Исьемини Виктор. Под знаменем Воробья

   – Ингви, ты понимаешь…
   – Я же сказал – понимаю. Я не забыл наш давний разговор. Теперь ты можешь вернуться в Черную Скалу с Леди Внешнего Мира. Тебя ведь не смутит то, что она замужем – по человеческим законам?
   – Да это нормально… Мы ведь всегда ходили в походы и возвращались с добычей… И потом не вспоминали, кто с кем был прежде… Но я не об этом хотел сказать. Ингви… Если ты захочешь… Если тебе потребуется помощь, мое войско Лорда Внешнего Мира… Я ничего не забыл!.. – Кендаг путался в фразах и формулировках, но мы понимали друг друга без слов. – Я готов принести тебе вассальную присягу. Я настаиваю!
   – А твои обязательства перед Анзогом?
   – Э, наши законы… Ты же не знаешь…
   – И знать не хочу. – Если орк вбил себе что-то в голову, то лучше не спорить. – Преклони колено. Давай твои руки. Клянись.
   Лорд произнес положенные формулы – смотри-ка, уже успел вызубрить их наизусть!
   – …Встань, Кендаг, граф Ничейных Полей.
   Лорд встал и отвернулся, но я заметил слезы в его глазах…
   – Ингви, – вдруг подал голос Филька, – я ведь тоже… Того…
   Ну конечно, он ведь прикончил своего соперника, Орвоеллена и ему бы не мешало вернуться к невесте. Клятвы клятвами, но если Трелльвелину заблагорассудится выдать племянницу за кого-то третьего, то оправдание сыщется легко.
   – Ну конечно, как же ты не отстанешь от Кендага… Преклони колено… – ну надо же, и этот отчеканил все, что положено, без запинки. Сговорились, ясно, – встань, граф Давней Чащобы.
   А потом мы втроем обнялись – и стояли так молча… Долго стояли…

