Хэтчер Робин Ли. Любовь жива

   Джеффри замолчал, но она знала, что он внимательно наблюдает за ее состоянием.
   — Никто из нас не показал, что мы знаем друг друга. Брент резко разговаривал со мной в присутствии своих солдат, ведя себя так, как вел бы с любым пойманным шпионом. Потом мы остались один на один. После этого он сказал своим, что я во всем сознался и что сам расправится со мной. У нас с ним почти не было времени для разговоров, но по дороге из лагеря, когда он вел меня на «расстрел», первым делом спросил о тебе. Ему хотелось знать, счастлива ли ты, все ли у тебя в порядке. Спрашивал, чем ты сейчас занимаешься, в безопасности ли ты. Он интересовался даже, как ты выглядишь. Я не сказал ему, что сам давно тебя не видел. — В голосе Джеффри появилось напряжение. — Он надеется, что твой дом не пострадает от войны. Он знает, что ты любишь Спринг Хавен больше всего на свете… Он говорил искренне, Тэйлор. Он действительно беспокоится за тебя. Он сказал… сказал, что любит тебя, но понимает, что ты никогда не выйдешь замуж за янки. Он просил меня позаботиться о тебе, как я это всегда делал. Смешно, правда? — Джеффри волновался все больше. — Тэйлор, я сказал ему, что мы поженились. И он просил передать тебе его поздравления. Я намеревался сказать ему о Бренетте, но не сделал этого. Не знаю, почему. Наверное, я струсил. Потом Брент сказал, чтобы я ударил его по голове его же пистолетом, чтобы имитировать мой побег… Тэйлор, он помог мне спастись. Если бы не он, я был бы уже мертв. И, конечно, сделал он это из-за любви к тебе. — Джеффри надолго замолчал. Потом заговорил как-то растерянно. — Не очень, конечно, честно было оставлять его с мыслью, что ты любишь меня, но я поступил именно так. Я ударил его по голове… После этого я успел еще добыть много сведений, нужных нашим войскам, и благополучно вернулся в дивизию. — Джеффри наклонился к ней и, освещаемый лунным светом, заговорил тихо, но горячо. — Тэйлор, я слишком сильно люблю тебя, чтобы мог скрыть все. Я очень сожалею о Бренте… Очень сожалею.
   Бедный Джеффри, подумала она, и поцеловала его. Душа ее радовалась: Брент жив и все еще любит ee!
   — Скажи мне откровенно, Тэйлор, ты сама еще любишь его? Если бы он сейчас стоял здесь перед тобой, как я, кого бы ты выбрала?
   Медленно отходя, она взмолилась:
   — Джеффри…
   Он схватил ее за запястья, больно защемив кожу:
   — Правду, Тэйлор!
   Руки его держали ее, как пленницу. Ну, почему это произошло с ней? С ними? Казалось, просто бессмысленно возвращаться в прошлое. Правду? Он сказал, что хочет услышать правду?
   — Я еще люблю его, Джеффри. Но…
   Он накрыл ее рот своими губами, не позволяя договорить. А когда, поцеловав, освободил ее, закончил:
   — Я знаю, меня ты тоже любишь. Хотя совсем не так, правда?
   Джеффри взял поводья, шлепнул полусонных животных и развернул коляску обратно, в город.
   — Почему, Джеффри? Зачем тебе это нужно было знать? Для чего ты рассказал мне обо всем?
   На этот раз ответ последовал сразу, без паузы:
   — Потому что я люблю тебя, Тэйлор Стоун. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. И только зная правду, я смогу помочь тебе стать счастливой по-настоящему.
   Остановив кабриолет перед воротами, он крепко обнял ее на долгое время, потом чувствительно поцеловал. Он держал ее лицо в своих руках и при тусклом свете уличного фонаря всматривался, словно навсегда запоминал каждую ее черточку. В глазах его стояли слезы.
   — Иди в дом, Тэйлор. Я должен заняться лошадьми. Помни, я люблю тебя.
   Сконфуженная, она молча подчинилась. Она видела с крыльца, как он повел лошадей к конюшне, потом поднялась в свою комнату и стала ждать его возвращения.
