Страница:
— Грустно.
— Да уж чего веселого.
— Может быть, можно что-то изменить?
— Можно. Можно пойти и застрелиться.
— Ну вы скажете тоже! — рассмеялся Александр Анатольевич. — Застрелиться!
А между прочим, зря смеялся. Мы же не шутки шутили, а варианты оговаривали. Варианты добровольной отставки.
— Сколько у нас есть времени?
— Думаю, недели четыре. Пока все утрясут. Документы подготовят. Пока на подпись Первому принесут. Как минимум четыре.
— И что нам эти четыре недели делать?
— Ждать, спать, развлекаться. Или водку пить. В общем, все что угодно. Что в голову взбредет.
— А дело?
— Нет у вас дела. Было да все вышло. Как вода из дырявой бочки. Осталось дно да дырка. От бублика. А чтобы вам не сильно скучалось, я вам развлечение привез.
— Развлечение?
— Ну да, в виде не очень молодого, но очень занятного для вас собеседника. И хорошего знакомого. Пригласить?
Такого в Конторе, чтобы с кем-то без особой нужды знакомить, не случалось. В той Конторе, которая была... Теперь уж точно была. Без вариантов.
— Кто это?
— Я же говорю: очень хороший знакомый. До последней складочки на пиджаке.
Не понравилась мне эта последняя фраза Шефа-куратора. Да поздно было.
— Заходите, Петр Савельевич. Дверь открылась.
— Добрый день, — немного смущаясь, сказал вошедший человек.
Это действительно был знакомый. Более знакомых не бывает! Более знакомой бывает только собственная ладонь.
Я сел, где стоял. Хорошо, подоконник под седалище попался. Вечер кошмарных сюрпризов продолжался.
— Что же вы не приветствуете своего подопечного? — криво усмехнулся Шеф. — Это даже невежливо как-то. Что гость подумает?
— Здрасьте, — сказал ничего не понимающий Александр Анатольевич.
— Здравствуйте, — еще раз поздоровался гость. Немая сцена из гоголевского «Ревизора». Только с меньшим количеством участников и гораздо большим ощущением идиотизма.
— Тебе что дать — воды или пистолет? — съехидничал Шеф.
— Гранату. Одну для всех.
Я видел того, кого не мог видеть. Ни под каким видом. Это не могла быть галлюцинация, но это не могла быть и явь. Это было нечто среднее.
Я видел разрабатываемого мной члена Правительства.
Я видел врага!
— Только не надо резких движений, — предупредил Шеф. — Это не предательство. Это реорганизация.
Глава 32
Глава 33
Глава 34
— Да уж чего веселого.
— Может быть, можно что-то изменить?
— Можно. Можно пойти и застрелиться.
— Ну вы скажете тоже! — рассмеялся Александр Анатольевич. — Застрелиться!
А между прочим, зря смеялся. Мы же не шутки шутили, а варианты оговаривали. Варианты добровольной отставки.
— Сколько у нас есть времени?
— Думаю, недели четыре. Пока все утрясут. Документы подготовят. Пока на подпись Первому принесут. Как минимум четыре.
— И что нам эти четыре недели делать?
— Ждать, спать, развлекаться. Или водку пить. В общем, все что угодно. Что в голову взбредет.
— А дело?
— Нет у вас дела. Было да все вышло. Как вода из дырявой бочки. Осталось дно да дырка. От бублика. А чтобы вам не сильно скучалось, я вам развлечение привез.
— Развлечение?
— Ну да, в виде не очень молодого, но очень занятного для вас собеседника. И хорошего знакомого. Пригласить?
Такого в Конторе, чтобы с кем-то без особой нужды знакомить, не случалось. В той Конторе, которая была... Теперь уж точно была. Без вариантов.
— Кто это?
— Я же говорю: очень хороший знакомый. До последней складочки на пиджаке.
Не понравилась мне эта последняя фраза Шефа-куратора. Да поздно было.
— Заходите, Петр Савельевич. Дверь открылась.
— Добрый день, — немного смущаясь, сказал вошедший человек.
Это действительно был знакомый. Более знакомых не бывает! Более знакомой бывает только собственная ладонь.
Я сел, где стоял. Хорошо, подоконник под седалище попался. Вечер кошмарных сюрпризов продолжался.
— Что же вы не приветствуете своего подопечного? — криво усмехнулся Шеф. — Это даже невежливо как-то. Что гость подумает?
— Здрасьте, — сказал ничего не понимающий Александр Анатольевич.
— Здравствуйте, — еще раз поздоровался гость. Немая сцена из гоголевского «Ревизора». Только с меньшим количеством участников и гораздо большим ощущением идиотизма.
— Тебе что дать — воды или пистолет? — съехидничал Шеф.
— Гранату. Одну для всех.
Я видел того, кого не мог видеть. Ни под каким видом. Это не могла быть галлюцинация, но это не могла быть и явь. Это было нечто среднее.
Я видел разрабатываемого мной члена Правительства.
Я видел врага!
— Только не надо резких движений, — предупредил Шеф. — Это не предательство. Это реорганизация.
Глава 32
Европа. Штаб-квартира НАТО. Распечатка стенограммы доклада начальника Службы разведки объединенных штабов. С комментариями.
ВЫДЕРЖКИ
Гриф: только для высшего руководства. Гриф: совершенно секретно. Гриф: четыре экземпляра
— ...Из всего этого можно сделать вывод, что идет целенаправленный сбор информации по странам Восточного блока, В первую очередь это касается периодических изданий и литературы социально-политической направленности.
— Откуда поступила информация?
— Из моих источников в близких к посольствам кругах.
— Но мне ничего не известно о каких-либо указаниях моего Правительства, связанных с вывозом литературы.
— Значит, вам известно не все.
— Зачем им газеты?
— Сейчас на этот вопрос ответить затруднительно.
— Послушайте, стоит ли на этом заострять внимание? Собранные газеты — не похищенная атомная боеголовка. Надо ли нам здесь обсуждать проблемы сбора вторичного сырья?
— Это не сырье — это информация. Которая кому-то зачем-то понадобилась.
— Хорошо. Давайте считать, что мы приняли ваше сообщение к сведению. Что у вас дальше?
— По поступившей оперативной информации, в Восточной Германии происходит передислокация войсковых подразделений из района...
Конец цитаты.
Служба Британской разведки.
