Ильин Андрей. Бомба для братвы

   — Не обращать нельзя. Заклюют. Скажут, раз молчат — значит, рыло в пуху. Значит, во всем этом косвенно замешаны.
   — А если начать копать, то можно до такого докопаться...
   — Тоже верно. Но не прореагировать нельзя. Неподвижную мишень расстреливать проще. Надо прореагировать! Только так, как они не ждут. Надо контратакой прореагировать, о которой они ни сном ни духом которую они в данной ситуации меньше всего предполагают. Как Суворов. Они нас в гриву, а мы их в хвост. Если уж драка, то надо драться! Давай так — ты пишешь на рапорте свою резолюцию насчет того, что считаешь необходимым разобраться... Я добавляю свою «Разобраться самым тщательным образом. Доложить в недельный срок». И направляем на места кого-нибудь из наших. Не может быть, чтобы у них во всех делах все гладко было. Где-нибудь обязательно гнилые нитки попали. Шили-то дело наспех. Зацепимся — всю пирамиду развалим. Полковника того — к ответу. На журналиста — в суд. И поглядим, кто за них в драку полезет. Кто полезет — тот и «крыша». С тем и договариваться.
   И еще на всякий случай разберись во всех наших делах. Чтобы — комар носу... Фирмы переведи с ближних родственников на дальних. Текущие сделки притормози.
   — Но у нас сроки, обязательства...
   — Я сказал, притормози! Жадность, она хороша в меру. Когда корабль тонет, золотые дублоны по карманам не распихивают. Чтобы ко дну не потянуло. Чтобы на плаву остаться. Если что — плати неустойки. Не обеднеем. Нам бы только узнать, из какого НП атаку направляют. Нам бы только направление главного удара определить. А там сообразим, перегруппируемся, зацепимся за плацдарм, подтащим резервы, контратакуем и разовьем наступление. Ничего, не впервой. Прорвемся...
   К все еще пребывающему под следствием по поводу пропажи с вверенного ему склада артиллерийских снарядов прапорщику Игнатьеву прибыл очередной следователь. Из самой Москвы прибыл. Из Минобороны.
   — Где подследственный? — спросил он.
   — На хозработах.
   — На каких хозработах?
   — На строительных. То есть я хотел сказать, на строительстве вспомогательных помещений.
   — Да вы что? Как может быть, чтобы подследственный выходил из камеры, кроме как на допрос? Да еще где-то что-то строил? Вы что, порядка не знаете?
   — Мы, конечно, знаем, но квалифицированных рабочих рук катастрофически не хватает. Приходится выкручиваться...
   — Приведите его сюда.
   — Когда?
   — Немедленно приведите!
   — Немедленно невозможно. Он не на территории строит...
   — Как так не на территории? Вы что, его за забор выводите?
   — Рабочих рук не хватает...
   — Когда вы его сможете доставить?
   — Через сорок минут.
   — Что же вы его так далеко загнали? Ладно, подгоните сюда машину, я сам к нему подъеду. Посмотрю, чего он строит.
   — Я бы не рекомендовал. Там дорога, и вообще...
   — Какая дорога?
   — Очень плохая дорога. Грязь. Колдобины. Трясет очень...
   — Ничего, я тряски не боюсь. Где этот объект?
   — Он, понимаете ли, не вполне объект. То есть не в полном смысле объект. Хотя, конечно, объект...
   — Перестаньте наконец мямлить. И отвечайте: что и где строит подследственный?
   — Печь строит.
   — Какую печь?
   — Кирпичную. В бане кирпичную печь. В моей бане кирпичную печь...
   — Что?..
   — Понимаете, у меня служба, круглые сутки на работе, руки не доходят. Кирпич разворовывают. А тут такой случай. Каменщик квалифицированный. Хоть и любитель. И именно по печам. Я попросил. Он с удовольствием. Вы не думайте, я всю работу как положено. Согласно смете. И опять же усиленное питание. Подследственный очень доволен. Вы же знаете, как у нас кормят...
   — А вы не боитесь, что он сбежит?
   — Никак нет. Я вместе с ним наряд охраны направил. Ну, чтобы с кирпичами подмогли... То есть я хотел сказать, чтобы наладили охрану объекта. Ну, то есть дачи моей... Десять бойцов. Естественно, по их личной просьбе и в свободное от основной службы время...
   Все понятно. Обычное для армии дело. Особенно там, где ведется интенсивное дачное строительство.
