Христофоров Игорь. Воровские гонки

   Когда вернулась, Марченко уже подходил к двери трансагентства. Листок все еще белел перед его глазами. И только у порога он опустил его, тяжко вздохнул, выпрямил спину, словно вздохом сбросил с себя все тяжелое, что налипло на него у букмекерского киоска, и вышел вон...
   У затора на Садовом Дегтярь еле нагнал его бордовую "ауди". Тонированные стекла скрывали от глаз ровный затылок Марченко. Впервые в жизни сыщик встретил человека, который за час с небольшим сумел побывать в трех ипостасях. Холеный барин в офисе, жалкий старикашка - игрок в трансагентстве и юморной парень, почти мальчишка на улице. Именно таким увидел его Дегтярь после выхода из стекляшки. Марченко "щечкой" отпасовал пацанам вылетевший к шоссе мяч, перекинулся с ними парой слов и после этого минут десять гонял в футбол, забыв о модных английских ботинках и итальянском костюме.
   - Один... Один... Один, - с интонациями коммерческого директора изучил его ставки Дегтярь.
   Машины стояли сбившимся голодным стадом. Могучий древний "КрАЗ" поливал их черными клубами выхлопа, а рейсовый "Икарус"- - гармошка сизыми. Смешиваясь, они создавали подобие речной дымки на рассвете. Только река была черная, асфальтовая, а дымка - ядовитая.
   В московских заторах уже можно было читать в машине романы. Дегтярю хватило бумаги с букмекерскими ставками.
   - Ну и жлоб! - только теперь понял он. - Он же поставил на самые стопроцентные результаты!
   В чемпионате России по футболу он выбрал лишь пару "Локомотив" Москва - "Факел" Воронеж, где пятая по таблице команда не могла не выиграть дома у аутсайдера. В германской бундеслиге он поставил на победу "Баварии" в Мюнхене над середнячком "Вольфсбургом". Во французском первенстве обратил внимание лишь на один матч - лидера "Метца" дома со слабеньким "Бордо". А в теннисной паре американца Пита Сампраса и нашего Евгения Кафельникова, бодающихся на картах Цинциннати за два миллиона триста тыщ "зеленых" - на мирового лидера Сапраса.
   Марченко не был жлобом. Он играл наверняка. И даже в "верняке" он не выбрал экспресс - систему, когда умножением коэффициентов можно получить лучший результат, чем простым сложением. Он не поставил ни на одну сенсацию. И от этого Дегтярь ощутил мурашки по коже. Такого осторожного и обстоятельного человека он встречал, наверное, впервые в жизни.
   Может, и не ради ребяческой вспышки бросился он играть во дворе в футбол, а с умыслом? А если он проверял, какие машины останутся стоять припаркованными через это время? Дегтярь с раздражением подумал, что и сам не заметил, остался ли еще кто-то между бордовым "ауди" и его обшарпанным "жигуленком" шестой модели цвета сафари. Могли и не задержаться.
   На Садовом, у троллейбусной остановки возле циклопической стройплощадки, Марченко неожиданно остановился и с резвостью мальчишки выскочил из машины.
   - Ну-у, змееныш! - оценил его маневр Дегтярь, но тормозить не стал.
   В зеркале заднего вида он рассмотрел на троллейбусной остановке низенькую девушку в платье красного горошка. Как только Марченко приблизился к ней, она отвернулась, и Дегтярь успел разглядеть белую сумочку у девушки на плече.
   Расстояние съело фигуры, и раздражение вновь вернулось к сыщику. Сегодня все получалось не так, Как он планировал. Даже свидание с Лялечкой родилось в виде экспромта. А он страшно не любил экспромты.
   Минут через десять марченковский "ауди" проехал мимо. Девицы в салоне не было. А может, и была. Матовые стекла мешали рассмотреть все точно, Дегтярь нутром почувствовал по нервному ходу машины, не было.
   - За работу, Денисыч! - заставил он себя тронуть уснувший "жигуль" с места.