   Тэйлор очень удивилась, когда, проснувшись, об-нарушила себя сидящей в кресле. Свет на ночном столике все еще горел. Она недоумевала, что могло задержать Джеффри. Старинные часы в гостиной отбили время. Пять часов! Тэйлор встала и выглянула в коридор. Было тихо. Она направилась в комнату Роберта, но и здесь Джеффри не было. Одну за другой она обследовала комнаты дома. Осталось лишь проверить на конюшне. Она пошла туда и нашла только Джоша, спокойно спавшего в своем маленьком домике. От скрипа старых петель на дверях он проснулся. Быстро встав на ноги, он направил в сторону Тэйлор слабо горевшую лампу.
   — Миссис?
   — Джош, ты видел мистера Джеффри?
   Еще ничего не понимая спросонья, он проговорил:
   — Да, миссис. Он поставил на место кабриолет поздно вечером, а потом уехал. Он просил меня, чтоб я никому об этом не говорил, а вам чтоб сказал только утром.
   С неприятным предчувствием Тэйлор взяла протянутую ей Джошем бумагу и сразу стала читать.
   «Моя дорогая, любимая Тэйлор! Я не набрался смелости попрощаться с тобой и решил оставить эту записку, которая и скажет то, что сейчас лежит у меня на душе. Я, конечно, трус. В то время, когда ты будешь читать, я уже буду ехать в поезде к северной границе. Любовь моя, когда я прибыл в город, в самом деле хотел освободить тебя от себя, чтобы не мешать твоей любви к достойному человеку. Я долгие месяцы не мог думать ни о чем другом. Но когда наступил этот момент, я не смог себя пересилить. Я не могу освободить тебя, потому что не могу освободиться сам. Если ты решишь порвать со мной, то должна сделать это сама. Я бессилен. У меня есть только одно желание — сделать тебя счастливой. Я молюсь, чтобы у меня был такой шанс. Даже если для этого надо будет расторгнуть наш брак. Если мне улыбнется счастье и я останусь в живых и вернусь с этой войны, мы примем решение вместе. Передай Роберту и Мэрили, что я люблю их. И еще передай мою благодарность Мэйсонам за их доброту. Твой Джеффри».
   Тэйлор терла лоб, пытаясь унять тяжкое чувство, которое вызвало это письмо. Джош неловко шаркнул ногой, напоминая о своем присутствии.
   — Ах, да, Джош, иди спать…
   Ежась от холода, она поспешила в дом.
   Тэйлор прошла прямо в гостиную и расшевелила в камине угасающий огонь, после чего уютно устроилась в мягком кресле, наблюдая за возрождающимися языками пламени.
   Почему она должна причинять ему такую боль? Она сделала глупость, сказав ему, что все еще любит Брента. Разве у нее нет ни чувств, ни жалости к Джеффри? Зачем нужно было ранить его? Почему она приносит только боль обоим своим мужьям, обоим прекрасным людям, одинаково сильно любящим ее? Что за надежда позволяет ей думать, что еще существует возможность… и в один прекрасный день они с Брентом встретятся, чтоб уже никогда не расставаться?
   Терзаемая многочисленными безответными вопросами, Тэйлор закусила губу. Она знала, что следует сделать, но она теперь слишком слаба, чтобы принять окончательное решение. Эта бессонная для нее ночь заканчивалась под монотонное тиканье часов… А какое здесь может быть решение, думала Тэйлор… Она замужем за Джеффри. Она и должна остаться замужем за Джеффри. Никогда она и Брент не соединятся снова. Он решил, что она вышла за Джеффри по любви, да и не имеет значения, по какой причине состоялся этот брак, важно, что она замужем за порядочным человеком. Но Джеффри уехал, не зная, что она уже решила оставить все, как есть.
