Холт Черил. Под маской скромности

   – Я? Угрожаю тебе? – Она приняла совершенно невинный вид. – Конечно, нет. Я просто сообщаю, что все свидетельства собраны и хранятся у моего адвоката. Для сохранности. Вдруг со мной произойдет несчастный случай? Я подумала, лучше, если ты будешь знать, где все это находится.
   Сука! Господи! Он никогда от нее не избавится. Она могла бы с таким же успехом раздобыть веревку и накинуть петлю ему на шею. Самолично!
   Лидия снова принялась за завтрак, читая лондонскую газету, и вдруг поцокала языком.
   – Ты помнишь ту актрису, которой помогал? Ты представлял мне ее, когда мы были в Лондоне. Ее, кажется, звали, Сюзетт Дюбуа?
   Сердце Николаса ушло в пятки.
   – Я знаком с мисс Дюбуа. И что?
   Глядя на него холодным, убийственным взглядом, Лидия подтолкнула к нему газету.
   – Тут про нее написано. Ее арестовали. Ого… вытащили из театра в путах! Интересно, что она натворила?
   Николас заставил себя сохранять спокойствие и сосредоточиться на газетных строчках. Газета была трехнедельной давности, значит, правовая система давно поглотила Сюзетт. Она может быть где угодно. Выпоротая, умирающая от голода в тюрьме Ньюгейт. На судне, плывущем в Австралию. Она вообще могла быть повешена!
   Николас медленно поднял глаза на Лидию. Она наблюдала за ним поверх ободка своей чашки с коварной улыбкой на губах, и он знал – знал! – что это ее работа, ее месть Сюзетт.
   Его охватила ярость такой силы, какой он еще никогда не испытывал. Ему страстно хотелось вцепиться Лидии в глотку и сжимать пальцы до тех пор, пока она не начнет задыхаться и умолять о милосердии. И он сделает это. Сразу же, как только придумает, как осуществить это и не попасться.
   – Я убью тебя, – поклялся Николас.
   – Не думаю. – Лидия встала и махнула рукой в сторону лестницы. – Давай продолжим наши любовные утехи, начатые вчера ночью.
   – Ублажай себя сама, – грубо бросил Николас, – потому что от меня ты этого больше не дождешься.
   – Есть одна штучка, которую я ужасно хочу испытать, – продолжала трещать Лидия, словно он ничего не сказал. – Я слышала, что мужчина может прижиматься губами к интимным местам женщины. Он ее там лижет и целует, и это очень возбуждает. Пойдем наверх, и ты покажешь мне, как это делается.
   – Да я лучше поперхнусь этой лепешкой и задохнусь насмерть.
   Лидия направилась в коридор, громогласно призывая кого-то на помощь. Мгновенно появились, громко топая, двое санитаров, приехавших с ними из Бедлама.
   – У моего мужа припадок, – заявила Лидия. – Боюсь, он может пораниться. Доктора велели мне связывать его, когда он теряет над собой контроль.
   – Да, мэм, – согласился санитар покрупнее.
   – Заберите его наверх и привяжите к кровати, чтобы он не смог поранить ни себя, ни других.
   – Сделаем прямо сейчас.
   Ник побледнел. Они считают, что он умалишенный? Что его можно связать по ее прихоти?
   Парочка протопала к столу, Николас побежал, хотя бежать ему было некуда. Санитары оказались намного быстрее, чем он, и борьба окончилась, даже не начавшись.

Глава 23

   Эллен брела по изрытой колеями дороге. На деревьях трепетали осенние листья. Весь пейзаж был серо-коричневым, трава от заморозков пожухла, и тусклые оттенки природы как нельзя лучше подходили к ее настроению. Вообще-то у нее было все, что только можно пожелать: красивый дом, денег больше, чем она могла потратить, умелые слуги, прекрасная одежда, еда. И все же Эллен была так несчастлива!
   Столько долгих часов, которые нужно чем-то заполнить. Столько тихих вечеров, которые нужно как-то прожить. Тикали мучительные минуты, и часы напоминали Эллен, что у нее нет никаких важных дел, ей не за кем ухаживать, ей нечем заняться. У нее масса свободного времени, но свобода сводит ее с ума.
