Хмелевская Иоанна. Невезуха

   Она доводится свояченицей племяннику младшего брата твоего двоюродного деда. Он почти все потерял, но не до конца - не успел, потому как его схватила акула, когда он нырял в океане. Ну, само собой, по пьянке...
   Я немного напряглась, чтобы хоть как-то систематизировать информацию. Похоже, моя родня действительно была состоятельной - это раз; младший брат дедушки растранжирил свою часть - это два; его съела акула, когда он нырял, - это три; и это он нырял по пьянке, а не акула - это четыре. А тетка Иза доводится свояченицей его племяннику. То есть она не близкая родственница, а дальняя. Интересно, куда подевались ее родители...
   Дядя подкрепился вином.
   - Иза, к сожалению, вышла замуж за такого, ну.., тунеядца. За три месяца он пустил на ветер половину ее приданого, а она была тогда достаточно легкомысленной, это потом поумнела.
   Родила сына. Мальчика приняли в семью, однако он с детства проявлял дурные наклонности, ну и всякие там.., в общем, разные творил вещи...
   Ну... Иза все это скрывала, обещала, что он исправится. А из молодого поколения осталось только двое, потому что у нас, к сожалению, детей нет, да и остальные тоже бездетные. Так что из молодых - лишь ты да Стефан. Мэри умерла во время родов, сама виновата, где это видано, чтобы в таком положении ехать на прогулку в одиночку, известно же было, что у нее осложнения. Лошади ее привезли, сами нашли дорогу домой, но было уже поздно, и ребенка тоже не удалось спасти. Еще есть молодые родственники Зиновия и Беатриче, но это уж очень дальнее родство. Беатриче хоть и доводится нашему Филиппу сестрой, но дети не ее, а двоюродных братьев...
   Я изо всех сил пыталась не запутаться. В памяти всплыло воспоминание про Мэри с лошадьми - она была дочерью бабули, а Зиновий - сыном бабули. А мой крестный отец - брат жены Зиновия. Все остальное у меня полностью перемешалось, с таким же успехом я могла бы смотреть австралийский сериал обрывками. При этом мне показалось, что дядя вовсе не прояснил роль тетки Изы в условиях завещания.
   Дядя, кажется, пришел к такому же выводу, так как с радостью ухватился за эту тему. Вино в его бокале подходило к концу.
   - А вообще-то Мэри уехала из-за супружеских разногласий... Да там еще много было всяких разных неприятностей. Иза лично настаивала, чтобы отец.., то есть тесть.., то есть твой дед, ну, двоюродный.., отметил в завещании характеры и поведение, так как надеялась, что Стефан угомонится, а было известно, что твои родители.., я очень извиняюсь, моя девочка.., люди непрактичные... Твоя мать было жутко упрямой.
   Да и ты тоже.., как бы сказать.., слегка неуправляема. Слишком много легкомыслия, слишком.
   И эти разводы... Была идея попросту переженить детей, Стефана и тебя, но это показалось ненадежным. Так что твой двоюродный дед приписал в завещании, что все решит его жена, то есть твоя двоюродная бабушка. Иза, естественно, на стороне Стефана, она хотела бы, чтобы все семейное состояние досталось ему, особенно после анонимных писем...
   - А много было этих писем?
   - Три или четыре. А там в бутылке ничего не осталось?
   Я принесла дяде бутылку, полную еще на четверть, по дороге приводя в порядок кавардак в голове. Дедушка приходится дяде Игнатию тестем, значит, бабушка - тещей. А тетка Ольга, выходит, - ее дочь. Как-то она не в нее уродилась, не слишком похожа. И ничего странного, что тетка Иза занимается подстрекательством: если не я, то все получит ее Стефан. Да что там я, несчастье падет на моих детей, вот что главное.
   - Так вот, хорошо еще, что ты не ударилась в крайности, - снова заговорил дядюшка Игнатий. - Сама зарабатываешь, и не с каким-то там авантюристом... Потому что папа наш это категорически исключал, налюбовавшись на мужей Изы и Мэри. Иза еще надеялась, а тут - бах! - ты его убила...
