Холт Виктория. Сестры-соперницы

   Но не от этих мыслей у меня было тяжело на сердце. Я чувствовала нечто, тяготевшее лишь надо мной. Это был мой личный страх, переживать который гораздо тяжелее, чем тот, который разделяют с тобой и другие.
   Я подошла к Лавандовой комнате, открыла дверь и заглянула внутрь. Берсаба спала. Она лежала на спине, и волосы разметались по подушке, полностью открыв оспины на лбу. Она всегда пыталась спрятать их, но они не помешали Люку полюбить ее, и любил он ее даже более горячо, чем Ричард любит меня. Как странно, что Люк, пуританин, мог так любить. Или в Берсабе было что-то необычное?
   Повернувшись, я тихонько открыла дверь детской. Лунный свет освещал Арабеллу и Лукаса, лежащих в детских кроватках, и Феб, спокойно спящую рядом с колыбелью маленького Томаса.
   Все было в порядке. Отчего же меня разбудили какие-то непонятные страхи? Неожиданно я почувствовала, что кто-то смотрит на меня, и нервы мои напряглись точь-в-точь как тогда в комнате Замка, когда я решила, что за спиной у меня стоит привидение, а потом оказалось, что это миссис Черри.
   Я почувствовала, что меня сковал ужас и я не в силах обернуться. В этот момент послышался тихий смех Берсабы.
   - Анжелет, что ты здесь делаешь?
   - О! - Я обернулась и увидела, что на меня изумленно смотрит моя сестра. Я.., я не могла уснуть, - пробормотала я в ответ.
   - Ты простудишься, разгуливая в таком виде.
   - Сегодня теплая ночь. А что с тобой?
   - Ты вошла и взглянула на меня.
   - И ты проснулась?
   - Не совсем. Я просто открыла глаза и вижу, что стоит моя сестра и смотрит на меня каким-то странным взглядом.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, как будто ты меня в чем-то подозреваешь. Это так?
   - Но в чем я могла бы тебя подозревать?
   - Тебе виднее.
   - Ты говоришь какие-то странные вещи, Берсаба.
   - Миссис Черри - старая болтунья, - сказала Берсаба. - Она ничего тебе не говорила?
   - Ну, предлагала мне какой-то настой. Она, кажется, озабочена моим состоянием.
   - Войди в комнату, - попросила Берсаба. Я вошла, и мы уселись на ее кровать.
   - Все здесь озабочены моим состоянием, - продолжала я.
   - И это понятно, ведь ты находишься, как говорится, в интересном положении. Они хотят, чтобы все прошло удачно. - Она внимательно посмотрела на меня. - Скажи, почему ты решила, что надо зайти и посмотреть на нас?
   - Я проснулась.
   - Опять зубная боль?
   В ее голосе прозвучала ироническая нотка, значения которой я не поняла.
   - Нет. Тот зуб вырвали. Просто я не могла уснуть.
   - Тебе сейчас нужно хорошо спать.
   - Как ты считаешь, не следует ли мне опять принимать средство миссис Черри? Я помню, как ты давал" мне его. Ты решительно настаивала на том, что мне необходимо выспаться.
   - Неужели?
   - О да. Ты почти заставила меня принять его и сама отмерила нужную дозу.
   - После него ты спала долго и крепко и не расхаживала по дому, верно?
   - Конечно, нет.
   - Ну.., свое назначение оно выполнило. Я думаю, тебе действительно нужно что-нибудь попринимать на ночь, лучше всего теплое молоко. Элла постоянно давала мне молоко, когда я вынашивала Арабеллу и Лукаса. Мне оно пошло на пользу. Вот что я тебе скажу: я прослежу за тем, чтобы ты все время принимала его на ночь.
   - Очень мило с твоей стороны так заботиться обо мне.
   - И не слушай истории, которые могут начать рассказывать тебе слуги.
   - Истории?
   - Ты уже знаешь, как это бывает у слуг. Они когда-нибудь говорили тебе.., о замке?
   - Нет. Они уже давно о нем не вспоминают.
