Холт Виктория. Сестры-соперницы

   Мне сразу бросилась в глаза простота ее серого платья с белым воротником и таким же белым передником. Башмаки ее были грубыми, крепкими, а волосы гладко зачесаны назад.
   Мы оказались в просторной кухне, в одном конце которой пылал открытый очаг, а в другом стоял большой обеденный стол со скамьями по бокам и двумя большими креслами в торцах. На полках кухонного стола стояла оловянная посуда, а над очагом был подвешен на цепях большой черный котел, в котором варилось что-то, аппетитно пахнущее, да и вообще запах в кухне стоял соблазнительный.
   Я сказала, что удивлена тем, что мы оказались соседями.
   - В свое время наши семьи были очень дружны, - сказала Элла Лонгридж, а потом возникли определенные разногласия, и окончательный разрыв, которому вы были свидетельницей, произошел на балу. Раньше мой брат не столь открыто выражал свои взгляды по некоторым вопросам, а ваш муж не терпит никаких точек зрения, отличающихся от его собственной. Очень может быть, что ему не понравилось бы то, что вы сейчас здесь, но, в конце концов, почему бы двум женщинам не встретиться и не поболтать, не обращая внимания на все эти мужские затеи?
   Бросив вокруг взгляд, она сказала:
   - Вот видите, какой простой образ жизни мы здесь ведем. Мой брат сам управляет делами на ферме, но это не единственное его занятие. Он еще член парламента и пишет труды, посвященные политическим вопросам. Порой я боюсь его несдержанности, он никогда не считается с возможными последствиями своих слов.
   Элла Лонгридж не могла не вызывать симпатии, и мысль о том, что она моя ближайшая соседка, подняла мое настроение, поскольку в последнее время я все острее стала сознавать свое одиночество.
   Она прошла к очагу и достала оттуда пирожки - румяные и очень аппетитные на вид.
   - Мы отведаем их прямо с пылу с жару, а если вы не против, я угощу вас домашним элем.
   Она разлила эль из бочонка в оловянные кружки и поставила их на стол, затем выложила на блюдо горячие пирожки.
   - Не каждый день мне доводится принимать гостей, - сказала она.
   - Мы очень близкие соседи.
   - По прямой между нами не более полутора миль, а наша ферма почти граничит с землями Фар-Фламстеда.
   - А вы уже давно здесь живете? - спросила я, отхлебывая превосходный эль.
   - Всю жизнь. В Лондоне у нас есть резиденция, которой Люк пользовался, когда был членом парламента. Он надеется, что нынешнее положение дел изменится, и вместе с друзьями старается этому помочь. Но мы-то выросли на земле, всегда занимались выращиванием скота, и временами мне кажется, что ему бы лучше не вмешиваться в политику. Сейчас это может стать просто опасным.
   - Мы в Корнуолле были очень далеки от всего этого.
   - Люк считает, что буря, которая вскоре разразится, накроет всю страну, вплоть до самых дальних ее уголков.
   Я вздрогнула.
   - Я ненавижу конфликты. Моя мать говорит, что наша семья сильно пострадала от них в свое время.
   - Я думаю, что так можно сказать обо всех семьях. Но страна, по словам Люка, сейчас находится в состоянии, достойном сожаления. Слишком многие склонны наслаждаться тем, что они называют радостями жизни. Им следовало бы жить попроще.
   - Как вы, - подсказала я. - Пирожки очень хороши.
   - Почти все я готовлю сама. У нас в доме всего две служанки. Конечно, есть еще люди, работающие на ферме. Если вам интересно, я потом покажу все наше хозяйство. У нас есть пивоварня - там сварен и этот эль, есть маслодельня, лесопилка, скотные дворы, и кроме того, отдельная кухня, поскольку приходится кормить много народу.
   - Вы много трудитесь, миссис Лонгридж.
   - Я от работы получаю удовольствие, потому что это дело по мне.
