Холт Виктория. Сестры-соперницы

   Я спросила о них Карлотту.
   - Это пуритане, - ответила она. - Они считают, что радоваться жизни грешно. Посмотри на их прически.
   - Вижу. Они очень отличаются от тех, что носят мужчины, которые отпускают длинные, как у женщин, волосы.
   - Длинные волосы очень украшают лицо.
   - Слишком велик контраст, - заметила я. - В провинции никто не выглядит так шикарно, но никто не выглядит и так убого.
   - Так будет и у вас. Мода распространяется.., даже в такие дыры, как ваш Корнуолл.
   Мне не понравилось презрение, с которым она говорила о моих родных местах, так что я прекратила разговор и обратила все свое внимание на разыгрывавшиеся передо мной сценки.
   Я никогда не встречала женщин, подобных тем, которых я мельком видела за окном кареты. Их лица были настолько ярко размалеваны, что это никак нельзя было признать естественным, а у многих виднелись черные мушки и какие-то пятна. Две из них поссорились и вцепились друг другу в волосы, но карета проехала мимо, и конца сцены я не видела.
   Когда экипаж остановился, в окно начали заглядывать нищие, обещая нам небесное блаженство, если мы дадим им немного денег на корку хлеба. Карлотта бросила несколько монеток, зазвеневших на булыжной мостовой, и оборванный мальчуган не старше пяти лет, ринувшись вперед, подхватил их. Нищие бросились к нему, но наша карета вновь тронулась.
   Мы вышли у собора Святого Павла, и Карлотта велела кучеру ждать нас у входа, пока мы не сделаем нужные покупки в галерее собора Святого Павла.
   Число поразительных впечатлений росло с каждой секундой. Галерея Святого Павла представляла собой придел собора и в то же время была рынком, местом прогулок и встреч самых разных людей.
   Карлотта потребовала, чтобы я не отставала, и в этом была явная необходимость: на нас посматривали, и время от времени какая-нибудь леди или джентльмен, одетые в том же стиле, что и Карлотта, останавливались и обменивались с нею парой слов, после чего она представляла меня как гостью из провинции. Меня одаривали милой улыбкой и тут же забывали.
   Со всех сторон нас толкали; люди с хитрыми физиономиями изучающе рассматривали нас; пожалуй, будь я здесь одна, я испугалась бы, хотя большей частью нас окружали люди, похожие на нас. По сторонам теснились прилавки с рулонами отборных тканей, лентами, кружевами, веерами, мушками, украшениями и книгами, а торговцы, стремившиеся привлечь наше внимание, хмуро поглядывали на шныряющих вокруг нищих, которые, я уверена, готовы были обчистить зазевавшегося прохожего.
   Какого-то мужчину сопровождал портной, показывавший, какое количество материи клиент должен приобрести; на столбах висели объявления, предлагавшие самые разнообразные услуги. Стояла женщина с девочкой и мальчиком, угрюмо глядевшими в землю. Я почему-то решила, что она отдает детей в услужение в богатый дом. Женщина со злым лицом развязно разговаривала с молодым щеголем в бархатном плаще и в штанах, украшенных золотым галуном, а рядом с ней стояла совсем юная девушка, которую явно демонстрировали этому щеголю. Несмотря на всю свою провинциальную наивность, я не сомневалась в сути совершавшейся сделки. Все это вместе взятое пугало, но одновременно и вызывало интерес. Это место жило какой-то своей, ни с чем не сравнимой жизнью.
   Карлотта неожиданно сказала, что не может найти того, за чем приехала, и что нам придется отправиться в торговые ряды на Стрэнде. Мы сели в карету, но тронуться с места было нелегко, так как нас окружила толпа, насмехающаяся над нашим экипажем, орущая, предлагающая на продажу разные мелочи - от серебряных цепочек до шелковых платков, в отношении которых можно было смело предположить, что они только что покинули предыдущего владельца - беспечного прохожего.