   Не к месту вспомнился красноярский майор Селиверстов, его нефотогиничное рыхлое лицо, его отрывистая манера разговаривать. Из Селиверстова, подумал Дегтярь, получился бы хороший колхозный бригадир. Это раньше, до эры капитализма. А сейчас - фермер. Или грузчик на овощебазе. Но только не следователь.
   На минуту Дегтярь даже ощутил желание позвонить ему в Красноярск и с легкой ехидцей спросить, нашел ли он похитителей или, точнее скажем, убийц Кузнецова-младшего. По опыту Дегтярь точно знал, что труп пропавшего парня найдут. Но по тому же опыту не хуже прочего знал, что убийцу поймают в одном случае из ста. И то, если сыщик - везунчик. Селиверстов на баловня судьбы не походил.
   И Дегтярь передумал звонить в Красноярск.
   - Опять тормознул! - обиженно отреагировал он на очередную парковку Марченко. - "Мост-банк"?
   На этот раз сыщик угадал. Коммерческий директор и азартный игрок в тотализатор исчез за стеклянными стенами отделения "Мост-банка" и хоть этим одним успокоил его.
   Появился он только через час с небольшим. За это время Дегтярь успел сделать несколько безуспешных попыток в поиске букмекерской логики Марченко. Сыщик решил, что продиктованные в окошечко цифры - не просто цифры, а шифр. И ставка - это не ставка, а сообщение о чем-то важном. Но кому и зачем? Девушка за окошком задавала слишком глупые вопросы, чтобы заподозрить и ее. Сибирь, командировка, дождь, грязь...
   Догадка обожгла Дегтяря изнутри. Он смотрел на устало бредущего к "ауди" с папкой под мышкой Марченко и в мозгу сыщика начинала выстраиваться более длинная цепочка, чем он думал до этого. К звеньям: продавщица сестра - коммерческий директор Марченко - кредитные карточки Рыкова и Барташевского, - добавился новый ряд: Марченко - командировка - Сибирь грязь - избавление от какой-то помехи. Не от Кузнецова ли младшего?
   Знакомая последовательность цифр на черной мыльнице "сотовика" набралась быстро. Даже как-то быстрее, чем это обычно получалось.
   - Здравствуй, Иван, - поприветствовал Дегтярь генерала. - Керуешь?.. К министру надо бежать?.. Понятно... как там мой орел?.. Ну, из Шереметьево-два. Курьер с кредитками. Раскрутили?.. Ты премию получил?.. И часы?.. Поздравляю! Часы-то хорошие? "Сейко"? "Ролекс"? "Полет". Ну, тоже ничего. Не хуже их хваленых ролексов. Зато наше время показывают, московское... А негру чего-нибудь дали?.. Грамоту?.. Вот это по-нашему! Он всю жизнь мечтал нашу грамоту получить!.. Что?.. Да я не ерничаю. За державу обидно. Могли бы те же часы подарить... Что?.. Туго с фондами?.. Понятно... Что?.. Бежать надо?.. У меня к тебе всего одна просьба. Просто даже просьбочка. Для тебя - чепуха, а мне не осилить... Что?.. Ну да, одна просьба. Сегодня в "Мост-банке" совершил какую-то операцию с финансами некий Марченко Олег Феофанович. Мне нужно знать, что за операция. Записал его данные? Ну, и спасибо!.. Так я вечерком звякну?.. Ну, спасибо... У меня все. Беги. А то министр у вас строгий! Как по телевизору по кажут, так у него щеки аж лопаются от строгости!
   Судя по гудкам, однокашник Дегтяря, выбившийся в генералы, последнее предложение не услышал. Может, и хорошо, что не услышал.
   Бордовый "ауди" уже без спешки тронулся по горячему московскому асфальту, и Дегтярь решил, что на сегодня хватит. Другого "жигуля" у него нет. А если и дальше мозолить глаза Марченко, то он точно запомнит его номера. Уж слишком обстоятельным он оказался парнем. При прежней жизни такой уже точно дорос бы до секретаря обкома комсомола и не сам бы ездил, а возили бы его по Москве. Правда, не на "ауди".
   "А не был ли я сегодня ближе всего к деньгам Рыкова и Барташевского?" - подумал Дегтярь, глядя на зеркальные стекла "Мост-банка". Они были с зеленым отливом. И почему-то напоминали доллары.
