Страница:
Лидия подошла к двери, ведущей на веранду, ступила в прохладный вечерний воздух и с удивлением заметила внизу, в саду, Николаса и Алекса. Они о чем-то спорили, и ей до смерти захотелось узнать, о чем. В тени около балюстрады была скамья. Лидия пробралась к ней и села так, что оба оказались прямо под ней.
– Ты уже просмотрел кое-какие составленные Лидией документы, – хныкал Николас. – Когда я получу хоть немного денег?
– Понятия не имею, – ответил Алекс.
– Но мне нужны наличные на этой неделе!
– Для Сюзетт Дюбуа?
– Да! Она выбрала дом, который я обещал ей купить. Нужно внести залог и открыть для нее доверительный счет. Я не могу тянуть.
Алекс презрительно фыркнул:
– То, что ты делаешь, просто непорядочно, Ник. Ты хоть немного представляешь себе, насколько это непорядочно?
– О чем ты? Да я вот-вот стану счастливейшим из смертных! Все мои мечты сбудутся, и для этого нужно всего лишь жениться на Лидии.
– Да, но первое, что ты собираешься сделать на деньги жены, – это обеспечить любовницу! Не слишком ли это вульгарно? Даже по твоим низким стандартам?
– Нет, мистер Великий-и-Могучий. – Голос Николаса звучал самодовольно. – Не предполагаешь же ты, что я соблазнил Лидию, потому что был захвачен… э… страстью? – Он безжалостно хмыкнул. – Это было омерзительно, но я себя заставил и не собираюсь извиняться. Эта невзрачная летучая мышь просто умоляла, чтобы у нее между ног оказался мужчина, и я ей повиновался. А теперь желаю получить свою награду, и можешь быть уверен, что получу ее!
Алекс пробормотал что-то еще, и Николас ответил ему, но Лидия услышала достаточно. Она прокралась обратно в дом, по задней лестнице поднялась в свою спальню и уставилась в окно, мрачно и решительно сжав губы.
Сюзетт Дюбуа… Сюзетт Дюбуа… Экзотичное имя словно пульсировало в тишине, совпадая с биением ее сердца.
Как глупо – она предполагала, что Николас изнасиловал ее из-за карточных долгов или перерасхода своего квартального содержания. Ей даже в голову не приходило, что у него могла быть куда более гнусная причина.
Отлично. Он жаждет ее денег, чтобы пустить их на ветер ради своей любовницы!
Никогда еще Лидия не была в такой ярости! В ушах так звенело, что она почти оглохла, а глаза застилал красный туман. Даже представить себе невозможно, какую месть она может изобрести в подобном состоянии.
Николас думал, что знает Лидию? Ну уж нет. Ее не знает никто. Никто даже не догадывается, как она может лягнуть, если ее презирают. Она пару десятков лет тренировалась на папаше, училась пресмыкаться и манипулировать, училась мстить и ранить.
Лидию трясло от злости; Она не знала, кто такая Сюзетт Дюбуа, но собиралась это выяснить.
– Джеймс! Ради всех святых, что ты тут делаешь?
Джеймс резко обернулся и оказался лицом к лицу со своей сестрой.
Большая резиденция была забита людьми по самые стропила. Ну почему он должен был столкнуться здесь именно с сестрой?
– Пришел полюбоваться на грандиозное событие, как и половина Лондона. – Джеймс даже сумел улыбнуться.
Эллен внимательно посмотрела на брата и нахмурилась:
– Ты лжешь. Какую пакость ты задумал?
– Почему ты сразу предполагаешь, что я не могу задумать ничего хорошего?
Со встревоженным взглядом Эллен положила руку ему на плечо.
– Не нужно, Джеймс. Что бы ты ни придумал, не делай этого. Пожалуйста.
– Тебе не кажется, что после того, что Стэнтон и его дружки сотворили с нашей семьей, он заслуживает ответных неприятностей?
– Это не он, – непреклонно заявила Эллен. – Он просто оказался там, как и многие другие. Он не имеет ничего общего с тем, что случилось с нами.
– Почему ты так уверена?
– Я встречалась с ним, – ответила девушка. – Он совсем не такой, каким я его себе представляла.
– Ты стала специалистом по распознаванию порочных черт в человеке? Раз так, сколько их ты заметила во мне?
– Джеймс! – предостерегающе воскликнула Эллен, и ему тут же стало стыдно.
Джеймс не собирался быть с ней резким, но его раздражало то, что она живет в доме Стэнтона, ест его еду и с удовольствием составляет ему компанию. Он ненавидел Стэнтона и очень хотел, чтобы сестра разделяла с ним эту ненависть, но, учитывая, что ей приходится выживать в мире Стэнтона, возможно, он требует слишком многого.
– Извини, что я рявкнул на тебя, – произнес Джеймс. – Прошло немало времени с тех пор, как хоть кто-нибудь беспокоился обо мне достаточно сильно, чтобы побранить меня.
– Я о тебе беспокоюсь, значит, ты прислушаешься к моим словам? Уходи и не возвращайся назад. Ты только навлекаешь на себя несчастье.
– Не могу. Пока еще нет.
– Да почему? Что ты надеешься сделать?
– Я просто хочу взглянуть на Стэнтона, – ответил Джеймс. В его словах была доля правды. – Я не собираюсь причинять никому неприятности, если ты об этом тревожишься.
Будучи моложе и наивнее, Джеймс какое-то время общался со Стэнтоном, и теперь ему хотелось узнать, остался ли тот все тем же самодовольным ничтожеством, каким Джеймс его помнил. Но больше всего он хотел увидеть Ребекку и хотел, чтобы она тоже его увидела.
После той неудавшейся попытки соблазнения Ребекка с ним больше не общалась, но он не сомневался, что это еще впереди. Он проиграл ту партию, сдал не те карты. И зачем он только позволил ей вернуться домой, к Стэнтону! Необходимо исправить этот промах, и куда приятнее и пагубнее будет бежать с Ребеккой после того, как она будет помолвлена, чем до этого.
Эллен продолжала настаивать:
– Поклянись, что ты откажешься от своей задумки, и живи дальше.
– Поскольку именно я пострадал особенно ужасно, я не могу беззаботно жить дальше – как, несомненно, могут другие, – и с твоей стороны гадко ожидать этою от меня.
После этого язвительного упрека глаза Эллен наполнились слезами, и Джеймсу захотелось хорошенько врезать себе. За последние десять лет он разговаривает с сестрой всего второй раз, и все, что она слышит, – это лишь унижения и брань. Он считает Стэнтона презренным созданием, а кто на самом деле является настоящей скотиной? Он, Джеймс!
