Черил Холт
Под маской скромности
Глава 1
Лондон, Англия, 1812 год
– Тебе жаль меня?
– Ужасно жаль, милый.
Услышав голоса, Эллен Дрейк перестала тасовать карты. Она очень хотела спокойствия и отдыха после трудного дня, но, похоже, уединиться ей не дадут. Эллен сидела в полумраке графской библиотеки, прячась от всех и раскладывая пасьянс на письменном столе, стоявшем позади большого горшка с каким-то растением, теперь же выглянула из-за цветка: из своего убежища она не могла разглядеть, кто именно вошел, но сейчас увидела – это были мужчина и женщина. Учитывая, что они улизнули с шумной вечеринки – в точности как и она сама – и что они ворковали и мурлыкали, было очевидно, что происходит романтическое свидание.
Когда мужчина повернул в двери ключ, Эллен окончательно убедилась в своих подозрениях. Он настроился на обольщение, а его партнерша просто жаждала, чтобы это случилось.
Ну что за невезение!
Эллен оглянулась в надежде увидеть заднюю дверь, через которую можно ускользнуть, но ничего не нашла. Она попалась в ловушку, и единственный способ уйти – это появиться в разгар пылкой сцены, но уж лучше и не пытаться.
Хотя Эллен провела в Лондоне всего несколько часов, она знала, что аристократы из высшего общества склонны к любовным развлечениям, и мысль, что придется стать свидетельницей того, как чья-то жена вступает в сексуальную связь с чьим-то мужем, была непереносима. Эллен обладала твердыми моральными принципами, получила достойное воспитание, но трудно оставаться в цивилизованных рамках, если понимаешь, что у человека склонность к адюльтеру.
Хозяин дома, Алекс Маршалл, лорд Стэнтон, был главной иллюстрацией к тому, как трудно притворяться бесстрастной. Десятью годами раньше, когда Эллен была восемнадцатилетней девушкой, Стэнтон приезжал в деревню, развлекаясь в местном имении. Эллен наткнулась на него в лесу, где он с дочерью соседа занимался всем тем, чем не должен был заниматься. Эллен не забыла ни единой подробности этого представления, так как после этого она могла учтиво относиться к нему?
Долгие месяцы, с того самого момента, как она узнала, что поедет в Лондон и будет жить в доме Стэнтона, Эллен паниковала. Будучи компаньонкой при леди, она не могла отказаться сопровождать своих нанимательниц, Ребекку и Лидию Бертон. Не могла Эллен и вслух высказать свое мнение о том, что она против обручения Ребекки и Стэнтона. Все, что она могла, – наблюдать за приближением катастрофы и беспокоиться.
Незамужняя девушка, вынужденная самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни, Эллен пони мала, что ее репутация должна быть безупречной. Она не могла даже намекнуть на характер Стэнтона, потому что тогда ей придется рассказать, как она за ним шпионила.
К счастью, за короткий период их пребывания в его доме Стэнтон не соблаговолил появиться, так что Эллен с ним не встречалась и надеялась как можно дольше с ним не знакомиться. Ребекка приходилась Стэнтону кузиной, об их браке договорились еще когда они были детьми. Большую часть своих лет, а ей было уже двадцать два, Ребекка провела, дожидаясь, когда Стэнтон решит, что готов к браку. В конце концов, он это сделал, и по его приказанию они помчались в город, чтобы приступить к делу. Ребекка волновалась, как никогда, но Эллен знала, что Ребекка будет несчастна, выйдя замуж за такого распутника.
– Брачная петля затягивается все туже, – говорил мужчина. – Мне вот-вот подрежут крылья.
– Бедняжка, – утешала его женщина. – Супружество может быть таким утомительным.
– В самом деле?
«Помолвленный мужчина! – кипела Эллен. – Собирается обвенчаться! Негодяй!»
Наступила долгая тишина, зашуршала одежда, послышалось хихиканье; потом женщина произнесла:
– Ах ты, бесстыдник, заманил меня сюда, увел с праздника!
– А зачем ты мне это позволила?
– Ты такой… напряженный.
– О, я, безусловно, напряженный, – согласился мужчина. – Очень, очень напряженный. Мне необходимо расслабиться. Как можно скорее!
– Думаешь, мне следует предложить свою помощь?
– Еще как следует, – ответил мужчина. – Просто необходимо.
После каждой фразы наступала тишина, и хотя Эллен скорее позволила бы выколоть себе глаза, чем посмотреть, все же это возбуждало ее любопытство. Что именно они делают?
Она наклонилась в сторону и обнаружила, что неприличная сцена выглядит именно так, как она себе это представляла.
Мужчина и женщина так обвились вокруг друг друга, что казались склеившимися.
Женщина была невысокой пухленькой брюнеткой, а мужчина высоким – не менее шести футов, крепким и мускулистым. Волосы у него были темные, и хотя Эллен не могла видеть его лица, она не сомневалась, что он дьявольски красив.
Он охватил ягодицы женщины, оба они извивались и корчились, а Эллен раздирали одновременно отвращение и возбуждение.
«Не смотри!» – приказывала она себе и все же не могла отвести глаз.
Несколько лет назад она уже была свидетельницей такого распущенного поведения, когда заметила лорда Стэнтона в лесу, и очевидно, что с того постыдного дня ничто не изменилось. Зрелость не наградила ее ни мудростью, ни трезвостью рассудка. Она опять так же заинтригована сексуальным искушением.
Да что с ней такое?
К двадцати восьми годам она смирилась со своим положением. Обстоятельства таковы, что она никогда не выйдет замуж, так почему же это ее так захватывает? Может, она тайно чахнет по кавалеру? Может, в ней есть похотливость, о которой она и понятия не имеет?
Как странно! Как пугающе!
Эллен часто слышала, что женщине необходимо выйти замуж, что после определенного возраста избегать супружеских отношений вредно. Она всегда смеялась над этим, но вдруг эти истории верны? Что, если в ней глубоко скрыта потребность иметь мужчину? Что, если эта потребность станет со временем еще сильнее? А вдруг она сойдет с ума от неутоленного желания?
– Нам уже пора идти, – настаивала женщина.
– Но я не могу сказать, когда сумею вырваться еще раз. Может быть, это моя последняя возможность. Ты же не хочешь, чтобы я упустил ее, правда? Все равно что приказать голодному не обращать внимания на пир, а умирающему от жажды – пройти мимо оазиса.
Эллен возвела глаза к потолку. Она не очень хорошо знала мужчин – основными примерами в этой области были покойный отец и брат Джеймс, однако мгновенно распознала в сказанном банальность. Неужели женщина в здравом уме клюнет на такую чушь? Если бы соблазняли Эллен, она бы настояла на чем-нибудь чуть более романтичном!
– Так что же… мое участие будет проявлением доброты? – уточнила женщина.
