Хокинс Карен. Подари мне поцелуй

   Джулии понадобилось некоторое время, чтобы отвлечься от своих мыслей о волнующих линиях мускулов его бедра и сконцентрироваться на заданном вопросе.
   – Ах да, покупки... – медленно произнесла она внезапно охрипшим голосом. – Мне действительно нужно кое-что купить.
   Виконт искоса посмотрел на нее; в его серебристом взгляде было заметно любопытство.
   – И что же вы собирались купить, если встали в такую рань?
   Радуясь тому, что он не может видеть ее лица, Джулия откинула голову назад и посмотрела в ярко-синее небо.
   – Если судить по солнцу, сейчас уже по меньшей мере девять часов.– Она улыбнулась. День действительно очень хорош. – Мой отец обычно вставал в шесть часов.
   Алек заметил, что ее глаза, заблестев под очками, стали переливаться золотым блеском, круто изогнутые ресницы бросали тени на щеки, а волосы на солнце напоминали мед. Боже, как она была прелестна!
   Джулия обратила к нему взгляд своих изумительных глаз.
   – Мои родители каждое утро встречали восход солнца, сидя на ступеньках дома. – На ее щеках появились ямочки. – Я думаю, им просто хотелось побыть одним, но отец никогда в этом не признавался.
   Алек постарался припомнить нечто подобное в поведении своей матери, но все, что ему вспоминалось, это ее слезы и трясущиеся руки. Эти удручающие воспоминания до сих пор тяжелым грузом давили на него, и он постарался отогнать их прочь.
   – Таких родителей, как ваши, еще поискать.
   – Просто они очень любили друг друга. – Джулия достала из ридикюля листочек бумаги. – Ну а теперь я, видимо, должна сообщить вам о цели моей поездки. Первым делом мне нужно купить голубые ленты и розовый шарф. – Она взглянула на Алека и хихикнула. – Шарф для тетушки Мэдди. Она не признается, но у нее явная слабость к адмиралу Хатчинсу. Только вчера я слышала, как он делал ей комплимент по поводу новой розовой мантильи, и думаю, что шарфик – это как раз то, что нужно, чтобы поблагодарить ее за помощь.
   Услышав такое очаровательное признание, виконт не мог не улыбнуться.
   Джулия слегка покраснела и поспешно вернулась к своему списку:
   – Еще нам нужно выбрать ливрею для Мака – в ней он будет чувствовать себя очень значительным.
   – Значительным?
   – О да, – убежденно ответила она. – Дети не так уж отличаются от взрослых. Всем нам нужна какая-то цель, вера во что-то и старания, чтобы достичь своей цели: это помогает нам не стать эгоистами.
   Направляя экипаж на Бонд-стрит, Алек нахмурился. Если не кривить душой, он не мог вспомнить ничего, во что бы ему хотелось верить. Неожиданно для самого себя он сказал:
   – Возможно, все же есть кое-что, во что я верю.
   – Всего лишь кое-что? – Она выглядела разочарованной. – А вот я верю в очень многое.
   – Неужели?
   – О да. – Она стала загибать пальцы. – Я верю в то, что в каждом человеке есть что-то хорошее, в то, что дети – это самая большая ценность на свете, и еще я верю... – Она замолчала, прикусив губу, ее щеки покрылись розовым румянцем.
   – В любовь, – закончил он за нее фразу. – Как У ваших родителей.
   Она кивнула. Ленты ее шляпки развязались и теперь обрамляли румяное лицо с улыбкой на прелестных губах.
   – Это была настоящая любовь, та, о которой пишут в книгах.
   Виконт пристально посмотрел на нее, и его сердце болезненно сжалось.
   – Настоящей любви не существует.
   Джулия ответила спокойно и с достоинством:
   – Для меня существует только она.
