Хмелевская Иоанна. Невезуха

   Оба помолчали: Роберту нужно было перевести дух, а Бежан переваривал информацию.
   - Ну ладно, - заговорил он наконец. - А теперь - что с "той сучкой"?
   Роберт все прекрасно помнил, а "та сучка" его и самого заинтриговала, так что ему не пришлось даже в блокнот заглядывать.
   - Вот именно. Михалину Колек нужно будет поприжать, потому что, как я уже сказал, пару других баб она точно знает, но молчит о них, как надгробный камень, одну только всю дорогу грязью поливает. В глаза бросается, что ненавидит она ее, как чуму. С другой стороны, эта самая Иза Брант - вне всякого сомнения, личная знакомая убитого, никакими делами здесь и не пахнет.
   - А чем она занимается? Профессия? Где работает?
   - Этого Михалина Колек сказать не могла. Я понял, что Иза Брант - то ли журналистка, то ли учительница, то ли работает в какой-то типографии или издательстве, то ли критик литературный. Но главное, она - подлая курва.
   Да, и к тому же графиню корчит из себя.
   В общем, мерзкая и коварная гадина.
   - Пусть гадина, но по указанному адресу ее не нашли?
   - Нет.
   - А бывшая жена? Как ее...
   - Ганна Доминик. Живет в Заверче. До нее мы еще не добрались.
   - Ну, за эти два дня ты и так достаточно накопал. А что касается засекреченных деловых партнеров...
   - ..то мне кажется, что мы о них знаем даже больше, чем сама Михалина...
   - Ну, ну! - предупреждающе прервал его Бежан. - Михалине Колек может быть известно столько, что наши сведения ничто по сравнению с этим. А какова она из себя?
   - Внешне?
   - Внешне.
   - Мечта целого экипажа корабля, который слишком долго болтался в море, - сказал Роберт без тени сомнения. - Ее бы на всех хватило. Мощная баба. Если бы кто-то должен был меня лягнуть, то я предпочел бы лошадь, а не ее.
   - Понятно. А внутренне?
   - Абсолютный примитив. Лишена всяких идей. Верная, как пес. К самостоятельному мышлению не способна, но из таких, хитреньких. Но глупа беспредельно.
   - И похоже на то, что постоянна в своих чувствах, - невесело вздохнул Бежан. - Что вовсе не мешает нам как следует ее прижать.
   Соседей еще опрашивают, ты распорядился?
   - Конечно. Не из-под земли же этот убийца вылез, ему ведь нужно было туда дойти, хотя скорее - доехать...
   - Минутку. А Изу Брант-покойник мог принимать в салоне?
   - Колек утверждает, что он и в постели ее мог принимать.
   - Так при чем тут жена из Заверчи? Черт бы побрал эту бабу...
   ***
   Намерения австралийской родни выкристаллизовались за завтраком.
   Ужасающее невезение продолжало преследовать меня. Если бы не забота о будущем деток, я бы просто сбежала из дома, наплевав на все поганое наследство.
   Дядя Игнатий выдумал, что кроме яйца всмятку он охотно съел бы тосты с сыром и мелко нарезанными шампиньонами, его примеру тут же последовали остальные. Все вдруг захотели тостов с сыром и мелко нарезанными шампиньонами, возможно также с добавлением столь же мелко нарезанной ветчины.
   Если учесть, что я жила в квартире всего два года и крайне редко что-то жарила-парила, то проклятая плита оставалась для меня тайной за семью печатями. Счастье еще, что хоть вчерашние куры удались! Однако не оставалось ничего иного, как приступить к изготовлению заказа, без устали упрекая себя за то, что заранее не подумала о кухонных проблемах. Нужно было заручиться помощью профессионала. Интересно, как умудриться стряпать завтраки, обеды и ужины на шесть человек, одновременно выгуливая гостей в городе и демонстрируя им достопримечательности польской столицы?