* * *

   Мы все не сговариваясь решили, что затягивать прощание – только увеличивать боль от нашей общей утраты, значит прямо из Мольверна мы и разойдемся в разные стороны. Сколько всего было пройдено, сколько пережито вместе… И вот пришла пора расставаться. Можно было бы много чего найти в утешение – и то, что наш союз вообще противоестественен, что дружба между князем эльфов и лордом орков противоречит любым моральным нормам, но какой крепкой была эта дружба!..
   Напоследок я выдал Кендагу и Филлиноэртли денег на дорогу и постарался максимально облегчить им путь. Впрочем, что касается Кендага, то с ним все было более или менее в порядке. Он собирался вернуться с Агристой в Ренприст, там предложить Гройгу и его гоблинам отправиться с ним. Вроде бы те уже сами намекали, что не прочь найти себе постоянную службу у какого-нибудь сеньора. Чего ж им лучше, чем лорд их единоплеменников… Ну а уж с таким эскортом, как полусотня опытных солдат, Кендаг мог смело отправляться в родные края – либо через Болотный Край и горы Туманов, либо по так называемой «старой дороге» – через горы Страха.
   С Филлиноэртли (мы уже не называли его больше Филькой) было сложнее – его путь пролегал через империю. Поэтому я выдал ему денег на дорогу и взял с него страшную клятву, что он по дороге не будет бузить и устраивать кутежи. Он очень серьезно мне ответил:
   – Ингви, теперь уже все не так. Я ведь возвращаюсь к невесте. Ллиа Найанна ждет меня. Я знаю, что больше не задержусь в пути.
   – Эй-эй, друг эльф, ты ли это?
   – Я. Но я точно говорю – никаких задержек. Все изменилось. Раньше я ведь что? Я искал приключений. Я должен был совершать подвиги и одолевать врагов. А теперь мне нужно только одно – быстрее вернуться к моей Ллиа…
   – Твои б слова, твоя эльфийская милость – да Гилфингу б в уши, – ввернул Никлис, – да только не все от тебя зависит-то, слышь-ка. На северных границах неспокойно, тамошние сеньоры то и дело с эльфами дерутся. Нелегко, слышь-ка, тебе будет по их владениям-то пройти…
   – Ну тут мы подумаем, – сказал я, – погодите-ка.
   И пошел советоваться к сэру Гезнуру. Тот дал несколько хороших советов и даже состряпал какие-то бумаги, из которых явствовало, что Филька – гонец его милости графа Анракского и спешит в город Морнвид, что на реке Золотой. Там эльфу следовало скинуть плащ с гербом графа и, предъявив в порту другие бумаги, с которыми нам удружили Коклос и Войс, нанять судно уже как эмиссар, выполняющий некое поручение по заданию принца Алекиана в пользу его императорского величества. Морнвид – вольный город и крупный речной порт. Там с одинаковым равнодушием отнесутся и к грамотам гевского графа, и к печатям герцога Гонзора. Зато дальше эльфу предстоит путешествовать по Золотой реке, затем – по Великой. А живущие по берегам люди не слишком жалуют гевцев, там лучше предъявлять грамоты с печатью сына императора…
   В конце концов все приготовления были окончены, печати на верительные грамоты – возложены. Мы вышли за ворота Мольверна и распрощавшись (кто холодло-вежливо, а кто – со слезами и судорожно-крепкими объятиями), все отправились в разные стороны. Филька на вороном жеребце Орвоеллена лихо поскакал, поднимая клубы пыли, на северо-запад – к порту Морнвид. Впрочем, он ведь изображал спешащего гонца… Кендаг с Агристой – в полном рыцарском вооружении и со значками, развивающимися на пиках – не спеша направились в Ренприст. Я просил их передать привет троллю Дрымвеннилю и еще – остановившись на ночлег в нашей прежней комнате, раскрыть у распахнутого окна маленькую плоскую коробочку, которую я им дал… А также передать поклоны и благодарность мастеру Энгеру.
   Граф Гезнур отправился к себе в Анрак – составлять отцу доклад с объяснениями причин того, что Мольверн еще стал выморочным призом…
   Ну а я с Ннаонной и Никлисом, со своим войском в красивых плащах с изображением воробушка – выступил по южной дороге в Гонзор. Нам с Коклосом предстояло выполнить несколько взаимных обязательств. Я должен был обеспечить его безопасность и попробовать найти следы заговорщиков, что покушались на Алекиана, а он – попытаться дать мне возможность проникнуть в Альду. Уже давно пора было мне выполнить данное Ннаонне обещание – добыть из Замка Вампиров ее таинственную «реликвию рода»… Теперь, расставшись с Кендагом и Филлиноэртли, мы с Ннаонной вдвойне чувствовали, как нуждаемся друг в друге. И не расставались ни на минуту, стараясь найти повод, чтобы сказать что-то, вспоминали какие-то давно забытые дела, давно оставленные вопросы. И мне было плевать, кто там смотрит нам в спину и ухмыляется – а этим как раз занимались все…