   - Слугам всякое может взбрести в голову. Не беспокойся. Я присмотрю за тобой.
   - Как тогда, когда у меня болели зубы. Я никогда не забуду, как ты обо мне заботилась, Берсаба. Сестра вдруг встала и сказала:
   - Знаешь, я сама уложу тебя в постель. Пойдем. Она обняла меня и нежно поцеловала в лоб.
   Мне очень хотелось бы избавиться от ощущения, что за мной постоянно следят. Это действовало мне на нервы. Говорят, у беременных женщин появляются странности. Может быть, со мной происходило именно это? Слишком часто поблизости от меня оказывалась Грейс, при любом случае подменявшая Маг, и она пыталась создать у меня впечатление, что мой случай не идет ни в какое сравнение с теми, с которыми ей приходилось иметь дело прежде, и требует особой заботы.
   Часто меня тянуло в комнату Замка, где когда-то сидела и вышивала свой гобелен Маг дален. Посматривая на башенки замка, я вспоминала ночь, когда там показалось чье-то лицо. Зачем мне приходить сюда, если из-за того, что случилось здесь, я уже потеряла однажды ребенка? Это не должно повториться.
   А что, если я вновь увижу лицо, глядящее на меня из-за зубцов стены? На этот раз я не перепугаюсь, а удостоверюсь в том, что это действительно лицо человека. Мне пришло в голову, что кто-то может жить в замке. Возможно, сам Джон Земляника, который сумел пробраться туда и стал использовать замок как штаб-квартиру для своих браконьерских вылазок. Это вполне возможно.
   Кроме того, был случай, когда мы с Берсабой исследовали кухню и нашли этот странный шкаф и то, что за ним. Время от времени, заходя на кухню, я вспоминала о нем, но дверь была завешена тряпками и одеждой.
   Я напомнила об этом Берсабе, однако она проявила полное отсутствие интереса.
   - Это всего лишь шкаф, - сказала она. - Просто полезная вещь.
   Может быть, она была права.
   Сестра очень заботилась обо мне, и, надо признаться, это было приятно. Она не позволяла мне брать на руки маленького Лукаса, который, по ее мнению, был слишком тяжелым. Как и все остальные, она постоянно следила за мной и все время внушала мне необходимость вести себя осторожней. По вечерам Берсаба ходила на кухню и приносила мне кружку горячего молока. Обычно я отпивала совсем немного, а остальное оставляла возле кровати, чтобы допить позже, когда проснусь ночью, что случалось неоднократно. Я вообще-то всегда плохо засыпала, а теперь мне постоянно хотелось говорить о старых добрых временах в Тристан Прайори, в то время как Берсабе уже хотелось спать.
   Однажды ночью я проснулась оттого, что мне послышалось, будто дверь комнаты тихо захлопнулась. Удивленная, я села в кровати и осмотрелась.
   Луна была на ущербе, по небу ползли облака, и было довольно темно. Дверь была плотно закрыта. Я встала, открыла ее и выглянула в коридор. Может, это Берсаба приходила взглянуть на меня? Я подошла к Лавандовой комнате и тихонько открыла дверь. Похоже, она крепко спала, поэтому я вернулась к себе и легла в постель.
   Очевидно, мне что-то приснилось.
   Я лежала и уговаривала сама себя. Это все из-за их слежки, из-за их заботы обо мне. Неужели всех женщин, ждущих ребенка, окружают таким назойливым вниманием? Конечно, нет. Это вообще-то весьма заурядное событие.
   Взяв кружку с молоком, я поднесла ее к губам. И тут мне расхотелось пить молоко. Оно давно остыло и вряд ли помогло бы мне уснуть. Кроме того, оно мне надоело.
   Я пыталась убаюкать себя, думая о ребенке и о том, как завтра я начну шить для него разные вещицы. Меня всегда успокаивала работа с иглой.