– О, Эллен… – Джеймс потрепал сестру по плечу, не думая о том, что кто-то может заметить, как они беседуют. Мимо протискивается столько людей, и никто толком и не смотрит в их сторону.
– Могу я переехать жить к тебе? – внезапно взмолилась Эллен и, словно он ей уже отказал, торопливо добавила: – Ненадолго. Я не останусь с тобой навсегда.
– Ну конечно, можешь. – «Какого дьявола я буду с ней делать?» – тут же подумал он. Жилище у него приличное, но находится в таком районе, что Эллен вряд ли сможет сделать хотя бы шаг из дома, оставаясь при этом в безопасности, а если она наткнется на кого-нибудь из его сообщников или заподозрит, как он зарабатывает себе на жизнь, будет жестоко оскорблена.
– Мне необходимо уйти отсюда, – Эллен была готова разразиться рыданиями, – но у меня нет денег, и идти мне некуда.
– Случилось что-то плохое? Тебя кто-то обидел? – Сердце Джеймса сжалось от тревоги. Он платил людям, чтобы за ней присматривали, и их отчеты – как и ее редкие письма – говорили, что с ней все в порядке. Неужели это только видимость? Неужели он снова подвел сестру?
– Нет, – возразила Эллен, – никто ничего не сделал. Просто я так несчастлива.
– Так пойдем со мной прямо сейчас. Мы убежим сию же минуту. Тебе даже не нужно упаковывать сумку.
– Я не знаю… – Растерявшись и расстроившись, Эллен потерла виски. – Я не могу решить, что лучше.
– Пойдем, а все остальное решим потом.
Внимание девушки отвлекло какое-то движение дальше по коридору. Она внезапно испугалась и отступила на несколько шагов от брата.
– Я не могу уйти без своих пожитков. Все мамины последние вещицы остались в доме мисс Бертон в деревне. Если я уйду без предупреждения, мне никогда не получить их назад.
– Эллен, ни к чему страдать из-за нескольких безделушек.
– Это не безделушки. Это единственное, что осталось мне от мамы!
– Все равно это только вещи.
Нужда научила Джеймса избавляться от привязанности к вещам, но Эллен сразу ощетинилась.
– Я скажу им, что увольняюсь, – заявила она, – как полагается, а потом уложу сумку. Я пришлю тебе записку, когда буду готова.
– Пообещай, что так и сделаешь.
– Обещаю.
И прежде чем Джеймс успел ее остановить, Эллен сделала шаг, и толпа поглотила ее. Он встал на цыпочки, пытаясь увидеть сестру, но она исчезла. Джеймс понятия не имел, куда она могла пойти. Вряд ли он может подняться на верхние этажи и поискать там.
Джеймс обернулся, раздумывая, что же заставило сестру так быстро убежать, и заметил Алекса Маршалла, пробиравшегося между гостями.
Почему Эллен кинулась прочь при виде Стэнтона? Стэнтон ее обидел? Или повел себя еще более угрожающе?
У Джеймса кровь в жилах похолодела. Если Стэнтон причинил вред Эллен, он умрет медленной, мучительной смертью, и Джеймс будет тем человеком, который этому поспособствует. Но сначала Стэнтон потеряет невесту – и весь Лондон узнает о его позоре.
Джеймс подошел к возвышению, устроенному рядом с оркестром. Была почти полночь, время, назначенное для объявления о помолвке Ребекки, почти настало. Джеймс решил, что, когда Ребекка поднимется на возвышение вместе со Стэнтоном, он выйдет вперед, в самый центр.
Ребекка тянула время в темном коридоре, набираясь мужества, чтобы войти в спальню Алекса, и никак не могла решиться.
Она стояла в одной тонкой летней ночной рубашке и дрожала. Было прохладно, голые ноги девушки замерзли, и все-таки она медлила, пока одна мучительная минута сменялась другой. Нужно или войти, или уходить, но она не может уйти, пока не узнает правду.
Ребекка набрала в грудь побольше воздуха и повернула ручку. Дело начато, и она доведет его до конца.
Алекс стоял к ней спиной в другом конце комнаты, в синем халате, и Ребекка не сомневалась, что под халатом ничего нет. Она тревожно сглотнула, подумав, таким ли уж мудрым, в конце концов, был ее план. Кое-какое представление о том, чем занимаются наедине мужчина и женщина, Ребекка имела, Джеймс ей кое-что продемонстрировал. Решит ли Алекс, воспользовавшись интимностью момента, повести себя так же безнравственно? Она ему вообще хоть немного нравится? Имеются ли основания для их свадьбы, кроме того, что они – кузены и их отцам этого хотелось?
«Сказал «а», говори и "б"», – вспомнила Ребекка и объявила о своем появлении, закрыв дверь с громким щелчком.
– Это ты, Эл… – Алекс обернулся, увидел Ребекку и оборвал фразу на полуслове.
– Добрый вечер, Алекс.
– Ребекка?
Они смотрели друг на друга в наступившей неловкой тишине. Алекса охватило сразу несколько эмоций – изумление, тревога, потрясение, а вот Ребекку его замешательство развеселило. Он всегда такой хладнокровный, так хорошо владеет собой, и ей нравилось сбивать его с толку.
– Что ты тут делаешь? – спросил наконец Алекс.
– Нам нужно поговорить.
Ребекка заставила себя подойти к нему и посмотреть в красивое лицо. Сердце должно было трепетать от волнения, но не трепетало. Она пыталась не сравнивать, но не могла не думать о Джеймсе и о том, что чувствовала себя совершенно по-другому, когда находилась рядом с ним. Она не понимала зачем, но Джеймс присутствовал на вечере там, внизу. Ребекка старалась не смотреть на него, однако все время ощущала на себе, как горящие угли, его жаркий взгляд. Как ни странно это звучало, но ей почему-то казалось, что она обманывает его, выходя замуж за Алекса. Ее измучили сбивающие с толку желания, и она злилась на требования Джеймса, которые сама же и отклонила.
– С тобой все в порядке? – спросил Алекс. – Что-то с Лидией?
– Со мной все прекрасно! И с Лидией все замечательно! Забудь ты про Лидию!
Что нужно сделать, чтобы добиться от него реакции? Как сможет она получить то, в чем так отчаянно нуждается?
Ребекка храбро обратила взгляд на Алекса. Полы его халата разошлись, и она видела грудь, поросшую волосами, и это зрелище – все снова и снова – напоминало ей о Джеймсе. Интересно, на что походит его грудь, растут ли на ней тоже волосы?.. Ребекка с усилием отогнала бесстыдные мысли.
Алекс сообразил, что почти не одет, и запахнул халат, скрыв от нее свое тело.
– Ты не должна была приходить сюда, – заявил он. – Давай я провожу тебя в твою комнату, пока нас кто-нибудь не заметил.