– Подумай о своем христианском долге по отношению к обделенной душе, – посоветовал мужчина. – Я уже сказал, это может быть моей единственной возможностью.
– Так не будем ее упускать.
Свидание мгновенно перешло на следующий уровень. Они целовались со взаимной страстью. Женщина обвила кавалера руками и ногой, а он, в свою очередь, поглаживал даму по икре.
Потом его рука скользнула под одежду, продолжая ласкать. Мужчина сильно потянул за лиф платья, и грудь женщины обнажилась. Он мял и сдавливал ее, а потом наклонился и прильнул губами к соску. Это было так поразительно и неожиданно, что Эллен прижала ладонь ко рту, чтобы не ахнуть вслух. Хотя она уже видела проказы лорда Стэнтона, почему и считала себя специалистом по распутству, во время того свидания было много объятий и поцелуев, но ничего похожего на это.
Какой наивной она была! Ей и в голову не приходило, что мужчина может делать такое с женщиной, что женщина будет этим наслаждаться, а ее собственное тело станет откликаться с таким нетерпеливым пылом. Груди Эллен горели, в сосках пульсировала кровь. Ей мучительно хотелось их помассировать.
Щеки раскраснелись, температура, кажется, повысилась, и Эллен было так жарко, что она встревожилась, как бы не воспламениться, и с трудом удерживалась, чтобы не обмахнуться веером.
Любовники стояли около красивого дивана. Они легли на него и исчезли из виду. Эллен не могла рассмотреть, что там происходит, зато слышала тяжелое дыхание, вздохи и бормотание, а также шуршание ткани.
Что они делают?
Как обидно, что дальнейшему изучению помешала мебель! Эллен отчаянно хотела знать все, сладострастные ощущения достигли пика, и ей пришлось вцепиться в свой стул, чтобы не выглянуть наружу.
– О… о… – задыхалась женщина. – О… Стэнтон, как хорошо!
Стэнтон! Приставучий Ромео – лорд Стэнтон? Свинья!
И, словно окунувшись в ледяную воду, Эллен резко вернулась к действительности. Любопытство сменилось гневом. Как она сразу не догадалась, что это он?
Уже много лет о нем ходили отвратительные сплетни, и она им верила. Он был мотом и повесой, развлекался с каждой готовой к этому женщиной, и Эллен не сомневалась, что, помимо распутства, он был еще лжецом и, вполне возможно, вором.
В то роковое лето, когда она отдыхала в деревне, кто-то украл кольцо графини. С точки зрения Эллен, можно было подозревать любого, жившего тогда в имении, в том числе и Стэнтона, однако обвинение пало на ее шестнадцатилетнего брата Джеймса. Он был тогда всего лишь мальчишкой, сыном управляющего имением, но его приговорили к двадцати годам каторги и выслали в колонии. Бесчестье и потрясение убили ее вдовствующего отца, и Эллен осталась в мире одна-одинешенька, вынужденная сама о себе заботиться.
Эта катастрофа уничтожила ее горячо любимую семью, и Эллен винила в этом Алекса Маршалла и его богатых друзей.
Да к тому же он обручен с Ребеккой! Из-за своей лени он не приехал вовремя, и девушка находилась внизу, в зале, развлекая его гостей. Ничего удивительного, что он не потрудился присоединиться к ним за ужином – был слишком занят тем, что бесчестил себя с каждой доступной потаскушкой!
Эллен так разозлилась, что, будь у нее в руках пистолет, она вышла бы из своего укрытия, прицелилась и прострел ила бы его черное сердце.
И хотя она все еще пряталась, но с отсиживанием в углу покончено. Если Стэнтон считает, что может так низко нести себя по отношению к Ребекке, ему придется удивиться, Он не будет больше волочиться! Нет, потому что у Эллен есть что сказать по этому поводу. Его непорядочности конец!
Эллен взяла карты, разделила колоду пополам и начала их тасовать медленно и громко, намеренно щелкая каждой. Колода была новая, бумага хрустящая и твердая, и треск эхом отражался от высокого потолка.
В другом конце комнаты женщина прошипела:
– Что это такое? Ты слышал?
Чуть-чуть помедлив, Стэнтон ответил:
– Нет.
Снова шепотки и шорохи с дивана, и тогда Эллен снова начала тасовать колоду, одновременно напевая себе под нос, скрипуче и фальшиво, – на это невозможно было не обратить внимания.
Голова лорда Стэнтона приподнялась над диваном:
– Что за чертовщина?
– Стэнтон? Это вы? – окликнула его Эллен, делая вид, будто они знакомы целую вечность, – некоторым, хотя и странным, образом так оно и было. – Я и не думала, что здесь есть кто-то, кроме меня.
– Кто вы такая, – рявкнул Стэнтон, – и что вы делаете в моей библиотеке?
– Раскладываю пасьянс, – ровным голосом отозвалась Эллен, – но это так скучно. Вы не против, если я опять обыграю вас в джин? Давненько я не облегчала вашего кошелька.
Она блефовала – им никогда раньше не доводилось общаться, но Эллен нравилось дразнить Стэнтона.
– В джин? – возмутился он. – Вы хотите сыграть… в джин?
– Если вы не можете предложить ничего другого.
У Стэнтона было довольно забавное выражение лица. Он нахмурился, глядя на Эллен, снова посмотрел на свою Иезавель, опять нахмурился, переведя взгляд на Эллен, и буркнул:
– Черт подери!
Женщина столкнула его на пол в отчаянной попытке подняться. Через несколько секунд оба они стояли спиной к Эллен, поправляя одежду.
Эллен тоже встала и неторопливо подошла к ним, чтобы проверить, знакома ли ей женщина – высшее общество не так уж и велико, – и надеясь, что сумеет устыдить ее.
– О, здравствуйте, миссис Фартингейл, – холодно и расчетливо поприветствовала она женщину.
– Мы знакомы? – осведомилась миссис Фартингейл.
– Вы уже забыли меня? Я – компаньонка Ребекки Бертон, – подсказала Эллен.
– Что? – тревожно сглотнув, ахнула Фартингейл, а Стэнтон пробормотал:
– Черт возьми!
– Нас представили друг другу прошлой осенью, когда вы приезжали к Ребекке.
– Ах да, – произнесла Фартингейл, явно не припоминая этого, и побледнела. – Как чудесно снова встретить вас.
– Разве?
– Алекс… то есть лорд Стэнтон… помогал мне поправить платье. Оно… э-э-э… немного ослабло.
– Платья могут быть такими неудобными, правда? заметила Эллен. – Как супружество.