   Порезанный палец с пластырем дико мешал кромсать ветчину с грибами, однако я все же в грязь лицом не ударила. Двадцать три тоста - больше на противне не поместилось, - щедро посыпанные всем, чем требовалось, я сунула в печь. Так, делаем поправку на количество снеди, увеличиваем время жарки... И температуру...
   Я установила печь на полчаса. Спустя двадцать минут, управляясь с яйцами всмятку, бабушка потянула носом:
   - Ay тебя, девочка моя, ничего там не сгорело?
   Елки - моталки!
   Открыв духовку, я выпустила в кухню клубы черного дыма. Да уж, ничего не скажешь, на полную мощь эта пакость жарит быстро...
   Пришлось гостям трескать обычные бутерброды с ветчиной и сыром, так как булочек на тосты у меня больше не было. От сырых шампиньонов они почему-то отказались. Ну нет так нет.
   Что же касается планов гостей, то оказалось, что они хотят неделю проболтаться в Варшаве, потом на неделю умотать в Гданьск, потом опять на неделю вернуться в Варшаву, затем поехать в Краков - тоже, видимо, на неделю, - а конец каникул провести опять в Варшаве. Прекрасно, гостиницу я им забронировала, но по всему выходило, что мне же придется их и возить. По крайней мере, троих - бабушку, тетю Ольгу и дядю Игнатия.
   Тетка Иза и дядя Филипп решили передвигаться своим ходом.
   В Гданьске они хотели бы лично познакомиться с моими детьми в их нынешнем возрасте, так как с маленькими уже встречались. Так что я накаркала, сказав Элеоноре, что ей на голову свалится вся моя родня.
   Я робко осведомилась, не поедут ли дорогие гости в город одни, потому что мне нужно приготовить хоть какой-то обед. Я бы сделала сразу дня на три...
   - Как это? - возмутилась в ответ тетка Ольга. - Ты хочешь бросить нас на произвол судьбы?
   - В этом городе, наверное, есть какие-то рестораны? - деревянным голосом вопросила бабушка.
   Да, Элеонора была права. Одно дело, когда я у них одна, и совсем другое - когда их у меня пятеро. Ну да ладно, куплю на вечер что-нибудь в городе.
   Тетка Иза и дядя Филипп вновь велели вызвать для них такси и укатили отдельно от всех. Мы лишь договорились встретиться, чтобы пообедать, - либо в Виланове, либо на Вспульной. Я очень настаивала на этих ресторанах, так как только там у меня имелись знакомые и можно было рассчитывать на столик без предварительного заказа.
   И мы отправились в город. Вот тут-то все и началось. Когда я остановилась на аллее Уяздовских, заверещал мобильник. Звонил Рысек.
   - Мне позвонил ваш дядя и предложил пообедать в "Европейском", сообщил он. - Я уже вроде бы кое-что сообразил с этими телефонами. Вы долго не брали трубку?
   - Долго, так как не могла вытащить ее из сумочки, - призналась я. - А потом телефон заткнулся.
   - А у меня зато зазвонил. Не знаю, как получится в обратную сторону.
   - Тогда отключись, я попробую позвонить им...
   Результат получился точно такой же - то есть отозвался Рысек.
   - Вот видите, я угадал. Не знаю, что они сделали со своим телефоном, но звонки, адресованные вам, перебрасываются на меня. Теперь давайте я позвоню им и посмотрю, соединится ли. В случае чего что им сказать?
   - Что с "Европейским" ничего не выйдет, потому что у нас там не заказан столик.
   Через пару минут мобильник снова ожил.
   Разумеется, Рысек!
   - А меня с ними соединяет. Они сказали, что все в порядке, они туда заглянули и на всякий случай заказали столик. Так что никаких препятствий нет. Они лишь хотели бы договориться о времени.
   - Очень разумная идея! - похвалила я. - Договоримся и перестанем тебе названивать. Подожди секундочку, сейчас я догоню своих.
   Трио уже направилось осматривать Лазенки.