   Воспоминание о том, с каким энтузиазмом отнеслась к шитью Берсаба, вызвало у меня улыбку. Раньше она терпеть не могла все это рукоделие. Помню, какие жуткие получались у нее вышивки, как мне приходилось все пороть и переделывать за нее! И как чудесно было то, что она рядом со мной. Она никогда не забывала принести мне горячее молоко, и хотя оно давно мне надоело, я не решалась отказываться: она с таким удовольствием это делала и так верила в то, что оно мне помогает.
   Берсаба в роли няньки! Это было трогательно и забавно.
   Никогда не забуду, как она отмеряла мне дозу сонного снадобья и следила за тем, чтобы я выпила его до конца. А теперь - горячее молоко.
   Я позволила ей принести его, оно стояло у моего изголовья просто так, на всякий случай, если она вдруг зайдет. А утром я, как обычно, вылью его за окно.
   ***
   Однажды к нам заехала группа "кавалеров". Они устали и хотели есть. Мы накормили их и оставили ночевать. По их словам, они некоторое время служили под началом генерала Толуорти. О ходе войны они могли рассказать очень немногое, поскольку в этом трудно было разобраться. В одних местах они терпели поражения, в других - одерживали победы, но чувствовалось, что особого воодушевления они не испытывают. Берсаба спросила, не доводилось ли им встречаться с генералом, однако, они ответили отрицательно. Он сражался под Марстон-Муром, а о дальнейшей его судьбе они не знали, ибо все войска оказались рассеянными. Задерживаться здесь они не могли, для них это посещение было лишь краткой передышкой.
   - Это опасно для вас, - предостерегали они. - Если сейчас нагрянут враги и найдут нас, они разрушат ваш дом.
   - Они могут сделать это и в ваше отсутствие, - раздраженно бросила Берсаба.
   - Будем надеяться, что "круглоголовые" отнесутся снисходительно к беззащитным женщинам, - ответили гости. - Ведь они считают себя Божьими людьми.
   - Они снисходительны лишь к собственным идеям, - ответила Берсаба, и я была вынуждена пояснить:
   - Дом моей сестры разрушен, ее муж, его сестра и слуги убиты, а она лишь по счастливой случайности избежала смерти.
   Берсаба парировала:
   - Точно так же, как ее избежали все остальные из нас. Я хочу знать не кто побеждает, а когда эта идиотская война кончится.
   "Кавалеры" ушли, и вновь дни потянулись монотонной вереницей. Мы шили, гуляли, играли с детьми; просто не верилось, что где-то рядом идут бои, в которых люди убивают друг друга за свои убеждения.
   Пришел октябрь. Джессон отправился в Лондон, чтобы пополнить запасы провизии, и по возвращении рассказал, что силы парламентаристов, кажется, близки к успеху. В основном это объяснялось действиями генерала Фэйрфакса и Оливера Кромвеля. Кромвель создавал армию нового типа. Он обучал солдат, хорошо им платил, а главное - установил железную дисциплину. Он постоянно взывал к их совести, внушал им мысль, что они бьются за правое дело, за уничтожение рабства и что Бог на их стороне. С таким союзником они были обречены на успех.
   После этого обращения мы долго говорили о Ричарде, гадая, что могло случиться с ним.
   - Я бы многое отдала, чтобы узнать что-нибудь о нем, - сказала я.
   - А я - за то, чтобы он вернулся, - быстро ответила Берсаба.
   Но ничего не происходило. Шли недели. Дни были долгими и однообразными, наполненными ощущением угрозы.
   Мало-помалу у меня начали проявляться внешние признаки беременности, и я радовалась тому, что половина срока уже миновала. Занимаясь шитьем в комнате Замка, я была почти счастлива. Там я легко забывала об опасностях окружающего мира и тешилась иллюзией, что я - обычная женщина, ожидающая рождения своего первого ребенка.
   Но трудно было забыть о том, что в любой день сюда могут ворваться солдаты. Это был дом роялиста, одного из самых верных генералов короля, и нам пришлось бы плохо, если бы сюда явились люди Кромвеля.
   Все домашние постоянно следили за мной. Я часто замечала, как миссис Черри озабоченно смотрит на меня. Так же вели себя Мэг и Грейс.
