Ильин Андрей. Диверсия

   Я готов рассмотреть вопрос субсидирования ваших разработок. Но для этого мне надо узнать ваше мнение еще по ряду проблем.
   Скажите, через какой промежуток времени, в лучшем и худшем случаях, ваша программа может дать конкретные результаты?
   — В лучшем: через пять-шесть лет. В худшем: через десять-пятнадцать. В среднем: восемь-десять лет.
   Десять лет — это немного, подумал про себя Президент. Примерно столько же, сколько требуется на проектирование и создание опытного образца новой атомной подводной лодки. Но подводная лодка не решает проблему противостояния. А лишь поддерживает баланс сил. А его разработка, если она увенчается успехом, решает. Всю, целиком! Его идеи стоят одной не введенной в строй ВМФ атомной субмарины. Его идеи могут стоить всех подводных лодок США.
   Десять лет для достижения подобного результата — мало!
   И в то же время много. Потому что срок президентского правления истекает гораздо раньше. И значит, этот проект не поможет мне удержаться на плаву вторично. Не станет гирей, перевесившей чашу весов. И не улучшит мои отношения с военно-промышленным и военным лобби. С точки зрения личного успеха, мне гораздо перспективней построить парочку сверхзвуковых истребителей, чем вкладывать средства в сомнительной рекламоспособности проект.
   Наверное, так?
   Наверное.
   Но только президенты приходят и уходят, а страна остается. Ради интересов страны можно пожертвовать десятью годами и даже вторым сроком пребывания в Белом доме. С точки зрения истории, это не плата.
   — Еще один вопрос. В химии придуманы катализаторы, которые добавляют в раствор, когда хотят убыстрить ход реакции. Причем результат опыта в этом случае не претерпевает изменений, он лишь проявляется быстрее и протекает более бурно. Можно ли придумать подобный «катализатор» для политико-экономических процессов, начавшихся в известной нам стране? Существует ли, пусть даже чисто теоретическая, возможность убыстрить реакцию распада?
   — Конечно. Если действовать с позиций силы.
   — Нет, силовые методы исключаются. Завлаб задумался.
   — Тогда не могу сказать ничего определенного. В этой плоскости мы данную проблему не рассматривали. Мы лишь отслеживали уже существующую ситуацию и моделировали ее дальнейшее развитие. Чтобы ответить на ваш вопрос, мне надо подумать.
   — Сколько вам потребуется на это времени?
   — Сутки. Может быть, трое. Трудно сказать.
   — Я даю вам неделю. Через неделю вы доложите мне свои соображения по поставленной проблеме. И постарайтесь выдать максимально возможный результат. Я знаю, что вы это можете. Я уже убедился, что вы умеете работать.