   Я бегом догнала их и изложила ситуацию.
   - Мы будем там в четыре! - безапелляционно заявила бабуля.
   Дядя кашлянул.
   - Ну хорошо, в половине четвертого, - великодушно согласилась бабуля.
   - Рысек, скажи им, что в половине четвертого. Встречаемся прямо в "Европейском".
   Через минуту Рысек снова позвонил:
   - Они говорят, что могут немного опоздать, так что начинайте без них и вообще не обращайте на них внимания.
   Интересно, как долго он выдержит такое посредничество?
   - Вечно с Изой и Филиппом одни проблемы! - проворчала тетка Ольга. Всегда все делают по-своему. Если бы эта машина была побольше...
   - Я говорил, что нужно микроавтобус, так нет, Филипп уперся.
   - Не Филипп, а Иза, - поправила дядю Игнатия бабуля. - Заранее было известно, что они этим воспользуются.
   - Подозреваю, что они... - осуждающе начала тетка Ольга и замолчала, остановленная жестом бабушки. Жест был великолепен - величественный, отметавший подозрения тетки, словно метла мусор.
   Из чего я поняла, что в семье имеют место разногласия и Филипп с Изой не проявляют стадного инстинкта. Странно, что они вообще приехали вместе со всеми, а не отдельно, впрочем, дай им Бог здоровья, пусть делают что хотят. Мне сейчас было не до семейных дрязг, так как меня мучил продуктовый вопрос - каким же образом, черт возьми, я смогу все закупить посреди пленэра и исторических памятников? Разумеется, я заранее сделала кое-какие запасы, забила весь морозильник, но не буду же я кормить их замороженным хлебом! Или мороженой колбасой! Свежие продукты - это свежие продукты, но как же мне от них вырваться хоть на минутку?
   За обед в "Европейском" решительно заплатил дядя Филипп, так что я снова облегченно вздохнула. Позже, уже ближе к вечеру, вернувшись домой, я впустила свою троицу в дом и улизнула - под предлогом поставить машину в гараж. На лестничной площадке я набрала номер Рысека.
   - Рысек, ты где?
   - Дома. Как и вы. Я вижу вашу машину.
   - Нет, я у тебя под дверью. Выйди, умоляю тебя!
   - Без проблем...
   - Рысек, ради всего святого, купи продуктов, - нервно сказала я, сунув ему в руки ключи от машины и кошелек. - Я просто ни на минуту не могу от них отойти. Купи хлебцев для тостов, булочек, черного хлеба, салата, а то они уже весь сожрали; может, немного приличной колбасы, сыра, каких-нибудь фруктов. И что-нибудь на десерт - печенье или еще что. Поезжай в любой супермаркет, а потом поставь тачку в гараж.
   - Без проблем, - беззаботно повторил Рысек. - Сейчас вернусь. А, минуточку! Вами тут полиция интересовалась.
   - Что? Какая еще полиция?
   - Обычная. Спрашивали, живете ли вы здесь.
   - И что?
   - Ничего. Моя сестра сказала, что да;
   Я не вмешивался, да и вообще говорить было трудно, так как близнецы как раз включили свою сирену.
   Я махнула рукой, в данной ситуации полиция меня как-то не трогала. Жить в своей квартире - не преступление.
   - Ладно, неважно. Поезжай и сразу же возвращайся.
   Рысек действительно вернулся очень быстро и привез, в частности, кашанку <Польская кровяная колбаса с начинкой из каши.>, заявив, что в Австралии кашанки нет, поэтому для моих гостей она вполне может сойти за фольклорный деликатес. Идея оказалась великолепной, родимой польской кашанки гости мои не видели целую вечность, а кашу они, как выяснилось, обожают, так что ужин удался на славу. Все было бы хорошо, если бы дядюшка не поперхнулся от жадности деликатесом. Мы долго колотили его по спине, дергали за руки и давили на все возможные места, пока наконец дядюшка не пришел в себя, после чего с удвоенным аппетитом накинулся на фольклорное угощение.
