Ингрид Чарльз. На пути к войне

   Палатон напрягся. Рэнд чувствовал, как подрагивает его тело. Он поднял голову и успел уловить промелькнувшее на лице Палатона выражение с помощью своего бахдара. Это было сомнение. Неужели он не доверял Рэнду? И все же он не убирал руку с его плеча. Бок о бок они брели по туннелю.
 
   Они потратили немало времени, отплевываясь от тонкой, липкой коридорной пыли.
   Долгие годы здесь никто не бывал — Рэнд с уверенностью мог сказать это.
   — А если это тупик?
   — Вероятность против уверенности? Будем надеяться на лучшее, — ответил Палатон, и его теплое дыхание коснулось уха Рэнда. — Идем. Они наверняка пустятся в погоню. Есть способы выследить нас.
   Они прибавили шагу и двигались так до тех пор, пока у Рэнда не зазвенело в ушах и не забилось сердце. Воздух в коридоре стал слишком затхлым и тяжелым. Рэнд пошел медленнее. Палатон двигался за ним, дыша так же трудно.
   Коридор сделал поворот. Рэнд наблюдал, как чоя шагнул к стене и провел ладонями по ее неровной поверхности.
   — Этот туннель не был вырублен чоя. Мы находимся в самом сердце скалы.
   — Правда?
   — Я это чувствую, — Палатон выпрямился. — Хотя ты должен чувствовать лучше меня, — он почесал нос, стирая с него пыль. — Идем сюда. Я ощущаю прилив свежего воздуха — похоже, коридор вновь выходит на поверхность. Ты ничего не видишь?
   Тонкие, въедливые пылинки закружились в воздухе и на мгновение заслонили вид перед глазами Рэнда. Когда пыль рассеялась, он увидел, что коридор расширился, образуя комнату.
   — Кажется, ты прав. Но я не вижу, какой здесь пол — может, он провален.
   Палатон прошел вперед, едва волоча ноги, бросив через плечо:
   — Отдышись и догоняй.
   Рэнд попытался дотянуться и схватить его за руку, но чоя уже успел отойти, окруженный вихрями темных и золотистых искр.

Глава 21

   Беван проснулся и понял, что, возможно, проснулся в последний раз в жизни, судя по слабому биению сердца и затрудненности дыхания, которое громом отдавалось в ушах. «Я скорее мертв, чем жив, — подумал он с горечью. — У меня отняли даже спокойные сны». Его саднящие глаза увлажнились, но Беван так и не понял, были ли это слезы или усилие обнаженной плоти смягчиться. Он поморгал, но для его глаз, опаленных видением Хаоса, омовение солеными слезами мало что дало.
   Беван висел в паутине ремней, ему казалось, что его кости истончились до размера бумаги и стали хрупкими. Зубы шатались в деснах, и это было даже неплохо, поскольку обычная пища в капсуле давно кончилась. Для его тела это было почти полезно — Беван сейчас слишком ослабел, чтобы заниматься промывкой капсулы. Тем не менее его терзал голод, и это было мучительно.
   Он потянулся за бутылкой и смочил затхлой водой опухший язык. Почувствовав, что тот смягчился, Беван попробовал ощупать те зубы, которые шатались сильнее всего. Под языком они ходили из стороны в сторону, но еще держались в деснах. Что послужило причиной — нехватка кальция или большая потеря веса? Беван усмехнулся. Вероятно, зубы еще надежно держались в его челюстях, а расшатался и ослабел его мозг.
   Дремота вновь затуманила видение перед его глазами, стены капсулы казались надежной преградой между Беваном и космосом, в котором он летел. Решив узнать это наверняка, Беван зажал в зубах соломинку, торчащую из бутылки — на вкус она была, как сухая земля — напился теплой и вонючей воды, а последний глоток выплюнул. От невесомости капли рассеялись и поплыли по капсуле. Воздух был слишком сырым, поэтому вскоре они должны были исчезнуть.