   Глава сорок четвертая
   РЕЗИНОВЫЕ ГВОЗДИ
   На фасаде дворца культуры шахты имени Пролетариата Донбасса бронзовая вывеска. На крупных литых буквах - ни единой пылинки: "Российско-французско-итальянское предприятие - АОО "Резиновые гвозди".
   За массивной дубовой дверью - два канцелярских стола. За одним из них восседает расфуфыренная Жанетка. За другим - поэт Бенедиктинов.
   Перед каждым из них - посетитель. У Жанетки это - почерневший от угольного забоя рыжеусый шахтер неопределенного возраста, перед Бенедиктиновым - толстая тетка, завернутая в три халата сразу.
   - А трудовую книжку не нужно? - первым подал голос шахтер.
   - Не обязательно, - устало ответила Жанетка. - Закон фирмы - доверие к сотруднику.
   Шахтер в третий раз отыскал глазами вывешенное на стену свидетельство о регистрации фирмы, с уважением изучил гербовую печать с двуглавым орлом-мутантом и все-таки достал из кармана тридцать тысяч рублей.
   - Мне - на три нормы, - смущенно поморгал он черными ресницами.
   - Хоть на все десять!
   Отработанным движением Жанетка повернула по столу толстую складскую книгу и протянула шахтеру шариковую ручку.
   - Распишитесь в получении!
   Таким же отработанным движением Топор отсыпал из холщового мешка три почти одинаковые порции мела в три полиэтиленовых пакетика и бережно опустил их на стол рядом с деньгами.
   - Значит, через пять дней принести сыворотку? - затаенно спросил шахтер у Жанетки.
   - Да, ровно через пять. И получите за работу... а-а... у вас шестьдесят тысяч, то есть удвоенный залог за химический порошок.
   - А что это? - понюхал пакетик шахтер.
   Он пах побелкой и мышиным пометом.
   - У вас в руках - тетрагидроканнабинол, - в тысячу первый раз назвала Жанетка слово, написанное ей пару дней назад на бумажке Жорой Прокудиным.
   Слово звучало грозно и очень импортно. Особенно то место, где были "канны". Даже в Горняцке знали, что Канны - это что-то французское.
   - А правда, в очереди говорят, что вы потом из этой сыворотки резиновые гвозди делаете?
   Густо покраснев, Жанетка ругнулась про себя на Жору Прокудина, придумавшего такое дурацкое название фирме. Хотя, если глубоко копнуть, то что умного в "МММ"? Очень похоже на звук, издаваемый мужиком в туалете. Особенно при запоре. А "Властилина"? С ошибкой написано, а народ пер свои кровные, будто хотел поскорее от них избавиться.
   - Да. Гвозди, - совладав с собой, зло ответила Жанетка. - Именно резиновые.
   - А правда, в очереди говорят, что их сейчас западники для новых машин используют?
   - Не просыпьте товар по пути, - ушла от прямого ответа Жанетка. Очень ценный порошок. Из Европы. Следующая партия будет только через месяц...
   Встав с шаткого стульчика, шахтер прижал к сердцу три пакетика с самым обыкновенным мелом и вышел из дворца культуры.
   - Сле-едующий! - впустил Жора Прокудин парнишку школьного возраста и подумал, взглянув на мавзолейную очередь, что люди даже глупее, чем он предполагал.
   И еще он подумал, что не его дело процеживать очередь, когда в одном из домов города сидит и думает свою думу банкирскую Гвидонов.
   - Тебе сколько лет? - остановил он за шиворот парнишку.
   - Шестнадцать, - соврал он.
   - За день "стольник" заработать хочешь?
   - А кто ж не хочет!
   - Тогда постой на контроле на входе до шести вечера.
   - А это... порошок мне... Мамка ж послала...
   - Получишь порошок бесплатно. Как временный наемный работник. Понял?
   - Значит, вот тут и стоять?
   - Да, у входа. Чтоб как к полу приклеенный стоял! В туалет - только после работы! Дотерпишь?
   - Ага.
   - Ну, и молодец! Копи начальный капитал! Вырастешь - Брынцаловым станешь!
