Холт Виктория. Светоч любви

   Уже через пару дней я забыла о своих опасениях в разлагающем обществе Джолиффа Мильнера.
   Я помню, как на третий день после его приезда мама зашла в мою комнату. Она с ходу сделала твердое заявление:
   — Джолифф очень интересуется тобой, Джейн.
   — Естественно! — согласилась я. — У нас общие интересы, ведь он занимается тем же, чем его дядя. Мама посмотрела на меня как-то странно. Если чувствовать в присутствии кого-то огромный подъем, а когда этого кого-то нет — страшный упадок сил и чувств, то это называется любовью, значит, я была влюблена в Джолиффа Мильнера. Мне это казалось само собой разумеющимся. Глядя в зеркало, я видела в самой себе заметные перемены.
   — Ты уверена, что он серьезный молодой человек? — поинтересовалась мама.
   — Серьезный? Я как-то не задумывалась над этим. Он насмехается почти над всем, поэтому его, конечно, трудно назвать серьезным.
   В этот раз меня поразил вид мамы, особенно ее лицо, и я вдруг поняла, как она изменилась за последний год. Краски на ее лице были по-прежнему живыми, как всегда, но выражение лица стало каким-то другим. Ее глаза блестели больше, чем обычно. Она выглядела при этом как-то заговорщически. Все новое в ее облике не бросалось в глаза, но я знала ее так хорошо, что не могла не заметить: что-то переменилось. Но почему? Я спрашивала себя, что же происходит. Но я опять на какое-то время отключилась от грустных мыслей, потому что вся была захвачена особой Джолиффа Мильнера.
   — Он очаровательный мужчина, — сказала мама в том разговоре.
   Твой отец тоже был очаровательным мужчиной, но…
   Она пожала плечами, но мои мысли уже унеслись так далеко, что я даже не спросила ее, что означает это «но»и что она вообще хотела сказать.
   Я оделась для прогулки верхом — экипировку мне подарила мама — и отправилась на прогулку. Естественно, как я и надеялась, ко мне присоединился Джолифф.
   И так прошло очередное утро из череды незабываемых.
   У меня были обязанности, и, несмотря на новые волнующие моменты в моей жизни, я не имела права игнорировать полученные ранее задания. Мне следовало разобрать почту Мне всегда очень нравилось работать в той маленькой комнате, которая примыкала к китайской библиотеке мистера Сильвестера.
   Я чувствовала особый смысл в той ответственности, которая лежала на мне.
   Но с того момента, как Джолифф появился в этом доме, я старалась отправиться куда-нибудь в его сопровождении.
   Я завела порядок: два или три раза в неделю обязательно бывать в той комнате, которую мы решили называть демонстрационной. Я по-прежнему каждый раз со священным ужасом открывала дверь и переступала порог, потом оставалась в комнате в полном одиночестве, окруженная только замечательными изделиями, которые становились все более и более знакомыми мне.
   Но в связи с присутствием в доме Джолиффа, я, честно говоря, запустила дела. Осознав ситуацию, я твердо решила исправить положение.
   Я пошла в эту секретную комнату, закрыла за собой дверь и огляделась вокруг. Мои глаза как обычно немедленно уперлись в бронзового Будду, который так поразил меня с самого первого раза, когда я вошла сюда. Затем я перевела взгляд на Куан Цинь. Я подумала, что было бы очень полезно сравнить имеющуюся у нас статуэтку с вновь приобретенной, которая привела в восторг мистера Сильвестера.
   Я подошла к застекленной витрине, куда мистер Мильнер поместил статуэтку. Ее там не было!
   Это было невероятно. Она стояла там, когда в прошлый раз я заходила сюда. Правда, это было до отъезда мистера Сильвестера.
   Правдоподобным казалось только одно объяснение: мистер Сильвестер Мильнер забрал статуэтку с собой, Мне он не сказал ничего, и это было странно. Видимо, он рассчитывал, что я не замечу пропажу. Очень странно, что он забрал это очень дорогое изделие и ничего мне не сказал.