Глава 18

   — Я готов ответить на ваш вопрос, — ровно через семь дней сказал аналитик. — Я готов ответить на него положительно.
   — Значит, это возможно?
   — Да.
   — Что для этого требуется?
   — Разработать заведомо ложные программы экономического и политического переустройства страны.
   Выбрать из тех, кто находится у власти, а если таковых не найдется, создать собственными усилиями лидеров, потенциально готовых принять за основу переустройства предложенные программы.
   Подготовить лидеров замены, которые, в случае неудачи, могут перехватить власть, поменяв лозунги, но не изменив прежнего политико-экономического курса.
   Обеспечить данным лидерам максимально возможную поддержку представителей наиболее значимых финансовых, административно-хозяйственных кругов.
   Организовать кампанию поддержки через привлечение наиболее известных деятелей культуры, искусства, науки, пользующихся авторитетом у широких слоев населения.
   Окружить лидеров командой сторонников, которые будут, с одной стороны, гарантированно поддерживать предложенные им программы, с другой стороны — блокировать подходы к лидеру для людей, с ним не согласных.
   Приложить максимум усилий к разрушению существующего административно-управленческого механизма, через него промышленного потенциала страны, через него сложившегося рынка товаров и услуг...
   — Минуточку. Вот этот пункт. Разве можно представить народ или хотя бы большую его часть, которая была бы способна разрушить то, что уже существует, не получив взамен равнозначной и быстрой компенсации? Боюсь, вы ошибаетесь в данном предположении.
   — Нет. Я не ошибаюсь. Такой народ есть. С таким народом нам предстоит иметь дело. Они готовы разрушать настоящее без гарантии дальнейших материальных и даже моральных компенсаций. Мы отсматривали их историю. Подобные процессы имеют устойчивую тенденцию к повторению в течение каждых сорока-шестидесяти лет. Сразу после того, как уйдет предыдущее поколение реформаторов. Они — нация без отрицательной памяти. Им процесс важнее результата.
   — Это невозможно. Нации должен быть присущ инстинкт самосохранения.
   — Этой нет. У них даже в партийном гимне есть одна строка, я попросил перевести: «...мы старый мир разрушим до основания — а затем...» Как видите, разрушение первично. Все остальное — «затем».
   — Я не могу этого понять.
   — Я тоже. Мы люди другого мира и другой истории. Нам важен результат. Возможно, подобная формула закодирована в их генах. У нас разная история. И разная наследственная информация.
   — Вы считаете, что их лидеры также способны на подобные исторические безумства? Ведь их интеллектуальный уровень выше среднего. Они должны понимать больше, чем другие.
   — Вожди народа — это лишь продолжение народа. Его лучшей, но и худшей сторон. Они могут быть умнее основной массы населения, но они не могут коренным образом отличаться от этого населения. Они будут делать то же самое, что будут делать все. Только они это будут делать лучше остальных. Потому что они умнее.
   Перечить народу могут лишь сформировавшиеся, уверенные в себе, наевшиеся власти и научившиеся удерживать эту власть вожди. Таких в той стране нет.
   — Хорошо, продолжайте.
   — Кроме тех пунктов, что я уже перечислил, необходимо...
   Президент слушал долго. Президент выслушал все. Но так и не смог принять окончательного решения. Он боялся попасть на удочку легкого решения.
   — Скажите, не случались ли в истории аналогичные ситуации и не применялись ли в них подобные предложенным вами методы?
   — Во все времена у всех народов. В том числе множество раз в исследуемой стране.
   — Например?
   — Например, их первый в новейшей истории вождь. Владимир Ульянов-Ленин. Он делал революцию на деньги и по сценарию третьей стороны. Той, которой эта революция была нужна больше, чем кому бы то ни было. Этой стороной была Германия.
   Германия не могла выиграть войну. Но и не могла далее нести бремя расходов, связанных с ведением военных действий на два фронта. Она могла либо капитулировать, либо выбить одного из союзников. Она выбила Россию, субсидировав в ней революцию и приведя к власти людей, в конечном итоге подписавших с ней очень невыгодный для них мир. Она выиграла войну малыми тратами и очень малой кровью. Она выиграла войну чужими руками. Она выиграла войну с Россией российскими руками!
   — Вы считаете, повторение истории возможно?
   — Я считаю, что история повторяется всегда.