   Она довольно подробно расспросила меня о нашей семье, о причинах, которые привели меня в Лондон, и о моем браке. Я была довольна тем, что у меня наконец нашелся собеседник.
   После того как мы хорошенько подкрепились, она показала мне дом. Мы поднялись по деревянной лестнице наверх, где находилось множество комнат, часть из них - проходные. Все комнаты были с тяжелыми дубовыми балками, небольшими окнами в свинцовых переплетах, очень чистенькие, хотя весьма скромно обставленные.
   Я сказала, что мне пора домой, что прислуга, наверное, обеспокоена моим долгим отсутствием, и мне надо вернуться хотя бы к обеду.
   Элла ответила, что не смеет меня задерживать, но если я захочу еще когда-нибудь заехать в гости, она будет очень рада. В здешней округе у нее почти нет друзей, так как политические взгляды Люка настроили большинство соседей против него.
   Я уже была готова забраться в седло, когда во двор въехал сам Люк Лонгридж. Увидев меня, он был изумлен и, как и его сестра, сразу же меня узнал.
   - Итак, сегодня у нас гостья, - сказал он, спешившись и поклонившись.
   - Это был незапланированный визит. Миссис Толуорти ездила верхом и решила взглянуть на ферму, а я, узнав ее, пригласила зайти в гости.
   - Очень рад видеть вас, - сказал Люк. Я сразу заметила, что он одет в очень простые темного цвета камзол и штаны, а его волосы Подстрижены очень коротко - совсем не по моде.
   - Я как раз собиралась уезжать, потому что мне не хочется, чтобы дома беспокоились.
   - Вы приехали сюда одна?
   - Да! Это ведь совсем близко, а брать с собой грума я не хотела.
   - А ваш муж?
   - Он уехал и вернется только через несколько недель.
   - Тогда позвольте проводить вас.
   Я не могла отказать ему в этом. Более того, он был мне интересен, и я считала, что должна быть любезной с ним, поскольку мне с самого начала казалось, что Ричард сам спровоцировал его на ссору во время бала.
   Он сел в седло, и мы отправились в путь.
   Я сказала, что и не подозревала о том, что мы - близкие соседи.
   - Мы всю жизнь соседи.
   Я решила, что не стоит делать вид, будто я не помню об их ссоре, и сказала:
   - Я очень рада, что вам не пришлось драться на дуэли с моим мужем.
   - Вызов был брошен им в горячке спора. Я и не собирался допускать кровопролитие по такому незначительному поводу. Мне кажется, что Толуорти позже тоже понял это и правильно оценил ситуацию.
   - Люди бывают пристрастны в вопросах, которые считают важными. Мой муж служит в королевской армии, и он, естественно, верен Его Величеству.
   - Это само собой разумеется. Другое дело, что страна может оказаться важнее, чем король.
   - Мне всегда казалось, что это одно и то же - король и страна.
   - Так должно быть. Я надеюсь, что генерал Толуорти не будет недоволен тем, что вы нас посетили.
   - Я в этом уверена.
   - Когда он вернется, вы должны сообщить ему, что моя сестра принимала вас, а я проводил вас домой.
   - Конечно, я ему расскажу.
   - Очень может быть, что он станет возражать против таких добрососедских отношений.
   - Я думаю, он обрадуется тому, что у меня здесь появились друзья, ведь он нередко будет покидать дом.
   - Посмотрим. В любом случае моя сестра всегда будет рада вашему обществу.
   - А я - ее. У меня было очень интересное утро. Показался Фар-Фламстед, и Люк сказал, что теперь он спокоен и может возвращаться.
   Он поклонился, но я знала, что он будет стоять здесь и ждать, пока я не въеду в ворота.
   ***
   Вскоре я начала подозревать, что забеременела. Конечно, уверенности у меня не было; возможно, я так сильно этого желала, что просто внушила это себе. Я начала засиживаться в комнате Замка, мечтая о ребенке и думая, что в будущем году в это самое время нас будет уже двое - если, конечно, мои предположения верны.