   Я была настолько потрясена возникшей ситуацией, что не могла сконцентрироваться на чем-нибудь другом. Я тщательно заперла дверь и отправилась к себе. И долго не могла успокоиться. Меня все время волновала мысль о том, что он, много раз говоривший о ценности статуэтки, забрал ее и не предупредил меня об этом.
   Я подошла к своему окну и посмотрела на зарешеченное окно демонстрационной комнаты. Туда никто не мог войти. Ключ был только у меня. Было только единственное объяснение: мистер Сильвестер забрал изделие с собой. Возможно, он рассчитывал на проведение экспертизы.
   Я поехала на верховую прогулку в компании Джолиффа. И это заставило меня забыть о всех проблемах. Было прекрасно пробираться по лесу легким галопом, минуя поляны и прогалины. Мы остановились съесть пару сандвичей и запить их сидром в небольшой сельской гостинице. Первый этаж, как и положено, был выложен камнем. Над камином висели окорока, в камине гудело пламя, и я чувствовала себя удивительно счастливой. Я знала почему — причиной был Джолифф.
   Мы потягивали сидр, совсем некрепкий, ели хлеб домашней выпечки и только что закопченную ветчину. И я спросила, как часто он бывает в поместье Роланд.
   — Не часто.
   — Но эти люди ведут себя так, как будто вы здесь бываете каждый день. Вам ведь здесь нравится, не правда ли?
   — Но не как в этот раз.
   Он посмотрел на меня своими голубыми глазами, и я прочитала в них, что никогда ему здесь не было так хорошо, как в этот раз.
   Мы молчали, когда ехали назад. Мне казалось, что он был готов произнести что-то крайне важное для нас обоих. А я по этой причине была в особом состоянии, настроенная на восприятие того, что он скажет. Но, как ни странно, он молчал. Это вообще было для него необычно. Мне казалось, что я открыла черту его характера, о которой и не подозревала.
   Мы возвратились часа в четыре, и весь остаток дня я его не видела. Он известил меня, что у него назначена встреча и раньше ужина возвратиться ему не удастся, ждать его не надо.
   Мы ели вместе с мамой в ее гостиной. Она была в странном настроении, много рассказывала о тех днях, когда отец за ней ухаживал.
   — Знаешь, Дженни, — подчеркнула она, — я время от времени впадала в панику. Видишь ли, если бы он не женился на мне, то родня простила бы ему временное заблуждение. У него был бы постоянный приличный доход вместо той жалкой годовой подачки.
   — Но зато он получил нас! — успокоила я ее.
   — Он повторял мне это тысячу раз. Мне так хотелось бы, Дженни, чтобы твоя жизнь устроилась. Конечно, у тебя здесь неплохое место и мистер Сильвестер очень порядочный джентльмен, но…
   Она смотрела на меня так, как будто взглядом просила рассказать ей о чем-то, что я скрываю. Я догадывалась, что она надеялась на предложение Джолиффа выйти за него замуж, и ее интересовало, не было ли между нами речи об этом. Не случайно она так подробно рассказывала о счастье семейной жизни на примере отца и ее самой.
   — Подумай, — продолжала она, когда я молчала. — Ты молода, тебе только восемнадцать. Но и мне было ровно столько же, когда мы с отцом поженились. Мы поняли друг друга с первого взгляда. Мы не стали ждать долго.
   Она ждала моих признаний. Но мне нечего было сказать ей.
   В ту ночь мне не удалось заснуть. Я лежала не смыкая век и вспоминала, как мы с Джолиффом сидели в сельской гостинице и каким взглядом он смотрел на меня.
   Мысленно повторяя нашу беседу, в какой-то момент я вспомнила, что Куан Цинь нет в положенном месте, и необычность этой ситуации с новой силой поразила меня.