   Так или иначе, мы все же добрались до торговых рядов и поднялись на верхнюю галерею, уставленную лавочками, предлагавшими ленты, кружева, всевозможные ткани, пудру, запонки и воротнички, иногда очень изящные, вышитые серебром или золотом.
   Карлотта наконец купила все необходимое, и мы вернулись в карету.
   Я была восхищена Стрэндом, его великолепными домами с садами, сбегавшими к реке. Чудно выглядели прямые улочки, в конце которых сверкала водная гладь. Я даже не мечтала оказаться в таком прекрасном месте, как Лондон, но его величественность была в то же время греховной, что только придавало городу дополнительную привлекательность.
   Стрэнд уже остался позади, и мы подъезжали к Уайтхоллу, когда перед моими глазами предстало самое ужасное зрелище из всех, виденных мною до сих пор.
   Мне и раньше доводилось видеть людей у позорного столба - у нас тоже приковывали к нему преступников, и они подвергались насмешкам прохожих, осознавая таким образом свою вину, но подобное я видела впервые...
   Эти двое мужчин были одеты в скромные костюмы, из чего я заключила, что они пуритане. На людей они уже походили мало, поскольку их лица были залиты кровью; кровь стекала и по рукам, которыми они обхватили головы.
   Я в ужасе уставилась на них. Карлотта проследила за моим взглядом.
   - Это пуритане, - объяснила она, - они сеют беспорядки.
   - Какие беспорядки?
   - Ну, видимо, они выступали против двора. Они всегда требуют запретить все развлечения. Как известно, они осуждали королеву и обвиняли ее в попытках ввести в стране католицизм.
   - И за это?..
   - И за это им отрезали уши.
   Мы проехали мимо столба. Карета несла нас по зеленым полям, мимо чудесных деревушек Кенсингтона и Барнса, и наконец мы прибыли в Пондерсби-холл, но для меня все путевые впечатления были перечеркнуты стоящей перед глазами картиной: пуритане у позорного столба.
   Я стала понимать, что имел в виду сэр Джервис, говоря о грядущих беспорядках.
   ***
   Карлотта была очень довольна, в одном из лучших домов Лондона скоро состоится бал, на который приглашались сэр Джервис, его супруга, Сенара и гостья из провинции - то есть я.
   - Тебя заметили, - сказала Карлотта. - Бал будет в доме лорда Мэлларда, доверенного лица короля, так что его почти наверняка посетят Их Величества.
   Начался переполох по поводу бальных нарядов, и тут даже Карлотта сбросила с себя обычный томный вид. Она работала не покладая рук, и тут, конечно, выяснилось, что нам не хватает кружев для украшения платья Карлотты и лент для моего платья.
   Пришлось вновь заложить карету и предпринять еще одну поездку в город. Я собиралась туда со смешанными чувствами. Во-первых, я побаивалась предстоящего бала, потому что Карлотта не забывала напоминать мне об отсутствии светских манер, а во-вторых, хотя мне не терпелось вновь увидеть город, я не могла забыть двух мужчин у позорного столба.
   Мы выехали рано утром в той же карете. Над рекой поднимался туман, придававший пейзажу особенное очарование. Деревья скрывались в голубой дымке, и это вызвало у меня чувство умиротворения. Настроение улучшилось, насколько оно могло улучшиться, если учесть, что я ни на минуту не забывала о том, что происходит у меня дома.
   По приезде в галерею Святого Павла я вновь была захвачена окружающим. Ростовщик вел переговоры с томным, экстравагантно одетым щеголем, желавшим получить ссуду; затем мое внимание привлек барышник, вовсю расхваливавший предполагаемому покупателю несравненные достоинства скакуна; рядом какой-то человек писал письмо под диктовку ужасно озабоченной женщины - я стала размышлять над тем, какая неприятность у нее случилась. Карлотта занималась выбором кружев и отошла к дальнему концу прилавка, и тут ко мне подошла женщина, на лице которой лежала печать страдания.