ГЛАВА 48

   «…Мы шли по разоренной земле – я и моя семья. Твои пращуры, милый родич. Сперва Степь, затем Ничейные Поля… Мы шли долго по этой обители печали, но… Сказать по правде, родич, я с некоторой долей гордости взирал на расстилающуюся передо мной картину запустения и убожества… Даже звери, казалось, не водятся в этом краю, по которому прошли великие армии великих полководцев…
   С трудом добрались мы до Альды и только там я впервые увидел людей. Я имею в виду – живых людей. Стараясь не попадаться никому на глаза, мы поспешили укрыться в северных лесах. Альда, разумеется, была разорена, я когда-то специально посылал отряд орков для этого. Но командир орудовавших здесь «детей Тьмы» спешил поскорее закончить дела в глухомани и присоединиться к армии лорда Анзога, которая совершала поистине славные подвиги… Словом, орки разрушили город, взяли приступом замки местных владык, выжгли поселения эльфов в Креллионте – но не стали вылавливать тех, кто разбежался по глухим лесам севера Альды или затаился где-то в болотах, которыми изобилует юг этого края. Так что уцелели многие. Теперь, когда Великая война была окончена, людишки повылезали из тех щелей, где переждали грозную годину и принялись возрождать свои сожженные поселения. Время не ждало – по старому Энмарскому тракту уже тянулись обозы купцов с заморским товаром, а ведь кто-то должен был принимать проезжих, кормить их, давать ночлег. Ну и брать за это плату, естественно. Там, где есть возможность содрать с ближнего монетку-другую, всегда заведутся либо гномы, либо люди.
   А мы – Род, твой род, потомок – укрылись в долине среди Отвесных гор и мало-помалу принялись обустраивать свое жилье. Тот самый Замок, в котором ты, надеюсь, безмятежно живешь и благоденствуешь… Впрочем, нет. Что-то пошло не так, раз уж ты добрался до реликвии Рода.
   Однако я вернусь к тем далеким дням. Итак, мы строили Замок. Разумеется, нескольким – даже самым старательным – труженикам не под силу воздвигнуть столь обширное и мощное сооружение, но при мне была моя Сила! Я ворочал каменные глыбы, я при помощи магии громоздил их одну на другую, возводя стены и перекрытия… И все время вглядывался в лица моих детей, прислушивался к своим ощущениям: не шевельнется ли в ком-то из ребят искра магии. Все напрасно. Они были напрочь лишены Силы, как, полагаю, и ты, потомок.