   Я стала довольно рассеянной, и это, конечно, вскоре заметили окружающие. Я видела, что миссис Черри начала внимательно присматриваться ко мне, а однажды, войдя в кухню, я застала ее шепчущейся о чем-то с Мэг и Грейс. Поскольку при моем появлении они тут же умолкли, я решила, что они обсуждали меня, тем более, что хотя миссис Черри сохраняла свой невозмутимо добродушный вид, обе ее собеседницы выглядели скорее растерянными.
   Мэг, причесывая меня, осведомилась, хорошо ли я себя чувствую.
   - Конечно, - ответила я, - а почему ты об этом спрашиваешь? Я плохо выгляжу?
   - О нет, госпожа, вы выглядите прекрасно.., но совсем по-другому.
   - Это как по-другому? - прямо спросила я. Она была в замешательстве.
   - Ну, мы просто подумали, госпожа.., может, это и нехорошо, но мы, понимаете, все время живем вместе, как в семье, ну и кое-что замечаем...
   - Слушай, Мэг, - сказала я, - мне непонятно, что ты имеешь в виду.
   Она стояла смущенная, опустив голову, но так как я стала настаивать на том, чтобы она объяснила, о чем речь, ей пришлось сказать:
   - Ну, я о том, что здорово было бы, если бы в доме появился ребенок. Мы все были бы страшно рады.
   Я почувствовала, что густо краснею.
   - Но с чего вы решили...
   - Да это Грейс, госпожа...
   - Грейс?
   - Понимаете, она этому обучилась у нашей матери и сама тоже собиралась стать. Она и сейчас, если есть нужда.., ну, понимаете, по окрестностям. Если кому-то нужно. У нее к этому способности.
   - Слушай, Мэг, - сказала я, - вот теперь я уже совсем не понимаю, о чем ты толкуешь.
   - Наша мать была повитухой, госпожа, и она научила Грейс всему, что сама знала. Грейс тоже занялась бы тем же самым, только вот мы переехали сюда, и ей пришлось заниматься совсем другим. Но свой хлеб она честно отрабатывает, я думаю, вы тоже согласитесь...
   - Соглашусь, соглашусь. Так что там с Грейс?
   - Ну, у Грейс есть, что называется, чутье насчет всего, что касается младенцев, госпожа, и она говорит, что вы, как говорится, в интересном положении, если вы простите мою дерзость.
   - А откуда она знает?
   - Ну, она говорит, что люди всегда меняются, когда с ними это происходит.., неважно, какого они происхождения, и она говорит, что готова биться об заклад.
   - Возможно, Грейс права. Во всяком случае, я надеюсь, что это так и есть.
   Мэг довольно улыбнулась.
   Через несколько дней я стала думать, что Грейс не обмануло ее чутье.
   Июль подходил к концу. Поля пшеницы на ферме Лонгриджей уже изменили свой цвет, став золотисто-коричневыми, а ячмень, овес и корнеплоды расцветили землю сотней оттенков - желтым, белым, синим, зеленым, багряным... Меня нельзя назвать поэтической натурой, но даже я чувствовала, что земля облеклась в одежды, символизирующие плодородие.
   Как мне хотелось ребенка! Мысленно я беседовала с матерью и Берсабой, но написать им о своих подозрениях боялась, опасаясь ошибки.
   И, конечно, я поддалась искушению поговорить со всеведущей Грейс.
   - Грейс, - сказала я, - я почти уверена.
   - О, госпожа, я совершенно уверена, - ответила она.
   - Я так взволнована.
   - Принести в этот мир новую крошечную жизнь - это самое волнующее, что только можно представить, госпожа.
   - Да, похоже, что так.
   - А вы не сомневайтесь, госпожа. Она подошла ко мне вплотную и взглянула мне в лицо, а потом положила руки мне на плечи.
   - Я бы сказала, что у вас около двух месяцев, госпожа. Некоторые просто созданы для этого. У вас роды будут легкими, это я обещаю. Фигура у вас очень подходящая. Тонкая талия и широкие бедра - как песочные часы, для родов лучше не придумаешь.