Глава 19

   Президент срочно собрал свой нештатный совет. Нескольких очень близких и очень преданных ему людей. Своих единомышленников.
   — Мы можем изменить ход существующей истории. И сэкономить на этом несколько сотен миллиардов долларов.
   — Я не верю в универсальные, чтобы дешевые и одновременно выигрышные, рецепты, — сказал один. — Я давно вышел из возраста бойскаутов, когда меня можно было убедить когда угодно и в чем угодно. В том числе и в том, что, вкладывая малые средства, возможно достичь большого успеха. За всякий результат надо платить. За большой результат надо платить много. За малый — мало. Но это будет плохой результат. Ты хочешь сэкономить деньги, значит, ты рискуешь получить дрянной товар.
   — И тем не менее. Вот цифры, которые мы ежегодно вынуждены отдавать на «войну». А вот другие, с помощью которых, используя предложенную оригинальную методологию, можно достичь того же самого результата. Вы видите разницу?
   — В чем заключается суть нового предложенного метода?
   — В игре на противоречиях, имеющих место в верхних эшелонах власти противостоящей стороны.
   — Этот метод стар как мир.
   — Согласен. Но мы будем использовать эти методы на совершенно новом информационно-техническом уровне и в исключительно благоприятной, с точки зрения успеха, ситуации. И, кроме того, мы не станем дожидаться этих противоречий. Мы будем их создавать.
   — Может быть, — согласился третий участник совета. — Я никогда не был сторонником военно-силовых методов. Это очень затратный и не очень действенный путь. Мы не столько наносим урон противнику, сколько раскармливаем аппетиты собственных генералов. Военное противостояние не оправдало себя. На наши атомные бомбы они ответили своими. На наши ракеты — ничуть не худшими. Они освоили космос. Хотя из последней войны вышли с голыми задницами. Мы, бряцая оружием, в конечном итоге стимулируем их науку и промышленность.
   Мне кажется, в этом, без шумихи и звона патронных гильз, плане что-то есть.
   — Но это же почти прямое вмешательство во внутренние дела суверенной страны.
   — И потеря в перспективе гарантированных и очень жирных военных заказов. Что гораздо скандальней.
   — Вот именно!
   — Конгресс прихлопнет этот проект, как севшую на рождественскую индейку муху. Прихлопнет из-за заказов. А объявит, что из-за вмешательства во внутренние дела. Этот проект не пройдет. Поэтому его нет смысла даже обсуждать.
   — Абсолютно точно.
   — А если в обход конгресса?
   — Изведет ревностью и расследованиями. Как дурная жена загулявшего мужа. И все равно в конечном итоге прихлопнет.
   — Непременно.
   — И такой вони разведет, что тебе на этом креслице лишнего дня не засидеться.
   — А если конгресс ничего не узнает?
   — Не будь наивным. У конгресса достает ушей в вашем ведомстве.
   — Л если все же не узнает?
   — Это каким же образом?
   — Например, частным. Или со смешанным капиталом...

Глава 20

   Начальнику лаборатории долгосрочных прогнозов Центра стратегических исследований повезло. Сказочно повезло. Как Золушке, попавшей на бал к королю. Собственно говоря, он и был этой Золушкой. А доброй феей — Президент Соединенных Штатов Америки.
   — Мне представляется, что ваша нынешняя должность не соответствует вашим способностям и вашему доходу. Наша страна нерационально использует ваш потенциал. Хочу предложить вам возглавить самостоятельное дело.
   — Какого характера будет это дело?
   — Того же самого характера. Вам не придется делать ничего нового. Но придется делать это на принципиально новом уровне. Достойном ваших способностей.
   — Каковы материальные условия?
   — На ваше усмотрение. Мы даем вам карт-бланш. Так что успевайте выкручивать нам руки. Пока это возможно.
   — Каким образом будут строиться мои взаимоотношения с непосредственным руководством?
   — У вас не будет непосредственного руководства. Кроме вас самого. Вы не будете подчинены никому.
   — В таком случае кому я должен буду докладывать результаты работ?
   — Лично мне. И никому более.
   — Я так понимаю, что, когда нет руководства, но есть нелимитированное субсидирование, речь идет о какой-то из форм частной собственности? Которая тем не менее работает по заказам государства.
   — По гарантированным на много лет вперед заказам! Вы все очень правильно просчитали. А я имел возможность лишний раз убедиться в ваших аналитических способностях и правильности нашего выбора.
   — С государственной службы мне, конечно, придется уйти?
   — Да, вам придется подать в отставку. Материальные потери, связанные с подобным шагом, будут, естественно, компенсированы.
   — Причина отставки?
   — Ваша не поддающаяся лечению болезнь. Заведующий лабораторией долгосрочных прогнозов вскинул голову.
   — У вас найдут неоперабельную опухоль. Или что-нибудь еще. Вы вынужденно уйдете в отставку. Вы будете лечиться. Но все равно «умрете».
   Завлаб еле заметно вздрогнул.
   — Вы «умрете» под своей старой фамилией, чтобы возродиться под новой.
   — Программа защиты свидетелей?
   — Да, нечто в этом роде. Вы получите новые документы и новый внешний облик.
   — Зачем все это? Зачем такие сложности?
   — Иначе мы не сможем вывести вас из-под опеки вашего ведомства.
   — Неужели Президент и подчиненная ему государственная разведка не могут договориться обо всем полюбовно? Без этих смен фамилий и пластических операций.
   — Не могут. В некоторых случаях не могут. Вы работник закрытого учреждения, имеющий допуск к государственным секретам. Вы не можете просто уйти с работы и открыть частную фирму. Вас будут отслеживать всю оставшуюся жизнь. Поэтому она у вас будет такая короткая.
   — Но не значит ли это, что мне предстоит заниматься противозаконной деятельностью?
   — Ваша работа будет направлена исключительно во благо нашего государства. И в убыток ее недругам.
   — Я понял — вы не желаете впутывать в это дело госструктуры, чтобы вам на хвост не сел конгресс. Вы опасаетесь международного скандала. И поэтому придумали частную фирму, отвечающую перед законом только своим капиталом. И головой своих владельцев.
   — Вы опять все поняли так, как надо. И значит, вы поняли характер работ, которые вам предстоит выполнить.
   — Подготовка сценариев дестабилизации, а в идеале политического переустройства названных вами стран. Так?
   — Почти так. Подумайте, вы получаете возможность проверить теорию практикой в государственных масштабах. Ваш рабочий стол — целый мир. Редко кому предлагали такое поле деятельности.
   — Это действительно интересно.
   — Так соглашайтесь.
   — Что станет с моей семьей?
   — Одно из двух: либо они овдовеют и осиротеют. Либо тоже «умрут». Как и вы.
   — Когда я должен дать ответ?
   — Сейчас.
   — Но я имею право не принять ваше предложение? Имею возможность отказаться? Президент промолчал.