   Едва только наша стена, отгородившая долину от всего Мира, стала в достаточной мере похожа на стену – мы с мальчиками отправились в первый поход за пленными. Следует еще отметить, что я постарался припомнить, как именно были украшены мои покои в Могнаке Зловещем – и начал повторять ужасающее убранство в Замке. О, как замечательно все это воздействовало на первых приведенных нами людишек! Специально для них я разработал Ритуал Обращения – тот самый, которым, несомненно, пользуешься и ты, дружок. Когда мы выгнали на работу пленников – дело пошло веселее. Разумеется, я мог один совершить любое деяние, исполнить любой труд – но не мог же я поспеть везде. А теперь на нас трудились людишки – это тоже было моей местью роду людскому. Я находил горькое наслаждение в том, что потомки суеверных фанатиков, что требовали разрушить логово колдунов в Могнаке, теперь попали в рабство именно из-за своего тупого суеверия – и строят для моих детей новое логово… Фионна не одобряла всего этого – но вполне признавала мое право на месть. А я уверен, что это справедливо – за суеверие, жестокость и тупость людишкам должно расплатиться именно так – став жертвой собственного суеверия и тупости. И моей жестокости. Обидно лишь, что за грехи рода людского расплачиваться пришлось не сеньорам, виновным стократ более… Кстати, в Альде мало-помалу начали появляться и сеньоры, явившиеся невесть откуда со своими лошадьми, стальными доспехами, шпорами, мечами и непомерной гордыней. Один из них, некто Вензигер, ловко опередил прочих, принеся оммаж за всю Альду Фаларику. И стал королем – первым королем Альды. Все это я узнал от плененных нами людей. Равно как и то, что Фаларик, покончив с Великой войной, взялся за мелкие. Разобравшись с конкурентами среди своих единоплеменников, он принялся за эльфов и гномов, планомерно тесня их и изгоняя из их обиталищ в горах и лесах… Вскоре после того, как в Альде воцарился Вензигер – из страны исчезли эльфы. Никто не видел, чтобы они уходили через перевалы либо через Ничейные Поля – но в один прекрасный день их не стало в Креллионте, или в Давней Чащобе, как выражались люди… Как и куда они пропали? Одна из загадок Мира…
   А в моем крошечном мирке жизнь шла своим чередом. Детей у нас с Фионной больше не было – очевидно, это было невозможно без чар заколдованных Темным орочьих подземелий. Зато мои дети переженились друг на дружке и одарили меня внуками – Род продолжился… Ни в ком из моих потомков не нашлось даже самой крошечной искорки магического таланта, зато я заметил нечто странное… Даже напугавшее меня нечто. Мои потомки, кажется, сами уверовали в Ритуал, что я выдумал нарочно, для того чтобы дать Роду власть над пленниками. Они уже сами считали себя ни кем иным, как вампирами! А ты, потомок? Ты ведь тоже несомненно не знаешь и не желаешь знать, что твой Род – от мага и эльфийки? Что причина твоего существования – чары Гангмара? Не знаешь? Ты – вампир и тебе довольно этого знания… Вот потому-то я и затеял всю историю с Реликвией Рода, чтобы воскресла стертая память обо мне – Проклятом Принце Гериане… Обо мне, Сыне Гангмара, начавшем Великую войну… Обо мне, основателе Замка Вампиров…»

