Холт Виктория. Светоч любви

   Сурово выглядели флаги, на которых красовались огнедышащие драконы. Вся процессия тоже состояла из драконов. Здесь были маленькие и большие. Некоторые из них были подняты на палочках вверх, как флаги, другие двигались по земле. Внутри некоторых каркасов, изображавших чудовищ, скрывались люди. Были и такие, которые состояли из мужчин и женщин, декорированных как отдельные сегменты тела дракона. Многие чудовища жутко рычали и извергали пламя.
   Наиболее привлекательно выглядели носилки, поднятые высоко над драконами. Их было двое, и на каждых сидело по две очаровательные девочки. Они были сказочно хороши. В их длинные черные волосы были вплетены лотосы. Одна из девочек была одета в платье нежного лилового цвета, а другая — в розовое. Лотти звала меня из соседней повозки рикши.
   — Вы видите, видите их? Я кивнула.
   — Эти девочки от Чан Чолань, — пояснила Лотти не без гордости.
   А я обратилась к Джолиффу:
   — Бедные маленькие создания, какая жизнь им уготована?
   — Думаю, вполне приятная.
   — Мне кажется, что их продадут.
   — Да. Но человеку, который будет в состоянии обеспечить им комфорт и соответствующий образ жизни.
   — А когда он ими пресытится?
   — О нет. Они всегда будут при нем. Потеря их означала бы для него потерю лица.
   — И все же мне их жаль. А Джолифф пояснил мне:
   — Когда живешь в чужой стране, надо научиться мыслить категориями ее жителей.
   — А я все же считаю, что они несчастные дети.
   Тут я вздрогнула. Один из участников процессии подошел к нам слишком близко. Это был человек в красной куртке, его лицо было скрыто маской.
   Сердце мое защемило. Я видела раньше этот костюм или что-то очень похожее.
   Когда он в упор посмотрел на меня, я отпрянула к спинке сидения.
   Джолифф успокоил меня:
   — Все в порядке. Это один из участников забавы.
   — Какая чудовищная маска.
   — А, эта? Они называют ее маска Смерти.
   Несколько дней я чувствовала себя хорошо.
   После странной болезни Джейсона я перестала пить чай. Я решила, что именно с помощью чая кто-то вредил мне.
   Это было тяжелое для меня открытие. Что же мне было делать? Я все время задавала себе этот вопрос.
   Если кто-то травил меня при помощи чая и теперь поймет, что я разгадала источник опасности, что он предпримет? Каким будет следующий способ или средство?
   Мне угрожала реальная опасность. Мне надо обратиться за помощью к кому-то. Но к кому? К моему мужу?
   Я вздрогнула. Бывали моменты, когда я смеялась над собой за эти подозрения. Так было, когда он находился рядом со мной. Но когда он отсутствовал и я старалась смотреть фактам в лицо, вывод напрашивался сам собой. Моя смерть была ему выгодна.
   Это очень сложная ситуация — любить человека и одновременно бояться его. Как можно быть с человеком в полной духовной и физической близости и не знать его потаенных мыслей? Мы были любовниками, наша тяга друг к другу не ослабела. Страсть бросала нас в объятия друг друга. Но подозрения не оставляли меня.
   Кто-то вредит моему здоровью и пытается меня убить, но не сразу. Первоначальная цель — ослабить меня, сделать беспомощной, подорвать здоровье. Все должно произойти постепенно. Так, чтобы в случае моей смерти виновных и подозреваемых не было.
   Но если это действительно действия Джолиффа, то как он ухитрялся быть таким чистосердечным и искренним в любовных играх, таким преданным во всем?
   Может быть, наша нужда друг в друге была чем-то иррациональным? Может быть, союз наших тел не означал союза умов?
