Хмелевская Иоанна. Невезуха

   Десять лет назад у меня едва ли нашлось бы что мотать. Кроме того, именно тогда я начала хомячить каждую копейку на квартиру. Что за бред несет эта зловредная тетка?! И что там натрепал кретин Стефан? И какой такой знакомый?..
   И тут у меня мелькнуло ужасное воспоминание. Что-то тогда было, блин... Ранняя фаза моего, прости господи, романа с Домиником, период обожания и покорности, ну и как раз тогда на меня свалилась срочная работа, огромный текст...
   И впервые я с диким раскаянием и отчаянием, чуть ли не со слезами на глазах выставила Доминика из дома. Да какое там выставила... Скорее, на коленях умоляла простить, призналась, что занята...
   На словах Доминик высказал понимание, а сам весь надулся и был таков. Я помчалась за ним, но стукнулась лбом в захлопнувшуюся с размаху дверь. Несколько минут страдала, раздираемая противоречивыми чувствами, однако долг пересилил. А по другую сторону двери слышались какие-то звуки: Доминик с кем-то разговаривал. Тем более я не стала выглядывать, чтобы не оказалось, будто я за ним шпионю, кроме того, жалкие остатки рассудка подсказали, что если открою дверь, то работа полетит ко всем чертям...
   А два дня спустя, перелопатив почти шестьсот страниц текста всего за двадцать шесть часов, я узнала от Доминика, что он отогнал от моих дверей настырного гостя, который явно бы мне помешал, и сам занялся им. Кое-что при этой оказии он и о моей семье услышал. Настроение у него было чудесное, от обид и осуждения не осталось и следа, разговаривал он со мной с невероятной любезностью, и от всего этого я окончательно оглупела и даже не поинтересовалась ни изгнанным гостем, ни семейными новостями.
   Да чтобы мне мхом порасти, если то был не идиот Стефан!
   И разумеется, Доминик облил меня грязью...
   - Какие-то авантюрные знакомства, - продолжала тетка Иза. - Ты водила компанию со странными типами, один даже устроил погром в ресторации, настоящий бешеный, а ты с ним любезничала...
   " У меня вдруг разблокировало память: этот Бешеный, о котором говорил Рысек... Елки-палки, да это же какой-то подручный Доминика.
   Стоп. Какие глупости лезут в голову, не подручный, а, напротив, смертельный враг. Сама от Доминика слышала о нем.
   - Знаю, - мрачно ответила я тетке, победно уставившейся на меня. - Это все мой бывший сожитель. Я и сама теперь удивляюсь, что не убила его... Не могли бы вы, тетя, сделать мне любезность и припомнить, что Стефан рассказывал.
   Тетка Иза удивилась. Вероятнее всего, она не ожидала, что я захочу получить информацию о самой себе, и на мгновение утратила контроль.
   - Стефан, можешь быть уверена, говорил правду. Рассказал ему об общей ситуации и о твоей доле... Об условиях...
   Она прикусила язык, но у меня уже не было сомнений, что Доминик ориентировался в этой общей ситуации значительно лучше меня. И не проронил ни единого слова, молчал как пень, зато постарался анонимно очернить меня. На кой черт это ему было нужно?.. А! Ясно! Я могла получить наследство, а он не хотел, чтобы мне достались эти деньги, - не дай бог, я бы обрела финансовую независимость!
   С некоторым усилием я вернулась в настоящее.
   - Очень хорошо, я все поняла. Я совсем не в претензии, что вы, тетя, хотите получить все для Стефана, на вашем месте я бы желала того же для своих детей. И если бы не дети, я бы охотно отказалась от какой-то там моей части.
   Я нормально зарабатываю, живу за свой счет и кое-как справляюсь. Я никого не убивала и убивать не намерена, а все это барахло из люка велю спрятать как можно дальше...
   Дам Рысеку ключи, попрошу запихнуть куда-нибудь имущество моих детей во время нашего отсутствия.