   Пожалуй, напрасно я принесла ему эту бутылку. Надо было сказать, что она уже пустая.
   - Дядя, но ведь я его не убивала!
   - Нет? Жаль. А Изу?
   - Изу тоже не убивала, - терпеливо, сказала я. - Она жива и здорова, спит наверху.
   - Больше всех интригует. Анонимные письма она сто раз читала... Ведь там было написано... ну.., между строк.., что тебе нельзя давать деньги, потому что ты их разбазаришь. Беспечная.., ты, то есть. И еще наркотики. Но ведь ты не похожа на наркоманку?
   Я заверила его, что совсем не похожа.
   - Ты вроде как должна быть похожа на Стефана, но он-то на бля.., ну.., на куртизанок все деньги спускает. А ты нет?
   На куртизанок... Езус-Мария!
   - Нет, я не спускаю на куртизанок. Ни в коем случае.
   - Ну и еще азарт. Иза играет в азартные игры, но это деньги Филиппа, пусть он и беспокоится. Только не лошади! - грозно предупредил он вдруг. Лошади - это совсем другое дело.
   Казино, рулетка, покер... А ты не играешь?
   Я совсем неплохо умела играть в покер, рулетка тоже не была мне чужда, но я решила, что похваляться этим сейчас не время. Играла я крайне редко, но исключительно из-за нехватки времени, сами по себе эти развлечения вовсе не казались мне предосудительными. Безнадежно азартным игроком я не была и умела держать себя в руках. Искрой пролетело в голове воспоминание о том, что за семь лет связи с Домиником мои пристрастия и умения ни разу не проявились. Еще одно подтверждение авторства анонимных писем...
   Но обдумать все это лучше позднее, так как дядюшка Игнатий начинал превращаться в проблему. Он вылил в свой бокал последние капли вина, безошибочно попав куда надо, но на большее его не хватило. Однако я продолжала надеяться, что он еще что-нибудь скажет.
   - Ольга ей завидует... - грустно признался дядя, - она никогда не могла иметь детей... Мы хотели... У нее была операция...
   Я искренне и честно выразила ему свое сочувствие. И подумать только, что тетка Иза когда-то казалась мне более симпатичной, чем тетка Ольга!
   Дядя проявил последний проблеск оживления:
   - А твои дети.., они.., это.., порядочные?
   Ответа, думаю, он уже и сам не ждал, поэтому я вполне могла бы сообщить ему, что взрастила в своем доме чудовищ, дегенератов и дебилов, что, впрочем, не соответствовало истине.
   Дядюшка аккуратно поставил пустую рюмку, после чего свалился на тахту и блаженно захрапел. Некоторое время я сидела, задумчиво глядя на него и размышляя, сколько же он весит. Нет, перенести в гостиную сто двадцать кило живого веса мне не удастся.
   Я не стала терять время и силы на транспортировку дядюшки в гостиную и разложила себе в кухне туристическую раскладушку.
   ***
   - Мариуш Ченгала! - воскликнул Роберт Гурский. - Чтоб мне сдохнуть! И это, по ее мнению, Волочушник!
   - Волочник, - невесело поправил его Бежан. - Он же Выволок. Не отвлекайся на мелочи. У нас есть Пустынко, и, должен тебе сказать, я и сам не знаю, что с ним делать.
   - Посадить, - проворчал Роберт.
   - На сорок восемь часов. У тебя имеется на примете какая-нибудь работа? Потому что отсюда мы оба вылетим, это точно. Причем с треском.
   - Альпинист, черт бы его подрал. Карабкается на вершину.
   - Все они карабкаются. Не регрессируй в умственном развитии. В запасе еще остались те шестеро, давай лучше о них поразмышляем.
   В полном соответствии с пророчеством Бежана, бумажный хлам из дома жертвы у них отобрали. Комендант с каменным выражением лица приказал передать документацию блаженной памяти Доминика в руки прокуратуры. Теоретически. На практике же - черт его разберет кому.