   - Леди, - сказала она хриплым шепотом, - подайте мне хоть что-нибудь. Мой муж погиб.., утонул в реке. Осталось шесть голодных детей - у них не было ни крошки во рту вот уже два дня. У вас доброе лицо. Я вижу, что вы мне поможете.
   Я поняла, что если сейчас отвернусь от нее - Карлотта рассказала мне, как следует вести себя в таких случаях, - то никогда не смогу забыть ее лицо. Поэтому я достала кошелек, раскрыла его, но в этот момент откуда-то вынырнул мальчишка лет одиннадцати и выхватил кошелек у меня из рук.
   Я вскрикнула, но он уже исчез, и я не раздумывая бросилась вслед за ним. Заметив, как он на миг вынырнул из толпы и вновь пропал, я бросилась в ту сторону с криком: "Стой! Отдай кошелек!".
   Толпа затрудняла воришке бегство так же, как и мне погоню, но мне удалось заметить, что он, выбравшись из сутолоки, бросился в переулок.
   Не размышляя, я кинулась следом. Мальчишка забежал за угол, я побежала вслед, но он еще раз свернул, и я потеряла его из виду. Зато появились двое мужчин, которые шли прямо ко мне. Я похолодела от страха: их вид не предвещал ничего хорошего. Нечесаные волосы свисали на их лица, на плечах болтались какие-то лохмотья, а сквозь дыры просвечивало грязное белье. Оба зловеще ухмылялись.
   Я повернулась, чтобы бежать, но было поздно - я поняла, что не знаю, где нахожусь.
   Мужчины подошли ко мне с двух сторон и стали плотоядно разглядывать меня. Один из них грубо сорвал у меня с шеи цепочку, подаренную матерью, и я протестующе вскрикнула.
   Тогда они схватили меня за руки, и тут я по-настоящему закричала.
   - Попалась, голубушка, - сказал один из них, приблизив ко мне лицо настолько, что я почувствовала, как воняет у него изо рта.
   - Отпустите! Отпустите меня! - во весь голос закричала я.
   - Еще рановато, - сказал другой, и они потащили меня к двери дома, который я не успела разглядеть.
   Я начала молиться про себя, поскольку еще никогда в жизни не была так напугана. Я понимала, что эти мужчины хотят сотворить со мной нечто ужасное, а затем, возможно, и убить. И ведь все произошло так неожиданно: только что я думала о кружевах, о лентах, о письме, о ростовщике... И что будет с мамой, когда она услышит о том, что произошло со мной?
   И тут я услышала крик:
   - Стойте! Стойте, разбойники!
   В нашу сторону бежал мужчина. Я взглянула на него и тут же почувствовала облегчение. В его внешности было нечто такое, что я сразу поняла: он мне поможет.
   Он был одет изящно, но не крикливо, и держал в руке шпагу, угрожающе размахивая ею. Намерения нападавших тут же изменились. Они не собирались мерятся силами с незнакомцем. Бандиты просто отпустили меня и убежали.
   Я вся дрожала, и язык плохо слушался меня. Я лишь смогла пробормотать:
   - Ox, благодарю вас.., благодарю.
   - Я все видел, - сказал он. - Мальчишка выхватил у вас кошелек, а вы хотели его догнать.
   - Я так благодарна вам...
   - Я уверен, что вы совсем недавно в Лондоне. Позвольте, я выведу вас из этой западни. Не стоит здесь задерживаться.
   Незнакомец вложил шпагу в ножны и, взяв меня за руку, повел за собой.
   - Вы поступили опрометчиво, бросившись за мальчиком.
   - Но он схватил мой кошелек...
   - Столь же опрометчиво вы поступили, достав кошелек.
   - У женщины голодают дети.
   - В этом я очень сомневаюсь. Она профессиональная нищенка. Завтра у нее появится умирающий муж или больная мать. Они, знаете ли, разнообразят свои рассказы.