   - Ты меня успокаиваешь...
   - О, я свое дело знаю. Тут, в лонгриджских окрестностях, нет ребенка от восьми и младше, кому я не помогала бы родиться на этот свет. А те, кто постарше, так им моя мать помогала. На меня вы можете положиться. Я от вас ни на минутку не отойду.
   - Ну, сейчас еще рано об этом говорить.
   - А вы не сомневайтесь, госпожа. Ребеночек-то уже есть, тут нечего и думать. Моя мать была лучшей повитухой во всей округе, и она научила меня всему, что умела. Самые знатные леди никого другого, кроме ее, и видеть не хотели. Она всегда знала, когда приехать, - за день, за два до срока. Никаких там приездов в последнюю минуту, если, конечно, была возможность. А то до ее приезда, бывает, такого наделают... Она еще за неделю готовилась...
   Грейс вдруг умолкла, и я тут же спросила:
   - Так, значит, она помогала и первой жене генерала?
   - В том, что бедняжка умерла, нет вины моей матери. Она заранее сказала, что роды будут непростые. Госпожа была очень уж слаба, и мать знала, что ей не выкарабкаться, но все, что могла, она для нее сделала. Только без толку это. Будь ты лучшей в мире повитухой, против судьбы не попрешь. Но она, конечно, совсем не то была, что вы. Вы-то сильная, здоровая. Про нее нечего даже вспоминать...
   - Я все-таки хотела бы узнать о ней побольше, Грейс.
   Она поджала губы.
   - Я думаю, вам нечего на пустом месте огород городить, госпожа. Вам нужно сейчас думать про своего будущего ребенка. Я знаю, что в апреле вы будете держать на руках малютку и называть его верхом совершенства.
   Я улыбнулась. Судя по всему, она уже примеряла к себе роль няньки.
   Настроение мое улучшилось. Было очень приятно сознавать, что, когда придет мой час, мною займется самая лучшая в мире повитуха.
   Прибыл гонец с письмом от Ричарда. Его опасения относительно беспорядков на севере не подтвердились, и ситуацию удалось взять под контроль. Он собирался прибыть домой до конца этого месяца.
   Я решила, что уже можно написать ему о моих предположениях, которые, наверное, обрадуют его:
   "...У меня, конечно, нет уверенности, но это, видимо, так. Грейс, превосходная повитуха, которую мать обучила всему, что знала сама, прекрасно разбирающаяся во всех этих делах, абсолютно уверена и даже начала обращаться со мной как с бесценным изделием из фарфора. Ко времени вашего возвращения можно будет говорить об этом с полной уверенностью, но уже и сейчас я очень счастлива, поскольку сама чувствую, что это произошло.
   В Тристан Прайори я еще ничего не написала. Моя мать, конечно, обрадуется, но начнет беспокоиться. Думаю, мне ничего на свете так сильно не хочется, как встречи с мамой и сестрой".
   Через неделю пришло письмо от Ричарда. Видимо, он немедленно по получении вестей от меня сел писать ответ.
   Он писал:
   "Моя дорогая жена!
   Ваше письмо принесло мне огромную радость. Я прошу вас бережно относиться к своему здоровью. Я постараюсь приехать домой как можно скорей - видимо, к концу месяца. Надеюсь, что в этот раз останусь с вами надолго, если, конечно, не возникнут какие-нибудь непредвиденные обстоятельства. В данный момент это выглядит маловероятным. Если бы ваша мать и сестра собрались к нам с визитом, я был бы очень рад. Мне не хотелось бы, чтобы вы, сейчас отправились к ним в гости: с каждой неделей вам следует быть все более осторожной. Будьте уверены, что я постоянно думаю о вас, за исключением тех случаев, когда занят военными делами. Вы знаете глубину моих чувств к вам.
   Ваш муж, Ричард Толуорти".
