Страница:
И еще кое-что. Посланцы Алекиана частенько сталкивались при дворах королей и принцев с другими гонцами – облаченными в имперские цвета и доставившими письма с примерно теми же требованиями, что и они – но от имени юного Велитиана…
Принц потерял сон и аппетит, стал мрачным, нервным, он дергался и не знал, что предпринять… День шел за днем, но все еще ничего не было ясно: что с отцом? Что, собственно говоря, вообще произошло в Ванетинии?.. Кто из сеньоров поддержит его, а кто – брата?.. Что делать для того, чтобы поддержали именно его, Алекиана?.. И какую роль вообще играет во всем этом Велитиан?.. Бедному принцу не хватало верного Коклоса, который своими дурацкими подначками мог вернуть Алекиану спокойствие и всегда имел наготове несколько здравых советов. Как он заявил когда-то? «…А ты слушайся советов дурака – и у тебя вообще все в жизни будет гладко…» Разумный совет дать было некому – все вокруг были умными…
Даже Санелана, которая всегда прежде (когда дело касалось вопросов политеса и «приличий») знала, как следует поступить – даже она не могла успокоить Алекиана и дать ему хороший совет:
– Теперь ты должен решить сам, мой друг. Пришло время… Теперь принимать решения будешь ты.
Пока Санелана была рядом, Алекиан чувствовал себя уверенней, одно лишь ее присутствие успокаивало, но сейчас было недостаточно только сохранять спокойствие – требовалось действовать… Но как? Вернулись лазутчики из Ванета, с ними пришел Гиптис Изумруд – еще более растерянный, чем сам принц… Затем появилось еще несколько придворных отца, которым посчастливилось спастись – сэр Кенперт, сэр Дройт… Они в спешке бежали из Ванета и почти ничего не могли сказать толком. Император исчез, архиепископ Кениамерк исчез, маршал и канцлер – предатели… И что самое неприятное – брат! Алекиан отказывался верить в то, что брат предал семью, предал отца, но… Гиптис уверял, что видел собственными глазами въезд Велитиана в Ванетинию… Изумруд не поскупился на страшные подробности. Теперь все запуталось окончательно – брат… Отец… Дядя Кениамерк… Маршал Каногор… Канцлер…
Стоило принцу закрыть глаза – и знакомые лица начинали кружиться перед ним в диком хороводе… Все это было словно в кошмарном сне… Поэтому когда из Ренприста возвратился Коклос и Алекиан увидел, кого он привез с собой – сердце екнуло, принц как-то сразу осознал, он – спасен. У него появилась почва под ногами… Впечатления, приобретенные в детстве и юности – самые сильные. Если уж Алекиан привык с детства считать ок-Икерна непобедимым воином, а Коклоса – советчиком, точно знающим ответы на любой вопрос, то это на всю жизнь! Он – спасен.
Сэр Каногор, резонно рассудил, что финансы – не тот вопрос, который можно доверить кому бы то ни было. Он сам заявился с утра в канцелярию, куда его наемники приволокли перепуганных писцов и счетоводов. С маршалом неожиданно увязался и король Сантлака, которому, мол, было «любопытно поглядеть, как это делается в империи» – простодушный увалень искренне полагал, что попадет в подвал, уставленный сундуками с золотом. Сказать по правде, наивный Метриен надеялся, что он сумеет как-нибудь стащить пару горстей монет… Король постоянно нуждался в деньгах, пышность двора стоила дорого. Оказавшись же в темноватой зале с облезлыми низкими потолками, где наличными и не пахло, богатырь загрустил и стал прохаживаться под стеной, украшенной разводами сырости, с тоской глядя на ряды колченогих столиков, на которых громоздились чернильницы, кипы пергаментов, какие-то приспособления для счета… Выщербленные подгнившие доски стонали и скрипели под его огромными ногами.
Сэр Каногр тем временем занял место канцлера и потребовал показать ему, «что там у нас на сегодня»… Маршал отнюдь не был профаном в финансах – напротив, он сам время от времени проводил довольно сложные финансовые операции (открыто) и участвовал в ряде афер (тайно и через подставных лиц), так что он прекрасно знал, с чем ему придется столкнуться – но не в таком же количестве! Пересмотрев первые несколько десятков документов (а там были и бумаги, касающихся налогов с целых провинций, и счета на укроп и на морковь для Валлахальской кухни за три последних дня), он потерял терпение. Очевидно, решил Каногор, все эти чернильные крысы, искренне преданные Гвино, таким образом думают запутать его! Отомстить за своего господина! Завалить цифирками и бумажечками! Это просто саботаж! С досады маршал хватил кулаком по столу, так что исписанные листики, капли чернил и перья веером сыпанули во все стороны:
– Ах вы мерзавцы! – Заорал маршал тем самым мощным голосом, которым он отдавал приказы в бою. – Скоты! Черви подвальные! Вы что же, думаете напугать меня своими цифирками! Или считаете, я не обойдусь без вас?! Врете – всем головы снесу! Нынче же…
Чиновники в темных одеждах бросились врассыпную, словно мыши на складе из-под неожиданно поднятого мешка. Они, перепуганные до полусмерти, забились во всевозможные щели и принялись, перебивая друг друга, гундосить, что они не виноваты – что такой порядок был заведен его светлостью сэром Гвино, то есть, конечно, не светлостью, а просто покойным сэром Гвино… Маршал, постепенно остывая, поскреб затылок – до него дошло, что чиновники, конечно, не при чем. Смешно даже предположить, что эти низкие твари способны на благородный порыв, на хотя бы такое – пассивное – сохранение верности покойному сеньору. Нет, конечно нет… Выходило, что в самом деле – все счета проходили через канцлера? Но ведь один человек не способен держать в голове столько сведений?
