Холлидей Сильвия. Как утреннее солнце

   – Может быть, как-нибудь мы с Дорой… – нерешительно начала она.
   – Нет! – Голос Джейса прозвучал резко, как треск раскалывающегося дерева.
   – Как вам будет угодно. – Дрисколл приподнял шляпу и двинулся вниз по улице.
   Дора взглянула на застывшее лицо Джейса и выпустила его руку.
   – Мне пора идти.
   Она послала Келли воздушный поцелуй и поспешила прочь.
   Келли набросилась на Джейса:
   – С какой стати ты вздумал отвечать за меня? У меня своя голова на плечах. Мистер Дрисколл сделал нам очень любезное предложение. Наверняка хотел загладить то, что произошло сегодня.
   – Ну да, манеры у него любезные, ничего не скажешь. Просто сахарные. Но я не думал, что тебя так легко провести.
   – А может быть, ты неверно о нем судишь из-за личной неприязни?
   – Господи, Келли! Да подумай же ты своей головой, которой так гордишься! Кого ты надеешься увидеть на том ранчо? Дюжину Ральфов Дрисколлов с утонченными манерами? Или толпу таких же, как Карл? Скажи мне, кто твой друг… По-моему, это известная истина.
   – Чепуха! Он же сказал, что трудно найти приличных людей.
   – Пустая отговорка.
   Келли была в недоумении. Ну почему он такой невозможный! Ральф Дрисколл – вполне порядочный человек.
   Внезапно ее осенило.
   – Джейс Перкинс, держу пари, ты ревнуешь! Некоторое время он испытующе смотрел ей в лицо.
   Потом широко улыбнулся, схватил ее в объятия и поцеловал в губы с видом собственника.
   – Да, черт возьми! Я ревную!

Глава 20

   Они возвращались с пикника, веселые и счастливые. Погода была чудесная, еда на свежем воздухе – необычайно вкусная. Занятия любовью в тени деревьев доставляли им необыкновенно острое наслаждение.
   Джейс остановил коня перед домом и недоуменно нахмурился.
   – Я думал, что Бет увидит нас еще на дороге и выбежит навстречу. Наверное, занята имбирной коврижкой.
   – Нет. – Келли покачала головой и тревожно взглянула на него. – Я только сейчас заметила: из трубы над кухней не идет дым.
   – Я уверен, что ничего особенного не произошло.
   – Все равно странно. Как-то необычно тихо. Они вошли в вестибюль.
   – Есть кто-нибудь дома? – позвал Джейс.
   Вместо ожидаемого пряного запаха имбирной коврижки пахло лишь сигарным дымом и сосновой доской. Дверь в гостиную оказалась закрыта, Джейс подошел и распахнул ее.
   – Дьявол! – пробормотал он.
   У Келли перехватило дыхание. Отец сидел в кресле связанный, с кляпом во рту. Бет бледная как мел, прильнула к его коленям. Миссис Экленд застыла на диване, прижав к своей пышной груди раскрасневшуюся Сисси.
   Облокотившись на каминную доску, стоял самый безобразный человек, какого Келли когда-либо видела в жизни. Подбородок его почернел от многодневной щетины, маленькие темные глазки зловеще сверкали, длинные волосы спутались, грязные лохмотья прикрывали тощее, как у хорька, тело. В одной руке он держал зажженную сигару, в другой – пистолет, направленный на Большого Джима.
   – Джейс, сукин ты сын! Давно пора! Мне уже осточертело слушать эти вопли. – Он обернулся к миссис Экленд. – А ты, старушка, лучше утихомирь ее, не то я сам заставлю маленькую сучку замолчать.
   Большой Джим прорычал что-то нечленораздельное и рванул веревки.
   Незнакомец снова засмеялся:
   – Ну что, Джейс, старина? Так ничего и не скажешь старому приятелю, после того как бросил нас с Этэном и смылся?
   – Какого дьявола тебе здесь нужно, Бен? Рука Джейса потянулась к пистолету на поясе. Бен усмехнулся, обнажив гнилые черные зубы.
   – Не очень-то хорохорься, приятель. Попробуй только вытащить свою пушку – и я снесу старику голову.