   Ожидая возвращения тетки Изы с дядей Филиппом, я мстительно решила кормить семейство содержимым моего морозильника - пельменями, пызами <Польское национальное блюдо, картофельные блины на сале.>, голубцами... Ладно, шут с ними, дам им еще свиные отбивные с капустой и тушеные куриные ножки... А вообще просто чудо, что я по какому-то наитию свыше заранее все это закупила и засунула в холодильник.
   Тетка с дядей вернулись ночью, в двадцать минут третьего, и жадно докончили кашанку. Самое разумное было дать этой паре запасные ключи, что я и сделала немедленно. Они проинформировали меня, что завтрак их не интересует, будить их не следует, а уйдут они, когда захотят.
   Кто бы возражал.
   ***
   Бежан подключился к расследованию и повел его в двух направлениях.
   - Люди - это одно, а события - это другое, - сказал он Роберту Гурскому. - И нам нужно заниматься ими параллельно, иначе они у нас так перемешаются, что мы и концов не найдем. Ты уверен, что все оттуда изъял?
   - До последнего клочка, - заверил Гурский, который как раз привез весь бумажный хлам, изъятый из дома жертвы. - Страх как много там этого добра.
   - Только толку от него, наверное, чуть.
   - Потому что убийца свое забрал, не оставив следов? - догадался Роберт, Именно поэтому Бежан и любил с ним работать - они уже несколько лет действовали вместе. Гурский умел логически мыслить, не требовалось ему подсовывать все под нос на лопате, и он всегда был полон энергии. Разумеется, убийца, коль скоро он копался в бумагах, нашел свой компромат и прихватил, а остальная макулатура если и представляла вещественные доказательства, то уже не против него. Конечно, все это было великолепным материалом для шантажа, но Бежан с Гурским отнюдь не собирались шантажировать государственных деятелей, крупных бизнесменов, директоров и президентов компаний, да и свое собственное начальство.
   Это болото их вообще не касалось, они хотели лишь профессионально и честно заниматься своим делом.
   Бежан втайне надеялся, что убийца спешил, а может, и нервничал - не каменный же он - и потому что-то проглядел. Какую-нибудь мелочь, запись, клочок бумаги, которые позволят напасть на его след. А вдруг покойник записывал где-то отдельно фамилии или хотя бы инициалы, вдруг составил список скомпрометированных сильных мира сего? Вот бы найти нечто в этом роде и проверить, кого из списка не хватает...
   - Холерная работа, - мрачно констатировал он. - Все просмотреть мы явно не успеем, но хотя бы по диагонали. Фамилии, адреса, данные, понять, о чем идет речь, - и поехали дальше. О том, чтобы все внимательно прочесть, и речи быть не может.
   - Я скачал данные из его компьютера на диск, - похвастался Роберт, быстро проглядывая папку за папкой, штабелями сваленные на полу кабинета. Господи, откуда у него это?
   И на кой черт ему все это было нужно? Для шантажа?
   - Как ты думаешь, почему уже двадцать лет ему так здорово везло? Куда ни ткнет, все идет как по маслу. И без малейшего нарушения, все в соответствии с законодательством, даже противно. Зато все юридические увертки использованы до последней запятой и до последней минутки. Ты что думаешь, он - ясновидящий?
   - Значит, эти люди облегчали ему жизнь? - догадался Роберт.
   - Конечно. К тому же вся администрация у него из рук ела. Я о нем мало что знаю, но ведь слухом земля полнится.
   - Интересно, почему он держал все это в бумагах, вместо того чтобы загнать в компьютер...
   - Из компьютера легче украсть. Или даже все стереть. Сам увидишь - я готов голову прозакладывать, что на этом диске у тебя одни лишь невинные дела и ничего больше.
   - Не может быть! - с ужасом воскликнул вдруг Роберт, заглянув в очередную папку. - Смотрите-ка! И такой человек стал министром финансов?!