   Она встала, выпрямилась. Постой! А может быть, он еще не уехал? Может быть, он еще на станции? Она поспешила по лестнице в свою комнату за шалью. Бросив взгляд в зеркало на свои волосы, она натянула на них шляпку, ничуть не заботясь об упрямых локонах. Одежда ее была помятой, оттого что Тэйлор спала в ней, но с этим она ничего уже не успевала. Нужно торопиться. Ей еще раз пришлось нарушить крепкий сон Джоша. Теперь ему предстояло спешно подготовить кабриолет. Тэйлор не обращала внимания на недовольное пофыркивание стянутого ремнями Аполло и как только коляска подкатила, тут же прыгнула на сиденье.
   Улицы в этот предрассветный час были пустынными и тихими. Проезжая мимо булочной, Тэйлор уловила теплый аромат свежевыпеченного хлеба и почувствовала, что очень голодна. Она доехала до железнодорожной станции без каких-либо приключений, но вскоре столкнулась с другой проблемой: как она, интересно, собирается найти Джеффри, даже если он здесь? Но она позволила себе усомниться лишь на мгновение. Сделав из вожжей петлю и привязав Аполло, она бросилась на поиски. На вокзале оказалось темнее, чем она могла думать. Как гражданские, так и военные провожающие и отъезжающие толпились на тротуарах, в зале и во всех других местах ожидания. Отчаявшись, Тэйлор остановила солдата и спросила, не знает ли он майора Джеффри Стоуна и где тот мог бы быть.
   — Из какой он дивизии, мисс?
   — Дивизия? Я… Кажется, я забыла. Я не уверена. Ох, я не могу вспомнить, — бормотала она сконфуженно. — Но он служит в Теннесси.
   Сержант хмыкнул:
   — Как и каждый из нас. Извините, мисс…
   Он отошел от нее, осуждающе качая головой. Но она, не стесняясь уже, продолжала искать, останавливая чуть ли не каждого, кто был в военной форме, задавая один и тот же вопрос и… получая один и тот же ответ. Никто не мог ей помочь. Вдруг, осознавая, что она дошла уже до крика и вот-вот заплачет, Тэйлор упала на скамейку не в силах удержать слезы отчаяния.
   — Извините меня, мисс, с вами все в порядке?
   Тэйлор сглотнула, не сразу подняв глаза на обладателя стоящих перед ней начищенных сапог.
   — Да, сэр. Никто, кажется, уже не поможет мне…
   Она с благодарностью приняла свежий носовой платок и вытерла слезы.
   — Благодарю, — сказала она, возвращая платок и увидела перед собой генерала. «О Боже», — вздохнула она про себя с каким-то страхом.
   Генерал тепло улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки-лучики:
   — Так что у вас случилось? Может быть, я смогу вам помочь?
   — О, сэр, если бы вы только смогли… Я приехала проводить своего мужа, но никак не могу его найти. Я не помню его дивизии, или бригады, или роты, или как там у них… Он, может быть, уже и уехал. Он не ждал меня. Это должно было стать сюрпризом. — Голос ее оборвался.
   — Возможно, я знаю его имя?
   — Джеффри Стоун. Майор Джеффри Стоун.
   — Джефф Стоун? Как, черт побери! Так вы и есть жена Джеффа? Миссис, для меня большое удовольствие видеть вас. А как новорожденная… девочка, кажется?
   — Да, генерал, хорошо. Так вы знаете Джеффри?
   — Знаю ли я его! Мы прослужили вместе почти всю войну. Он хороший парень, ваш Джеффри.
   — Да, он… Но, генерал…
   — Простите, миссис Стоун, меня зовут генерал Бейкер. — Он склонил голову в поклоне.
   — Генерал Бейкер, так что с Джеффри? Он уже уехал?
   Улыбка с его лица исчезла.
   — Я сожалею, миссис Стоун, но вы упустили его. Поезд ушел двадцать минут назад.
   Упустила его… Слова генерала прозвучали как-то упреждающе. Да, слишком поздно она решила сказать ему, что хочет остаться с ним, не принимая во внимание больше ничего и никого. Включая Брента.
   — Не нужно ли послать кого-нибудь, чтобы сопроводили вас домой, миссис Стоун?
   — Нет-нет, благодарю вас, генерал. У меня здесь собственная коляска. Спасибо вам за вашу поддержку.