   - Теперь я это понимаю, но тогда я ей поверила.
   - В следующий раз будьте осторожней. Скажите, как вас зовут?
   Я представилась и сказала, что остановилась в Пондерсби-холле.
   - Я знаком с сэром Джервисом, - сообщил он. - Меня зовут Ричард Толуорти, солдат королевской армии.
   - Я могу лишь вновь поблагодарить вас, сэр. Никогда в жизни я не был так испугана.
   - Вы получили урок. Смотрите на происшедшее с этой точки зрения.
   - Но если бы вы не заметили.., если бы вы не поспешили вслед и не выручили меня...
   - Но я это сделал и очень этому рад. Куда вы желаете пройти?
   - Мы расстались с леди Пондерсби в галерее. Она выбирала кружева. Мы приехали из Пондерсби-холла в карете.
   - Ну что ж, тогда пойдем на галерею и разыщем леди Пондерсби.
   Мы быстро вернулись туда. Карлотта была настолько поглощена покупкой, которую завершила только сейчас, что даже не заметила происшедшего и сейчас растерянно оглядывалась вокруг. Заметив меня и моего спасителя, она воскликнула:
   - Что-нибудь случилось?
   - Нечто ужасное, - ответила я. - У меня украли кошелек. Его выхватил какой-то мальчишка. Я побежала за ним, а там меня уже поджидали двое мужчин... Этот джентльмен спас меня.
   Карлотта внимательно посмотрела на Ричарда Толуорти, а я с чувством, напоминающим ревность, подумала: "Наверное, он любуется ее красотой".
   Он поклонился и сказал:
   - Ричард Толуорти, к вашим услугам.
   - Ну что ж, сэр, - рассмеялась Карлотта, - похоже, что вы действительно решили оказать нам услугу. Госпожа Лэндор недавно прибыла из провинции.
   - Я это понял, - ответил он. Я вдруг почувствовала обиду и разочарование, а Карлотта продолжала:
   - А поскольку она, видимо, не склонна представить меня вам, я вынуждена сделать это сама. Леди Пондерсби, супруга сэра Джервиса...
   - ..с которой я имею удовольствие быть знакомым, - добавил Ричард Толуорти. - Позвольте проводить вас к карете?
   - Благодарю. Я буду очень признательна за это. По-моему, госпожа Лэндор еще не вполне оправилась от потрясения.
   - Боюсь, что так, - сказал он, едва взглянув на меня. - Но теперь она, по крайней мере, будет знать, как вести себя в такой ситуации, если это - сохрани Господь - вновь повторится.
   - Было бы просто ужасно, если бы вы не подоспели ей на помощь. Я никогда не простила бы себе этого! - сокрушалась Карлотта. - А вот и наша карета. Позвольте подвезти вас?
   - Благодарю. У меня здесь еще есть дела. Молодой человек помог нам сесть в карету и, сделав шаг назад, поклонился.
   Когда карета тронулась, Карлотта сказала:
   - Ну, вот ты и пережила небольшое приключение, верно?
   - Я была в ужасе.., пока не появился он.
   - Я представляю. Ты говоришь, двое мужчин.., с дурными намерениями... Несомненно - ограбление и изнасилование. Ну что ж, сегодня ты кое-что узнала о лондонских улицах. Пусть это послужит тебе уроком.
   Характерно, что Карлотта рассматривала все происшедшее как результат моего легкомыслия, а отнюдь не своего недосмотра.
   Впрочем, она не стала развивать эту тему. Ее явно заинтересовал мой спаситель.
   - Я где-то слышала его имя. По-моему, он один из генералов королевской армии.
   - Он сказал, что он - военный.
   - Ну да, военный, но в больших чинах. Это видно по тому, как он держится. Похоже, что он из хорошей семьи, верно?
   - Пожалуй.
   Карлотта откинулась на спинку сидения.