Глава 21

   Заведующий лабораторией долгосрочных прогнозов Центра стратегических исследований Центрального разведывательного управления США «умер» через два с половиной месяца после ухода в отставку. «Умер» в главном военном госпитале во время операции по удалению злокачественных новообразований в правом легком.
   Близкие получили выписки из его больничного дела, заключение патологоанатомов и нотариально заверенное, продиктованное в последний момент завещание. Медицинский персонал утверждал, что в последние перед операцией дни покойный предчувствовал свою кончину.
   Родственникам и близким друзьям продемонстрировали тело «умершего» в морге и далее, согласно его высказанной в завещании просьбе, уложили в закрытый фоб, который так и не вскрыли до самой могилы.
   Заведующий лабораторией долгосрочных прогнозов умер.
   Но в тот же день родился другой, с другой внешностью, другой фамилией и другой биографией человек.
   Его не вытаскивали в самый последний момент из гроба и не вывозили из морга на каталке мимо толпы скорбящих родственников, прикрыв с головой простыней. Ничего такого не было. Просто в удобном месте, в удобное время заранее подготовленные мед-братья подменили гроб. Полный завернули в предварительно освобожденное от больных и персонала помещение. Пустой передали близким покойного.
   Выждав четверть часа, гроб перегрузили в машину-катафалк и вывезли в неизвестном направлении.
   Потом были три подряд пластические операции и бесконечные беседы с психологами и людьми, обеспечивающими программу защиты свидетелей. Эти люди много говорили, советовали, предостерегали и почти ничего не спрашивали. Они не имели привычки спрашивать. Их работа отучила их от излишнего любопытства. Они имели дело с людьми, согласившимися дать показания против главарей мафии и скрывающихся от возмездия. Или с другими людьми, которых по каким-то неизвестным им причинам не должно было опознать общество.
   — Вот ваши новые документы. Ключи от машины. Ключи от гаража. Ключи от дома. Вот кредитные карточки.
   В гостиной на секретере вы найдете свой семейный архив, в прихожей чемоданы с предметами домашнего обихода. Из прежней жизни.
   Вы только что через посредническую контору и адвоката купили этот дом. Вы переехали в этот город, чтобы забыть о том, что ваша семья погибла в автомобильной катастрофе. Ваша семья погибла вся. Целиком. Жена. И дочь с мужем...
   — Не надо. Я знаю.
   — Тогда счастливо обустроиться. Если возникнут проблемы — звоните вот по этому телефону.
   Аналитик остался один. Вообще один. В целом мире.
   Он. И еще Президент.