   Пикнуть не успеешь, – И, взглянув на Бет, добавил: – А может, сразу двоих прикончу. Джейс убрал руку с пистолета.
   – Они здесь ни при чем. Пойдем, выйдем, поговорим.
   – Хитрюга! Ну, нет, рисковать я не стану. Отстегни-ка свою пушечку и брось на пол. Да без дураков.
   Джейс выполнил приказание.
   – Я только хочу поговорить. Бен загоготал.
   – Думаешь, тебе удастся заговорить мне зубы? Мне, который знает все твои штучки? – Он оглядел Джейса с головы до ног. – А ты изменился. Бачки сбрил. И кормят тебя, видать, хорошо. А мы там с Этэном с голоду подыхали. – Он снова заржал – злобным смехом, полным ненависти. – Мистер Перкинс!
   – Кто этот человек, Джейс? – произнесла, наконец, Келли дрожащим голосом.
   Джейс устало провел рукой по лицу.
   – Его зовут Бен Вагстафф. Самая злобная тварь в Балтиморе. Если не считать его брата.
   Вагстафф сделал глубокую затяжку и выпустил дым в лицо Большому Джиму.
   – Неплохое курево, мистер. Мы с братом сколько месяцев не могли себе позволить гаванскую сигару. Один сукин сын обобрал нас дочиста.
   Джейс огляделся.
   – А где Этэн?
   – Не петушись, приятель. Мы с ним залегли на дно с тех пор, как ты смылся из Чикаго. Этэн в Омахе. Я давно о нем не слышал. Сам я рыскал по Канзас-Сити и уже собирался отчалить. Решил, что с тобой все. Обыграл ты нас.
   Келли прошла через всю комнату к отцу. Один Бог знает, сколько времени он сидит вот так, связанный.
   – Стой, куколка! Я и в калеку могу пальнуть, не поморщусь.
   Его слова лишь вызвали в ней прилив гнева.
   – Мой отец нездоров! Я хочу вынуть кляп у него изо рта.
   Бен взмахнул пистолетом:
   – Стой на месте, я сказал! А ты хорошенькая, куколка. Ты кто такая, черт возьми?
   Келли поднялась в полный рост, задыхаясь от ярости. Как смеет он запрещать ей помочь папе!
   – Я миссис Хорэс Перкинс. И вы не имеете права находиться в нашем доме! Мой муж…
   Бандит разразился громким хохотом и ткнул пальцем в сторону Джейса.
   – Если вы говорите об этом парне, лучше подумайте, как следует.
   – Бен! – Джейс сделал шаг к нему.
   Тот снова нацелил пистолет на Большого Джима.
   – Я сказал, не двигайся, приятель, иначе старик получит пулю. – И со злорадной усмешкой повернулся к Келли. – Не хочу разбивать тебе сердце, куколка, но этого подонка зовут Джейс Грир. И всегда звали только так.
   Келли опустилась в кресло, чувствуя, что задыхается.
   – Но это какой-то абсурд… Он Хорэс Джейсон Перкинс из Балтимора.
   Вагстафф швырнул сигару в камин.
   – Мне плевать, что он там тебе наплел, куколка. Когда мы познакомились с ним в прошлом году, его звали Джейс Грир. Он приехал из Филадельфии. Самый прожженный из всех, с кем мне доводилось знаться.
   Но этого не может быть! Она с надеждой взглянула на Джейса. Конечно, все это какая-то чудовищная ошибка…
   – У тебя, наверное, были причины изменить имя после войны? Может быть, попал в какую-нибудь переделку?
   – Келли… Это трудно объяснить. Я не хотел… – Он покачал головой. – О черт!
   Вагстафф загоготал:
   – Никак не можешь поверить, куколка? Я же тебе сказал. Его всегда звали Джейс Грир. Уж я-то знаю. В апреле в Новом Орлеане мы вместе обчищали одного желторотого. А когда тот заартачился, вот этот самый Джейс – мошенник, без мыла, куда надо влезет – со слезами на глазах достал свои призывные документы. Я сам их видел, там было написано «Джейс Грир». И что ты думаешь? Через пять минут тот олух уже выскребал карманы.
   Руки Джейса сжались в кулаки. Лицо стало пепельно-серым.