   Беван прищурил глаза, и прочные стенки растворились, а он вновь оказался подвешенным в черном бархате пространства, опутанный ремнями, как засохший паук в своей паутине. Мысленно протянув руку, чему он научился уже много дней назад, Беван повертел пальцем в Хаосе. Тот забурлил от его прикосновения. Это видение удовлетворило его — как ребенка, играющего в грязи и процеживающего ее между пальцами. Но если Хаос — грязь, то из него можно строить, причем это весьма эластичный материал. Он мог размешать эту грязь, а затем вновь позволить ей застыть причудливыми незнакомыми узорами. Здесь все было иным, чем казалось.
   И тем не менее Бевана забавляла возможность погрузиться в этот грязевый бассейн и побултыхаться там. Он проделал это вновь, перемешивая вещество как недостаточно проваренную массу для тянучек, и наблюдал, как эта масса пузырится и вращается от прикосновения его воображаемой руки.
   Капсула задрожала. Ощутив это, Беван бросил свою игру и облизнул губы. Беспорядочные движения затихли, и Беван повис неподвижно, как будто это его действия раскачали утлое суденышко. Он ничего не слышал и ничего не чувствовал. Беван рассмеялся. Он был пленником внутри капсулы, не способным сделать ничего, чтобы изменить курс и спастись. Капсула вылетела из недр корабля, который сгорел, когда сработала заложенная заритами программа. Беван не мог подать сигнал помощи. Вероятно, через несколько дней или даже часов ему будет нечего пить, нечем дышать — запасы капсулы быстро подходили к концу.
   Он вновь принялся играть с Хаосом.
   Капсула начала поворачиваться. Он чувствовал, как она понемногу набирает ускорение и снижается — Беван ощутил это снижение всем телом. Его лоб покрылся потом, несмотря на обезвоженность организма.
   Но вскоре взрыв ликования прогнал страх. Бевана пронзила мысль о собственном открытии. Пот высох, как будто его и не было.
   — Сукины дети, — пробормотал он потрескавшимися и опухшими губами. — Я узнал вашу тайну!
   И он расхохотался простоте своего открытия, не обращая внимание, что капсула камнем падает вниз, что в ушах гудит от напряжения, а сердце бьется все слабее и жизнь подходит к последней черте.
   Вытянув свою воображаемую руку, он оттолкнулся, поднимая себя, и капсула оказалась в реальном космосе. Ее стенки дрожали, будто в ответ на приказ.
   Наступила мертвая тишина. Беван задергался в ремнях. Вихри Хаоса померкли, прочные стенки капсулы вернулись на место, окружая его, заключая в свою скорлупу, как в выеденное яйцо.
   Капсула вырвалась из почти ощутимой тишины и погрузилась в какофонию свистов, сигналов и голосов, как будто маленький пульт узнал космос и принялся передавать и принимать сообщения.
   Беван заплакал. Слезы жгли ему глаза, грудь остро болела от рыданий. Если бы только он оказался там, где его кто-нибудь услышит!
   Он еще может остаться живым. Может быть, даже здоровым — может быть.
   Он ждал, сдерживая дыхание, пока капсула не затряслась, и он понял, что ее притянул к себе корабль. Сокрушительный скрежет заставил его сжаться, а слезы застыли в глазах, как только Беван осознал — его нашли и спасли.
   Затхлый воздух капсулы с шипением вырвался наружу, едва люк капсулы вскрыли, и Беван застыл, моргая от яркого света.
   В капсулу заглянул ронин с приглаженными иглами на голове. Он огляделся и заметил Бевана, подвешенного в паутине ремней. Широкая усмешка перерезала безобразное лицо инопланетянина.
   По иронии судьбы, он проделал этот путь только для того, чтобы попасть к ронинам — эта мысль настолько потрясла Бевана, что он начал смеяться. Он не смог остановиться даже тогда, когда его сердце набрало ритм, голова запрокинулась, изрыгая хохот и рыдания — будто бы больше ничего не осталось в его исхудавшем теле.