   Лондон казался таким далеким, а происшедшие события – и вовсе безумным сном. Да полно, выходила ли она замуж за Алекса? Воссоединилась ли с братом, чтобы тотчас же его потерять? Пытался ли Николас Маршалл убить ее?
   Во всем этом Эллен не находила никакого смысла, и ей так хотелось, чтобы рядом был кто-нибудь, с кем можно было бы обсудить все ее суровые испытания. Обратиться к соседям она не могла. Да, она отчаянно нуждалась в сочувствии и утешении, но здесь ее считали чудачкой, странной незнакомкой, укутанной, как саваном, слухами и туманными намеками.
   Эллен сошла с тропинки и направилась к дому. Перед ним стояло несколько экипажей, принадлежавших исключительно настойчивым в своих ухаживаниях джентльменам. Вскоре ей предстояло стать свободной и богатой, и мужчины относились к ней, как отнеслись бы к любой разведенной даме, распутной и ищущей любовных приключений. Эллен всегда вела себя с ними вежливо, но ее уже утомили их жалкие попытки добиться ее благосклонности.
   Ища уединения, Эллен повернула к черному ходу в надежде проскользнуть в дом, ни с кем не встретившись. Она терзалась из-за своего дурацкого положения, и раздражение на Алекса вспыхнуло с новой силой.
   Она согласилась на все его требования, на холодное настойчивое распоряжение уехать в деревню, на треклятое аннулирование брака. И с тех пор не получила от него ни единой строчки, и это абсолютное равнодушие бесило ее сверх всякой меры.
   Алекс хоть когда-нибудь вспоминает о ней? Как он мог ее отвергнуть? Неужели брачные обеты вообще ничего для него не значат?
   Эллен представляла себе Алекса в городе, окруженного гаремом обожающих его женщин. Она несчастна из-за его решения, а сам он, наверное, крайне им доволен. Он почти избавился от нее, и скоро вновь будет вести жизнь любвеобильного холостяка, каким был, пока Эллен не ворвалась в его судьбу.
   Она просто обязана смириться с его решением и жить дальше, но как же это трудно! Задета ее гордость, а самооценка упала так низко, как еще не падала никогда прежде.
   Если даже собственный муж не выносит ее, кто сможет вынести? Счастливчик Алекс! Он сумел вычеркнуть ее из своей жизни, а вот Эллен не в состоянии избавиться от мыслей о нем.
   Она завернула за угол и уже готова была войти в дом, как оттуда во двор вышел ее брат. Эллен в замешательстве застыла на месте, не в силах поверить своим глазам. Она-то думала, что его арестовали, пытали, казнили, а он здесь! Такой цветущий, такой красивый. И такой довольный.
   Боже мой! Да что произошло?
   – О, Джеймс, – пробормотала Эллен.
   – Здравствуй, сестренка! – поздоровался Джеймс, пристально рассматривая ее. – Отвратительно выглядишь.
   – Спасибо.
   – Нет, я серьезно. Похудела и бледная, как привидение. Ты не болела?
   – У меня была ужасная инфлюэнца.
   – Правда?
   – Правда, – солгала Эллен, – а вот ты, надо признать, выглядишь просто замечательно.
   – Я чувствую себя лучше, чем когда-либо раньше. – Джеймс усмехнулся. – Ты скучала по мне?
   – Да, презренный ты исчезнувший крысеныш! Где ты пропадал?
   Они кинулись друг к другу и обнялись. Джеймс приподнял сестру и покружил. Когда он отпустил ее, Эллен ударила его кулачком в грудь.
   – Как ты посмел исчезнуть, не сказав ни слова! – воскликнула она. – Как ты посмел допустить, чтобы я так ужасно тревожилась!
   – Прости.
   – Ты вообще представляешь себе, как я за тебя боялась?
   – Ну а сама-то? Я возвращаюсь в Лондон после недолгого отдыха, а ты исчезла! Я был просто в панике.
   – А как ты меня нашел?