   Однако у Бежана хватило ума сделать фотокопии, и теперь он тщательно изучал биографии шестерых известных бизнесменов, телефоны которых, как ни странно, имелись и в записной книжке Михалины Колек. Бежан, правда, сомневался, что кто-то из них стал бы собственноручно убивать, но привлечь наемного убийцу - запросто. Ведь неподалеку от места преступления болтался какой-то тип в такси.
   Узнать, кто это был, Бежан желал, как манны небесной.
   - Не идет у меня из головы этот Дарко! - воскликнул он с легким раздражением. - Да не может быть, чтобы он совсем ничего не помнил о пассажире, которого целый день возил по глухомани. Хотя бы описание внешности. Фоторобот.
   Гурский же никак не мог забыть о Мариуше Ченгале. Его страшно раздражало, что в бумагах Доминика он не обнаружил никакого компромата на него - кроме, разумеется, факта отсидки в исправительной колонии. В одной из папок лежали сколотые вместе метрика означенного Мариуша, милицейский рапорт о драке, в которой двенадцатилетний сопляк прибегнул к помощи ножа, еще один рапорт, констатирующий, что отец сопляка умер, а мать алкоголичка, перечень нескольких краж, в том числе одной со взломом, и, наконец, приговор суда для несовершеннолетних, согласно которому начинающий преступник был отправлен в исправительную колонию. И больше ничего. Помятая копия об освобождении Ченгалы и передаче его под опеку, найденная у Михалины Колек, свидетельствовала, что молодой человек исправился и адаптировался к жизни в законопослушном обществе.
   Больше никаких документов не было.
   - Если у Доминика имелся какой-то компромат на него и Мариуш забрал его, то почему не прихватил и все это? - гневно спросил Роберт. - Если убитый хранил все и обо всех, то что это такое? Пустышка. Ноль. Я тоже дрался с приятелями, когда мне было двенадцать. И что с того?
   - Но ты не бегал с ножом, не крал, и, насколько мне известно, у тебя не было матери-алкоголички. Так что не нуди. Я не отрицаю, что ты прав и это вовсе не компромат. Проверь, чем сейчас занимается этот выволоченный Ченгала, и не забивай себе голову.
   - А может, в этой папке было что-то посильнее?
   - Тогда бы он забрал всю папку. Она ведь лежала чуть ли не на самом верху.
   - Похоже, Доминик до последних дней поддерживал с подопечным контакт. Он велел Колек найти Мариушека.
   - Ну так и ты поищи. Фамилия у него не слишком распространенная. Черт бы побрал эту Колек, у нас не осталось никого, кто был близок с Домиником.
   - По правде говоря, лучше всего подходит как раз Иза Брант. Прямо-таки бросается в глаза.
   - Слишком бросается. Не очень-то я верю в такую назойливость. Будем ловить Дарко.
   - Ладно, тогда я займусь Ченгалой.
   В последующие несколько часов события происходили почти одновременно...
   ***
   Мариуша Ченгалу Роберт отыскал без труда - в небольшой слесарной мастерской, где вытачивали ключи и ремонтировали всякое кухонное старье: ручные мясорубки, опрыскиватели для цветов, кухонные весы с гирьками, утюги, разболтавшиеся циркули и тому подобный хлам.
   Персонал состоял из одного человека, одновременно выступавшего также и в роли хозяина мастерской, и производил вполне приятное впечатление.
   Роберту не нужно было гадать о его возрасте - час назад он держал в руках метрику Ченгалы. Тот и выглядел на свои тридцать два года, был вежлив, общителен, излучал приветливость и оптимизм, но какая-то давняя забота избороздила морщинами его худое лицо, да во взгляде читалось что-то такое. Беспокойство и облегчение, уныние и торжество, - Роберт ничего бы и не заметил, если бы не уроки Бежана.
   - Вы знали некоего Доминика Доминика? - спросил Роберт без обиняков.
   - Знал? - удивился Мариуш. - Я его и сейчас знаю. Уже много лет.
   - С какого времени?
   Ченгала внимательно и раздумчиво посмотрел на него.
   - Да чего уж там! Раз вы из полиции, то и так все раскопаете. С того времени, когда меня выпустили из исправиловки. Сколько это уже?.. Шестнадцать лет.
