке. Джулиана вспомнила свою идею о небольшом заработке, полагая, что это будет ответом на гостеприимство, оказанное ей в этом доме.
Однажды утром Молли замешивала тесто для яблочного пирога.
– Почему ты так много печешь? – спросила она. – Ведь почти все раздаешь индейцам Немаса.
Женщина только пожала плечами:
– Чтобы скоротать время. К тому же мы в долгу перед ним.
Джулиана рассеянно кивнула в ответ. Ей в голову внезапно пришла свежая мысль. Она отодвинула стул и подсела к столу:
– Ты никогда не думала продавать свои пироги? Они такие вкусные. Спорю, их купят быстрей, чем ты успеешь напечь.
Молли, сосредоточившись на тесте, в ответ только фыркнула.
– Дорогая, ты живешь не в Филадельфии или Трентоне. Я говорила тебе это уже тысячу раз. В этих краях у людей нет денег, и женщины хорошо умеют готовить.