   - А сейчас я очень сожалею, но у меня есть дела: несколько звонков. Потом в полном вашем распоряжении. Поедем куда хотите, вернее, куда бабушка захочет.
   Бабуля за все это время не проронила ни слова, а тут почти одобрительно произнесла:
   - Я начинаю замечать в тебе нужные черты. Будь любезна вызвать человека, который отвезет нас в Константин. У меня там живет старая подруга. Иза и Филипп поступят по своему обыкновению - как им заблагорассудится, так что и для них вызови такси. Надеюсь, ты все организуешь.
   И я принялась организовывать.
   Вызвала такси для Изы и Филиппа, чтобы избавиться хотя бы от двух человек.
   Позвонила Рысеку, который напомнил мне, что близится вечер и он вскоре уедет в Познань.
   Немного поскрипела зубами.
   Набрала номер Лукаша Дарко, который тут же ответил. Я попросила его приехать, объяснив зачем. Он согласился и напомнил об оплате. Дядя Филипп уже отчалил, так что расходы я взяла на себя.
   Позвонила в прокат автомашин и сказала, что буду через час.
   Снова позвонила Лукашу, велела ему приехать на такси. Он осведомился, действительно ли я думала, будто он придет пешком, после чего милостиво согласился задержать такси для меня.
   Избавилась от собственной машины, на которой сплавила Лукаша, бабулю, тетку Ольгу и дядю Игнатия.
   Села в такси и покатила в прокат автомашин.
   Вернулась на "форде", вполне сносном.
   Позвонила Элеоноре и уведомила о счастье, которое завтра на нее свалится. Умолила как-то подготовить моих детей, но сама поговорить с ними не смогла, поскольку они где-то шлялись.
   Упала в кресло и вытерла со лба пот.
   Собрала вещи, легко догадавшись, что после возвращения австралийской компании у меня не останется времени для себя.
   Приготовила ужин.
   Сообразив, что в запасе есть пара минут, позвонила в полицию и потребовала позвать майора Бежана, фамилия которого каким-то чудом сохранилась в моей памяти. Майора позвали.
   - Пан майор, - сказала я, едва ворочая языком от усталости, - вы интересовались знакомыми Доминика. Мне как раз вспомнился один подлец. Понятия не имею, как его по-настоящему звали, но прозвище у него было Бешеный.
   Однажды я его видела, вполне соответствует своей кличке. Как мне рассказали, по его вине аэропорт в Окенче понес огромные убытки, случилось это года два назад. Еще я слышала, что этот Бешеный - исключительная сволочь. Не решусь утверждать наверняка, но, по-моему, Доминик под него копал. Больше я ничего не знаю, а через несколько минут вернутся мои родственники, так что я, с вашего позволения, пойду помешаю в кастрюле...
   На сем моя оживленная деятельность завершилась.
   ***
   Оказавшись в управлении, Лукаш Дарко ерепениться не стал и выложил все, что знал о своем клиенте.
   - В Заленже мы тогда действительно стояли довольно долго, Пустынко чего-то ждал.
   Странная вещь, на часы он не смотрел, лишь в дорогу все вглядывался. А потом вдруг велел ехать дальше, в Лесную Тишину, я его уже возил туда раза три или четыре. Перед домом он снова велел мне ждать, а сам ушел. Не было его минут тридцать. Обратно примчался чуть ли не бегом, в руках три плотно набитые картонные папки, одна бумажка у него вылетела по дороге, он за ней вернулся. Мы поехали дальше, во Владиславов, хотя перед этим речь шла о том, что возвращаемся в Варшаву. Гнали как на пожар. Адреса во Владиславове я не знаю, точнее говоря, не знаю названия улицы, он сам показывал дорогу, но зато помню, что он пошел к какому-то Карчоху. Эта фамилия была написана на почтовом ящике. Сидел он там до второго пришествия, чуть ли не до ночи, зашел туда с одной папкой, а вышел с пустыми руками. И мы вернулись в Варшаву. Вот и все.
   - А остальные папки? Вы же сказали, что их было три.