   Через час подследственного Игнатьева доставили к следователю. Подследственный был слегка испуган и слегка пьян. Несмотря на проведенную с ним по дороге оздоровительную работу.
   — Что это? — спросил следователь, сунув тому под нос рапорт сидевшего с ним в одной камере сексота. И его собственноручные показания. — Как понимать эти ваши заявления?
   — Какие?
   — Вот эти! Насчет торговли находящимся на вашем подотчете военным имуществом. Насчет распродажи снарядов на вынос.
   — А откуда вы?.. Они же сказали, что это для служебного пользования. Что об этом никто никогда...
   — Каким образом были получены данные показания?
   Прапорщик Игнатьев скис. И повинно опустил голову.
   — Чистосердечным образом, — покаянно заявил он. — Что было, то было. Продавал имущество. То есть я хотел сказать, числящиеся на моем подотчете снаряды. Бес попутал. Готов дать подробные показания, если трибунал примет во внимание мое искреннее сожаление по поводу имевшего место злоупотребления...
   — Я вас не о том спрашиваю. Я спрашиваю, в связи с чем стали возможны эти ваши заявления?
   — В связи с тем, что я глубоко осознал. И чистосердечно раскаялся, надеясь на гуманное отношение ко мне суда...
   — Хорошо, я спрошу по-другому. Вы дали эти признания по собственной инициативе? Без принуждения со стороны следствия? Без нарушения установленных процессуальных норм?
   — Исключительно по собственной. Глубоко переживая свой недостойный проступок, позорящий честь прапорщика Российской Армии...
   — Вы давали эти показания следователю?
   — Нет. То есть да. То есть следователю, но который сидел вместе со мной в камере.
   — Он предупреждал вас, требуя признательных показаний, что является работником правоохранительных органов?
   — Нет.
   — Он не принуждал вас к даче показаний каким-либо противозаконным образом?
   — Как так противозаконным?
   — Он не подкупал вас, не угрожал, не бил, не пытал? Потому что если он вас запугивал, бил или пытал, то ваши признания не могут быть признаны доказательством вашей вины. Если вы от них в дальнейшем, допустим, отказываетесь.
   — Если отказываюсь?
   — Если отказываетесь. Для того я здесь и нахожусь. Чтобы установить, не имело ли место нарушение законности при ведении следственных мероприятий. Поэтому вам необходимо вспомнить обстоятельства получения данного признания, которое само по себе, без привязки к материалам дела, не имеет никакой юридической силы. Если, конечно, не является действительно чистосердечным и добровольным. Итак, я прошу вас ответить на вопрос, как были получены настоящие признания? Угрожали вам? Или нет?
   — Угрожали. Говорили, что если я не признаюсь в совершенном преступлении... Вернее, если не признаюсь в несовершенном преступлении, то он, следователь, утопит меня в параше и скажет, что я споткнулся, неудачно упал и захлебнулся.
   — Вы точно передаете эти его угрозы?
   — Точно. Так и говорил.
   — Не пытался он оказывать на вас какого-либо иного давления?
   — Давления? Пытался. Он давил мне пальцами. На горло.
   — Вы хотите сказать, что он душил вас?
   — Душил.
   — Он воздействовал на вас как-то еще? Может быть, пытал?
   — Воздействовал. И пытал. Например, засовывал под ногти спички и рыбьи кости.
   — Что еще?
   — Еще? Еще он храпел!
   — Что?
   — Он храпел, не давал мне спать и тем оказывал на меня психологическое давление!
   — То есть вы хотите сказать, что данные вами признательные показания не соответствуют действительности, так как были получены путем физического и психологического принуждения и запугивания? И готовы подтвердить это в письменном виде?
   — Да, именно. Это я и хочу сказать. И подтвердить.
   — Ну вот! И зачем, спрашивается, вы, гражданин Игнатьев, так долго путем самооговоров вводили в заблуждение загруженные действительно серьезной работой следственные органы?
   — Виноват, гражданин начальник. Бес попутал...
   Полковника Трофимова переводили на новое место службы. На остров Новая Земля. Там как раз требовался специалист его профиля. На майорскую должность.
   — Говорил я тебе — не лезь в это дело. Не гони волну. Не мешай людям прирабатывать к основному окладу, — вздыхал теперь уже бывший непосредственный начальник Трофимова, разливая по стаканам водку. — Так нет, не послушался. Теперь вот пей на посошок. И радуйся, что еще легко отделался. Что Ледовитым океаном отделался...