   Джеймс сурово нахмурился.
   – Справился у твоего мужа.
   Эллен представила себе страшную драку – или даже убийство – и задохнулась от ужаса.
   – Ты разговаривал с… с… лордом Стэнтоном?
   – Ты называешь его лорд? Это чья выдумка – твоя или его?
   – Могу называть его и Алексом, если захочу, да только не хочу. Это будет неправильно.
   – Боже, да твой законный супруг такой осел, что ты можешь называть его как угодно. Хоть свиньей. Хоть жестоким, коварным ублюдком.
   – Но ты его не ранил, нет?
   – Нет, хотя и следовало. Почему ты вообще вышла замуж за эту скотину? Только, пожалуйста, скажи, что по любви, потому что, если причина глупая – репутация или честь, – не знаю, что я тогда сделаю.
   – Конечно, я выходила за него не по… не по любви. Я с ним едва знакома.
   – Мне рассказывали не так. По правде говоря, я слышал, что ты была знакома с ним весьма близко.
   – Это неправда.
   – Тогда почему ты согласилась?
   – Потому что… потому что…
   Глаза Эллен наполнились слезами. Она не могла этого объяснить. Алекс стал для нее целым миром, и в глубине души она любила его сверх всякой меры, потому и убедила себя, что выйти за него замуж будет правильным шагом. Он тоже притворялся, что она ему не безразлична, но теперь-то она понимала, что все его уверения были неискренней болтовней. При первых же признаках неприятностей Алекс ее оттолкнул, небрежно избавился от нее, словно она – просто грязь на полу, которую его подручные с легкостью выметут.
   – Потому что? – подтолкнул ее Джеймс, увидев, что она не в силах продолжать. – Если ты хочешь, чтобы он стал для тебя настоящим мужем, Эллен, только скажи. Уж я прослежу, чтобы он поступил с тобой как положено.
   – Не имеет значения, чего хочу я.
   – Почему это?
   – Он… он… питает ко мне отвращение, как к жене. – Эллен судорожно втягивала в себя воздух, словно его не хватало. Прячась тут, в деревне, она могла никому не признаваться в своем позоре, и необходимость заговорить об этом вслух оказалась унизительной.
   – Откуда ты это знаешь?
   – Он отослал меня сюда, даже не спросив, чего хочется мне. Он просто дождаться не мог, когда сможет умыть руки.
   – Это не так, – заявил Джеймс.
   – Так.
   – Его жизнь превратилась в настоящую муку, как и твоя. – Джеймс схватил сестру за плечи и сильно встряхнул. – Если ты любишь его, Эллен, борись за него. Я тебе помогу. Ты знаешь, что помогу.
   – Не буду я ему навязываться. Раз он меня не хочет, так тому и быть. – Она посмотрела на аккуратно подстриженные деревья в саду. – И я счастлива. Мне здесь хорошо.
   Джеймс насмешливо фыркнул:
   – Я тут наткнулся в гостиной на нескольких твоих предполагаемых поклонников и выгнал их прочь. Так что не нужно рассказывать мне, что тебе нравится такая жизнь. Нельзя тебе оставаться одной. Это все его идиотская гордость – и твоя тоже, вот вы и живете раздельно. Ваши отношения не должны завершиться вот так. Позволь мне помочь тебе.
   – Я ужасно вела себя с ним, Джеймс. У него есть все основания ненавидеть меня.
   – Он скотина, поэтому, что бы ты ни сделала, я уверен, что он этого заслуживал.
   – Нет. Я была гадкой. Не уговаривай меня изменить решение. У тебя ничего не получится.
   Наступила долгая, напряженная тишина. Джеймс пристально всматривался в сестру, потом, сдаваясь, вздохнул:
   – Будь по-твоему. Но если ты решишь, что хочешь…
   – Исключено, – перебила его Эллен.