– Я не хочу уходить.
– Но ты должна!
Ребекка подошла к нему вплотную, и их тела соприкоснулись. Она ждала, что ее кинет в жар, как было с Джеймсом, однако ничего подобного не произошло, а Алекс смотрел на нее, как на ненормальную.
Ребекка понимала, что выставляет себя полной дурой, но остановиться не могла. Она положила ладонь на грудь Алекса, но не имела ни малейшего представления, что делать дальше, и рука ее лежала как каменная. Алекс спас ее от самой себя, убрав руку со своей груди. Получив отпор, Ребекка вспыхнула, но твердо решила не сдаваться и не останавливаться.
– Я хочу, чтобы ты занялся со мной страстной любовью, – заявила она.
– Что? – растерялся Алекс.
Ребекка нервно облизнула губы, в ужасе думая, что будет, если он может согласиться.
– Здесь никого нет, а мы все равно скоро поженимся. Покажи мне, как это бывает.
– Ребекка, что на тебя нашло?
– Ничего.
– Ты так странно себя ведешь. Я не могу догадаться, какое вопиющее заявление слетит с твоих уст в следующий миг.
– Почему ты не соглашаешься? – решилась бросить вызов Ребекка. – Или мысль о том, чтобы оказаться со мной в постели, тебе неприятна?
Алекс изучающе посмотрел на нее с откровенным недовольством.
– Когда мужчина и женщина соединяются в постели, они могут создать ребенка.
– Я знаю это! Я не дура.
– Я этого и не говорю, но до бракосочетания еще шесть месяцев, и нам будет трудно объяснить твою беременность.
– Значит, давай сдвинем дату. Давай поженимся немедленно.
Ребекка удивилась, что он едва не потерял сознание, услышав это предложение. Ноги у него подогнулись, и выглядел он перепуганным.
– Ты всегда мечтала о большой свадьбе, – заметил Алекс. – С раннего детства ты хотела пройти по проходу в соборе, в великолепном платье из Парижа, под звуки органа, под пение хора. Если мы поженимся через несколько дней, ты ничего этого не получишь.
– Может быть, я передумала. Может быть, я не хочу всей этой мишуры.
Алекс вздохнул:
– Ребекка…
– Поцелуй меня.
– Что?! – ахнул Алекс.
– Ты слышал меня, Алекс. Не притворяйся, что не слышал.
– Нет.
– Почему нет?
– Нам не подобает прятаться в темноте и вступать в тайную любовную связь.
– Ты постоянно делаешь это с другими женщинами.
– Нет, и я оскорблен тем, что ты выдвигаешь против меня такое жестокое обвинение.
– Да у тебя то и дело появляются любовницы – люди обожают меня оповещать, – и если ты можешь волочиться за каждой распутной девкой в королевстве, почему не за мной?
– По-моему, ты по-настоящему сходишь с ума, и я начинаю думать, не следует ли посоветовать твоей сестре вызвать доктора.
– Да ради Бога, Алекс! – Ребекка топнула ногой, как впавший и ярость ребенок. Она так разозлилась, что ей хотелось схватить его за волосы. – Я прошу всего лишь поцелуй! Что, это так много? Мы не чужие друг другу, мы не столкнулись случайно на улице, и я не шестнадцатилетняя девочка, которую ты можешь погубить. Мы помолвлены всю мою жизнь! Поэтому поцелуй меня сию же секунду, или, клянусь, я откажусь от свадьбы и расскажу всем, что ты… ты… любишь мужчин, а не женщин!
Ребекка сумела дернуть за нужные струны. Компрометация его мужественности – это больше, чем он может вынести. Алекс ужасно разозлился, но Ребекка твердо стояла на своем, пока он что-то мямлил и бормотал.
В конце концов, он поступил так, как она требовала. Он поцеловал ее.
Поцелуй был очень сладким, очень невинным, очень скучным и полностью подтвердил все подозрения Ребекки.
Алекс отступил на шаг, а удрученная и опечаленная Ребекка внимательно посмотрела на него, а потом пробормотала:
– Ты не любишь меня, правда? И никогда не любил.
– О, Ребекка…
– Любишь?
– Со временем между нами возникнут глубокие чувства, – пообещал Алекс. – Близкое общение и дружеские отношения.
«У нас было двадцать два года!» – хотелось закричать Ребекке, но она промолчала. Она ощутила покорность и облегчение от того, что выяснила все открыто. Раз он ее не любит, так тому и быть, но она вступит в этот союз, не утешаясь иллюзиями, с сердцем, полным решимости, и без разочарований. Раз конечный результат такой бессмысленный, ей ни к чему хлопоты и расходы на шикарную свадьбу.
– Я хочу специальную лицензию, – произнесла она. – Совершим небольшую церемонию на следующей неделе, в зале внизу.
Алекс заколебался, пытаясь решить, следует ли отговаривать ее, стоит ли просто отклонить ее требование… но на каком основании? И какая разница, закончат они это завтра, или в следующем месяце, или на следующий год? Итог одинаков.
Он пожал плечами:
– Как пожелаешь.
Не сказав больше ни слова, Ребекка повернулась и вышла из комнаты.
Глава 13
– Ты уже просмотрел кое-какие составленные Лидией документы, – хныкал Николас. – Когда я получу хоть немного денег?
– Понятия не имею, – ответил Алекс.
– Но мне нужны наличные на этой неделе!
– Для Сюзетт Дюбуа?
– Да! Она выбрала дом, который я обещал ей купить. Нужно внести залог и открыть для нее доверительный счет. Я не могу тянуть.
Алекс презрительно фыркнул:
– То, что ты делаешь, просто непорядочно, Ник. Ты хоть немного представляешь себе, насколько это непорядочно?
– О чем ты? Да я вот-вот стану счастливейшим из смертных! Все мои мечты сбудутся, и для этого нужно всего лишь жениться на Лидии.
– Да, но первое, что ты собираешься сделать на деньги жены, – это обеспечить любовницу! Не слишком ли это вульгарно? Даже по твоим низким стандартам?
– Нет, мистер Великий-и-Могучий. – Голос Николаса звучал самодовольно. – Не предполагаешь же ты, что я соблазнил Лидию, потому что был захвачен… э… страстью? – Он безжалостно хмыкнул. – Это было омерзительно, но я себя заставил и не собираюсь извиняться. Эта невзрачная летучая мышь просто умоляла, чтобы у нее между ног оказался мужчина, и я ей повиновался. А теперь желаю получить свою награду, и можешь быть уверен, что получу ее!
Алекс пробормотал что-то еще, и Николас ответил ему, но Лидия услышала достаточно. Она прокралась обратно в дом, по задней лестнице поднялась в свою спальню и уставилась в окно, мрачно и решительно сжав губы.