   - И за что вы сидели?
   - За мальчишечью дурость. Я, видите ли, вырос на улице, а, как говорится, с волками жить.., ну и так далее. Хотел стать грозой всего Чернякова, и, как теперь понимаю, не без оснований. Был я тощий и довольно высокий, но слабый, и бил меня каждый, кто хотел. Так что в двенадцать лет я мечтал им всем отомстить.
   Потом это прошло.
   Роберт прикинул на глаз.
   - Что-то мне кажется, что вы не такой уж и слабый, в случае чего вовсе не нужно было хвататься за нож.
   Ченгала пожал плечами.
   - Лучше питаюсь, немного упражнений...
   Похоже, в детстве я был слегка оголодавший.
   Знаете, до сих пор помню, как меня потрясло, что в исправиловке еду дают каждый день.
   Я, конечно, никому в этом не признавался, но в первое время это очень помогло мне там выжить. - Он замолчал.
   - Кажется, вы отсидели почти четыре года. И Доминик вас оттуда вытащил. А собственно говоря, почему? Он вас знал еще раньше?
   - Знал ли он меня.... Видел раза два, мельком... Знаете, что-то там у него было с моей матерью, нет, никакой не роман, куда там, моя мать уже не годилась для романов. Ее хотели устроить в клинику, и Доминик принимал в этом участие, подробностей я не знаю, меня это тогда не трогало. Но вот странная вещь: верите ли, я хотел сделать карьеру как бандит, а тянуло меня учиться. У меня не было проблем в школе, ну, кроме драк... Я любил учиться, и в исправиловке тоже... Наверное, Доминик как-то об этом узнал, позже он говорил мне, что именно таких, кто тянется к учебе, и вытаскивают оттуда за уши...
   Внезапно он словно очнулся и внимательно посмотрел на Роберта:
   - Минутку, а почему вы меня об этом спрашиваете? В чем дело? Доминик не хочет признаваться, что он со мной знаком, или что?
   Ему меня нечего стыдиться!
   - Сейчас я вам все объясню. Вы тут один работаете?
   - Нет, у меня есть помощник, я дал ему пару недель отпуска, он ведь тоже человек.
   - Как его зовут?
   - По-идиотски. Каласантий Палец. Так-то его все Кайтеком кличут, а своего имени он стыдится. Вроде бы ксендз при крещении что-то такое придумал, а никто не посмел возразить. Он родом из Могельницы, это где-то за Груйцем.
   Хороший парень, работящий и не дурак. В понедельник возвращается.
   В мозгу Роберта раздался предупреждающий звоночек. Слишком уж легко ему беседовалось с этим Мариушем. С полицией все держатся настороженно, а этот знай себе болтает, словно они с детства знакомы и сели пивка попить...
   Одинокий?.. Не с кем словом перекинуться?..
   Вот Иза Брант тоже одинокая, но вела себя совсем иначе...
   Прежде чем Роберт успел задать следующий вопрос, в мастерскую вперлась баба средних лет, плотная жизнерадостная толстуха, из тех, что и семерых спящих братьев с постели поднимут.
   - Милок! - завопила она с порога. - Опять эти две пилки! И секатор! Срочно, на позавчера!
   Пока шли переговоры о заточке садовых орудий, Роберт скромно пережидал в сторонке. Ему удалось бросить взгляд в глубь помещения, где за приоткрытой дверью виднелось нечто вроде небольшого склада, совмещенного с жилой комнатой. Потом он заметил две фотографии на стене.
   Какие-то зубчатые края чего-то там в большом увеличении, один край был ржавый и явно тупой, второй сиял убийственной остротой.
   - Что это? - с интересом спросил Роберт, когда клиентка ушла.
   Мариуш Ченгала оглянулся.
   - А, это... Да так, реклама. Тупое и наточенное. Так в чем же дело, вы мне так ничего и не сказали.
   - Сейчас. Минуточку. А вы и живете здесь?
   Колебания Мариуша продолжались лишь долю секунды, но Роберт их уловил.