   Она была слишком расстроена, чтобы выслушивать его предложения, потому что не могла позволить ему пробудить в себе ложные надежды. Алекс Маршалл был тем, кем был, – убежденным холостяком и необузданным распутником, и как бы ей ни хотелось, чтобы он стал другим человеком, от ее желаний ничего не зависело. Эллен могла и сама вернуться к Алексу – для этого ей не требовался Джеймс – и умолять его принять ее обратно, но она этого не сделает. Если она придет к нему, если откроет перед ним свою душу, а он откажется смягчиться, Эллен погибнет от унижения. Один раз она пережила то, что он ее отверг, но это было крайне унизительно. Никогда больше Эллен не поставит их обоих в такое ужасное положение.
   Она сменила тему:
   – Где ты был и чем занимался? Я боялась, что ты уже мертв.
   – Они меня не убьют, – ответил Джеймс. – Я слишком прочный.
   – Я уже готова согласиться с этим. – Джеймс был полон силы и энергии. Гнев и напряжение, переполнявшие его раньше, заметно ослабели. Оскорбленный, желчный человек, которого Эллен встретила в Лондоне, исчез.
   – Ты просто не поверишь, что я за это время успел сделать.
   – Может, мне лучше сесть?
   – К тому времени, как я закончу рассказывать, тебе это потребуется.
   Рядом стояла садовая скамья. Эллен подошла к ней и села.
   – Отлично. Теперь я готова ко всему.
   Джеймс, переполненный радостью, засмеялся:
   – Я бежал и женился.
   – Женился! Это… это чудесно.
   – И ты не хочешь спросить, кто моя невеста?
   – Глядя на твою ухмылку, я просто боюсь спрашивать.
   – Догадайся, – поддразнил сестру Джеймс.
   – Да понятия не имею!
   Он посерьезнел и выпрямился.
   – Это Ребекка.
   Новость оказалась настолько неожиданной, что Эллен потребовалось несколько секунд, чтобы переварить ее.
   – Ты женился на Ребекке Бертон? Но когда?.. Как?..
   – Мы с ней убежали в Шотландию и вернулись совсем недавно, иначе я бы пришел к тебе раньше.
   – Ты женился на Ребекке. На Ребекке! – Слишком фантастично, чтобы быть правдой, и все-таки, похоже, это правда. – Она… она очень на меня сердита?
   – Да ни капельки. Она вышла за меня, а не за Стэнтона. Так с чего ей расстраиваться? Ты уберегла ее от долгих лет страданий. – Джеймс показал на дом. – Она ждет там. Хочешь с ней поговорить?
   Джеймс протянул ей руку, Эллен вцепилась в нее и поднялась со скамьи.
   – Конечно. Очень, очень хочу.
 
   Карета, загрохотав, остановилась, но Джеймс этого не заметил. У него на коленях сидела Ребекка, прижимаясь своими сладкими губами к его губам. Может ли смертный обращать внимание на окружающий мир в такой восхитительный миг?
   – Кажется, приехали, – пробормотала она.
   – Я бы лучше остался здесь с тобой. – Джеймс откинул занавеску и посмотрел на особняк Алекса Маршалла. – Может, так и поступить? Что-то я не испытываю ни малейшего желания беседовать с ним.
   – Не будь строг к Алексу, – посоветовала Ребекка. – Именно он вытребовал наши деньги у Лидии. И, дорогой мой фермер; не забывай, что он отобрал Нью-Хейвен у Николаса и передал тебе. Все же он искупил кое-какие свои грехи.
   – Не перед Эллен.
   – Но может быть, ты сумеешь это исправить, а?
   – Может быть, – согласился Джеймс.
   Он все еще с трудом верил во внезапные перемены. Из преступника без будущего он вдруг сделался членом богатой аристократической семьи. С него сняли судимость, и он стал процветающим землевладельцем со стабильным доходом, у него богатая и любящая жена, а скоро будет ребенок, первенец. Джеймс постоянно опасался, что однажды проснется и поймет, что все это ему просто приснилось.
   Единственным камешком в ботинке оставалась Эллен. С помощью Ребекки Джеймс получил так много бесценных благ, а вот Эллен вообще ничего не получила. Да, Стэнтон снабдил ее кучей денег и большим, продуваемым сквозняками домом, но вещи никогда не заменят домашнего очага и семьи, которые бы Эллен предпочла иметь взамен.