   - Да ты ребенок, что ли? - расстроился Бежан. - Отцепись пока от политики, я еще не закончил. Пойми же ты, на этих наших гореправителях мир клином не сошелся. Бывшую жену в Заверче кто-нибудь отыскал?
   - Баба уехала в отпуск, и никто не знает куда, - сердито ответил Роберт, отшвыривая бумаги. - Дома у нее побывали. Мамаша приходит постеречь квартиру и полить цветочки.
   Тамошний участковый Фрувчик - я случайно лично с ним знаком поговорил с мамашей. Да, баба та была его женой, мамаша ее на бывшего зятя всех собак готова повесить, дочь до сих пор из-за бывшего мужа лечится от нервного расстройства, хоть они и развелись шестнадцать лет тому назад.
   - А когда она уехала?
   - Пятнадцатого. Тринадцатого и четырнадцатого была в Заверче, у нее своя парикмахерская, толпы народу ее видели, в том числе Фрувчик собственными глазами.
   - Машина у нее есть?
   - Есть, "пежо". Тринадцатого поставила на техобслуживание, четырнадцатого вечером забрала. Пятнадцатого после обеда села в машину и укатила с теперешним женихом куда глаза глядят.
   - А жених кто такой?
   - Вроде бы поэт. Непризнанный. Моложе ее лет на десять.
   - Неплохой метод лечения нервных расстройств. А имя у него есть?
   - Есть, только я не запомнил какое. Проверить?
   - Нет. Безнадега. Этих двоих можно списать в убытки. А вторая, как ее там, Иза Брант?
   - Охрана тайны личной жизни, - язвительно сказал Роберт. - Теперь повсюду свобода личности. Из-за этой свободы личности жэки и паспортные столы просто с ума посходили.
   Только сегодня выяснилось, что она уж два года как переехала, но прописана по старому адресу.
   Теперь живет на какой-то Круткой. А этих Крутких в Варшаве несколько штук...
   - Не переживай так. Запроектировано еще больше.
   - Я велел участковым проверить. Так что с минуты на минуту сведения появятся.
   - Понимаешь, - задумчиво произнес Бежан, помолчав, - если он действительно сидел с убийцей в салоне, а потом впустил.., нет, постой, мы ведь не знаем, впустил ли он его... Ну, скажем, вынес из кабинета двустволку и дал ему в руки...
   - Он был не пьяный, - напомнил Роберт. - Алкоголя в крови - кот наплакал.
   - Но ведь не может быть, чтобы он так доверял одному из этих типов, что в бумагах его... Уж скорей баба или друг. Однако с друзьями у него дело туго. А бабы... Может, кто-то еще есть?
   - Колек разнюхала бы даже тень следа.
   - Вызови-ка ее... Или нет. Лучше поезжай к ней. Секундочку, где она живет?
   - Да она все еще там сидит, у него. Холера ее знает - зачем.
   Бежан открыл было рот, чтобы возмутиться, кто ее туда пустил и чего ради, но Роберт его опередил.
   - Прокуратура изменила свое распоряжение, - сухо произнес он.
   - О, даже так? Тогда.., подожди. Допросим ее прямо на месте преступления.
   Зазвонил телефон, Бежан снял трубку. Из Служевца пришла информация, что нашли Изу Брант. Точно, на Круткой, дома никого нет, но соседка подтвердила, что такая там проживает.
   Дальнейшие расспросы оказались невозможны, поскольку в квартире дико вопили дети. Нужно быть настоящим чудовищем, чтобы не отпустить мать к орущим младенцам, поэтому большего узнать не удалось.
   - Порядок, завтра с утра наведаешься к ней... - начал было Бежан, но осекся. - Нет, завтра навестим Михалину Колек...
   - А нам никого в помощь не дадут? - с легкой обидой удивился Роберт.
