Холлидей Сильвия. Как утреннее солнце

   Джейс обошел весь Чикаго – рискуя быть узнанным – только для того, чтобы найти подходящий подарок для нее, а Келли даже не заметила, что он подобрал платье под цвет ее волос. В награду обошлась с ним, как с последним развратником, который явился, чтобы посягнуть на драгоценную девственность. А не разложить ли ее сейчас и не отлупить ли как следует, чтобы она поняла, кто здесь хозяин?
   Он покачал головой. Никогда в жизни не чувствовал Джейс себя таким беспомощным с женщиной.
   Где же она так долго, черт возьми? Может, плачет у Бет в комнате? Или пишет очередное письмо в Бостон одной из своих дур-приятельниц, жалуется, что муж взял ее силой?
   Он поднялся с кровати и направился в комнату Бет. К его удивлению, кровать оказалась пуста.
   Он всерьез забеспокоился. Пошел в ее спальню, чтобы взять лампу и отправиться на поиски, но тут заметил внизу слабый отсвет.
   В гостиной горел камин. Келли лежала на большом диване, свернувшись калачиком, и крепко спала, подтянув колени к самой груди и обхватив их. Распущенные, спутавшиеся волосы водопадом золотистых кудрей спускались на ночную рубашку. Келли была неотразима.
   Гнев его улетучился бесследно. Он почувствовал такой же острый приступ желания, как и в тот момент, когда Перкинс показал ему фотографию семьи Саутгейт.
   Джейс осторожно присел на край дивана и погладил ее по щеке.
   – Кэл, радость моя!
   Она пошевелилась. Открыла глаза.
   – О, Джейс… Значит, я все-таки заснула. Я хотела посидеть здесь немного, смотрела на огонь и, в конце концов, заснула.
   – У тебя сегодня был трудный день. Она вздрогнула. Обхватила себя за плечи.
   – Холодно… Надо было накрыться чем-нибудь. Джейс обнял ее, притянул к себе.
   – Давай я тебя согрею вместо одеяла. Она вздохнула и прижалась к нему.
   – Хорошо. Тепло. Говорят, зимы здесь очень холодные.
   Он смотрел на Келли сверху вниз: она как котенок, сладкий котенок. Но тут он заметил выражение ее лица и нахмурился. Нет, она как потерянный котенок. Вдали от надежного уютного дома и друзей. Бедный одинокий Мышонок. Джейс почувствовал острое желание ее защитить.
   – У тебя теперь есть муж, радость моя. – Он сам удивился тому, что голос его от волнения охрип. – Я позабочусь о том, чтобы тебе всегда было тепло.
   Келли посмотрела на него и отвела взгляд.
   – Я… я тебя не очень разочаровала сегодня?
   Джейс почувствовал острый приступ раскаяния. Пока он сидел там, обвиняя во всем ее, бедняжка тоже винила себя. Может быть, ему следовало вести себя с ней более осторожно и внимательно.
   – Иногда нужно время, чтобы к этому привыкнуть. Я не сделал тебе больно?
   – Нет. Я ждала, что будет больно, но этого не произошло. – Келли смущенно улыбнулась. – Спасибо тебе.
   Господи! Он был на таком взводе, что даже не подумал о жене. А теперь она смотрит доверчиво и… благодарит его! Черт побери!
   – Ты самая нежная и удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. Я горжусь тем, что стал твоим мужем.
   Она закусила губу.
   – Не надо. А то я покраснею.
   Джейс, не отрываясь, смотрел на ее рот. Белые ровные зубы чуть прикусили пухлую нижнюю губу. Сердце его забилось чаще. Как он ее хотел! Но он уже поспешил однажды, вероятно потребовав слишком многого сразу.
   И теперь боялся даже поцеловать Келли. Не мог решиться, словно он такой же простодушный и беспомощный, как Хорэс Перкинс.