   Стараясь поскорее отогнать невольное чувство разочарования, Алек сосредоточился на управлении экипажем и больше уже не заводил серьезных разговоров, а лишь поддерживал легкую беседу, хотя каждое движение Джулии напоминало ему о событиях прошедшей ночи, когда он держал ее в своих руках, вдыхал ее аромат, ощущал сладость се губ на своих губах. Она же, казалось, и думать забыла об этом, ни словом, ни жестом не давая понять, что все это имеет для нее хоть какое-то значение.
   Все же, поставив фаэтон на обочине у подъезда их дома, Алек решился напомнить Джулии о ее обещании. С трудом сдерживая себя, он открыл дверцу экипажа, помог ей выйти и сам последовал за ней.
   Оказавшись в прихожей, Алек закрыл дверь и прислонился к ней, внимательно наблюдая за женой; она же сняла шляпку, тряхнула кудрями, и они свободно рассылались по плечам.
   Это было уже слишком. Он отошел от двери.
   – Вы кое-что забыли, дорогая.
   Она взглянула на свой ридикюль, потом – на небольшую картонку.
   – Нет, как же, у меня все с собой...
   Он подошел ближе и оперся рукой о стену прямо над головой.
   – Вы забыли о вашей ежедневной плате.
   Ее глаза расширились, и Алек заметил нечто похожее на страх в ее черных бархатных зрачках. Он чуть не отступил назад, проклиная себя за то, что вызвал такой взгляд. Может, он и вчера вел себя как насильник по отношению к ней? Что, если его страсть слишком ошеломила ее? Впрочем, это казалось невозможным, если вспомнить ее ответный поцелуй. А может, она боялась как его страсти, так и своей?
   Как ни странно, эта мысль его подбодрила. Стараясь держать свои желания в узде, Алек поднес руку к лицу Джулии и легко погладил нежный овал ее щеки.
   Джулия, приоткрыв губы, закрыла глаза, и дыхание ее участилось. Картонка упала на пол и покатилась в угол прихожей.
   Алек провел пальцами от губ к подбородку и, медленно наклонясь к ней, скользнул губами по ее гладкой коже прямо под мочкой уха. Джулия, задрожав, вцепилась пальцами в лацкан его сюртука, и Алек, закрыв глаза, заставил себя закончить этот мучительный поцелуй всего лишь легким касанием губ. Потом он отошел в сторону, пытаясь восстановить самообладание.
   Джулия бессильно опустила руку и посмотрела на него. Ее взгляд переполняло желание.
   Это было как раз то выражение, которое он так хотел увидеть в ее глазах. Он будет ухаживать за ней так до тех пор, пока она не узнает, его до конца и не станет полностью ему доверять. Он докажет ей, что любовь всего лишь иллюзия – истинно прекрасна лишь страсть.
   – Вам, видимо, следует переодеться к приезду леди Бирлингтон.
   Джулия взглянула на него, словно только что очнулась от долгого сладостного сна.
   – К приезду кого?
   – Леди Бирлингтон. – Алек мягко взял ее подруку и повел к лестнице, ненадолго остановившись чтобы подобрать картонку. – Не желаете ли, чтобы миссис Уинстон принесла вам чай в комнату?
   Джулия кивнула, словно сомнамбула, и начала медленно подниматься по ступенькам, немного покачиваясь, держась рукой за то место, куда он ее поцеловал, а Алек смотрел, как она поднимается, восхищаясь завораживающими движениями ее бедер.
   Наверху она обернулась и посмотрела на него.
   Их взгляды встретились, и на щеках у обоих вспыхнул густой румянец. Потом Джулия отвернулась и исчезла в коридоре.

Глава 14

   Уайтчепел – одна из наихудших трущоб Лондона, пропитанная грехом и мерзостью, – с ночи до утра оглашался звуками ткацких станков, и только Общество помощи нуждающимся женщинам представляло собой островок целомудрия в этом унылом мире бедности и запустения. За его надежные стены не проникали отзвуки скандалов и грабежей, как будто головорезы и грабители договорились не трогать это место, главным образом из уважения к доброму викарию Эштону.