 
   Йорана добилась своего. Простолюдины на улицах успокоились. Многие из них днем принимались за работу, а собирались только по ночам, с нетерпением ожидая возвращения Палатона. Казалось, все устроилось как нельзя лучше, но пальцы Йораны нервно подергивались, а роговой гребень ныл от беспокойства, от которого она не могла избавиться.
   Прищурив глаза, чтобы привыкнуть к полумраку комнаты связи, она произнесла:
   — Мне нужны новые сообщения из Сету.
   Стены комнаты покрывали экраны самой разной формы и размера, показывающие не только Чаролон, но и почти все округа Чо. Сидящие за пультами чоя подняли головы, взглянули на Йорану и деловито поклонились.
   По комнате прошла старшая в команде связи — полноватая чоя из Звездного дома, с заметной сединой в красновато-рыжих волосах и с синими глазами такого глубокого оттенка, что казались лиловыми.
   — Я как раз собиралась послать за тобой, — она провела Йорану в угол, где на экранах изображались холмы вокруг Сету. — Только что на связь вышла Руфин.
   Йорана с трудом перевела дыхание — внезапно ее беспокойство усилилось. Она присела к экранам. Руфин не было видно, но ее голоса, переданные по связи, были узнаваемыми и почти не отличимыми от настоящих.
   — … нападение, правый щит еще держится, несмотря на повреждение. Похоже, на время мне удалось их отогнать, — и чоя прибавила хлесткое словечко, излюбленное среди тезаров.
   Чоя Мельбар склонилась над плечом Йораны.
   — Руфин связалась с нами восемь минут назад — раньше, чем было положено по графику. На самолет напали — по-видимому, из храма.
   — Из храма? — изумленно переспросила Йорана. — Войска Земного дома?
   — Это нам неизвестно.
   Йорана немного успокоилась. В каждом Доме имелись свои вооруженные отряды, но их помощью не пользовались для нападения уже более трехсот лет. Йоране стало неловко от того, что она сидит в своем офисе, когда творится такое.
   — Что же было дальше?
   — Насколько нам удалось понять — и Руфин подтверждает эту догадку — нападающие просто старались отогнать глиссер подальше от | храма. \ : — Пытаясь отрезать ее от Палатона.
   Мельбар оглядела ее лиловыми глазами и кивнула.
   — Похоже, ты права.
   Внезапно на экранах показалось круглое и раскрасневшееся лицо Руфин.
   — Мельбар… а, Йорана! Я вижу, они вызвали подкрепление.
   Йорана склонилась к экрану.
   — У нас нет времени, Руфин. Дай мне взглянуть.
   — Смотри, — Руфин отодвинулась от экрана. Камера была установлена так, что показывала храм и горы позади него. Солнце ярко светило, но странная дымка скрывала храм из виду.
   — Что такое? — раздраженно пробормотала Йорана.
   — Храм Сету горит. Странно, почему эти ублюдки направились туда? Ведь прежде они хотели только отогнать глиссер, — по-видимому, по приказу камера вновь повернулась к Руфин.
   — Где Палатон и Рэнд? Камера вновь повернулась.
   — Где-то там.
   Йорана выпрямилась, оцепенело глядя на черный дым, который только что взметнулся над древним храмом.
   — Боже мой, что происходит?
   — Не знаю… о, вот и гости, — Руфин внезапно исчезла.
   — Покажите мне ее, — резко бросила Йорана. Чоя вокруг засуетились, передавая команды системам на борту глиссера. Йорана увидела священника — грязного и встрепанного, безоружного, что-то кричащего Руфин от трапа. — Включите звук.
   — Попробуем, — отозвался чоя, не переставая настраивать системы связи. — Получилось.
   Мешал сильный шум, но можно было разобрать слова:
   — Черт побери всех вас, пустынные ублюдки…
   — Тезар Руфин, мой храм горит, настоятельница мертва. Мой Дом сам навлек на себя беду — прошу прощения — и я пришел сказать вам, что наследник Палатон исчез, все считают, что он тоже мертв. Убийцы появились… — голоса чоя стихли и совсем пропали.
