Ильин Андрей. Диверсия

   — Дела, я тебе доложу, — дрянь, — жаловался размякший от многочисленных «за встречу», «за дружбу» и «за успех» тостов приятель. — Старики в кресла задницами вцепились — с обивкой не отодрать. А позиции у них сам знаешь какие. Во какие позиции! Они еще при генералиссимусе в эти кабинеты вселились. И запросто так позиции сдавать не желают.
   Но и молодежь подрастает. Ох и молодежь, я тебе доложу! Им палец в рот положи — они руку до плеча откусят! Вместе с башкой. Вот такие ребята! Правда, пока тихо сидят. Выжидают. Время-то на них работает.
   Такое положеньице! Не знаешь, под кого первого ложиться. Под старых ляжешь — молодые потом, когда их время придет, все припомнят. Под молодых — старые обидятся и по шапке дадут. Только не завтра, а сейчас. Сила-то пока на их стороне. Ей-богу, впору групповухой заняться, чтобы и тем и другим услужить. Одновременно.
   — А может, вообще ни под кого не ложиться? Может, выждать? До момента, пока позиции определятся?
   — Нет. В большой политике самому по себе невозможно. Минуты невозможно! Сожрут и те и другие. Как волка, который от стаи отбился. Только под кем-нибудь. И чтобы во все дыры. И чтобы с энтузиазмом и чувством «глубокого удовлетворения». А потом, отсидевшись, самому на кого-нибудь взгромоздиться. И их туда же.
   В передовицах газет это называется преемственностью поколений. А в жизни политическим б...вом. Так всегда было. И везде. Вначале тебя, потом, если повезет, ты.
   — И кто же все-таки верх возьмет?
   — Черт его знает. Пока совершенно непонятно. Как в футболе, где заранее о результатах матча не договорились. Но в целом я тебе так скажу: против биологии не попрешь! Старики — они дряхлеют и умирают, а молодежь соки набирает. Молодежь — она перспективней. Если ей, конечно, до того голову не свернут.
   — А могут свернуть?
   — Могут. Если они ее раньше времени высунут.
   Последующие несколько дней Хозяин, не бывший еще Хозяином, вместо того чтобы греться на топчане под южным солнцем, мылил спинки и попки большому начальству, рассказывал анекдоты, подносил полные и уносил пустые стопки. Короче, прислуживал.
   И слушал.
   И смотрел.
   И запоминал.
   А в конце понял, что событий не избежать. Что события не за горами. Верхи уже почти ничего не могли, кроме как вспоминать о былом, пить лекарства и жаловаться на одолевающие их старческие болезни, а низы могли и хотели. Очень хотели. Хотели неограниченной на шестой части земной суши власти. В общем, отпуск прошел удачно.
   — Держи меня в курсе, — попросил отгулявший свое время отпускник приятеля. — А за мной, сам знаешь, не заржавеет.
   — Будь спокоен. Если в верхах что-нибудь случится, то первым об этом узнаю я. А вторым — ты.
   Ожидаемое «что-то» случилось через полгода. Без освещения в центральной прессе. Тихо. В наглухо закрытых кремлевских кабинетах.
   Заранее предупрежденный приятелем о сквозняках перемен, потянувших в высоких коридорах, все еще бывший мелкой сошкой Хозяин взошел на трибуну и заклеймил в самых крепких выражениях свое прошлое, а заодно и прошлое своих непосредственных начальников. Первым в своем регионе и задолго до того, как публичные покаяния приобрели массовый характер. Случился большой скандал. Неблагодарному, осмелившемуся плюнуть против господствующей розы ветров молодому работнику «дали по шапке». Не желая согласиться со столь резкой оценкой своего выступления, потерпевший отправился в Москву искать правды и защиты. Искать именно у тех, кто очень нуждался в подобных «сигналах с мест». Он оказался очень к месту, пострадавший за критику молодой функционер. Как один из аргументов в большом, завязавшемся в верхних эшелонах власти споре.
   Не принявшим критику местным начальникам поставили на вид, несправедливо уволенного работника восстановили во всех правах, но в область уже не вернули, оставили при себе. Той же служкой. Но уже при гораздо более высокопоставленных господах.
   А потом все завертелось с калейдоскопической быстротой. Начальники грызли начальников, кланы сражались с кланами. Хозяева кабинетов менялись, как в игре в «третий лишний». И здесь было очень важно успеть сориентироваться. Вовремя поставить на лидера. И вовремя переставить фишку, когда лидер выдыхался и переходил в разряд аутсайдеров.