   - Дадут, дадут, не бойся, несколько типов из папок убитого уже запаниковали. И два иностранных посольства засуетились - оказывается, его бизнес носил международный характер. Со вчерашнего дня у нас.., сейчас, погоди-ка...
   И Бежан вызвал Ирека.
   Ирек, он же сержант Ирениуш Забуй, расценил прикомандирование к группе Бежана как особую награду и только и ждал возможности отличиться. Он немедленно объявился и получил приказ завтра с утра направиться на улицу Круткая, дом три, и торчать там до тех пор, пока не выловит некую Изу Брант, не увидит ее собственными глазами, не проверит ее паспортные данные и не выяснит, где она была и что делала тринадцатого числа текущего месяца. И еще пусть узнает, не она ли бывшая жена некоего Доминика Доминика.
   - Извините? - переспросил сержант.
   - Представь себе, - отрешенно вздохнул Бежан, - ничего с этим не поделаешь. Родителям, бывает, приходят в голову самые кретинские идеи. Парень по фамилии Доминик, сын Доминика, при крещении был наречен Домиником, наверное, специально для того, чтобы все запутать.
   И зовут теперь мужика Доминик Доминик. Понимаешь? То есть звали.
   От информации и от волнения сержант настолько отупел, что потрясенно задал еще один дурацкий вопрос:
   - А что, больше не зовут?
   - Вроде бы не зовут. Хотя нет, он сохранит свое имя на могильном камне. Весь разговор с ней хорошенько запомни, а еще лучше незаметно включи диктофон. К вечеру я должен знать все про эту Изу Брант.
   - А может, опытного оперативника послать? - засомневался Роберт.
   - Ни одного нет под рукой, все уже смотались в руководящие джунгли. К обычной бабе может прийти и обычный полицейский, а к тем - и не думай...
   ***
   И сержант Забуй действительно прибыл бы на улицу Круткую к восьми часам утра, если бы не невезуха, которая, похоже, распространялась подобно эпидемии.
   Будучи нормальным человеком, сержант воспользовался патрульной машиной, которая ехала в направлении Виланова. Однако означенная патрульная машина попала в столь идиотскую аварию, что целых полтора часа не могла из нее выпутаться. И сержант Забуй не мог отказать коллегам в помощи и потерял даром кучу времени.
   А потом не повезло уже ему самому. Очередная попутная патрульная машина завезла его на Окенче, где вроде бы кто-то стрелял на садовых участках. Информация оказалась недостоверной, то были вовсе не разборки русской мафии, а детские забавы - ребятня запускала петарды. Дети сбежали, а окрестные взрослые не пожелали признать их своими чадами.
   Наконец в десять часов тридцать минут утра сержант Забуй все же появился на улице Круткой и позвонил в нужную дверь. Разумеется, он не знал, что в девять тридцать от дома отъехала "тойота-авенсис".
   После третьего удара могучего гонга дверь открыла дама неюного возраста и субтильного телосложения, всклокоченная, явно только что с постели, однако вырядившаяся в страшно элегантный черный халат.
   - Я вас слушаю, - холодно произнесла дама и широко зевнула.
   - Я хотел бы увидеться с пани Изой Брант, - вежливо ответствовал сержант.
   - Со мной? Зачем? И вообще, кто вы такой?
   - Сержант Ирениуш Забуй, Главное управление полиции. Вас зовут Иза Брант и вы здесь живете?
   - В общем, да. Вы же меня видите. Слушаю вас.
   Сержант был уже частично в курсе дела, слышал высказывания Бежана, по-польски тоже понимал и более или менее ориентировался, что ему нужна бывшая жена человека, почившего в самом расцвете сил. Ему подумалось, что не стоит удивляться тому, что убитый развелся с этой дамочкой, - как-никак она старше бывшего мужа лет на десять, хотя и сохранила остатки миловидности. В молодости наверняка и вовсе была красавицей. Чувствуя себя не в своей тарелке, сержант с усилием вспомнил, что прибыл сюда выяснить, есть ли у дамы алиби.