Сюзетт Дюбуа… Сюзетт Дюбуа… Экзотичное имя словно пульсировало в тишине, совпадая с биением ее сердца.
Как глупо – она предполагала, что Николас изнасиловал ее из-за карточных долгов или перерасхода своего квартального содержания. Ей даже в голову не приходило, что у него могла быть куда более гнусная причина.
Отлично. Он жаждет ее денег, чтобы пустить их на ветер ради своей любовницы!
Никогда еще Лидия не была в такой ярости! В ушах так звенело, что она почти оглохла, а глаза застилал красный туман. Даже представить себе невозможно, какую месть она может изобрести в подобном состоянии.
Николас думал, что знает Лидию? Ну уж нет. Ее не знает никто. Никто даже не догадывается, как она может лягнуть, если ее презирают. Она пару десятков лет тренировалась на папаше, училась пресмыкаться и манипулировать, училась мстить и ранить.
Лидию трясло от злости; Она не знала, кто такая Сюзетт Дюбуа, но собиралась это выяснить.
– Джеймс! Ради всех святых, что ты тут делаешь?
Джеймс резко обернулся и оказался лицом к лицу со своей сестрой.
Большая резиденция была забита людьми по самые стропила. Ну почему он должен был столкнуться здесь именно с сестрой?
– Пришел полюбоваться на грандиозное событие, как и половина Лондона. – Джеймс даже сумел улыбнуться.
Эллен внимательно посмотрела на брата и нахмурилась:
– Ты лжешь. Какую пакость ты задумал?
– Почему ты сразу предполагаешь, что я не могу задумать ничего хорошего?
Со встревоженным взглядом Эллен положила руку ему на плечо.
– Не нужно, Джеймс. Что бы ты ни придумал, не делай этого. Пожалуйста.
– Тебе не кажется, что после того, что Стэнтон и его дружки сотворили с нашей семьей, он заслуживает ответных неприятностей?
– Это не он, – непреклонно заявила Эллен. – Он просто оказался там, как и многие другие. Он не имеет ничего общего с тем, что случилось с нами.
– Почему ты так уверена?
– Я встречалась с ним, – ответила девушка. – Он совсем не такой, каким я его себе представляла.
– Ты стала специалистом по распознаванию порочных черт в человеке? Раз так, сколько их ты заметила во мне?
– Джеймс! – предостерегающе воскликнула Эллен, и ему тут же стало стыдно.
Джеймс не собирался быть с ней резким, но его раздражало то, что она живет в доме Стэнтона, ест его еду и с удовольствием составляет ему компанию. Он ненавидел Стэнтона и очень хотел, чтобы сестра разделяла с ним эту ненависть, но, учитывая, что ей приходится выживать в мире Стэнтона, возможно, он требует слишком многого.
– Извини, что я рявкнул на тебя, – произнес Джеймс. – Прошло немало времени с тех пор, как хоть кто-нибудь беспокоился обо мне достаточно сильно, чтобы побранить меня.
– Я о тебе беспокоюсь, значит, ты прислушаешься к моим словам? Уходи и не возвращайся назад. Ты только навлекаешь на себя несчастье.
– Не могу. Пока еще нет.
– Да почему? Что ты надеешься сделать?
– Я просто хочу взглянуть на Стэнтона, – ответил Джеймс. В его словах была доля правды. – Я не собираюсь причинять никому неприятности, если ты об этом тревожишься.
Будучи моложе и наивнее, Джеймс какое-то время общался со Стэнтоном, и теперь ему хотелось узнать, остался ли тот все тем же самодовольным ничтожеством, каким Джеймс его помнил. Но больше всего он хотел увидеть Ребекку и хотел, чтобы она тоже его увидела.
После той неудавшейся попытки соблазнения Ребекка с ним больше не общалась, но он не сомневался, что это еще впереди. Он проиграл ту партию, сдал не те карты. И зачем он только позволил ей вернуться домой, к Стэнтону! Необходимо исправить этот промах, и куда приятнее и пагубнее будет бежать с Ребеккой после того, как она будет помолвлена, чем до этого.
Эллен продолжала настаивать:
– Поклянись, что ты откажешься от своей задумки, и живи дальше.
– Поскольку именно я пострадал особенно ужасно, я не могу беззаботно жить дальше – как, несомненно, могут другие, – и с твоей стороны гадко ожидать этою от меня.
После этого язвительного упрека глаза Эллен наполнились слезами, и Джеймсу захотелось хорошенько врезать себе. За последние десять лет он разговаривает с сестрой всего второй раз, и все, что она слышит, – это лишь унижения и брань. Он считает Стэнтона презренным созданием, а кто на самом деле является настоящей скотиной? Он, Джеймс!
– О, Эллен… – Джеймс потрепал сестру по плечу, не думая о том, что кто-то может заметить, как они беседуют. Мимо протискивается столько людей, и никто толком и не смотрит в их сторону.
– Могу я переехать жить к тебе? – внезапно взмолилась Эллен и, словно он ей уже отказал, торопливо добавила: – Ненадолго. Я не останусь с тобой навсегда.
– Ну конечно, можешь. – «Какого дьявола я буду с ней делать?» – тут же подумал он. Жилище у него приличное, но находится в таком районе, что Эллен вряд ли сможет сделать хотя бы шаг из дома, оставаясь при этом в безопасности, а если она наткнется на кого-нибудь из его сообщников или заподозрит, как он зарабатывает себе на жизнь, будет жестоко оскорблена.
– Мне необходимо уйти отсюда, – Эллен была готова разразиться рыданиями, – но у меня нет денег, и идти мне некуда.
– Случилось что-то плохое? Тебя кто-то обидел? – Сердце Джеймса сжалось от тревоги. Он платил людям, чтобы за ней присматривали, и их отчеты – как и ее редкие письма – говорили, что с ней все в порядке. Неужели это только видимость? Неужели он снова подвел сестру?
– Нет, – возразила Эллен, – никто ничего не сделал. Просто я так несчастлива.
– Так пойдем со мной прямо сейчас. Мы убежим сию же минуту. Тебе даже не нужно упаковывать сумку.
– Я не знаю… – Растерявшись и расстроившись, Эллен потерла виски. – Я не могу решить, что лучше.
– Пойдем, а все остальное решим потом.
Внимание девушки отвлекло какое-то движение дальше по коридору. Она внезапно испугалась и отступила на несколько шагов от брата.
– Я не могу уйти без своих пожитков. Все мамины последние вещицы остались в доме мисс Бертон в деревне. Если я уйду без предупреждения, мне никогда не получить их назад.
– Эллен, ни к чему страдать из-за нескольких безделушек.
– Это не безделушки. Это единственное, что осталось мне от мамы!