   Я имела в виду, что на первом месте стояла наша физическая тяга друг к другу. Что касается меня, то это объяснимо. С моей стороны, это была любовь с первого взгляда, когда индивидуальность объекта любви еще не имела возможности раскрыться. Неужели наша любовь осталась на том самом уровне? Неужели мы с Джолиффом так и не узнали по-настоящему друг друга? Наверное, так и было, если я позволяла себе подозревать его в столь ужасных намерениях. А он… мог ли он вообще быть способным на такие поступки?
   Временами такие теории казались мне совершенно абсурдными. В другие дни они выглядели очень логичными.
   И теперь, когда я чувствовала себя лучше, эти мысли не хотели покидать меня. Более того, они стали активизироваться. Я твердила себе, что поскольку болеет мое тело, то это влияет и на мысли. Наверное, мое больное воображение выстроило ситуацию, которая не существует в реальности. Сейчас мне было лучше, и чем быстрее я набирала силы, тем острее ощущала грозящую мне опасность.
   Прежняя Джейн снова вернулась на сцену. Джейн, прочно стоящая обеими ногами на земле, логически мыслящая Джейн, которая не отводила взгляд от любой трудной жизненной ситуации. И вот что эта Джейн видела: кто-то пытается навредить ей, может, даже убить. Единственная реальная причина — этот человек хочет получить то, что может получить только после ее смерти.
   Джолифф в случае моей смерти становится распорядителем огромного состояния. Но Джолифф любит меня, по крайней мере, говорит, что любит. Он не очень щепетилен, когда речь идет о чужих коммерческих тайнах. Я вспомнила его вторжение в секретную комнату Сильвестера. Он был женат на Белле и не сказал мне ни слова. Белла вернулась, ты ушла, а вскоре Белла погибла. Он обманул меня, скрыв, что она покончила с собой. Я вышла за него замуж и изменила распоряжение Сильвестера, который назначил опекуном Джейсона Адама. И с этого момента я начала болеть.
   Все против Джолиффа, за исключением одной вещи — он мой муж и любит меня. Между нами существует гармония, и когда его нет со мной, жизнь теряет свою прелесть.
   Нет, это не Джолифф. Я не могу поверить, что Джолифф способен на подобное. Это кто-то другой.
   Есть еще Адам. Адам всегда собранный и четкий. Ну а ему зачем бы понадобилось такое развитие событий? Он ведь не знает, что завещание изменено в пользу Джолиффа. Если бы Адам знал, его действия не имели бы смысла. Но он не знает!
   Что я почувствовала в отношении Адама, когда увидела его впервые? Меня что-то в нем сразу же отпугнуло. Я невзлюбила его.
   Холодный человек, подумала я о нем. Потом многое в отношении к нему изменилось. Он хотел жениться на мне. Он не говорил это прямо, но я прекрасно это чувствовала.
   И если бы не было такой любви к Джолиффу, которая освобождает его от всех подозрений, могли бы они лечь на Адама?
   Могли. Теперь я подозреваю его. Он был в доме, когда умер Сильвестер. Джолиффа не было. Но сейчас Адам не живет в этом доме. Не живет, но бывает очень часто.
   Конечно, Адам мог сообразить, что я не позволю никому быть опекуном Джейсона, кроме его родного отца. Но при этом он верил в последнюю волю Сильвестера, назначившего опекуном его, а это давало ему контроль над всеми делами до совершеннолетия Джейсона.
   А Джолифф? Я сделала завещание. Если я умру, Джолифф станет во главе бизнеса.
   В каком бы направлении я ни размышляла — все равно все приводило назад к Джолиффу.
   Каждый день добавлял мне порцию тревоги. Мне очень хотелось бы поделиться своими тревогами с кем-нибудь. Но с кем?
   Лотти не годилась. Я любила эту девочку, но понять нам с ней друг друга было очень трудно. Мне хотелось иметь подругу. Но, например, Элспет Грантхэм, по многим параметрам подходящая, не годилась на эту роль из-за отношения к Джолиффу и ее недовольства тем, что я не вышла замуж за Тоби.