– Мы ушли от гостей, э-э-э… мы хотели… – Фартингейл замолчала. Она не могла ничего придумать, чтобы с достоинством выйти из неприятной ситуации. – Я как раз собиралась уезжать, – пробормотала она наконец. – Если вы позволите…
Она бочком подошла к двери, повернула ключ и выскочила в холл. Эллен и Стэнтон, застыв на месте, смотрели, как Фартингейл убегала, но только дверь захлопнулась, Стэнтон резко повернулся и стал надвигаться на Эллен, пока не подошел вплотную. Он едва сдерживался от злости.
Когда Эллен шпионила за ним десять лет назад, она видела его на расстоянии. Тогда она только предположила, что он хорош собой, но даже не представляла насколько. Теперь же Стэнтон, пока он не подошел к ней так близко… Его рост, манеры, его вопиющая мужественность… смутили Эллен, привели в замешательство.
Он оказался смуглым и опасно красивым, черные волосы, откинутые со лба, обнажали высокие скулы, аристократический нос и чувственный рот. Плечи и грудь широкие, талия узкая, а длинные ноги напряглись от ярости.
Стэнтон изучал Эллен. Его синие-синие глаза скользили по ее лицу и телу, и она ощущала неловкость под этим пьянящим взглядом. Она чувствовала себя слишком невысокой, слишком старой, слишком худой, слишком… слишком… обыкновенной, какой ей внезапно расхотелось быть. Ах, если бы она могла предстать перед ним в модном темно-синем платье в тон глазам, подчеркивающем ее светлые волосы. В шелковых перчатках, кружевной шали, в роскошных, со вкусом подобранных, драгоценностях…
Господи, что за глупая прихоть! Откуда в ней это? Почему вдруг ей так захотелось стать совсем не такой, какая она на самом деле? И из всех людей на свете – для него? Она питала отвращение к нему и ко всему, что он собой представлял.
– Как вас зовут? – гневно спросил Стэнтон.
– Мисс Эллен Дрейк.
– И сколько времени вы тут находитесь?
– С самого начала.
– И вы утверждали, что мы играли в джин? – проворчал он. – Да я вас в жизни не видел!
– Верно, – усмехнувшись, согласилась Эллен. – Но сейчас вы меня точно увидели. И, – она изогнула бровь, – я вас тоже.
Стэнтон придвинулся к Эллен вплотную. Она еще никогда не находилась так близко от незнакомого мужчины, поэтому не представляла себе, что это может так волновать. Ее пошатывало от возбуждения – и от смятения. Странно, ее сильно влекло к нему, чего Эллен совсем не хотела и поэтому попыталась отступить на шаг. Но Стэнтон не позволил.
Он шагнул за ней, очень походя на ястреба, нависшего над добычей.
– Вы мне угрожаете, мисс Дрейк?
– Вовсе нет, лорд Стэнтон. Я просто констатирую факт.
– С какой целью, надоедливая потаскушка?
– Потаскушка?!
Стэнтон насмешливо фыркнул.
– Я мог бы назвать вас и другими словами, но не думаю, что мне следует это делать.
– Вспомнили о приличиях?
Он проигнорировал колкость.
– Какое отношение вы имеете к Ребекке?
– Я уже сказала – я ее компаньонка.
– Нет у нее никакой компаньонки.
– Еще как есть, – заверила его Эллен, – и если вы не измените свое постыдное поведение, я поставлю ее в известность о том, чему оказалась свидетелем.
Стэнтон снова внимательно посмотрел на Эллен, пытаясь разгадать ее секреты, и, похоже, ему это удалось. Он хмыкнул.
– Нет, вы этого не сделаете. Не захотите ее ранить.
– Это не будет считаться раной. Я окажу ей услугу.
– Услугу?
– Да.
– Но я – лучший улов в королевстве, – начал издеваться лорд, – и Ребекка подцепила меня на крючок.
– Вы так тщеславны!
Стэнтон сделал шаг вперед, и Эллен отступила назад. Они напоминали танцевальную пару, скользящую по паркету. Это продолжалось до тех пор, пока девушка не почувствовала спиной стол. Дальше она двигаться не могла, Стэнтон наклонился над ней так, что Эллен пришлось выгнуться назад, и если бы не его твердая ладонь между лопатками, Эллен распростерлась бы на столе.
– Я не нравлюсь вам, верно? – спросил он.
– Ни капельки, и хорошо бы, Ребекке вы тоже разонравились.
– Ах ты, заносчивая, наглая…
– Наглая?!
– Да как ты смеешь клеветать на меня? Если ты и в самом деле та, кем назвалась – а должен признаться, что я сильно сомневаюсь в твоей правдивости, – то живешь под моей крышей, работаешь на мою кузину, к тебе по-дружески относится моя невеста, а это значит, что нахальства в тебе больше, чем в ком-либо еще! Придется поговорить с Лидией, чтобы тебя уволили.
– Только попытайтесь, и я вам обещаю, что на прощание Ребекка услышит самое красочное описание того, как вы ласкали грудь миссис Фартингейл.
Эллен не понимала, как у нее хватает смелости пререкаться со Стэнтоном, и каким образом она поддалась на его подстрекательство. Он словно вытащил наружу все ее самые худшие качества, сделав ее дерзкой и безрассудной. Перепалка придавала ей возбуждающее ощущение своей силы. Эллен чувствовала, что без малейших сожалений может совершить любой отчаянный поступок.
– Слушай ты, наглая маленькая шлю… – Стэнтон замолчал, не закончив оскорбление, взял себя в руки и с непристойной ухмылкой отошел в сторону. Сбившийся галстук душил его, и лорд немного ослабил узел.
– Сколько?
Эллен выпрямилась.
– Сколько… чего?
– Не прикидывайся дурой – это явно не про тебя. Сколько ты возьмешь за молчание?
– Вы что думаете, я вас шантажирую?
– Ну да. – Он пожал плечами. – Я не хочу расстраивать Ребекку, и ты тоже. Поэтому назови цену. Наличные? Побрякушки? Парочка новых платьев от мадам Лафарж?
Эллен опустила взгляд. Стэнтон действительно был великолепным экземпляром мужчины. Как грустно, что такая низкая личность обитает в такой красивой упаковке. Она высокомерно улыбнулась:
– Полное воздержание.
Стэнтон вздрогнул, как будто девушка ударила его.
– Полное воздержание?!
Эллен не совсем точно понимала, что входит в понятие «полное воздержание», но эта тайна включала в себя то, чем он занимался с Фартингейл.
– Да. Вы дадите мне слово.
– Да ни черта подобного!
Эллен кивнула, с особенным удовольствием ухватившись за свою мысль.
– Полное воздержание до самой свадьбы и ваша абсолютная преданность Ребекке. Или…
– Или что? – Пытаясь успокоиться, Стэнтон сжал переносицу большим и указательным пальцами. – Мисс Дрейк, так, кажется?
– Да.
– Я понял. Вы старая дева.
Он так произнес «старая дева», словно это было отвратительное заболевание, и Эллен разъярилась.