   Когда она собралась уходить, он взял ее руку и отступил на шаг:
   — Поезжайте домой в уверенности, что с Джеффом все будет в порядке.
   Он провел ее через толпу и помог сесть в коляску.
   — Благодарю вас, генерал Бейкер, за время, которое вы потратили, помогая мне. Вы скоро увидите Джеффри?
   — Надеюсь, что окажусь в Дальтоне до того, как он уедет. Может быть, я передам ему поручение от вас?
   — Нет. Хотя подождите. Да, вы сможете. Скажите ему, что я хотела увидеть его и чтобы он поскорее возвращался к своей жене и дочери. Навсегда.
   Генерал коснулся ее шляпы.
   — Я обязательно все в точности передам, миссис. До свидания.
   Тэйлор повернула Аполло домой и полностью положилась на его разумение. И, надо сказать, он без проблем нашел свою теплую конюшню.
   В Тэйлор поднималась уродливая жалось к самой себе, заставляя ее недоумевать, почему она не вышла замуж за Брента раньше и не жила теперь в Спринг Хавене. Почему все эти несчастья происходят именно с ней? Почему она не может найти свое счастье раз и навсегда? Почему? Почему? Почему? Когда они добрались до конюшни, Тэйлор пребывала в чрезвычайно угнетенном состоянии, проклиная злой рок и себя заодно с ним.
   — Тэйлор, где это ты была? — воскликнула Мэрили. — Джош сказал, что ты поехала провожать Джеффри. Это правда?
   — Да, Мэрили, он теперь на пути в Дальтон. Он просил передать, что любит вас всех. Извини меня, Мэрили, — сказала она, и присела на диван. — Я так устала, что собираюсь пойти к себе и лечь спать. Мы обязательно поговорим обо всем позже.
   Свежие белые простыни вызвали в ней первые за многие часы приятные эмоции. Изможденная переживаниями и бессонной ночью, она упала в объятия подушек, охотно уступая их предложению и находя таким образом хоть временное укрытие сразу от всех невзгод.

Глава 28

   — Тэйлор!
   Голос Мэрили проник в нее сквозь глубокую дрему.
   — Тэйлор, — повторила та. — Проснись!
   Открыв лишь один глаз, Тэйлор посмотрела на приоткрытую дверь и заглядывающую к ней Мэрили. Было уже позднее утро. Комнату заливал яркий солнечный свет. Даже рисунки на обоях, казалось, ожили и горели удивительным золотистым цветом.
   — Входи, Мэрили, — еще не совсем проснувшись, пробормотала Тэйлор.
   Мэрили громко прошлепала по деревянному полу и ступила на мягкий ковер у кровати. Тэйлор заставила себя приподняться.
   — Как ты себя чувствуешь, Тэйлор? Отдохнула?
   — Пожалуй, — отвечала Тэйлор, потягиваясь. — А что, уже пора идти в госпиталь?
   — Почти так. Но я не за тем… Тэйлор, ты никогда не догадаешься, кто там сейчас внизу, у лестницы. Доктор Рид! Он теперь собирается работать здесь, в Атланте. Но, к сожалению, он принес печальные новости. Миссис Рид умерла. От тифа, он сказал.
   — Миссис Рид? Не может быть! — совершенно проснувшись, воскликнула Тэйлор.
   — Это еще не все. Элизабет тоже собирается приехать сюда, чтобы быть вместе с отцом. Мистер Мэйсон им обоим предложил комнаты.
   — О-о, нет! — простонала Тэйлор, соскальзывая под одеяло.
   Мэрили, хихикнув, сдернула одеяло со спрятавшегося лица Тэйлор. Она знала о безумной страсти Элизабет к Джеффри и о том, что Тэйлор не выносит эту довольно странную мисс.
   — Трусиха! Не беспокойся, доктор Рид сказал, что они останутся здесь ненадолго — пока не найдут себе подходящий дом.
   Свесив с кровати ноги, Тэйлор скорчила недовольную гримасу:
   — Но их поиски могут продолжаться до конца войны. А я до этого могу сойти с ума.