   – Заткнись, черт тебя побери!
   Вагстафф ухмыльнулся, явно наслаждаясь его смущением.
   – Ты что, старина! Неужели они еще не знают, какой ты пронырливый жук? Ты им, что ли, ничего не рассказывал? Я такого пройдоху в жизни не встречал. Обчистит любого – что жулика, что шлюху, что в картах.
   – Ради всего святого… – произнес Джейс сдавленным голосом. – Давай выйдем и покончим с этим.
   – Всему свое время. – Бен оглядел богато обставленную гостиную. – Похоже, ты, наконец, сыграл лучшую игру в своей жизни. Свинья нашла свой свинарник. Это полегче, чем в карты мухлевать, так? Хотя, должен сказать, мы с Этэном неплохо пожили за твой счет. Что говорить, у тебя были самые лучшие телохранители, мы с Этэном в случае чего могли пробить дорогу к выходу в любом игорном зале к востоку от Миссисипи. Так ведь, приятель?
   У Келли все смешалось в голове. Это не может быть правдой… все, что он тут наговорил про Джейса.
   – Что вы здесь делаете? – спросила она, боясь услышать ответ.
   – Видишь ли, куколка, дело в пяти тысячах долларов. Из банка, неподалеку от Сент-Луиса.
   – О Господи! Ты ограбил банк?.. – Кэл…
   Глаза его смотрели умоляюще, в надежде, что она поймет.
   Вагстафф хмыкнул:
   – Нет, конечно, не своими руками. Наш джентльмен грязную работу не делает. На это есть братья Вагстафф. Этэн нашел этот банк, только мы никак не могли придумать, как бы его обчистить. Все эти замки и решетки… – Он засмеялся. – И тут-то явился Джейс со своим планом.
   – Хватит! – рявкнул Джейс. – Давай поговорим о деньгах.
   – Нет! – Келли стукнула палкой об пол. – Я хочу услышать этот план.
   – Ну, так вот, куколка. Твой Джейс когда-то играл на сцене в Филадельфии. Ну, и тут он сыграл этакого богача, решил, мол, занять денег в банке. Под драгоценности. Целую коробку драгоценностей им выложил. В театре так и не узнали, что он их спер. – Вагстафф загоготал. – Пройдоха Джейс, ну и пройдоха! Так вот банкир и его помощник вышли посмотреть на них поближе и оставили дверь открытой.
   Джейс застонал и прикрыл глаза рукой.
   Вагстафф снова засмеялся.
   – Не вешай голову, Джейс. Ты здорово заговорил им зубы. – Он подмигнул Келли. – Я так понимаю, ты не знала, за кого выходишь замуж. Ну так вот, к тому времени как явились мы с Этэном, они там обнюхивали ту коробку с драгоценностями, ждали, пока Джейс ее откроет. Все оказалось проще, чем отнять конфетку у младенца. Мы выскочили оттуда, став богаче на пять тысяч.
   Джейс поднял голову. Губы – его презрительно скривились.
   – Но вам показалось мало.
   – Джейс, старина, тот банкир открыл рот.
   – И поэтому ты вернулся и убил его.
   – Сначала я заставил подонка ползать на брюхе и умолять, чтобы я не убивал его. А потом – пиф-паф! Прямо в глаз.
   Сисси вскочила. Миссис Экленд начала успокаивать малышку.
   Келли почувствовала, что ее тошнит.
   – И ты это допустил? – с гневом взглянула она на Джейса. – Убийство?
   – Я ничего об этом не знал, пока мы не оказались в Чикаго. – пробормотал он, не в силах оторвать взгляд от пола. – Мы пили в баре с ним и его братом. Они напились и расхвастались.
   – Я стрелял, я. Этэн стоял сзади. – Бен мрачно сдвинул густые брови. – И ради чего, Джейс? Ты нам с Этэном, можно сказать, нож воткнул в спину за все, что мы для тебя сделали.
   Джейс устало вздохнул.
   – Как вы меня нашли? Вагстафф усмехнулся:
   – Сам виноват, приятель. Этим летом в Чикаго ты не смог удержаться, чтобы не перекинуться в картишки. Одному из наших почудилось, будто он тебя узнал. Стал выспрашивать. Сказали – мистер Перкинс, откуда-то к западу от Денвера. Пришлось потрудиться, чтобы тебя разыскать. И теперь мне не терпится получить наши пять тысяч.