   - Да. Скромно, ни... У меня не слишком большие потребности.
   - А Доминика, выходит, вы знали...
   - Почему вы все время говорите о нем в прошедшем времени? Я же не перестал его знать, например, со вчерашнего дня?
   - - Нет. А когда вы его видели последний раз?
   - Последний раз? - задумался Ченгала, причем задумался так натурально, что Роберт вспомнил недавнее замечание Бежана о том, что Иза Брант слишком в глаза лезет. Вот и тут чего-то было слишком. - Момент, надо подумать...
   А, вспомнил, перед самым отпуском Кайтека, то есть Каласантия. Примерно дней десять-одиннадцать назад. Я завез ему этакий мини-миксер, скорее мельничку, для перца, можжевельника...
   Даже не знаю, для чего еще, он любит специи.
   - Значит, вы знаете, где он жил?
   - В нескольких местах. Я лично знаю два...
   Секундочку, почему жил? Он ведь и сейчас там живет?
   - Не совсем. Скорее перестал. Мне очень жаль, но сначала вы ответьте, а уж потом я.
   И куда вы завезли эту мельничку?
   - В Лесную Тишину. Это местечко такое под Млавой. Он чаще там жил.
   - Вот и вы заговорили в прошедшем времени.
   - Это вы меня заразили. Что случилось?
   Он уехал? Умер?
   - Умер. Точнее, его убили. У вас слесарная мастерская, это ваша профессия... Вы когда-либо видели его огнестрельное оружие?
   Мариуш Ченгала некоторое время стоял, словно окаменев, глядя на Гурского ничего не выражающим взглядом.
   - Господи Иисусе... - произнес он наконец в ужасе. - Вы шутите?..
   - Полиция, в общем-то, такими вещами не шутит, даже на первое апреля. Вы знали Михалину Колек?
   - Колек?.. Сейчас.., чтоб мне... Колек?..
   Конечно, я знаю Михалину. Это его вроде как... домохозяйка.., обожательница... Не знаю, как сказать... Верный пес.
   - А кого еще вы знали из окружения пана Доминика? Знакомые, друзья?
   Мариуш Ченгала встряхнулся, как собака, вылезшая из воды.
   - Ужасно... Момент, я вам отвечу на все вопросы, дайте только прийти в себя. А при чем здесь Михалина... Как это вообще могло случиться?! Когда?!
   - Девять дней тому назад. Что вы делали тринадцатого?
   - Что я делал... Тринадцатого? Пан начальник, да откуда же я могу знать, что я делал тринадцатого? Ничего, то же самое, что и всегда, - сидел здесь и что-то чинил. Или, может, мотался по городу, искал болванки для ключей, в последнее время я их часто закупаю... Не знаю, не могу сказать, но ничего другого я делать не мог... А, нет, секундочку. Тринадцатого вечером.., а вас какое время интересует?
   - С утра до вечера.
   - Так вот тринадцатого вечером я был в казино. Во Дворце культуры. Я так подумал: тринадцатое число, может, оно как раз окажется счастливым. Ну и отправился в казино. Выиграл около тысячи злотых, ушел оттуда ближе к полночи, ведь наступило четырнадцатое, правильно?
   - А перед этим?
   - Что перед этим?
   - Перед казино.
   - А, да. Покупками занимался, ходил по магазинам. Думаю, раз уж я все равно в городе, так надо этим воспользоваться. Потом перекусил малость - ив казино...
   - Поздравляю. Но вы не ответили на мой вопрос. Вы видели огнестрельное оружие пана Доминика?
   - Видел, - сознался Ченгала, помявшись. - Он мне показывал. Пару раз. Но ведь это не преступление?
   - Где он вам показывал? В кабинете?
   - В каком кабинете?
   После этого последнего вопроса в слесарной мастерской воцарилось молчание, которое продолжалось довольно долго. Роберт уже узнал все, что ему было нужно, и дальше, руководствуясь вдохновением, поступил так, как и требовалось, разумно и действенно, хотя и крайне неохотно и со смешанными чувствами в сердце, потому что в первый момент этот парень ему понравился...