   - С вами все в порядке, госпожа?
   - Да, конечно. А что, я плохо выгляжу?
   - Знаете, госпожа, не лучше ли вам отдохнуть?
   Я старалась спрятаться от их внимательных глаз. Во всех них было что-то странное.., даже в Берсабе. Иногда она вела себя чересчур осторожно. Она не захотела обсуждать со мной тему замка, резко потребовав, чтобы я выбросила это из головы. Иногда ей хотелось говорить о Ричарде, а иногда она резко меняла тему разговора.
   Все это тревожило меня, и все чаще я искала убежища в комнате Замка.
   Сильное влияние на меня стала оказывать домашняя церковь. Я уже привыкла заходить туда. Усевшись на скамью, я размышляла о поколениях семьи Толуорти, молившихся здесь в более счастливые времена, и гадала, приходила ли сюда Магдален молиться о благополучном разрешении от бремени.
   Именно этим я и хотела заняться сейчас. Я подошла к алтарю. Ткань, покрывавшая его, была, по словам Ричарда, вышита дамами этой семьи полтора века тому назад. Я с благоговением прикоснулась к шитью. Какая тонкая работа и какие изысканные цвета! Когда-нибудь, когда подрастет мой ребенок, я вышью покров для алтаря и выберу точно такие же оттенки ниток. Какой красивый синий цвет.., синий цвет - цвет счастья.., так, кажется, говорят? И какая тонкая отделка. Как же они ухитрились это сделать? Я приподняла ткань, желая поближе рассмотреть шитье, и при этом, должно быть, слегка потянула ее на себя. Раздался грохот покатившегося по полу потира, а в следующую секунду на меня упал еще какой-то сосуд. Ткань выскользнула из рук, я оказалась на полу и, почувствовав, как внутри меня шевельнулся ребенок, потеряла сознание...
   Надо мной стояла миссис Черри, рядом с ней - Берсаба. Лицо у миссис Черри было такое бледное, что на щеках стала заметна сеточка вен. Она дрожала.
   Берсаба, опустившаяся около меня на колени, сказала:
   - Все в порядке. Она уже пришла в себя. Она расстегнула мне воротник.
   - Все хорошо, Анжелет. Ты просто упала в обморок. Это часто случается на таком сроке.
   Казалось, что ее голос доносится откуда-то издалека.
   - Немножко полежи спокойно, не двигайся. Сейчас уже все в порядке. Потом я отведу тебя в комнату. Все это ничего. Это бывает.
   Так я лежала на холодном полу церкви, ощущая внутри себя новую жизнь, и повторяла про себя слова Берсабы, что эти вещи часто бывают на таком сроке.
   Берсаба сказала:
   - Я останусь с тобой на часик-другой. Ничего страшного. Женщины часто падают в обморок, впервые почувствовав шевеление ребенка. Потом ты, конечно, привыкнешь. У тебя, наверное, будет беспокойный малыш.
   Было приятно лежать здесь. Берсаба рассказывала о том, как была беременна Арабеллой, и о том, что все эти мелкие происшествия - неотъемлемая часть жизни беременной женщины.
   - Как удачно получилось, что ты прошла через это раньше меня, - сказала я.
   - И что я могу помогать тебе.
   - Надеюсь, так будет всегда.
   - Когда-нибудь и тебе придется помочь мне. Я немножко поспала. На это время сестра, должно быть, ушла, и когда я проснулась, то увидела, что в комнату входит миссис Черри.
   - Мне только надо взглянуть, все ли у вас в порядке, госпожа.
   - Ничего страшного, миссис Черри. Просто мне стало плохо, когда ребенок зашевелился. Сестра говорит, что это нормально. Такое часто случается в первый раз.
   - Меня-то церковь напугала, вот что, - сказала миссис Черри.
   - Я рассматривала ткань на алтаре. Она так красиво отделана. И, должно быть, я за нее потянула.
   - Так вы стояли на коленях возле алтаря?
   - Да.