   Человеческие, будь то дружеские или, напротив, враждебные, отношения в этой гонке на выживание во внимание не принимались. Важен был только результат. Когда того требовали обстоятельства, бывшие непримиримые враги составляли против третьих лиц союзы и чуть не лобызали друг другу щечки. А «не разлей вода» друзья кропали друг на друга кляузы.
   Когда Хозяину стал помехой его бывший московский приятель, он не задумываясь сдал его. Самым бессовестным образом.
   — Ты что? — возмущался тот, явившись к нему домой. — Это же я тебя сюда. Это же только благодаря моим стараниям и связям. И даже эта квартира — только потому, что я замолвил за тебя словечко...
   — За квартиру спасибо.
   — Из «спасибо» папахи не сошьешь.
   — Могу ссудить деньгами. Если в разумных пределах.
   — Деньги мне не нужны. Мне помощь нужна. Ты же знаешь, в каком я положении оказался.
   — Па этому поводу не ко мне. Помогать тебе — себя топить. Извини. Это не та цена, которую я способен платить.
   И приятель уходил. Навсегда. Как и десятки других приятелей, сослуживцев, коллег и однополчан. Политика не терпит дружбы. Которая в убыток. Тут или карьера, или человеческие отношения.
   Хозяин ставил на карьеру.
   Только в смутные времена, в период безвластия и беззакония, когда падают ниц прежние цари и на их место восходят новые, можно легко и безболезненно взлететь к вершинам власти. Только это золотое время в мгновение ока способно лишить человека всего и дать человеку все. Все желаемое. Все то, что в устоявшихся обществах надо заслуживать. Годами. И делами.
   Не использовать смуту в своих корыстных целях — значит показать себя распоследним дураком. Так решил для себя Хозяин.
   И так же решили десятки и сотни других, бросившихся в драку за свой кусок пирога заведующих партийными отделами, партийными кафедрами и партийными журналами. Их было так много, страдающих чрезмерным аппетитом мелких партийных и околопартийных функционеров, что существующих кормушек на всех не хватило. И они стали создавать новые. И отпихивать от них друг друга локтями и коленями. Очень больно отпихивать.
   В сравнении с вновь развернувшимися закулисными баталиями прежние аппаратные игры стали казаться смешной возней играющих в самоуправление октябрятских звездочек. Драка пошла не на жизнь, а на смерть. В прямом смысле слова. Ведь делились уже не только кресла. Делились деньги. Огромные деньги. Невероятные деньги! Деньги, нажитые целыми поколениями поставленного к станкам, кульманам и лопатам народа. Делилась кубышка, в которую годы и годы миллионы людей опускали свои трудовые медные пятаки. Делилась не ими. И не для них.
   Страну отдали на разграбление. Как штурмом взятый войсками город. Только там грабили все и три дня. А здесь избранные и бесконечно долго.
   В считанные часы разворотливые люди подгребали под себя капиталы, которые Рокфеллеры и Морганы копили всю жизнь. Подгребали одним росчерком пера. В виде целых заводов, шахт и НИИ. И не чувствовали при этом угрызений совести. И не переставали считать себя интеллигентными людьми. Кухарку, утащившую со стола серебряную ложку, называли воровкой, а себя, прибравшего к рукам небольшой горно-обогатительный комбинат или целую железную дорогу, — спасителем отечества.
   Власть с народом играла краплеными картами. И поэтому всегда выигрывала. И выигрывала очень много. Первыми это осознали преступники. И попросили свою долю. Вор потянулся к дубине вора.
   Хозяин, уже почти ставший Хозяином, один из первых понял, что с преступным миром лучше договариваться, чем воевать. Потому что они, преступники, ничем не отличались от них, властей предержащих. Разве только масштабами воровства. Карманники могли умыкнуть получку из кошелька одного-двух зазевавшихся в транспорте граждан. Политики — у всего народа в целом Методы и цели тех и других были подобны и, значит, союз был возможен. И даже неизбежен.
   Хозяин снова поставил на верного конька. Пока других склоняли к союзу с преступным миром с помощью совместных хитроумных финансовых и предпринимательских операций или вынуждали к нему силовыми методами, он, не теряя времени, пошел на сговор сознательно. Хозяин встретился с несколькими наиболее известными в стране «авторитетами» и объяснил, чем они могут быть полезны ему и чем небесполезен может быть им он.