   Прочитав письмо, я улыбнулась. Назвать его страстным признанием в любви было трудновато, но оно было искренним, и каждое его слово выглядело правдивым. Ничего иного я и не ожидала.
   ***
   Однажды ночью я мучалась бессонницей. Я лежала в огромной кровати и размышляла о том, как Ричард приедет домой, как мы с ним будем говорить, как вместе будем обсуждать будущее нашего ребенка. Жизнь показала мне еще одно свое измерение. Должно быть, мысль о том, что я становлюсь матерью, изменила меня. Я стала старше, умней. Я обязана была измениться. Теперь для меня начнется новая жизнь. Интересно, справлюсь ли я с ее требованиями?
   Мать, конечно, обрадуется, но и немножко встревожится. Сама она целых пять лет ждала ребенка, моего брата Фенимора и, несомненно, порадуется за меня, поскольку не каждая молодая супруга могла бы понести так быстро, как я.
   Лежа в кровати, я шепотом беседовала с Берсабой, придумывая ее ответы. Мне до сих пор казалось непостижимым, что наши жизни вдруг разошлись в разные стороны после того, как многие годы мы провели бок о бок.
   И вот, когда я так лежала и размышляла, в ночной тишине послышался какой-то странный звук. Я не совсем была уверена, но мне показалось, что зазвучал смех.., странный, зловещий смех, который никак нельзя было назвать радостным. Я села в кровати и глянула в сторону окна. Мелькнул и тут же пропал свет. Затем это повторилось.
   Я поняла, где это происходит. Замок!
   Я вскочила с кровати, быстро набросила на плечи халат, подошла к окну и стала пристально вглядываться в кромешную тьму. Вновь послышался смех, потом раздался пронзительный крик. Странно, очень странно...
   В маленьком замке кто-то был.
   Из этого окна я могла увидеть только башенки, но ведь существовала комната, из которой открывался гораздо лучший вид.
   Я зажгла свечу, поднялась по винтовой лестнице и вошла в комнату Замка. В рассеянном свете луны она выглядела жутковато. Встав у окна, я подняла свечу. Теперь в оконном стекле мне было видно только отражение собственного лица. Пришлось поставить свечу на стол и вновь вернуться к окну. Я забралась на приоконную скамью и вновь начала вглядываться во тьму, где находились башни замка.
   И тогда опять появился свет. Он загорался и гас. Это выглядело так, словно башенные зубцы периодически закрывали какой-то фонарь.
   Я открыла окно и высунулась наружу, пытаясь получше разглядеть замок, а потом вдруг поняла, что вижу чье-то лицо. Оно появилось на зубчатой стене одно лицо без тела, лицо, которое было обращено прямо ко мне.
   Я почувствовала, как кровь застывает в моих жилах, насколько нечеловеческим выглядело это лицо, несколько долгих секунд смотревшее именно на меня. Потом лицо исчезло, тут же погас и свет.
   Я видела это лицо раньше. Я знала, что оно принадлежит мужчине, которого я заметила в зарослях у стены замка. Я узнала и волосы, и густые брови, хотя не смогла разглядеть отметину на лице.
   - Джон Земляника, - прошептала я.
   И в этот момент мои волосы встали дыбом, я почувствовала, что в комнате вместе со мной находится еще кто-то. Я поняла, что здесь присутствует нечто жуткое, сверхъестественное, и поэтому боялась повернуться. Теперь я знала, что такое быть парализованной страхом - я на самом деле не могла шевельнуться и только дрожала от ужаса.
   Кто-то был у меня за спиной. Кто-то приближался ко мне. Я вспомнила, как Ричард не хотел, чтобы я входила в эту комнату.
   Я все-таки заставила себя резко обернуться.
   Рядом со мной стояла миссис Черри. Выглядела она иначе, чем днем, волосы ее были расчесаны на прямой пробор и спадали на плечи, она куталась в накидку из ворсистой ткани.
   - Миссис Черри! - воскликнула я.
   - Госпожа, что вы здесь делаете? Вы же схватите ужасную простуду.., ведь окно открыто!