   Кстати, Тоби больше всех подходил на роль человека, с кем я могла бы говорить о своих сомнениях и терзаниях.
   Как-то, когда мы уже закончили дела, он сказал мне:
   — Вам явно лучше после визита доктора.
   — Да. — Я колебалась, продолжить ли разговор, перейдя за эту черту.
   Он посмотрел на меня искренним взглядом, и я почувствовала, как волна добрых чувств к этому спокойному, умеющему владеть собой человеку, который очень тревожится за меня, поднялась в моем сердце.
   — Иногда человеку очень трудно приспособиться к новому окружению.
   — Тоби, не забывайте, что я живу здесь уже не первый год. Я думаю, что вполне приспособилась к этой жизни.
   — Тогда…
   Моя оборона слабела. Мне надо было излить душу а я мало кому доверяла так, как Тоби.
   Он терпеливо ждал, и я поняла, что могу продолжать.
   — Я думаю, что что-то из еды стало причиной моей болезни.
   — Что-то из еды? — Он повторил мои слова с оттенком недоверия.
   — Недавно вдруг заболел Джейсон. Он выпил чай, заваренный для меня. У него был ночной кошмар… и вообще все симптомы были подозрительно похожи на те, которые свойственны моей болезни.
   — Вы хотите сказать, что в чае было что-то? Я посмотрела на него.
   — Скорее всего так и было, Джейн, если только… Ему не надо было говорить больше ничего.
   — Я всегда чувствовала, Тоби, что в Доме тысячи светильников могут происходить разные странные вещи. Дом этот очень необычно воздействует на меня. В нем такое большое количество слуг, что я до сих пор не научилась отличать их друг от друга. Иногда я ощущаю, что кто-то очень недоволен мною. Так же, как был недоволен и Сильвестером.
   — Кто мог быть недоволен им?
   — Вы, наверное, назовете меня чокнутой, если я скажу вам кто — дом.
   — Значит, так? — Его глаза были серьезны. Он отметил, что если с чаем я не ошибаюсь, то мне грозит весьма реальная опасность.
   — Джейн, если вы уже долго не употребляете чай, можно ли отказаться еще от чего-нибудь?
   — Тоби, мне не хочется верить в это. Мне кажется, что я что-то выдумываю.
   — А Джейсон?
   — Ну вы знаете, что на детей болезни нападают часто и неожиданно.
   — Вы говорили об этом с Джолиффом? Я отрицательно покачала головой. Было видно, что Тоби озадачен.
   — Боюсь, что я все это выдумала. Мне стыдно за мои фантазии, и поэтому я пока ни с кем на эти темы не разговаривала.
   Я понимала, что сделала своего рода важное признание. Было понятно, что мои взаимоотношения с Джолиффом не совсем такие, какими должны быть между мужем и женой.
   Если женщина опасается чего бы там ни было, разве первый человек, к кому она обратится за помощью, не будет ее муж?
   — Не упрощайте ситуации, Джейн.
   — Нет. Я буду осторожна. Но все же должно быть логическое объяснение происходящего. Как говорят мои домочадцы, я увядаю. У меня появились ночные кошмары, и я стала ходить во сне. Это происходит с массой людей. Им выписывают необходимые лекарства, и они приходят в норму.
   — Но если вам что-то подсыпали в чай, кто мог сделать это? Дом следит за вами, вы так считаете. А может быть, это сделал кто-нибудь из фанатичных слуг, по мнению которого вы как женщина не имеете права владеть этим домом? Вполне возможная ситуация. Я знаю, как устроены их мозги. Кому может быть выгодна ваша смерть, Джейн? Такой человек обязательно должен быть. Это звучит как сумасшедшее предположение. Я не мог бы сказать о таком предположении кому-нибудь. Но вы должны быть очень бдительны. Вам надо придумать средство самообороны. Если бы вы умерли, Адам получил бы очень широкие права до совершеннолетия Джейсона. Адам может быть человеком, которому выгодна ваша смерть.