   Хорэс… А почему бы нет? Джейс Грир застенчиво улыбнулся, захлопал ресницами, поднял голос до фальцета:
   – Мисс Келли, как вы считаете, могу я позволить себе поцелуй?
   Она захихикала, как школьница, и расслабилась в его руках.
   – Миссис Экленд права. Ты сущий дьявол.
   – Я хотел угодить тебе. Думал, тебе это понравится. Понимаешь, я хотел тебе понравиться.
   Он сгорал от желания. Кровь билась с такой силой, что, казалось, он сейчас взорвется. Джейс попытался говорить спокойно:
   – Вы позволите вас поцеловать?
   – Я… да, наверное. – Она сдвинула брови в восхитительной гримаске. Нет, это звучит слишком холодно. – Да, конечно, можно.
   Он посадил ее к себе на колени и поцеловал так нежно, как только позволял его неистовый голод. Сначала губы, затем нежный атлас щек, трепещущие ресницы закрытых глаз, нащупал губами мочку уха и стал ласкать кончиком языка.
   От удовольствия она глубоко вздохнула, провела по его руке и сжала плечо. Потом он почувствовал ее прохладные пальцы на своей шее. От этих робких ласк мороз пробежал у него по коже. Джейс почувствовал головокружительную уверенность в себе. На секунду глаза ее в тревоге раскрылись, однако Келли не оттолкнула его руку. Уже хорошо.
   Он снова поцеловал ее, на этот раз более страстно. Легонько толкнулся языком в сжатые губы, и они раскрылись. Черт побери, Келли уже готова, созрела, только бери! Поколебавшись несколько секунд, он провел рукой от груди до бедер и погладил пушистый островок внизу живота.
   Она вся сжалась, сняла его руку и высвободилась из объятий.
   – Боже правый! Опять?!
   Недовольство, прозвучавшее в ее голосе, вывело Джейса из себя. Эта капризница не имеет ничего против того, чтобы получить свои маленькие удовольствия. Но как только дело доходит до его потребностей, тут же отступает!
   – Да, опять!
   В конце концов, мужчина имеет право на брачную ночь!
   Он встал, снял ночную рубашку. Возможно, вид его напрягшейся плоти возбудит ее. Он не раз слышал комплименты от шлюх, с которыми случалось переспать.
   Келли задохнулась и отвела взгляд.
   – А ч-что, если я не хочу?
   Ах, черт! Придется попробовать другую тактику. Джейс опустился на колени перед диваном, положил руки ей на бедра.
   – Кэл, радость моя, я умираю от желания… тебя. Моя очаровательная женушка.
   – Но дважды за одну ночь!
   Он улыбнулся ей самой обаятельной своей улыбкой.
   – Ты сама в этом виновата, радость моя. Ты просто мечта мужчины.
   Она вскинула подбородок.
   – Прекрасно сказано. Но все равно не понимаю, почему я должна уступать.
   Нет, он, кажется, действительно ее отшлепает… Джейс сделал еще одну попытку.
   – Это мое право как твоего мужа. – С огромным усилием ему удалось выжать из себя улыбку. – Это ведь часть твоего брачного обета. Помнишь? «Почитать и повиноваться».
   Искра протеста в ее глазах погасла, и Келли произнесла с отсутствующим видом:
   – Хорошо.
   Потом вытянулась на диване, устроилась поудобнее и подняла рубашку до талии, с видом ягненка, идущего на заклание.
   Черт ее побери! Если бы у него так не болело все, он бы сейчас пошел к себе наверх и просто-напросто лег спать. Ладно, если не удастся доставить ей удовольствие, – по крайней мере удовлетворит свою плоть. То, что произошло в спальне, вряд ли можно назвать удовольствием. А может быть… может быть, удастся возбудить Келли, несмотря на ее упорное сопротивление.
   Она закрыла лицо руками, и этот последний жест протеста окончательно сломил его волю. Больше Джейс не мог терпеть. Он вонзился в ее лоно со всей силой своей отчаянной страсти.