   - Я думала, что...
   - Я уверена, что у вас был ночной кошмар. Но с чего вы вздумали подняться сюда? Я услышала ваши шаги на лестнице. Сплю я чутко и решила, что это Мэг разгуливает во сне. За ней приходится присматривать. Ну, я поднялась сюда, смотрю, а здесь - вы, госпожа.., и в таком виде.
   - Миссис Черри, что-то случилось...
   - Давайте, госпожа, я сначала отведу вас назад в кровать. Вы же вся дрожите от холода. Ничего себе, хорошенькое дельце! Генерал не простит нам, если с вами что-нибудь случится. Пойдемте-ка. В комнате стоит такой холод. Я должна как можно скорее уложить вас в постель.
   - В замке кто-то есть, - сказала я.
   - Чепуха. Никто туда не может забраться. Там все заперто. Это приказание генерала. Он сказал, что там опасно и строго-настрого запретил кому-нибудь из нас ходить туда.
   - Я видела там свет. И.., чье-то лицо.
   - Ну, госпожа, это дурные сны. Добрая порция успокоительного настоя - вот все, что вам сейчас нужно. Я прямо сейчас вам его и принесу.
   - Да нет же, мне все это не привиделось. Я не могла заснуть и вдруг услышала шум.., что-то вроде смеха, а потом увидела там свет, поэтому я и поднялась сюда, чтобы получше все разглядеть, и тут появилось это лицо...
   - Это, конечно, игра света.
   - Нет, я не ошиблась... Я думаю, это был.., тот человек, которого я видела среди деревьев.
   - Джон Земляника!
   - Родимого пятна я не заметила. Просто видела очертания головы и эти волосы.
   - О нет, госпожа. Этого просто не может быть. Пойдемте-ка вниз. Я все-таки должна вас уложить в постель. На вашем месте я не разгуливала бы здесь по ночам. Некоторые лестницы не вполне надежны, а в вашем положении падать никак нельзя - может случиться большое несчастье. Не раз так бывало, что какое-нибудь дурацкое падение - и конец всем надеждам. Давайте-ка пойдем. Я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу вас в тепленькой постельке. А потом я принесу вам горячий кирпич, завернутый в мягкую фланель, и один из лучших успокоительных настоев. А завтра утром вы проснетесь свеженькая, как огурчик, и даже думать забудете про ночные кошмары.
   Я поняла, что убеждать ее нет смысла, и пошла вслед за ней в свою комнату. По крайней мере, в ее присутствии я почувствовала себя поспокойней. Не знаю, что я ожидала увидеть, отворачиваясь от окна, когда оказалась лицом к лицу с ней. Но было так странно ждать чего-то сверхъестественного, а увидеть это круглое, розовое, озабоченное лицо.
   Я все еще дрожала, когда она заботливо подтыкала под меня одеяло.
   - А теперь вы немножко подождите, я принесу горячий кирпич и настой. Нужно постараться сделать все это без шума, а то мы разбудим весь дом.
   Я лежала и ждала ее возвращения. Что касается моих кошмаров, все это были, конечно, глупости. Я ясно видела мелькающий за зубцами свет. Я видела лицо на башне. Не такой уж я была впечатлительной, чтобы все это мне померещилось.
   Вначале она принесла кирпич, что оказалось и в самом деле очень кстати. Завернутый в красную фланель, он давал мягкое тепло, и вскоре я перестала дрожать и почувствовала себя лучше.
   - Я вернусь через минуту, - сказала миссис Черри и сдержала слово.
   Она принесла небольшой оловянный бокал, в котором был какой-то настой, по ее словам, приятный на вкус и очень полезный.