Отдел контрразведки.
Анализ оперативной сводки за...
ВЫДЕРЖКА
Гриф: совершенно секретно. Гриф: без права выноса из помещения.
...В докладе начальника Службы разведки объединенных штабов среди прочей информации было упомянуто о сборе рядом посольств периодической печати стран Восточного блока. Цель сбора неизвестна. Однако, судя по контексту сообщения, данная акция не является эпизодической и носит планомерный и масштабный характер, что позволяет предположить ее определенную значимость для министерства иностранных дел США. На основании имеющихся сведений вывод о характере и целях проводящихся мероприятий сделать невозможно. Требуется дополнительная информация.
PS. Стенограмма доклада прилагается... Конец цитаты.
Из служебной записки начальника отдела внешней разведки от...
ВЫДЕРЖКА
Гриф: совершенно секретно.
...Приложить максимум усилий к исследованию вопроса о массовом сборе и вывозе посольствами США периодической печатной продукции из стран Восточной Европы. Доложить не позднее...
Конец цитаты.
Из расшифровки шифрограммы военно-морского атташе КНР в Германии.
ВЫДЕРЖКИ
Гриф: совершенно секретно. Гриф: допуск первой степени. Гриф: один экземпляр.
...Мною получены сведения об обсуждении на заседании начальников штабов НАТО вопроса сбора посольствами США на территории стран Восточного блока газетной и журнальной продукции...
Проведенная мною работа подтвердила факт сбора периодических изданий на территории указанных стран. Цели сбора неизвестны...
В настоящее время проводится сбор уточняющей информации по данному вопросу...
Конец цитаты.
ВЫДЕРЖКА
Гриф: секретно. Гриф: для прочтения только адресатом.
...Необходимо уточнить факт сбора посольскими и консульскими службами США газетной продукции на территории страны вашего пребывания. Из имеющихся у нас сведений настоящая работа ведется по прямому указанию министерства иностранных дел США. Необходимо определить масштабы, характер и направленность данных работ...
Конец цитаты.
Из шифродоклада руководителя французской резидентуры командиру отдела контрразведки МОССАД.
ВЫДЕРЖКИ
Гриф: один экземпляр. Гриф: совершенно секретно. Гриф: только лицам, имеющим соответствующий допуск.
...Из доверенных источников во внешней разведке Службы безопасности Франции стало известно, что настоящая служба получила задание по выяснению причин сбора дипломатическими представительствами США периодической печати на территории отдельных европейских стран Восточного блока. Причины и цели данного сбора французской разведкой не установлены. Начато расследование. Работа по данному факту поручена ряду известных мне должностных лиц, что указывает на ее бесспорную значимость...
Конец цитаты.
Служба безопасности Турции...
Служба безопасности...
ВЫДЕРЖКИ
Гриф: только для высшего руководства. Гриф: совершенно секретно. Гриф: четыре экземпляра
— ...Из всего этого можно сделать вывод, что идет целенаправленный сбор информации по странам Восточного блока, В первую очередь это касается периодических изданий и литературы социально-политической направленности.
— Откуда поступила информация?
— Из моих источников в близких к посольствам кругах.
— Но мне ничего не известно о каких-либо указаниях моего Правительства, связанных с вывозом литературы.
— Значит, вам известно не все.
— Зачем им газеты?
— Сейчас на этот вопрос ответить затруднительно.
— Послушайте, стоит ли на этом заострять внимание? Собранные газеты — не похищенная атомная боеголовка. Надо ли нам здесь обсуждать проблемы сбора вторичного сырья?
— Это не сырье — это информация. Которая кому-то зачем-то понадобилась.
— Хорошо. Давайте считать, что мы приняли ваше сообщение к сведению. Что у вас дальше?
— По поступившей оперативной информации, в Восточной Германии происходит передислокация войсковых подразделений из района...
Конец цитаты.
* * *
Соединенное Королевство Великобритании.Служба Британской разведки.
Отдел контрразведки.
Анализ оперативной сводки за...
ВЫДЕРЖКА
Гриф: совершенно секретно. Гриф: без права выноса из помещения.
...В докладе начальника Службы разведки объединенных штабов среди прочей информации было упомянуто о сборе рядом посольств периодической печати стран Восточного блока. Цель сбора неизвестна. Однако, судя по контексту сообщения, данная акция не является эпизодической и носит планомерный и масштабный характер, что позволяет предположить ее определенную значимость для министерства иностранных дел США. На основании имеющихся сведений вывод о характере и целях проводящихся мероприятий сделать невозможно. Требуется дополнительная информация.
PS. Стенограмма доклада прилагается... Конец цитаты.
* * *
Служба безопасности Франции. Отдел внешней разведки.Из служебной записки начальника отдела внешней разведки от...
ВЫДЕРЖКА
Гриф: совершенно секретно.
...Приложить максимум усилий к исследованию вопроса о массовом сборе и вывозе посольствами США периодической печатной продукции из стран Восточной Европы. Доложить не позднее...
Конец цитаты.
* * *
Служба армейской разведки Китайской Народной Республики.Из расшифровки шифрограммы военно-морского атташе КНР в Германии.
ВЫДЕРЖКИ
Гриф: совершенно секретно. Гриф: допуск первой степени. Гриф: один экземпляр.
...Мною получены сведения об обсуждении на заседании начальников штабов НАТО вопроса сбора посольствами США на территории стран Восточного блока газетной и журнальной продукции...
Проведенная мною работа подтвердила факт сбора периодических изданий на территории указанных стран. Цели сбора неизвестны...
В настоящее время проводится сбор уточняющей информации по данному вопросу...
Конец цитаты.
* * *
Из шифрограммы военному атташе посольства Германии в Москве.ВЫДЕРЖКА
Гриф: секретно. Гриф: для прочтения только адресатом.
...Необходимо уточнить факт сбора посольскими и консульскими службами США газетной продукции на территории страны вашего пребывания. Из имеющихся у нас сведений настоящая работа ведется по прямому указанию министерства иностранных дел США. Необходимо определить масштабы, характер и направленность данных работ...
Конец цитаты.
* * *
Служба разведки и контрразведки Израиля МОССАД.Из шифродоклада руководителя французской резидентуры командиру отдела контрразведки МОССАД.
ВЫДЕРЖКИ
Гриф: один экземпляр. Гриф: совершенно секретно. Гриф: только лицам, имеющим соответствующий допуск.