   Джейс развел руками.
   – У меня их больше нет. На экипаж напали недалеко от города. У меня все выгребли.
   – Но зато теперь ты, как я слышал, занимаешься бизнесом. И дом у тебя хоть куда. Теперь-то ты, наверное, легко соберешь эти деньги. А я, пожалуй, подстрахуюсь на то время, пока ты их достанешь. – Он поманил Бет, слушавшую все это с широко раскрытыми глазами. – Пойди сюда, малышка.
   Келли вскочила на ноги.
   – Нет!
   Большой Джим сделал отчаянную попытку разорвать веревки. Задохнулся. Лицо его посерело. Пронзительно вскрикнув, Келли кинулась к отцу.
   И в тот момент, когда поравнялась с Джейсом, он внезапно бросился на нее, толкнул, так что Келли с криком упала на пол.
   Вагстафф явно растерялся от неожиданности. А Джейс молниеносно сунул руку под жилет, выхватил маленький пистолет и выстрелил. Бандит мешком повалился на пол. На груди у него расползлось красное пятно. Сисси громко заплакала. Бет пронзительно взвизгнула:
   – Провалиться мне на этом самом месте! Миссис Экленд перекрестилась, с ужасом глядя на Джейса. Однако внимание ее тут же переключилось на Сисси. Она стала укачивать ее на руках, пока малышка не успокоилась. Протянула свободную руку к Бет:
   – Иди ко мне, милая. Больше нечего бояться. Бет подбежала и уткнулась ей в шею.
   Джейс наклонился и помог Келли подняться. Она со злостью оттолкнула его.
   – Обойдусь без твоей помощи!
   Он с тоской взглянул на Келли, затем повернулся к Большому Джиму и торопливо развязал его.
   – Больно?
   Большой Джим потер онемевшие руки, облизал пересохшие губы.
   – Пройдет. Это просто приступ.
   Миссис Экленд погладила обеих девочек, встала с дивана, потянулась за накидкой и набросила ее на тело Вагстаффа.
   – Совсем не обязательно смотреть на эту кучу дерьма.
   – Значит, все это время ты притворялся совсем другим человеком? – с гневом спросил Большой Джим.
   Джейс потупился. – Да.
   – А где Хорэс Перкинс?
   – Вы похоронили его под именем мистера Джонсона. Так я себя тогда называл.
   – И все, что говорил Вагстафф, – правда? – Да.
   – Ты жульничал в карты?
   – В Дарк-Крике никогда. Клянусь вам, сэр.
   – И ты ограбил банк?
   Джейс провел рукой по волосам. Никогда еще Келли не видела такого горестного выражения на его лице.
   – Только один раз, в Сент-Луисе. Но я воровал. После войны у меня ничего не осталось. Нет, я не оправдываю свою прошлую жизнь. Но убивать я не убивал. А расстался с Вагстаффами после того, как узнал о том убийстве. Мне стало невыносимо.
   Келли изо всех сил пыталась сдержать слезы.
   – Значит, это все ложь! Все, все, что ты нам говорил!
   – Я не хотел врать. – Голос Джейса охрип. – Для меня здесь открылась новая жизнь. Возможность начать все с начала. Освободиться от прошлого.
   Бет сползла с дивана. Изумленно уставилась на него.
   – Я не понимаю… Ты ведь Джейс. Ты всегда был Джейс. И я тебя люблю. – Девочка протянула к нему руки.
   Келли остановила ее:
   – Он не заслужил ничьей любви. После всего, что натворил.
   Джейс отвернулся, ссутулился.
   – Мне показалось, я нашел здесь свой дом… Я не хотел врать. Вы все слишком хорошие и честные люди для этого. – Он обратил искаженное мукой лицо к Большому Джиму. – Я старался изо всех сил, чтобы вы могли гордиться мной, сэр.
   Большой Джим пробормотал что-то невнятное и двинулся к буфету.
   – По-моему, глоток виски нам сейчас не помешает. – Налил два стакана и протянул один Джейсу, не глядя на него.