   Однако Джейс не рассчитал свои возможности. Он недавно уже исторг семя за эту ночь. Во второй раз это оказалось намного труднее. Пот катил с него градом, лицо исказила гримаса боли и отчаяния. «Ну же, – подгонял Джейс себя, – ты сможешь, обязательно сможешь».
   В тот момент, когда он уже готов был сдаться, произошло извержение – избавление, которое ощущалось скорее как поражение, чем наслаждение. За все время Келли не издала ни звука, ни разу не пошевелилась. Джейс долго не решался заговорить с ней.
   – Тебе не понравилось?
   Глаза в отсвете пламени камина были темными, непроницаемыми.
   – А что, это может нравиться?
   Ах, сукин сын! Он даже не понял, сарказм это или наивность.
   – Некоторым женщинам нравится.
   – Долго это длилось, – проговорила она нерешительно. – Дольше, чем в первый раз. И у меня теперь все болит. – Она потянулась за тростью и с трудом встала. – Теперь мне долго будет больно вставать.
   Джейс почувствовал себя самым гнусным животным. Похотливым мерзавцем, использовавшим несчастную для удовлетворения своих потребностей. Келли не хотела, пыталась протестовать, но он не посчитался с ее желаниями.
   Уже в дверях Келли обернулась к нему с улыбкой.
   – Ну что ж, если мы сегодня сделали ребенка, папа будет счастлив.
   Сжав кулаки от отчаяния, он отвернулся. Ничего унизительнее Келли и придумать не могла.

Глава 16

   Сидя в повозке рядом с Келли, Бет указала на Джейса, который в это время колол дрова во дворе перед домом.
   – Провалиться мне на этом месте! Ну, скажи, разве он не самый красивый и потрясный мужчина, какого ты только видела в своей жизни?
   Келли взглянула на него, и слова осуждения по поводу неподобающих выражений Бет так и остались непроизнесенными.
   Джейс трудился обнаженный до пояса, подтяжки свободно свисали на брюки. Волосатую грудь заливал пот. Тело его, крепкое, мускулистое, блестело на солнце.
   Келли не видела его обнаженным с той первой брачной ночи, и теперь от вида этого здорового мускулистого тела у нее словно что-то перевернулось. Такое же ощущение возникало, когда Джейс целовал ее в губы: приятная, захватывающая дрожь.
   Она вздохнула. Теперь он редко целовал ее, только в постели. И поцелуи были короткими, нетерпеливыми, лишь помогающими ему довести себя до соответствующего состояния. Раздевался Джейс всегда в другой комнате и, как правило, ждал, пока она ляжет в кровать и накроется одеялом. А, войдя в спальню, гасил лампу, прежде чем лечь рядом. Поворачивал ее подбородок к себе для поцелуя. Молчаливый знак, говоривший о том, что он хочет.
   Это всегда кончалось очень быстро. Никакого удовольствия она не испытывала, но и отвратительного в этом тоже не было. Если не считать тяжести его тела. Против этого Келли не возражала. Знала, что обязанность жены – уступать желаниям мужа. Если ему это приносит удовлетворение, то она может считать, что выполнила свой долг.
   Келли задумчиво прикусила губу. Но получает ли он удовольствие? Все чаще и чаще у Келли возникало ощущение, что Джейс исполняет любовный акт слишком поспешно и даже как будто бы раздраженно.
   Келли снова вздохнула. Все это так непонятно. Ведь дает же она ему то, чего он хочет… Разве нет? Тогда почему такое чувство, будто она в чем-то оказалась неспособной, в чем-то разочаровала его?
   Келли остановила лошадей перед парадным входом. Протянула Бет свою Библию.
   – Иди и отнеси мою Библию на место. Только сначала обязательно переоденься. Я тебя знаю: ты непременно захочешь помочь Джейсу и испачкаешь свое лучшее воскресное платье.
   Ворча себе что-то под нос, Бет спрыгнула с повозки.