...Из доверенных источников во внешней разведке Службы безопасности Франции стало известно, что настоящая служба получила задание по выяснению причин сбора дипломатическими представительствами США периодической печати на территории отдельных европейских стран Восточного блока. Причины и цели данного сбора французской разведкой не установлены. Начато расследование. Работа по данному факту поручена ряду известных мне должностных лиц, что указывает на ее бесспорную значимость...
Конец цитаты.
* * *
Служба безопасности Японии...Служба безопасности Турции...
Служба безопасности...
Глава 33
— Значит, вы и есть автор проекта? — спросил гость. — Значит, вы и есть тот человек, который попытался навесить на меня ярлык предателя? Очень приятно познакомиться.
С ума съедешь от такого изысканного обращения.
— Я никого ни в чем не обвинял. Я только собирал, анализировал и передавал по команде факты. Ярлыки — это не моя специальность.
— Да вы не кипятитесь. Я не отношения пришел выяснять. Я не покупатель, которого обвесили и который дома, обнаружив обман, возжелал мести. Мне вашей крови не надо.
Интересно, что же ему тогда надо? Моих слез? Или публичных извинений перед строем пионерской линейки? Так их не будет. Ни слез, ни покаяний.
Или он задумал что-то другое? Но тогда что?
— Хочу с вами поговорить. По душам.
Когда говорят «по душам» — бьют по почкам и по паху. Когда «за жизнь» — все больше по голове. Припомнил я свой печальный, связанный с подобными беседами опыт. «За жизнь» было бы предпочтительней. Не так больно. Да и череп, он попрочнее будет тех, других, не защищенных костью органов.
Неужели он сам будет «беседовать»? Лично? По нему не скажешь. Физически не развит, реакции никакой. Типичный канцелярский мешок. Или ему Шеф поможет? На правах бывшего друга семьи. Или сейчас откроется дверь и в комнату ввалятся два десятка профессионально обученных костоломов?
Ну, чей первый ход?
— Александр Анатольевич, а для вас у меня тоже сюрприз, — сказал мой бывший начальник. — В соседней комнате.
— Какой?
— Весточка из дома. Идемте. А они пусть поболтают. Им есть о чем поболтать.
Так, понятно, лишние уши убирают. Значит, будут либо пугать, либо покупать, либо убивать. Впрочем, убивать — едва ли. Тогда бы Александра Анатольевича не уводили. Поставили бы рядышком. Для компании. Как одного из наиболее осведомленных свидетелей.
— Должен сделать вам комплимент, — начал за здравие Петр Савельевич. — Вы удивили меня предложенной вами концепцией. Информация из ничего, из пустоты. Это почти гениальный ход. Поздравляю.
Что я ему должен был ответить, своему врагу? Дежурно вежливое: «Спасибо. Не за что»? Но уж тогда потом, когда до печального исхода дойдет, обязательно: «Извините. Только после вас».
Я ничего не ответил. Я промолчал.
— И все-таки в вашей методологии есть один дефект.
— Какой?
— Она отображает фактическую сторону событий — кто, где, с кем. Но она не дает представления о скрытых пружинах этого внешнего действия. То есть зачем. С какой целью. Во имя чего. Вы режете вершки, как тот медведь из русской сказки. И оттого делаете неправильные выводы. Например, вот здесь. И вот здесь. И вот здесь...
Ну, это уже вообще ни в какие ворота не лезет! Он листает переданный лично мною из рук в руки Шефу рапорт. Листает так запросто, так совершенно между прочим, как купленную в киоске газетку.
— Да, действительно, я имел встречи с вычисленными вами людьми. Скажу больше: я догадывался, кто они есть на самом деле. А в некоторых случаях знал доподлинно. Но это политика. В ней приходится опираться не на кого приятно, а на того, кто крепко стоит в тот момент на ногах. В политике ценится опора, а не личные симпатии. Иначе можно упасть и сломать себе шею.
Да, я жал руки тем, кому мне, может быть, хотелось плюнуть в физиономию. Да, жал! И здоровьем семьи интересовался. И лобызался. И водку пил. И если бы надо было для дела — задницы немытые вылизывал бы. Языком.
— И расплачивались за предоставленные услуги...
— И расплачивался. В той или иной форме. Расплачивался за поддержку, за субсидии, за рекламу. За в нужном месте и в нужное время замолвленное словцо. В том числе и должностями расплачивался. И это вы тоже правильно вычислили. Но только неправильно истолковали.
Зачем я это делал? Чтобы карман набить? Чтобы тещу по знакомству в МИД пристроить? Желательно послом куда-нибудь в африканское племя воинствующих каннибалов? Нет. Чтобы делу помочь. Хочу надеяться, что не самому плохому.
Я, конечно, мог встать в красивую позу и, отерев ладонь платочком, больше ее никому не подавать. Но только кто бы от этого выиграл? Я? Вы? Государство?
Вряд ли. Меня бы убрали и поставили на мое место еще более беспринципного и продажного человека. Не я придумал правила игры в большую политику. Хочешь управлять — мажься с ног до головы дерьмом. Иначе в круг избранных не запустят. В том кругу чистых не жалуют. Да и как там, каждый день с дерьмом дело имея, тем дерьмом не испачкаться? Приходится привыкать. По капельке, по капельке, пока под брови не подкатит. А кто слишком чистоплотный, уходит в самом начале пути. То есть происходит естественный отбор. Кто способен быть политиком, а кто нет. Вы меня понимаете?
— Не понимаю.
— А мне кажется, прекрасно понимаете. Потому что вы такие же, как мы. И методы у вас те же. Узнать, накопать, начерпать что-нибудь со дна погаже и в самый неподходящий момент сунуть оппоненту под нос. Как мне. Нате — вкушайте. И добиться угодного результата. Вынудить сделать так, как желается вам. Что, не так?
— Не так. Мы чужое дерьмо месим. А вы свое разбрасываете! Есть разница?
— Нет. Дерьмо, оно хоть в лоб, хоть по лбу, все одно — дерьмо. Ладно, давайте не будем ссориться. Вы считаете меня источником зла, значит, вы имеете к тому свои основания. Я действительно не ангел. Но и не черт с копытами. Я делал то, что мог делать, и то, что не мог не делать. Как мне кажется, баланс моих поступков положителен. Если вы считаете по-другому — это ваше дело.