   – Я хочу, чтобы он убрался вон из нашего дома, – заявила Келли.
   Большой Джим проглотил виски, налил еще и наконец произнес:
   – Нет. Мне плевать, кем он был раньше. Мы знаем, с каким человеком жили все эти месяцы. С хорошим человеком. Честным. Я готов поручиться за это своей жизнью.
   Миссис Экленд кивнула.
   – Хорэс или Джейс – мне все равно. Намерения человека – вот что имеет значение, а не его имя.
   Келли протестующе качала головой. Неужели они действительно готовы простить его?
   – Но вся эта бесконечная ложь… Все, что он делал…
   – Да, черт возьми, девочка! Что прошло, то прошло! Взгляни же трезво на того, кто перед тобой сейчас. Хороший человек. И он заслуживает нашего прощения. Я, во всяком случае, не берусь его судить. Мне не раз приходилось видеть, как война ломала хороших людей. А у Джейса, по крайней мере, нашлись силы и желание повернуть свою жизнь вспять.
   Наступит ли когда-нибудь такой момент, когда она сможет противостоять отцу?
   – Но… папа… – прошептала Келли.
   – Ни слова больше! Решено. И никому не нужно знать о том, что здесь произошло. Для меня он Джейс Перкинс.
   Джейс с трудом проглотил комок в горле.
   – Я… я не знаю, что сказать, сэр.
   – Фу-ты! Ничего и не надо говорить. Просто оставайся тем Джейсом, которого мы знаем. – Большой Джим повернулся к экономке. – Вы умеете хранить тайну, миссис Экленд?
   Она усмехнулась с довольным видом.
   – Я-то всегда чувствовала, что он негодяй. Но знаю, что есть и другие, намного хуже. – И подтолкнула Бет к Джейсу. – Он все тот же твой любимый Джейс, дорогая.
   С блестящими глазами Бет рванулась и обняла его.
   – Я знала, знала! Я не поняла, о чем тут говорил этот мерзкий тип. Вроде ты какой-то другой человек или что-то вроде того… Когда любой дурак сразу скажет, что ты тот самый Джейс, которого мы знаем.
   Он крепко обнял ее в ответ, едва сдерживая слезы. Потом подошел к Келли, осторожно коснулся ее руки. – Кэл… Она не могла взглянуть ему в лицо.
   – Ну… если папа считает, что так будет лучше… Большой Джим от души рассмеялся:
   – Вот и хорошо. Решено. Я поеду в город за Хэпуортом. Надо покончить с этим сегодня же.
   Джейс покачал головой:
   – Нет. Я сам поеду. С вас на сегодня достаточно, сэр. Вам надо отдохнуть. Вагстафф приехал верхом?
   – Да, по-моему, он оставил коня за домом.
   – Значит, Хэпуорту будет, на чем отвезти тело.
   – Скажи Хэпуорту, что мы его не знаем. Какой-то вооруженный бродяга хотел нас ограбить. Связал меня. Ты его застрелил. Возможно, будет дознание. Чистая формальность. А потом все забудется.
   Джейс направился к двери. У порога обернулся.
   – Спасибо, Большой Джим. Я вас не подведу.
   – Черт возьми, парень, ты можешь меня отблагодарить честной работой. Будем считать, что ты заново родился в тот день, когда прибыл в Дарк-Крик.
   Оставшуюся часть дня Келли прожила с трудом, будто в кошмарном сне, который должен кончиться, как только Джейс разбудит ее поцелуем.
   За ужином Большой Джим выглядел изможденным и выдохшимся. Келли после всего пережитого тоже кусок в горло не шел. Она доверилась Джейсу, отдала ему свою любовь. Но как можно любить человека, которого, оказывается, совсем не знаешь?
   Одна лишь Бет сидела с сияющими глазами и болтала без остановки. Теперь, когда опасность миновала, она, казалось, забыла все свои страхи и не переставала восхищаться героическим поведением Джейса – спасителя:
   – Ну, скажите, разве он не хорош? Как выхватил свой пистолет! Пиф-паф – и этот грязный тип уже на полу.
   Большой Джим отодвинул тарелку.