   Приказ был получен вчера вечером. На месте нового назначения следовало быть завтра утром. На сборы отводилось несколько часов.
   — Ты жене уже сказал?
   — Сказал. Еще вчера сказал.
   — Ну и что?
   — Нет у меня жены. В Москве есть. А в тундре нет. Холостой я. Как курсант первого года обучения.
   — Понятно.
   — Ну ничего! Я этого так не оставлю. Ни с женой, ни с командованием. Нельзя так с человеком. Тем более с полковником военной разведки. Должны быть какие-то основания, должны быть указаны какие-нибудь веские причины...
   — А какие были указаны?
   — "По служебной необходимости. Сроком на два года".
   — По-моему, нормальные причины. По служебному несоответствию было бы хуже. А «с глубоким прискорбием...» совсем нехорошо. Так что пей. И впредь не высовывайся. Учись не замечать то, что видишь. И не запоминать то, что заметил. В том числе и там, на Новой Земле. В наше время долго и хорошо живет только слепоглухонемой.
   — Не умею я не замечать. Учили по-другому. Учили смотреть и видеть.
   — Ну тогда готовься к переводу на лейтенантскую должность на Землю Франца-Иосифа. Пойми ты, голова садовая, то, чему тебя учили, надо в тылу врага применять. В обстановке, максимально приближенной к боевой.
   — А я где?
   — А ты в тылу друзей.
   — Какие они мне друзья?
   — Какие-никакие, а друзья. Другие бы твой вопрос раз и навсегда закрыли. А эти дают возможность одуматься. Осознать свое неправильное поведение. В течение последующих двух лет. Всего-то двух. Два года пустяк, пролетят — не заметишь. И надо будет куда-то возвращаться. Куда — севернее или южнее — зависит только от тебя.
   — Предлагаешь с повинной прийти?
   — Рекомендую.
   — От себя рекомендуешь?
   — От себя очень советую. Рекомендую от других.
   — Значит, и до тебя добрались? И с тобой побеседовали?
   Начальник безнадежно развел руками. И снова разлил. И, не дожидаясь полковника, выпил.
   — А ты как думал? Ты думал, один эту бузу затеял, один и будешь расхлебывать? Нет. Шалишь. Они всех вычислили: и тех, кто писал, и тех, кто твоему рапорту ход давал. Все мы на один крючок нацеплены. Все — претенденты на капитанские должности за Полярным кругом.
   — Выходит, и ты туда же...
   — Все туда же. И ты тоже. Или туда, — ткнул начальник в пол. — Я же тебе говорю, что Новая Земля — это большое везение. Похоже, ты очень серьезный муравейник разворошил. И дело уже даже не в тебе. Дело в поднятой тобой теме, которая очень и очень многих кормит. И поит. И дачи строит. И на Канары в отпуск посылает. Не отдадут они такой куш! Ни тебе, ни мне, ни кому-нибудь еще. Вцепились они в него всеми четырьмя.
   — Но ведь так может черт знает до чего дойти! Так может до стратегических ракет дойти!
   — До стратегических — вряд ли. Кому они, штопаные-перештопаные, нужны. А вот до ракетных комплексов — почему бы нет. Если уже не дошло. Время у нас такое, что кто на чем сидит — тот то и продает. Кто на газе — газ. Кто на лесе — лес. Кто на металлах — металл.
   — А они на чем сидят?
   — Они — на бывшей Советской Армии, которую крепили неустанным трудом всего народа. Вот так, брат, и получается — газ, плюс лес, плюс металл, плюс армия. А все вместе выходит матушка Россия. Родина наша с тобой, которую в сорок первом отстояли, а теперь раздают и оптом, и в розницу. В том числе и те, кто ее защищать должен.
   Давай наливай, полковник. И пей, полковник. Привыкай. Чем тебе еще свою холостую жизнь на Крайнем Севере скрашивать?..

Глава 43

   Посредник вышел на контакт с доверенным лицом Президента. Вышел по собственной инициативе, что случается не часто.
   — Мне необходима встреча с Первым, — сказал он.
   — Это исключено. Первый сейчас загружен работой. У него просто нет времени для внеплановых разговоров.
   — И все же мне необходима встреча с Первым, — повторил Посредник.
   — Вы можете все вопросы решить со мной.
   — Нет. Эти вопросы выходят за пределы вашей компетенции. Я могу их решить только при личной встрече с Первым.