   Наконец мне удалось задремать, и мне приснилось, что я стою в демонстрационной комнате, а бронзовый Будда выразительно смотрит на меня, явно в чем-то обвиняя.
   Промаявшись так примерно час, я поднялась и подошла к окну. Я смотрела на то окно с решетками, это вошло у меня в привычку с первого дня пребывания здесь. При свете луны все выглядело очень таинственно — было ощутимое предчувствие, что должно что-то произойти.
   Мне стало холодно, но, понимая, что заснуть все равно не удастся, продолжала сидеть и смотреть в окно. И вдруг увидела мерцающий свет. Я не могла поверить собственным глазам. Огонек мерцал за теми зарешеченными окнами. Ошибки быть не могло. Кто-то или что-то там было.
   Я ужасно разволновалась, и спичка дрожала у меня в руке, когда я зажигала свечу. Я возвратилась к окну. Было темно, а затем… Я опять увидела мерцание света — тоненький огонек.
   Воры! Эта мысль пришла сразу. А мистера Сильвестера нет. И, значит, мне придется ответить за все.
   Я быстро набросила платье и сунула ноги в домашние тапочки. Мне надо было пойти и посмотреть.
   Быстро преодолев ступеньки, я оказалась у двери.
   Я потрогала ручку и медленно повернула ее — дверь была заперта. Чувство непередаваемого ужаса захлестнуло меня, кожа на всем теле стала гусиной. Мысль о грабителях не показалась мне страшной по сравнению с сознанием того, что там за дверью было нечто, а может быть, есть и сейчас.
   Я понеслась к себе. Взяла из коробочки ключи и быстро возвратилась. Потрогала ручку. Дверь была заперта. Я повернула ключ и вошла внутрь. Комната выглядела ужасно таинственно. Я подняла свечу, а поскольку рука моя дрожала, то и тень, отброшенная мною, плясала на стене. Свет свечи позволил разглядеть знакомые предметы. Вот Будда. При этом слабом свете он был ужасен. Глаза его были полузакрыты, на лице угроза, поза лотоса, в которой он свободно сидел, подчеркивала его презрительную отчужденность.
   Сердце мое колотилось, в горле пересохло. Я была готова к любой неожиданности. Я сделала еще один шаг в глубь комнаты. Я не отказалась от мысли, что свет который был виден из моего окна, происходил от источника, зажженного человеком, который каким-то образом проник в эту комнату и что-то украл.
   Ценная ваза эпохи Минь была на месте. Остальные изделия тоже. И тут я окаменела. В стеклянной витрине, доброжелательно улыбаясь мне, стояла Куан Цинь, которой несколько часов назад здесь не было.
   Я знала это твердо. Открыв витрину, я потрогала статуэтку. Все правильно — она стояла на месте. Но несколько часов назад ее здесь не было.
   Что-то странное творилось в этих стенах. Я огляделась вокруг. Все выглядело сверхъестественно. Все эти вещи существовали в течение нескольких веков. Они прошли через десятки рук. Не знаю, правду ли говорят, но существует поверье, что неодушевленные предметы впитывают в себя то комическое или трагическое, что происходит с их обладателями.
   И тут меня охватил ужас. Я услышала осторожные шаги, и у меня появилось предчувствие, что я попала в ловушку. Я быстро спряталась за бронзового Будду. У двери появился мерцающий огонек и возникла темная фигура.
   Я затаила дыхание. Чей-то голос спросил:
   — Кто здесь?
   Волна облегчения захлестнула меня, когда я осознала, что это был Джолифф.
   — Это вы, Джолифф?
   — Джейн!
   Я вышла из-за Будды на середину комнаты, и теперь мы стояли лицом к лицу, каждый со своей свечой.
   — Что вы здесь делаете? — прошептала я.
   — А вы?
   — Мне показалось, что внутри комнаты был отблеск света, и я пришла посмотреть, что происходит.