   — Вы видели труп?
   — Настоятельницы Селы? К сожалению, видел… — чоя содрогнулся, тонкий, как тростинка — казалось, он вот-вот переломится от сильного ветра с гор. — А тезара Палатона и его спутника — нет.
   — Значит, они не умерли, — отозвалась Руфин. — Не поверю этому, пока собственными глазами не увижу трупы.
   Священник поклонился.
   — Тезар Руфин, я даже не могу предположить, где они находятся… но убийц слишком много.
   — Принесите мне трупы. До тех пор я останусь здесь. Не знаю, может быть, ты — один из этих ублюдков, и кто-нибудь из вас устроил пожар. Имей в виду, если я узнаю, что ты один из них, ты отправишься следом за настоятельницей.
   Истощенный чоя поклонился и поспешил прочь, пока Руфин не передумала. Она поднялась «по трапу, убрала его и надежно закрыла дверь. Казалось, она знает, что камера следит за ней.
   — Исчез, — повторила она, — предположительно — мертв, — Руфин взглянула прямо в экран. — Я поверю, что Палатон мертв, только когда увижу его сама. Они не стали бы рваться сюда, если бы знали наверняка… они просто не хотят, чтобы глиссер остался поблизости на случай, если им удастся спастись. Поняла, Мельбар?
   — Я все поняла, Руфин, — отозвалась Мельбар.
   Йорана выпрямилась в кресле, облизнув пересохшие губы.
   — Вероятно, она права, — она встала. — Надо известить Гатона. И Риндалана тоже. Я займусь этим.
   Седоволосая чоя осторожно поинтересовалась:
   — Что ты хочешь им сказать?
   — Только то, что знаю точно — Сету горит, Палатон исчез. Держи связь с Руфин. Я отправлю отряд ей на помощь.
   Мельбар кивнула и поклонилась вслед Йоране.
   На пороге Йорана лицом к лицу столкнулась с Гатоном. Министр ресурсов выглядел подавленным. Было ясно, что Йоране ни к чему сообщать ему новости.
   Он коснулся ее руки.
   — Я должен известить Паншинеа. Йорана смутилась, но тут же согласилась:
   — Как сочтешь нужным.
   — Поставь охрану у комнаты связи. Никого не выпускайте из дворца и не впускайте в него.
   Йорана не подумала об этом.
   — Боитесь слухов?
   — Сейчас это очень важно. Йорана, простолюдины вновь соберутся на улицах, как только узнают, что Палатон исчез.
   294
   — Хорошо, — она обернулась. — Мельбар, наглухо запрись. Твоя команда сможет уйти отсюда, как только ситуация прояснится.
   Прядь седых волос спустилась на лоб чоя, когда та кивнула в ответ.
   Тонкие губы Гатона сжались.
   — А теперь мой долг — сообщить обо всем императору, — он вышел из комнаты. Йорана направилась следом.
 
   Гатон поспешил к себе в комнату. От беспокойства у него сжималась грудь. Секретарь с любопытством наблюдал, как министр запер за собой дверь, отгораживаясь от всех и вся. Секретарь был предан ему, ибо сам происходил из Заблудших, и теперь он только молча, терпеливо ждал распоряжений Гатона.
   — Установи связь со Скорбью. Мне необходимо переговорить с императором как можно скорее.
   Чирек нахмурился.
   — А в чем дело? — осторожно спросил он.
   — Палатон исчез. На храм Сету совершено нападение. Древний храм горит, как мне сказали. Нам следует опасаться самого худшего.
   — Но доказательств этому нет?
   — Нет.
   Секретарь пододвинул кресло поближе к пульту связи.
   — Тогда, — утешительно произнес он, — надежда еще есть, верно?
   Гатон тяжело опустился во второе кресло.