– Это мой выбор, лорд Стэнтон! Сознательный выбор.
– Наверное, вы ненавидите всех мужчин?
– Не всех, – заверила она. – Только некоторых.
– Я лишь хотел сказать, что вы не в том положении, чтобы целиком понять природу мужчины.
Эллен бросила взгляд на диван, где Стэнтон наслаждался страстными объятиями.
– Вообще-то мне кажется, что я знаю ее довольно неплохо.
– Об официальной помолвке не объявят еще месяц, а свадьба состоится не раньше чем через полгода после этого. Вы не можете ожидать от меня, что… что…
– Ожидать от вас чего?
Его щека дернулась. В глазах засверкало желание убить, и Эллен отчетливо поняла, что он запросто задушил бы ее, если бы знал, как скрыть преступление.
– Вы блефуете, – заявил Стэнтон. – Идите и рассказывайте. Разоблачайте всю эту гнусную историю. Я бросаю вам вызов.
– Так я и сделаю, – упрямо произнесла Эллен. – Клянусь, я не шучу.
– Держу пари, что шутите.
Он оценил ее, понял, на что она способна, и у Эллен возникло странное ощущение, что теперь Стэнтон знает о ней все и может читать ее мысли. Она никак не сумеет скрыть от него, что ни за что не причинит Ребекке боль, рассказав ей эту ужасную, новость.
– Доброго вечера, мисс Дрейк, – заключил Стэнтон. – Не буду говорить, что знакомство с вами доставило мне удовольствие, потому что это не так, а если мне очень, очень повезет, то не придется больше никогда с вами разговаривать.
Эллен потеряла свое преимущество – да еще так быстро! – но все еще была полна решимости вернуть его. Похоже, Стэнтон искренне привязан к Ребекке. Вдруг можно воспользоваться этим, чтобы разбудить его дремлющую совесть?
– Неужели вы не испытываете никаких чувств к Ребекке и не понимаете, как ранит ее это известие?
– Я испытываю достаточно чувств к Ребекке, но вас это совершенно не касается. И мои личные дела тоже вас не касаются. Я мужчина, мисс Дрейк. Не евнух. Шантажируйте кого-нибудь другого – если найдете того, кто еще не устал от вашего утомительного общества.
И с этим искусно выказанным пренебрежением он вышел, оставив Эллен кипеть от гнева в одиночестве и злиться из-за собственной слабости. Она никогда ничем не управляла. Даже своей судьбой. Или обстоятельствами. Или доходами, или потерей положения в обществе. Она зависима, обязана, одинока – и тут унизительность своего положения навалилась на Эллен, словно живое, дышащее существо, стремящееся задушить ее. Она отдала бы все на свете, лишь бы стать свободной и независимой. Она казалась себе рабыней, мечтавшей вырваться из неволи, и прорвавшаяся наружу ярость потрясла девушку.
Когда она стала настолько неудовлетворенной своей жизнью? Такой несчастной? Давным-давно, когда смирилась со своим печальным жребием. Смирилась ли?
Стэнтон не ошибся: она никогда не расскажет Ребекке о том, что видела. Но если он решил, что она оставит все как есть, что не будет обращать внимания на то, как он заигрывает с каждой шлюхой в Лондоне, то его ждет огромное потрясение.
Она потребовала полного воздержания, и это будет полное воздержание. Жизнь Стэнтона изменится – радикально! – и добьется этого именно Эллен.
– Тебе жаль меня?
– Ужасно жаль, милый.
Услышав голоса, Эллен Дрейк перестала тасовать карты. Она очень хотела спокойствия и отдыха после трудного дня, но, похоже, уединиться ей не дадут. Эллен сидела в полумраке графской библиотеки, прячась от всех и раскладывая пасьянс на письменном столе, стоявшем позади большого горшка с каким-то растением, теперь же выглянула из-за цветка: из своего убежища она не могла разглядеть, кто именно вошел, но сейчас увидела – это были мужчина и женщина. Учитывая, что они улизнули с шумной вечеринки – в точности как и она сама – и что они ворковали и мурлыкали, было очевидно, что происходит романтическое свидание.
Когда мужчина повернул в двери ключ, Эллен окончательно убедилась в своих подозрениях. Он настроился на обольщение, а его партнерша просто жаждала, чтобы это случилось.
Ну что за невезение!
Эллен оглянулась в надежде увидеть заднюю дверь, через которую можно ускользнуть, но ничего не нашла. Она попалась в ловушку, и единственный способ уйти – это появиться в разгар пылкой сцены, но уж лучше и не пытаться.
Хотя Эллен провела в Лондоне всего несколько часов, она знала, что аристократы из высшего общества склонны к любовным развлечениям, и мысль, что придется стать свидетельницей того, как чья-то жена вступает в сексуальную связь с чьим-то мужем, была непереносима. Эллен обладала твердыми моральными принципами, получила достойное воспитание, но трудно оставаться в цивилизованных рамках, если понимаешь, что у человека склонность к адюльтеру.
Хозяин дома, Алекс Маршалл, лорд Стэнтон, был главной иллюстрацией к тому, как трудно притворяться бесстрастной. Десятью годами раньше, когда Эллен была восемнадцатилетней девушкой, Стэнтон приезжал в деревню, развлекаясь в местном имении. Эллен наткнулась на него в лесу, где он с дочерью соседа занимался всем тем, чем не должен был заниматься. Эллен не забыла ни единой подробности этого представления, так как после этого она могла учтиво относиться к нему?
Долгие месяцы, с того самого момента, как она узнала, что поедет в Лондон и будет жить в доме Стэнтона, Эллен паниковала. Будучи компаньонкой при леди, она не могла отказаться сопровождать своих нанимательниц, Ребекку и Лидию Бертон. Не могла Эллен и вслух высказать свое мнение о том, что она против обручения Ребекки и Стэнтона. Все, что она могла, – наблюдать за приближением катастрофы и беспокоиться.
Незамужняя девушка, вынужденная самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни, Эллен пони мала, что ее репутация должна быть безупречной. Она не могла даже намекнуть на характер Стэнтона, потому что тогда ей придется рассказать, как она за ним шпионила.
К счастью, за короткий период их пребывания в его доме Стэнтон не соблаговолил появиться, так что Эллен с ним не встречалась и надеялась как можно дольше с ним не знакомиться. Ребекка приходилась Стэнтону кузиной, об их браке договорились еще когда они были детьми. Большую часть своих лет, а ей было уже двадцать два, Ребекка провела, дожидаясь, когда Стэнтон решит, что готов к браку. В конце концов, он это сделал, и по его приказанию они помчались в город, чтобы приступить к делу. Ребекка волновалась, как никогда, но Эллен знала, что Ребекка будет несчастна, выйдя замуж за такого распутника.