– Все равно это только вещи.
Нужда научила Джеймса избавляться от привязанности к вещам, но Эллен сразу ощетинилась.
– Я скажу им, что увольняюсь, – заявила она, – как полагается, а потом уложу сумку. Я пришлю тебе записку, когда буду готова.
– Пообещай, что так и сделаешь.
– Обещаю.
И прежде чем Джеймс успел ее остановить, Эллен сделала шаг, и толпа поглотила ее. Он встал на цыпочки, пытаясь увидеть сестру, но она исчезла. Джеймс понятия не имел, куда она могла пойти. Вряд ли он может подняться на верхние этажи и поискать там.
Джеймс обернулся, раздумывая, что же заставило сестру так быстро убежать, и заметил Алекса Маршалла, пробиравшегося между гостями.
Почему Эллен кинулась прочь при виде Стэнтона? Стэнтон ее обидел? Или повел себя еще более угрожающе?
У Джеймса кровь в жилах похолодела. Если Стэнтон причинил вред Эллен, он умрет медленной, мучительной смертью, и Джеймс будет тем человеком, который этому поспособствует. Но сначала Стэнтон потеряет невесту – и весь Лондон узнает о его позоре.
Джеймс подошел к возвышению, устроенному рядом с оркестром. Была почти полночь, время, назначенное для объявления о помолвке Ребекки, почти настало. Джеймс решил, что, когда Ребекка поднимется на возвышение вместе со Стэнтоном, он выйдет вперед, в самый центр.
Ребекка тянула время в темном коридоре, набираясь мужества, чтобы войти в спальню Алекса, и никак не могла решиться.
Она стояла в одной тонкой летней ночной рубашке и дрожала. Было прохладно, голые ноги девушки замерзли, и все-таки она медлила, пока одна мучительная минута сменялась другой. Нужно или войти, или уходить, но она не может уйти, пока не узнает правду.
Ребекка набрала в грудь побольше воздуха и повернула ручку. Дело начато, и она доведет его до конца.
Алекс стоял к ней спиной в другом конце комнаты, в синем халате, и Ребекка не сомневалась, что под халатом ничего нет. Она тревожно сглотнула, подумав, таким ли уж мудрым, в конце концов, был ее план. Кое-какое представление о том, чем занимаются наедине мужчина и женщина, Ребекка имела, Джеймс ей кое-что продемонстрировал. Решит ли Алекс, воспользовавшись интимностью момента, повести себя так же безнравственно? Она ему вообще хоть немного нравится? Имеются ли основания для их свадьбы, кроме того, что они – кузены и их отцам этого хотелось?
«Сказал «а», говори и "б"», – вспомнила Ребекка и объявила о своем появлении, закрыв дверь с громким щелчком.
– Это ты, Эл… – Алекс обернулся, увидел Ребекку и оборвал фразу на полуслове.
– Добрый вечер, Алекс.
– Ребекка?
Они смотрели друг на друга в наступившей неловкой тишине. Алекса охватило сразу несколько эмоций – изумление, тревога, потрясение, а вот Ребекку его замешательство развеселило. Он всегда такой хладнокровный, так хорошо владеет собой, и ей нравилось сбивать его с толку.
– Что ты тут делаешь? – спросил наконец Алекс.
– Нам нужно поговорить.
Ребекка заставила себя подойти к нему и посмотреть в красивое лицо. Сердце должно было трепетать от волнения, но не трепетало. Она пыталась не сравнивать, но не могла не думать о Джеймсе и о том, что чувствовала себя совершенно по-другому, когда находилась рядом с ним. Она не понимала зачем, но Джеймс присутствовал на вечере там, внизу. Ребекка старалась не смотреть на него, однако все время ощущала на себе, как горящие угли, его жаркий взгляд. Как ни странно это звучало, но ей почему-то казалось, что она обманывает его, выходя замуж за Алекса. Ее измучили сбивающие с толку желания, и она злилась на требования Джеймса, которые сама же и отклонила.
– С тобой все в порядке? – спросил Алекс. – Что-то с Лидией?
– Со мной все прекрасно! И с Лидией все замечательно! Забудь ты про Лидию!
Что нужно сделать, чтобы добиться от него реакции? Как сможет она получить то, в чем так отчаянно нуждается?
Ребекка храбро обратила взгляд на Алекса. Полы его халата разошлись, и она видела грудь, поросшую волосами, и это зрелище – все снова и снова – напоминало ей о Джеймсе. Интересно, на что походит его грудь, растут ли на ней тоже волосы?.. Ребекка с усилием отогнала бесстыдные мысли.
Алекс сообразил, что почти не одет, и запахнул халат, скрыв от нее свое тело.
– Ты не должна была приходить сюда, – заявил он. – Давай я провожу тебя в твою комнату, пока нас кто-нибудь не заметил.
– Я не хочу уходить.
– Но ты должна!
Ребекка подошла к нему вплотную, и их тела соприкоснулись. Она ждала, что ее кинет в жар, как было с Джеймсом, однако ничего подобного не произошло, а Алекс смотрел на нее, как на ненормальную.
Ребекка понимала, что выставляет себя полной дурой, но остановиться не могла. Она положила ладонь на грудь Алекса, но не имела ни малейшего представления, что делать дальше, и рука ее лежала как каменная. Алекс спас ее от самой себя, убрав руку со своей груди. Получив отпор, Ребекка вспыхнула, но твердо решила не сдаваться и не останавливаться.
– Я хочу, чтобы ты занялся со мной страстной любовью, – заявила она.
– Что? – растерялся Алекс.
Ребекка нервно облизнула губы, в ужасе думая, что будет, если он может согласиться.
– Здесь никого нет, а мы все равно скоро поженимся. Покажи мне, как это бывает.
– Ребекка, что на тебя нашло?
– Ничего.
– Ты так странно себя ведешь. Я не могу догадаться, какое вопиющее заявление слетит с твоих уст в следующий миг.
– Почему ты не соглашаешься? – решилась бросить вызов Ребекка. – Или мысль о том, чтобы оказаться со мной в постели, тебе неприятна?
Алекс изучающе посмотрел на нее с откровенным недовольством.
– Когда мужчина и женщина соединяются в постели, они могут создать ребенка.
– Я знаю это! Я не дура.
– Я этого и не говорю, но до бракосочетания еще шесть месяцев, и нам будет трудно объяснить твою беременность.
– Значит, давай сдвинем дату. Давай поженимся немедленно.
Ребекка удивилась, что он едва не потерял сознание, услышав это предложение. Ноги у него подогнулись, и выглядел он перепуганным.
– Ты всегда мечтала о большой свадьбе, – заметил Алекс. – С раннего детства ты хотела пройти по проходу в соборе, в великолепном платье из Парижа, под звуки органа, под пение хора. Если мы поженимся через несколько дней, ты ничего этого не получишь.