– Ладно, – буркнул он перепуганным канцеляристам, – пускай так… Но ведь не мог же Гвино один решать все? Ведь все мелкие вопросы как-то решались без него?
Нет-нет, покойный сэр Гвино все решал единолично, самое большее, на что они, простые служащие, могли решиться – это самим придумать решение вопроса и затем предложить канцлеру на утверждение… Но обязательно – предложить на утверждение… Да-да, даже грошовые счета на укроп… Они готовы поклясться чем угодно, все так и было. Да-да, пусть грозный сэр маршал не изволит сомневаться в их словах…
Маршал задумался – благодаря своей необыкновенной памяти и трудоспособности канцлер умудрился стать необходимым – и незаменимым – винтиком системы. Понятно как его злило всеобщее пренебрежение…
Тем временем королю Сантлака надоело прохаживаться и он приблизился к столу, за которым восседал Каногор, чтобы предложить покинуть это гнусное местечко.
– Ну, ты понял, Метриен? – Обернулся маршал к нему (эти двое уже стали приятелями и перешли на «ты»). – Этот крошечный мешочек дерьма, Гвино, умудрился поставить дело таким образом, что без него империя не могла прожить и дня. Все вертелось только при его участии!.. Эй, вы! Слушайте меня, твари. Теперь все пойдет по-другому. Все будете решать сами, а я иногда стану вас проверять. Ежели уличу кого в воровстве, транжирстве казенных денег или даже просто в глупости – тому башку долой! Сразу и без суда. А чтобы вам не скучно было – пришлю к вам сюда несколько моих молодчиков из Эстака. Не думайте, что они дураки, кое-чего в деньгах они у меня кумекают… Идем, сэр Метриен…
– И то верно, идем, – с готовностью откликнулся тот, – чего тут торчать да терять время на ерунду…
– Ерунду? Нет, братец, это не ерунда – как раз важнее этого ничего сейчас нет. Здесь тоже идет война, война не на жизнь, а на смерть… И первый бой я, кажется, проиграл…
– Для чего, почтенный Крактлин вы хотите обложить это жалкое сооружение?
– Для того, чтобы не допустить никого внутрь, конечно – ни воинов, ни обоза с провиантом…
– Так, так… Разве вы предполагаете, что здесь потребуется долгая осада?
– Нет, разумеется, – Крактлин никак не мог уразуметь, к чему клонит старый воин, – с моими машинами мы справимся за несколько часов. Я думаю, что как только наши снаряды обрушатся на головы этим долговязым – как они запросят пощады.
– Я тоже так думаю, – согласился старик, чем совершенно сбил с толку юного военачальника, – стало быть, все, кто будут в замке сдадутся вскоре после начала обстрела?
– Ну да! Я бы велел начать немедленно, да только скоро стемнеет и вести бомбардировку станет тяжело… Да и отдохнуть нашим воинам не мешает…
– Так, так, – снова закивал Гравелин, – значит, сколько ни будет воинов в замке – все попадут без боя в наши руки, так? И все припасы их… Так зачем же нам не пускать в замок побольше врагов? Пусть себе входят – а завтра все равно мы их… Всех… И припасов пусть побольше везут в замок – нам армию кормить надо.
– То есть, – медленно начал Крактлин, неуверенно косясь на своих адъютантов, – нам не следует мешать врагам подбрасывать в замок подкрепления?
– Это было бы мудрым решением, – кивнул Серебро, – знаете ли, мой молодой друг… Вы позволите так называть вас, почтенный Крактлин?.. Так вот, вы знаете, какая самая большая трудность в войне с людьми? Это вынудить их сражаться. Когда добрый король Грабедор снаряжает армию в поход – эта армия настолько сильна, что может одолеть любое войско долговязых, вышедшее на бой. Но беда в том, что и они, то есть люди, тоже это понимают. Поэтому они не принимают боя, они отходят, маневрируют, заставляя нашу армию удаляться от гор. Но даже выманив нас на равнину, люди все же не дают генерального сражения. Нет, они пытаются заманить нас все дальше, их конные банды постоянно кружатся вокруг, они стараются заставить нас не отдыхать никогда, а постоянно держаться настороже, спать и есть с оружием в руках… Они нападают на обозы, вывозят провиант с нашего пути… И только затем, когда войско гномов ослаблено потерями и нехваткой пищи – они появляются перед нашим лагерем в большой силе и заявляют, что вызывают нас на честный бой…
Пока Гравелин Серебро говорил, Крактлин и его юные соратники слушали словно завороженные, старательно ловя каждое слово старого героя…
– …Да, – продолжал тем временем Серебро, – так они одолели Вабидуса… Кстати, я, кажется, видел его среди бойцов… Так к чему я?.. Ах, да! Самое главное – заставить людей принять бой. Принять бой сразу, без долгого блуждания по лесам и равнинам! И вот тут нужно помнить – люди очень бывают привязаны к своим городам и замкам. Они почему-то считают, что каменные стены уберегут их от гномьего молота и секиры… Да никогда камень не мог остановить гнома! Вся жизнь нашего рода – это сражение с камнем и победа над камнем! То есть чем больше долговязых набьется в город, либо в замок – тем лучше. Уж за этими-то не нужно будет гоняться! Их каменные стены – нам не помеха.