   — Экономика не может существовать без политики, — сказал он, — в том числе и теневая. Экономике необходима «крыша», которая в нужный момент способна прикрыть ее от непогоды. От дождя, града или, не приведи Господь, молнии. И еще необходимо бюро прогнозов, которое способно заранее предупреждать о приближении стихии.
   — "Крыша" нужна, — согласились «авторитеты». — Но «крыша» дорогого стоит.
   — Но меньше, чем ликвидация последствий капризов погоды. Чем пропущенное стихийное бедствие.
   — Меньше, — кивнули «авторитеты». — Что могут запросить метеорологи взамен долгосрочных климатических прогнозов и защиты от дождевой капели и града?
   — Думаю, немного. Страховку, силовую в случае необходимости помощь, поддержку на местах и, возможно, какие-то средства.
   — Какие?
   — Фиксированные. Процент со сделок, которые вам предложат. И процент с налоговых льгот, которые вы получите.
   «Авторитеты» переглянулись. Предложение сулило барыши. Такие барыши, что впору было задуматься о нечистой игре вновь объявившегося партнера.
   — Ваши гарантии?
   — Мое слово. И обещание в течение трех дней не обращаться с аналогичным предложением к вашим конкурентам.
   «Авторитеты» сдались.
   Хозяин получил в свое полное распоряжение средства, которые не приходилось добывать лично, компрометируя себя как политика, и получил исполнителей, способных действовать без оглядки на закон.
   Он получил те рычаги, которые, как он считал, способны свернуть мир. Точнее, шею тому миру. Если он не согласится на добровольную и потому бескровную капитуляцию.
   Хозяин с энтузиазмом и уверенностью в незамедлительном результате взялся за дело. Он стал расчищать путь наверх, кого-то покупая, кому-то угрожая, кого-то убирая. Физически. Он выигрывал каждый бой. Но никак не мог выиграть всю войну в целом.
   Ожидаемого результата не было. Был совсем другой результат. Который его не устраивал.
   Хозяин был умным человеком, потому что не однажды битым. Он не стал списывать неудачу на игру случая, не стал надеяться, что со временем все так или иначе образуется. Он стал думать.
   Отчего никак не достигаются намеченные цели? Оттого, что плох план? Или военачальник? Или оттого, что слишком силен противник?
   Да, возможно, план не грешит гениальностью. И военачальник — вовсе даже не Наполеон. Но все это с лихвой должно компенсироваться слабостью противной стороны. Вернее, почти полным ее отсутствием. Единого недруга нет. Есть куча мелких, конкурирующих и враждующих друг с другом группировок. Последней серьезной силой были «старики», заслуженная партийная гвардия, которую повыбили еще в самом начале перестройки. Все остальные — шушера.
   Но вот ведь какой парадокс получается — противника нет, а противодействие есть. И еще какое противодействие!
   Откуда же оно взялось?
   Неужели, пока шла мелкопоместная мышиная политическая возня, в стране объявилась какая-то «третья», никому не известная, всеми пропущенная сила? Неужели в стране зреет заговор?
   Кого? И против кого?
   Хозяин задумался. Пропустить политическую интригу подобного масштаба, если она, конечно, имела место быть, значило потерять в будущем правительстве не кресло — саму жизнь. Отставных правителей дорвавшиеся до власти заговорщики обычно не жалуют: в лучшем случае предлагают уйти в отставку, в худшем — подойти к ближайшей стене. Если ему хоть как-то дорога его карьера и его жизнь, необходимо вычислить эту новую силу. И если это действительно сила, может статься, переставить свои фишки на их поле. Пока не поздно.
   По каким признакам можно вычислить этих людей?
   По разным. В том числе по простейшим. Например, по «смелым» выступлениям в печати. Или по должностным успехам. Кто в последнее время наиболее успешно продвигал свою карьеру? Кто смог сделать то, что не удалось, несмотря на все старания, сделать ему?
   Хозяин отсмотрел список аппаратных перемещений за последние месяцы и выделил три фамилии. Эти лидеры и люди их ближайшего окружения шли во власть прямо-таки семимильными шагами.
   Хозяин вызвал «авторитетов».