   Вокруг нее должны быть люди, которых она сможет любить и опекать. Ей нужны муж и детишки. Чего ей точно не нужно – так это оказаться в ссылке. И если Стэнтон думает, что может так легко избавиться от Эллен, его ждет потрясение.
   Эллен любит Алекса Маршалла, и не имеет значения, что она так многословно отрицает это. Она без него несчастна. И Стэнтон несчастен. Они нуждаются друг в друге! И если Джеймс сумеет настоять на своем, Алекс и Эллен воссоединятся.
   – Мне лучше зайти в дом, – произнес Джеймс. – Ты уверена, что не хочешь пойти со мной?
   – Я не в том настроении, чтобы встречаться с Алексом. Лучше я поеду прямо в гостиницу – и в нашу комнату.
   Ребекка одарила Джеймса улыбкой, от которой сердце у него сильно заколотилось, а мужское естество зашевелилось.
   – Ты меня убьешь.
   – Я сделаю это медленно и безболезненно.
   – Обещаешь?
   – Да. А теперь ступай. Чем скорее ты уйдешь, тем скорее вернешься. – Ребекка приглашающе облизнула губки. – Когда ты придешь, тебя будет ждать настоящее пиршество.
   – Господи Иисусе, – простонал Джеймс. – Я буду спешить.
   – Пожалуйста, постарайся.
   Он выпрыгнул из кареты и направился к парадной двери. Почти сразу его проводили в библиотеку Стэнтона. Шагая вслед за надменным дворецким, Джеймс рассматривал вычурную обстановку. Сможет ли сюда вписаться Эллен? Правильно ли это – сводить ее со Стэнтоном? Лучше ли это для нее?
   О Джеймсе доложили, и, входя, он решил отдаться в руки судьбы. Пусть все совершится без особого вмешательства с его стороны.
   – Добрый день, Стэнтон, – поздоровался он, подходя к бюро.
   – Здравствуйте, мистер Дрейк, но, как я уже говорил, вы можете называть меня Алекс.
   – Подобная любезность создаст у прочих впечатление, что вы мне нравитесь или что мы с вами накоротке. Учитывая то, что думают о вас моя жена и моя сестра, я бы не хотел дать кому-либо понять, что мы друзья.
   Стэнтон вздохнул.
   – Не желаете ли бренди?
   – Нет.
   – Ну а я просто умираю, хочу глоточек. – Алекс встал, подошел к буфету, плеснул себе приличную порцию и осушил бокал одним глотком.
   – Каждый раз, как мы встречаемся, вы выглядите все хуже, – заметил Джеймс и при этом не шутил. Стэнтон сильно похудел и выглядел растерянным и одиноким, в точности как Эллен. – Вы, совершенно случайно, не тоскуете по моей сестре?
   – С какой стати?
   Потому что вам ее не хватает.
   – Я получил ножевое ранение, мистер Дрейк, и до сих пор не оправился. И у меня была… была инфлюэнца.
   Именно этим Эллен объясняла свое пошатнувшееся здоровье, и Джеймс едва не расхохотался в полный голос. Что за умилительная пара! Оба такие безутешные и убитые горем! Почему они не видят, в чем выход из положения? Ведь это так очевидно!
   – Должно быть, это был очень скверный микроб, – усмехнулся Джеймс.
   – Верно. – Стэнтон снова наполнил бокал и проглотил содержимое.
   – Вы явно очень много пьете в последнее время, Интересно почему?
   – Мистер Дрейк, если бы я считал, что мои личные привычки являются вашим делом – а я так не считаю, – я бы ответил на ваше наблюдательное высказывание. – Он уже тянулся за третьей порцией, но решил не пить, пока Джеймс тут, и неохотно вернулся к бюро. – Что вы делаете в городе?
   – Мы с Ребеккой здесь проездом, по пути в Нью-Хейвен.
   – Надеюсь, вы воспользуетесь моим гостеприимством. У меня очень много места. – Алекс отчаянно нуждался в обществе, но Джеймс разочаровал его:
   – Ребекка предпочла остановиться в гостинице.