   - Наверное, оставлял в машине, в окно точно не выбрасывал. Я не обратил внимания, пассажиры часто что-то оставляют.
   - А этого Карчоха вы видели?
   - Да. Если это был Карчох. Он выглянул на улицу, когда завыла "тойота" Изы Брант.
   Этого типа я уже раньше видел, в Варшаве.
   Внешность у него запоминающаяся.
   - Опишите его.
   - Высокий, плечистый, около шестидесяти, седой. Лицо у него такое.., ага, на бульдога похож. Или на мопса. Как бы морщинами поперек сжато, бешеная такая морда.
   - А в Варшаве где и когда его видели?
   - Они с Пустынко как-то вместе вышли из кабака. Из "Адрии". Я в пробке торчал, от нечего делать и наблюдал за ними. Когда?.. За точность не поручусь, довольно давно, вроде бы осенью прошлого года. Помните, я вам говорил, что в тот день, тринадцатого, я забирал в Млаве, у гостиницы, некоего Северина. Так вот Карчох этот и Северин - один и тот же человек.
   - Что ж вы сразу ничего не рассказали?
   - Потому что обещал не говорить. Пустынко ведь был моим постоянным клиентом... Но теперь-то уже все. Я с ним несколько лет имел дело. Лет шесть, наверное. Постоянно его возил.
   Платил он хорошо, маршруты приятные. С самого начала он оговорил следующие условия: он платит, а я молчу. Наркотиками, говорит, не торгую, так что я могу спокойно ослепнуть и оглохнуть.
   - И куда вы его возили?
   - В самые странные места. Например, на ипподромные конюшни. В какие-то дыры по всей стране, я, в общем-то, не записывал, так что придется долго соображать, чтобы все назвать.
   Мы даже чуть ли не подружились.
   - А он говорил, почему предпочитает ездить с вами?
   - Говорил, почему же нет. Жена у него патологически ревнива, во всех его делах подозревает измену, установила слежку за его машиной, устраивает ему скандалы с истерикой, всему миру сразу же известно, где он был, а конкуренты только этого и ждут. Кроме того, сделки обычно обмывают, а он после выпивки за руль не садится. По моему мнению, правда тут где-то посередине.
   - А чего ради ему в голову пришли наркотики?
   - Это, пожалуй, наиболее скользкое занятие, так что Пустынко сразу открестился. К тому же он, похоже, меня подозревал в связях с наркомафией. Ни фига подобного. Возить-то я мог все: оружие, наркотики, фальшивые доллары, но знать об этом ничего не знал, в карман пассажирам я не заглядывал. Да и в чемоданы тоже. Так откуда я мог знать, что мужик катит, скажем, в Свиноуйсце, а сам к груди мешочек с героином прижимает?
   - Постарайтесь вспомнить, что еще происходило под Заленжей. Чего мог ждать пассажир?
   - Понятия не имею. Ничего необычного там не происходило.
   - Тогда постарайтесь вспомнить все.
   Лукаш Дарко нахмурил брови, задумался на некоторое время.
   - Я бы охотно сделал ему гадость, гниде паршивой, но...
   - Но?..
   - Как вам сказать... Еще наврежу невинному парнишке...
   - Даю вам слово, что с невинным ничего плохого не случится.
   Было в майоре Бежане что-то такое, что заставляло самых закоренелых преступников верить ему. Вот и Лукаш поверил.
   - Мотоцикл там перед нами несся. От самой Варшавы, я его на шоссе догнал. Обычный мотоцикл, я бы его обогнал, хотя он прилично шел...
   - Какой мотоцикл?
   - "Хонда-250", кажется. Я бы и обогнал, но Пустынко вдруг велел притормозить. Сказал, что мы слишком быстро едем, а он еще не успел обдумать сделку. Я поехал медленней, так он велел прибавить; в общем, держались мы за мотоциклом тем до самого поворота на Заленжу.
   Мотоцикл там пропал из виду, а мы остановились в Заленже.
   - А что потом?
   - Потом я смотрел перед собой, так же как и Пустынко, больше все равно нечем было заняться. По дороге к лесу шли бабы с корзинами.