   Мэрили знова засмеялась:
   — Ладно-ладно, давай одевайся. Тебе нужно спуститься вниз и поприветствовать доктора, а твои сенти-менты не имеют ровным счетом никакого значения.
   Тэйлор согласилась и, пересиливая себя, поднялась с кровати. Она заметила, что Мэрили все еще весело улыбается, и удивленно подняла брови:
   — Что еще?
   — Доктор Рид привез немного и хороших новостей. Филип скоро должен получить отпуск, и я смогу встретиться с ним в Дальтоне.
   — Мэрили, это же чудесно!
   Две пары рук проплыли в воздухе, и подруги обнялись. Они в радостном вихре закружили по комнате. Белое ночное платье и иссиня-черные волосы Тэйлор перемежались с коричневым платьем и белокурыми локонами Мэрили. Освободившись от объятий, Мэрили упала на кровать и смотрела, как Тэйлор ополаскивала водой свое лицо, потом одевалась. Мэрили помогла ей уложить волосы, скрутив их тугим узлом на затылке.
   — Ну, ладно, теперь, думаю, можно идти, — сказала Тэйлор, критически осмотрев себя в зеркале.
   — Как вы, доктор Рид? — спрашивала Тэйлор, едва справляясь со своим голосом от внезапного шока, вызванного видом ее старого, некогда очень веселого друга.
   Лицо доктора высохло и сморщилось, перенесенные жизненные тяготы и постоянное беспокойство прорезали глубокие морщины на лбу и вокруг рта. Зрение его, очевидно, слишком ослабло, потому что он даже через толстые стекла очков вглядывался в Тейлор с большим усилием.
   — Я в порядке, Тэйлор. В самом деле. А вы?
   — Спасибо, у меня тоже все хорошо.
   Они слегка обнялись, и Тэйлор чмокнула его в дряблую щеку. Потом все сели. Мистер Мэйсон и доктор — на диване, Мэрили и Тэйлор — в кресла напротив. Роберту тоже передали, чтобы пришел. Тем временем Софи Мэйсон обслуживала всех, предлагая чай и имбирное печенье. Тэйлор заметила, как дрожали руки доктора Рида, когда он принимал чашку, и подумала, что вряд ли он сможет долго проработать в госпитале, если так слаб уже сейчас.
   Да, она терпеть не может Элизабет, но будет ужасно, если та потеряет и отца.
   Нервная болтовня Софи, способной разрушить любую тишину, занимала всю компанию. Доктор Рид вежливо отвечал на все вопросы хозяйки, лишь иногда позволяя себе соглашаться чуть заметной улыбкой.
   — Тэйлор, — обратилась Софи, — Мэрили сказала вам, что доктор Рид останется у нас на время? И Элизабет тоже…
   При этих словах на лицо доктора набежала тень.
   — Я буду рад приезду Элизабет. Я очень беспокоюсь за нее с тех пор, как умерла ее мать. Ее письма…
   Он осекся. Софи, подлив ему чаю, тотчас затараторила:
   — Да, было бы чудесно, если б она находилась здесь, с нами, не правда ли, леди? Ах, какая бы это была славная компания, если бы только это происходило не вследствие ужасной войны. Как тогда было бы всем весело. Все мальчики оставались бы дома. Мы часто устраивали бы вечера. Ах, мой дом просто предназначен для смеха, веселья, музыки… Мы распахнули бы все двери, чтобы впустить чудные запахи весны…
   Она замолчала. Лицо ее опечалилось. Собственная память вернула ее к ужасным обстоятельствам настоящей, а не придуманной жизни. Сыновья Мэйсонов теперь сражались на фронте, а сам хозяин долгими часами работал на укрепительных сооружениях вокруг Атланты.
   Доктор Рид сочувственно погладил ее по руке.
   — Ах, Софи, мы все помним эти счастливые времена. Я боюсь, что еще очень не скоро мы увидим дни, подобные прежним. Но война не может продолжаться вечно, и лучшие времена, даже если они и не будут лучше прежних, мы еще встретим. Придет день, когда мы разобьем этих янки…
   Закончил он слабо и как-то неуверенно.