   - А кто это?
   - Ты задачу понял?
   - Так точно! - превратился в солдафона парнишка.
   Крупные веснушки на его щеках смотрелись медалями.
   - Сле-едующий! - с прокудинской интонацией впустил он в комнату дядьку с калмыцкими скулами, и Жора, подойдя к Бенедиктинову, склонился к его уху:
   - Сколько у тебя?
   - Что?.. А-а, это вы?.. Я сумму не считал.. Видите ли...
   - Людей, говорю, сколько уже прошло? - прошипел Жора Прокудин и ощерил в улыбке белые зубы для посетительницы.
   Тетка в трех халатах по очереди достала из каждого из них по мятому "стольнику" и бережно положила на край стола.
   - По книге... вот... сто четыре за сегодня, - пролепетал Бенедиктинов. - Скажите, а зачем мы это все делаем?
   - Тебе во всем нужен смысл?
   - Ну, вообще-то...
   - Считай, что это журналистский эксперимент.
   - Я так и думал.
   - Серьезно?
   - Я думал, что вы журналисты... Вот... И пытаетесь найти интересный сюжет.
   - Молодец. У тебя масло в голове есть, - погладил его Жора Прокудин по затылку как ребенка. - Получи от дамы-торговки первоначальный капитал, - и уже - тетке: Ну, как дела на базаре? Хорошо идут помидоры?
   - Та яки там помидоры! - покраснев, махнула пухлой ручкой торговка. Отем усем кавказцы торгують! А в мэнэ - масло. Постнэ.
   - Не горчит?
   - Та вроде нет.
   Десять целлофановых пакетиков бомбой грохнулись перед нею на стол.
   - Фу ты! Напугав! - вскинула она глазки на Топора, уже, наверное, в десятый раз с подозрением изучила застарелый, черно-зеленый фингал под его левым глазом, кривой нос и шрам на левой губе.
   - Через пять дней приходите за прибылью, - заставил ее на время забыть о подозрительном лице Жора Прокудин. - Знакомым и соседям порекомендуйте прийти к нам на работу. Дел - пустяк, а доход существенный!
   - Я скажу, - с грустью посмотрела торговка на три банкноты в ящике стола, и поплелась к выходу.
   - Впускай следующего! - крикнул парнишке Жора, а сам за локоточек увел Топора в комнату, до потолка забитую мешками с мелом.
   - Слушай внимательно! - начал он инструктаж. - Останешься до вечера за старшего. Мне надо в три-четыре "точки" занырнуть. Во-первых, с ментами договориться, чтоб своего на входе поставили...
   - А зачем? - скорее почернел, чем покраснел Топор.
   Всякое упоминание о стражах порядка вызывало у него одну и ту же реакцию. Это было похоже на аллергию.
   - Я уже сказал: для солидности. Да и вместо тебя надо человечка нанять. Боюсь, слава о твоей роже докатится до самых отдаленных уголков Горняцка...
   - А что рожа?.. Нормальная рожа...
   - Для тебя - нормальная, а люди разные встречаются... Тут слабонервных не меньше, чем в Москве...
   - Жор, а если кто въедет в нашу дуриловку? - Посодют же!
   - Не посодют! Пока до основания пирамиды не доползем, никто не тронет...
   - Так это пирамида?!
   - А ты что думал? Что у нас филиал "Дженерал Моторс"?! Сейчас не о морали и нравственности думать нужно. Их и так в мире нету. А думать о том, во что мы будем сыворотку сваливать. Завтра первые стахановцы с банками припрутся.
   - Так и будем брать с банками!
   - Ага! Так они тебе их даром и отдадут! Здесь банки - пушнина. Не меньше. Видел их погреба? В каждом дворе! А в каждом погребе - банки, банки, банки. С помидорами, огурцами, салом, тушенкой, повидлом, морсом...
   - Даже летом?
   - Дурак! В провинции у всех все стоит с расчетом на пять лет войны. Поэтому нас ни один враг одолеть не может!
   - А если бидоны на молокозаводе взять? Алюминиевые такие, знаешь?