   Джулия поднялась по узким ступеням, ведущим к входной двери. Ей нравилось это здание. Когда-то здесь был грязный бордель, но сейчас стены сияли свежим слоем краски, выгодно отличаясь от грязных, покрытых сажей окружающих построек.
   Войдя в сияющую прихожую, она расправила одежду. Скромное утреннее платье, лишенное всяких бантиков и оборок, казалось поразительно простым по сравнению с большей частью платьев, составляющих ее нынешний гардероб. Здесь она опять становилась прежней Джулией Франт. Изменение положения в обществе никак не повлияло на ее убеждения.
   Пришла пора взглянуть правде в глаза: вся ее благотворительная деятельность потерпела полный крах. И не только потому, что у Общества до сих пор не имелось конкретного плана, как помочь нуждающимся женщинам, но и потому, что Алек оставался таким же порочным, соблазнительным и заносчивым, каким был до их женитьбы. Конечно, ей удалось склонить мужа к ряду компромиссов, но это никак не повлияло на его характер.
   К сожалению, она не могла сказать того же о себе.
   Джулия провела рукой по губам и вздрогнула. Она не знала заранее, когда Алек потребует свою ежедневную плату. Каждый день и большую часть ночи она проводила в ожидании следующего поцелуя, страшась своей ответной неуправляемой реакции.
   Она одновременно желала и боялась его прикосновений, страшилась и жаждала их, все больше и больше подпадая под его обаяние. Конечно, чары Алека были не из области ночных кошмаров, а скорее из страны грез – страстные, чувственные мечты, которые не давали ей спать большую часть ночи.
   Внезапно Джулия почувствовала, что ей не хватает свежего воздуха. Она несколько раз обмахнулась рукой. День ото дня она все больше слабела. Ей становилось уже мало просто поцелуя; Алек же постоянно давал понять, что он ни в чем не уступит ей.
   Если не удастся придумать другого способа воздействовать на своего упрямого порочного мужа, то скоро она станет такой же греховной, как и он.
   Не желая поддаваться своему мрачному настроению, она собралась с мыслями и открыла дверь.
   Увидев ее, викарий, сидевший во главе стола, встал со стула. На его худом благородном лице появилась приветливая улыбка.
   – Вот и вы, дорогая! Мы как раз собирались начинать...
   – Нам всем пришлось ждать вашего прибытия, – проворчал лорд Кеннибрук, бросив на нее неодобрительный взгляд из-под седых кустистых бровей. – Опаздываете, сударыня, как, впрочем, и все женщины. И это после того, как по вашей милости нам пришлось отложить все дела и перенести заседание на это неудобное утреннее время.
   Джулия лучезарно улыбнулась.
   – Пытаетесь пристыдить меня, лорд Кеннибрук? Уверяю вас, это бесполезно.
   Кеннибрук сверкнул раздраженным взглядом.
   – Почему же?
   – У меня совершенно нет сил для оправданий. Прошлой ночью я почти не спала. – А также в предыдущую ночь и во все прочие. Фактически со дня ее замужества она еще ни разу не выспалась как следует.
   – Плохо спите? – грубовато посочувствовал лорд Бартон. – Ну, тогда вы пришли вовремя: Тамболтон как раз собирался разъяснить нам одну из своих философских концепций.
   Кеннибрук фыркнул.
   – От такой чепухи кого угодно потянет в сон.
   Джулия с доброй улыбкой обвела глазами небольшую группу людей, собравшихся за столом, составлявших совет Общества, который возглавлял викарий Эштон. Люди, занимавшие высокое положение в свете и имевшие высокий уровень дохода, они добровольно жертвовали своим свободным временем, тратили силы и делились опытом и вопросе безвозмездной помощи нуждающимся. Джулия всех их очень любила и считала своей семьей, поскольку другой она не имела с тех пор, как покинула Бостон.
   Викарий Эштон взял со стола лист бумаги и посмотрел на него через очки.