Только все же позвольте вас спросить, как же так может быть, что предателями государственных интересов стали все? Без единого исключения? Если, конечно, судить по вашим выкладкам. Или все шагают не в ногу?
И что самое удивительное — предатели все и каждый, а государство стоит. Хоть подрагивает коленками, но стоит! Как такое может быть? И может ли?
Ну что ему на это ответить? Как с ним, искушенным в риторике, как горький пьяница в одеколонах, поспорить? Я ему плевок в глаза, а он — божья роса. Причем с неоспоримой аргументацией.
Ну стоит государство, стоит! Что тут возразить. Так и человек, которого вши сосут, тоже стоит. И будет стоять, потому что до конца они его не высосут, чтобы было чем и дальше питаться. Не с голоду же им на хладном трупе дохнуть.
— Что-то я не очень ваши построения понимаю. Как это так выходит: дерьмо, плюс дерьмо, плюс еще дерьмо, а в ответе получается сахар?
— А так и получается. Потому что это не просто арифметика, а политическая арифметика. Там не все так однозначно. Бывает и почище. Бывает сахар, плюс сахар, плюс еще сверху сахар с пастилой, а в ответе горькая хина. Да такая, что целому государству скулы сводит.
— Все равно не понимаю. Как можно, распродавая страну по частям, уберечь ее в целом?
— Для того и по кускам, чтобы не оптом. И не одному покупателю. Розница, она дороже выходит. И процесс продажи — продолжительней.
— А если не продавать?
— Значит, даром отдать.
— А если не отдавать?
— А нас не спросят.
— Кто не спросит?
— А вот это тот главный вопрос, который я хотел бы задать вам. Я обалдел.
— Мне?
— Именно вам. И именно потому, что вы сделали то, что вы сделали. В одном вы были абсолютно правы. Без стороннего воздействия здесь не обошлось. Кто-то разыгрывает нашу страну, как козырную карту в большой игре. В очень большой игре. И все мы, того не желая, и я в том числе, в этой игре участвуем.
У меня было множество контактов, направленных, как я думал, на пользу отечеству. Я выбивал столь необходимые нам кредиты, отсрочки и погашения прежних долгов. Я просил новые технологии и гуманитарную помощь. И получал их. За все это я платил кабальными, но отсроченными на десятки лет процентами, сдачей бывших союзников, территориальными уступками, бессрочными арендами, демпинговым сырьем, обещаниями и унижениями. Унижениями я платил больше всего. И еще должностями.
И сейчас я не могу сказать, что был прав. Что оплата не превысила цену товара. Чем больше я получал, тем более зависимым себя чувствовал, тем на большие уступки шел, тем более нищим становился. Я не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, но мне кажется, что все это не было моей случайной глупостью. Иногда мне кажется, что все это было чужим злым умыслом. Очень хорошо продуманным, учитывающим всю сумму факторов — от сложившейся политической ситуации до слабостей персонально моей психологии — умыслом.
У меня нет фактов ни в доказательство, ни в опровержение данного предположения, но у меня есть итог. Который не в нашу пользу. Как говорят сыщики — если хочешь узнать виновника преступления, найди того, кому оно выгодно.
— И кому оно может быть выгодно?
— В том-то и дело, что всем. И по ту, и по эту сторону границы. Слишком лакомый кусочек брошен на чашу весов истории.
— Всем — это никому конкретно. Это безадресно. Я допускаю, что заинтересованных в своей доле исполнителей может быть много. И даже очень много. Но заказчик, тот, кто все это затеял, все это организовал, — должен быть один.
— Или двое. Но действительно не одновременно все. Все присоединились потом. Когда колосс пал.
— Что же вы хотите от меня?
— Профессионального поиска. Я не сыскарь. Я не умею брать след и идти по следу. А вы, судя по вашим таблицам, по тому, как вы взяли меня за глотку, — умеете. И гораздо лучше других. Меня, уж во всяком случае.
— Моя организация умеет это лучше меня.
— Организации уже практически нет.
— Так верните ее к жизни.
— Это не в моих силах, я узнал-то о вас всего несколько дней назад. Принятие решений по подобным вопросам прерогатива Президента. А его окружают разные люди. И, видно, не всем из них ваша организация пришлась по нутру.
— Но как же я могу работать без приказа?
— На свой страх и риск.
— И на мой страх и риск, — крикнул из соседней комнаты Шеф-куратор. — На мой тоже. Семь бед — один ответ.
А я, наивный, предполагал, что нас оставили с глазу на глаз. А он, оказывается, только Александра Анатольевича от греха подальше увел.
— Вы все слышали?
— Я все слушал.
— Да, я знал об этом, — кивнул головой мой собеседник. — Но он был в курсе еще раньше. Это он привел меня сюда, к вам. Это он предложил вашу кандидатуру.
— Я вижу, вы тут без меня обо всем уже договорились? — легализовался на пороге Шеф.
— Еще нет! Лично я ни с кем ни о чем не договаривался.
— Зря. Я думал, ты просчитаешь эту ситуацию быстрее. Я думал, ты не захочешь уходить без боя. Ведь у тебя есть еще три-четыре свободные недели до... пенсии.
— Когда предлагают работу — говорят, что это за работа. А не призывают к любви к работодателю.
— Работа та же самая. Почему к тебе и обратились. Никаких изменений прежнего курса. Только акценты немного другие. Ты искал большой заговор внутри заданных координат. А теперь надо искать очень большой заговор снаружи. Широкое поле деятельности для пытливого ума.
— Всю возможную поддержку я гарантирую, — заверил Петр Савельевич. — В рамках моих возможностей.
— А если я по вашему наущению, за ваш счет выведу на чистую воду вас же? Что тогда? — злорадно ухмыльнулся я. — Может такое быть?
— Может. Если вы докажете, пусть даже косвенную, мою вину — я уйду в отставку.
— Ну что ж, такие правила игры меня устраивают. Если они, конечно, будут выполняться.
— Они не могут не выполняться, потому что все козыри будут в ваших руках. Моей отставки вы, если что-то найдете, сможете добиться и без меня. И даже вопреки мне.
— Тогда зачем вам все это нужно?
— По единственной причине. Я устал изображать попку в чужой клетке. Мне надо либо убедиться, что я нахожусь на свободе, либо перестать чирикать заказные песни.