   Мое сердце билось очень часто.
   — Я не могу поверить в это. Нет, Тоби, я просто не могу поверить в такую возможность!
   — Конечно, в это трудно поверить. Я прошу прощения, что заговорил об этом. Но… первопричину все равно найти надо.
   Он старался нивелировать последствия нашего разговора. Но все же он очень беспокоился обо мне. А как бы его могло озадачить и обеспокоить еще больше мое новое волеизъявление! Ведь он, как и Адам, не знал о том, что я изменила завещание Сильвестера. Он не представлял новой роли Джолиффа, не знал, что и у моего мужа был повод…
   Тоби заметил, что Элспет как-то выразила удивление, что я давно ее не посещала.
   Я обещала обязательно нанести визит в их дом.
   Элспет была женщиной практичной и суровой. В ее присутствии было невозможно позволить себе полет фантазии. На меня она действовала отрезвляюще.
   — А, это вы прибыли. Наверняка на чашку чаю. Я подтвердила, что это было бы великолепно. И она отправилась готовить чай. Кроме того, она немедленно испекла вкуснейшие ячменные лепешки и шотландские булочки. Чай она готовила, как и положено, прямо здесь же, на спиртовке.
   Я выпила его с огромным удовольствием.
   — Я не доверяю никому из слуг готовить чай. Только я знаю, как делать это. — Элспет была тверда в своем убеждении.
   Тоби вежливо добавил, чтобы я поступала абсолютно так же.
   — Ничего нет лучше, чем приготовить самой себе чай, — прокомментировал Тоби. — Скажи мне, Элспет, нет ли у тебя спиртовки, которую ты привезла из Эдинбурга, чтобы пожертвовать ее Джейн? Она в таком случае могла бы готовить себе чай, не завися ни от кого.
   — О'кей. У меня есть спиртовка, которую я сейчас не использую. Но готовя на ней, нужно иметь терпение. По-моему, только шотландцы и некоторые англичане понимают, как по-настоящему приготовить чашку чаю.
   Элспет сообщила мне, что слышала о моих недомоганиях. Она сжала губы в знакомой манере. Конечно, она предложила мне помощь в случае необходимости. Но она не изменила мнения обо мне. Только очень глупая женщина могла отказаться от брака с ее братом.
   Пока мы пили чай, появился посетитель. К моему неудовольствию и явному нежеланию видеться с кем-либо, посетительницу впустили в дом. Это была Лилиан Ланг.
   — Я знаю, что сейчас время послеобеденного чая. — И Лилиан пояснила, что она пришла без приглашения, потому что не смогла устоять от соблазна повидаться. — О, эти шотландские булочки! Как прекрасен ваш повар, мисс Грантхэм! О, какое счастье выпало на долю Тоби! Есть ли еще на свете мужчина, о котором так заботились бы?
   — Вряд ли он задумывается об этом. — Элспет изрекла это довольно мрачно, хотя прекрасно знала, что Тоби очень ценит ее заботу. Она покачала головой, не доверяя комплиментам, которые были высказаны обеими гостьями.
   Она потягивала чай с независимым видом, а Тоби принес чашку для Лилиан.
   — Потрясающий вкус! — Лилиан была искренна, когда сравнила этот чай с тем, который привыкла пить дома. Потом она посмеялась над церемониями чаепития, с которыми столкнулась здесь.
   — Джумбо не велел мне смеяться над здешними обычаями, он сказал, что местным не нравится, когда над ними смеются. Они боятся потерять лицо или как там у них это называется. Но все же чайная церемония довольно занятная вещь. А всех дел-то лить кипяток на листья. Но как они любят свои церемонии. Кстати, мне кажется, что женщины здесь довольно хорошенькие, не правда ли? Надеюсь, мистер Грантхэм, вы не станете этого отрицать?
   — Да, в них есть определенный шарм, — Тоби согласился легко.
   — А вы знаете, в чем секрет этого шарма, не правда ли?