   Стэнтон снова вздохнул:
   – Мистер Дрейк, наши пути будут пересекаться весьма регулярно. Мы – семья, поэтому избежать контактов не удастся. Если вы решите выказывать враждебность при каждой нашей встрече, мы далеко не продвинемся. Такая неприязнь необходима?
   – Мне нравится изводить вас, поэтому совсем не хочется прекращать это, но, полагаю, вы можете называть меня Джеймс.
   – Хорошо, Джеймс. Как вам Нью-Хейвен? Надеюсь, удовлетворительно?
   – Это сказка, и я никогда не смогу достаточно отблагодарить вас за это и за то, что вы вернули деньги Ребекки.
   – Лидия – ужасная скряга. Уверяю вас, это было нелегко.
   – Я тоже об этом слышал. Не представляю, как Эллен могла ее выносить. Да, кстати, об Эллен…
   – А что о ней? – напрягся Стэнтон.
   – Она просила меня доставить вам вот эти документы касательно аннулирования брака. – Джеймс открыл саквояж и выложил документы на бюро. – Она сказала, что подписала их, но там должно быть что-то еще.
   – Сегодня утром мой адвокат принес недостающее. Я собирался отправить их по почте.
   Джеймс молчал, выдерживая паузу. Стэнтон умирал от желания узнать что-нибудь об Эллен и надеялся, что Джеймс расскажет новости, но тот словно онемел.
   Решив, что еще чуть-чуть, и Стэнтон вцепится в него, чтобы выжать хоть пару слов, Джеймс пустил пробный шар:
   – Можете спросить меня о ней.
   – Зачем это? Что меня может интересовать? Я ее полностью обеспечил, она не может хотеть чего-нибудь еще.
   – Это верно. Она, безусловно, не хочет.
   Джеймс намеренно недоговаривал, и Стэнтон попался на крючок.
   – Что вы имеете в виду? – тут же спросил он.
   – Пожалуй, мне не следует рассказывать вам, как идут дела у такой женщины, как Эллен.
   – Как идут дела! Понятия не имею, о чем вы тут бормочете!
   – Эллен – красавица, я уверен, что вы с этим согласны, иначе бы так не спешили соблазнить ее.
   – Джеймс! – вскинулся Стэнтон. – Я отказываюсь обсуждать интимные подробности моих отношений с Эллен!
   – Отлично. Если бы вы попытались, пришлось бы вас убить.
   Джеймс снова замолчал, глядя, как Стэнтон злится все сильнее и сильнее.
   – Ну и, – сказал Стэнтон, – что она задумала, раз уж вам так хочется об этом рассказать?
   Джеймс усмехнулся:
   – Она красива, богата и вот-вот разведется.
   – Мы с ней не разводимся, – ощетинившись, заявил Стэнтон. – Мы просто исправляем ошибку.
   – Развод. Аннулирование брака. – Джеймс отмахнулся. – Для репутации Эллен результат одинаков. Мужчины в ее округе просто ждут не дождутся, когда процесс завершится.
   – Соседи мужчины? Почему эта ситуация их интересует?
   – Эллен считают безнравственной, скандальной разведенкой. Да у них просто слюни текут, когда они смотрят на нее.
   – На Эллен?
   – А почему бы и нет?
   – Но она замужем! – возмутился Стэнтон.
   – Едва ли. Да и ненадолго.
   – И все-таки это недопустимо. Просто не могу поверить, что кто-нибудь осмелится.
   – Да там не один человек. У нее целая толпа поклонников.
   – Что?! – Стэнтон едва не упал со стула.
   – Она постоянно развлекается, и должен признать, как только вы расстанетесь, найдется сразу несколько подходящих кандидатур.
   – За ней ухаживают?
   – Разумеется. С деньгами, которыми вы ее обеспечили, она стала хорошей добычей.
   – И она поощряет их внимание? – Если бы челюсть Стэнтона могла упасть еще ниже, она бы просто сползла с лица.
   – А почему бы и нет?
   – Но… но… она замужем!
   – Простая формальность.
   – Но не для меня!