   - Топор, не лезь в дела фирмы со своим умишком! Завтра будешь брать у граждан банки, уносить их в туалет и там выливать. Прямо в дучку. А банки возвращать. Понял?
   - И это... Жанетка опять в Москву порывается. Говорит, ей четырех дней в этом дерьме достаточно!
   - Потерпит. Деньги только-только пошли. Ты смотри, чтоб свидетельство о регистрации со стенки не украли. Я за него на местном базаре сто баксов заплатил.
   - Значит, у тебя деньги были, - тихо-тихо, только самому себе ответил Топор.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну... Жанетка...
   - Пусть воду не мутит. Она мне сейчас нужна как цемент гру....
   Если она свалит, я один останусь. А один я Гвидонова не поймаю
   Понял?
   - Это однозначно. Один - это мало...
   - Только б он здесь был! А если в Москву ломанул?
   Он боится Москвы. Ты ж сам говорил, он в розыске...
   - Тетку я одну нащупал, - нехотя выдал тайну Жора Прокудин. - Она в соседнем доме на той улице, что снесли, жила. Сегодня она от дочки приезжает. Если она что-то про мамашу Гвидонова знает да если я ее на откровенность выведу...
   - Бабы - это тяжелый случай...
   - Ничего. Разжалобим. Наш народ добрый...
   - То-олик, неси порошок! - позвала из своей комнаты Жанетка. - Четыре нормы!
   - Иду!
   На ходу подхватив со стола четыре пакетика из плотного строя уже нафасованных, он исчез за дверью, а Жора Прокудин обессиленно сел на плотный, будто не мелом, а спекшимся цементом набитый мешок.
   Четвертый день народ нес свои кровные червонцы. Сначала посетителей можно было пересчитать по пальцам, но он дал на второй день рекламу в городской газете, дал по местному телевидению, нанял пацанов для расклейки объявлений. Он вложил все, что имел. Этих денег вполне могло хватить всей команде, включая приблудного поэта Бенедиктинова, на билеты до Москвы. Даже на самолете. Но это походило бы на бегство, на отступление. А Жора Прокудин еще не привык проигрывать. Он с легкостью сорил деньгами, начиная аферу с пирамидой, потому что избавляясь от них он избавлялся и от поражения. Он отрезал себе путь к бегству. А когда вечером вчерашнего дня у завуча школы, где училась мать Гвидонова, он узнал адрес ее бывшей одноклассницы, то ощутил странное зудение в носу.
   Хищник, живущий внутри каждого, но живущий по большей мере сонно, заторможенно, ожил в Прокудине. Сжав кулаки, Жора почувствовал боль от ногтей. Он не верил, что Гвидонов мог убежать из Приморска в другой город, кроме Горняцка. Человек слишком инертное существо. Большую часть того, что он делает, он делает по инерции. А тихий город Горняцк был слишком хорошей, слишком добротной схроней для Гвидонова. Судьба Соловьевой, хозяйки скандальной фирмы-пирамиды "Властилина", пойманной в окрестностях Москвы, не могла пройти для него незамеченной. Гвидонов не из тех ребят, что учатся только на своих ошибках.
   - Сразу двадцать пакетиков берут! - перепугал призадумавшегося Жору возвратившийся Топор. - Крутой народ попер!
   - Кто берет? - не разделил его радости Прокудин.
   - Вот тот, напротив поэта! Стриженный!
   Через щель в двери Жора изучил парня с обритой налысо ядреной головой. Маленькие дамские ушки и еще более мелкие глазки делали голову непомерно большой. Ни одна фабрика в мире не шила кепок на такие купола.
   Челюсть парня работала с завидной энергичностью. Перемалывая жвачку, он во все глаза пятился на Жанетку. Такими взглядами мужики раздевают женщин.
   - Проверь его деньги на просвет, - приказал Жора. - Только так, чтоб он сам этого не видел.
   - А богатые здесь шахтеры! - восхитился Топор. Еле удерживая у груди сразу двадцать белых пакетов.
   - У шахтеров таких рож не бывает, - пояснил Жора Прокудин. - Не-ет, надо точно мента сажать. И поскорее...