   Она слегка нахмурилась.
   - Ну, госпожа, я просто так спросила. Мы же все о вас беспокоимся.
   - Я знаю об этом, но предпочла бы, чтобы вы беспокоились поменьше. Со мной все в полном порядке.
   - Ну, будем считать, что это так, - решительно сказала она.
   А мне.., опять стало тревожно.
   ***
   Я не могла уснуть. Говорят, у женщин во время беременности бывают различные причуды. Этой ночью началось с того, что мне показалось, будто я слышу чьи-то крадущиеся шаги на лестнице. Ничего, уговаривала я себя, это просто старые доски да мои собственные капризы.
   Я вспомнила, что в детстве боялась темноты и успокаивалась лишь в присутствии Берсабы. Но сегодня ночью воздух был просто пропитан опасностью. Да ведь мы и жили в опасные времена.
   Почти не раздумывая, я встала, надела халат, сунула ноги в ночные туфли и отправилась в комнату Берсабы.
   Мое сердце чуть не остановилось, когда я увидела, что ее там нет. Постельное белье было отброшено в сторону, словно она поспешно соскочила с кровати. Значит, я слышала по лестнице шаги Берсабы!
   Стояло полнолуние, и в комнате было светло почти как днем. Я подошла к окну и выглянула наружу. Я простояла так несколько секунд, прежде чем заметила свою сестру. Она бежала через лужайку, бежала так, словно спасала свою жизнь.
   - Берсаба! - закричала я. - Что...
   Слова застряли у меня в горле: я увидела, что ее кто-то преследует, какое-то огромное, передвигающееся неуклюжими прыжками существо. Оно напоминало человека, но я не была уверена, что это человек.
   Я закричала:
   - Солдаты пришли! - И, выскочив из комнаты, бросилась вниз по лестнице. Единственной моей мыслью было спасти сестру.
   - Берсаба! - вновь закричала я.
   Услышав звук моего голоса, существо остановилось, неуверенно повернулось и заковыляло ко мне. Я не видела его лица (наверное, это было и к лучшему), но чувствовала, что в нем есть нечто противоестественное, злое, даже зловещее и что я подвергаюсь ужасной опасности.
   Я услышала голос Берсабы:
   - Беги, Анжел...
   И почти немедленно после этого раздался звук выстрела. Фигура покачнулась, подняла вверх свои огромные лапы, зашаталась и рухнула на траву.
   Берсаба подбежала ко мне. Она схватила меня и крепко сжала в объятиях.
   - С тобой все в порядке, Анжел, - нежно бормотала она. - Теперь все позади. Мне показалось, что я увидела внизу Ричарда.., и я выбежала.., а там было это. Оно увидело меня и...
   Из дома выбежали мистер и миссис Черри. Подбежав к существу, лежащему на траве, миссис Черри сделала странную вещь: она упала рядом с ним на колени и прижалась лицом к распростертому телу.
   Это было каким-то кошмаром: холодная ночь, мы с Берсабой, тесно обнявшиеся, словно боясь потерять друг друга, тело, лежащее на траве, и миссис Черри, раскачивающаяся взад и вперед, что-то неразборчиво бормоча в отчаянии.
   Из дома выбежали Грейс, Мэг и Джессон. Грейс наклонилась и сказала:
   - Он мертв.
   Миссис Черри закричала:
   - Черри застрелил его! Он застрелил нашего сыночка!
   Черри положил руку на плечо жены, пытаясь успокоить ее.
   - Давайте занесем его в дом, - сказал Джессон. Мне стало дурно от вида крови. Берсаба поддержала меня за талию.
   - Тебе необходимо лечь в постель, Анжелет, - сказала она.
   Я не обратила внимания на ее слова. Мне нужно было знать, что произошло.
   Убитого перенесли в оружейную комнату, и теперь я сумела рассмотреть его лицо. Странно и пугающе выглядело оно. Жесткие вьющиеся волосы спадали на низкий лоб и покрывали нижнюю часть лица; на самом лице лежала какая-то печать зла, которую не смогла стереть даже смерть.