   — Я же вам объясняю — в настоящий момент Первый занят. Я могу попробовать вписать вас в расписание встреч на следующий месяц...
   Разговор был по меньшей мере странным. Доверенное лицо не может решать, когда встретиться Посреднику с Первым. Он может принять информацию, передать информацию, согласовать время и место встречи. И только. Потому как доверенное лицо не более чем передаточное звено, рычаг, с помощью которого общаются Президент и Контора. И Посредник — тоже рычаг. Всего лишь еще один дополнительный рычаг.
   Рычаги не могут принимать решения. Рычаги могут передавать чужое действие. По инстанции передавать...
   — Вы забываете о статусе доверенного лица, — очень спокойно сказал Посредник. — Вы берете на себя функции Президента. Это очень опасная тенденция. Подменять собой Президента целой страны.
   — Я не подменяю собой Президента. Я оберегаю его от обсуждения второстепенных вопросов.
   —  — Вы не можете решать, что есть второстепенный, а что первостепенный вопрос. Вы должны выполнять свои функции.
   — В мои функции входит предварительный анализ Получаемой информации и решение о целесообразности ее подачи Президенту.
   — Кроме случаев, когда необходима личная встреча с Первым.
   — Ваша встреча?
   — Встреча моей организации и ее непосредственного руководителя.
   — Я, согласно своему статусу, тоже в некотором роде руководитель вашей организации. И настаиваю...
   Всё, с дипломатией пора было завязывать. Конторские в отличие от придворных не сильны в подковерных интригах. Конторские сильны в деле. Где требуется кратчайшими путями, с наименьшими затратами сил и времени, добиться наибольшего результата. Требуемого результата.
   — Тогда давайте поступим следующим образом, — предложил Посредник. И вытащил из кармана небольшой диктофон. — Я повторю свою просьбу. Вы повторите свой отказ. Затем мое начальство по своим каналам встретится с вашим начальством. Если в результате этой встречи Президент решит, что вы были правы, препятствуя нашей встрече, меня лишат квартальной премии. Если Президент решит, что ваша самодеятельность принесла ощутимый урон государственным интересам и лично ему, вас тоже чего-нибудь лишат. Договорились?
   Доверенное лицо с ненавистью глянуло в глаза не соблюдающему придворный этикет посетителю.
   — Итак, я повторяю свою просьбу — мне необходима срочная встреча с Первым, — сказал Посредник.
   — Хорошо, я сообщу о вашей просьбе Первому.
   — Спасибо за честно исполненную службу...
   Встреча состоялась через двадцать минут. Встреча была короткой.
   — Здравствуйте — сказал Президент.
   — Здравствуйте, — ответил на приветствие Посредник.
   — Что вы хотели мне сообщить?
   — Проведенное нами оперативное расследование подтвердило вероятность продажи российского атомного оружия в третьи страны.
   — Что значит вероятность? Вы должны были установить факт продажи. Или доказать его невозможность.
   — Мы установили его возможность. Возможность утечки из хранилищ Министерства обороны.
   — Вы в этом уверены?
   — Мы не предлагаем непроверенную информацию.
   — Мне необходимо встретиться с работниками, проводившими данную проверку. И пришедшими к таким выводам. Сообщите, что я приглашаю их послезавтра...
   — Этого сделать нельзя.
   — Что нельзя?
   — Нельзя встретиться с работниками, проводившими следственные мероприятия. Наша организация имеет особый статус и работает в режиме повышенной секретности. Контакты работников нашей организации с посторонними людьми запрещены.
   — Я не посторонний человек! Я Президент страны!
   — Вы не служите в нашей организации.
   — И что?
   — Значит, с точки зрения обеспечения режима секретности вы такой же посторонний человек, как и все.
   — Я не как все. Я Президент!
   — Вы выборное должностное лицо государственной номенклатурной иерархии. Высшее должностное лицо, но которое сменяется раз в четыре года. А это значит, что каждые четыре года возможна утечка информации. Ибо бывший Президент после ухода в отставку становится просто гражданским лицом. Иногда не в меру болтливым лицом, которое пишет мемуары и дает интервью.
   — Мне не нравятся службы, работу которых я как Президент страны не могу проверить.
   — Вы можете проверить работу нашей организации. Но по особому регламенту. С назначением особых доверенных лиц. И без контактов с низовым исполнительным аппаратом.
   — Но я могу встретиться с вашими руководителями?