   Джейс поднял голову. С теплой улыбкой поспешил к Келли. Как странно… казалось, то, что происходило между ними в спальне, не имело никакого отношения к их реальной жизни. Да, конечно, существуют какие-то подводные течения, нечто такое, чего Келли пока не могла понять.
   Что касается Джейса, то он в эти несколько недель после свадьбы проявлял лишь доброту, желание помочь, стремление быть полезным. После отъезда Уидди он взял на себя все его обязанности. Ухаживал за лошадьми, следил за тем, чтобы в доме всегда хватало дров на растопку, набирал воду из колодца.
   Ну и конечно, много занимался магазином вместе с отцом. Большой Джим не раз хвастался перед дочерью, что они теперь зарабатывают кучу денег. Келли часто задумывалась над тем, что движет Джейсом в большей степени – энтузиазм или жажда наживы. Желание, в котором он сам ей когда-то признался. Нередко она ложилась спать за полночь, оставляя их с отцом за оживленной беседой о том, как расширить магазин или открыть новый.
   Джейс помог ей спуститься с повозки. Внезапно до боли захотелось почувствовать его губы на своих губах. Келли задержалась в его объятиях, стараясь продлить этот момент. Неужели Джейсу не хочется поцеловать ее? Она почувствовала себя такой неопытной и незрелой. Может быть, в браке половой акт должен заменять поцелуи? Келли считала, что это совершенно неравноценная замена! Джейс отпустил ее и, ласково глядя в глаза, сказал:
   – Я сегодня пригласил на ужин миссис Уотте, владелицу пансиона. Помнишь, та женщина, которую ты обслужила тогда в магазине? Миссис Экленд об этом уже знает.
   – С какой стати ты это сделал?
   – У вдовы совсем нет друзей. Я решил, что это будет по-соседски. И Большой Джим со мной согласился.
   Келли шумно вздохнула, не скрывая своего раздражения.
   – Да что у меня с ней может быть общего! Господи, я даже в церкви ее ни разу не видела.
   – Черт побери, Кэл, тебе иногда не хватает доброты! Бедная женщина не ходит в церковь потому, что семь дней в неделю проводит у плиты, готовя еду для сборища неотесанных тупиц в своем пансионе. Ты хоть имеешь какое-нибудь представление о том, что это такое – оказаться совсем без денег!
   Эти слова пробудили в ней чувство вины. Но что же делать, если Большому Джиму всегда сопутствовала удача. Саутгейты никогда ни в чем не испытывали недостатка.
   – Ну конечно, я приму ее, – смущенно произнесла Келли.
   – Нет, этого недостаточно! Ты будешь вести себя мило и по-дружески, так, как будто она одна из твоих бостонских приятельниц.
   – Не смей учить меня!
   – А ты не веди себя как чванливая ханжа!
   Нет, такого оскорбления она не потерпит! Пальцы ее сжались в кулаки. Келли едва сдерживалась, чтобы не ударить его.
   – Давай-давай, дорогая, – произнес он мягко. – Я уже давно думаю над тем, что, если тебя отшлепать, ты будешь более уступчивой женой.
   От его взгляда Келли побледнела и разжала кулаки. Она подавила страх и даже сумела гневно взглянуть на мужа.
   – Значит, ты собираешься управлять мной с помощью грубой силы?
   Лицо его выражало отвращение.
   – Я вообще не собираюсь тобой управлять. Ты взрослая женщина. Когда не забываешь об этом. – Он отвернулся, плечи его поникли. – Но, черт побери, я совсем не так представлял себе жизнь в браке.
   Скрытое осуждение, прозвучавшее в его словах, глубоко задело Келли. Боль показалась еще сильнее оттого, что она считала это обвинение несправедливым.
   – В чем я виновата? Что сделала не так? Я все время стараюсь быть жизнерадостной и… и приятной. Я прошу прошения за то, что пренебрежительно отзывалась о миссис Уотте. И ты совершенно справедливо сделал мне выговор. Но… чего еще ты от меня ждешь?