   — А я услышал какой-то шум и тоже вышел разобраться.
   — Кто здесь мог быть?
   — Не знаю, я слышал только вас.
   — Но я видела свет в комнате.
   — Вы думаете, что в доме прячется вор?
   — Нет, дверь заперта. Как бы он мог попасть сюда?
   — Не мог же он войти сюда и тщательно запереть дверь за собой. То, что вы видели, было игрой света.
   — Нет, этого не могло быть.
   — Было, было. Как вы очаровательны, Джейн, с распущенными волосами.
   Его присутствие всегда зажигало меня.
   Я сейчас могла думать только об одном — мы оказались наедине, а об обстоятельствах, приведших к этому, я не задумывалась.
   Он подошел ко мне ближе.
   — Какое счастливое стечение обстоятельств привело к этой нашей встрече.
   — Ужасное стечение… Мы можем видеться целый день.
   — Это прекрасно. — Он поставил свою свечу на пол и проделал то же с моей. Затем он крепко обнял меня.
   Мне хотелось прижаться к нему теснее, потому что я тоже любила его и была сейчас счастлива как никогда раньше.
   Он взял мое лицо в свои руки и сказал:
   — Джейн, никогда и нигде не было равной вам.
   — Никогда не было и не могло быть и такого, как вы.
   — Наша встреча — неизбежность. Вы разве не почувствовали это в первый же день, когда мы вместе укрывались от грозы?
   — Думаю, что почувствовала.
   — О, Джейн! Жизнь будет прекрасной, не правда ли вы позволите ей быть такой?
   — Я знаю одно — хочу быть с вами, — ответила я. Мы поцеловались, и я даже не представляла себе, что поцелуи могут быть такими сладкими. Я находилась в состоянии эйфории, и переход от ужаса к восторгу произошел неощутимо быстро. Сейчас мне все казалось абсолютно нереальным. Я была влюблена в человека, которого почти не знала, мы были здесь, полураздетые, в этой комнате, которая для меня всегда сама по себе была фантастической.
   Я ожидала, что вот-вот наступит пробуждение и окажется, что все это мне привиделось, — в том числе, и мерцающий свет, — когда я задремала на своем подоконнике.
   Но я была здесь в объятиях Джолиффа, и он говорил мне о том, как он меня любит, и уговаривал меня ответить ему взаимностью без всяких границ и условностей.
   Я была очень молода и неопытна. Любовь для меня была чем-то романтическим и возвышенным — такой именно мама рисовала ее в своих беседах со мной. Она и отец встретились и полюбили друг друга действительно романтически. Они поженились через три недели после знакомства, и он пожертвовал ради брака с ней привычным комфортным образом жизни. Это была любовь.
   Бронзовый Будда, казалось, смотрел прямо на меня холодным презрительным взглядом.
   — Странное место для любовного свидания, — заметил Джолифф, — давайте уйдем отсюда.
   — Я должна возвратиться в свою комнату.
   — Еще нет, — прошептал он.
   Он опять обнял меня, а я не могла отрешиться от мысли о следящих за нами глазах Будды. Это было глупо. Что такое эта статуэтка — кусок бронзы, и все же…
   — Я должна уйти из этой комнаты, — твердо сказала я и решительно подняла свою свечу. Он взял свою, и мы вместе покинули комнату. Я заперла дверь.
   Мы стояли лицом к лицу в коридоре.
   Он твердо держал мою руку.
   — Я не могу позволить вам уйти.
   — Мы можем кого-нибудь разбудить.
   — Пойдем или к вам… или ко мне… Я шагнула назад.
   — Нет, мы не можем сделать этого. Он произнес:
   — Простите меня, Джейн. От всего этого я потерял голову…
   — Мы обо всем поговорим завтра, — ответила я.
   Он снова сжал меня в объятиях, но я вывернулась, повернулась к нему спиной и пошла в свою комнату.