   — Вот что, — сказал он, — пошлите-ка ваших ребят, которые посмышленее, по этим адресам. Пусть они снимут квартиры где-нибудь невдалеке от фасадных дверей и пусть полюбопытствуют, кто в них входит и кто выходит, и пусть посмотрят, какие машины чаще всего въезжают в ворота. И пусть все запишут и эти отчеты представят мне.
   — Зачем это нужно? — спросили «авторитеты».
   — Затем, что я хочу знать, не объявилась ли в стране сила, сильнее нашей силы.
   — Но это будет стоить нам немалых денег.
   — Пропущенная смена власти будет стоить вам всех денег.
   — Кого следует смотреть конкретно?
   — Всех, кто приблизится к зданию ближе чем на десять метров. И предупредите, чтобы они не очень там высовывались. Эти адреса курирует Безопасность.
   — Безопасности теперь не до нас. Безопасность теперь не та.
   — И тем не менее.
   Квартиры были сняты. В квартирах поселились бравые ребятки с хорошим зрением, усиленным двадцатикратными морскими биноклями.
   Безопасность, озабоченная не столько несением службы, сколько своими внутренними проблемами: реорганизациями, перемещениями, сокращениями и чуть не ежеквартальной сменой начальства, их действительно просмотрела. Но их заметили другие глаза. Глаза Конторы. Их увидел надзирающий за порученным ему членом Правительства Резидент. Тот, первый Резидент.
   Он тоже снял квартиру. И стал наблюдать за наблюдателями. Как в том, про особо утонченные сексуальные услуги, анекдоте. Очень быстро он понял, что слежку ведут непрофессионалы. Хотя и очень старательные работники. Не Безопасность. И не МВД.
   Тогда кто?
   Резидент отследил сменившихся шпиков. От двери снимаемой квартиры до другой двери. За которой, как пожаловались словоохотливые соседи, имел место «вечный и непрерывный бардак», то есть визжали женщины, ругались матом мужчины, звенела битая посуда и кто-то кому-то угрожал набить морду. Судя по их рассказам, за дверью располагалась воровская «малина». Где шпики отдыхали после очередной трудовой смены.
   Совершенно непонятно. Зачем ворам наблюдать за правительственными зданиями? С целью поживы? Или заказного убийства?
   Резидент прошел вслед за каждым из обитателей преступного притона. Маршруты были недалеки и подобны — магазин, ресторан, киоск, видеопрокат, еще магазин. И только один увел в сторону дома Хозяина. Один из бандитов оказался вхож в резиденцию околоправительственного начальника.
   Неизвестно, чем руководствовался Резидент, но, в нарушение всех конторских правил, он решил вести разведку на два фронта. «Случайно» столкнувшись с интересным ему человеком на улице, он навесил на него микрофон. На чем и прокололся.
   Этот мафиозник был не мафиозником. А хорошо обученным, хотя и в отставке, офицером Безопасности. Надзиравшим за нанятой для несения наблюдательных функций преступной мелюзгой. Это он выбирал места для НП, регламентировал действия их персонала, следил за соблюдением ими мер безопасности. Именно благодаря ему малоквалифицированные преступники прошли мимо глаз Безопасности. В многочисленной челяди Хозяина он числился рядовым референтом, фактически являясь начальником Службы безопасности и доверенным телохранителем.
   Как всякий настоящий профессионал, курирующий мафию, референт вечерами вспоминал и анализировал каждый прожитый день. До мелочи. До брошенного на него из толпы заинтересованного взгляда.
   Вспомнил он и тот день. От первой до последней минуты. В том числе и столкновение с незнакомым прохожим.
   Случайное столкновение?
   Может быть. А может быть, и нет.
   Куда ударил его прохожий? В руку? Или в плечо? Он споткнулся? Или его кто-то толкнул?
   Нет, его никто не толкал. Он споткнулся сам. На ровном месте.
   Телохранитель-референт вытащил из шкафа и проверил бывшую на нем в момент столкновения одежду. И нашел микрофон.
   Резидента подвело пренебрежительное отношение к противнику. Уверенность в том, что он имеет дело с малограмотной в области разведки мафией. Против профессионала он бы действовал не так. Не так топорно. Резидент допустил халтуру. И, в конечном итоге, поплатился за это. Жизнью.
   Референт-телохранитель доложил о происшествии Хозяину.
   — И что вы собираетесь делать?
   — Искать того, кто навесил на меня «жука».
   — Каким образом?