   Она лукаво улыбалась мне. И пояснила, что секрет очень прост — полное подчинение мужчине.
   — Они живут с одной целью — служить мужчине. Их так воспитывают. Посмотрите на их бедные маленькие ножки. Признаюсь, что передвигаются они весьма грациозно. Но что за бред добровольно калечить себя в угоду некоторым мужчинам!
   — Насколько я знаю, так делали с древности и считали это признаком определенного социального статуса.
   — Да, дорогая Джейн, видимо, в этом вы правы. Здесь много необычного. Возьмите, например, эту таинственную Чан Чолань.
   Элспет поджала губы. Ей не понравилось направление, в котором стала развиваться наша беседа.
   — Хотите, я дам вам рецепт моего печенья? Предложив это Лилиан, она попыталась перевести разговор на другие рельсы.
   — Вы ангел. Джумбо обожает печенье и бисквиты. Хотя я не уверена, что они ему полезны. Он так быстро прибавляет в весе, что у меня это вызывает тревогу.
   — Хорошее шотландское песочное печенье еще никогда никому не повредило. — Так коротко и четко отреагировала Элспет на реплику своей гостьи.
   — Так же, как и старый добрый телячий рубец с потрохами! Вы должны дать мне и этот рецепт. А, что я там говорила до продуктовой темы? Да, так вот. Чан Чолань. Вы встречались с ней, миссис Мильнер?
   Я подтвердила.
   — Она, без сомнения, в своем роде замечательная женщина.
   — Наверное, если такой стиль нравится, то эта китаянка красива. — Говоря это, Лилиан почему-то имела очень хитрый вид, а потом продолжила:
   — Многие мужчины поступают… я имею в виду европейцев так же, как китайцы. Такая женственная, такая грациозная… и к тому же, с детства знающая о превосходстве мужского пола.
   — Не знаю, миссис Ланг. Когда я с ней виделась, мне показалось, что она очень высокого мнения о себе.
   — О себе, без сомнения. Ведь она считает себя связующим звеном между мужчинами и женщинами.
   — Я дам вам рецепт рубца, если хотите. — Элспет опять врезалась в разговор, пытаясь изменить его течение.
   — Вы очень добры, мисс Грантхэм. Бедный Джумбо. Он и не знает о грозящей ему опасности. Интересно, сумеет ли мой китайский повар сделать так, как следует из вашего рецепта. Дома мы, возможно, называли бы ее сводницей. — Лилиан не желала покончить с волнующей ее темой.
   Элспет мрачно сказала:
   — Я никогда об этом не слышала.
   — Это зависит от того, называете ли вы шпагу шпагой.
   Непобедимая Лилиан гнула свое.
   — Вы же знаете, что у нее есть своя школа для юных леди. Она берет их еще в младенческом возрасте. Родители отдают ей нежеланных детей… Конечно, девочек. Только небесам известно, что значит в этой стране быть нежеланным ребенком, девочкой.
   — Я видела их с опасностью для жизни разгуливающими по палубам сампанов.
   — Да уж. Если какой-либо ребенок падает за борт и тонет, то это девочка. Но Чан Чолань берет их и учит петь и вышивать, а некоторых и танцевать, чтобы развлекать гостей, а точнее клиентов. Это наверняка очень доходный бизнес.
   — Я думаю, она заботится о девочках с самого детства.
   — Да, заботится. Но не слишком долго. Девочки двенадцати лет уже готовы к работе. У них это почетное занятие, а ее ценят как устроительницу выгодных партий. Я знаю, что многие наши джентльмены бывают в этом заведении.
   Она наклонилась ко мне и доверительно добавила, понизив голос:
   — Позволим им эту небольшую слабость!
   — Как «позволим»? — Элспет даже вскрикнула от возмущения.
   — Дорогая мисс Грантхэм. Вы настоящая горянка. Гордая и неприступная. Но здесь не ваша милая сердцу Шотландия.