   – Мне доставляет огромную радость объявить, что в настоящее время Общество помощи нуждающимся женщинам обладает достаточной суммой, чтобы начать собственное дело.
   Мистер Тамболтон наклонился вперед, стараясь разглядеть сумму, указанную в нижней части листка.
   – Поразительно, но это действительно огромная сумма. – Он даже закашлялся.
   – Я по-прежнему продолжаю считать, что лучше всего создать предприятие по производству колбас, – сказал лорд Кеннибрук. – На эту продукцию большой спрос, а поставщиков не так уж много. Мой шеф-повар говорит то же самое. Думаю, сейчас подходящее время.
   Джулия отрицательно покачала головой:
   – Это слишком негигиенично.
   – Ерунда, – усмехнулся Кеннибрук. – Свежее мясо. Что может быть лучше?
   Она наморщила нос.
   – Нет, нам это не подходит. Я знаю, что надо сделать! Вот послушайте: миссис Уинстон уже несколько недель ищет повара, леди Бирлингтон нужна горничная, а вдовствующая герцогиня Роут сказала, что отдала бы все, лишь бы найти служанку, которая способна привести в порядок ее прическу.
   Лорд Кеннибрук фыркнул.
   – Ну и что из того? Даже считая прачку для Тамболтона, это всего четыре рабочих места, а у нас на попечении сотни женщин.
   – Вот именно! Мы создадим предприятие по обучению женщин нашего Общества, они будут самыми лучшими слугами в Лондоне! Мы организуем агентство по найму прислуги! – Джулия возбужденно забарабанила пальцами по столу. – Я знакома с десятками дам из высшего общества, которые нуждаются в горничных, поварах, домоправительницах – словом, в прислуге самого разного рода.
   Викарий потер подбородок.
   – Джулия, а ведь в этом что-то есть!
   – Это занятие не наносит здоровью никакого вреда и выглядит весьма респектабельно. – Тамболтон одобрительно закивал. – К тому же оно не потребует значительных усилий для его основания. – С возрастающим воодушевлением он закончил: – Мы должны немедленно приступить к делу!
   – Есть только одна проблема, – заметил доктор Краллен. – Нужно, чтобы о нашей затее кто-нибудь всем объявил – желательно, кто-то из представителей высшего общества. Тогда нам будет обеспечен успех.
   Кеннибрук кивнул.
   – Скоро состоится бал у Бартона – вот на нем-то мы и сообщим обо всем. Скоро новость облетит весь город, и все дамы будут говорить только об этом.
   Джулия с надеждой посмотрела на лорда Бартона, однако тот сложил руки на животе, и лицо его приняло скептическое выражение.
   – Боюсь, что Марии с этим не справиться – она еще не настолько «вхожа в общество», по ее словам. – Он пожал плечами. – Я думаю, еще некоторое время мне придется сопровождать ее на разные мероприятия. От всех этих бессмысленных шатаний у меня разливается желчь.
   В отчаянии Джулия обернулась к лорду Кеннибруку:
   – Возможно, вы сможете порекомендовать кого-нибудь.
   – У меня множество знакомых, моя дорогая, но большая их часть в том возрасте, когда уже не заводят новых слуг, если, конечно, кто-нибудь из старых не умирает. – Он вдруг оживился. – Может быть, в этом году будет свирепствовать инфлюэнца...
   – Будем надеяться, что нас минует чаша сия, – поспешно прервала его Джулия. – Возможно, кто-то... – Она замолчала. Могла ли она? Осмелится ли?
   – В чем дело? – спросил викарий.
   Если она будет осторожна, то у нее все получится. Она просто не может дать своей идее пропасть.
   – Я знаю, кто может помочь. Положитесь на меня.
   – Вот и чудесно! – воскликнул викарий Эштон, его кроткое лицо расплылось в улыбке. – Я всегда надеялся, что мы можем рассчитывать на вашу изобретательность.
   Все остальные охотно с ним согласились, отчего Джулия испытала чувство гордости. Возможно, Мак повстречался ей именно для того, чтобы показать путь дальнейшей деятельности Общества. Все произошедшее с ней в последнее время вдруг обрело свой смысл.