   - Где вы были тринадцатого числа текущего месяца? - выпалил он.
   - У себя дома, - спокойно отвечала Иза Брант, разглядывая его с неодобрением.
   - И кто это может подтвердить?
   - Не знаю. Прислуга, соседи.., поставщик от Хэрродс. Секундочку. А собственно говоря, чего ради кто-то должен это подтверждать?
   Сержанта учили, что никогда не следует обращать внимание на вопросы подозреваемого.
   Вопросы всегда задает следователь.
   - А что вы делали ночью и утром четырнадцатого?
   - Я, видите ли, по ночам обыкновенно сплю, а по утрам завтракаю. Полагаю, впрочем, что вас это совершенно не касается. Что вам, позвольте полюбопытствовать, надо?
   Сержант несколько пришел в себя и вспомнил, что на самом-то деле он хотел бы установить ее личность.
   - Вы не могли бы показать мне свое удостоверение личности?
   - Нет.
   - Нет?
   - Нет.
   - Почему? Вы его потеряли?
   - Я ничего не теряю. У меня никогда в жизни не было удостоверения личности.
   Такой ответ сержант счел абсолютно наглой ложью и позволил себе сдержанную иронию:
   - Да что вы говорите? И как же это вы до сих пор обходились без удостоверения личности?
   - Должна сказать, весьма неплохо обходилась, - ответила подозреваемая с еще большей иронией.
   Сержант гнул свою линию с упорством, хоть и вежливо:
   - Нет на свете такого взрослого человека, у которого не было бы документов. У вас, несомненно, имеется хоть какой-то документ, удостоверяющий вашу личность.
   - О, даже несколько.
   - Вот один из них я бы и хотел увидеть.
   Если можно, с фотографией.
   - А с отпечатками пальцев вам не подойдет? На снимках я всегда так ужасно выгляжу, я совершенно не фотогенична.
   - Уверяю вас, что ваше фото не собираются посылать на конкурс красоты. В данный момент у меня нет с собой приспособлений для дактилоскопирования, так что я не могу сравнить отпечатки пальцев. А мне нужно знать, действительно ли вы Иза Брант. Такое мне дано официальное поручение.
   К этому моменту подозреваемая окончательно пробудилась, поняла, о чем речь, и это ее странным образом заинтересовало.
   - Я вам ничего не покажу, потому что не понимаю, чего ради вы тут пытаете меня с раннего утра. Я что - совершила какое-то преступление? Или вам не нравится моя фамилия?
   - Ничего такого я не знаю, - ответил сержант, забыв, что плевать хотел на вопросы допрашиваемого. - И знать не хочу. Я хочу знать только одно: где вы были тринадцатого после обеда?
   - А где я, по-вашему, должна была быть? - хитро спросила Иза Брант.
   - А кто сказал, что вы были там, где должны были быть? А может, совсем в другом месте? Вопрос в том, где вы были, а не где вы должны были быть.
   - Так я вам уже сказала, что находилась у себя дома. Но вам этот факт явно не нравится.
   А я не могу перенестись в прошлом и оказаться в ином месте только ради того, чтобы доставить вам удовольствие.
   Сержант краем уха слышал, что в данном расследовании с подозреваемыми следует обходиться деликатно и вежливо, поэтому усилием воли сохранил на лице каменное выражение, хотя внутри его уже нещадно терзали злость и отчаяние.
   - Я не могу вас заставить что-либо делать, однако советовал бы вам говорить правду. Это всегда лучше.
   - Пока я ни разу не солгала вам, ни единым словом. А вот вы меня обманываете.
   - Как это?!
   - Вы заставляете меня торчать в дверях в неприлично раннее время, ведете со мной абсолютно идиотский разговор и при этом утверждаете, будто не давите на меня...
   - Но это вы ведете идиотский разговор, а не я, - возмутился сержант. Если бы вы показали мне удостоверение личности, я бы давно уже спокойно себе ушел.