Ильин Андрей. Бомба для братвы

   — Я не гарантирую вам безопасность. Я не хочу получать деньги за работу, которую не в состоянии исполнить.
   — Но ты же обещал. Говорил, что ни одна мышь...
   — Мышь. Но не слон. Про слонов я не говорил ничего. Наш противник имеет многократное огневое превосходство. Я его, конечно, не пропущу, я его увижу вовремя. Но это единственное, что я сделаю. Остановить его я не смогу. Он сомнет нашу оборону в считанные минуты.
   — Почему?
   — Потому что мы имеем дело с профессионалами. А в моем распоряжении сброд. Хотя и вооруженный автоматами. Они разбегутся при первой серьезной атаке.
   Сопротивляться бесполезно. Нужно торговаться.
   Пока нам предоставляют такую возможность. И выгадывать то, что можно выгадать. После еще нескольких Подобных залпов мы будем лишены права голоса. Мы будем вынуждены принять любые условия.
   — Сволочи! — сказал «папа» города. И взял в руки телефон. — Со всех сторон жмут. Не дают нормально жить. Честным бизнесменам...
   «Папа» капитулировал. «Папа» столкнулся с такой силой, которая было сильнее его силы. И сильнее всех других подобных ему мелкопоместных «пап».

Глава 6

   Резиденты болтались без дел. Рабочие места стремительно сокращались. Страна сжималась, как шагреневая кожа. Бывшие республики и области становились заграницей, в которой конторские не работали. Конторские работали только дома. Но на правах нелегалов. На правах шпионов, собирающих информацию на собственной территории.
   Резиденты годами болтались без дела и не знали, то ли они уволены, то ли законсервированы до времени. То ли Контора еще есть, то ли уже нет. Конторские не имели трудовых книжек. И не имели постоянной связи с начальством. Конторские работали по востребованию. Особенно в последнее, раздираемое бюрократическими противоречиями время.
   При изменении местожительства, сменах фамилий или иных подвижках в официальных биографиях Резиденты сообщали об изменениях по контактному телефону после обязательного обмена условленными фразами.
   — Будьте так любезны. Это квартира Добужанских?
   — Нет. Остропольских. Добужанские съехали. Звоните им по телефону...
   По указанному телефону можно было передать требуемую информацию.
   Если контактный телефон молчал или на произнесенную условленную фразу разгневанный голос отвечал нецензурной бранью, Резиденты проверяли свои почтовые ящики — замаскированные под обычные наклеенные на столбах объявления о потерянных собаках, продаваемых шубах и детских колясках. Таким образом контакт восстанавливался.
   Пока телефоны отвечали — Контора работала. Хотя вроде и не работала...
   Новый президентский заказ ситуацию изменил.
   Законсервированного до времени Резидента срочно вызвали в Москву. Сообщением в газете бесплатных объявлений.
   Резидент прочитал предназначенную ему информацию о продаже садового участка в несуществующем садовом кооперативе и быстро собрался. Очень быстро. Потому что Резиденту даже подпоясываться не надо. Он все свое имущество способен уместить в одном-единственном кармане. А все прочее, необходимое для жизни и работы, должен уметь добыть в любом месте, куда его забросит судьба. Сам добыть. Пусть даже это будет пустыня Сахара.
   В указанное время Резидент открыл своим универсальным, имеющим хождение по всей территории страны ключом незнакомую ему дверь в собственную квартиру.
   И стал ждать. На этот раз недолго. Уже через четверть часа в дверь позвонил приходящий стекольщик.
   — У тебя, что ли, стекла повышибали?
   — У меня, — подтвердил хозяин квартиры. Когда в квартиру, открываемую конторским ключом, стучит посторонний, с ним надо соглашаться, какую бы он услугу ни предлагал. Даже если бегемота в ванной помыть.
   Надо отвечать: «Бегемота мыть? Да, вызывал. Проходите в ванную...»
   Стекольщик прошел в комнату, открыл свои чемоданчик и включил генератор электронных помех. На случай, если кто-нибудь посторонний надумает подслушать, на какой сумме сойдутся хозяин дома и приглашенный им для производства ремонтных работ стекольщик.
   — Существует подозрение об утечке за рубеж отдельных экземпляров ядерного оружия. Нужно подтвердить. Либо опровергнуть, — поставил задачу стекольщик, по совместительству исполнявший обязанности Куратора данного конкретного, вызванного в Центр Резидента. — Здесь координаты места действия. Две действующие части ракет стратегического назначения. Авиаполк бомбардировщиков дальнего радиуса действия. Склад боезапаса атомных подводных лодок. Склад ракет тактического назначения класса «земля — земля». И хранилище списанного термоядерного вооружения.
   Территория места действия ограничивалась одним регионом. Резидент не был настолько наивным, чтобы не сообразить, что в другие регионы поедут другие исполнители, с которыми встретятся другие Кураторы. Страна покроется тонкой паутиной соседствующих друг с другом и перекрывающих друг друга квадратов. Внутри них начнется охота на неизвестного пока зверя. Ради добычи его шкуры и выпускают их не очень многочисленную, но очень свирепую и хорошо натасканную свору на просторы страны.
   — Добро.
   — Все остальное повторять не буду. Знаешь сам. Насчет сохранения священной коровы Тайны, насчет того, что во всех случаях выкручиваться самостоятельно, и насчет всего такого прочего. Не первый раз замужем.
   Все это Резидент знал. И насчет Тайны, которая выше жизни. И даже выше успешного выполнения задания. И насчет самостоятельного выкручивания в случае провала. Пусть даже при этом придется отсидеть по совершенному в ходе оперативных мероприятий и раскрытому органами правопорядка преступлению полтора десятка лет в колонии особо строгого режима.
   Все это было старо. Уже привычно. И уже банально. — Здесь деньги. На первоочередные расходы. Ну и чтобы меньше самодеятельности. Чтобы в банках средства через заведомо не возвращаемые кредиты не пропадали, — передал стекольщик увесистый пакет с Долларами.
   На этом расчет между хозяином квартиры и нанятым им работником был закончен. С ощутимой прибылью для хозяина.