   Джулия взглянула на часы. Через полчаса к ним должен приехать портной для окончательной примерки пажеского костюма Мака. Ей доставило огромное удовольствие заказать парадную одежду мальчику для его дебюта сегодня вечером – гораздо большее, чем пошив своего собственного платья.
   Внезапно Джулия занервничала: она так ждала этого вечера! Постаравшись взять себя в руки, она встала.
   – Мне очень не хочется, но дела вынуждают меня покинуть вас.
   Джентльмены поднялись, мистер Тамболтон первым подошел к двери.
   – Разрешите вас проводить...
   – Очень любезно с вашей стороны, но в этом нет никакой необходимости. Меня ждет экипаж.
   Как только колеса экипажа загромыхали по мостовой, все дальше унося ее от мрачного Уайтчепела, Джулия устроилась поудобнее на сиденье и начала строить радужные планы. Похоже, она не такой уж плохой организатор!

Глава 15

   Из верхнего окна дома Хантерстона раздался душераздирающий вопль, который эхом отозвался в соседних особняках на Мейфэр.
   Джонстон от неожиданности на миг потерял управление каретой, отчего та покачнулась как раз тогда, когда Джулия собралась выходить из нее.
   – Что это было, разрази меня гром?
   Джулии удалось удержаться на ногах только благодаря тому, что она успела ухватиться за дверцу. Совсем не по-дамски она проворно и быстро спрыгнула на землю, и в результате ее шляпка съехала набок.
   – Это явно не французский повар: он уехал еще на прошлой неделе.
   – Я никогда не позволяю себе так выражаться, как ругался Антуан. Это уж чересчур, даже для лягушатника. – Пронзительный вопль повторился снова, и Джонстон взглянул на дом. – Похоже, снова проказит ваш чертенок. Боюсь, на этот раз он переполошил всех в доме.
   Джулия поправила шляпку.
   – Мак не способен ни на что неподобающее, Джонстон. И я буду вам очень признательна, если вы впредь не станете говорить подобную чепуху. – Когда раздался еще один леденящий кровь вопль, она вздрогнула. Вслед за тем послышался мужской голос, который очень напоминал голос Алека.
   – Сдается мне, что у вас проблемы. – Джонстон мрачно ухмыльнулся. – Видно, ваш крысеныш сбежал и разбудил хозяина. Сейчас я бы не хотел оказаться на вашем месте и за двадцать фунтов.
   – Мое место меня вполне устраивает, благодарю вас, – едко ответила Джулия и, подобрав юбки, пошла к главному входу. Шум нарастал, вопли и тяжелые шаги громко разносились в утреннем воздухе. Не выдержав, Джулия бросилась к входной двери, распахнула ее и замерла.
   Мак, совершенно голый, стремглав бежал вниз по главной лестнице, его светлое тело резко выделялось на темном фоне. Он несся, падая и перескакивая через ступеньки; тощие бледные руки и ноги были покрыты многочисленными синяками, что свидетельствовало о сложности преодоления этой преграды. Каждый раз, ударяясь о ступеньку, он снова кричал, и этот звук гулко раздавался по всей передней.
   Джулия подбежала к ступенькам, протянула руки, и Мак вмиг оказался рядом с ней. Он двигался быстро и ловко, словно кошка, спасающаяся от своры собак.
   Выкрикивая грубые ругательства, он ухватился за се юбки и спрятался в их складках от спешащего за ним следом Барроуза. Шейный платок дворецкого съехал набок, словно за него сильно дергали, с локтя у него капала мыльная вода.
   Когда он попытался остановиться, его поза не отличалась особым изяществом, а ноги заскользили по натертому полу.
   – Ваше... сиятельство, – Барроуз, задыхаясь, поклонился, – прошу меня простить...