   Дети мотались туда-сюда. Проехали два трактора, грузовик. Пара велосипедистов. Пронеслись какие-то мотоциклы, один гоночный, а второй какой-то столетний, старье старьем, а летел так, что я даже удивился. Легковушки, штуки три, "фиаты". А, еще телега. Ну и мотоцикл снова, выскочил в нашу сторону, и что-то мне показалось, будто это тот самый, с шоссе. Как раз тогда Пустынко и велел ехать дальше. Не знаю, есть ли в том какой-то смысл, но говорю то, что видел.
   - А номер у мотоцикла был варшавский?
   - Варшавский, но я не запомнил. К чему мне?
   - И больше ничего не произошло?
   Лукаш снова немного поразмышлял.
   - Парнишка какой-то из кустов на шоссе выскочил. Чуть под этот мотоцикл не попал.
   Сопляк, лет двенадцати.
   - И что?
   - Ничего. Остановился и постоял немного.
   Тут как раз и мы тронулись.
   - Вы бы узнали его?
   - Да никогда в жизни. Парнишка как парнишка. В руках у него что-то длинное, было.
   Вроде удочки.
   Бежан закончил допрос.
   К тому моменту появились сержант Забуй и поручик Гурский. Выглядели они взволнованными, хотя и старались держаться невозмутимо.
   Предупредив Лукаша, что наверняка понадобится еще поговорить, Бежан отпустил его на все четыре стороны.
   Сержант Забуй с торжеством положил на стол диктофон. Гурский высыпал целую пачку поляроидных снимков. Заговорили они одновременно, словно стометровку стартовали:
   - Сердечная подруга Михалины Колек...
   - Этот Ченгала врал как нанятый...
   - Минутку, - перебил их Бежан. - Не все сразу. Спокойней, по порядку. Вначале сержант, так как ему пора возвращаться на свой пост.
   Сержант Забуй попытался изложить незаписанное начало визита гостьи, прочесть свои записи, включить диктофон и сделать выводы - все одним махом. Бежан привел весь этот сумбур в порядок, заставив подчиненных внимательно прослушать пленку, которую, к полному их изумлению, ни разу не заело. Наградой им стал официально разрешенный кофе и тайком извлеченное из шкафа пиво.
   - Анастасия Рыкса для нас - золотой прииск, - сказал майор, когда запись кончилась. - Все это нужно сразу же продублировать. Повторяются Бешеный, Пустынко, Ченгала, Кая Пушт...
   - Вот именно! - вырвалось у Роберта.
   - Спокойно. Кая Пешт, а не Пушт, тут я склонен верить скорее Изе Брант. Все фамилии нужно исправить, а вот письма, адресованные пани Колек, начинают приобретать все больше смысла. Пани Анастасию мы еще расспросим.
   - Ей только того и надо, пан инспектор, очень она разозлилась за Михалину.
   - Ладно, возвращайся на место, может, еще кто туда наведается. Не думаю, что убийца, но и прочие персонажи нам пригодятся. Теперь ты, Роберт.
   Поручик Гурский наконец-то получил слово.
   - ..И я даже готов был ему поверить, - с горечью продолжал он, повторив первую часть беседы с Мариушем Ченгалой, - он мне показался таким симпатичным, холера его задери... если бы не вранье про кабинет. Само у него сорвалось, он и глазом не моргнул, а уж о чем о чем, а о священном кабинете Доминика не мог не знать! В Лесной Тишине бывал, Михалину знал, должен был и весь дом знать, и обычаи своего покровителя. Ложь аж зазвенела в воздухе, а у него это так гладко вышло...
   - И ты на него нажал? - забеспокоился Бежан.
   - А вот и нет! - торжествующе похвастался Роберт. - Я этак деликатненько спросил.
   Ах да, вспомнил он, действительно, у Доминика там есть кабинет, но сам он в нем не бывал, кажется. Доминик вообще никого туда не пускал.