* * *

   Отряд Воробья выступил из замка Мольверн в Гонзор. Ингви был молчалив и задумчив, это конечно, являлось естественным следствием расставания с друзьями. Ннаонна, тоже притихшая после прощания с Филькой и Кендагом, теперь почти не отходила от демона, который в свою очередь старался быть поближе к вампирессе – лишившись двух друзей, они словно ощутили усиленную тягу к общению… Словами трудно объяснить этот душевный порыв, они словно заново открыли для себя, как нуждаются друг в друге. Обычно они ехали, почти касаясь стременами, следом за рыцарем Войсом и его свитой. А позади дружно топали солдаты в желтых плащах. Никлис, деликатно не лезущий сейчас к капитану, ненавязчиво взял на себя командование отрядом.
   Сэр Войс ехал во главе всей этой кавалькады, на лице дворянина было написано недовольство – он сам не мог для себя решить, удачно ли выполнено его поручение. Коклос, которому не нравилось в Геве, как мог уговаривал рыцаря, что дело исполнено:
   – Да в конце концов, сэр, что еще мы могли сделать? Мы наняли отряд для защиты барона, но Воробей опоздал. Если бы не дурость старого Мольверна, то наемники помогли бы ему отбиться – и он был бы жив. А так сам виноват. Теперь остается только выждать – что придет на ум молодой баронеске.
   – Мы убрались оттуда, – гнул свое Войс, – и оставили мадам Мольверн на растерзание графу Гезнуру… Он-то всегда добьется своего…
   – Мы сделали все, что были обязаны сделать! – убеждал рыцаря карлик. Но так и не смог вполне убедить до самого Гонзора.
   По прибытии в столицу герцогства все тут же двинулись прямиком во дворец. Коклос предложил наемникам подождать во дворе, а сам отправился с докладом к принцу.
   – Ваше величество, – шепнул он Ингви, – прибытие столь дорогого гостя может чересчур взволновать братца… А он у меня такой впечатлительный… Словом, я его подготовлю, а уж потом и вы к нему явитесь, хорошо?..
   Ингви пожал плечами. Кстати, сэр Войс тоже не был допущен к аудиенции. Ждать пришлось не слишком долго – около получаса. Наконец в дверях дворца показался карлик и поманил Ингви рукой. Ннаонна тоже увязалась за ними. Стражники-гвардейцы у входа хотели было не пустить вампирессу, но Коклос строго прикрикнул на них – и к удивлению Ингви те подчинились.
   – Я вижу, сэр Коклос, – обратился он к бывшему шуту, – вы пользуетесь здесь большим влиянием. Зачем же нужны личные телохранители?
   – Э, – тяжко вздохнул в ответ Полгнома, – на вид они такие почтительные и покорные… Но вот их капитан ок-Керис… Я, видите ли, кое-что знаю о нем – такое, что он предпочел бы скрыть.
   – Ну, сэр Коклос, тогда вам следует опасаться нескольких сотен царедворцев, пожалуй…
   – Э, нет! Здесь случай другой… Обычно на меня ведь не обращали внимания… Дело в том, что капитан знает, что я это о нем знаю. Боюсь, как бы он не покусился на мою особу – чтобы не опасаться впредь моей осведомленности.
   – В таком случае, прекрасный сэр, вы обратились не по адресу. Есть в Ренпристе один капитан – вот он бы помог лучше!
   – Кто же это?
   – Некто, именующий себя «капитан Борода». А на самом деле… Впрочем, он скрывает свое имя, хотя вам прекрасно знаком.
   – Кто бы это мог быть, – машинально пробормотал карлик, однако было заметно, что сейчас его занимают совершенно другие вопросы – очевидно, «подготовить» принца как следует ему так и не удалось, – однако мы пришли. Братец примет вас в кабинете. Я убедил его, что вам лучше поговорить без большой помпы, без всех этих гвардейцев, канцлеров, лакеев, мажордомов…
   – Так принц один?
   – С супругой. Она вам, кажется, должна быть знакома…
   Карлик в очередной раз испустил тяжелый вздох и распахнул дверь в кабинет. Ингви, а за ним и молчаливая Ннаонна, вступили в кабинет.
   Принц Алекиан, который, очевидно, ожидал посетителей в волнении, порывисто выскочил из огромного кресла, следом за ним медленно и величаво поднялась его герцогиня… Принц покраснел, махнул рукой… Он был взволнован и не находил слов. Санелана же совершенно спокойно присела в легком поклоне и склонила голову:
   – Ваше величество… Мы так рады, ваше величество…