   Укрепив свечу на туалетном столике, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Узнать меня мне самой было не легко. Волосы рассыпаны по плечам, глаза блестят, а обычно бледные щеки разрумянились.
   Я смотрела на кого-то другого. Я смотрела на влюбленную Джейн.
   Какая странная ночь! Я сделала два пугающих открытия, но одно из них практически заставило меня забыть про другое. Джолифф любит меня. Это было самым важным. Факт таинственного возвращения на место Куан Цинь после многочасового отсутствия при условии, что ключ был только у меня, отступал и казался малозначительным в сравнении с ошеломляющим открытием, что я люблю и любима. Я легко могла доказать себе, что происшествие со статуэткой мне просто померещилось. Она на месте, и это главное. Одна фраза, бесконечно повторяясь, звучала в моей голове — Джолифф любит меня.
   Я сидела у окна и смотрела вдоль двора. Долго я всматривалась в темное зарешеченное окно напротив, буквально по секундам я припоминала все детали происходившего в комнате с того момента, как я увидела огонек его свечи.
   Я еще ощущала его руки, обхватившие меня.
   Утром мы станем обсуждать планы нашей предстоящей свадьбы. Я знала, что Джолифф не станет долго терпеть, решившись на что-то.
   Было уже четыре часа, когда я, наконец, добралась до постели, но мне все равно не удавалось сомкнуть веки. Правда, дрема временами одолевала меня, но от ощущения, что Джолифф рядом, я просыпалась.
   Я спала долго и, проснувшись, обнаружила маму, стоящую рядом с кроватью.
   — Вставай, Джейн, — говорила она. — Что с тобой произошло? Почему ты стала такой соней?
   Я привстала, и сразу же на меня нахлынули воспоминания минувшей ночи.
   — О, мама, я такая счастливая! Она села на край моей кровати.
   — Это Джолифф, не так ли?
   — А как ты догадалась? Она рассмеялась.
   — Мы любим друг друга, мама.
   — Рискну заявить, что скоро будет скоропалительная свадьба.
   — Да, так и будет.
   — Когда он сделал тебе предложение?
   — Минувшей ночью. — Я не стала посвящать ее во все детали и обстоятельства. Ей наверняка не понравилось бы наше разгуливание по спящему дому в пижаме и пеньюаре.
   — Значит, ты долго не ложилась, до самого рассвета, поэтому и проспала все на свете.
   — Так и было. Я видела, что она искренне рада.
   — Ничего другого я тебе и не пожелала бы, — заявила мама.
   — Мне так хочется, чтобы твоя жизнь хорошо устроилась. Место у мистера Сильвестера — это прекрасно, но я предпочитаю видеть тебя рядом с мужем, который возьмет на себя все заботы о тебе.
   Мне показалось, что все малоприятные изменения в ее внешности исчезли. Она сейчас была такой, как раньше: веселой, румяной, брызжущей энергией. Она поставила меня перед собой.
   — Это то, чего я хотела. Я заметила, как ты смотришь на него. Он, действительно, очарователен. Полон жизни. Он совершенная противоположность твоему отцу, который постоянно был серьезен, но это я говорю не в обвинение ему. Я даже не могу объяснить тебе, что это значит для меня. Я чувствую, что твой отец продолжает заботиться о нас, как делает это с первого дня, когда он навсегда нас покинул. Я молилась, чтобы у тебя все устроилось. Одевайся, Дженни, любимая. Я через минуту возвращусь.
   Тогда я еще не знала, что она отправилась к Джолиффу. Не знала я и того, что она сказала ему.
   Я была уверена, что и она, и я не были в чем-либо виноваты.
   Когда я оделась и спустилась вниз, я застала маму и Джолиффа оживленно беседующими.
   Он поднялся и взял мои руки в свои, когда я подошла к нему. Затем нежно меня поцеловал.