   — Я не горянка. Я родилась в долине. Но это ничего не значит. Мои принципы так же тверды.
   — И все же здесь другие нравы. Возьмите мандаринов, с которыми наши мужья ведут дела. Они живут в одном доме со своими женами и наложницами… И никаких скандалов. Жене нравится роль Высшей леди, а наложницы рады, если время от времени хозяин посещает их.
   Элспет на глазах розовела от возмущения. Ей совершенно не нравился этот разговор. Мне он тоже был неприятен, так как в нем было много намеков, и Лилиан хотела в конце концов сказать мне кое-что. Я догадывалась, что.
   Джолифф посещает заведение Чан Чолань. Вот о чем Лилиан так хотелось сообщить мне. Значит ли это, что люди судачат о Джолиффе? Эта женщина хотела выведать все плохое о человеке, чтобы потом разнести залихватскую сплетню.
   — Наши мужья видят, как живут эти мандарины, и, естественно, не прочь были бы пожить так же. Конечно, с европейским уклоном. Я никогда не позволила бы Джумбо привести в дом своих подружек. А вы Джолиф фу?
   — Ну, Лилиан, об этом даже странно спрашивать.
   Она, казалось, с трудом сдерживает приступ хохота.
   — Но мы не должны завидовать их коротким визитам в известное заведение.
   — Не знаю. Все зависит от того, с какими целями они туда направляются. — Мой тон был ледяным, потому что она, смотря с каким-то вызовом, сказала:
   — Мужчины, о, они всегда найдут удобное объяснение своим поступкам, разве не так? — При этом Лилиан сделала жест рукой, как бы объединяя всех без исключения мужчин в один большой круг.
   Я сказала, что мне пора домой.
   — Хотите, я подвезу вас на моем рикше?
   — Нет, большое спасибо. У меня есть свой.
   — Я поеду с вами, Джейн. — Это сказал Тоби и напомнил, чтобы я не забыла спиртовку.
   Когда мы уселись в тележку рикши, он сказал:
   — Какая вредная женщина.
   — Она все время намекает на что-то и на кого-то. В ее обществе всем не по себе.
   — Я думаю, что ей все время нужна такая разминка. Но Элспет сумеет укоротить ее.
   В этом я не сомневалась.
   В дороге мы больше молчали, чем говорили, и когда, подъехав к дому, стали прощаться, он пожал мою руку очень твердо. Затем сказал:
   — В любое время, если я понадоблюсь для чего-нибудь, посылайте за мной… Я буду ждать.
   Как он хорошо сказал это: «Я буду ждать».
   Мне становилось день ото дня лучше. Я заказывала чай, но, оставшись одна, никогда не пила его. Если были гости, то я смело пила чай вместе с ними, потому что была уверена, что это безопасно.
   Я стала запираться в комнате и готовить себе чай на спиртовке Элспет. Попив чая, я запирала свой драгоценный прибор в ящик комода. Эти маленькие приключения вносили в мою жизнь определенное оживление. А, может быть, просто возвращалась моя обычная жизнерадостность? Я пыталась прогнать все дурные мысли и подозрения. Мне никого не хотелось подозревать, но тем не менее было необходимо выяснить, что же происходило на самом деле и кто все-таки покушался на мою жизнь.
   Странным казался сам метод расправы со мной. Меня не собирались убить сразу, а пытались лишить сил и внушить всем окружающим, что я страдаю галлюцинациями.
   В действиях неизвестного врага была определенная последовательность. Было необходимо, чтобы я медленно чахла и моя смерть не стала бы неожиданностью.
   Так произошло с Сильвестером. Теперь я была в этом просто уверена. Он ни о чем не догадывался. И считал свою болезнь следствием того образа жизни, который он был вынужден вести после несчастного случая.
   «Сильвестер, — шептала я, — что же произошло? Как было бы хорошо, если бы ты мог вернуться и рассказать мне обо всем».