   — Я всегда придерживаюсь подобного мнения. Но шансы на лучшее слишком малы, — он устало вытер лоб ладонью, пока его помощник вызывал Скорбь через бесконечное пространство и Хаос.
 
   Ринди заметно побледнел и пошатнулся, как от удара. Йорана подхватила его за локти.
   — Что с вами, Прелат?
   — Со мной… со мной все в порядке, — рука Риндалана тряслась, пока он вытаскивал из кармана флакон с лекарством и совал таблетку под язык. — Ничего еще неизвестно. Надо верить, только вера поможет нам.
   Он начал медленно оседать. Йорана подхватила его под руки и повела к креслу. Бумаги и книги разлетелись со стола, когда Ринди со стоном сел, тяжело вздыхая. Йорана сунула ему под спину подушку. Краска вновь начала приливать к его щекам.
   Ринди сжал ей руку.
   — Они не нашли его, иначе принесли бы труп Руфин — чтобы показать или дать увезти из храма. Ты понимаешь?
   Она кивнула.
   — Пока они его еще не нашли! — Ринди откинулся на подушку и прикрыл глаза.
   Йоране хотелось найти слова утешения для старого Прелата, но она не смогла этого сделать. Она поправила ему одежду, обнаружила, что руки Риндалана холодны, как лед, прибавила мощность обогревателя, и лишь после этого вышла из комнаты.
   Кативар неслышно вошел в комнату со стороны веранды, где его оставил, совсем позабыв, Риндалан, а для Йораны присутствие постороннего осталось неизвестным. Постояв возле старого чоя и послушав ровное сонное дыхание, Кативар задумчиво пожевал губами и вышел из комнаты. Из такой ситуации можно было извлечь немало преимуществ, и болезнь Ринди была только одним из них.
   Чирек дождался, пока Гатон не закончит взволнованный разговор с Паншинеа, обсудив все возможности и взвесив последствия неизбежного. Секретарь ушел из комнаты почти незамеченным — на него, как на простолюдина, мало кто обращал внимание. Сердце Чирека тяжело колотилось. Палатон, несомненно, был тем самым Преображенным Существом, появления которого с таким нетерпением ждал народ. Теперь Чиреку следовало тщательно обдумать свой следующий ход.
   Он задумчиво спустился по ступеням дворца, не замечая, как позади него вновь воздвиглись звуковые барьеры и застыли стражники отряда Йораны. Ему было необходимо поговорить с Малаки — Чирек знал, где найти его. Да, теперь самое время сделать решительный шаг.
   Чирек резко поднял голову и торопливо зашагал по раскаленным улицам города, его сердце трепетало от волнения.
 
   Недар перевел взгляд с Витерны на Астена, скромно стоящего позади нее.
   — Твой источник сведений достаточно надежен?
   Астен ответил сдержанно, как будто не желая тратить слов:
   — Мой источник безупречен, — и они в упор взглянули друг на друга.
   Витерна подняла руку.
   — Если наследник исчез, надо действовать как можно скорее, Недар. Чо не может оставаться без наследника. Попытки завладеть престолом вызовут суматоху, а она привлечет внимание, которое сейчас нам совсем ни к чему. Пришло наше время.
   Пилот покачал головой, и от этого движения его иссиня-черные волосы разметались по спине.
   — Не надо сбрасывать со счетов Палатона. Никогда.
   — Тогда что же ты предлагаешь?
   — У нас есть спутники над Сету?
   — Только для общего обзора, — сухо ответил Астен.
   — Мы можем проследить за его глиссером? Астен прищурился и кивнул.
   — Думаю, да.
   — Тогда сделай это. И дай мне знать, что будет дальше. — Недар смотрел, как Астен нехотя уходит, не желая оставлять Витерну наедине с ним.
   Красавица-чоя подняла голову, глядя на Недара.
   — Что ты задумал, дорогой?
   — Глиссер не улетит оттуда без трупа или доказательств гибели наследника. Мы ничего не узнаем до тех пор, пока он остается в Сету.