Глава 22

   — Что вам требуется для работы? — спросил прикрепленный к бывшему завлабу помощник.
   — Надежные стены, где мне никто не будет мешать. Возможность распоряжаться своим временем и средствами так, как считаю нужным я. И очень мощная компьютерная база.
   — Все?
   — Все!
   — Хорошо. Я сделаю все необходимое. И передам ваши пожелания Президенту.
   С этой минуты жизнь Аналитика потекла на совсем других скоростях. Жизнь Аналитика помчалась как поезд, обрушившийся с моста в пропасть.
   На свои новые фамилию и имя Аналитик открыл частную фирму. Что-то по обработке и анализу информации и услугам компьютерного программирования.
   Министерство обороны выделило новоиспеченной фирме в долгосрочную аренду старый, не использовавшийся по прямому назначению лет двадцать полигон со всеми его наземными и подземными сооружениями. Отдало за символическую сумму как не обладающий коммерческой ценностью.
   Несмотря на то что полигон не эксплуатировался столь длительное время, он пребывал в отличном состоянии. Все системы электро-, водо — и газоснабжения бесперебойно давали электричество, пресную воду и газ. Батареи грели. Кондиционеры охлаждали. Лампочки в прожекторах внешнего периметра охраны горели. В производственные и бытовые помещения можно было въезжать в любой момент. Даже без предварительных косметического ремонта и приборки. В гостевых коттеджах кровати были заправлены чистым, накрахмаленным бельем, а туалетные комнаты благоухали дезодорантами.
   В общем, фирме очень повезло, что она за такую умеренную плату получила в свое полное распоряжение в бессрочное пользование такой отлично сохранившийся объект.
   Аренду оплатил один пожелавший остаться неизвестным меценат.
   Правда, перед этим с ним, с этим меценатом, долго беседовал один из доверенных людей Президента.
   — Ты должен понять всю выгодность моего предложения. Ты знаешь меня не первый год, ты субсидировал нашу предвыборную кампанию и знаешь, что я умею возвращать долги. Еще не было случая, чтобы я предложил тебе проигрышное дело. Так?
   Бизнесмен согласно кивнул.
   — Я не собираюсь тебя подводить и на этот раз.
   Я предлагаю тебе куш, в который впоследствии будет рад вцепиться всякий умеющий считать деньги бизнесмен. Но это будет потом. А я тебе его предлагаю сейчас. Когда о нем еще никто не знает! Подумай — дело беспроигрышное.
   Я понимаю, что предложенный проект не обещает мгновенной отдачи. Это не биржевая сделка, где капитал оборачивается мгновенно. Это долгосрочная программа. Она не сулит прибыли ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Пока она требует только вложений. Но, уверяю тебя, эти вложения вернутся сторицей.
   — На что я, в случае успеха, могу рассчитывать конкретно?
   — На свежие, не имеющие международного патента и имеющие бросовую цену технологии. На практически бесплатное сырье. На дешевую рабочую силу. На новые рынки сбыта.
   — Ты хотел сказать — на монопольные рынки сбыта?
   — Этот рынок не проглотить даже тебе!
   — Ты обо мне не заботься. У меня очень здоровое пищеварение.
   — И тем не менее.
   — Ты что, об Индии говоришь?
   — Я говорю о том, о чем могу сказать. Я говорю о новых, превосходящих все ныне существующие рынках сбыта.
   — Хорошо, что тебе требуется?
   — Средства.
   — Легальные или?..
   — И те и другие.
   — Сколько?
   Человек Президента написал на листе цифру.
   — Но это в перспективе.
   — Таких денег у меня нет. Даже если ты предложишь мне в качестве рынка сбыта весь мир, Солнце и планеты Солнечной системы в придачу.
   — Я не говорю об одном только тебе. Я думаю, среди твоих друзей найдутся здравомыслящие, с парой-тройкой лишних миллионов бизнесмены.
   — Не найдутся. Здесь нет реального товара. Только слова. Они затребуют дополнительных гарантий. И будут правы. Это бизнес. А не благотворительность. Что ты можешь выставить в качестве страховки?
   — Слово Президента.
   — Извини, но президентскому слову цена — сотая часть требуемой суммы. Когда проект начнет давать прибыль, его и тебя в том доме уже не будет.
   — Тогда твое слово.
   — Это весомо. Но это мое слово. За которое я, давая его, отвечаю собственной башкой.
   — Хорошо, что может их заставить сделать шаг навстречу?
   — Выгоды. Пусть не такие великие, но ощутимые уже сегодня. Сегодня, а не послезавтра.
   — Лучше меньше, но немедленно?
   — Лучше больше и сейчас!
   — Чем я могу быть им полезен?
   — Ты — ничем. Президент может. Наверное.
   — Хорошо, я готов ознакомиться с вашими предложениями. И если они не вступают в противоречие с законом, передать их Президенту. Но, как ты понимаешь, обещать я не могу ничего.
   — А обещать ничего не надо. Обещают кредиторы. А потом все равно облапошивают. Надо просто помогать друг другу. Кто чем может. По-приятельски.
   — В свою очередь, я лично от себя и в подтверждение моего к тебе расположения готов оказать помощь в размере...
   Доверенный человек Президента вычеркнул в цифре, написанной на листе, три последних нуля.
   И сразу нашлись дополнительные на аренду военной базы, на закупку оборудования, на оплату работ и на многое другое деньги.
   Деньги, которыми мог и которыми единолично распоряжался Аналитик.