   Джейс круто повернулся к ней и схватил ее за плечи.
   – Да, черт побери! Я жду… – Он запнулся, подавил свой гнев и покачал головой, как бы признавая свое поражение. – Да какое, к черту, это имеет значение! Ты все равно не поймешь. А может быть, я просто идиот, что ожидал большего.
   Келли была поражена. Значит, она все-таки что-то делает не так.
   – Прошу тебя, Джейс…
   Может быть, если он сумеет все объяснить, то тревога, которую она все время чувствует, наконец, исчезнет?
   – Нет. Бет идет.
   Бет подбежала, издалека улыбаясь ему.
   – Ты оставил для меня работу?
   Он щелкнул ее по котелку, с которым девочка не расставалась.
   – Я специально приберег для тебя одно полено, Принцесса.
   Бет, хихикая, пустилась в красочные описания церковной службы и прихожан. Джейс прерывал ее рассказ восторженными восклицаниями. Келли, как всегда, чувствовала себя в стороне от их жизнерадостной болтовни. Придется поговорить с Джейсом в другой раз.
   – Нет, постой, не уходи, – остановила ее Бет. – Я хочу, чтобы ты видела, какая я сильная.
   Девочка с усилием подняла топор, подождала, пока Джейс положил полено на чурбан, и расколола полено. Джейс весело рассмеялся:
   – Ты настоящая дочь своего отца, Принцесса. Он ведь когда-то был дровосеком, если я не ошибаюсь.
   Бет просияла.
   – Теперь что будем делать?
   Он потер свою грудь, влажную от пота.
   – Наверное, надо помыться перед воскресным обедом. А во второй половине дня я собирался поохотиться несколько часов.
   Келли сняла с головы соломенную шляпку, пытаясь справиться с гнетущим чувством пустоты. Ей здесь нет места. Она им не нужна.
   – Пойду, отнесу шляпку и посмотрю, не надо ли помочь миссис Экленд с обедом.
   – Не уходи, Кэл. – Теплый взгляд Джейса задержался на ее лице. – Поиграй с нами. Это так весело. В детстве ты, наверное, мало веселилась и тебе, должно быть, очень этого не хватало.
   Келли вспомнила, как в одиночестве наблюдала за играми детей, стесняясь присоединиться к ним.
   – Вот и неправда! Я тоже веселилась вовсю!
   Она встретила понимающий взгляд его потемневших сочувствующих глаз.
   – Ну, может быть. Просто мы с Бет хотим, чтобы ты составила нам компанию.
   Келли смущенно улыбнулась. Сердце ее переполняло чувство благодарности. И как Джейсу удается заглянуть ей в душу?
   – Скорее, Келли! Они уже едут!
   Бет стояла на пороге комнаты Келли, подпрыгивая на месте от возбуждения.
   – Еще минутку.
   Келли заклеила конверт. Снова взяла ручку. Она и сама не могла бы объяснить, зачем вообще понадобилось отвечать на последнее письмо Анабел, полное колкостей и язвительных замечаний. Теперь-то ей стало ясно, что бостонские приятельницы, весь их дамский кружок – друзья лишь на время, на хорошую, безоблачную погоду.
   С тех пор как она начала рассказывать им про Джейса в своих письмах, ответы стали приходить все реже. А те, что все же приходили, были полны упреков и плохо скрытого презрения.
   Да какое ей до них дело, в конце концов! Пусть сами попробуют сохранить независимость в браке.
   Келли отложила конверт с письмом. Надпишет адрес позже. Вслед за Бет она спустилась по лестнице и оказалась в вестибюле как раз в тот момент, когда Джейс входил в дом вместе с миссис Уотте.
   При виде этой женщины, такой робкой, неуверенной в себе, болезненно ощущавшей крайнюю неловкость в незнакомой обстановке, что-то дрогнуло в сердце Келли. Опираясь на палку, она протянула руку для приветствия.
   – Миссис Уотте! Я так рада, что вы смогли приехать.