— Каким образом будут строиться мои взаимоотношения с моей организацией?
— Это моя забота. За это пусть у тебя голова не болит, — успокоил Шеф. — Тем более что организации почти уже нет.
— Подумайте, что вам нужно для работы?
— Все то же самое — тихое место, компьютеры и мой напарник. Я к нему привык.
— Может быть, деньги?
— Не нужны ему деньги, — снова встрял Шеф. — Он же Резидент. Он их умеет добывать лучше и быстрее, чем все мы вместе взятые. Включая Центробанк.
— С помощью противозаконных методов?
— С помощью разных методов.
— В таком случае я бы не хотел...
— Сколько у вас наличных денег? Петр Савельевич автоматически потянул руку к карману.
— Вот видите. Все ваши средства, кроме бесполезной нам мелочи, подотчетные. Задействовать их — все равно что вывешивать вдоль дорог указующие в нашу сторону знаки. Достаточно провести по счетам хоть один рубль, чтобы нас можно было вычислить с точностью до одного квартала.
В общем, так: место, страховку, информационную поддержку и часть средств я беру на себя. Твое дело работать и ни о чем прочем не думать. По рукам?
— И по ногам тоже. В том смысле, что повязали.
— Ладно, не злобствуй. Нервы тебе еще пригодятся. Будем считать производственное совещание законченным?
— У меня еще один вопрос.
— Какой?
— С чего вы собираетесь начать работу? Я выждал паузу и сказал:
— С вас!
— С меня?
— Именно с вас. Я хочу знать, когда, где, с кем, при каких обстоятельствах вы встречались, о чем говорили и что за этим последовало.
— Но этих встреч были сотни! В сотнях городов! Едва ли я могу вспомнить о всех.
— Вы заинтересованы в результате?
— Конечно.
— Значит, вы вспомните все!
С ума съедешь от такого изысканного обращения.
— Я никого ни в чем не обвинял. Я только собирал, анализировал и передавал по команде факты. Ярлыки — это не моя специальность.
— Да вы не кипятитесь. Я не отношения пришел выяснять. Я не покупатель, которого обвесили и который дома, обнаружив обман, возжелал мести. Мне вашей крови не надо.
Интересно, что же ему тогда надо? Моих слез? Или публичных извинений перед строем пионерской линейки? Так их не будет. Ни слез, ни покаяний.
Или он задумал что-то другое? Но тогда что?
— Хочу с вами поговорить. По душам.
Когда говорят «по душам» — бьют по почкам и по паху. Когда «за жизнь» — все больше по голове. Припомнил я свой печальный, связанный с подобными беседами опыт. «За жизнь» было бы предпочтительней. Не так больно. Да и череп, он попрочнее будет тех, других, не защищенных костью органов.
Неужели он сам будет «беседовать»? Лично? По нему не скажешь. Физически не развит, реакции никакой. Типичный канцелярский мешок. Или ему Шеф поможет? На правах бывшего друга семьи. Или сейчас откроется дверь и в комнату ввалятся два десятка профессионально обученных костоломов?
Ну, чей первый ход?
— Александр Анатольевич, а для вас у меня тоже сюрприз, — сказал мой бывший начальник. — В соседней комнате.
— Какой?
— Весточка из дома. Идемте. А они пусть поболтают. Им есть о чем поболтать.
Так, понятно, лишние уши убирают. Значит, будут либо пугать, либо покупать, либо убивать. Впрочем, убивать — едва ли. Тогда бы Александра Анатольевича не уводили. Поставили бы рядышком. Для компании. Как одного из наиболее осведомленных свидетелей.
— Должен сделать вам комплимент, — начал за здравие Петр Савельевич. — Вы удивили меня предложенной вами концепцией. Информация из ничего, из пустоты. Это почти гениальный ход. Поздравляю.
Что я ему должен был ответить, своему врагу? Дежурно вежливое: «Спасибо. Не за что»? Но уж тогда потом, когда до печального исхода дойдет, обязательно: «Извините. Только после вас».
Я ничего не ответил. Я промолчал.
— И все-таки в вашей методологии есть один дефект.
— Какой?
— Она отображает фактическую сторону событий — кто, где, с кем. Но она не дает представления о скрытых пружинах этого внешнего действия. То есть зачем. С какой целью. Во имя чего. Вы режете вершки, как тот медведь из русской сказки. И оттого делаете неправильные выводы. Например, вот здесь. И вот здесь. И вот здесь...
Ну, это уже вообще ни в какие ворота не лезет! Он листает переданный лично мною из рук в руки Шефу рапорт. Листает так запросто, так совершенно между прочим, как купленную в киоске газетку.
— Да, действительно, я имел встречи с вычисленными вами людьми. Скажу больше: я догадывался, кто они есть на самом деле. А в некоторых случаях знал доподлинно. Но это политика. В ней приходится опираться не на кого приятно, а на того, кто крепко стоит в тот момент на ногах. В политике ценится опора, а не личные симпатии. Иначе можно упасть и сломать себе шею.
Да, я жал руки тем, кому мне, может быть, хотелось плюнуть в физиономию. Да, жал! И здоровьем семьи интересовался. И лобызался. И водку пил. И если бы надо было для дела — задницы немытые вылизывал бы. Языком.
— И расплачивались за предоставленные услуги...
— И расплачивался. В той или иной форме. Расплачивался за поддержку, за субсидии, за рекламу. За в нужном месте и в нужное время замолвленное словцо. В том числе и должностями расплачивался. И это вы тоже правильно вычислили. Но только неправильно истолковали.
Зачем я это делал? Чтобы карман набить? Чтобы тещу по знакомству в МИД пристроить? Желательно послом куда-нибудь в африканское племя воинствующих каннибалов? Нет. Чтобы делу помочь. Хочу надеяться, что не самому плохому.
Я, конечно, мог встать в красивую позу и, отерев ладонь платочком, больше ее никому не подавать. Но только кто бы от этого выиграл? Я? Вы? Государство?
Вряд ли. Меня бы убрали и поставили на мое место еще более беспринципного и продажного человека. Не я придумал правила игры в большую политику. Хочешь управлять — мажься с ног до головы дерьмом. Иначе в круг избранных не запустят. В том кругу чистых не жалуют. Да и как там, каждый день с дерьмом дело имея, тем дерьмом не испачкаться? Приходится привыкать. По капельке, по капельке, пока под брови не подкатит. А кто слишком чистоплотный, уходит в самом начале пути. То есть происходит естественный отбор. Кто способен быть политиком, а кто нет. Вы меня понимаете?