Глава 7

   — Кто это был? — напрямую спросил начальник охраны своего Хозяина. За столом спросил. После баньки и совместно распитой бутылки водки.
   — Экий ты, Петрович, любопытный. Все-то тебе знать надо. Всюду свой нос просунуть. Не боишься, что когда-нибудь прищемят?
   — Служба такая. Я всякого человечка, объявившегося возле «папы», в лицо знать должен. И еще желательно каждого того человечка своими собственными руками ощупать.
   — Тебе что, для этого дела девок из обслуги мало, и ты решил посетителей щупать? — расхохотался Президент. — Или у тебя с ориентацией того?
   — Я бы не щупал. Да как бы чего дурного не вышло. Если не щупать...
   — Вышло — не вышло. Все-то тебе террористы с бомбами мерещатся. И еврейки с пистолетами с отравленными пулями....
   — Может, и мерещатся. Но только если статистике верить, то рядом с профессией главы государства шахтеры с саперами близко не стоят. Шахтеры с саперами дохнут, что твои мухи в мороз!
   — Да ну?
   — Точно! Если только последние полвека вспомнить — Кеннеди, оба Ганди...
   — То Кеннеди. А я кому на хрен нужен. Я, того гляди, сам по себе в тираж сыграю.
   — Не скажите...
   Разговор плавно соскользнул с интересующей главу страны темы. На совсем другую, совершенно ему неинтересную. Скользок Хозяин. После бани.
   — Поэтому я, как ответственный за вашу жизнь и здоровье, обязан...
   — Ты бабу свою обязан. И еще одну... — погрозил Петровичу пальцем Президент. — Ну что ты опять свою волынку завел. Что ты канючишь. Лучше бы налил.
   И тост сказал.
   Петрович налил и тост сказал:
   — Чтобы все ваши враги сдохли!
   — Во! Чтоб сдохли!
   Президент и его охранник опрокинули стаканы.
   — Ладно. Не мучайся. Курьер это был, — признался Президент.
   — Какой курьер?
   — Обычный курьер. С бумагами. И все с этим. Надоел...
   Ну да — курьер... А отчего же тогда, когда этот курьер в помещение вошел, там вся электроника разом сдохла? И пока он там пребывал, ничего, кроме визгов, писков и хрипов, не транслировала? А когда ушел — вновь заработала.
   Или у него аура такая особая, что все насекомые вокруг, в радиусе пятидесяти метров, от его присутствия дохнут. Спросить бы о том у Президента. Да нельзя. Насекомых светить нельзя.
   Ладно, разберемся. Не такие ребусы разрешали...
   Начальник охраны наполнил еще два стакана. И сказал еще один, очень актуальный для политиков тост:
   — И чтобы друзья тоже...
   — Что — тоже?
   — Чтобы друзья тоже сдохли?
   — Во!