   ***
   Лукаша Дарко Бежан тоже нашел легко.
   Поймав его по сотовому телефону, он узнал, что тот как раз возвращается с пассажиром из Тарчина. Нет, фамилии пассажира он не знает и спрашивать не будет...
   - ..Что? - услышал Бежан в трубке. - А, пожалуйста, пассажир говорит, что может сказать. Станислав Микульский <Популярный польский киноактер (р. 1929 г.), прославился после выхода многосерийного фильма "Ставка больше, чем жизнь".>.
   - Кто-кто? - изумился Бежан.
   - Станислав Микульский.
   - Да вы что, не узнали Микульского в лицо? Капитана Клосса?
   - Капитана? - в свою очередь изумился Дарко. - А, понял. Нет, это не он. Просто имя и фамилия совпали.
   - И куда вы его везете?
   - В Варшаву.
   - Другими словами, вы будете здесь минут через сорок?
   - Через пару часов. У меня заказ ровно на два часа. Клиент имеет право делать по дороге все, что ему заблагорассудится, даже на меже посидеть и жаворонкам "цып-цып" покричать. Это не мое дело. Через два часа пожалуйста, звоните, и я подъеду, куда прикажете.
   - Но вы позвоните мне, если что-то изменится?
   - По какому номеру?
   Бежан, не раздумывая, сообщил ему номер своего сотового, что вообще-то делал крайне редко. Потом он утверждал, что вдохновение Роберта оказалось заразительным и в тот момент снизошло и на него.
   Спустя двадцать минут мобильник зазвонил, и прежде неизменно вежливый Лукаш Дарко разразился в трубку потоком изысканнейших ругательств. Прежде чем удивленный майор успел среагировать, Дарко разъяснил причину своего чудесного настроения.
   - Вы можете прислать какую-нибудь патрульную машину или мне искать кого-то из приятелей? - мрачно спросил он, расширив наконец словарный запас за счет лексикона, принятого в приличном обществе. - Моя тачка вся вдребезги. Холера, значит, не судьба... Взрывчатку мне подложил, мать его в бога душу через задницу, так я и разбежался покрывать его, сукина сына. Так что с машиной?
   - А где вы находитесь?
   - Черт его знает. На какой-то проселочной дороге, к западу от Варшавского шоссе, где-то между деревнями. Тут даже ни одного знака поблизости нет. Я ехал по его указаниям: сейчас налево, теперь направо... Речка тут рядом течет, заросшая такая... А, минуточку, вон люди бегут.
   Может, что-то узнаю...
   - Не пускать их!!! - дико заорал Бежан. - Остановите, не то они все затопчут!
   Сейчас кто-нибудь приедет от нас. Вы только спросите, где находитесь!
   - Неподалеку какие-то Пшипки, - через несколько секунд сказал Дарко. Похоже, что я посредине между двумя Волями. Кровенской и Пыпковской...
   Под вой сирены Бежан завидными темпами выбрался из города и прибыл на указанное место через тридцать четыре минуты. Патрульная машина из Груйца приехала еще раньше.
   Бывшее транспортное средство Лукаша представляло собой нечто невообразимое, среди жалких останков легче всего опознавались багажник и задние колеса. Остальное догорало, будучи разбросано по грядкам молодой капусты, один из обломков валялся у кустарника, метрах в десяти. В проселочной дороге зияла основательная дыра.
   - Слава богу, что я был застрахован от всех возможных несчастий, вместо приветствия мрачно сообщил Бежану Лукаш. - И на кой черт я заправлялся? Спокойно доехал бы до Варшавы, так нет, он уперся, обезьяна поганая...
   - Кто?
   - Клиент, гребаная его душа. Пассажир.
   И к тому же, как мне кажется, он себе алиби устроил. Я вам все расскажу, так что если они меня и угробят, то пусть это им с рук не сойдет.
   - И где же ваш клиент? Постойте. Каким чудом вы вообще выбрались из всего этого невредимым? И откуда вы знаете, что это была взрывчатка?..