– Брачная петля затягивается все туже, – говорил мужчина. – Мне вот-вот подрежут крылья.
– Бедняжка, – утешала его женщина. – Супружество может быть таким утомительным.
– В самом деле?
«Помолвленный мужчина! – кипела Эллен. – Собирается обвенчаться! Негодяй!»
Наступила долгая тишина, зашуршала одежда, послышалось хихиканье; потом женщина произнесла:
– Ах ты, бесстыдник, заманил меня сюда, увел с праздника!
– А зачем ты мне это позволила?
– Ты такой… напряженный.
– О, я, безусловно, напряженный, – согласился мужчина. – Очень, очень напряженный. Мне необходимо расслабиться. Как можно скорее!
– Думаешь, мне следует предложить свою помощь?
– Еще как следует, – ответил мужчина. – Просто необходимо.
После каждой фразы наступала тишина, и хотя Эллен скорее позволила бы выколоть себе глаза, чем посмотреть, все же это возбуждало ее любопытство. Что именно они делают?
Она наклонилась в сторону и обнаружила, что неприличная сцена выглядит именно так, как она себе это представляла.
Мужчина и женщина так обвились вокруг друг друга, что казались склеившимися.
Женщина была невысокой пухленькой брюнеткой, а мужчина высоким – не менее шести футов, крепким и мускулистым. Волосы у него были темные, и хотя Эллен не могла видеть его лица, она не сомневалась, что он дьявольски красив.
Он охватил ягодицы женщины, оба они извивались и корчились, а Эллен раздирали одновременно отвращение и возбуждение.
«Не смотри!» – приказывала она себе и все же не могла отвести глаз.
Несколько лет назад она уже была свидетельницей такого распущенного поведения, когда заметила лорда Стэнтона в лесу, и очевидно, что с того постыдного дня ничто не изменилось. Зрелость не наградила ее ни мудростью, ни трезвостью рассудка. Она опять так же заинтригована сексуальным искушением.
Да что с ней такое?
К двадцати восьми годам она смирилась со своим положением. Обстоятельства таковы, что она никогда не выйдет замуж, так почему же это ее так захватывает? Может, она тайно чахнет по кавалеру? Может, в ней есть похотливость, о которой она и понятия не имеет?
Как странно! Как пугающе!
Эллен часто слышала, что женщине необходимо выйти замуж, что после определенного возраста избегать супружеских отношений вредно. Она всегда смеялась над этим, но вдруг эти истории верны? Что, если в ней глубоко скрыта потребность иметь мужчину? Что, если эта потребность станет со временем еще сильнее? А вдруг она сойдет с ума от неутоленного желания?
– Нам уже пора идти, – настаивала женщина.
– Но я не могу сказать, когда сумею вырваться еще раз. Может быть, это моя последняя возможность. Ты же не хочешь, чтобы я упустил ее, правда? Все равно что приказать голодному не обращать внимания на пир, а умирающему от жажды – пройти мимо оазиса.
Эллен возвела глаза к потолку. Она не очень хорошо знала мужчин – основными примерами в этой области были покойный отец и брат Джеймс, однако мгновенно распознала в сказанном банальность. Неужели женщина в здравом уме клюнет на такую чушь? Если бы соблазняли Эллен, она бы настояла на чем-нибудь чуть более романтичном!
– Так что же… мое участие будет проявлением доброты? – уточнила женщина.
– Подумай о своем христианском долге по отношению к обделенной душе, – посоветовал мужчина. – Я уже сказал, это может быть моей единственной возможностью.
– Так не будем ее упускать.
Свидание мгновенно перешло на следующий уровень. Они целовались со взаимной страстью. Женщина обвила кавалера руками и ногой, а он, в свою очередь, поглаживал даму по икре.
Потом его рука скользнула под одежду, продолжая ласкать. Мужчина сильно потянул за лиф платья, и грудь женщины обнажилась. Он мял и сдавливал ее, а потом наклонился и прильнул губами к соску. Это было так поразительно и неожиданно, что Эллен прижала ладонь ко рту, чтобы не ахнуть вслух. Хотя она уже видела проказы лорда Стэнтона, почему и считала себя специалистом по распутству, во время того свидания было много объятий и поцелуев, но ничего похожего на это.
Какой наивной она была! Ей и в голову не приходило, что мужчина может делать такое с женщиной, что женщина будет этим наслаждаться, а ее собственное тело станет откликаться с таким нетерпеливым пылом. Груди Эллен горели, в сосках пульсировала кровь. Ей мучительно хотелось их помассировать.
Щеки раскраснелись, температура, кажется, повысилась, и Эллен было так жарко, что она встревожилась, как бы не воспламениться, и с трудом удерживалась, чтобы не обмахнуться веером.
Любовники стояли около красивого дивана. Они легли на него и исчезли из виду. Эллен не могла рассмотреть, что там происходит, зато слышала тяжелое дыхание, вздохи и бормотание, а также шуршание ткани.
Что они делают?
Как обидно, что дальнейшему изучению помешала мебель! Эллен отчаянно хотела знать все, сладострастные ощущения достигли пика, и ей пришлось вцепиться в свой стул, чтобы не выглянуть наружу.
– О… о… – задыхалась женщина. – О… Стэнтон, как хорошо!
Стэнтон! Приставучий Ромео – лорд Стэнтон? Свинья!
И, словно окунувшись в ледяную воду, Эллен резко вернулась к действительности. Любопытство сменилось гневом. Как она сразу не догадалась, что это он?
Уже много лет о нем ходили отвратительные сплетни, и она им верила. Он был мотом и повесой, развлекался с каждой готовой к этому женщиной, и Эллен не сомневалась, что, помимо распутства, он был еще лжецом и, вполне возможно, вором.
В то роковое лето, когда она отдыхала в деревне, кто-то украл кольцо графини. С точки зрения Эллен, можно было подозревать любого, жившего тогда в имении, в том числе и Стэнтона, однако обвинение пало на ее шестнадцатилетнего брата Джеймса. Он был тогда всего лишь мальчишкой, сыном управляющего имением, но его приговорили к двадцати годам каторги и выслали в колонии. Бесчестье и потрясение убили ее вдовствующего отца, и Эллен осталась в мире одна-одинешенька, вынужденная сама о себе заботиться.
Эта катастрофа уничтожила ее горячо любимую семью, и Эллен винила в этом Алекса Маршалла и его богатых друзей.
Да к тому же он обручен с Ребеккой! Из-за своей лени он не приехал вовремя, и девушка находилась внизу, в зале, развлекая его гостей. Ничего удивительного, что он не потрудился присоединиться к ним за ужином – был слишком занят тем, что бесчестил себя с каждой доступной потаскушкой!
Эллен так разозлилась, что, будь у нее в руках пистолет, она вышла бы из своего укрытия, прицелилась и прострел ила бы его черное сердце.