Глава 8

   Гнусавый подбивал бабки. Очень хитро подбивал, так, чтобы затемнить часть прибыли. С которой, хочешь не хочешь, предстояло платить проценты.
   Гнусавый подбивал бабки весь вечер, сводя липовый дебет с липовым кредитом. А ночью позвонил Косому.
   — Вот что, — сказал он, — сообщи, что я готов на переговоры.
   — Кому сообщить?
   — Сам знаешь, кому сообщить.
   — Что, задавили?
   — Не твое собачье дело! Твое — сообщить.
   И Гнусавый раздраженно бросил трубку на аппарат.
   Косой перезвонил через полчаса.
   — Агаповка. Улица Второго Интернационала. Дом 15. Завтра в одиннадцать тридцать.
   — Что, прямо там?
   — Нет. Там скажут новый адрес. Куда прийти.
   — Где эта Агаповка?
   — Подмосковье. Двадцать километров от Кольцевой.
   — Они что, охренели? Когда я в эту их Агаповку успею? Мне до нее семь верст киселя хлебать!
   — Они сказали, что это твои проблемы. Что если опоздаешь, то можешь не приезжать. Извини, ты просил передать. Я передал...
   Круто берут, эти, с вертолетом. Выстраивают, как шкодливого пацана. Сволочи. Ну ничего. Еще не вечер. Еще посмотрим, кто сверху ляжет...
   — Машину! — распорядился местного масштаба «папа».
   — Кого в охрану?
   — Всех в охрану. И скажи: пусть приоденутся. По полной форме. Все-таки в столицу едем.
   — Добро, — все понял начальник охраны. — По полной форме. Когда выезжаем?
   — Сейчас выезжаем!
   — На ночь глядя? А стоит ли коней стегать? Утром дорога глаже.
   — Тебя не спросили!
   Джипы выехали через час. Выехали в ночь, потому что к утру им предстояло преодолеть почти тысячу километров. «Папа» сидел во второй машине, слегка развалясь в кресле с приспущенной спинкой. Но не спал. Думал. О том, как бы сделать так, чтобы сбить проценты.
   А лучше отделаться единовременным взносом. Пусть даже очень большим взносом. Большие единовременные выплаты всегда предпочтительней малых, но постоянных. Потому что малые все равно перерастают в большие. И перерастают в систему, которую очень трудно ломать...
   — Агаповка, — доложил по рации водитель головной машины.
   — Улица Второго Интернационала. Дом 15, — назвал адрес Гнусавый.
   Машины свернули в проселок и притормозили возле малоприметного деревянного дома.
   — Сходите. Скажите, мы приехали, — приказал Гнусавый охранникам.
   Те шустро выскочили из машин и, разминая затекшие мышцы, двинулись к дому. Но почти сразу же вернулись.
   — Тут такое дело, — замялся начальник охраны, — они требуют вас.
   — Как так требуют?
   — Они сказали, что говорить будут только с вами. Что такой уговор.
   Гнусавый заиграл желваками. Так его давно не унижали. Чтобы вместо его многочисленных служек он сам — к посреднику за адресом! Как какой-нибудь распоследний мужик!
   — Скажи им, пусть ворота откроют, — распорядился он, пытаясь найти компромиссный, менее унизительный для его авторитета выход из создавшегося щекотливого положения.
   Главный телохранитель покачал головой.
   — Нет, они сказали: сам. И пешком.
   Гнусавый взглянул на часы. До контрольного срока оставалось пять минут.
   Теряющий свое лицо «папа» вылез на улицу. Сплюнул себе под ноги. Лениво застегнул плащ и пошел к дому.
   Охранники, мимо которых он проходил, прятали глаза. Они еще ни разу не были свидетелями того, чтобы их хозяин гнул перед кем-нибудь спину. Кроме этого, первого раза, когда их хозяин гнул спину просто перед закрытыми перед его носом воротами.
   Гнусавый наклонил голову под перекладиной низкой калитки. И открыл дверь в дом.
   — Ну?! — спросил он.
   — Вы из Краснозареченска? — спросил хозяин дома.
   — Ну! — ответил Гнусавый.
   — Вас просили подъехать вот по этому адресу, — и сунул ему в руку бумажку.
   Гнусавый развернулся и вышел на улицу. Молча пройдя к машине, сел на свое сиденье. Охрана столпилась возле.
   — Куда теперь? Домой? — обеспокоенно спросил водитель.
   — Нет. Не домой. Вот по этому адресу! — сказал Гнусавый и бросил на переднее сиденье измятую, истертую в кулаке, в мокрых от выступившего пота пятинах бумажку.