   — Посредством «обратной связи». Микрофоны подобного типа работают не более чем в двухсотметровом удалении от приемника. И, значит, наш противник или звукозаписывающая аппаратура, к которой он неизбежно придет, находится где-то поблизости.
   Аппаратура, к которой пришел Резидент, действительно была недалеко.
   Резидента решили взять и допросить. Телохранитель был против прямого захвата, но на этот раз его не послушали. Хозяину не терпелось узнать, кто начал слежку за его людьми. С помощью захваченного «языка» он надеялся быстро и без дополнительных хлопот выяснить имена играющих против него противников.
   — Будьте готовы к сюрпризам, — предупредил курирующий безопасность референт. — Я не исключаю, что он имеет профессиональную подготовку.
   — Мы тоже не дети, — ответили мафиозные боевики.
   Это они сказали верно. Нормально развивающиеся дети к их возрасту не имеют за душой столько «мокрых» дел. Даже если начинать считать с первых промоченных пеленок.
   И все же на этот раз мафиозники отправились на дело усиленной бригадой. Чтобы исключить возможность каких-либо сюрпризов.
   Дождавшись незнакомца в подъезде его собственного дома, они взяли его в клещи, ухватив с двух сторон за руки.
   — Если вам нужны деньги, то они в правом кармане, — сказал незнакомец.
   — Нам нужны не деньги. Нам нужен ты, — ответили боевики.
   — Зачем?
   — Через полчаса узнаешь.
   Каким-то непостижимым образом взятый в «тиски» заведомо более сильным противником, незнакомец вырвался и даже успел выхватить из кармана пистолет. Стоявший в отдалении боевик больше с испугу, чем по необходимости, открыл огонь на поражение. Несмотря на несколько полученных в грудь пуль, незнакомец успел достать каким-то особым ударом одного из нападавших. И еще троих. Он успел достать всех! Прежде чем умер.
   Подхватив под руки потерявшего сознание товарища, боевики ретировались к машине.
   Этот бой закончился для них с отрицательным балансом. Один непонятно с помощью какого оружия убитый и трое раненых. Двое — относительно легко из газового пистолета. Один — опять-таки непонятно каким образом, тяжело.
   Опасаясь милицейской погони и не желая рисковать, боевики бросили тело мертвого товарища в случайной яме в ближайших лесопосадках, забросав тело ветками.
   — Почему вы не выполнили приказ? Почему вы не попытались взять его живым? — напряженно спросил Хозяин, выслушав сбивчивый доклад киллеров.
   — Мы пытались. Да он не согласился.
   — Что значит не согласился? Ведь вас было четверо. Четверо против одного! Как такое могло случиться?
   — Так и могло! — психанули потерпевшие поражение мафиозники. — Сами бы попробовали. ... его знает, кто он ... такой... но только мы ... ничего сделать ... не успели. ... Хорошо хоть ноги унесли... Мать его...
   Референт, в отличие от Хозяина, в раздражительность не впадал и зло за неудачу на исполнителях не вымещал. Он спрашивал. Много и подробно.
   Куда и как он ударил вначале? Куда и как потом? Что сказал? Как посмотрел? Как перемещался по площадке? Каким образом выхватил пистолет?
   Снова и снова. Каждого в отдельности. И всех вместе.
   На подобранной, очень похожей на натуральную, лестничной площадке он заставил боевиков разыграть целую сцену, где сам изображал потерпевшего, а они нападающих. То есть самих себя.
   — Встаньте, где вы стояли. Теперь говорите... Теперь хватайте... Теперь бейте... Так это выглядело? Или иначе?..
   В заключение референт самым тщательным образом осмотрел и ощупал находящегося в тяжелом состоянии боевика. Несмотря на его протестующие стоны и возгласы.
   — Имею основания подозревать, что дело обстоит серьезнее, чем представлялось нам вначале, — доложил он Хозяину. — Погибший не был случайным человеком. Погибший был профессионалом.
   — Почему вы так решили?
   — Посудите сами. Будучи смертельно раненным, он успел произвести несколько попавших в цель выстрелов и нанести несколько причинивших серьезные телесные повреждения нападающим ударов. И все это в считанные мгновения. Другой на его месте скончался бы от болевого шока в момент первого выстрела. А он дрался после пяти! Он дрался, уже будучи по ту сторону жизни! Так, на уровне до конца работающих условных рефлексов, умеют действовать только профессионалы. Причем самой высокой пробы. Те, которым эти рефлексы вбивали в голову и в спинной мозг в течение многих и многих лет. Кроме того, он использовал приемы, которые в кружках рукопашного боя не преподают. Это закрытые приемы. Даже для милиции и ВДВ.