   _
   Глава сорок пятая
   ХОРОШИЕ И ПЛОХИЕ НОВОСТИ
   Рыков не стал менять кабинет. Только перенес стол к противоположной стене. Отсюда не были видны черные подпалины на асфальте.
   Свежие стекла на окнах смотрелись прозрачнее воздуха. Хотелось подойти к ним и проверить пальцем, не испарились ли они. Рыков, скорее всего, встал бы и коснулся пальцем. Но вошел Барташевский с ярким пакетиком на ладони.
   Хищный хруст наполнил кабинет. Барташевский со скоростью белки метал в рот чипсы и разгрызал их с яростью самой голодной белки в мире.
   - Я только что позвонил в Красноярск, - чавкая, почти прокричал он. Плохие новости.
   - Что-что?
   - Найден труп сына генерального директора фирмы...
   - Кузьмина? - вжался в кресло Рыков.
   - Кузнецова... Он утонул...
   - Или утопили...
   - Я тоже так подумал, - обрадованно сообщил Барташевский.
   Одним резким движением он скомкал цветной пакетик, по-баскетбольному швырнул его в пластиковую урну, но пакетик, недовольно выпрямившись, не долетел и упал прямо на пол. На желтом паркете он смотрелся вызывающе.
   - Кто же его убрал? - не мог оторвать взгляд от жующих губ Барташевского Рыков. - Неужели сам папаша?
   - Вряд ли. Я думаю, утопили те, кто работал с Кузнецовым-младшим в связке. Какие-нибудь красноярские бандюги. Папаша мог и не знать о делишках сына. Кстати, найден и убийца...
   - Да ты что?!
   Рыков вскинул опавшие было глазенки на Барташевского. С тех пор, как они стали друзьями по несчастью, он стал ощущать что-то отеческое к подчиненному. Как будто в его жизни начался мексиканский телесериал, и он впервые узнал, что у него где-то должен существовать сын такого же возраста как Барташевский. Не хватало лишь немного. Рыков не мог родить сына в девять лет.
   - Хорошая милиция в Красноярске! - похвалил он сибирских стражей порядка.
   - Хорошая, да не очень! - укоротил его Барташевский. - При
   захвате убийца был ликвидирован. Все нити оборвались...
   - Ну надо же! - хряснул по столу кулачищем Рыков.
   Дерево застонало. Казалось, что если оно еще чуть-чуть поднатужится, то сумеет заговорить человеческим голосом и тогда уж точно выскажет все, что думает о Рыкове и его кулачищах.
   - Но есть и хорошие новости, - примостился на стульчик Барташевский. Пошли первые деньги.
   - Много?
   - Сто семнадцать тыщ за полдня.
   - Значит, ты все-таки дал рекламу? - покраснел Рыков.
   - А какие вопросы? Мы же решили! Продаем метры по второму разу и самоликвидируемся! Отсидим пару месяцев в тени и соорудим новую фирму!
   - А уголовка!
   - Платоныч, ты меня удивляешь! Я же тебе сто раз объяснял, пока дома нет, мы за продажу его метража никакой юридической ответственности не несем. Вот если бы мы продавали квартиры в уже построенном доме или, тем паче, работали с уже используемым жилым фондом, вот тогда нас бы загребли под белые ручки...
   - Сколько ты говоришь?
   - Чего сколько?
   - Ну, денег...
   - Сто семнадцать тыщ за полдня, - гордо сообщил Барташевский. - Но были еще звонки. Люди должны подъехать... Не могут не подъехать. Я в рекламе дал цены на десять процентов ниже средних по микрорайону...
   Веселое пиликание сотовика оборвало разговор. Впрочем, Рыкову телефонный сигнал почудился ревом аварийной сирены. Он взглянул на улицу. Его машина там больше не стояла, а значит, и взрывать было вроде нечего.
   - Это они, - набычившись, прохрипел он.
   - Покупатели? - не понял Барташевский.
   - Нет... Банкиры... Точнее, их "быки"... Я - на счетчике. Ты что, забыл?
   - Ты думаешь?
   - Я чувствую, это - они!
   - Кинь им в пасть эти сто семнадцать тыщ. Тем более - наличман, а не безнал. Скажи, что остальные получат через неделю.