Глава 9

   Резидент прибыл в интересующий его регион. Там ему предстояло обнаружить канал утечки атомного оружия из тайных недр Министерства обороны или доказать отсутствие этого опасного канала.
   Резидент поймал в аэропорту такси и, не торгуясь, выложил водителю сумму, втрое превышающую максимально запрашиваемую за подобного вида услугу. Приезжий, видно, не знал местных расценок. Или не умел считать деньги.
   — В гостиницу, — распорядился он. — Ту, что поприличней.
   Резидент откупил самый дорогой номер в самой роскошной из всех существующих в городе гостинице.
   И стал ждать. Когда ловишь крупную рыбу, спешить нельзя. Надо запастись всем возможным терпением. И ждать. Ждать... Потому что крупная рыба клюет на удочку только уважающего себя и заставляющего уважать себя всех окружающих рыболова.
   Суетиться может себе позволить только беспорточная пацанва, ловящая свернутыми на манер сачков рубахами разбегающихся во все стороны пескарей.
   День Резидент высиживал в номере. К вечеру отправлялся в ресторан. Где заказывал самые дорогие блюда, которые не ел, а лишь лениво портил вилкой и отправлял в посудомойку.
   Потом шел в ночной клуб, где просаживал еще несколько сотен долларов. И еще полсотни давал на чай онемевшему от счастья официанту.
   — Скучно у вас тут. И провинциально, — жаловался он и шел обратно в номер, по пути заказывая самую высокооплачиваемую из всех местных жрицу любви.
   Ей оплачивал всю ночь, но почти не забавлялся. Так, подминал разок без всяких изысков и, отвернувшись, засыпал. Или даже не подминал, а, вдруг передумав, отправлял восвояси, не требуя обратно заплаченных денег. То есть вел себя как избалованный дорогими игрушками аристократический отпрыск, которому любая новая вещица надоедала уже через пять минут после ее приобретения. И без сожаления выбрасывалась.
   Роскошь купить и не попользоваться мог себе позволить только очень богатый и очень пресыщенный человек,
   По городу поползли слухи.
   Которых и добивался Резидент. Слухи — это самая лучшая и самая убедительная визитная карточка. Особенно при отсутствии настоящих...
   За ресторанный столик к Резиденту стали подсаживаться местные бизнесмены. Чтобы выяснить, за каким таким он прибыл в их заштатный городок. Они предлагали ему дешевый лес, ткани, прокатные станы и только что открытые кимберлитовые трубки. Но новоиспеченный нувориш лениво отмахивался от всех предложений. И молчал. И ждал.
   Наконец он дождался. В его номер влезли воры. И утащили небольшую часть заранее отложенных на этот случай долларов. Очень малую часть. Но очень большую для местного, не избалованного сверхприбылями ворья.
   Резидент отправился в милицию, где высказал свое неудовольствие царящими в городе беспорядками. И заодно продемонстрировал свои верительные грамоты. Где золотом по белому значилось, что он представляет интересы одного арабского шейха и уполномочен им вести переговоры, заключать сделки и выплачивать вознаграждения привлеченным работникам. И что вообще тот шейх доверяет гражданину Иванову больше, чем всем своим 65 женам.
   Гражданин Иванов просил найти пропавшую у него в номере сумку.
   — Мне плевать на деньги, — говорил он. — Но вместе с деньгами пропали важные документы, которые мне необходимо найти, чего бы это ни стоило.
   Руководство милиции разводило руками. Ссылалось на распоясавшуюся неорганизованную преступность. И намекало, что за небольшой процент готово свести с людьми, которые, возможно, смогут помочь в этом непростом деле.
   — Сводите. Хоть с чертом сводите! — соглашался потерпевший от гостиничных воров представитель. Вечером к нему в номер пришел человек.
   — У вас проблемы? — вежливо спросил он.
   — Откуда вы знаете? — удивился представитель шейха.