   — А если Палатон жив?
   — Тогда он воспользуется глиссером, чтобы вернуться в Чаролон как можно скорее и положить конец всем… — губы Недара скривились, — …подозрениям.
   — Но если глиссер улетит, мы все равно ничего не будем знать.
   — Нет, Ви, как только он взлетит, мы все узнаем — Палатон найден, живым или мертвым. А до тех пор возможно все.
   — И если он окажется живым…
   Недар взял ее за плечи и притянул к себе, усмехаясь тому, как затрепетала в его руках чоя.
   — В таком случае я позабочусь, чтобы глиссер так и не вернулся в Чаролон.
   Витерна выгнулась в его объятиях, ее глаза расширились.
   — И тогда в случившемся обвинят Земной дом из Сету!
   — Но разве это имеет какое-нибудь значение, если престол надежно окажется в наших руках? — прошептал он ей на ухо, вновь прижав к себе.
   — Нет, — с удовлетворенным вздохом отозвалась Витерна, — это ничего не значит, — и она отдалась наслаждению, которое дарил ей Недар.

Глава 22

   Алекса смотрелась в маленькое, серебристое ручное зеркальце, сделанное ею из металлического лома, подобранного на станции. Абдрелики терпеть не могли зеркал. Они видели самих себя в воде. Алекса не знала, считают ли абдрелики себя безобразными. Иногда ее осеняли догадки — вероятно, их ненависть к зеркалам вызвана тем, что отражение хищника может вспугнуть добычу. Вначале она хотела сделать кинжал, но такое оружие не было бы достаточно острым, чтобы пронзить толстую шкуру абдреликов, к тому же оно должно было иметь внушительные размеры, и тогда его будет трудно спрятать. Поэтому в конце концов Алекса сделала себе зеркальце.
   Она отвела со лба кудряшки и улеглась на кровать. В каюте места было немногим больше, чем в склепе. На орбитальной станции поднялась суматоха — возвращался ГНаск. Вскоре он должен был прибыть, но снова уехать, поскольку постоянно курсировал между станцией и Скорбью. Станция зависла на внешней, отдаленной орбите планеты. Повернувшись к экрану в каюте, Алекса видела вести со Скорби, ей удалось даже поймать обрывочные сообщения о дебатах в Союзе, переданные по второму каналу, но ни Союз, ни дебаты в нем не интересовали девушку. Оба они чего-то ждали — и Алекса, и ГНаск, только в отличие от нее абдрелик имел представление о том, чего ждет.
   Она подозревала, что абдрелик готовится нанести удар — такой, какой был бы непозволительным на Скорби, где приходилось соблюдать нейтралитет. Орбитальная станция была расположена неподалеку от планеты, но все же оставалась вне досягаемости планетарных вооруженных сил. Но что это за удар, куда он будет нанесен и почему — Алекса не знала.
   Все чаще она думала о Чо. Она знала, что об этой планете постоянно размышляет ГНаск — раньше или позже его удар обрушится на нее.
   Она небрежно уронила зеркальце на покрытый ковром пол. Оно упало с глухим стуком.
   Такие дни становились для нее самыми тяжкими — вот и сейчас Алекса страдала от беспросветного одиночества, будучи покинутой и собственным народом, и абдреликами, к тому же находясь в разладе с самой собой. Но, слава Богу, подобные дни бывали все реже и реже, по мере того, как Алекса погружалась в бездну голода и хищнических желаний. И все же они наступали, и тогда Алекса пребывала в отчаянии.
   Где Беван, который любил ее, несмотря ни на что? Где Рэнд, спасительный маяк для них обоих? Неужели кто-то из них еще существует на свете?
   Смогут ли они когда-нибудь встретиться? Можно ли хотя бы надеяться на это?
   Слезинка образовалась у нее в уголке глаза и покатилась по теплой щеке. Горячая соленая влага постепенно остывала. За первой слезой выступила вторая, затем третья, и вдруг плач прекратился. Алексе было больше нечем оплакивать себя и своих друзей.