   Тут на верхней ступеньке лестницы появился Алек: его белая льняная сорочка была расстегнута, под мокрой тканью просвечивало мускулистое тело. Явственно вырисовывались широкие плечи и мышцы торса.
   Облегающие мокрые панталоны, прилипнув к его бедрам, оставляли очень мало простора для воображения.
   В один миг Джулии стало жарко. Боже правый, он был великолепным воплощением мужской красоты. Великолепным! И все это принадлежало ей!
   Джулия судорожно вцепилась в свой ридикюль. Она представила, как прикасается к нему, дотрагивается пальцами до его плеч, груди и... бедер. Колени ее внезапно ослабели. На какое-то мгновение ей показалось, что она заболела: возможно, у нее началась лихорадка...
   Не подозревая о том, что творится у нее в душе, Барроуз продолжал бормотать:
   – Прошу извинить за мой внешний вид, миледи, но дело в том, что просыпалась мука из мешка, поэтому понадобилось вымыть молодого человека. Его сиятельство и я помогали миссис Уинстон, и тут он сбежал...
   Джулия рассеянно кивнула. Никакие разъяснения не могли оторвать ее взгляд от мужа. По его лицу прямо на небритый подбородок стекала мыльная пена, и она машинально дотронулась до своего подбородка, словно пытаясь понять, какой он у него на ощупь. Наверное, щетина у него шершавая, а значит, дразнящая и притягательная.
   Алек облокотился о мокрые перила и вытер с лица пену. При этом его сорочка натянулась, подчеркнув рельеф мускулов рук, и Джулия судорожно вздохнула.
   – Нам нужно поговорить о вашем сорванце, дорогая. Увидев рядом с ним щетку, Джулия тут же вернулась с облаков на землю.
   – Что это вы задумали? Ударить ребенка?
   Он посмотрел ей в глаза.
   – Господи, конечно, нет! Я держал щетку в руке, когда раздались крики вот этого... – он указал на то место ее юбки, где прятался Мак, – славного юноши, из-за чего я и прибежал к вам в комнату. А когда он сбежал из ванной, я решил помочь Барроузу поймать его. Дворецкий кивнул:
   – Вы мне очень помогли, милорд. Жаль, что вам не удалось удержать его. Надеюсь, вы не ушиблись, когда упали в...
   – Со мной все в порядке, – прервал его Алек и жестко посмотрел на Джулию. – Никаких расспросов.
   Она прикусила губу, еле сдерживая смех.
   – Вы упали в ванну, не так ли?
   Его раздражение усилилось, распространившись на нее и дворецкого.
   – Барроуз с ним тоже не справился. Наш естествоиспытатель попытался взобраться на него, как на дерево.
   Дворецкий осторожно потрогал свой растерзанный шейный платок.
   – Нынешнее утро выдалось очень бодрящим. Весь дом сегодня вверх дном.
   – Это совершенно неприемлемо. – Алек скользнул по Джулии взглядом, не оставлявшим сомнений относительно того, в ком он видит виновницу произошедшего.
   – Не хотите ли переодеться, милорд? – любезно заметил Барроуз. – Я могу позвать Чилтона.
   Но Алек продолжал сурово смотреть на Джулию.
   – Передайте Чилтону, чтобы он принес одежду ко мне в комнату, и скажите, что мне понадобится полотенце.
   Дворецкий поклонился и засеменил по коридору прочь. Облокотившись о перила, Алек раздраженно произнес:
   – Вы пришли как раз вовремя, сударыня: я готов был бежать за вашим маленьким протеже даже до Сент-Джеймса, если бы потребовалось.
   Джулия представила себе бегущего по городу голого Мака, за которым, чертыхаясь, спешит Алек, а следом, прихрамывая, ковыляет Барроуз. Это было уже слишком, и Джулия расхохоталась во все горло.
   Только после этого Алек немного успокоился.
   – Над чем вы смеетесь, несчастная? Она с трудом отдышалась.
   – Я подумала, что сказал бы Эдмунд, если бы увидел, как вы все трое несетесь по городу.