Глава 23

   Форт Колорадо-Бронкоуз — бывшая база вооруженных сил США, переданная во владение частной, никому не известной в округе фирмы, была обнесена еще одним четырехметровой высоты забором, на ближних подступах были установлены запрещающие въезд и вход знаки, окружные шерифы предупреждены о нежелательности появления вблизи означенного объекта праздношатающихся местных жителей.
   В провинциальных газетах была помещена реклама о выполнении работ, связанных с информационно-аналитическими услугами. И указан почтовый адрес и телефон.
   Нескольким заинтересовавшимся предложением и сумевшим дозвониться по указанному телефонному номеру заказчикам в исполнении работ было отказано. В связи с тем, что портфель заказов фирмы был заполнен по меньшей мере на пять лет вперед.
   Но на самом деле заказ был один — от Президента Соединенных Штатов Америки.
   Вряд ли кто-нибудь мог вразумительно объяснить, каким образом эта размещенная всего один раз в окраинной прессе реклама попала на глаза работникам аппарата Президента, подыскивающим фирму для выполнения определенного вида информационных работ. И почему именно эта реклама, а не напечатанная аршинными буквами в нью-йоркских изданиях, привлекла их внимание. И почему для выполнения госзаказа была выбрана недавно открывшаяся и никому не известная фирма, а не кто-то из ее мощных, с устоявшейся репутацией конкурентов. И вообще, откуда взялась эта фирма?
   Наверное, рано или поздно кто-нибудь себе такие вопросы бы задал, если бы сумма сделки не была столь ничтожной.
   Фирма согласилась работать, что называется, за центы.
   Работа касалась текущего анализа прессы некоторых иностранных государств с точки зрения ее оценки внешней политики правительства США. Ничего интересного. Сплошная рутина.
   И все же, хотя эта работа была чистой воды канцелярщиной, правительство посчитало целесообразным ограничить количество имеющих к ней доступ людей грифом «Для служебного пользования». Правительство признало данный вид работ государственно значимым. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
   С фирмой был заключен соответствующий, обязывающий ее к сохранению тайны договор, а в их офис, по просьбе соответствующих чиновников канцелярии Президента, был направлен взвод морских пехотинцев для исполнения охранных функций.
   Но пехотинцев для охраны такой значительной по протяженности территории было мало, и фирма, дабы не рисковать не принадлежащими ей секретами, наняла на работу еще несколько десятков работников из числа бывших полицейских.
   Теперь форт Колорадо-Бронкоуз стал еще менее доступен для возможных злоумышленников, чем при военных.
   Местное население, предполагавшее в связи с расконсервацией базы получить на ней дополнительные рабочие места, — ничего не получило. Ни одного из местных жителей за периметр забора не пустили. Даже для выполнения самых неквалифицированных работ.
   — Они что, сами будут двор мести, еду готовить и свои тряпки стирать? — судачили, возмущались местные жители, но изменить ничего не могли.