— Не понимаю.
— А мне кажется, прекрасно понимаете. Потому что вы такие же, как мы. И методы у вас те же. Узнать, накопать, начерпать что-нибудь со дна погаже и в самый неподходящий момент сунуть оппоненту под нос. Как мне. Нате — вкушайте. И добиться угодного результата. Вынудить сделать так, как желается вам. Что, не так?
— Не так. Мы чужое дерьмо месим. А вы свое разбрасываете! Есть разница?
— Нет. Дерьмо, оно хоть в лоб, хоть по лбу, все одно — дерьмо. Ладно, давайте не будем ссориться. Вы считаете меня источником зла, значит, вы имеете к тому свои основания. Я действительно не ангел. Но и не черт с копытами. Я делал то, что мог делать, и то, что не мог не делать. Как мне кажется, баланс моих поступков положителен. Если вы считаете по-другому — это ваше дело.
Только все же позвольте вас спросить, как же так может быть, что предателями государственных интересов стали все? Без единого исключения? Если, конечно, судить по вашим выкладкам. Или все шагают не в ногу?
И что самое удивительное — предатели все и каждый, а государство стоит. Хоть подрагивает коленками, но стоит! Как такое может быть? И может ли?
Ну что ему на это ответить? Как с ним, искушенным в риторике, как горький пьяница в одеколонах, поспорить? Я ему плевок в глаза, а он — божья роса. Причем с неоспоримой аргументацией.
Ну стоит государство, стоит! Что тут возразить. Так и человек, которого вши сосут, тоже стоит. И будет стоять, потому что до конца они его не высосут, чтобы было чем и дальше питаться. Не с голоду же им на хладном трупе дохнуть.
— Что-то я не очень ваши построения понимаю. Как это так выходит: дерьмо, плюс дерьмо, плюс еще дерьмо, а в ответе получается сахар?
— А так и получается. Потому что это не просто арифметика, а политическая арифметика. Там не все так однозначно. Бывает и почище. Бывает сахар, плюс сахар, плюс еще сверху сахар с пастилой, а в ответе горькая хина. Да такая, что целому государству скулы сводит.
— Все равно не понимаю. Как можно, распродавая страну по частям, уберечь ее в целом?
— Для того и по кускам, чтобы не оптом. И не одному покупателю. Розница, она дороже выходит. И процесс продажи — продолжительней.
— А если не продавать?
— Значит, даром отдать.
— А если не отдавать?
— А нас не спросят.
— Кто не спросит?
— А вот это тот главный вопрос, который я хотел бы задать вам. Я обалдел.
— Мне?
— Именно вам. И именно потому, что вы сделали то, что вы сделали. В одном вы были абсолютно правы. Без стороннего воздействия здесь не обошлось. Кто-то разыгрывает нашу страну, как козырную карту в большой игре. В очень большой игре. И все мы, того не желая, и я в том числе, в этой игре участвуем.
У меня было множество контактов, направленных, как я думал, на пользу отечеству. Я выбивал столь необходимые нам кредиты, отсрочки и погашения прежних долгов. Я просил новые технологии и гуманитарную помощь. И получал их. За все это я платил кабальными, но отсроченными на десятки лет процентами, сдачей бывших союзников, территориальными уступками, бессрочными арендами, демпинговым сырьем, обещаниями и унижениями. Унижениями я платил больше всего. И еще должностями.
И сейчас я не могу сказать, что был прав. Что оплата не превысила цену товара. Чем больше я получал, тем более зависимым себя чувствовал, тем на большие уступки шел, тем более нищим становился. Я не могу утверждать со стопроцентной уверенностью, но мне кажется, что все это не было моей случайной глупостью. Иногда мне кажется, что все это было чужим злым умыслом. Очень хорошо продуманным, учитывающим всю сумму факторов — от сложившейся политической ситуации до слабостей персонально моей психологии — умыслом.
У меня нет фактов ни в доказательство, ни в опровержение данного предположения, но у меня есть итог. Который не в нашу пользу. Как говорят сыщики — если хочешь узнать виновника преступления, найди того, кому оно выгодно.
— И кому оно может быть выгодно?
— В том-то и дело, что всем. И по ту, и по эту сторону границы. Слишком лакомый кусочек брошен на чашу весов истории.
— Всем — это никому конкретно. Это безадресно. Я допускаю, что заинтересованных в своей доле исполнителей может быть много. И даже очень много. Но заказчик, тот, кто все это затеял, все это организовал, — должен быть один.
— Или двое. Но действительно не одновременно все. Все присоединились потом. Когда колосс пал.
— Что же вы хотите от меня?
— Профессионального поиска. Я не сыскарь. Я не умею брать след и идти по следу. А вы, судя по вашим таблицам, по тому, как вы взяли меня за глотку, — умеете. И гораздо лучше других. Меня, уж во всяком случае.
— Моя организация умеет это лучше меня.
— Организации уже практически нет.
— Так верните ее к жизни.
— Это не в моих силах, я узнал-то о вас всего несколько дней назад. Принятие решений по подобным вопросам прерогатива Президента. А его окружают разные люди. И, видно, не всем из них ваша организация пришлась по нутру.
— Но как же я могу работать без приказа?
— На свой страх и риск.
— И на мой страх и риск, — крикнул из соседней комнаты Шеф-куратор. — На мой тоже. Семь бед — один ответ.
А я, наивный, предполагал, что нас оставили с глазу на глаз. А он, оказывается, только Александра Анатольевича от греха подальше увел.
— Вы все слышали?
— Я все слушал.
— Да, я знал об этом, — кивнул головой мой собеседник. — Но он был в курсе еще раньше. Это он привел меня сюда, к вам. Это он предложил вашу кандидатуру.
— Я вижу, вы тут без меня обо всем уже договорились? — легализовался на пороге Шеф.
— Еще нет! Лично я ни с кем ни о чем не договаривался.
— Зря. Я думал, ты просчитаешь эту ситуацию быстрее. Я думал, ты не захочешь уходить без боя. Ведь у тебя есть еще три-четыре свободные недели до... пенсии.