   - Что же такое я о нем слышала? Что-то любопытное. По-моему, речь шла о какой-то тайне. Нужно будет расспросить Джервиса!
   Она прикрыла глаза и улыбнулась. Я поняла, что ее действительно заинтересовал Ричард Толуорти.
   Что же касается меня, то я никак не могла забыть тот ужасный момент, когда эти бандиты схватили меня и потащили, чтобы исполнить свой гнусный замысел. Я просто представить не могла, что произошло бы со мной, не появись Ричард Толуорти. Это нельзя было даже вообразить. Я просто знала, что предпочла бы этому смерть.
   Но в последний момент появился он. Я начала припоминать некоторые подробности. Суровость - как и положено военному, резкие черты и надменное выражение лица. Наверное, он презирал меня за то, что я умудрилась попасть в такую глупую ловушку. Я лишилась кошелька (к счастью, в нем было совсем немного денег), зато теперь я была уверена в том, что ничего подобного со мной не повторится, так что полученный опыт, наверное, стоил потерянных денег.
   Он был высокого роста, а его кожа имела легкий бронзовый оттенок, поэтому, я решила, что Ричард Толуорти сражался за короля в заморских краях. Я подумала о том, увижу ли еще когда-нибудь своего избавителя, и немножко разволновалась, предположив, что это достаточно вероятно. Он должен вращаться в придворных кругах, так же, как и сэр Джервис. Интересно, заметит ли он меня, если мы вновь встретимся? Когда мы заговорили с Карлоттой, она, как мне показалось, намекнула ему, что меня за преступное легкомыслие можно слегка презирать, хотя до того момента он был ко мне весьма благосклонен, понимая, что мне просто не хватает опыта.
   По прибытии в Пондерсби-холл все мысли о спасителе и о моем приключении отошли на второй план: меня ожидало письмо от матери. Схватив его, я побежала в свою комнату, чтобы не читать его под испытующим взглядом Карлотты.
   Дрожащими пальцами я вскрыла письмо. Мой страх перед тем, что в нем могут содержаться страшные вести, привел к тому, что несколько секунд строчки прыгали у меня перед глазами.
   "Дорогая моя Анжелет, спешу сообщить тебе добрые вести. Берсаба выздоравливает. Пока она очень слаба, но..."
   Письмо выпало у меня из рук. Я закрыла лицо ладонями и заплакала заплакала так, как ни разу не плакала с тех пор, как начались эти ужасные события, слезами облегчения, слезами счастья. Жизнь теперь могла продолжаться.
   Вошла Сенара и села рядом. Она тоже немножко поплакала. Так мы и сидели, взявшись за руки. В эти минуты я от всей души любила ее, чувствуя ее искренность.
   Она сказала:
   - Слава Богу. Слава Богу. Это просто убило бы Тамсин. Дело обернулось так только благодаря ее уходу, поверь мне. Материнская любовь бывает сильнее законов природы. Тамсин - одна из немногих по-настоящему добрых женщин в этом мире. - Сенара обняла меня. - Ну что? Разве я не обещала тебе, что все кончится хорошо?
   - Обещали, - согласилась я, подумав про себя, что она и в самом деле колдунья. Мэб пришла в восторг.
   - Да я просто не верила, что госпожа Берсаба может умереть. Она для это слишком хитрая, - говорила она.
   Услышав это замечание, я рассмеялась, смехом рожденным радостью и облегчением: рассеялась тяжелая черная туча, и небо вновь стало синим.
   Карлотта заявила:
   - Теперь ты наконец перестанешь переживать и начнешь смотреть на мир с интересом. Ведь меня доводило до белого каления твое равнодушие, хотя я изо всех сил пыталась тебя растормошить.
   Я вновь рассмеялась тем же звонким смехом.
   За обедом Карлотта рассказала сэру Джервису о случившемся со мной.
   Он разволновался.