   Грейс увела миссис Черри, и с нами остались мистер Черри и Джессон. Я спросила:
   - Что это значит? Кто этот человек? Вы застрелили его, Черри?
   - Да. Я застрелил его. Вы слышали слова миссис Черри. Это правда. Это наш сын.
   - А откуда он взялся? - спросила Берсаба. - Почему он появился так неожиданно?
   - Он убежал, госпожа. Он и раньше убегал. Это было для нас тяжким испытанием. Он содержался в сумасшедшем доме... У него силы на двоих мужчин.., и он был опасен. Его нельзя было держать в доме, он тут все сокрушил бы. Никакого другого выхода не оставалось... Я знал, что сделаю это.., если он вернется.
   Берсаба овладела ситуацией. Она пошла на кухню и принесла что-то из шкафчика миссис Черри, налила это в бокал и дала ей выпить.
   - Вы должны держаться, - сказала она. - Все, что произошло, - к лучшему.
   - Для нас это было ужасным испытанием.., все эти годы.., мы ведь не знали, когда он вновь убежит.
   - Теперь уже ничего не поделаешь, - сказала Берсаба, - он умер. Завтра нужно вынести его из дома и похоронить. - Черри кивнул. - Джессон уложит вас в постель.
   - Я сделал это, чтобы спасти вас, госпожа. Я сделал это, чтобы спасти дом. Неизвестно, что бы он тут натворил. Он же сумасшедший. Взял бы да и спалил тут все. Мне пришлось это сделать. Я был вынужден, и миссис Черри должна это понять. Но все-таки он ее сын, и...
   Берсаба повернулась к Джессону.
   - Отведите Черри в его комнату, Джессон, - велела она, - и побудьте с ним и с миссис Черри. За сестрой я присмотрю сама.
   Она проводила меня в спальню и осталась со мной. Мы долго говорили.
   - Черри поступил правильно, - сказала Берсаба. - Сразу было видно, что этот урод - ненормальный.., даже когда он уже был мертв. Если бы он пробрался в дом, нам пришлось бы туго. Черри, наверное, знал, насколько он опасен.
   - Застрелить собственного сына... - начала я.
   - Он мертв, и это к лучшему.
   Детишки во время всех этих событий спали мирным сном, но ни один из взрослых в эту ночь не сомкнул глаз. Утром Черри и Джессон унесли тело и похоронили его на краю выгона, водрузив на могиле камень, на котором Черри высек надпись: "Джозеф Черри" и дату.
   Потом он поговорил с нами, гораздо более хладнокровно, чем накануне ночью. Берсаба усиленно старалась внушить ему мысль, что, принеся в жертву своего сына, он спас всех нас, иначе с нами могло произойти нечто ужасное. Как рассказал Черри, его сын родился ненормальным. С ранних лет проявлял склонность к насилию: мучил и убивал животных, а позже у него появилось желание делать то же самое с людьми. Пришлось отправить его в сумасшедший дом, заковать в цепи. Однажды ему уже удалось убежать, и какой-то инстинкт привел его к дому родителей. Так Джозеф Черри попал в Фар-Фламстед. В тот раз его присутствие обнаружили лишь после того, как он пробрался в дом. Его успели остановить в самый последний момент, когда он уже собирался устроить пожар. Тогда отец выстрелил ему в ногу. Что-то вроде этого он, видимо, хотел сделать и на этот раз, но выстрел поразил сумасшедшего в сердце.
   - Вы храбрый человек, Черри, - сказала Берсаба, - и я считаю, что все живущие в этом доме должны быть благодарны вам.
   Конечно, этот случай изменил всех наших домочадцев. До этого мы в тревоге ожидали нападения солдат, которые могли разрушить дом и убить нас. Теперь мы смотрели в лицо неменьшей опасности. И Берсаба и я содрогались при мысли о том, что могло бы случиться, ворвись этот безумец в комнату, где спали дети. Мы не знали как и благодарить мистера Черри.