— Когда предлагают работу — говорят, что это за работа. А не призывают к любви к работодателю.
— Работа та же самая. Почему к тебе и обратились. Никаких изменений прежнего курса. Только акценты немного другие. Ты искал большой заговор внутри заданных координат. А теперь надо искать очень большой заговор снаружи. Широкое поле деятельности для пытливого ума.
— Всю возможную поддержку я гарантирую, — заверил Петр Савельевич. — В рамках моих возможностей.
— А если я по вашему наущению, за ваш счет выведу на чистую воду вас же? Что тогда? — злорадно ухмыльнулся я. — Может такое быть?
— Может. Если вы докажете, пусть даже косвенную, мою вину — я уйду в отставку.
— Ну что ж, такие правила игры меня устраивают. Если они, конечно, будут выполняться.
— Они не могут не выполняться, потому что все козыри будут в ваших руках. Моей отставки вы, если что-то найдете, сможете добиться и без меня. И даже вопреки мне.
— Тогда зачем вам все это нужно?
— По единственной причине. Я устал изображать попку в чужой клетке. Мне надо либо убедиться, что я нахожусь на свободе, либо перестать чирикать заказные песни.
— Каким образом будут строиться мои взаимоотношения с моей организацией?
— Это моя забота. За это пусть у тебя голова не болит, — успокоил Шеф. — Тем более что организации почти уже нет.
— Подумайте, что вам нужно для работы?
— Все то же самое — тихое место, компьютеры и мой напарник. Я к нему привык.
— Может быть, деньги?
— Не нужны ему деньги, — снова встрял Шеф. — Он же Резидент. Он их умеет добывать лучше и быстрее, чем все мы вместе взятые. Включая Центробанк.
— С помощью противозаконных методов?
— С помощью разных методов.
— В таком случае я бы не хотел...
— Сколько у вас наличных денег? Петр Савельевич автоматически потянул руку к карману.
— Вот видите. Все ваши средства, кроме бесполезной нам мелочи, подотчетные. Задействовать их — все равно что вывешивать вдоль дорог указующие в нашу сторону знаки. Достаточно провести по счетам хоть один рубль, чтобы нас можно было вычислить с точностью до одного квартала.
В общем, так: место, страховку, информационную поддержку и часть средств я беру на себя. Твое дело работать и ни о чем прочем не думать. По рукам?
— И по ногам тоже. В том смысле, что повязали.
— Ладно, не злобствуй. Нервы тебе еще пригодятся. Будем считать производственное совещание законченным?
— У меня еще один вопрос.
— Какой?
— С чего вы собираетесь начать работу? Я выждал паузу и сказал:
— С вас!
— С меня?
— Именно с вас. Я хочу знать, когда, где, с кем, при каких обстоятельствах вы встречались, о чем говорили и что за этим последовало.
— Но этих встреч были сотни! В сотнях городов! Едва ли я могу вспомнить о всех.
— Вы заинтересованы в результате?
— Конечно.
— Значит, вы вспомните все!
Глава 34
— Продолжаем? — спросил Александр Анатольевич, присаживаясь к компьютеру.
— Продолжаем!
— Что на этот раз?
— Все то же самое, но под другим углом зрения. Высеиваем места встреч, контакты, назначения, перемещения и все прочие сведения по следующим фамилиям...
Александр Анатольевич завис пальцами над клавиатурой.
— Не забудьте переключиться на латинский шрифт.
— Зачем?
— Затем, что это будут не наши фамилии. Это будут иностранные фамилии. Только иностранные.
— А наши?
— С нашими мы больше не водимся.
— Обиделись, что ли?
— Вот именно. Сколько можно растрачивать себя по мелочам. Мы меняем масштабы поиска. С оркестровой массовки — на дирижеров. Но еще более — на композиторов. Но более всего на тех, кто заказывает им музыку.
Стокгольм.
Женева.
Мадрид.
Нью-Йорк.
Лондон.
Москва.
Прага.
Оттава.
Снова Нью-Йорк.
Снова Лондон.
Разные годы, месяцы, числа. Разные люди. Да нет, пожалуй, не разные. Все чаще повторяются уже знакомые фамилии. В Стокгольме, в Оттаве, в Нью-Йорке... Что же они прыгают по миру, как блохи по бездомной собаке? Что же им дома не сидится? Или у них работа такая — связанная с постоянными переездами? Или они коммивояжеры и им надо распространить по свету, чтобы заработать себе на жизнь, полтонны нервущихся женских колготок? Или мазь для защиты от комаров?
Или это не коммивояжеры? Но тогда зачем они ездят? И куда? Ну-ка, отсмотрим этот блок информации.
«Конференция по проблемам разоружения...»
«Экологический симпозиум...»
«Встреча представителей стран Евро-Азиатского континента...»
«Обмен мнениями по проблемам утилизации промышленных отходов...»
«Праздник города...»
«Круглый стол» по проблемам Балтийского моря..."
«Прием в честь юбилея известного журнала...»
«Встреча журналистов...»
«Научно-практическая конференция...»
Еще конференция...
Еще встреча...
И все одни и те же фамилии. Подумать только, какие универсальные специалисты здесь подобрались. Что называется, и жнец, и швец, и на шотландской волынке игрец. По крайней мере если судить по списку гостей на праздновании юбилея старейшего шотландского оркестра. И судя по тому же списку приглашенных, среди наших властей предержащих тоже отыскалось несколько знатоков шотландской народной музыки. Какое трогательное совпадение музыкальных пристрастий!
А теперь систематизируем все фамилии. По месту. По времени. По участникам встреч.
Отсеем реальных специалистов, работающих в тех или иных областях науки и творчества и бывавших только на узкопрофильных по своей тематике встречах. Уберем ученых и общественных деятелей с мировым именем, которые заняты своим делом и в межгосударственных интригах не участвуют. Исключим известных журналистов, которые появляются везде, но которые имеют скандальную репутацию и на политический сговор без того, чтобы впоследствии о нем не раструбить по всему миру, не пойдут. Вынесем за скобки еще три-четыре категории случайных участников.
Итого получим в остатке около сорока фамилий. Тех, кто бывал везде, вне зависимости от профиля мероприятия, и встречался там с нашими, тоже не имеющими представления о теме дискуссии представителями.
А теперь этот поименный перечень прогоним через фильтры списочного состава иностранных диппредставительств и разведок.