   - Дорогая моя, Анжелет, - заявил он, - вы вели себя очень неразумно.
   - Теперь я это и сама понимаю. Но, видите ли, мне было жалко кошелька.
   - Вы могли потерять гораздо больше.
   - Ей очень повезло, что вовремя вмешался Ричард Толуорти. Ведь ты знаком с ним, Джервис? Что ты можешь о нем сказать?
   - Это хороший солдат. Он с большим успехом провел несколько военных компаний.
   - Я имею в виду.., его лично, - пояснила Карлотта, явно проявляя некоторое нетерпение. Сэр Джервис задумался.
   - Что-то такое о нем говорили... Вылетело из головы...
   - Ну попытайся же вспомнить!
   - Не знаю... Насколько я понимаю, он не слишком общительный человек. Не любит бывать в свете. Разумеется, предан своему делу и отдает ему все свое время. Потерял жену.
   - Так он был женат?
   - Полагаю, что да.
   - А как он мог бы потерять жену, если бы не был женат? - слегка раздраженно заметила Карлотта.
   - Я не уверен, - сказал сэр Джервис. - Возможно, дело обстояло не совсем там. Во всяком случае, что-то там случилось.
   В эту ночь я долго не могла уснуть. Я думала о том, что происходит дома. Берсаба теперь вне опасности, но все еще очень слаба, и ее болезнь может затянуться надолго. Но мы справимся с этим. Матушка будет ухаживать за нею, и в конце концов она совсем поправится и встретит меня уже здоровой...
   Наконец я уснула, и мне приснился наш дом. Мы с Берсабой сидели за столом в холле, и в это время вошел какой-то мужчина и поклонился. Я представила присутствующих друг другу: "Это Берсаба, чью жизнь все же удалось спасти, а это Ричард Толуорти, который спас мою жизнь".
   Ричард сел между нами, и мы были очень счастливы все вместе. Я попрощалась с этим замечательным сновидением с большой неохотой.
   ПОМОЛВКА
   Выбросив из головы все неприятные события, я отдалась новым впечатлениям, нахлынувшим на меня. Вот теперь я имела право говорить себе:
   "Я расскажу об этом Берсабе" без ужасного предчувствия, что, может быть, мне никогда не удастся рассказать ей хоть что-нибудь. Другими словами, теперь я имела право быть счастливой и беззаботной и предвкушала бал у Мэллардов. На нем я должна была появиться в специально сшитом для этого платье, которое подарил мне сэр Джервис, заявив, что таким образом хочет отметить два счастливых события: мое спасение из рук лондонских бандитов и выздоровление моей сестры. Он пожелал, чтобы это платье принесло мне удачу.
   - Джервис не хочет, чтобы ты выглядела на балу у Мэллардов, как деревенская мышка, - сказала Карлотта, пытаясь, как всегда, испортить мне удовольствие.
   Я же, в свою очередь, смело ответила, что объясняю поступок сэра Джервиса его добротой. Карлотта лишь пожала плечами.
   Платье, конечно, было делом серьезным. Лиф из розового шелка, свободная верхняя юбка, а нижняя - из нежно-кремового атласа с золотым шитьем; очень низкий вырез - для того, чтобы открыть шею. Карлотта, хотя и неохотно, признала меня весьма грациозной, но все же заметила, что мой незрелый бюст следовало бы как-то прикрыть.
   Анна, занимавшаяся платьем, шепнула мне, что то, о чем Карлотта отзывается столь пренебрежительно, объясняется лишь моей молодостью и многим покажется как раз чрезвычайно привлекательным, так что моя незрелость менее всего должна меня беспокоить-Есть множество пожилых дам, которые отдали бы за нее все, уверяла она.
   Пока мы занимались нарядами, я поняла, что Анна очень интересуется мной. Стоя на коленях рядом, она иногда заводила разговоры. Чаще всего она расспрашивала о Берсабе.