И хотя она все еще пряталась, но с отсиживанием в углу покончено. Если Стэнтон считает, что может так низко нести себя по отношению к Ребекке, ему придется удивиться, Он не будет больше волочиться! Нет, потому что у Эллен есть что сказать по этому поводу. Его непорядочности конец!
Эллен взяла карты, разделила колоду пополам и начала их тасовать медленно и громко, намеренно щелкая каждой. Колода была новая, бумага хрустящая и твердая, и треск эхом отражался от высокого потолка.
В другом конце комнаты женщина прошипела:
– Что это такое? Ты слышал?
Чуть-чуть помедлив, Стэнтон ответил:
– Нет.
Снова шепотки и шорохи с дивана, и тогда Эллен снова начала тасовать колоду, одновременно напевая себе под нос, скрипуче и фальшиво, – на это невозможно было не обратить внимания.
Голова лорда Стэнтона приподнялась над диваном:
– Что за чертовщина?
– Стэнтон? Это вы? – окликнула его Эллен, делая вид, будто они знакомы целую вечность, – некоторым, хотя и странным, образом так оно и было. – Я и не думала, что здесь есть кто-то, кроме меня.
– Кто вы такая, – рявкнул Стэнтон, – и что вы делаете в моей библиотеке?
– Раскладываю пасьянс, – ровным голосом отозвалась Эллен, – но это так скучно. Вы не против, если я опять обыграю вас в джин? Давненько я не облегчала вашего кошелька.
Она блефовала – им никогда раньше не доводилось общаться, но Эллен нравилось дразнить Стэнтона.
– В джин? – возмутился он. – Вы хотите сыграть… в джин?
– Если вы не можете предложить ничего другого.
У Стэнтона было довольно забавное выражение лица. Он нахмурился, глядя на Эллен, снова посмотрел на свою Иезавель, опять нахмурился, переведя взгляд на Эллен, и буркнул:
– Черт подери!
Женщина столкнула его на пол в отчаянной попытке подняться. Через несколько секунд оба они стояли спиной к Эллен, поправляя одежду.
Эллен тоже встала и неторопливо подошла к ним, чтобы проверить, знакома ли ей женщина – высшее общество не так уж и велико, – и надеясь, что сумеет устыдить ее.
– О, здравствуйте, миссис Фартингейл, – холодно и расчетливо поприветствовала она женщину.
– Мы знакомы? – осведомилась миссис Фартингейл.
– Вы уже забыли меня? Я – компаньонка Ребекки Бертон, – подсказала Эллен.
– Что? – тревожно сглотнув, ахнула Фартингейл, а Стэнтон пробормотал:
– Черт возьми!
– Нас представили друг другу прошлой осенью, когда вы приезжали к Ребекке.
– Ах да, – произнесла Фартингейл, явно не припоминая этого, и побледнела. – Как чудесно снова встретить вас.
– Разве?
– Алекс… то есть лорд Стэнтон… помогал мне поправить платье. Оно… э-э-э… немного ослабло.
– Платья могут быть такими неудобными, правда? заметила Эллен. – Как супружество.
– Мы ушли от гостей, э-э-э… мы хотели… – Фартингейл замолчала. Она не могла ничего придумать, чтобы с достоинством выйти из неприятной ситуации. – Я как раз собиралась уезжать, – пробормотала она наконец. – Если вы позволите…
Она бочком подошла к двери, повернула ключ и выскочила в холл. Эллен и Стэнтон, застыв на месте, смотрели, как Фартингейл убегала, но только дверь захлопнулась, Стэнтон резко повернулся и стал надвигаться на Эллен, пока не подошел вплотную. Он едва сдерживался от злости.
Когда Эллен шпионила за ним десять лет назад, она видела его на расстоянии. Тогда она только предположила, что он хорош собой, но даже не представляла насколько. Теперь же Стэнтон, пока он не подошел к ней так близко… Его рост, манеры, его вопиющая мужественность… смутили Эллен, привели в замешательство.
Он оказался смуглым и опасно красивым, черные волосы, откинутые со лба, обнажали высокие скулы, аристократический нос и чувственный рот. Плечи и грудь широкие, талия узкая, а длинные ноги напряглись от ярости.
Стэнтон изучал Эллен. Его синие-синие глаза скользили по ее лицу и телу, и она ощущала неловкость под этим пьянящим взглядом. Она чувствовала себя слишком невысокой, слишком старой, слишком худой, слишком… слишком… обыкновенной, какой ей внезапно расхотелось быть. Ах, если бы она могла предстать перед ним в модном темно-синем платье в тон глазам, подчеркивающем ее светлые волосы. В шелковых перчатках, кружевной шали, в роскошных, со вкусом подобранных, драгоценностях…
Господи, что за глупая прихоть! Откуда в ней это? Почему вдруг ей так захотелось стать совсем не такой, какая она на самом деле? И из всех людей на свете – для него? Она питала отвращение к нему и ко всему, что он собой представлял.
– Как вас зовут? – гневно спросил Стэнтон.
– Мисс Эллен Дрейк.
– И сколько времени вы тут находитесь?
– С самого начала.
– И вы утверждали, что мы играли в джин? – проворчал он. – Да я вас в жизни не видел!
– Верно, – усмехнувшись, согласилась Эллен. – Но сейчас вы меня точно увидели. И, – она изогнула бровь, – я вас тоже.
Стэнтон придвинулся к Эллен вплотную. Она еще никогда не находилась так близко от незнакомого мужчины, поэтому не представляла себе, что это может так волновать. Ее пошатывало от возбуждения – и от смятения. Странно, ее сильно влекло к нему, чего Эллен совсем не хотела и поэтому попыталась отступить на шаг. Но Стэнтон не позволил.
Он шагнул за ней, очень походя на ястреба, нависшего над добычей.
– Вы мне угрожаете, мисс Дрейк?
– Вовсе нет, лорд Стэнтон. Я просто констатирую факт.
– С какой целью, надоедливая потаскушка?
– Потаскушка?!
Стэнтон насмешливо фыркнул.
– Я мог бы назвать вас и другими словами, но не думаю, что мне следует это делать.
– Вспомнили о приличиях?
Он проигнорировал колкость.
– Какое отношение вы имеете к Ребекке?
– Я уже сказала – я ее компаньонка.
– Нет у нее никакой компаньонки.
– Еще как есть, – заверила его Эллен, – и если вы не измените свое постыдное поведение, я поставлю ее в известность о том, чему оказалась свидетелем.
Стэнтон снова внимательно посмотрел на Эллен, пытаясь разгадать ее секреты, и, похоже, ему это удалось. Он хмыкнул.
– Нет, вы этого не сделаете. Не захотите ее ранить.
– Это не будет считаться раной. Я окажу ей услугу.