– Спасибо за добрый совет, – важно кивнул Крактлин, – я велю не препятствовать людям входить в замок… Погодите, а если они удерут?
– Ночью-то? – Гравелин даже улыбнулся. – Ночью – нет. Это лишь мы, народ подземелий, привыкли к сумраку, а долговязые по милости Отца боятся ночи… Ночью люди стремятся в замки и города, а не наоборот. Нет, они не побегут из замка… Тем более, что они еще не понимают силы ваших камнеметательных машин, почтенный Крактлин.
В самом деле, когда наутро гномы подступили к стенам замка Ронноты (не приближаясь, впрочем, к укреплениям ближе, чем на полет стрелы), между зубцами показались вооруженные защитники, готовые дать отпор штурмующим. Но, вопреки их ожиданиям, на приступ никто не пошел. Гномы начали обстрел Ронноты камнями. Сегодня не было нужды в хитрых снарядах, ибо предстояло поражать не живых воинов, а каменные сооружения… Камень сражался с камнем… Когда после восьмого или девятого залпа снаряд угодил в черепичную крышу жилого здания и вызвал крошечный камнепад, пробив в кровле изрядную дыру – в замке отчаянно затрубили рога и несколько человек принялись махать с барбикена зелеными ветвями…
– Велите прекратить обстрел, почтенный Крактлин, – обратился к молодому полководцу Серебро, – гарнизон сдается. Теперь мы оставим отряд для обороны замка – и вперед! Малые горы ждут своих хозяев…
ГЛАВА 32
Принц потерял сон и аппетит, стал мрачным, нервным, он дергался и не знал, что предпринять… День шел за днем, но все еще ничего не было ясно: что с отцом? Что, собственно говоря, вообще произошло в Ванетинии?.. Кто из сеньоров поддержит его, а кто – брата?.. Что делать для того, чтобы поддержали именно его, Алекиана?.. И какую роль вообще играет во всем этом Велитиан?.. Бедному принцу не хватало верного Коклоса, который своими дурацкими подначками мог вернуть Алекиану спокойствие и всегда имел наготове несколько здравых советов. Как он заявил когда-то? «…А ты слушайся советов дурака – и у тебя вообще все в жизни будет гладко…» Разумный совет дать было некому – все вокруг были умными…
Даже Санелана, которая всегда прежде (когда дело касалось вопросов политеса и «приличий») знала, как следует поступить – даже она не могла успокоить Алекиана и дать ему хороший совет:
– Теперь ты должен решить сам, мой друг. Пришло время… Теперь принимать решения будешь ты.
Пока Санелана была рядом, Алекиан чувствовал себя уверенней, одно лишь ее присутствие успокаивало, но сейчас было недостаточно только сохранять спокойствие – требовалось действовать… Но как? Вернулись лазутчики из Ванета, с ними пришел Гиптис Изумруд – еще более растерянный, чем сам принц… Затем появилось еще несколько придворных отца, которым посчастливилось спастись – сэр Кенперт, сэр Дройт… Они в спешке бежали из Ванета и почти ничего не могли сказать толком. Император исчез, архиепископ Кениамерк исчез, маршал и канцлер – предатели… И что самое неприятное – брат! Алекиан отказывался верить в то, что брат предал семью, предал отца, но… Гиптис уверял, что видел собственными глазами въезд Велитиана в Ванетинию… Изумруд не поскупился на страшные подробности. Теперь все запуталось окончательно – брат… Отец… Дядя Кениамерк… Маршал Каногор… Канцлер…
Стоило принцу закрыть глаза – и знакомые лица начинали кружиться перед ним в диком хороводе… Все это было словно в кошмарном сне… Поэтому когда из Ренприста возвратился Коклос и Алекиан увидел, кого он привез с собой – сердце екнуло, принц как-то сразу осознал, он – спасен. У него появилась почва под ногами… Впечатления, приобретенные в детстве и юности – самые сильные. Если уж Алекиан привык с детства считать ок-Икерна непобедимым воином, а Коклоса – советчиком, точно знающим ответы на любой вопрос, то это на всю жизнь! Он – спасен.