* * *

   Минут десять мы обменивались любезностями и уверяли друг друга, что нам всем ну просто необыкновенно приятно. Наконец поток любезностей иссяк и я внимательно поглядел на Алекиана. Тот хмурился и взирал на нас исподлобья. Он так и не смог научиться вести себя, как подобает вельможе. Но главное в другом – он чувствовал, что виноват передо мной. Это же так естественно – неприязненно относиться к тем, пред кем сознаешь свою вину…
   Пауза грозила затянуться.
   – Алекиан, ваша светлость, – наконец предложил я, – а не прикажете ли вы подать вина?
   Прекрасный ход! Вино – это как раз то, что было нужно. Алекиан перестал дуться, предложил нам садиться в кресла и выглянул за дверь – отдать приказ слуге. Пока тот не вернулся с подносом – мы не произнесли ни слова. Но уже совместное употребление хорошего вина – это такое дело, за которым молчать даже как-то неудобно. Тем более, что вино было действительно хорошим. Похоже, что настоящее перельтское – впрочем, это ведь гонзорский двор, а угощает меня наследный принц Великой империи… Постепенно мы разговорились. Сначала это был обмен какими-то «светскими» фразами, затем Алекиан наконец высказал то, что лежало у него на душе:
   – Видите ли, я тогда бросился к батюшке, но его императорское величество… Словом, прошу меня простить, но…
   – Пустое… – я как можно небрежнее махнул рукой, – я не сомневаюсь, что вы, Алекиан, сделали все, что было в человеческих силах. Поговорим лучше о текущих делах.
   – Да, о текущих… – принц вновь насупился, – откровенно говоря, ваше величество, ваш приезд ставит меня в неловкое положение… Я вроде как прикрываю преступника… Ну…
   – Алекиан! – Одернула мужа герцогиня.
   Она пила мало и внимательно слушала. Сама при этом почти ничего не говорила, ограничиваясь округлыми приглашающими жестами рук и кивками… Стоило посмотреть, как Алекиан встрепенулся, едва его тихая женушка впервые слегка повысила голос. Он тут же кинулся многословно и путано извиняться – мол, он совсем не то имел в виду, мол, с другой стороны и Кадор-Манонг тоже находится не там, где ему подобало бы – будь соблюдена буква договора… Но вот батюшка… Он все видит в таком свете… Принц бубнил все тише и путанее…
   – Ваше величество, – наконец перебила его жена, – мы в самом деле рады вновь видеть вас и вашу милую спутницу. Откровенно говоря, те дни, когда я являлась вашей подданной, запомнились мне, как весьма приятное времечко… Если бы не мой дуралей Кадор… Но что ушло – того ведь уже не вернешь, верно? И мы просим вас быть гостями нашего скромного замка сколько пожелаете… Но… С политической точки зрения было бы неловко, если бы кто-то узнал, кто именно скрывается под знаменем Воробья.
   Произнеся эти слова, маленькая герцогиня твердо взглянула на меня в упор. Еще раз мелькнула мысль: так вот кто истинный повелитель Гонзора!
   – Ну да, – вставил слово и Алекиан. Вставил свое твердое слово сеньора.
   – Конечно, – легко согласился я, – мы сохраним мое инкогнито. Я и впредь останусь капитаном Воробьем, тем более, что мне ведь и самому невыгодно объявляться открыто. Я и не собирался здесь надолго задерживаться. Особенно если смогу получить у ваших высочеств помощь и поддержку. Мне предстоит исполнить кое-что, а затем мы распрощаемся.
   – А о чем, собственно, идет речь? – спросил Алекиан.
   – Ну, во-первых, мне предстоит принять какие-нибудь меры для обеспечения безопасности сэра Коклоса и вашей, Алекиан… Ну и во-вторых, мне нужно в Альду.
   Увидев, как Алекиан заливается краской, я поспешно пояснил:
   – Нет, нет, нет! Я вовсе не собираюсь вторгаться в Альду с огнем и войной. Речь идет о том, чтобы Ннаонна смогла попасть в свое, так сказать, фамильное владение. Семейный обычай… Ну, старинный ритуал… Собственно говоря, ей просто нужно попасть в замок. Я ей обещал, что устрою это.
   Алекиан переглянулся с женой, она ему кивнула – и его лицо тут же приобрело задумчивость. Ого, парочка, кажется, насобачилась понимать друг друга без слов.
   – Ну, если речь идет лишь об этом, то возможно будет хорошим решением вам, ваше величество погостить в Гонзоре? А я тем временем сам провожу мадам Ннаонну в Замок Вампиров.
   Предложив это, Алекиан вновь покосился на Санелану – та еще раз кивнула. Действительно, эти двое – телепаты. Вот что значит настоящая любовь…
   Я взглянул на вампирессу и мы одновременно кивнули друг другу, имея в виду, что предложение стоит принять. Ага, мы с Ннаонной тоже читаем мысли, или нет?..

ГЛАВА 49

 
Но развяжет язык молчаливый гранит
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах…
 