   Опасаюсь, что покойный был только первой ласточкой. Той, которая проводит рекогносцировку местности. Опасаюсь, как бы вдогонку за ней не при-порхала еще целая стая таких же пернатых.
   — С какой целью? Чтобы следить?
   — Чтобы следить. Или «чистить».
   — Кого?
   — Нас. Точнее, вас.
   — Как так «чистить»?
   — Физически. Посредством внезапного приступа сердечной недостаточности. Или несчастного случая. Например, дорожной аварии, взрыва баллона с пропаном, падения из окна...
   — Зачем?
   — Не знаю. Это дело не моей компетенции. Моей — определять направление возможной угрозы.
   — Но вы можете усилить охрану.
   — Могу. Могу усилить ее в пять, в десять, в сто раз. Но толку от этого будет чуть. При нападении неопределенного противника только в пяти случаях из ста охране удается спасти хозяина от наемных убийц.
   — Что же делать?
   — Искать противника.
   — Так в чем дело — ищите.
   — Дело в средствах. Для выполнения данного вида работ требуется привлечение специалистов. А они дешево не стоят.
   — Сколько?
   Телохранитель-референт назвал цифру. От которой Хозяин слегка вздрогнул.
   — А сами вы не справитесь?
   — Я телохранитель. Только телохранитель. Я умею стрелять, обнаруживать слежку, уходить от погони, вычислять направление предположительной угрозы. Умею немножко думать. А в этом случае надо думать много. Очень много.
   Это не моя специальность. Здесь нужна ищейка. Ищейка, кроме всего прочего, имеющая доступ к специальным архивам.
   — Вы знаете таких людей?
   — Я знаю таких людей. Но не знаю, согласятся ли они работать.
   — Они из вашего ведомства?
   — Из моего бывшего ведомства. Или из подобного ему.
   — Хорошо. Я даю согласие на их привлечение. Что еще?
   — Я буду вынужден ввести их в курс дела. Частично.
   — "Частично" — это насколько?
   — Ровно настолько, сколько потребуют интересы ведения следственных мероприятий.
   — Ладно. Делайте что хотите. Только обеспечьте быстрый результат. А в остальном я полагаюсь на вас.
   — Тогда последнее. Вряд ли они захотят раскрывать свое инкогнито.
   — А я к личным знакомствам с подобного рода работниками и не стремлюсь. Хотя и не зарекаюсь.
   — Тогда вопрос исчерпан.
   Люди, взявшиеся вести следствие, нашлись.

Глава 62

   Копии материалов милицейского расследования, окольными путями полученные из горотдела УВД, сути дела не прояснили. Мотивы преступления до сих пор остались неизвестными. Личности нападавших до сих пор не установленными. Соседи ничего, кроме выстрелов, не слышали. И ничего, кроме масок вместо лиц и пятен грязи вместо номеров машин, не видели. А если и видели, то молчали как рыба о прошлогодний лед.
   В общем, все, как обычно и бывает при заказных убийствах. Стреляных гильз и трупов во множестве, а свидетелей — ни единой живой души.
   Но что самое удивительное, не были установлены не только совершившие нападение преступники, не была установлена личность самого потерпевшего. Его паспорт, водительские права и прочие имеющиеся у всякого гражданина всякого государства документы нашли. Но дело в том, что никто эти документы ни ему, ни кому-нибудь другому никогда не выдавал. Ни паспорт, ни права, ни диплом, ни даже свидетельство о рождении. То есть погибший гражданин не рождался, не получал по истечении шестнадцати лет паспорт, не заканчивал средние и высшие учебные учреждения и не сдавал на водительские права. Но все это имел!
   Как же такое могло случиться?
   Милиция на этот вопрос ответить не смогла.
   Ничего нового не добавили и пострадавшие мафиозные киллеры, в сотый раз, через референта-телохранителя, пересказывавшие перипетии подъездной баталии.
   — Я сюда. А он сюда. Тогда я за шпалер, а Лысый деревянным чурбаном под ноги. И уже не дышит. А чем он его ткнул — не ясно. Ножа я не видел...