* * *
В Ванетинии тоже кипела бурная деятельность. Каногор Эстакский, ставший первым человеком в стане заговорщиков, сбился с ног, пытаясь «держать в руках все нити». Существовало множество вопросов, целиком находившихся прежде в компетенции канцлера – а маршал просто не подозревал об их существовании. Императорская сокровищница оказалось вовсе не бездонной, как могло бы показаться неискушенному человеку, а соотношение приходов и расходов – до крайности запутанно… Тем более, что поступления в казну почти прекратились – те, от кого это зависело, пытались позаботиться о себе, пользуясь смутным временем и придерживали серебро, тогда как платить требовалось постоянно и по многим счетам.Сэр Каногор, резонно рассудил, что финансы – не тот вопрос, который можно доверить кому бы то ни было. Он сам заявился с утра в канцелярию, куда его наемники приволокли перепуганных писцов и счетоводов. С маршалом неожиданно увязался и король Сантлака, которому, мол, было «любопытно поглядеть, как это делается в империи» – простодушный увалень искренне полагал, что попадет в подвал, уставленный сундуками с золотом. Сказать по правде, наивный Метриен надеялся, что он сумеет как-нибудь стащить пару горстей монет… Король постоянно нуждался в деньгах, пышность двора стоила дорого. Оказавшись же в темноватой зале с облезлыми низкими потолками, где наличными и не пахло, богатырь загрустил и стал прохаживаться под стеной, украшенной разводами сырости, с тоской глядя на ряды колченогих столиков, на которых громоздились чернильницы, кипы пергаментов, какие-то приспособления для счета… Выщербленные подгнившие доски стонали и скрипели под его огромными ногами.
Сэр Каногр тем временем занял место канцлера и потребовал показать ему, «что там у нас на сегодня»… Маршал отнюдь не был профаном в финансах – напротив, он сам время от времени проводил довольно сложные финансовые операции (открыто) и участвовал в ряде афер (тайно и через подставных лиц), так что он прекрасно знал, с чем ему придется столкнуться – но не в таком же количестве! Пересмотрев первые несколько десятков документов (а там были и бумаги, касающихся налогов с целых провинций, и счета на укроп и на морковь для Валлахальской кухни за три последних дня), он потерял терпение. Очевидно, решил Каногор, все эти чернильные крысы, искренне преданные Гвино, таким образом думают запутать его! Отомстить за своего господина! Завалить цифирками и бумажечками! Это просто саботаж! С досады маршал хватил кулаком по столу, так что исписанные листики, капли чернил и перья веером сыпанули во все стороны:
– Ах вы мерзавцы! – Заорал маршал тем самым мощным голосом, которым он отдавал приказы в бою. – Скоты! Черви подвальные! Вы что же, думаете напугать меня своими цифирками! Или считаете, я не обойдусь без вас?! Врете – всем головы снесу! Нынче же…
Чиновники в темных одеждах бросились врассыпную, словно мыши на складе из-под неожиданно поднятого мешка. Они, перепуганные до полусмерти, забились во всевозможные щели и принялись, перебивая друг друга, гундосить, что они не виноваты – что такой порядок был заведен его светлостью сэром Гвино, то есть, конечно, не светлостью, а просто покойным сэром Гвино… Маршал, постепенно остывая, поскреб затылок – до него дошло, что чиновники, конечно, не при чем. Смешно даже предположить, что эти низкие твари способны на благородный порыв, на хотя бы такое – пассивное – сохранение верности покойному сеньору. Нет, конечно нет… Выходило, что в самом деле – все счета проходили через канцлера? Но ведь один человек не способен держать в голове столько сведений?
– Ладно, – буркнул он перепуганным канцеляристам, – пускай так… Но ведь не мог же Гвино один решать все? Ведь все мелкие вопросы как-то решались без него?
Нет-нет, покойный сэр Гвино все решал единолично, самое большее, на что они, простые служащие, могли решиться – это самим придумать решение вопроса и затем предложить канцлеру на утверждение… Но обязательно – предложить на утверждение… Да-да, даже грошовые счета на укроп… Они готовы поклясться чем угодно, все так и было. Да-да, пусть грозный сэр маршал не изволит сомневаться в их словах…
Маршал задумался – благодаря своей необыкновенной памяти и трудоспособности канцлер умудрился стать необходимым – и незаменимым – винтиком системы. Понятно как его злило всеобщее пренебрежение…
Тем временем королю Сантлака надоело прохаживаться и он приблизился к столу, за которым восседал Каногор, чтобы предложить покинуть это гнусное местечко.
– Ну, ты понял, Метриен? – Обернулся маршал к нему (эти двое уже стали приятелями и перешли на «ты»). – Этот крошечный мешочек дерьма, Гвино, умудрился поставить дело таким образом, что без него империя не могла прожить и дня. Все вертелось только при его участии!.. Эй, вы! Слушайте меня, твари. Теперь все пойдет по-другому. Все будете решать сами, а я иногда стану вас проверять. Ежели уличу кого в воровстве, транжирстве казенных денег или даже просто в глупости – тому башку долой! Сразу и без суда. А чтобы вам не скучно было – пришлю к вам сюда несколько моих молодчиков из Эстака. Не думайте, что они дураки, кое-чего в деньгах они у меня кумекают… Идем, сэр Метриен…
– И то верно, идем, – с готовностью откликнулся тот, – чего тут торчать да терять время на ерунду…
– Ерунду? Нет, братец, это не ерунда – как раз важнее этого ничего сейчас нет. Здесь тоже идет война, война не на жизнь, а на смерть… И первый бой я, кажется, проиграл…
* * *
Долго осаждать замок Роннота не пришлось. Даже правильную осаду так и не начали. После окончания битвы главнокомандующий Крактлин послал было отряды гномов занять позиции вокруг укрепления, но Гравелин тут же остановил молодого полководца вопросом:– Для чего, почтенный Крактлин вы хотите обложить это жалкое сооружение?