   Лукаш Дарко как-то странно посмотрел на него, и Бежан прикусил язык, осознав, что ведет себя как истеричка. В конце концов, не он же пострадал, а Дарко. И нарушил основное правило ведения допросов: никогда не задавать двух вопросов одновременно. Кажется, вопросов было даже три штуки.
   - Я заговоренный, - усмехнулся Лукаш. - Самое страшное уже позади, хотя, признаться, струхнул я здорово. А тип убежал вон туда...
   Он указал пальцем на стоящий метрах в двухстах покосившийся овин. Повсюду светились дыры, полуоткрытые ворота висели на одной петле, а крыша наличествовала лишь наполовину. Взрыв не нанес овину никакого вреда.
   - Велел мне подождать на дороге, у него, мол, там дело, он сходит и вернется...
   - Какое, к шутам, дело могло быть у него в такой развалюхе?
   - А черт его знает. Люди иногда такое напридумывают, что вам в жизни и в голову бы не пришло, я-то уж кое-что повидал. Может, он там когда-то что-то закопал, сам или его предок? На мой взгляд, этот овин будет постарше нас обоих, вместе взятых. Или с кем-то встречался там, или в тайник решил что-то запрятать? Я не стал гадать, хочет - пусть идет, мне все равно, могу и подождать. Так бы и дождался прямого рейса на тот свет, если бы не приспичило сбегать в кустики, чтобы.., как бы это сказать.., я тут уже достаточно наматерился.., в общем, деликатно выражаясь, чтобы отлить. У машины как-то неловко было - как на сковороде, видно со всех сторон. Кто знает, может, тут какая скромница венок свой у реки плетет...
   Бежан вдруг понял, что Дарко лишь симулирует каменное спокойствие, умело скрывая потрясение.
   - Ладно, скромница венок свой здесь плетет, вы сбегали в кусты, и что дальше?
   - И ничего. Как рванет у меня за спиной...
   И минуты не прошло. Я стоял, словно соляной столб, кусок моего кузова чуть не к ногам прилетел... Потом я ожил, можно сказать, во всех смыслах, мысль человеческая, говорят, быстрее всего... За клиентом я не побежал, потому как услышал, а потом и увидел мелькнувшую машину. Не знаю - какую именно, там дальше кусты, кусок луга, рядом что-то растет, вроде как морковка, на траве следы шин. До дороги можно прямо по полю проехать. Не сомневаюсь, что так и произошло. Пока я вас ждал, у меня было время все рассмотреть.
   - А что за мысль?
   - Какая мысль?
   - Когда вы ожили...
   - А... Мысль эта заставила меня схватиться за мобильник, позвонить вам. Сразу вдруг вспомнилось... В прошлый раз с вами разговаривал.., вы записываете?
   - Что?
   - Наш разговор.
   - Как? При мне ничего нет.
   - А то смотрите, откажусь потом от своих слов. Я же во время поездки разговаривал по мобильнику, а это нарушение. Клиент позади меня сидел, я не особенно обращал внимание, но уверен, что он наклонялся вперед. Ненадолго.
   Сунул мне под кресло небольшую бомбочку, время рассчитал точно, должна была тикать, но двигатель хоть и тихо работает, все же заглушает, к тому же магнитола была включена. Музыки ему захотелось, козлу паршивому...
   - А вы уверены, что это была бомба? Откуда вам известны такие вещи?
   Лукаш Дарко глубоко вздохнул, похлопал себя по карманам, вынул сигареты и закурил.
   - Это еще чистое везение, что я всегда все в карманах таскаю: документы, деньги, мобильник, ключи... Дорожные атласы и план Варшавы, правда, тю-тю, но все это, слава богу, где угодно можно купить. Пан майор, я ведь в детстве был нормальным парнем, да и матушка у меня терпимая, а какого нормального парнишку не интересуют всякие там взрывчатые штуки? Позже, когда уже стал таксистом, я предпочел познакомиться с ними как следует, ведь на базаре можно купить все, что хотите, так что я и сам смог бы нечто такое сварганить... Да вы прикиньте, что еще может вот так рвануть в приличной машине?