   – Мне кажется, Бет… после всего, что здесь произошло… не стоит слишком много болтать. Этот грязный тип тут наговорил много непонятного. Если ты начнешь рассказывать обо всем этом покупателям в магазине, у Джейса могут быть неприятности.
   Бет изумленно вскинула на него глаза.
   – Я даже не знаю, о чем рассказывать! Я так испугалась, что почти ничего не слышала. – Она с серьезным видом кивнула, приложив палец к губам. – Тик-ток, рот на замок. – Внезапно в глазах ее появилось протестующее выражение. – Но про стрельбу-то я могу рассказать?
   – Если из твоих слов людям покажется, будто Джейс слишком хорошо стреляет, все громилы в этих краях захотят помериться с ним силами. Так что лучше вообще никому ничего не рассказывай, киска. А теперь марш в постель!
   Наконец появился Джейс с помощником шерифа. Хэпуорт осмотрел тело на полу, выслушал рассказ Большого Джима, попросил Джейса показать ему пистолет.
   – Вы, случайно, не знаете его имени?
   Джейс хотел, было ответить, но Большой Джим опередил его:
   – Ни малейшего понятия. Хэпуорт почесал за ухом.
   – Никаких документов при нем нет. И одежда вся в лохмотьях. Не угадать, в каком городе куплена. Ну что ж, на кладбище уже похоронены несколько неизвестных. Будет еще один.
   Большой Джим кивнул:
   – Скорее всего, это какой-то бродяга с большой дороги. Решил, что мы легкая добыча. Дом-то стоит на отшибе. Я оплачу похороны.
   – Нет, – твердо произнес Джейс. – Я заплачу. Я его убил. Это моя вина.
   – Ах, как благородно с твоей стороны! – не удержалась от саркастического восклицания Келли.
   Хэпуорт привязал тело Вагстаффа к его лошади и сел на своего коня.
   – Не думаю, что мы станем беспокоить вас всякими дознаниями. На мой взгляд, дело яснее ясного.
   Большой Джим закрыл за ним дверь и обернулся к Джейсу.
   – Ты, наверное, голоден. Возьми в кладовке что хочешь.
   Джейс покачал головой:
   – Нет, я хочу поговорить с женой. Келли устало потерла рукой лоб.
   – Я сегодня ни о чем не могу думать. Потом, если не возражаешь.
   Глаза его сузились.
   – Нет, нам надо поговорить. Сейчас.
   – Прекрасная мысль. – Большой Джим подтолкнул их к гостиной. – Поговорите начистоту, а я пошел к себе. – Он обнял Келли, поцеловал ее в лоб. – Обязательно обо всем договоритесь сейчас же, слышишь меня, Мышонок? И смотри, голубка, не отхвати себе нос, пытаясь сохранить лицо. – Он отпустил ее и повернулся к Джейсу: – Что-то я устал. Может, завтра утром встану попозже.
   Джейс кивнул.
   – Я открою магазин как обычно. Спокойной ночи, Большой Джим.
   Несколько секунд он колебался, глядя на Большого Джима тревожными, печальными глазами, потом протянул руку.
   Большой Джим крепко сжал ее.
   – Спокойной ночи, сынок.
   Келли прошла в гостиную. Пятно крови на том месте, где лежал Вагстафф, сейчас прикрывала накидка, которая лишь напомнила о том, что здесь произошло.
   – Не знаю, о чем нам говорить. Он тяжело вздохнул.
   – Сядь, Кэл.
   – Ничего, я постою.
   Джейс подошел к окну. Остановился, глядя в темноту.
   – Я надеялся на твое прощение. Но теперь вижу, это будет нелегко.
   – С какой стати! Ты сказал хоть одно слово правды за все это время!
   В глазах его застыло отчаяние.
   – Попытайся понять. У меня не было такой спокойной и правильной жизни, как у тебя или у Хорэса. – Он сухо усмехнулся. – Его бы ты точно возненавидела!
   – И, тем не менее, ты не постеснялся занять его место. Тебя это вполне устроило.
   – У меня не было особого выбора. Эти бандиты с большой дороги забрали не только деньги с платежной ведомостью, но и мои пять тысяч. Мне оставалось либо по-прежнему пребывать Джейсом Гриром без гроша в кармане, либо стать Хорэсом Перкинсом, которого ждала хорошая работа.