   "Кажется" - ха-ха-ха! Потом он еще раз подставился: начал объяснять, что в гости его не приглашали, он приезжал, привозил что-то необходимое, иногда его угощали кофе или чаем, и если бы там имелся вход для прислуги, то он бы через этот вход входил, для Доминика он был просто дерьмо. Как вам нравится - дерьмо!
   Вначале дружба, опекунство, а потом вдруг - дерьмо, это почему же? Парень повзрослел, от шпаны отошел, школу закончил, да что я говорю закончил Политехнический! Вышел в люди, работает, почему же вдруг - дерьмо?
   - Из всех показаний следует, что для покойника остальное человечество было дерьмом...
   - Но и это еще не все! Я оставил его в покое, убрался оттуда и малость подождал, очень уж все это меня достало. Не прошло и четверти часа, как Мариуш закрыл свою мастерскую, помчался на соседнюю автостоянку и знаете во что он сел? В "мерседес". Точно такой же, как и у Доминика. Если бы я не знал, что машина Доминика стоит у нас, на охраняемой стоянке, я бы подумал, что Мариуш свистнул ее у покровителя. Копия! Я поехал за ним. Ага, за мастерской он себе ютится, как же, - самая настоящая вилла рядом с Лесом Кабацким, вроде бы скромненькая, а внимательно посмотреть - роскошь такая, глаза на лоб лезут! Гараж на две машины, элегантная пристройка - вроде бы мастерская или лаборатория, блондинка внутри, как от Золотой рыбки, возможно жена. Он на минутку зашел в дом, а потом начал выделывать какие-то странные вещи. Я ждал.
   - И что? - с интересом спросил Бежан, так как Гурский вынужден был перевести дух.
   - Вышел, отъехал на этом "мерее", за углом поставил его в кусты, так, чтобы в глаза не бросался. Вернулся домой, но не нормальным путем, а крадучись. Сторонкой, тихонечко вывел из пристройки мотоцикл, выкатил туда же за угол и только там завел мотор. Я поехал за ним, на Сасанки, там дачные участки. Он закатил свою "хонду" в какой-то сарай, от которого у него тоже был ключ. Номер участка я на всякий случай записал. Автобусом доехал до Волоской, поймал такси и вернулся в Лес Кабацкий. Вылез у соседнего дома, пешочком дошел до "мерседеса", сел и назад в мастерскую. Все это заняло у него два часа без пары минут. А я проводил его и опять поехал в Лес Кабацкий...
   - Зачем?
   - Не знаю. Может, чтобы проверить, действительно ли он там живет. А вдруг к девице только в гости ходит?
   - Ты с ума сошел.
   - Это точно, - убежденно подтвердил Гурский. - Но меня разозлило, что я вначале так купился на хорошее впечатление. Я бы даже совершил глупость и перелез через забор, в окошки позаглядывал, за вора бы сошел, но, слава богу, встретил почтальона. Заморочил ему голову...
   - Как это?
   Гурский тяжело вздохнул:
   - Ну, вроде запал на ту красотку, что здесь живет. Крыша у меня от нее едет, кто она такая, есть ли у нее муж или еще кто?
   Почтальон уши и развесил. Корреспонденция приходит на две фамилии, пореже - для Мариуша Ченгалы, почаще - для Барбары Буковской. Она разводит кактусы, держит цветочный магазин, кактусы эти у нее цветут, он их разок видел, она сама ему показала. А мужик копается в каких-то слесарных железках.
   Вот и все, что я узнал.
   И в этот момент, как по заказу, Бежану доставили переписанные показания Анастасии Рыксы. Красным маркером Бежан отметил все фамилии и быстро попал на Каю Пушт, предположительно она же - Кая Пешт. Анастасия, которую смерть подруги скорее взбесила, чем расстроила, сообщила, что эту Каю Доминик давным-давно вытащил из какого-то преступного болота и даже помогал устроиться ее сестре, что наполняло Михалину недоверием и опасениями.