   — Джолифф и я думаем, что нет смысла оттягивать свадьбу, — изрекла мама.
   — Значит, вы обо всем договорились без меня! — только и осталось мне констатировать.
   Она рассмеялась, а глаза у Джолиффа были пылкими.
   «Вот так выглядит полное счастье», — подумалось мне.
   Джолифф собрался куда-то и сказал, что вскоре вернется. Ему надо было уладить пару каких-то дел.
   Мистер Сильвестер Мильнер возвратился из путешествия.
   Я думала, стоит ли рассказывать ему загадочную историю с исчезновением и возвращением Куан Цинь. Но смогла убедить себя, что все это мне померещилось.
   Мне не хотелось, чтобы он подумал обо мне, как о легкомысленной особе.
   Он показал мне свои новые приобретения.
   — Они не очень броски на вид, — констатировал мистер Сильвестер, — но хорошо дополнят коллекцию. Не думаю, что мне будет трудно найти для них подходящее место.
   И тут я выстрелила в него новостью о том, что собралась замуж.
   Я не была готова к его реакции, которая последовала незамедлительно. Я догадывалась, что подобная ситуация не вызовет у него восторга, поскольку он потратил время и усилия на мое обучение, но я утешала себя мыслью, что он не мог не понять, что такой день наступит.
   — Замуж! — вскричал он. — Но вы слишком молоды для этого!
   — В сентябре мне будет уже девятнадцать.
   — Вы же только-только начинаете разбираться в искусстве Китая.
   — Простите меня, я выгляжу неблагодарной, но Джолифф и я…
   — Джолифф, мой племянник! — его лицо потемнело. — Нет. Это невозможно, — добавил мистер Сильвестер Мильнер.
   — Он приехал сюда как раз в ваше отсутствие. Его глаза сузились. Добродушная улыбка исчезла. Сейчас он был похож на бронзового Будду.
   — Но вы же едва знаете Джолиффа…
   — Мне кажется, вполне достаточно.
   — Джолифф! — повторил он. — Джолифф… Ничего хорошего из этого не выйдет.
   — Мне очень жаль, мистер Мильнер…
   — Да нет, по-настоящему вы пожалеете, если не оставите этого намерения. Я сейчас пошлю за Джолиффом. Я с ним поговорю.
   Наступила тишина. Затем я спросила:
   — Надо ли мне сейчас заняться письмами?
   — Нет, нет, — ответил он резко. — Все это весьма прискорбно. Оставьте меня одного.
   Смущенная, сбитая с толку и несчастная, я побрела в мамину гостиную. Она заваривала себе чай.
   — Что стряслось, Джейн?
   — Я рассказала мистер Мильнеру о Джолиффе и о себе. Ему это категорически не понравилось.
   — Ну что же, — произнесла мама патетически. — ему придется с этим смириться.
   — Я понимаю его. Ведь он выучил меня.
   — Чепуха и вздор. При чем здесь любая учеба, если на карту поставлено будущее девушки. Я думаю, что он хочет найти своему обожаемому племяннику невесту с деньгами.
   — Он никогда не был таким, как сегодня, и мне стало больно.
   — Он теперь нанесет удар и по мне.
   — Мне очень жаль, что я его так расстроила. Я его люблю. Он сделал нам столько хорошего.
   — Но между прочим, все это время у него была хорошая экономка, рискну так сказать о себе, и хорошая секретарша — это ты. Но времена меняются, и ведь всегда существует вероятность, что девушка соберется выйти замуж.
   — А что если он уволит тебя, когда я выйду замуж за Джолиффа?
   — Да, скорее всего, он меня уволит.
   — Но ты всегда говорила, что тут очень хорошо, и так и было. Подумай, как, с его стороны было великодушно разрешить мне остаться здесь.