   Какое-то время она лежала неподвижно, затем обернулась и увидела сигнал, вспыхивающий на пульте каюты. Алекса поспешно села и вытерла лицо. Оправив одежду, она подошла к двери, ожидая, пока не появится сигнал вызова.
 
   Она узнала командира флота, ррРаска, и приветствовала его легкой улыбкой, зная, как это раздражает абдреликов, которые почти не понимают языка человеческих гримас. Встав рядом с ГНаском, она ждала. На голом плече абдрелика восседал тарш. Он неуклюже завозился при виде ее и уставился глазами-стебельками. Интересно, узнал ли он ее как тело, в которое когда-то проникал? Встрепенувшись, тарш начал вылизывать крохотные, неразличимые грибки и бактерии из складок кожи абдрелика.
   Оба абдрелика разговаривали на родном языке, состоящим из отдельных восклицаний и скрежещущих звуков. Закончив, ГНаск обернулся к Алексе.
   — Думаю, ты останешься довольна.
   Как всегда, Алекса удивилась, чем он готов порадовать ее. Разве довольный шпион лучше, чем унылый? И если он постоянно обнадеживает ее предстоящими делами, почему до сих пор медлит?
   Алекса напустила на лицо выражение раздумья, и пробормотала:
   — Чем?
   — Наши союзники ронины только что привезли нам ценный груз. Сейчас его стерилизуют. Через несколько минут все будет готово. Но это еще не все хорошие новости. Кроме того, мы перехватили нешифрованное сообщение — в сущности, просто подслушали его.
   Алекса терпеливо ждала. ГНаск отер губы тыльной стороной лиловой ладони.
   — Наследник Паншинеа исчез.
   — И что же это значит?
   — Последствия могут быть самыми разными. Как минимум — беспорядки на планете, настоящий хаос… — ГНаск взглянул на ррРаска и довольно зарычал. — Как ты думаешь?
   — Думаю, нам надо быть наготове и ждать.
   — Отлично.
   — Но к чему нам готовиться?
   ГНаск взял ее жесткой ладонью за запястье.
   — Мы входим в совет безопасности Союза. Наша работа — помогать, когда ситуация выходит из-под контроля. Мы будем готовы отправиться на Чо в любой момент.
   Алекса не знала, чему тут радоваться.
   — Но где вы возьмете пилотов?
   ГНаск усмехнулся еще шире, обнажая плотные клыки.
   — Нам нужен только один… и, похоже, то, что нам необходимо, сейчас проходит стерилизацию.
   ррРаск зашевелился в ответ на жест посланника, уходя с проворством, удивительным для такого громадного существа.
   Алекса стояла, онемев. В лучшие времена она бы все давно узнала и поняла — вероятно, даже предчувствовала бы заранее планы ГНаска. А теперь она ощущала только смятение.
   В стене открылась дверь. Она услышала визг и скрип колес каталки, которую ввозил в дверь ррРаск. Лежащее на каталке существо вертелось, дергалось и напевало.
   Алекса изумилась еще сильнее, когда ррРаск подвез каталку к ним. ГНаск подошел и склонился над ней, а потом перевел взгляд на ррРаска.
   — Удалось подтвердить сведения ронинов?
   — Да, ваша честь. Это несомненно. Мы проверили запись курса капсулы.
   ГНаск издал утробный хохот.
   — Хорошо, просто отлично. Иди сюда, Алекса. По-моему, ты знаешь нашего пилота. Он пересек Хаос, улетая с Аризара. Тезарианское устройство в капсуле работало вовсю. Вряд ли это путешествие было случайным. Подойди, посмотри сама.
   Поежившись в тени, отбрасываемой абдреликом, Алекса почувствовала внезапное нежелание приближаться к каталке, поскольку лежащий на ней продолжал хихикать и напевать. Она не шевелилась. ГНаск дотянулся до нее и подтащил поближе.