   - Вы такие похожие, - сказала Анна, - и в то же время такие разные.
   - Большинство людей не различают нас.
   - Знаете, я теперь, наверное, смогла бы. Я рассказала ей о том, как Берсаба отправилась за повитухой, потому что очень волновалась за одну из наших служанок, которая носила ребенка явно дольше положенного срока.
   - Я помню, - сказала Анна, - это она предупредила нас о том, что в деревне готовят недоброе против моей госпожи.., и все-таки... - Она заколебалась. Я смотрела на нее выжидающе, и она наконец закончила:
   - Я не думаю, чтобы моя хозяйка ей нравилась.
   - Я тоже так не думаю, - сказала я, вспомнив о Бастиане.
   - Но все же она нас предупредила.
   - Конечно, она должна была предупредить вас. Люди бывают так ужасны, сбиваясь в толпу. Когда-то я видела, что они сделали с ведьмой. Это было жутко. Есть в толпе что-то пугающее. Самые обыкновенные люди собираются вместе и превращаются в диких зверей, а цель, которая кажется им праведной, заставляет их творить безумные жестокости.
   - Странная все-таки девушка ваша сестра.
   - О, я хорошо ее знаю. Временами мне кажется, что мы с ней одно целое, а временами - что природа поделила между нами человеческие достоинства, дав какие-то из них одной целиком, ничего не оставив для другой. Например, Берсаба гораздо умнее меня. Мне и в голову бы не пришло отправиться за повитухой, хотя я тоже знала, что Феб давно пора родить. Я какая-то бездумная, то есть думаю меньше других.
   - Мне кажется, госпожа, что вы заполучили львиную долю добрых черт, сказала Анна. - По правде говоря, мне кажется, что вашей сестре их и вовсе не досталось. И было бы ошибкой полагаться на нее в случае, если...
   Я бросила на Анну сердитый взгляд, и она закончила:
   - Впрочем, я что-то заболталась. Давайте-ка взглянем на лиф...
   Меня удивили как ее манеры, так и слова. Похоже, она хотела предупредить меня. Настроить против Берсабы! Что за вздор!
   В то же время она относилась ко мне очень дружелюбно, почти покровительственно, и я наконец почувствовала, что у меня появились друзья. Сенара старалась делать для меня все возможное, хотя вскоре она собиралась уехать в Испанию. Она сказала, что очень рада выздоровлению моей сестры и что если бы Берсаба умерла, то она обязательно поехала бы к нам, чтобы находиться рядом с нашей матушкой. Теперь все благополучно завершилось, полное выздоровление Берсабы было лишь вопросом времени, и, поскольку исчезла вероятность заражения, я могла в любой день вернуться домой.
   И вот наступил день бала. Я была потрясена, увидев себя в самом роскошном и изысканном платье, какое только можно себе представить. Анна пришла лично удостовериться в том, что Мэб, помогавшая мне одеваться, сделала все наилучшим образом. Анна шепнула мне, что очень бы хотела сама причесать меня, но ее светлость потребовали, чтобы Анна занималась только ею. Она одобрительно отозвалась о платье и сказала, что я ему вполне соответствую, хотя прическу все-таки стоило бы подправить, и она постарается так или иначе выкроить для этого время. И действительно, чуть позже Анна зашла и красиво уложила на затылке мои длинные густые волосы.
   Резиденция Мэллардов представляла собой большое здание с садом, спускавшимся к Темзе. Нас встретили хозяева, которые с интересом рассматривали меня. Тут же к сэру Джервису и Карлотте подошла большая группа гостей, видимо, их хороших знакомых, и меня представили молодому человеку, наряженному в великолепные атласные штаны, напомнившие мне меха, с помощью которых мы дома раздували огонь в камине. Я улыбнулась про себя и стала гадать, что подумал бы этот джентльмен, угадай он мои мысли, - ведь штаны были из бледно-голубого атласа и подвязаны у колен пучком разноцветных лент.