   Выезжая из дома, я просила рикшу следовать так, чтобы мы проезжали мимо дома Чан Чолань.
   Иногда я даже говорила ему:
   — Медленней. Мы уже почти приехали.
   Рикши ни о чем не догадывались, потому что во время моих поездок я часто останавливалась или просила бежать помедленнее.
   Мне было так жаль этих людей, вынужденных бегать, волоча нелегкую ношу. Иногда в их глазах читалась слепая покорность судьбе и понимание безысходности своей жизни. Они никогда не жаловались на судьбу, но временами выглядели очень уставшими. Я знала, что рикши не задерживаются на этой земле слишком долго.
   Они обычно удивлялись проявлению моих добрых чувств. Но не знаю, были ли они за это благодарны. Просто они считали меня дамой со странностями. Думаю, я даже теряла лицо в глазах многих моих слуг, опускаясь до подобных слабостей. Меня это абсолютно не тревожило.
   И вот однажды, проезжая в очередной раз мимо дома Чан Чолань, я опять увидела Джолиффа. На сей раз входящим в него.
   Приехав домой, я поднялась к себе и стала размышлять, с какой целью Джолифф опять пошел к этой женщине.
   Я очень хорошо представляла себе Чан Чолань, ее необычную походку, женственность, ее тонкий макияж и украшенные драгоценностями футлярчики для ногтей.
   Я пыталась представить ее поющей или покачивающей головой из стороны в сторону, как она обычно делала. Мне даже слышалась странная тренькающая китайская музыка.
   Она и Джолифф. Сколько это продолжается? Мне было интересно узнать это. А Лилиан Ланг наверняка знала. Вот на это она и намекала. Точнее, не намекала, а прямо давала понять, что у Джолиффа есть китайская любовница и что эта женщина очень загадочная, привлекательная, может быть даже сама Чан Чолань.
   Я не знала, что обо всем этом думать. Так бывает, что посторонние знают о твоих делах больше, чем ты сам. Тайная жизнь мужа чаще всего является секретом только для его жены. Остальные все знают и видят, а потом шушукаются об этом. Если они хорошо относятся к жене, то хранят от нее все это в секрете, а если плохо, то сообщают ей с большим удовольствием.
   Теперь мне казалось, что я выстроила целую картину. Могло ли так быть, что Джолифф собирается жениться на Чан Чолань? Нет, этот вариант существовать не мог. Он уже был женат на мне. Но вот если бы меня больше не было… Я старалась отогнать эти мысли от себя.
   Вошел Джолифф.
   — Джейн, моя дорогая, как я рад, что ты здесь. — И он заключил меня в объятия.
   От него пахло знакомой мне смесью жасмина и других цветов.
   Мне не надо было задавать себе вопроса, откуда я знаю этот запах.
   — Ты часто бываешь в доме у Чан Чолань, Джолифф? — я спросила его в лоб, без каких-либо маневров.
   — Да, я был.
   — Когда?
   — Совсем недавно.
   — У тебя с ней общие дела? Она, что, коллекционирует что-то?
   — Да, она интересуется произведениями искусства.
   — И именно по этой причине ты нанес ей недавний визит?
   — Нет, Джейн. На сей раз причина была иной. Мое сердце забилось сильнее. Может быть, на этот раз он скажет мне правду? Собирался ли он что-нибудь объяснить мне или признаться, что у него есть любовница-китаянка. Мне очень хотелось побольше узнать об этой стороне его жизни, чтобы выработать свою линию поведения.
   — Причина в Лотти.
   — Лотти? А при чем здесь Лотти, какое отношение она имеет ко всему этому?
   — Самое прямое. Чан Чолань хочет найти ей мужа.
   — Да, Лотти что-то говорила мне об этом…
   — Ей обязательно надо замуж. Она в таком возрасте.
   — Это замужество… или связь?
   — Замужество.
   — Лотти считает это маловероятным, потому что ее ступни не были в детстве приведены в надлежащий вид.