– Может быть, я передумала. Может быть, я не хочу всей этой мишуры.
Алекс вздохнул:
– Ребекка…
– Поцелуй меня.
– Что?! – ахнул Алекс.
– Ты слышал меня, Алекс. Не притворяйся, что не слышал.
– Нет.
– Почему нет?
– Нам не подобает прятаться в темноте и вступать в тайную любовную связь.
– Ты постоянно делаешь это с другими женщинами.
– Нет, и я оскорблен тем, что ты выдвигаешь против меня такое жестокое обвинение.
– Да у тебя то и дело появляются любовницы – люди обожают меня оповещать, – и если ты можешь волочиться за каждой распутной девкой в королевстве, почему не за мной?
– По-моему, ты по-настоящему сходишь с ума, и я начинаю думать, не следует ли посоветовать твоей сестре вызвать доктора.
– Да ради Бога, Алекс! – Ребекка топнула ногой, как впавший и ярость ребенок. Она так разозлилась, что ей хотелось схватить его за волосы. – Я прошу всего лишь поцелуй! Что, это так много? Мы не чужие друг другу, мы не столкнулись случайно на улице, и я не шестнадцатилетняя девочка, которую ты можешь погубить. Мы помолвлены всю мою жизнь! Поэтому поцелуй меня сию же секунду, или, клянусь, я откажусь от свадьбы и расскажу всем, что ты… ты… любишь мужчин, а не женщин!
Ребекка сумела дернуть за нужные струны. Компрометация его мужественности – это больше, чем он может вынести. Алекс ужасно разозлился, но Ребекка твердо стояла на своем, пока он что-то мямлил и бормотал.
В конце концов, он поступил так, как она требовала. Он поцеловал ее.
Поцелуй был очень сладким, очень невинным, очень скучным и полностью подтвердил все подозрения Ребекки.
Алекс отступил на шаг, а удрученная и опечаленная Ребекка внимательно посмотрела на него, а потом пробормотала:
– Ты не любишь меня, правда? И никогда не любил.
– О, Ребекка…
– Любишь?
– Со временем между нами возникнут глубокие чувства, – пообещал Алекс. – Близкое общение и дружеские отношения.
«У нас было двадцать два года!» – хотелось закричать Ребекке, но она промолчала. Она ощутила покорность и облегчение от того, что выяснила все открыто. Раз он ее не любит, так тому и быть, но она вступит в этот союз, не утешаясь иллюзиями, с сердцем, полным решимости, и без разочарований. Раз конечный результат такой бессмысленный, ей ни к чему хлопоты и расходы на шикарную свадьбу.
– Я хочу специальную лицензию, – произнесла она. – Совершим небольшую церемонию на следующей неделе, в зале внизу.
Алекс заколебался, пытаясь решить, следует ли отговаривать ее, стоит ли просто отклонить ее требование… но на каком основании? И какая разница, закончат они это завтра, или в следующем месяце, или на следующий год? Итог одинаков.
Он пожал плечами:
– Как пожелаешь.
Не сказав больше ни слова, Ребекка повернулась и вышла из комнаты.
Глава 13
Эллен слышала, как Алекс быстро идет по коридору, но не обращала на это внимания, продолжая складывать белье в дорожную сумку.
Он подергал ручку, обнаружил, что дверь заперта, злобно выругался и так сильно пнул ее, что задрожало окно в комнате.
– Впусти меня, – прошипел он.
– Нет.
– Черт побери, Эллен! Впусти меня сейчас же!
Она не ответила и в последний раз оглянулась по сторонам, проверяя, не забыла ли чего-нибудь, хотя об этом волноваться не стоило. У нее было так мало вещей, что она вполне могла обойтись и без сумки.
Карточная колода лежала на трюмо, и Эллен решила оставить ее следующей обитательнице этой комнаты. Карты приносили ей немало утешения в долгие одинокие часы, но теперь они болезненно напоминали об Алексе.
– Эллен! – рявкнул он, заколотив в дверь.
Он раздражался все сильнее, и голос его становился все громче. Как обычно, было уже за полночь, и если он не успокоится, то перебудит весь дом.
– Уходи прочь! – спокойно ответила Эллен.
Покорно вздохнув, она поставила сумку на коврик, легла кровать и уставилась в потолок. Она уже отправила записку Джеймсу, умоляя его прийти за ней, и готова была покинуть дом в любой момент.
Но если он не придет? Немного денег у нее есть, но этого хватит всего лишь на несколько дней жизни в Лондоне. А потом – катастрофа. И все-таки остаться она не могла. Новость о скором бракосочетании Ребекки захватила особняк, как лесной пожар, и слуги истерически готовились к этому событию.
Эллен не знала, почему Ребекка решила так быстро вступить в брак, и почему Алекс согласился на это, и не хотела знать. Обычно причина, по которой парочки спешат узаконить отношения, бывает только одна – ребенок, а если Эллен узнает, что все дело в беременности, ее сердце остановится, в этом она не сомневалась.
Алекс продолжал биться в дверь. Эллен чувствовала себя так, словно была последним человеком на земле или выжила после кораблекрушения, оказавшись на необитаемом острове. На трюмо горела свеча. Свеча вздрагивала при каждом ударе Алекса, и Эллен закрыла глаза, чтобы не замечать его ярости, желая только одного – уснуть, уснуть навеки.
Внезапно раздался оглушительный треск, еще один, дверь распахнулась, и Алекс ворвался в комнату. Он был в бешенстве.
Молчаливая и печальная, Эллен села на кровати, пока Алекс разглядывал упакованную сумку и опустевший шкаф.
– Какого дьявола ты делаешь?
– Если ты твердо решил ругаться со мной, – произнесла девушка, – перестань кричать. Я не хочу, чтобы твои слуги собрались здесь подслушивать.
Как ни странно, он повиновался. Подошел к сломанной двери и подставил к ней стул, чтобы она по возможности не открывалась; потом повернулся к Эллен. Уперев руки в бока, расставив ноги, он походил на пехотного капитана, собравшегося допрашивать пленника. Эллен не знала, смеяться ей или плакать.
Какое право он имеет злиться? Какое право имеет вламываться к ней, орать и ругаться?
– Лидия сообщила мне, – зарычал он, – что ты уволилась!
– Да, верно.
– Ты сказала мне, что не будешь этого делать.
Эллен пожала плечами:
– Значит, я передумала.
Алекс пересек комнату и навис над девушкой.
– Я не позволю тебе уйти.
– Это решать не тебе.
– Мы еще посмотрим?
– Я не принадлежу тебе. Ты не можешь удерживать меня против моей воли.