   – Пожалуйста, называйте меня Дорой, – застенчиво ответила гостья.
   Дора Уотте, видимо, немало потрудилась над своим туалетом. Выходное черное платье из саржи, хотя и такое старенькое, что ткань на локтях стала почти прозрачной, тщательно отглажено, темно-каштановые волосы собраны сзади в тутой пучок, в ушах сережки, а на корсаже платья приколота веточка с золотистым цветком.
   – Так мило с вашей стороны – пригласить меня через мистера Перкинса.
   Келли вопросительно взглянула на Джейса. Тот ответил теплой улыбкой.
   – Все в точности как ты мне говорила, радость моя. Я сказал Доре, что ты скучаешь по дружескому обществу и почтешь за честь принять ее у себя в качестве достойной замены своим далеким бостонским подругам.
   Ах, бессердечный дьявол! Знает, как уколоть побольнее!
   – Благодарю, дорогой, – произнесла она сладким голосом.
   Джейс огляделся.
   – А где Большой Джим?
   – Я здесь, сынок. – Большой Джим показался в дверях с большой бутылкой в руках. – Я подумал, что для такого случая бутылка хорошего французского вина придется как раз кстати. В честь нашей первой гостьи в этом доме.
   – Она не первая, – перебила Бет. – Ты что, забыл о гостях на свадьбе?
   Миссис Уотте побагровела от смущения. Келли бросила на сестру сердитый взгляд.
   – Понять не могу, как это мы забыли послать вам приглашение.
   Миссис Уотте опустила глаза на свои изношенные, вытертые ботинки.
   – Это ничего, миссис Перкинс. Я бы все равно не смогла прийти. – Она тихонько засмеялась. – Это сегодня я оставила служанку заниматься ужином. А ведь когда-то я собиралась поехать за границу в качестве гувернантки. Но в тот самый день, когда закончились мои занятия в колледже, встретила мистера Уоттса.
   Джейс многозначительно переглянулся с Келли.
   – Значит, вы получили настоящее образование, Дора?
   – Я окончила «Вассар»^[1].
   Джейс ухмыльнулся.
   – Да что вы говорите! А ты что на это скажешь, Кэл?
   – Не знаю, что скажет моя дочь, а вот я говорю, что пора садиться за стол, – прогремел Большой Джим и подал руку Доре Уотте. – Прошу вас, мэм. Келли, радость моя, ступай вперед, а мы за тобой.
   Несмотря на крайнюю стеснительность, миссис Уотте оказалась очень культурной и знающей женщиной, способной поддержать разговор на самые различные серьезные темы. Благодаря мягким намекам Джейса и бесхитростным вопросам Бет она постепенно рассказала историю своей жизни.
   Муж ее был мечтателем, авантюристом-неудачником, которому постоянно чудилось, что его Эльдорадо находится за следующим поворотом, за следующей горой. Они охотились за удачей на золотых приисках в Калифорнии, Неваде и, наконец, в Колорадо, постепенно проживая ее небольшое наследство. Когда последние деньги кончились, Дора начала печь пироги. Они расставляли палатки посреди горных разработок, жили в трущобах и развалюхах, в неустроенных новых городах. Дора снабжала горняков своей незатейливой стряпней, хоть немного скрашивая, таким образом, их скудную диету.
   Дора вздохнула.
   – Однажды ему повезло. Всего один-единственный раз. В ущелье Рассела. Но его обманом вывели из игры, не дали сделать заявку. Тогда муж пошел работать к владельцу большой шахты. А в прошлом году погиб при взрыве. Мне заплатили совсем маленькую компенсацию. – Она с виноватой улыбкой взглянула на Келли. – Может быть, следовало взять деньги и уехать отсюда, но я вдруг поняла, что умею только печь пироги да кормить мужчин. Вот и вложила эти деньги в покупку пансиона.
   Келли с сочувствием смотрела на нее:
   – У вас такая тяжелая жизнь…
   Дора вызывающе вскинула подбородок.