– Услугу?
– Да.
– Но я – лучший улов в королевстве, – начал издеваться лорд, – и Ребекка подцепила меня на крючок.
– Вы так тщеславны!
Стэнтон сделал шаг вперед, и Эллен отступила назад. Они напоминали танцевальную пару, скользящую по паркету. Это продолжалось до тех пор, пока девушка не почувствовала спиной стол. Дальше она двигаться не могла, Стэнтон наклонился над ней так, что Эллен пришлось выгнуться назад, и если бы не его твердая ладонь между лопатками, Эллен распростерлась бы на столе.
– Я не нравлюсь вам, верно? – спросил он.
– Ни капельки, и хорошо бы, Ребекке вы тоже разонравились.
– Ах ты, заносчивая, наглая…
– Наглая?!
– Да как ты смеешь клеветать на меня? Если ты и в самом деле та, кем назвалась – а должен признаться, что я сильно сомневаюсь в твоей правдивости, – то живешь под моей крышей, работаешь на мою кузину, к тебе по-дружески относится моя невеста, а это значит, что нахальства в тебе больше, чем в ком-либо еще! Придется поговорить с Лидией, чтобы тебя уволили.
– Только попытайтесь, и я вам обещаю, что на прощание Ребекка услышит самое красочное описание того, как вы ласкали грудь миссис Фартингейл.
Эллен не понимала, как у нее хватает смелости пререкаться со Стэнтоном, и каким образом она поддалась на его подстрекательство. Он словно вытащил наружу все ее самые худшие качества, сделав ее дерзкой и безрассудной. Перепалка придавала ей возбуждающее ощущение своей силы. Эллен чувствовала, что без малейших сожалений может совершить любой отчаянный поступок.
– Слушай ты, наглая маленькая шлю… – Стэнтон замолчал, не закончив оскорбление, взял себя в руки и с непристойной ухмылкой отошел в сторону. Сбившийся галстук душил его, и лорд немного ослабил узел.
– Сколько?
Эллен выпрямилась.
– Сколько… чего?
– Не прикидывайся дурой – это явно не про тебя. Сколько ты возьмешь за молчание?
– Вы что думаете, я вас шантажирую?
– Ну да. – Он пожал плечами. – Я не хочу расстраивать Ребекку, и ты тоже. Поэтому назови цену. Наличные? Побрякушки? Парочка новых платьев от мадам Лафарж?
Эллен опустила взгляд. Стэнтон действительно был великолепным экземпляром мужчины. Как грустно, что такая низкая личность обитает в такой красивой упаковке. Она высокомерно улыбнулась:
– Полное воздержание.
Стэнтон вздрогнул, как будто девушка ударила его.
– Полное воздержание?!
Эллен не совсем точно понимала, что входит в понятие «полное воздержание», но эта тайна включала в себя то, чем он занимался с Фартингейл.
– Да. Вы дадите мне слово.
– Да ни черта подобного!
Эллен кивнула, с особенным удовольствием ухватившись за свою мысль.
– Полное воздержание до самой свадьбы и ваша абсолютная преданность Ребекке. Или…
– Или что? – Пытаясь успокоиться, Стэнтон сжал переносицу большим и указательным пальцами. – Мисс Дрейк, так, кажется?
– Да.
– Я понял. Вы старая дева.
Он так произнес «старая дева», словно это было отвратительное заболевание, и Эллен разъярилась.
– Это мой выбор, лорд Стэнтон! Сознательный выбор.
– Наверное, вы ненавидите всех мужчин?
– Не всех, – заверила она. – Только некоторых.
– Я лишь хотел сказать, что вы не в том положении, чтобы целиком понять природу мужчины.
Эллен бросила взгляд на диван, где Стэнтон наслаждался страстными объятиями.
– Вообще-то мне кажется, что я знаю ее довольно неплохо.
– Об официальной помолвке не объявят еще месяц, а свадьба состоится не раньше чем через полгода после этого. Вы не можете ожидать от меня, что… что…
– Ожидать от вас чего?
Его щека дернулась. В глазах засверкало желание убить, и Эллен отчетливо поняла, что он запросто задушил бы ее, если бы знал, как скрыть преступление.
– Вы блефуете, – заявил Стэнтон. – Идите и рассказывайте. Разоблачайте всю эту гнусную историю. Я бросаю вам вызов.
– Так я и сделаю, – упрямо произнесла Эллен. – Клянусь, я не шучу.
– Держу пари, что шутите.
Он оценил ее, понял, на что она способна, и у Эллен возникло странное ощущение, что теперь Стэнтон знает о ней все и может читать ее мысли. Она никак не сумеет скрыть от него, что ни за что не причинит Ребекке боль, рассказав ей эту ужасную, новость.
– Доброго вечера, мисс Дрейк, – заключил Стэнтон. – Не буду говорить, что знакомство с вами доставило мне удовольствие, потому что это не так, а если мне очень, очень повезет, то не придется больше никогда с вами разговаривать.
Эллен потеряла свое преимущество – да еще так быстро! – но все еще была полна решимости вернуть его. Похоже, Стэнтон искренне привязан к Ребекке. Вдруг можно воспользоваться этим, чтобы разбудить его дремлющую совесть?
– Неужели вы не испытываете никаких чувств к Ребекке и не понимаете, как ранит ее это известие?
– Я испытываю достаточно чувств к Ребекке, но вас это совершенно не касается. И мои личные дела тоже вас не касаются. Я мужчина, мисс Дрейк. Не евнух. Шантажируйте кого-нибудь другого – если найдете того, кто еще не устал от вашего утомительного общества.
И с этим искусно выказанным пренебрежением он вышел, оставив Эллен кипеть от гнева в одиночестве и злиться из-за собственной слабости. Она никогда ничем не управляла. Даже своей судьбой. Или обстоятельствами. Или доходами, или потерей положения в обществе. Она зависима, обязана, одинока – и тут унизительность своего положения навалилась на Эллен, словно живое, дышащее существо, стремящееся задушить ее. Она отдала бы все на свете, лишь бы стать свободной и независимой. Она казалась себе рабыней, мечтавшей вырваться из неволи, и прорвавшаяся наружу ярость потрясла девушку.
Когда она стала настолько неудовлетворенной своей жизнью? Такой несчастной? Давным-давно, когда смирилась со своим печальным жребием. Смирилась ли?
Стэнтон не ошибся: она никогда не расскажет Ребекке о том, что видела. Но если он решил, что она оставит все как есть, что не будет обращать внимания на то, как он заигрывает с каждой шлюхой в Лондоне, то его ждет огромное потрясение.
Она потребовала полного воздержания, и это будет полное воздержание. Жизнь Стэнтона изменится – радикально! – и добьется этого именно Эллен.
Глава 2
– Тебе меня жаль?