   Как раз в этот момент спустился Роберт. Надеясь, что ему удастся поддержать двух старых друзей, Тэйлоо и Мэрили уехали в госпиталь.
   В этот день в каждом мужском лице Тэйлор виделся Джеффри — почему-то раненый, не знающий, что она решила остаться с ним. Удивленные ее озабоченным видом больные спрашивали, что случилось. Они ведь привыкли видеть ее веселой и приветливой. Она постаралась взять себя в руки и стала улыбаться, как прежде.
   …Они устало, медленными шагами подходили к крыльцу. Тэйлор сейчас думала только о ванне, где бы можно было расслабиться, и о постели, в которую она уляжется сразу же после купания. А завтра утром она напишет Джеффри и будет надеяться, что письмо ее найдет его до получения нового задания, а она получит от него хороший ответ. Глубоко погруженная в свои мысли, она вошла в холл и сразу столкнулась с Софи.
   — О, миссис Мэйсон, извините. Я не вижу, куда иду.
   — Ничего страшного, я не пострадала, Тэйлор. Угадайте, дорогуша, что случилось? Представляете, Элизабет уже приехала! Она сейчас со своим отцом в гостиной. Пойдите поприветствуйте ее.
   Тэйлор и Мэрили обменялись красноречивыми взглядами, Тэйлор нехотя направилась в гостиную, как ей было рекомендовано. Она сразу встретилась глазами с Элизабет. Взгляд, который та послала Тэйлор, отозвался по спине холодными мурашками.
   Худая, бледная Элизабет была одета во все черное. Траур еще больше подчеркивал грубые черты лица. Загораживая своего отца от Тэйлор, она опиралась на ручку кресла, в котором сидел доктор Рид. Мэрили держалась за спиной Тэйлор еще в холле, так что на какое-то время Тэйлор и Элизабет оставались один на один. Ненависть, сквозящая в глазах Элизабет, ощущалась физически и парализовывала Тэйлор.
   Когда Тэйлор отвела от нее взгляд, лицо Элизабет побелело, но этого никто уже не видел. Элизабет отвернулась, но когда снова посмотрела на Тэйлор, то уже улыбалась.
   — Тэйлор, Мэрили! Как приятно видеть знакомые лица!
   Элизабет оставила ручку кресла в покое и пошла к ним. Рука ее, обнимая, задерживалась на шее каждой, пока она поочередно целовалась с Тэйлор и Мэрили. Тэйлор большим усилием воли заставила себя выдержать это показное проявление добрых чувств и не съежиться от неприязни. Она искала признаки, которыми эта мисс выдала бы свое лицемерие. Но тщетно. Все было проиграно безупречно. Тэйлор попыталась избавиться от неприятного, отдающего льдом ощущения, возникшего от первоначального обмена с Элизабет взглядами.
   — Мы с Мэрили очень огорчились, узнав о смерти вашей матери, Элизабет, — заговорила она. — Мы сочувствуем вам в вашем горе.
   — Благодарю вас, Тэйлор. Все произошло так неожиданно. Но теперь, наконец, мой отец в Атланте, и мы можем быть вместе. Я не хочу оставаться дома — там так пусто теперь, без мамы.
   — С этим надо смириться, это путь каждого из нас, — вставила Мэрили, когда они расселись по креслам.
   Элизабет, повернувшись к отцу, положила руку ему на плечо. И вдруг спросила Тэйлор:
   — А как ваша девочка? Подросла, я полагаю?
   — Да, она у меня растет очень быстро. Бренетта — просто замечательный ребенок.
   — Плохо, что Джеффри даже не довелось увидеть ее и провести хоть несколько часов с вами, своей супругой. Но это понятно: сейчас война должна стоять на первом плане.
   — Нет, почему же — он видел Бренетту, — вмешалась Мэрили. — Джеффри только вчера был здесь. Он очень долго играл с Бренеттой, и, надо сказать, она его совершенно покорила, как, впрочем, покоряет всех. Я никогда не видела более любящих друг друга отца с ребенком, чем Джеффри с Бренеттой. А жену свою он просто обожает.