   У сестер имелось то ли огородное, то ли цветочное хозяйство, то ли какой-то садовый участок или еще что-то в этом роде, однако эта дура, Кая то есть, снова во что-то вляпалась и вечно создавала проблемы. А вот сестра - та нет. Как-то иначе ее звали, вроде Бася, "пани Бася" - так к ней обращался Доминик, когда она один раз приехала в Лесную Тишину, чтобы извиниться за сестру и поблагодарить. Михалина разозлилась из-за ее прихода и потом признавалась Анастасии, что у нее аж сердце закололо, потому как блондинка эта - ну прямо майская роза, она даже испугалась, что Доминик начнет за ней ухлестывать. Но почему-то нет, не стал ухлестывать. Каи она не боялась, та для Доминика была просто тряпка половая; случалось даже, что Кая плакалась Михалине о своих горестях.
   Все это пришлось собирать в кучу из разных фраз, так как Анастасия не слишком придерживалась темы, отвлекаясь на чувства, возраставшие по мере убывания жидкости в бутылке. Время от времени она заверяла сержанта, что будь Михалина жива, никто бы из нее даже дикими волами ни одного словечка не вытянул, но раз уж ее какой-то подлец убил, так вот ему! Она все расскажет, и, может, тогда найдут мерзавца.
   Совпадения в рассказе Анастасии и сведениях, добытых Гурским, вселяли надежду на скорое завершение дела. Однако надежда эта быстро увяла, поскольку оказалось, что информацию о владельце садового участка номер сто сорок девять по телефону добыть нельзя. Получалось, что участок этот самая охраняемая тайна на свете.
   - Оперативника! - в Отчаянии взвыл Гурский. - Дадут нам хоть кого-то, кроме Ирека Забуя?
   - На один день дадут. Для выяснения деталей.
   - У нас есть детали!
   - И еще у нас есть деликатное напоминание сверху, чтобы мы не слишком-то усердствовали. Думаю, они скоро передерутся из-за макулатуры Доминика.
   - Холерная жизнь!
   - А ты еще не привык? Во всяком случае, все, что мы накопаем, - все наше. Разве что вы оба с Забуем посидите малость в зарослях...
   Тут позвонила Иза Брант и сообщила о преступных ошибках некоего Бешеного. И в конце туннеля снова забрезжил свет. Роберт Гурский даже разрумянился от удовольствия, ибо папку Доминика на этого Карчоха-Бешеного они скопировали.
   - Ну вот, есть что проверять и о чем помыслить, - заключил Бежан. Теперь давай все объединим и наведем порядок...
   ***
   Лукаш Дарко как джентльмен пропустил меня вперед, дорожная полиция нас не останавливала, и где-то к вечеру я уже разместила всю компанию в гостинице. После чего тут же, единодушно подгоняемая родней, повезла их на экскурсию во Владиславов.
   И здесь опять во всей своей красе проявила себя моя фирменная невезуха.
   Море - это море, и в нашей стране оно создает климат с особыми свойствами. В Варшаве погода была прекрасной, солнце и жара, а подъезжая к Владиславову, я была вынуждена включить в машине печку.
   Мы остановились перед домом Элеоноры, Лукаш - позади меня, бампер в бампер, пассажиры полезли из машин, и туг дикий порыв ветра сорвал с тетки Ольги шляпу.
   Шляпа была с широкими полями - тетушка уверяла, что загар ей вреден. Правда, сейчас в существование солнца верилось с трудом, черные тучи хлестали холодным дождем, но тетка на всякий случай от самой Варшавы ехала в шляпе.
   Не сняла она ее и в Гданьске, по всей видимости не обратив внимания на атмосферные перемены.
   И естественно, эта дрянь, словно большая птица, моментально улетела неведомо куда.
   Тетушка испустила душераздирающий крик, и я бросилась в погоню за шляпой. За мной кинулся Лукаш - как нормальный мужик, который всегда поддержит женщину в беде. А за ним ломанулись - вот уж действительно неведомо зачем - дядя Игнатий, дядя Филипп, тетка Иза и взлохмаченная тетка Ольга. Именно в таком порядке.