Алекс так разозлился, что ему захотелось ее ударить, и, не знай Эллен его лучше, она бы этого испугалась.
– Как ты можешь так поступить со мной? – требовательно воскликнул он.
– С тобой! – Теперь и она разозлилась и вскочила с постели. – Поразительная наглость – задавать мне такой вопрос!
– Ты значишь для меня все. – Алекс схватил ее за руки и тряхнул. – Ты моя жизнь, моя душа, моя… моя…
– Ничего подобного. – Эллен оттолкнула его. – Как смеешь ты такое говорить!
От этих слов Алекс пришел в ужас.
– Ты для меня – целый мир.
– Я для тебя никто! – Эллен тоже кричала, совершенно забыв об осторожности. Если их услышат, пусть. Никогда еще она так не гневалась. – Я просто объект для флирта! Ты забрался в мою постель, потому что тебе скучно, потому что тебе одиноко, а может быть, я тебя забавляю – не знаю точно, но ты оскорбляешь меня, делая вид, что наши отношения имеют какое-то важное значение.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Я это знаю.
– После всего, что было между нами, как можешь ты уйти? – Алекс показал на ее сумку. – Ты даже не собиралась сказать мне «до свидания»!
– Ты женишься на следующей неделе! – горько заплакала Эллен. – Я не хочу этого видеть. Ты не можешь меня заставить. Клянусь, сначала я убью тебя!
– Мой брак не имеет никакого отношения к нам с тобой.
– Ты с ума сошел? Самое прямое отношение!
– Это только между мной и Ребеккой. Тебя это не касается.
– Да только совершенно ненормальный согласится с тобой!
– Я не хочу проходить через это, – внезапно выпалил Алекс. – Я не могу. Я откажусь, и мы с тобой уедем. Я женюсь на тебе, а не на ней.
У Эллен перехватило дыхание.
– Женишься на мне? Почему?
– Потому что я… я… люблю тебя.
Эллен фыркнула, и голос ее дрогнул от негодования:
– Это самое абсурдное заявление, когда-либо мной услышанное. Ты не любишь меня. Ты никого не любишь, кроме самого себя.
– Я действительно люблю тебя!
– О, замолчи! Прошу тебя! Ты только смущаешь нас обоих.
У него было много возможностей открыто признаться в растущей привязанности, и Эллен предполагала, что действительно нравилась ему больше, чем некоторые другие его возлюбленные. Но Алекс походил на испорченное дитя, всегда добивающееся своего. Она собралась уйти от него раньше, чем он был готов отпустить ее, и Алекс не мог пережить, что ей хватило дерзости противостоять ему. Если бы он сделал свое признание неделей раньше, да хотя бы часом раньше, как сильно это тронуло бы ее, и она могла бы поверить. Но сейчас, во время отвратительной развязки, он не сможет убедить ее в своей искренности. Его слова походили на листья, летящие по ветру.
Высказавшись, Алекс сник, гнев его прошел, и он смотрел на Эллен так, словно ошибся комнатой и толком не понимал, кто она такая.
– Может быть, ты права, – произнес он, – но я уверен, что между нами были особые узы.
– Были, – согласилась Эллен. – Ты красивый, настойчивый мужчина, которому нравится обольщать женщин. Я была наивной, доверчивой девушкой, решившей, что можно предаться флирту безо всяких последствий. Так я и поступила, хотя это и было очень безнравственно с моей стороны, но теперь все кончено. Ты живешь дальше, и я тоже.
– И я ничего для тебя не значу? – Алекс посмотрел на Эллен так, словно на самом деле хотел это знать.
Он казался грустным и расстроенным – а может, чувствовал себя преданным – из-за того, что она не испытывала к нему сострадания, хотя Эллен не понимала почему. Его судьба – брак с Ребеккой. И нет другого выхода, и нелепо с его стороны вести себя так, словно они могут придумать другой финал. И так больно, если над мечтами о том, чего никогда не случится, насмехаются. Чего он от нее хочет? Чего ожидает? Когда все закончится, не останется вообще ничего.
– Нет, – солгала Эллен. – Ты ничего для меня не значишь. С какой стати?
Алекс в отчаянии поник, словно она насквозь пронзила его своими словами, и Эллен испытала мучительное желание протянуть руку, утешить и обнять его. Но удержалась. Нельзя думать о том, какая часть привязанности Алекса искренняя, а какая – надуманная.
Даже если он по-настоящему привязан к ней, это ничего не меняет. Единственная отведенная ей роль – это роль любовницы, но Эллен скорее спрыгнет с утеса, чем согласится на такой позор.
– Ты помнишь, как мы впервые встретились? – спросила она, желая сделать ему больно, желая, чтобы Алекс ушел и никогда не возвращался. – Я сказала тебе, что знала тебя раньше.
– Да, но я так и не припомнил этого.
– Это случилось десять лет назад, на вечеринке в летней резиденции, когда тебе было двадцать и ты гостил у своих друзей в Суррее. Кто-то украл кольцо леди Бэррингтон.
– Да, я это помню. Она подняла большой шум.
Он подергал ручку, обнаружил, что дверь заперта, злобно выругался и так сильно пнул ее, что задрожало окно в комнате.
– Впусти меня, – прошипел он.
– Нет.
– Черт побери, Эллен! Впусти меня сейчас же!
Она не ответила и в последний раз оглянулась по сторонам, проверяя, не забыла ли чего-нибудь, хотя об этом волноваться не стоило. У нее было так мало вещей, что она вполне могла обойтись и без сумки.
Карточная колода лежала на трюмо, и Эллен решила оставить ее следующей обитательнице этой комнаты. Карты приносили ей немало утешения в долгие одинокие часы, но теперь они болезненно напоминали об Алексе.
– Эллен! – рявкнул он, заколотив в дверь.
Он раздражался все сильнее, и голос его становился все громче. Как обычно, было уже за полночь, и если он не успокоится, то перебудит весь дом.
– Уходи прочь! – спокойно ответила Эллен.
Покорно вздохнув, она поставила сумку на коврик, легла кровать и уставилась в потолок. Она уже отправила записку Джеймсу, умоляя его прийти за ней, и готова была покинуть дом в любой момент.
Но если он не придет? Немного денег у нее есть, но этого хватит всего лишь на несколько дней жизни в Лондоне. А потом – катастрофа. И все-таки остаться она не могла. Новость о скором бракосочетании Ребекки захватила особняк, как лесной пожар, и слуги истерически готовились к этому событию.
Эллен не знала, почему Ребекка решила так быстро вступить в брак, и почему Алекс согласился на это, и не хотела знать. Обычно причина, по которой парочки спешат узаконить отношения, бывает только одна – ребенок, а если Эллен узнает, что все дело в беременности, ее сердце остановится, в этом она не сомневалась.