   Алекс в гневе вскочил, желая по чему-нибудь стукнуть – или по кому-нибудь, хотя рядом был только Джеймс.
   – А что вы так расстроились? – продолжал подстрекать его Джеймс. – Не похоже, чтобы вы испытывали к Эллен хоть какие-то чувства. Так что вас так волнует?
   – У мужчины есть гордость!
   – Есть.
   – Эллен могла бы вести себя благоразумно хотя бы до завершения нашего дела.
   – Сестра всегда мечтала о домашнем очаге и семье и заслуживает мужа, который будет ее любить, а вы ее не любите. – Джеймс помолчал для пущего эффекта. – Я не могу придумать ни одной причины для проволочек. А вы?
   Стэнтон был готов взорваться. Он погрузился в отчаянную внутреннюю борьбу, обуреваемый множеством эмоций, слишком сильных, чтобы дать им название. Потом с заметным усилием он взял себя в руки.
   – Вы правы, – произнес он наконец. – Нет никаких оснований для проволочек.
   – Я дам вам знать, когда состоится ее следующее бракосочетание. – Джеймс повернулся и пошел к двери. В последний момент он резко обернулся. – Хотите, чтобы я предложил Эллен прислать вам приглашение?
   – На свадьбу? – Стэнтон был так ошеломлен, что Джеймс испугался, не упадет ли он в обморок.
   – Эллен будет не против. В конце концов, вы двое никогда не были близки. Своим присутствием вы дадите знать обществу, что ваше расставание не сопровождалось длительной горечью.
   – Нет… нет… я не хочу этого видеть, – поспешно произнес Стэнтон, – но спасибо за предложение.
   – Всегда пожалуйста. Я зайду, когда мы в следующий раз приедем в город.
   – Сделайте милость, – отозвался Стэнтон.
   Джеймс вышел из дома, насвистывая. Когда он приехал в гостиницу, Ребекка буквально изнывала от нетерпения.
   – Как все прошло? – тут же спросила она.
   – Отлично, – ответил Джеймс. – Просто замечательно.

Глава 24

   Алекс спешился и посмотрел на дом Эллен. Он покупал его, не осматривая, и с удовольствием отметил, что дом в высшей степени приличный. Два этажа, белые ставни, серые стены, сверкающие окна и красивые ящики для цветов. Стены увиты плющом, правда, уже пожухшим – осень. Перед домом стоял экипаж, и Алекса охватил гнев при мысли о том, кому он может принадлежать. Нет сомнений, это один из нахальных соседей, о которых рассказывал Джеймс Дрейк. Его замечания об Эллен и о том, как мужчины соперничают, добиваясь ее благосклонности, потрясли Алекса, хотя он не понимал почему. Если Эллен решила изображать из себя шлюху, это его не касается. И все же нелепая тяга заставила его приехать и посмотреть на это собственными глазами.
   У Алекса было законное основание для приезда. Он привез последние документы касательно аннулирования брака. Конечно, их можно было отправить по почте или нанять курьера, но после долгих размышлений он решил сделать это лично.
   Всю дорогу Алекс пытался разобраться, зачем устроил себе столько хлопот, но так и не сумел найти удовлетворительного объяснения своему поступку. Он просто хотел увидеть Эллен в последний раз. Хотел убедить себя – снова! – что поступает правильно, отпуская ее на свободу.
   Алекс все вспоминал ту неловкую встречу в гостинице. Эллен явно хотела сказать ему что-то важное, но он не дал ей такой возможности. И мысль о том, что могли означать те ее слова, терзала его, как зудящий струп.
   Алекс подошел к двери и хотел уже стукнуть молотком, как взгляд его упал на карету, так нагло стоявшую прямо на подъездной дорожке. В душе его вспыхнул гнев, и Алекс решил не извещать о своем приезде, а просто повернул ручку и вошел внутрь, словно дом принадлежал ему. Собственно, так оно и было.
   Алекс помедлил в холле, прислушиваясь к голосам или другим звукам, ничего не услышал, прошел в гостиную и, никем не замеченный, расположился как дома.