   — Земля слухом полнится.
   И достал из кармана пропавшие накануне бумаги. Совершенно, кстати, бесполезные бумаги. Даже более бесполезные, чем висящие в рулоне в туалете. Потому что выполненные на почти картоне.
   — Эти? — спросил он.
   Представитель радостно ухватился за документы. И рассыпался в благодарностях.
   — Деньги — сами понимаете, — развел руками посетитель.
   — Какие деньги?! — возмутился Иванов. — За эти документы я дам вам вдвое больше.
   Посетитель молча принял благодарность. И пригласил потерпевшую и спасенную им сторону в ресторан.
   Рыба начала пробовать губой наживку.
   В ресторане после второй распитой бутылки коньяка визитер-спаситель узнал, что представитель Иванов интересуется новейшими типами вооружений, которые зачем-то там понадобились шейху. Возможно, охранять свой стремительно разрастающийся гарем. Или воевать с соседним, косо на него посмотревшим за обедом, эмиром. Или просто заиметь то, чего нет у соседей.
   Эмир послал Иванова в Россию, на оптовый закуп, где совершенно неожиданно вышла заминка. По поводу отсутствия каких-то там международных договоров, регламентирующих отношения между многоуважаемым шейхом, с одной стороны, и не менее уважаемой Россией, с другой, по поводу купли-продажи отдельных видов стратегического сырья и вооружений. В общем, соответствующее российское министерство заартачилось и в продаже столь приглянувшейся шейху техники отказало.
   На что шейх сказал своему представителю — где хочешь, там и ищи. Или голова с плеч. В прямом смысле. Согласно принятым в его султанате законам.
   По этому поводу Иванов сюда и прибыл, потому как прослышал, что здесь можно достать кое-какие из интересующих его изделий.
   Визитер очень пожалел незадачливого представителя. И обещал навести справки. По своим каналам.
   Поплавок сделал первый, пока еще легкий кивок.
   Настоящая поклевка случилась на следующий день.
   В гостиницу прибыл еще один человек, возле которого предыдущий визитер увивался, как муха подле гниющего мяса.
   — Прослышал о вашей беде, — посочувствовал порога он. — Хочу помочь.
   — А можете? — удивился представитель шейха. Увивающийся гражданин аж присел, услышав такое обращение. И опасливо взглянул на своего патрона. В возможностях которого сомневаться, и тем более вслух, было не принято.
   — Попробую, — скромно потупив глаза, ответил тот.
   — А как же отсутствующий международный договор? — сморозил еще одну глупость представитель.
   — Вам товар нужен? Или договор?
   — Товар.
   — Ну, значит, будем искать товар. Торговля не может страдать от отсутствия каких-то там договоров.
   — Но ведь граница... То есть я хотел сказать: таможня. Разрешение на вывоз.
   — Был бы товар, а как его доставить покупателю, способ найдется. О том должна голова болеть у продавца. Где перечень требуемых наименований?
   Представитель вытащил и протянул список.
   — Так, так... Танк «Т-80» — три штуки... систем залпового огня — десять... зенитно-ракетный комплекс — пять... боевые машины пехоты — пятнадцать... локаторы... комплектующие... Все?
   — Все. Но, конечно, не сразу. Вначале — опытные образцы. Ну, чтобы посмотреть, проверить, обкатать. И лишь потом добрать остаток.
   — Ну это понятно. Непроверенный товар берет только дурак. А шейхи — они, ясное дело, не дураки.
   — И что? Это возможно? В принципе? — еще раз уточнил представитель.
   — В принципе возможно все. Тем более что ничего сверхъестественного вы здесь не запросили. Обычное армейское среднеформатное вооружение, которого — как грязи. Это вам не атомная подводная лодка.
   — А что, лодку тоже возможно?
   — Возможно все. Когда есть желание и когда есть деньги...
   Поплавок дернулся и нырнул глубоко в пучину вод...