   Миссис Черри целиком погрузилась в свое горе. Сплетя венок из листьев, она положила его на могилу сына. Я была рада тому, что она не обвиняет своего мужа, чего вполне можно было ожидать, так как она выглядела совершенно потерянной и сбитой с толку.
   У нее изменился даже цвет лица, на котором стала гораздо заметнее сеточка вен. Она почти все время молчала. Я подумала: "Как странно, что у людей есть секреты, о которых мы и не подозревали". Круглое розовое лицо миссис Черри, так подходящее к се имени, скрывало страшную тайну. Это заставило меня посмотреть на нее совсем по-иному.
   Шли недели, и жизнь возвращалась в обычную колею. Как и прежде, мы ожидали появления врага, но теперь мы знали: самые фанатичные солдаты парламентаристов не так страшны, как тот безумец, который легко мог проникнуть в дом, пока мы спали.
   Стоял ноябрь - месяц туманов и обнажившихся деревьев, зеленых ягод на плюще и кружевных паутинок на ветвях.
   Через три месяца должен был родиться мой малыш, и я не могла дождаться февраля с его капелью и первыми почками жасмина.
   Именно в ноябре у меня появилось ужасное предчувствие, что кто-то пытается меня убить.
   Временами я сама смеялась над своими фантазиями, и мне ни с кем не хотелось говорить об охватывающем меня страхе... Даже с Берсабой. Я пыталась убедить себя: известно, что у беременных женщин появляются разные причуды, они становятся мнительными, совершают странные поступки, воображают немыслимые вещи.
   Вот и у меня возникла нелепая убежденность в том, что за мной следят и меня преследуют. Когда я направлялась в наиболее уединенные места: в комнату Замка, в домашнюю церковь, куда нужно было идти по винтовой лестнице с крутыми ступеньками, - я ощущала опасность.
   - Поосторожней с этой лестницей, - предупредила меня Берсаба, - она опасна. Если ты здесь споткнешься, это может стать губительным для ребенка.
   Однажды в сумерках я спускалась по лестнице и вдруг почувствовала, что позади находится кто-то, наблюдающий за мной. Мне даже показалось, что я слышу его дыхание.
   Я тут же остановилась и спросила:
   - Кто там?
   Мне послышался вздох, а затем шелест одежды. Я поспешила вниз, не забывая о необходимости соблюдать осторожность, почти вбежала в спальню и улеглась на кровать, чтобы прийти в себя. В этот момент во мне зашевелился ребенок, и я положила руку на живот, словно желая увериться, что с ним все в порядке.
   Позже я попыталась разобраться в том, что случилось. Мне казалось, что я понимаю все происходящее со мной. Воспоминания о сумасшедшем, подбиравшемся к дому, истерзали мои нервы. Я просто не могла не думать об этом. Да и что мне оставалось, если миссис Черри была погружена в печаль, а бедняга Черри выглядел так, будто тяжесть греха давила ему на плечи! Мое воображение постоянно услужливо рисовало картины того, что могло бы стрястись. Скажем, я просыпаюсь и вижу, что он в моей комнате. Или: он пробирается в детскую и склоняется над невинными личиками малышей.
   В ушах раздавался голос мистера Черри: "Ему нравилось мучить и убивать животных.., а позже ему захотелось делать то же самое и с людьми".
   Я напоминала себе, что сумасшедший мертв.
   Но такое событие не могло не воздействовать на мои нервы, и ощущение того, что за мной следят, не исчезало. Я прекратила посещать комнату Замка, объясняя себе это тем, что туда нужно подниматься по лестнице, а я уже становлюсь неуклюжей. Но на самом деле все было не так. Просто там было уж слишком уединенно, и я боялась оставаться в одиночестве.
   И вот однажды ночью мне стало ясно, что я не ошибалась.
   Берсаба, как обычно, принесла мне молоко. Я отпила немного и заснула беспокойным неглубоким сном. Мне снилось, что кто-то входит в мою комнату, останавливается около кровати, бросает что-то в молоко и бесшумно выскальзывает из комнаты.