   — Все так и было, как ты говоришь. Но ведь он не владеет нами. Он был очень мил и добр, но тебе необходимо позаботиться о своем будущем. Я хочу видеть тебя в хорошем доме, с хорошим мужем, Джейн. Придет время, и появятся дети. Этого всего ничто не в силах заменить. Я всегда хотела увидеть тебя хорошо устроенной до того, как я уйду… навсегда.
   — Уйдешь… уйдешь куда?
   — К твоему отцу.
   — Что за глупости ты говоришь? Ты здесь со мной и так будет еще годы и годы.
   — Да, конечно. Но я хочу видеть, как ты устроила свою жизнь. Я сожалею, что мистер Высочайший и Всемогущий Мильнер не считает тебя достойной его племянника, но я думаю наоборот и поэтому благословляю Джолиффа.
   Мистер Сильвестер Мильнер прислал за мамой. Я сидела в ее комнате, ожидая ее возвращения. Когда она пришла, было сразу видно, что настроение у нее боевое, вся она была пунцового цвета. На лице мамы была такая же гамма чувств, как и в случае, когда она была вынуждена говорить о Линдсеях — родне моего отца.
   — Что он сказал?
   — Он был очень вежлив и мягок, но заявил, что категорически против этого брака.
   — Значит, он и на самом деле считает, что я недостойна его племянника?
   — Не об этом шла речь. Главное в другом. По его мнению, Джолифф недостаточно хорош для тебя.
   — Что он имел в виду?
   — Мистер Мильнер утверждал, что Джолифф негодник и бездельник. Он не сумеет устроиться в жизни и стать хорошим мужем.
   — Какая ерунда! А что он собирается сделать с тобой, когда я выйду замуж?
   — Он об этом не говорил. Он вел себя очень благородно. В конце разговора он заявил: «Я не могу запретить вашей дочери, миссис Линдсей, выйти замуж за моего племянника, но я надеюсь до глубины души, что она не сделает этого. Я очень высоко ценю вашу дочь, и если ей надо обязательно выйти замуж, пусть она найдет партию получше».
   — Он очень зол?
   — Нет, скорее грустен. Во всяком случае, он именно это хотел мне показать. Он тряс головой и выглядел как старый проповедник, когда держал свою речь. Но мы не станем из-за этого шарахаться.
   Все это было просто и легко на словах, но моя радость подугасла.
   Ликование в людской было чрезвычайное. Миссис Коуч раскачивалась в своей качалке, и ее глаза светились добром.
   — Значит, он тебя выбрал! Я всегда говорила, что ты родилась под счастливой звездой. Дочь экономки ходит в школу Клантона, как истинная леди… а теперь на сцене появляется мистер Джолифф. Какой мужчина! За ним придется следить и следить. Такие, как он, не каждый день приходят на свет и не растут на каждом дереве. И всегда найдутся желающие умыкнуть его. Мужчины такого класса, как мистер Джолифф, должны быть предметом особой заботы.
   — Я буду заботиться о нем, миссис Коуч.
   — В этом никто не сомневается, дорогая. Как только я положила на тебя глаз, я сказала Джесс: «Посмотри на эту маленькую мадам. Она знает, чего хочет, и добьется своего». И я оказалась права. Ты заполучила Джолиффа, а я догадываюсь, что соискательниц на эту кандидатуру было очень много.
   Эми сказала, что по ее мнению, я заполучила источник постоянных волнений, но зато какой!
   Джим, за которого она выходит замуж на Рождество, совсем другого сорта — спокойный и постоянный. Как раз то, что нужно ей, но мистер Джолифф — это мужчина, перед которым не устоит ни одна девица, стоит ему только поманить ее пальцем.
   Джесс заявила, что мистер Джолифф — это целых полтора мужчины и я очень везучая.
   Я ходила в эти дни в состоянии оглупляющего восторга. Все вещи виделись мне в другом свете: трава шикарней, цветы в саду, казалось, стали еще более красивыми и яркими. Мир вокруг просто расцвел, потому что Джолифф был частицей его.