Глава 10

   — Кто он? — спросил начальник президентской охраны.
   — Сидорчук Митрофан Семенович.
   — Как?
   — Митрофан Семенович.
   — Хрен с ним. Пусть Митрофан. Кто он такой, этот Митрофан?
   — Согласно полученной по месту жительства справке — безработный. Проживает по Малой Алексеевской. В двухкомнатной квартире. Проживает один.
   — А живет на что? Если безработный?
   — Никто ничего определенного сказать не мог. Известно только, что на службу он не ходит и дома не работает. Но, с другой стороны, не бедствует. Имеет машину. «Жигули» второй модели, на которой практически никуда не выезжает.
   — Дальше.
   — Не женат. Детей нет. Приводов в милицию не имеет.
   — Родственников тоже не имеет?
   — О родственниках информации нет.
   — Ну так найдите! И еще: где родился, где учился, с кем женился, в каких войсках служил. Все узнайте. По полной программе. И особенно узнайте, откуда и по чьему распоряжению он получил пропуск в нашу вотчину. Кто за него ходатайствовал.
   — Есть! — по-военному ответил завершивший доклад офицер, осторожно закрывая и оставляя на столе папку.
   — Разрешите идти?..
   Начальник охраны недовольно махнул.
   Офицер тихо нырнул и бесшумно просочился сквозь щель в полуоткрытой двери.
   Начальник президентской охраны открыл папку, еще раз перечитал вложенные в нее страницы и раздраженно отбросил в сторону.
   Не понравились ему безработные, въезжающие на «Жигулях» второй модели в апартаменты Президента.
   Странные это какие-то безработные. Особенно те странные, что о них ничего не знает самое приближенное к главе государства лицо.
   Он не знает. Начальник президентской охраны.

Глава 11

   Сходка авторитетов центральных российских областей длилась уже полтора часа, из которых час ушла на соблюдение обязательного в таких случаях ритуала, обмен взаимными комплиментами.
   Сходка длилась уже полтора часа, а до дела еще не дошло. Дошло лишь до обычного в компании крепких мужиков перемывания чужих костей.
   — Пора, пора наводить порядок, — ворчал представитель Тверской области, — достали беспределщики. Всю печенку выели своим анархизмом. Во они где у нас сидят, — и чиркал открытой ладонью поперек горла,
   — Верно толкует, — соглашался туляк. — Действуют без правил, без согласования, без уважения к закон и уважаемым людям. Где работают, там и гадят. А мы на том поскальзываемся...
   — Мочыт надо! Всэх! — высказал свое мнение грузинский авторитет, контролирующий один из районов Москвы. — И «папу» ых тоже мочыт. Чтоб другим не повадно было!
   — Мочиловкой дела не сделать, — возразил новгородский «папа». — Договариваться надо. По-доброму. Сферы делить. Как в Америке в тридцатых годах. Там тоже вначале стреляли, а потом миром решали. Договариваться надо.
   — А потом все равно мочыт! — горячился грузин.
   — Мочить, может, и не мочить, а поставить на место надо, — кивал посланец Ярославля, — потому ч дальше ехать некуда. Мы мосты наводим, легавых с руки есть приучаем, а эти... И все псу под хвост.
   — Ты про сберкассу, что ли?
   — Ну! Явились залетные. Напластали мертвяков, взяли куш и сделали ноги. А нам теперь кадык теребят. Почему не предупредили? А если сделали на нашей территории почему не поделились? Из-за их жмуриков теперь нас трясут. Мусоров прикормленных в отставку, а на их место новых, голодных... Зачем нам за чужой беспредел своими «бабками» отвечать?
   — Верно. У нас такая мелюзга общак признавать отказалась! Деньги отчислять. Сказала — каждый сам по себе. И сидит сам за себя.
   — Общак — дело святое! За общак спускать нельзя.
   — А мы спустили...
   — Спустили?!
   — Ну да! Спустили. Настрогали мелкой стружкой тупым ножом и спустили. Кусками. В унитаз!
   — И правильно...
   Только через час, обсудив все насущные проблемы, перешли к делу, ради которого здесь и собрались. Уважающие себя и знающие себе цену авторитеты сразу на главный разговор не выходят. Как тот штангист. Он вначале разминается на малом весе, прежде чем принимать на грудь основной.
   — Ну все. Будет базарить. Пора о деле говорить...
   — Ну что ж. Пора так пора.
   — Давай, Мозга. Банкуй.
   Мозга, которого так прозвали еще в первую его отсидку и приклеили кличку навек, как родимое пятно, поднялся. Как положено. Неспешно, с чувством собственного достоинства. Но не слишком медленно, тем выказывая свое уважение присутствующим.
   — Спору нет — беспредел достал, — сказал он. — Но базар не о беспределе. Беспредел — это мелкий мусор под нашими подошвами. Его стряхнуть — что налипшее дерьмо сбросить. Толковище не о том беспределе, что на ноги налипает, а о том, в котором всем нам жить приходится...
   Сходка одобрительно загудела. Авторитеты любили витиеватый базар. Когда простую мысль выкручивали и выворачивали наизнанку, потом снова наизнанку, тем возвращая в исходный, но уже гораздо более привлекательный, с их точки зрения, вид.