Алекс продолжал биться в дверь. Эллен чувствовала себя так, словно была последним человеком на земле или выжила после кораблекрушения, оказавшись на необитаемом острове. На трюмо горела свеча. Свеча вздрагивала при каждом ударе Алекса, и Эллен закрыла глаза, чтобы не замечать его ярости, желая только одного – уснуть, уснуть навеки.
Внезапно раздался оглушительный треск, еще один, дверь распахнулась, и Алекс ворвался в комнату. Он был в бешенстве.
Молчаливая и печальная, Эллен села на кровати, пока Алекс разглядывал упакованную сумку и опустевший шкаф.
– Какого дьявола ты делаешь?
– Если ты твердо решил ругаться со мной, – произнесла девушка, – перестань кричать. Я не хочу, чтобы твои слуги собрались здесь подслушивать.
Как ни странно, он повиновался. Подошел к сломанной двери и подставил к ней стул, чтобы она по возможности не открывалась; потом повернулся к Эллен. Уперев руки в бока, расставив ноги, он походил на пехотного капитана, собравшегося допрашивать пленника. Эллен не знала, смеяться ей или плакать.
Какое право он имеет злиться? Какое право имеет вламываться к ней, орать и ругаться?
– Лидия сообщила мне, – зарычал он, – что ты уволилась!
– Да, верно.
– Ты сказала мне, что не будешь этого делать.
Эллен пожала плечами:
– Значит, я передумала.
Алекс пересек комнату и навис над девушкой.
– Я не позволю тебе уйти.
– Это решать не тебе.
– Мы еще посмотрим?
– Я не принадлежу тебе. Ты не можешь удерживать меня против моей воли.
Алекс так разозлился, что ему захотелось ее ударить, и, не знай Эллен его лучше, она бы этого испугалась.
– Как ты можешь так поступить со мной? – требовательно воскликнул он.
– С тобой! – Теперь и она разозлилась и вскочила с постели. – Поразительная наглость – задавать мне такой вопрос!
– Ты значишь для меня все. – Алекс схватил ее за руки и тряхнул. – Ты моя жизнь, моя душа, моя… моя…
– Ничего подобного. – Эллен оттолкнула его. – Как смеешь ты такое говорить!
От этих слов Алекс пришел в ужас.
– Ты для меня – целый мир.
– Я для тебя никто! – Эллен тоже кричала, совершенно забыв об осторожности. Если их услышат, пусть. Никогда еще она так не гневалась. – Я просто объект для флирта! Ты забрался в мою постель, потому что тебе скучно, потому что тебе одиноко, а может быть, я тебя забавляю – не знаю точно, но ты оскорбляешь меня, делая вид, что наши отношения имеют какое-то важное значение.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Я это знаю.
– После всего, что было между нами, как можешь ты уйти? – Алекс показал на ее сумку. – Ты даже не собиралась сказать мне «до свидания»!
– Ты женишься на следующей неделе! – горько заплакала Эллен. – Я не хочу этого видеть. Ты не можешь меня заставить. Клянусь, сначала я убью тебя!
– Мой брак не имеет никакого отношения к нам с тобой.
– Ты с ума сошел? Самое прямое отношение!
– Это только между мной и Ребеккой. Тебя это не касается.
– Да только совершенно ненормальный согласится с тобой!
– Я не хочу проходить через это, – внезапно выпалил Алекс. – Я не могу. Я откажусь, и мы с тобой уедем. Я женюсь на тебе, а не на ней.
У Эллен перехватило дыхание.
– Женишься на мне? Почему?
– Потому что я… я… люблю тебя.
Эллен фыркнула, и голос ее дрогнул от негодования:
– Это самое абсурдное заявление, когда-либо мной услышанное. Ты не любишь меня. Ты никого не любишь, кроме самого себя.
– Я действительно люблю тебя!
– О, замолчи! Прошу тебя! Ты только смущаешь нас обоих.
У него было много возможностей открыто признаться в растущей привязанности, и Эллен предполагала, что действительно нравилась ему больше, чем некоторые другие его возлюбленные. Но Алекс походил на испорченное дитя, всегда добивающееся своего. Она собралась уйти от него раньше, чем он был готов отпустить ее, и Алекс не мог пережить, что ей хватило дерзости противостоять ему. Если бы он сделал свое признание неделей раньше, да хотя бы часом раньше, как сильно это тронуло бы ее, и она могла бы поверить. Но сейчас, во время отвратительной развязки, он не сможет убедить ее в своей искренности. Его слова походили на листья, летящие по ветру.
Высказавшись, Алекс сник, гнев его прошел, и он смотрел на Эллен так, словно ошибся комнатой и толком не понимал, кто она такая.
– Может быть, ты права, – произнес он, – но я уверен, что между нами были особые узы.
– Были, – согласилась Эллен. – Ты красивый, настойчивый мужчина, которому нравится обольщать женщин. Я была наивной, доверчивой девушкой, решившей, что можно предаться флирту безо всяких последствий. Так я и поступила, хотя это и было очень безнравственно с моей стороны, но теперь все кончено. Ты живешь дальше, и я тоже.
– И я ничего для тебя не значу? – Алекс посмотрел на Эллен так, словно на самом деле хотел это знать.
Он казался грустным и расстроенным – а может, чувствовал себя преданным – из-за того, что она не испытывала к нему сострадания, хотя Эллен не понимала почему. Его судьба – брак с Ребеккой. И нет другого выхода, и нелепо с его стороны вести себя так, словно они могут придумать другой финал. И так больно, если над мечтами о том, чего никогда не случится, насмехаются. Чего он от нее хочет? Чего ожидает? Когда все закончится, не останется вообще ничего.
– Нет, – солгала Эллен. – Ты ничего для меня не значишь. С какой стати?
Алекс в отчаянии поник, словно она насквозь пронзила его своими словами, и Эллен испытала мучительное желание протянуть руку, утешить и обнять его. Но удержалась. Нельзя думать о том, какая часть привязанности Алекса искренняя, а какая – надуманная.
Даже если он по-настоящему привязан к ней, это ничего не меняет. Единственная отведенная ей роль – это роль любовницы, но Эллен скорее спрыгнет с утеса, чем согласится на такой позор.
– Ты помнишь, как мы впервые встретились? – спросила она, желая сделать ему больно, желая, чтобы Алекс ушел и никогда не возвращался. – Я сказала тебе, что знала тебя раньше.
– Да, но я так и не припомнил этого.
– Это случилось десять лет назад, на вечеринке в летней резиденции, когда тебе было двадцать и ты гостил у своих друзей в Суррее. Кто-то украл кольцо леди Бэррингтон.
– Да, я это помню. Она подняла большой шум.