– Для того, чтобы не допустить никого внутрь, конечно – ни воинов, ни обоза с провиантом…
– Так, так… Разве вы предполагаете, что здесь потребуется долгая осада?
– Нет, разумеется, – Крактлин никак не мог уразуметь, к чему клонит старый воин, – с моими машинами мы справимся за несколько часов. Я думаю, что как только наши снаряды обрушатся на головы этим долговязым – как они запросят пощады.
– Я тоже так думаю, – согласился старик, чем совершенно сбил с толку юного военачальника, – стало быть, все, кто будут в замке сдадутся вскоре после начала обстрела?
– Ну да! Я бы велел начать немедленно, да только скоро стемнеет и вести бомбардировку станет тяжело… Да и отдохнуть нашим воинам не мешает…
– Так, так, – снова закивал Гравелин, – значит, сколько ни будет воинов в замке – все попадут без боя в наши руки, так? И все припасы их… Так зачем же нам не пускать в замок побольше врагов? Пусть себе входят – а завтра все равно мы их… Всех… И припасов пусть побольше везут в замок – нам армию кормить надо.
– То есть, – медленно начал Крактлин, неуверенно косясь на своих адъютантов, – нам не следует мешать врагам подбрасывать в замок подкрепления?
– Это было бы мудрым решением, – кивнул Серебро, – знаете ли, мой молодой друг… Вы позволите так называть вас, почтенный Крактлин?.. Так вот, вы знаете, какая самая большая трудность в войне с людьми? Это вынудить их сражаться. Когда добрый король Грабедор снаряжает армию в поход – эта армия настолько сильна, что может одолеть любое войско долговязых, вышедшее на бой. Но беда в том, что и они, то есть люди, тоже это понимают. Поэтому они не принимают боя, они отходят, маневрируют, заставляя нашу армию удаляться от гор. Но даже выманив нас на равнину, люди все же не дают генерального сражения. Нет, они пытаются заманить нас все дальше, их конные банды постоянно кружатся вокруг, они стараются заставить нас не отдыхать никогда, а постоянно держаться настороже, спать и есть с оружием в руках… Они нападают на обозы, вывозят провиант с нашего пути… И только затем, когда войско гномов ослаблено потерями и нехваткой пищи – они появляются перед нашим лагерем в большой силе и заявляют, что вызывают нас на честный бой…
Пока Гравелин Серебро говорил, Крактлин и его юные соратники слушали словно завороженные, старательно ловя каждое слово старого героя…
– …Да, – продолжал тем временем Серебро, – так они одолели Вабидуса… Кстати, я, кажется, видел его среди бойцов… Так к чему я?.. Ах, да! Самое главное – заставить людей принять бой. Принять бой сразу, без долгого блуждания по лесам и равнинам! И вот тут нужно помнить – люди очень бывают привязаны к своим городам и замкам. Они почему-то считают, что каменные стены уберегут их от гномьего молота и секиры… Да никогда камень не мог остановить гнома! Вся жизнь нашего рода – это сражение с камнем и победа над камнем! То есть чем больше долговязых набьется в город, либо в замок – тем лучше. Уж за этими-то не нужно будет гоняться! Их каменные стены – нам не помеха.
– Спасибо за добрый совет, – важно кивнул Крактлин, – я велю не препятствовать людям входить в замок… Погодите, а если они удерут?
– Ночью-то? – Гравелин даже улыбнулся. – Ночью – нет. Это лишь мы, народ подземелий, привыкли к сумраку, а долговязые по милости Отца боятся ночи… Ночью люди стремятся в замки и города, а не наоборот. Нет, они не побегут из замка… Тем более, что они еще не понимают силы ваших камнеметательных машин, почтенный Крактлин.