Алекс Маршалл, лорд Стэнтон улыбнулся своей партнерше, леди Мелиссе, увлекая ее за собой мимо других танцевальных пар.
– Это почему? Потому что ты вот-вот обручишься с Ребеккой Бертон? – Мелисса рассмеялась. – Она хорошенькая, милая и богатая. Поэтому я отвечаю – нет. Мне тебя ни капли не жалко.
– Ты чересчур жестока, – пробормотал Стэнтон, когда музыка кончилась.
Леди Мелисса была прекрасна ледяной, бесстрастной красотой, но они никогда не были любовниками. Мелисса встречалась с мужчинами только между замужествами, и сейчас как раз настал такой момент. Мелисса считалась золотоискательницей, выходившей замуж только за хилых, болезненных стариков, но мужчины, которые делили с ней ложе, утверждали, что она заставит ожить в постели и самого дряхлого старца. Алекс не сомневался, что все мужья Мелиссы умерли счастливыми. Он тоже намеревался получить с ней наслаждение.
Не мучаясь особыми угрызениями совести, он все же был настроен хранить верность Ребекке – хотя бы до тех пор, пока о помолвке не объявят официально… Алекс поколебался. Ну или пока до свадьбы не останется совсем немного.
Побоку чопорную пуританку мисс Дрейк. Ни один человек в здравом уме не станет ждать, что Алекс откажется от плотских удовольствий на целых семь месяцев. Такое длительное воздержание нездорово.
– Разумеется, я не жестока, – говорила между тем Мелисса. – А мужчина должен пользоваться своим… имуществом. Или утратить его.
– И не забудь, – добавил Стэнтон, – если не пофлиртовать сейчас, пока мы оба свободны, кто знает, когда нам выпадет другой шанс? Я говорил тебе, на какое время назначен бал по случаю моего обручения?
– Трижды.
– Неужели так много?
– Дамы в Лондоне будут сокрушаться, лишившись твоего очаровательного общества. – Мелисса перевела страстный взгляд на ширинку Алекса и не спешила отвести глаза. – Думаю, я могу сжалиться над тобой.
Она подарила Стэнтону такую откровенную, соблазнительную улыбку, что он моментально возбудился. Алекс нагнулся и прошептал:
– Через пять минут в библиотеке лорда Бэнбери.
– Жду не дождусь. – Мелисса облизнула губы, чем живо напомнила Стэнтону рассказы о ее исключительной раскованности. Мелисса может придумать для своего дьявольского язычка больше интересных дел, чем у короля золотых монет.
Мелисса – вот исцеление от его хвори, и Алекс собирался насладиться всем, что ему предложат. Чувствуя, как напрягается мужское достоинство, Стэнтон проскользнул сквозь толпу в опустевший холл.
Для кого-то семь месяцев – огромный срок, но самому Алексу казалось, что это ничто, а огорчительное событие надвигается на него со скоростью сорвавшейся с тормозов кареты.
Он никогда не хотел жениться. Презренный пример отца убил в нем зачатки всякого интереса к браку. Родители терпеть не могли друг друга, ссорились, сыпали взаимными оскорблениями, а в последние несколько лет своей жалкой жизни поселились в отдельных резиденциях. На смертном одре отец поклялся, что мать Алекса никогда не хранила ему верность и именно ее измены привели к разрыву. Он признался, что Николас, младший брат Алекса, был не родным ребенком, хотя и закон, и церковь утверждали, что это его сын.
Алекс Маршалл, лорд Стэнтон улыбнулся своей партнерше, леди Мелиссе, увлекая ее за собой мимо других танцевальных пар.
– Это почему? Потому что ты вот-вот обручишься с Ребеккой Бертон? – Мелисса рассмеялась. – Она хорошенькая, милая и богатая. Поэтому я отвечаю – нет. Мне тебя ни капли не жалко.
– Ты чересчур жестока, – пробормотал Стэнтон, когда музыка кончилась.
Леди Мелисса была прекрасна ледяной, бесстрастной красотой, но они никогда не были любовниками. Мелисса встречалась с мужчинами только между замужествами, и сейчас как раз настал такой момент. Мелисса считалась золотоискательницей, выходившей замуж только за хилых, болезненных стариков, но мужчины, которые делили с ней ложе, утверждали, что она заставит ожить в постели и самого дряхлого старца. Алекс не сомневался, что все мужья Мелиссы умерли счастливыми. Он тоже намеревался получить с ней наслаждение.
Не мучаясь особыми угрызениями совести, он все же был настроен хранить верность Ребекке – хотя бы до тех пор, пока о помолвке не объявят официально… Алекс поколебался. Ну или пока до свадьбы не останется совсем немного.
Побоку чопорную пуританку мисс Дрейк. Ни один человек в здравом уме не станет ждать, что Алекс откажется от плотских удовольствий на целых семь месяцев. Такое длительное воздержание нездорово.
– Разумеется, я не жестока, – говорила между тем Мелисса. – А мужчина должен пользоваться своим… имуществом. Или утратить его.
– И не забудь, – добавил Стэнтон, – если не пофлиртовать сейчас, пока мы оба свободны, кто знает, когда нам выпадет другой шанс? Я говорил тебе, на какое время назначен бал по случаю моего обручения?
– Трижды.
– Неужели так много?
– Дамы в Лондоне будут сокрушаться, лишившись твоего очаровательного общества. – Мелисса перевела страстный взгляд на ширинку Алекса и не спешила отвести глаза. – Думаю, я могу сжалиться над тобой.
Она подарила Стэнтону такую откровенную, соблазнительную улыбку, что он моментально возбудился. Алекс нагнулся и прошептал:
– Через пять минут в библиотеке лорда Бэнбери.
– Жду не дождусь. – Мелисса облизнула губы, чем живо напомнила Стэнтону рассказы о ее исключительной раскованности. Мелисса может придумать для своего дьявольского язычка больше интересных дел, чем у короля золотых монет.
Мелисса – вот исцеление от его хвори, и Алекс собирался насладиться всем, что ему предложат. Чувствуя, как напрягается мужское достоинство, Стэнтон проскользнул сквозь толпу в опустевший холл.
Для кого-то семь месяцев – огромный срок, но самому Алексу казалось, что это ничто, а огорчительное событие надвигается на него со скоростью сорвавшейся с тормозов кареты.
Он никогда не хотел жениться. Презренный пример отца убил в нем зачатки всякого интереса к браку. Родители терпеть не могли друг друга, ссорились, сыпали взаимными оскорблениями, а в последние несколько лет своей жалкой жизни поселились в отдельных резиденциях. На смертном одре отец поклялся, что мать Алекса никогда не хранила ему верность и именно ее измены привели к разрыву. Он признался, что Николас, младший брат Алекса, был не родным ребенком, хотя и закон, и церковь утверждали, что это его сын.