   – Ничего, что заслуживало бы внимания. – Виконт посмотрел туда, где из-под намокших юбок торчала голова Мака. – Вы должны пересмотреть ваши намерения, Джулия. Не может быть и речи о том, чтобы этот уличный сорванец, совершенно не умеющий себя вести, прислуживал на сегодняшнем вечернем рауте.
   Его слова сразу отрезвили Джулию: ей представлялся отличный шанс показать Алеку, как будет действовать агентство, создаваемое Обществом. Она легонько потрепала Мака по плечу и доверительно улыбнулась ему.
   – Вы ошибаетесь. Он будет вести себя великолепно, вот увидите.
   Алек что-то недовольно пробормотал себе под нос, и Джулия нахмурилась.
   – Простите?
   Алек мрачно на нее посмотрел.
   – Не вижу в этом никакой необходимости.
   – Вы знаете, несмотря на все усилия тетушки Мэдди, все еще ходят разные слухи о той стычке с трубочистом. – От смущения у Джулии покраснели лицо и шея. – Мне тогда не следовало терять самообладание, но я не удержалась.
   От этого признания раздражение виконта заметно улеглось.
   – Я думаю, что Эдмунд виноват не меньше. Не понимаю, как он позволил себе ввязаться в эту дурацкую драку.
   – Мэдди считает, что как только все увидят Мака в этой должности, они преисполнятся к нему сочувствием, и мы останемся в выигрыше.
   – Искренне надеюсь, что так. – Алек озадаченно посмотрел на нее. – Только как вы собираетесь претворить это в жизнь?
   Джулия улыбнулась и наклонилась к мальчику:
   – Мак, скоро приедет портной. Помнишь, что я тебе говорила?
   – Что у меня будет своя форма, как у солдата?
   – Совсем как у солдата.
   Мальчик озабоченно нахмурился:
   – А Бонапарт испугался бы, если увидел меня в форме?
   – Бонапарт поджал бы хвост и пустился наутек. – Джулия притворно вздохнула. – Очень жаль, что к приходу портного ты будешь совсем мокрым. А мне так хотелось, чтобы ты стал моим стражем на рауте сегодня вечером.
   От возбуждения мальчик даже затрясся.
   – Я буду вашим стражем?
   – О да. Ты будешь стоять на страже, приносить что потребуется, и все такое прочее. Совсем как настоящий солдат. – Джулия пожала плечами. – Вот только, боюсь, теперь для этого придется пригласить кого-нибудь другого.
   Мальчик быстро взглянул на Алека, а затем с сомнением оглядел щетку у него в руках.
   – Я пойду, но только если этот проклятый верзила уберет свои руки от меня подальше.
   От злости Алек так сильно сжал щетку, что у него побелели суставы, однако все же сдержался и положил щетку на ступеньку лестницы.
   – Нуты, неблагодарный маленький разбойник! Я обещаю не трогать тебя, если отныне ты начнешь хорошо себя вести. Хотя ты и заслуживаешь хорошей порки, я...
   Мак быстро взбежал по лестнице, намереваясь проскочить мимо него, но вдруг остановился и помедлил, поглядев снизу на Алека сквозь светлые рыжие ресницы.
   – А ты быстро бегаешь... хоть и старик. – Не дожидаясь ответной реакции, мальчик умчался прочь.
   Алек вопросительно посмотрел на Джулию.
   – Вы, наверное, думаете, что мне нравится такое поведение?
   – О нет, наверняка неприятно, когда тебя считают стариком... – Она взглянула на него с самым невинным выражением лица.
   Алек улыбнулся. Его улыбка становилась все шире по мере того, как он оглядывал себя и свою промокшую одежду. При виде этого совершенного лица и фигуры мысли Джулии опять направились по совсем другому руслу, неподобающему деловой женщине. Ощущая, как ее охватывает теплая волна желания, она вздрогнула. Словно летнее тепло проскользнуло сквозь складки ее муслинового платья и ласкало се нежную кожу...