В самом деле, когда наутро гномы подступили к стенам замка Ронноты (не приближаясь, впрочем, к укреплениям ближе, чем на полет стрелы), между зубцами показались вооруженные защитники, готовые дать отпор штурмующим. Но, вопреки их ожиданиям, на приступ никто не пошел. Гномы начали обстрел Ронноты камнями. Сегодня не было нужды в хитрых снарядах, ибо предстояло поражать не живых воинов, а каменные сооружения… Камень сражался с камнем… Когда после восьмого или девятого залпа снаряд угодил в черепичную крышу жилого здания и вызвал крошечный камнепад, пробив в кровле изрядную дыру – в замке отчаянно затрубили рога и несколько человек принялись махать с барбикена зелеными ветвями…
– Велите прекратить обстрел, почтенный Крактлин, – обратился к молодому полководцу Серебро, – гарнизон сдается. Теперь мы оставим отряд для обороны замка – и вперед! Малые горы ждут своих хозяев…
ГЛАВА 32
Тесной группой наемники вышли из строения с бассейном – и все, как по команде, завертели головами, озираясь. Несмотря на все опасности, они ведь были сейчас в самом Могнаке Забытом! Посреди сказки, к которой привыкли в детстве… Антураж был вполне подходящий – открывшаяся солдатам панорама города вполне соответствовала самым мрачным легендам Мира. Здание, которое они только что покинули, было, пожалуй, наиболее сохранившимся из всех на этой улице – массивное каменное сооружение, подслеповато щурящееся узкими бойницами-окнами… Вероятно, когда-то резервуар хорошо охранялся. Соседние дома почти все представляли собой просто груды камня – у многих сохранился лишь первый этаж, некоторые вообще стали кучами обломков, поросшими темной травой. Эти странные темные растения пробивались сквозь булыжник мостовой, карабкались по щербатым стенам, они были повсюду… Вокруг, на улицах – ни души… И над всем этим – темное хмурое небо. Серые тучи, как будто готовые разразиться ливнем – но тем не менее вокруг все сухо, дожди в Могнаке Сумрачном бывают не намного чаще, чем где бы то ни было…
– Куда теперь? – Осведомился Ингви у своего невольного гида.
– Туда!
Демон несколько секунд озирался, прикидывая направление и возможную планировку города, затем кивнул:
– Похоже, да… Там центр города. А что в центре, а, парень?
– Там большое сооружение, точнее целый комплекс – подземелья, дома, башня.
– Понятно, скорее всего – прежний дворец Проклятого Принца. А почему никого не видно?
– А здесь мало кто живет, больше домов сохранилось в северной части города, там все и предпочитают селиться, поближе к этому… бывшему дворцу.
– А за водой все сюда ходят?
– Кто сюда, а кто к колодцу. Там еще колодцы есть, но здесь вода лучше… Меня сюда наставник Гемронт гоняет, через полгорода.
Мертвец кивнул:
– Вроде, верно. В северной части города были колодцы – и там вода действительно плохая, со странным горьковатым привкусом. В наше время отсюда вели трубы и во дворец, и дальше… А из колодцев воду брали только для фонтанов…
Хиг с любопытством воззрился на наемника, но тут же почувствовал на шее неприятное давление:
– А ну-ка, веди, – потребовал Ингви, слегка поднимая руку с невидимым «поводком».
Наемники, держась тесной группой, осторожно двинулись по улице в указанном пленником направлении. Их шаги и стук капель с мокрой одежды звучали как-то по-особенному гулко и вроде даже будили эхо на безлюдных улицах… Серое небо, нависшее, кажется, над самыми верхушками руин, серая растительность повсюду – мрачная картина, вполне соответствующая жутким легендам о Могнаке Забытом. Мертвый город – город мертвых…
Когда солдаты миновали третий по счету перекресток и, по предположению Мертвеца, уже почти пришли к дворцу, впереди раздался характерный перезвон бубенчиков и шарканье подошв по мостовой. Наемники остановились.
– Патруль… Мертвые солдаты… – шепотом предупредил Хиг.
– Сами догадались, – бросил ему Ингви, – иди-ка сюда.
Он подвел пленника к ближайшей полуразрушенной стене какого-то здания и прихлопнул по ней ладонью – словно припечатывая что-то. Хиг догадался, что теперь он сидит на привязи у этих обломков на своем «поводке» – командиру пришельцев нужны обе руки для драки. Тот и в самом деле вытащил зловещего вида черный меч со странными украшениями. Хиг не слишком хорошо разбирался в физическом оружии, но кое-какие знания на эту тему наставник Гемронт им давал – к тому же у этого клинка имелись еще особенности совершенно иного плана – младший ученик чародея явственно ощутил исходящую от черной стали колдовскую ауру…
– Ваша светлость, – позвал Ингви Гезнура, – этот молодчик здесь привязан… хотя это и не бросается в глаза… Тем не менее – на всякий случай последите за тем, чтобы он не смог отцепиться незаконным образом… Остальные – вперед. Вы только давайте им разбегаться, а дальше – я уж сам…
Наемники укрылись в тени домов и за грудами мусора… Замерли… Шаги и звон раздавались уже совсем рядом…
– Мы, ваше высочество, собираемся вести войну не на жизнь, а на смерть. Предстоят походы и схватки, а что сделано? Вы собираете войска? Вы бросили клич, созывая сторонников? Вы послали в Ренприст за наемниками? Вы готовите Гонзор к осаде?
– Но, капитан, – пробормотал принц, – мы же ничего еще толком не знаем…
– Вот именно! Ничего толком не знаете! На войне разведка – первое дело!
– Но… на войне…
– А вы как полагаете, ваше высочество? Мы ныне на войне. И нам нужно знамя. Нам нужна святыня, которую стоит защищать, ради которой стоит ввязаться в безнадежный бой. Эта святыня – империя. Великая империя людей. Значит так, перво-наперво вы, ваше высочество, торжественно объявите себя императором.