   – Я очень рада, что они забрали у тебя краденые деньги! Ты просто низкий, презренный вор, и больше ничего.
   Он пожал плечами:
   – Божья кара, так я полагаю. Если Бог вообще обращает внимание на таких, как я.
   – Ты игрок, ты шулер и мошенник, ты…
   Джейс морщился, как от боли, при каждом ее слове.
   – Ну, говори, говори. Все выскажи, если тебе от этого станет легче.
   Нет, она не собиралась его щадить.
   – Лжец, мошенник, проныра, сладкоречивый притворщик! У тебя хоть какая – нибудь совесть осталась?
   – Да, черт побери, я же не мог ни изменить, ни зачеркнуть свое прошлое, когда приехал к вам. Но я старался жить честно, как только мог. Так честно я никогда еще не жил.
   – Честно? – Губы ее презрительно изогнулись. – Это когда ты лгал мне при каждом удобном случае? Твои перебитые ноги, и эта сказка про Балтимор, про то, как ты ехал в коляске с отцом. Есть во всем этом хотя бы одно слово правды?
   – Я жил в Балтиморе какое-то время. Действительно играл на пианино в одном борделе. Там я и выучил песни мистера Фостера. Я жил во многих борделях.
   У Келли перехватило дыхание. Она закрыла ухо свободной рукой.
   – Не хочу ничего об этом слышать! Джейс подошел к ней, схватил за плечи.
   – Ты же не хочешь лжи! Тогда послушай правду.
   – И в чем же она, твоя, правда? В том, что ты готов пойти на все ради денег?
   – Тебе когда-нибудь в жизни приходилось голодать? Дрожать от холода? Чувствовать себя одиноким, как пес? Когда постепенно начинаешь понимать, что, если ты сам о себе не позаботишься, никто другой за тебя этого не сделает.
   – И этим ты оправдываешь все, что ты сделал? Ты втерся в доверие ко всем членам семьи Саутгейт, сладкими речами втянул меня в этот фальшивый брак для того, чтобы заполучить папин магазин!
   Джейс сильнее сжал ее плечи.
   – Я никогда не считал наш брак фальшивым. Кэл, ты самое лучшее, что есть в моей жизни. Вот это и есть правда. Я хочу, чтобы ты простила меня. Мне необходимо твое прощение.
   – Ты не дождешься от меня ничего, кроме презрения! До самой смерти!
   – Черт бы побрал твою проклятую гордость и упрямство! Что такое во мне ты не можешь простить? Что вызывает в тебе такую ненависть?
   – Я тебе поверила!
   Теперь мысль об этом вызывала лишь чувство невыносимого унижения и отвращения к самой себе. «Сколько раз я стояла перед ним нагая, поверяла ему свои самые сокровенные секреты, отдавала свое горящее желанием тело. А сегодня ночью собиралась признаться ему в любви!»
   – Тебе случалось хоть кому-нибудь довериться, за всю твою даром потраченную жизнь?
   Он цинично усмехнулся:
   – Только один раз. В Белл-Айл. Это тюрьма недалеко от Ричмонда. Настоящий ад на земле. Солдаты-повстанцы ненавидели всех нас, янки, с такой силой, что эта ненависть, казалось, носилась в воздухе вместе со всеми другими запахами, которыми провоняла тюрьма. Мы разработали план побега – целая группа пленных – через болота, окружавшие лагерь. Я рассказал об этом своему другу. Доверился ему. А он нас предал.
   – Ах, значит, ты тоже узнал, что такое предательство! Тогда ты, наверное, сможешь хотя бы отчасти понять, что я сейчас чувствую.
   В глазах его сверкнула ярость.
   – Ах ты, маленькая ханжа! Умираешь от жалости к самой себе! Пострадала лишь твоя гордость! Тогда как в моем случае обманутое доверие стоило жизни шести хорошим людям. Повстанцы ждали с собаками наготове. Загнали нас обратно в болота, чтобы мы там увязли и подохли. А когда увидели, что я подыхать не собираюсь, разложили меня на помосте и перебили ноги железным ломиком. В назидание другим. И ты хочешь, чтобы после этого я еще кому-нибудь доверял?