   — Можете. При крайней необходимости, которая в данной конкретной ситуации отсутствует. При этом при уходе в отставку Первого будет неизбежно проведена смена руководителя организации.
   — Суровые у вас порядки.
   Посредник промолчал.
   — Получается, что я должен верить вам на слово?
   — Нет. Вот подтверждающие мои слова доказательства, — сказал Посредник и передал Президенту лист бумаги. — Это шифрокоды пропусков одного из ядерных хранилищ. Мы получили их у людей, торгующих атомным оружием. В настоящий момент прорабатывается возможность приобретения отдельных образцов оружия.
   — Неужели у нас возможно купить даже атомную бомбу?
   — Возможно. Сегодня у нас возможно купить все.
   — У «папы» гость! — доложили начальнику президентской охраны.
   — Какой гость? — не сразу понял тот.
   — Тот, который вас интересует. По крайней мере очень похож на него.
   — Немедленно включите микрофоны.
   — Микрофоны включены.
   — И что?
   — То же, что в прошлый раз. В помещении работает мощный генератор помех. Мы слышим только шумы.
   — Включите подавитель помех. Фильтры. Попробуйте отработать другие диапазоны.
   — Пробовали. Ничего не выходит. Мы не можем пробиться через поставленный им экран.
   — Сволочь! У него техника не хуже нашей! Откуда у него такая техника?
   Операторы пожали плечами. Честно говоря, они не знали даже, откуда взялась техника, на которой работали они. Она даже официальных инвентарных номеров не имела и на балансе службы безопасности Президента не числилась.
   — Что-нибудь можно сделать, чтобы узнать, что там происходит? — спросил начальник охраны.
   — Нет, мы исчерпали все технические возможности.
   — Значит, у вас дерьмовые технические возможности! — зло сказал главный телохранитель. — Или вы никуда не годные специалисты. Или...
   Операторы молча наблюдали пустые экраны мониторов и внимательно слушали звучащие в наушниках душераздирающие визги и писки, которые звучали более приятно, чем хорошо поставленный голос непосредственного начальства.
   — Симанчук! — громко крикнул начальник охраны в переносную рацию, совершенно забыв, что в радиопереговорах Симанчук обозначался как «Третий». — Симанчук! Отвечай, мать твою!
   — Третий на связи!
   — Третий? Слушай меня внимательно, Третий. Если не хочешь стать Четвертым. Или Десятым. Подымай своих бойцов и перекрывай известные тебе направления. От второго помещения и вплоть до внешнего периметра перекрывай. И чтобы муха не проскочила! Каждую щель заткни. Вплоть до слива в умывальнике в женском туалете!..
   — Есть перекрыть все направления! — повторил приказ Третий. Переключил радиостанцию и продублировал полученное распоряжение в низы. — Всем внимание. Готовность номер один. Занять исходные позиции возле второго помещения. Быть готовым к отслеживанию объекта...
   Посредник вышел из кабинета Президента.
   — Объект покинул помещение номер два, — сообщил наблюдатель, отслеживающий на мониторе шестую и седьмую видеоточки. — Объект следует по коридору номер четыре к лестнице. Миновал помещения номер четыре и десять. Объект выходит из зоны досягаемости. Передаю объект...
   — Объект принял, — сказал наблюдатель, обслуживающий восьмую и девятую видеокамеры, — веду объект По лестнице...
   — Объект принял. Веду по нижнему коридору...
   — Предел досягаемости... Передаю объект.
   — Объект принял...
   — Объект передал...
   — Принял...
   — Передал...
   — Объект на улице... Движется в сторону КПП... Выходит за внешний периметр охраны...
   — Сообщите марку, цвет и номер его автомобиля! — приказал Третий.
   — У него нет автомобиля.
   — Что вы сказали? Как нет автомобиля? А что у него есть?
   — Объект направляется к автобусной остановке.
   — К какой остановке?!
   — К автобусной остановке 106-го маршрута. С ума свихнуться можно, какие люди вхожи в президентские кабинеты! Даже такие вхожи, которые приезжают на встречу на городском 106-го маршрута автобусе!
   — Объект ждет 106-й автобус...
   — Садится в 106-й автобус-Объект потерян...
   — Машинам сопровождения блокировать автобус с двух сторон. Отсматривать выходящих пассажиров на каждой остановке. Третий! Симанчук! Черт тебя раздери!
   — Третий слушает.