В.Высоцкий

   «…Моя Фионна умерла… Эльфы могут жить вечно – какой горечью наполнены для меня эти слова… Эльфы и впрямь могут жить вечно – но счастье вечным не бывает, а мы были так счастливы с нею… Эльфы могут жить вечно – если им не мешать.
   Ее укусила змея. Позже я много раз задавал себе вопрос: какое божество нашего Мира приложило к этому руку? В долине Замка никто и никогда не видел змей – значит, что-то было не так. Гадюку кто-то подослал. Змеи – твари Гангмара, но к чему это Темному? Он, судя по всему, всегда рационален – так зачем же ему губить Фионну? Не менее вероятно, что в появлении змеи повинна Гунгилла, ибо попы учат, что власть Матери над жизнью столь велика, что она может повелевать любыми живыми существами. Это было бы ловким ходом, не правда ли? Устранить жертву при помощи Гангмаровой твари… Что ж, это было бы вполне в духе тех, кто причисляет себя к Свету – подослать к опасному врагу прелестную и добрую эльфийку, чтобы отвратила его от борьбы… А когда не вышло – сорвать досаду на несчастной… При этом мнения Фионны никто не спросил – а желает ли она полюбить врага? Но что мы можем знать о промысле высших сил? Да, родич, я много раз задумывался о том, кто все же виновен в смерти Фионны, но так и не надумал ничего… Ничего…
   Ее нашли у опушки, она полулежала, прислонившись к стволу старой березы и ее кожа была белее бересты… Рядом с ней лежал рассыпавшийся букет… Она была прекрасна, добра, она искренне любила меня – смертельного врага своей расы… Она была прекрасна и любила меня – что еще можно добавить? Она умерла, собрав букет цветов…
   Со смертью Фионны словно оборвалась ниточка, связывавшая меня с Замком и Родом. Мои дети и внуки смотрели на меня без страха, но с почтением – и при этом совершенно не понимали меня… Я был чародеем – а они вампирами. Они, мои дети и внуки, не считали себя моими единоплеменниками. Нам с Фионной это чувство – чувство принадлежности к разным народам – вовсе не мешало, но теперь… Я чувствовал, что более не в силах оставаться в долине дальше. Сначала я просто старался реже встречаться с семьей, большую часть дня просиживая за этими записками. Единственный, с кем я еще мог общаться, был Коннахья, мой младший внук. Плотного сложения, крупный малыш, он больше прочих моих наследников напоминал человека и пока был мал – с удовольствием общался со мной. Но, постепенно взрослея, он тоже начал отдаляться от меня, поскольку его больше и больше влекла компания детей и подростков… Что ему общество старого деда?
   Я решил, что мне следует покинуть семью, иначе я и впрямь стану старым дедом. А ведь я не выглядел стариком – магические способности дают кое-какие преимущества, уж поверь мне, потомок. О-о-о, я собирался долго жить с моей Фионной… Долго, может быть вечно. Этот Замок, эта уменьшенная копия Могнака Ужасного, покорные и безвольные сервы, от которых не приходилось ждать неприятностей… Враждебный, но бессильный что-либо предпринять против меня мир за стенами… Все было готово для веков и веков спокойной жизни без тревог… И в одночасье все пошло прахом… Жизнь потеряла смысл, семья перестала быть семьей, века тихого благоденствия утратили свою привлекательность.
   Меня вновь ждали дороги Мира. Возможно где-то там, в огромном, изменчивом, пестром и неугомонном Мире я узнаю, с кого спросить за смерть моей эльфийки… И если в этом и впрямь повинно божество – клянусь, оно пожалеет! Не знаю как, но я заставлю его платить…
   Итак, я отправляюсь в путь. Проклятый Принц Могнака Забытого, Сын Гангмара, основатель Рода вампиров – какая еще роль уготована мне в Мире? Уходя из Замка, я спрячу эти записи в подвале башни и скажу детям (твоим предкам, родич), что это – великая реликвия Рода. И что извлечь ее на свет надлежит лишь в том случае, если Мир претерпит необычайные изменения, или если Роду будет грозить опасность – что по сути дела то же самое… Ибо в этом нынешнем Мире – кто смеет бросить вызов Роду вампиров? Ритуалы и обряды, хитро построенный Замок, подобный Могнаку, всевозможные уловки, а также нечеловеческая сила и проворство членов Рода – все это должно хранить семью…
   Так что если, мой любимый, хотя и незнакомый, потомок, ты все же держишь в руках эту книгу – Мир уже изменился!
   А теперь о деле. Эта книга не поможет тебе, не выручит из беды. Зачем же тогда она нужна? Прости, милый родич, книга нужна не тебе, а мне. Я желаю, чтобы хоть кто-нибудь – там, в далеких будущих годах – знал обо мне правду, знал о моей борьбе, моих мечтах, о моей любви и ненависти… Кто-нибудь, не чужой мне…
   Вот и все. Прощай, мой друг, мой милый потомок и не сердись на своего пра-пра – (не знаю сколько раз) – деда, ибо его уже наверное нет на свете… Прощай и помни обо мне…