   – Я неплохо справляюсь. В доме всегда тепло, даже зимой, и на столе у меня всегда достаточно еды для жильцов, которые дают мне возможность сводить концы с концами.
   – Если вам когда-нибудь понадобится новое платье или захочется новую шляпку, я думаю, мы вполне можем это устроить в своем магазине, – искренне предложил Джейс.
   – Да нет, что вы! Я не тщеславна и знаю свое место. – Она тоскливо вздохнула. – Чего мне не хватает – гак это моих книг. Нам пришлось их продать, когда Чарлзу срочно понадобились деньги.
   Келли даже рассмеялась от удовольствия.
   – Ну, это проще простого! У меня книг столько, что я не знаю, куда их девать. Почту за честь с вами поделиться. – Некоторое время она колебалась, не решаясь обратиться к Доре Уотте с предложением. – Если… если вы ничего не имеете против и у вас найдется время, мы могли бы встречаться, скажем, раз в неделю и обсуждать прочитанное.
   Радостная улыбка озарила лицо Доры.
   – Мне это будет очень приятно, миссис Перкинс. Обычно я свободна по четвергам после обеда.
   – Значит, я в эти дни буду приезжать в город, потому что у меня есть повозка. И пожалуйста, зовите меня Келли.
   Сердце наполнилось благодарностью, каким-то новым теплым светом, который остался и после ухода гостьи. У нее теперь есть новая подруга! И все благодаря Джейсу… Интересно, знал ли он историю жизни Доры до того, как привез ее на ужин? Ожидая на веранде возвращения мужа, который повез миссис Уотте домой, Келли нетерпеливо покачивалась в кресле – качалке.
   Большой Джим уже пошел в дом выпить стаканчик виски на ночь. Никак он не может отказаться ни от виски, ни от сигар, хотя и то и другое вредно для его сердца.
   Может, попросить Джейса поговорить с отцом? А вдруг ему удастся уговорить Большого Джима поберечь себя? Послышался скрип колес, затем показался слабый свет фонаря. Наконец-то! Она встала и, нетерпеливо постукивая палкой, ждала, пока Джейс остановит лошадь и спрыгнет с повозки.
   – Дора сегодня прекрасно провела вечер.
   – Я очень рада это слышать. Мне она тоже понравилась. Прекрасная собеседница.
   Эти сухие слова нисколько не выражали ее радости по поводу вновь обретенной подруги.
   – Еще бы. У нее очень тонкий ум.
   – Но как ты мог об этом узнать?
   – Миссис Уотте часто приходит в магазин. И мне она совсем не показалась неотесанной деревенщиной.
   – Я так рада. Я… – Не в состоянии больше сдерживать свои чувства, она обняла его. – Спасибо тебе. Спасибо!
   Поколебавшись несколько секунд, Келли неловко и застенчиво поцеловала его в губы.
   Джейс был удивлен и… обрадован. Обнял ее за талию, притянул к себе, наклонился и поцеловал так, как давно уже не целовал – горячим, полным страсти поцелуем, от которого у нее дыхание перехватило. Келли прижалась к нему еще крепче и открыла губы навстречу его поцелуям.
   Наконец Джейс оторвался от нее.
   – Дорогая, – хрипло сказал он, – ну почему мы не можем…
   – Целуй меня, Джейс. Просто целуй меня. Келли снова притянула его голову к себе и долго не могла насытиться его горящими, жгучими поцелуями, пока не почувствовала его руку на своих ягодицах. Она вздрогнула и отстранилась.
   Весь сегодняшний вечер Келли наслаждалась сознанием того, что они равны. Равны в своей радости от обретенного друга. Но вот сейчас одним этим похотливым жестом муж снова дал ей понять, что она низшее существо, обреченное находиться внизу, в то время как он будет получать удовольствие. На смену теплым чувствам пришла обида и растущее стремление воспротивиться. Воспротивиться его господству в постели.