   — Обгони 106-й автобус и на первой же остановке посади в него своих людей. Рядом с объектом посади. Чтобы они его за руку держали! Как понял меня?
   — Понял вас.
   Из подрулившего к ближайшей остановке автобуса вышли несколько пассажиров. И несколько вошло. Вернее, вышло четверо, а вошло шесть — все крепкие, ростом под два метра, парни с квадратными подбородками и лениво блуждающими по лицам глазами. Парни очень напоминали подрабатывающих на анаболики общественных контролеров. Часть пассажиров потянулась за проездными билетами. Большая к выходу. Но выйти не успела.
   «Контролеры» быстро рассредоточились по салону, зависнув у трех входных дверей. Но ни билетов, ни проездных ни у кого не спросили.
   Самый высокий и широкоплечий из них прошел к водителю, постучал в стекло и громко попросил десять абонементов. После чего засунул голову в кабину, вытащил переносную радиостанцию и переключился на передачу.
   — Говорит Седьмой. Мы в автобусе.
   «Ну не свинство ли? — подумал водитель. — Нам премию выплатить не могут, а контролеров импортными радиостанциями снабжают!»
   — Сообщите местоположение объекта.
   — Мы не можем сообщить местоположение объекта. Объект в автобусе не обнаружен.
   — Как так не обнаружен?
   — Повторяю, объекта в автобусе нет.
   — Вы уверены?
   — Да. Мы проверили всех пассажиров.
   — А куда же он в таком случае мог деться?
   — Не могу знать. Сообщите, что делать дальше.
   — Дальше? Дальше задраивайте все двери и гоните до конечной остановки. Там разберемся со всеми персонально. И с вами персонально...
   — Остановок больше не будет. Гони до конечной! — приказал бригадир «контролеров».
   «Нет, похоже, не контролеры, — засомневался водитель. — Похоже, угонщики. Вроде тех, что захватывают самолеты, летящие за границу. Неужели придется ехать в Израиль?»
   Бригадир высунулся из кабины и кивнул своим подручным. Автобус, набирая ход, проскочил ближайшую остановку.
   — Остановитесь! Мне выходить надо! — вскричала пожилая женщина.
   — Спокойно, граждане, автобус сломался. Автобус идет в парк, — громко сказал бригадир.
   — Да вы что? Мне в сад за внуком надо! — возмутился какой-то гражданин и потянулся к кнопке экстренной остановки.
   — Всем сидеть! — гаркнул бригадир. И на всякий случай вытащил из заплечной кобуры пистолет. И его подручные вытащили.
   Шесть стволов уперлись в лица пассажиров.
   — Это произвол, — сказал гражданин, не успевающий забрать из сада внука. — Отсутствие билета не может служить основанием для применения в отношении «зайцев» автоматического огнестрельного оружия...
   Другие пассажиры молчали. И думали о том, что в городском транспорте, кажется, решили навести порядок. Что общественных контролеров стали экипировать не в пример лучше прежнего. И что теперь экономить деньги на проезд будет затруднительно.
   Объекта в автобусе нет, — доложили Третьему.
   — Как нет? Вы же только что сообщили, что он туда сел?
   — При проверке автобуса объект обнаружен не был. Это было совершенно непонятно. И даже попахивало мистикой. Куда мог деваться объект из идущего полным ходом автобуса?
   — Пусть проверят под сиденьями и...
   А кто сказал, что только идущего? Один раз как минимум автобус останавливался. Там останавливался, где в него села бригада «наружки». Бригада села. А кто-то вышел. Кто вышел?
   — Четвертый?
   — Четвертый слушает.
   — Кто выходил из автобуса на первой остановке?
   — Выходило четыре человека.
   — Я знаю, что четверо. Ты скажи: кто персонально выходил?
   — Две девушки. Пожилая женщина. И старик с бородой.
   — С большой бородой?
   — В пол-лица.
   — Точнее!
   — С седой, сантиметров 30-35 в длину, с пышными бакенбардами, бородой.
   — Так, все ясно. Внимание всем! Смена объекта! Повторяю — смена объекта. Всем искать пожилого мужчину с густыми бакенбардами, с седой, сантиметров 30-35 в длину, бородой. Как поняли меня?
   — Вас поняли.
   — Группам рассредоточиться в районе остановки «Аптека» 106-го автобуса. Перекрыть улицы... Переулки... Особенно внимательно отсматривать остановки городского автотранспорта, проходные дворы и проходные подъезды.