– Но короноваться можно только в Ванетинии…
– Никаких «но»! Учитывая обстоятельства, следует отступить от обычаев. Итак, вы объявите себя императором и начнете формировать здесь, в Гонзоре, императорский двор. Раздавать звания и титулы. Это во-первых покажет вашу готовность драться до конца, во-вторых привлечет на вашу сторону тех сеньоров, кто напрямую не связан с заговорщиками.
– Верно, верно, – затрещал Коклос, – отличный ход! В Ванетинии все игрушки уже розданы, а у нас можно запросто отхватить высокую должность! Все важные господа – те, что еще без игрушек – так и бросятся сюда за титулами. Нужно немедленно показать им, как у нас все просто! Р-раз – и капитан ок-Икерн превращается в имперского маршала! Р-раз – и я становлюсь архиепископом! Да, братец, славная мысль – уж я быстро тебя короную в обход всяких формальностей.
Маршал недовольно покосился на Коклоса, прежде шут все же держался скромнее… Но порядки в Гонзоре сильно изменились за этот год…
– Да, ваше высочество, – буркнул сэр Брудо, – именно так. Нужно показать всем, что мы готовы стоять крепко, то есть к нам можно смело присоединяться, не опасаясь, что мы сдадимся и оставим союзников на произвол судьбы. Ну и титулы – это конечно… Действительно, в Ванетинии все игруш… все придворные должности распределены, а мы здесь начнем раздавать их заново – и конечно только своим сторонникам. Кое-кого одно лишь это привлечет в Гонзор… Ну и самое главное – армия. У нас ее нет… Гонзорские рыцари и бывшая моя рота – вот и все, если я правильно понимаю…
– Ну, мы объявили о созыве добровольцев…
– Подозреваю, что на ваш призыв откликнулись немногие…
– Да, действительно. Даже странно, ведь мы сулим очень неплохую плату…
– Ничего странного, ведь тот, кто ограбил имперскую казну, всегда может предложить более щедрые условия. К тому же король Метриен Сантлакский – на стороне Велитиана, не каждый согласиться воевать против собственного короля, который может первым делом отобрать или ограбить твой замок… Поэтому остается последний ход – спешно объявить какого-нибудь верного нам попа архиепископом. Объявить о коронации императора Алекиана III. Пусть те, кто присоединятся к неприятелю, имеют в виду – они участвуют в бунте против короны. Нужно чем-то компенсировать недостаток военных ресурсов.
– Ну, это не так просто, – с вымученной улыбкой заявил Алекиан, – существуют определенные процедуры…
– Начхать на процедуры, – просто решил проблему капитан, – зовите сюда скорее епископа. Пусть он нам подскажет, на какие именно акты нам следует сослаться, чтобы нарушить закон… э-э-э… по закону. Попы всегда найдут для этого какую-нибудь зацепку. Зовите попа – сейчас этот вопрос – важнейший. Ну и конечно – разведка. Следует сформировать отряд из наиболее надежных и преданный вашему высочеству вассалов и отправить на границу с Ванетом под командованием толкового рыцаря. Следует тайно отправить лазутчиков в Ванет, если удастся – в саму Ванетинию. А также разослать гонцов ко всем дворам, еще не признавшим заговорщиков в открытую.
– Ну, как раз это мы сделали. Мы с Санеланой составили письма ко всем владетельным сеньорам…
– Неправильно! – Рявкнул сэр Брудо. – Вы с Санеланой… На войне нужно меньше слушать женских советов! Письма… Я догадываюсь, что в этих письмах… Небось, кружева и завитушки!..
Коклос блаженно жмурился, слушая тирады маршала. Так ее! Так! Как бы там ни было – влияние мадам Санеланы при дворе будет уменьшаться, а уж Коклос-то о себе сумеет позаботиться. Прежде всего – ведь именно он привез из Ренприста капитана ок-Икерна, а тот станет на время войны первым человеком. Нужно только закрепить свои отношения с сэром Брудо. Сэр Брудо между тем продолжал:
– …Следовало разослать не вежливые запросы, а требования. Не то сеньоры, чего доброго, вообразят, что у них есть выбор – кого из претендентов поддерживать, от кого можно больше получить… Нет, нужно раз и навсегда объявить, что вы, ваше высочество – законный наследник престола, а в Ванетинии – бунтовщики! И вот тут как раз отлучение их от церкви было бы в самый раз. Так что валяйте, зовите попа…
– Да-да! – Вставил Коклос. – И еще немедленно объяви, братец, сэра Брудо имперским маршалом! Немедленно!