   Разумеется, я первой увидела шляпу, однако прежде чем нашла калитку и начала продираться сквозь чужие кусты, которые остановили эту летучую стерву, успели прибежать и все остальные.
   Из дома на шум выскочил какой-то тип. Услышав хлопанье двери, я оглянулась. И на мгновение застыла, а вежливые слова извинений замерли у меня на губах.
   - Сссстоять, курва! - рявкнул он страшным голосом с каким-то диким шипением, вполне достойным тетки Изы.
   Видимо, память моя в этот момент не была ничем занята, так как сработала она прямо-таки взрывным порядком. Эта морда, сжатая поперек выражением собачьего бешенства!.. Ну конечно, это же Бешеный...
   - Простите, пожалуйста, но у меня шляпа... - молол уже язык помимо моей воли - Вон! Катись отсюда! Плевать мне на твой сучий шантаж! Беги, доноси, а если хочешь, можешь меня поцеловать в зад!
   - Не хочу! - вырвалось у меня.
   Бешеный продолжал орать. Тут появились еще два типа, с виду гораздо сильней отягощенные мышцами, чем мозгами.
   - Приветствую, пан Карчох, - заговорил вдруг за моей спиной Лукаш Дарко. - Мы ведь с вами вроде бы знакомы?
   - Выходит, что у рассказов Стефана кое-какие основания были, услышала я голос тетки Изы; язвительность в ее тоне побила все мировые рекорды.
   Бешеный замолчал, словно ножом отрезало, и огляделся по сторонам.
   - Чего? - спросил он с крайней неохотой, однако уже значительно тише.
   - Ничего. Что это вы такой нервный?
   А дело-то всего лишь в предмете туалета...
   Тут родимый польский ветер решил немного поиграть в экзотический тайфун и дунул настоящим шквалом, выдрал из кустов шляпу и швырнул ее мне прямо в объятия. Желанную добычу я заполучила, учтиво поблагодарила хозяина за любезный прием и покинула его территорию.
   Возле дома Элеоноры ветра уже не наблюдалось. К счастью, наигравшись, он вовсе затих.
   У Элеоноры с северной стороны была большая застекленная веранда, где она обычно размещала излишек гостей. Ее столовая вмещала восемь человек, а нас в сумме набралось одиннадцать, так как и Стасичек успел вернуться с работы. Элеонора невозмутимо принялась угощать нас напитками и рыбой.
   Под воздействием филе камбалы с пылу с жару и холодного угря в желе настроение семейства смягчилось. Уже сидя за столом, я вдруг удивилась, с чего это вдруг мои дети не приняли участия в охоте за шляпой, и посмотрела на них повнимательнее.
   Выглядели они вполне здоровыми, загоревшими и жизнерадостными, однако какими-то невероятно вежливыми, так что я слегка забеспокоилась.
   Беседу с ними вела бабуля. Она единственная пренебрегла гимнастическими упражнениями и погоней за шляпой, а просто зашла в дом, не дав тем самым ни малейшей возможности поучаствовать в спектакле ни моим детям, ни Элеоноре. Ну никакого в ней нет милосердия к людям.
   Загипнотизированные бабулей, Кася и Томек демонстрировали ангельскую покорность, на вопросы отвечали на безукоризненно литературном языке, да еще развернутыми предложениями.
   Господи спаси и помилуй!
   Значительно позже Томек открыл мне секрет:
   - Лично я боялся, что в случае провала ты выгонишь нас из комнаты и я не увижу это шоу века. Чтоб мне провалиться, это же супер!
   Думаю, что Каська того же боялась. Да мне никто в жизни не поверит, что я принимал участие в чем-то подобном!
   И его труды себя оправдали, так как остальное семейство не упустило возможности устроить шоу. Первой, разумеется, выступила тетка Иза:
   - Что бы ни говорили о Стефане, таких знакомств он сроду не водил. Оказывается, даже в анонимных письмах, достойных презрения, есть зерно правды. Никто меня не убедит, что этот тип принадлежит к уважаемой части общества. А еще и шантаж! Это очень интересно.