   Она вручила его мне со словами:
   - Выпейте-ка, госпожа, маленькими глоточками. Так он лучше подействует. Думаю, немногие знают лучше меня секреты трав и корней, а если есть такие, хотела бы я с ними поговорить, поскольку век живи - век учись. Некоторые из важных гостей генерала, тоже крупные военные, как и он, расхваливали вкус моего жаркого, так никакой там особой хитрости нет: положишь щепотку репейника, немного сердечника да еще мяты. Много чего можно сделать с травами... Все плоды земли даны нам по милости Господней, а нам надо лишь уметь этими дарами пользоваться. Вот у меня в этот настой добавлено чуть-чуть чабреца. От него бывают хорошие сновидения - это моя бабушка заметила и передала мне по наследству, а еще тут немного мака, чтобы засыпалось легче. Ну, как на вкус, госпожа?
   - Он сладкий.., но не слишком сладкий.., и у него такой приятный привкус.
   - Ну, я знала, что он вам понравится. Вы и не заметите, как уснете.
   - Но я уверена в том, что видела свет и лицо. Ни за что не поверю, что это мне померещилось или приснилось. Я вовсе не спала.
   Она немного подумала, а потом сказала:
   - Значит, говорите, Джон Земляника? Это было его лицо?
   - Я не могу сказать наверняка. Ведь светила только луна, и как раз из-за его спины. Лицо оказалось в тени. Но вот форма головы действительно...
   - Я просто думаю, неужели этот сумасшедший Джон Земляника все-таки сумел туда забраться? Такое могло случиться.
   - А как он сумел?
   - Да через стену.
   - А как же он перелез через нее? Ведь там наверху вмурованы осколки стекла.
   - Это сделал генерал, чтобы уж наверняка никто туда не забрался. Но от этого Джона Земляники чего хочешь можно ждать. Он ведь малость не в своем уме. Мы, в общем-то, именно потому не особенно его и гоняем.
   - Вы говорите, он браконьер?
   - Ну да, понемножку браконьерит. Но люди в округе относятся к нему снисходительно. Жалеют его. Ведь он, как говорится, без заклепки в голове. Ну, если вы так уверены, что видели свет и лицо, должно быть, он каким-то образом туда забрался. Поговорю-ка я с мистером Джессоном и с моим Черри. Пусть они как-нибудь поймают его и хорошенько порасспросят. Генералу нужно знать, что кто-то все-таки может туда залезть.., и уж будьте уверены, он положит этому конец.
   При известии о том, что Джон Земляника мог пробраться в замок, я почувствовала облегчение: ведь я никак не могла позволить убедить себя в том, что я - глупое истеричное существо, способное выдумать невесть что.
   Я почувствовала, что меня охватывает сонливость. Теплая постель и напиток подействовали.
   - Спасибо вам, миссис Черри, - сказала я. - Вы так добры, так хорошо за мной поухаживали.
   - О, я делала лишь то, чего и ожидал от меня генерал, госпожа. А теперь мы должны особенно за вами приглядывать.
   Она на цыпочках вышла, а я почти тут же уснула и не просыпалась до той поры, пока солнце не залило комнату своими лучами.
   ***
   На следующий день я решила, что мне необходимо с кем-нибудь обсудить случившееся, и тут же подумала об Элле Лонгридж. Кухня их сельского дома резко контрастировала с нашим замком. Все там было очень простым, и по-моему, в этой обширной, обжитой комнате не было ничего, не имевшего практического применения. В обоих Лонгриджах было что-то прямое - деловитые, практичные, честные, добрые люди.
   Конечно, Ричард был не согласен с их политическими взглядами, направленными, насколько я поняла, в определенном смысле против короля. Ричард, будучи военным, был обязан всегда сохранять лояльность к королю. Я думаю, он поддерживал бы короля даже в том случае, если был бы не согласен с его действиями. Ричард относился к тем людям, которые, выбрав определенную линию поведения, никогда от нее не отступят. Люк Лонгридж был иным. Мне интересно было бы познакомиться с его статьями, о которых упоминала сестра.
   Но я, конечно, собиралась говорить не с Люком, а с Эллой, и чем больше я думала об этой кухне с очагом, от которого шли такие соблазнительные запахи, о звуке, с которым льется в оловянные кружки эль, тем больше мне хотелось попасть туда.