   — Джеффри был здесь? — встрепенулась Элизабет. «Как же я прозевала его», — подумала про себя. — Когда же он снова вернется?
   — Он… он не знает этого, Элизабет, — ответила Тэйлор, проникшись вдруг жалостью к этой обездоленной, лишенной любви старой деве.
   Элизабет бросила на Тэйлор мрачный взгляд и сказала, размышляя:
   — Если бы он знал, что я приеду, он обязательно дождался бы, чтоб встретиться со мной.
   — Я просто уверена, что он захотел бы это сделать, — быстро ответила Тэйлор. Жалость ушла из ее души. — Но он не мог даже остаться со своей семьей. Мы все очень надеемся, что он скоро вернется к нам. Тогда, возможно, и вам удастся увидеть его.
   Ответом Элизабет на это явилась презрительная усмешка.
   Тэйлор негодовала и, чтобы не выдать себя, не сорваться, быстро поднялась:
   — Прошу извинить меня, но я должна увидеть Бренетту. Приятно было встретиться с вами, Элизабет.
   Она пустилась из комнаты так, словно кто-то бежал вдогонку, и скрылась в детской — в их с Бренеттой убежище.

Глава 29

   Сентябрьские сражения повлекли за собой небывалый приток раненых, и теперь каждый день Тэйлор подолгу задерживалась в госпитале. Она даже радовалась той огромной усталости, с какою каждую ночь добиралась до постели. Она не позволяла Тэйлор лежать с открытыми глазами подолгу и думать, тревожиться. С того момента, как они расстались, она ничего не слышала о Джеффри, не получила от него ни одного письма в ответ на свои многочисленные послания. Насыщенные часы работы были сейчас более желанны для нее, чем проводимые вне работы, наедине с собой. Госпиталь спасал ее от частого общения с Элизабет Рид. Риды, отец и дочь, все еще оставались в доме Мэйсонов. Глубокое убеждение Тэйлор в том, что Элизабет пылает к ней злобой, временами подтверждалось воочию. Необычное поведение Элизабет понуждало Тэйлор думать, что эта мисс просто рехнулась. Однако своими убеждениями она предпочитала ни с кем не делиться. Даже Мэрили она ничего не сказала по этому поводу.
   Оставалось четыре дня до Рождества. Тэйлор находилась одна в своей комнате и усердно вязала кашне, чтобы вручить на праздник Мэрили. Она на день взяла выходной — специально для подготовки к Рождеству. В комнате было довольно прохладно, несмотря на то, что в камине горел огонь. Говорили, что это самая холодная зима за последние десять лет.
   Миссис Мэйсон только что закрыла за собой дверь, успев представить Тэйлор отчет о пожаре, случившемся в одном госпитале прошедшей ночью. Разбушевавшийся огонь разрушил двадцать из сорока построек, но жертв, к счастью, за собой не повлек. Однако значительное количество тюков с одеялами сгорело, и уже установлено, что этот пожар будет стоить правительству не одну сотню тысяч долларов. Софи расстроилась от этой неприятной новости так, что у нее разболелась голова. Она сказала, что хочет прилечь, и ушла в свою комнату.
   Прошло буквально несколько минут, как Тэйлор уединилась, и вот кто-то постучал в дверь. Просунув голову, заглянула Элли.
   — Миссис Стоун, там внизу вас спрашивают.
   Тэйлор со вздохом отложила работу. Если ее и дальше так будут прерывать, она никогда не довяжет это несчастное кашне.
   Спускаясь по ступенькам, она терла свои озябшие пальцы, чтобы восстановить кровообращение и таким образом уменьшить боль в суставах. У входной двери стоял высокий офицер среднего возраста. Он побелел от мороза, и, чтоб хоть как-то согреться, стучал одной ногой о другую.
   — Я миссис Стоун, лейтенант, — сказала Тэйлор и протянула руку. — Чем могу вам помочь?
   — Миссис Стоун, мое имя Ричард Адейр. Меня послали к вам из… — Он чихнул раз, потом еще. — Извините меня, миссис. Как я вам уже сказал… — Еще один чих прервал и это начало фразы.