   - Они не поверят. Они...
   - А куда им деваться? Тебя убирать у них тем более нет резона, совершенно спокойно сказал Барташевский. - Им не ты нужен, а деньги.
   - Ско... сколько ты говоришь, уже есть?
   - Сто семнадцать...
   Дрожащая рука Рыкова еще нащупала на столе сотовик. Он никогда не чувствовал себя таким обессиленным. Как будто вся его мощь была в "мерсе", который уничтожили бандюги.
   - Я готов к выплате первоначальной суммы, - глухо произнес в трубку Рыков.
   - Это я - Дегтярь, - заставил его вздрогнуть знакомый голос.
   - Какой Дег... А-а, это ты...
   Облегчение, навалившееся на Рыкова, вдавило его в кресло. Он ощутил себя еще хуже, чем был до этого.
   - Что у тебя? - устало спросил он, а свободной рукой махнул на Барташевского: уходи, мол.
   А тот уже и без жестов понятливо встал, беззвучно задвинул стульчик и, ступая на носочки, вышел из кабинета. Только цветной пакетик остался лежать возле урны.
   - Сейчас я буду сообщать вам кое-какие новости, - сухо заговорил Дегтярь. - ни могут вам не понравиться, но вы должны не реагировать на них словами. Понимаете?
   - Это почему же?
   - В вашем кабинете может быть прослушка... Скорее всего, она есть.
   - Ерунда какая-то! - прогремел мегафонным басом Рыков. - Да я за это их в порошок сотру! Я их...
   - Кого - их?
   - Ну... их, - еле ответил Рыков и почувствовал правоту сыщика.
   В той сфере, где существовал Дегтярь, волевые качества Рыкова никакого значения не имели. Канализационной трубе все равно, пронесся ли в воздухе над домом ураган.
   - Ладно. Я помолчу, - сдался президент. - Что у тебя за новости?
   - Значит, договорились: не реагируете никак?
   - Да что ты заладил как попугай! Рыков слов на ветер не бросает!
   - Новости у меня такие, - паузой подчеркнул их значение Дегтярь. У хорошего актера чем дольше пауза, тем величественней слова. - Сотрудник вашей фирмы Олег Феофанович Марченко перевел со своего счета в "Мост-банке" все деньги в Австрию. Возможно, вас несколько удивит сумма... Он перебросил за границу двести двадцать две тысячи долларов...
   - Сколько-сколько?
   - Мы договорились. Никаких слов, полезных для прослушки...
   - Помню-помню! Гони дальше!
   - Счет в "Мост-банке" был открыт через сутки после того, как из магазина электротоваров ушел груз в Красноярск. Сейчас мои люди выясняют, откуда он перебросил на него деньги...
   - Ты хочешь сказать...
   - Мне нужно личное дело Марченко и максимум сведений о нем.
   - Это... это невозможно.
   - Вы не верите, что вас мог обокрасть ваш коммерческий директор Марченко?
   - Я... я уже давно никому не верю... Даже себе... Но то, о чем ты просишь, действительно невозможно.
   - Почему?
   - Он, - чуть не назвал его имени Рыков, - со вчерашнего дня уволен по собственному желанию. Он забрал свое личное дело у кадровика.
   - Вчера же он продал квартиру одной риэлтерской фирме. Практически за полдня.
   - Св-волочь!
   - У меня нет с ним контакта. Где он еще может жить?
   Вы должны это знать. У него есть девушка?
   - Се...сестра...
   - Нет этой сестры в городе! Ее в России уже нет!
   - Как это?
   - Уехала в Европу за счастьем. Или в Америку. Квартиру сдала. Неужели не ясно, что на - соучастник...
   - С чего ты взял?
   - Она работала в магазине, через который ушли ваши деньги.
   - Ну-у, тварюга! Я ее...
   - А девушка у Марченко, любовь и так далее... Была девушка или нет?
   - Я не знаю... Я ничего про это не знаю... Он всегда был таким осторожным, таким тщательным, таким скрытным. Я его в фирму только из-за того взял, что протеже был нужным человеком. Очень нужным...