Я обратился за помощью к Шефу.
— Мне необходимо узнать, имеют ли эти люди какое-либо отношение к спецслужбам иностранных государств. И если да — то какое.
— Мы подобными сведениями не располагаем. Мы работаем и всегда работали внутри страны. Данным контингентом занимаются МИД и внешняя разведка.
— Запросите сведения у них.
— Мы не можем ничего запрашивать, потому что мы не являемся официальной организацией.
— Обратитесь за помощью к Петру Савельевичу.
— Боюсь, такие запросы рано или поздно выведут Безопасность прямиком на нас. На наше негласное расследование.
— Но другого выхода все равно нет. Без этих сведений дальнейший ход дела невозможен.
Шеф только тяжко вздохнул.
Уж что он там делал, по каким сусекам скреб, я не знаю, но ответ пришел неожиданно быстро.
Никто из указанных нами фамилий в списках названных учреждений не значился. Все они служили в обществах Дружбы... Взаимопомощи... Содействия... Распространения... в различных фондах и общественных организациях.
Но все эти общества, фонды и организации странным и иногда очень замысловатым образом субсидировались... Внешней разведкой и министерством иностранных дел.
Круг замкнулся.
Люди, имевшие постоянные и очень плотные контакты с представителями высших эшелонов власти моей страны, люди, которые их консультировали на правах международных экспертов, были нелегальными, под крышами общественных организаций, работниками разведки. То есть людьми, меньше чем кто-либо заинтересованными в оказании реальной помощи стране своего потенциального противника.
— Продолжаем!
— Что на этот раз?
— Все то же самое, но под другим углом зрения. Высеиваем места встреч, контакты, назначения, перемещения и все прочие сведения по следующим фамилиям...
Александр Анатольевич завис пальцами над клавиатурой.
— Не забудьте переключиться на латинский шрифт.
— Зачем?
— Затем, что это будут не наши фамилии. Это будут иностранные фамилии. Только иностранные.
— А наши?
— С нашими мы больше не водимся.
— Обиделись, что ли?
— Вот именно. Сколько можно растрачивать себя по мелочам. Мы меняем масштабы поиска. С оркестровой массовки — на дирижеров. Но еще более — на композиторов. Но более всего на тех, кто заказывает им музыку.
Стокгольм.
Женева.
Мадрид.
Нью-Йорк.
Лондон.
Москва.
Прага.
Оттава.
Снова Нью-Йорк.
Снова Лондон.
Разные годы, месяцы, числа. Разные люди. Да нет, пожалуй, не разные. Все чаще повторяются уже знакомые фамилии. В Стокгольме, в Оттаве, в Нью-Йорке... Что же они прыгают по миру, как блохи по бездомной собаке? Что же им дома не сидится? Или у них работа такая — связанная с постоянными переездами? Или они коммивояжеры и им надо распространить по свету, чтобы заработать себе на жизнь, полтонны нервущихся женских колготок? Или мазь для защиты от комаров?
Или это не коммивояжеры? Но тогда зачем они ездят? И куда? Ну-ка, отсмотрим этот блок информации.
«Конференция по проблемам разоружения...»
«Экологический симпозиум...»
«Встреча представителей стран Евро-Азиатского континента...»
«Обмен мнениями по проблемам утилизации промышленных отходов...»
«Праздник города...»
«Круглый стол» по проблемам Балтийского моря..."
«Прием в честь юбилея известного журнала...»
«Встреча журналистов...»
«Научно-практическая конференция...»
Еще конференция...
Еще встреча...
И все одни и те же фамилии. Подумать только, какие универсальные специалисты здесь подобрались. Что называется, и жнец, и швец, и на шотландской волынке игрец. По крайней мере если судить по списку гостей на праздновании юбилея старейшего шотландского оркестра. И судя по тому же списку приглашенных, среди наших властей предержащих тоже отыскалось несколько знатоков шотландской народной музыки. Какое трогательное совпадение музыкальных пристрастий!
А теперь систематизируем все фамилии. По месту. По времени. По участникам встреч.
Отсеем реальных специалистов, работающих в тех или иных областях науки и творчества и бывавших только на узкопрофильных по своей тематике встречах. Уберем ученых и общественных деятелей с мировым именем, которые заняты своим делом и в межгосударственных интригах не участвуют. Исключим известных журналистов, которые появляются везде, но которые имеют скандальную репутацию и на политический сговор без того, чтобы впоследствии о нем не раструбить по всему миру, не пойдут. Вынесем за скобки еще три-четыре категории случайных участников.
Итого получим в остатке около сорока фамилий. Тех, кто бывал везде, вне зависимости от профиля мероприятия, и встречался там с нашими, тоже не имеющими представления о теме дискуссии представителями.
А теперь этот поименный перечень прогоним через фильтры списочного состава иностранных диппредставительств и разведок.
Я обратился за помощью к Шефу.
— Мне необходимо узнать, имеют ли эти люди какое-либо отношение к спецслужбам иностранных государств. И если да — то какое.
— Мы подобными сведениями не располагаем. Мы работаем и всегда работали внутри страны. Данным контингентом занимаются МИД и внешняя разведка.
— Запросите сведения у них.
— Мы не можем ничего запрашивать, потому что мы не являемся официальной организацией.
— Обратитесь за помощью к Петру Савельевичу.
— Боюсь, такие запросы рано или поздно выведут Безопасность прямиком на нас. На наше негласное расследование.
— Но другого выхода все равно нет. Без этих сведений дальнейший ход дела невозможен.
Шеф только тяжко вздохнул.
Уж что он там делал, по каким сусекам скреб, я не знаю, но ответ пришел неожиданно быстро.
Никто из указанных нами фамилий в списках названных учреждений не значился. Все они служили в обществах Дружбы... Взаимопомощи... Содействия... Распространения... в различных фондах и общественных организациях.
Но все эти общества, фонды и организации странным и иногда очень замысловатым образом субсидировались... Внешней разведкой и министерством иностранных дел.
Круг замкнулся.
Люди, имевшие постоянные и очень плотные контакты с представителями высших эшелонов власти моей страны, люди, которые их консультировали на правах международных экспертов, были нелегальными, под крышами общественных организаций, работниками разведки. То есть людьми, меньше чем кто-либо заинтересованными в оказании реальной помощи стране своего потенциального противника.