Сэр Брудо покосился на карлика (уже без прежнего недовольства) и погладил свою знаменитую бороду, стараясь казаться равнодушным… Против последнего предложения он не возражал…
Князь Филлиноэртли вышел из-за сосен к самой воде и остановился, сложив руки на груди и пристально глядя на серые волны, равномерно и неутомимо несущиеся под серым небом… Налетающий временами с реки ветерок приподнимал и трепал его роскошный алый плащ, волны плескались у его ног, почти касаясь носков щегольских красных сапожек… Счастливец, обласканный судьбой, герой и отважный воин, недавно ставший зятем самого короля Трелльвелина, размышлял о чем-то с угрюмым выражением лица… Вскоре следом за ним к берегу из леса вышла княгиня Ллиа Найанна. Тихо ступая по мягкому ковру бурой палой хвои, она приблизилась к мужу и, положив изящные ладони ему на плечи, прижалась щекой к мягкому шелку роскошного плаща. Несколько минут оба молчали – долгоживущие не любят спешки… Наконец Ллиа промолвила нежным голосом:
– Что тебя тревожит, Филлиноэртли? Завтрашняя схватка с варварами?
– Нет, милая.
– Так что же? Ты сам не свой… Я не могу узнать моего веселого Филлиноэртли. Должно быть, ты слишком долго жил среди людей.
– Возможно…
– О, мне говорили, что это угрюмый и суровый народ. Из век короток, они сознают неизбежность скорой неотвратимой старости и смерти – а потому не могут искренне веселится, как Первый Народ. Ты заразился от короткоживущих их тоской должно быть?
– Кто говорил тебе такое, Ллиа?
– Доллегриоль, придворный мудрец и летописец отца.
– А… Это тот – с бородой, как у гнома…
– Да, это он.
– Куда теперь? – Осведомился Ингви у своего невольного гида.
– Туда!
Демон несколько секунд озирался, прикидывая направление и возможную планировку города, затем кивнул:
– Похоже, да… Там центр города. А что в центре, а, парень?
– Там большое сооружение, точнее целый комплекс – подземелья, дома, башня.
– Понятно, скорее всего – прежний дворец Проклятого Принца. А почему никого не видно?
– А здесь мало кто живет, больше домов сохранилось в северной части города, там все и предпочитают селиться, поближе к этому… бывшему дворцу.
– А за водой все сюда ходят?
– Кто сюда, а кто к колодцу. Там еще колодцы есть, но здесь вода лучше… Меня сюда наставник Гемронт гоняет, через полгорода.
Мертвец кивнул:
– Вроде, верно. В северной части города были колодцы – и там вода действительно плохая, со странным горьковатым привкусом. В наше время отсюда вели трубы и во дворец, и дальше… А из колодцев воду брали только для фонтанов…
Хиг с любопытством воззрился на наемника, но тут же почувствовал на шее неприятное давление:
– А ну-ка, веди, – потребовал Ингви, слегка поднимая руку с невидимым «поводком».
Наемники, держась тесной группой, осторожно двинулись по улице в указанном пленником направлении. Их шаги и стук капель с мокрой одежды звучали как-то по-особенному гулко и вроде даже будили эхо на безлюдных улицах… Серое небо, нависшее, кажется, над самыми верхушками руин, серая растительность повсюду – мрачная картина, вполне соответствующая жутким легендам о Могнаке Забытом. Мертвый город – город мертвых…
Когда солдаты миновали третий по счету перекресток и, по предположению Мертвеца, уже почти пришли к дворцу, впереди раздался характерный перезвон бубенчиков и шарканье подошв по мостовой. Наемники остановились.
– Патруль… Мертвые солдаты… – шепотом предупредил Хиг.
– Сами догадались, – бросил ему Ингви, – иди-ка сюда.
Он подвел пленника к ближайшей полуразрушенной стене какого-то здания и прихлопнул по ней ладонью – словно припечатывая что-то. Хиг догадался, что теперь он сидит на привязи у этих обломков на своем «поводке» – командиру пришельцев нужны обе руки для драки. Тот и в самом деле вытащил зловещего вида черный меч со странными украшениями. Хиг не слишком хорошо разбирался в физическом оружии, но кое-какие знания на эту тему наставник Гемронт им давал – к тому же у этого клинка имелись еще особенности совершенно иного плана – младший ученик чародея явственно ощутил исходящую от черной стали колдовскую ауру…
– Ваша светлость, – позвал Ингви Гезнура, – этот молодчик здесь привязан… хотя это и не бросается в глаза… Тем не менее – на всякий случай последите за тем, чтобы он не смог отцепиться незаконным образом… Остальные – вперед. Вы только давайте им разбегаться, а дальше – я уж сам…
Наемники укрылись в тени домов и за грудами мусора… Замерли… Шаги и звон раздавались уже совсем рядом…
* * *
Ознакомившись с делами в Гонзоре, капитан ок-Икерн первым делом раскритиковал все решения принца:– Мы, ваше высочество, собираемся вести войну не на жизнь, а на смерть. Предстоят походы и схватки, а что сделано? Вы собираете войска? Вы бросили клич, созывая сторонников? Вы послали в Ренприст за наемниками? Вы готовите Гонзор к осаде?
– Но, капитан, – пробормотал принц, – мы же ничего еще толком не знаем…
– Вот именно! Ничего толком не знаете! На войне разведка – первое дело!
– Но… на войне…
– А вы как полагаете, ваше высочество? Мы ныне на войне. И нам нужно знамя. Нам нужна святыня, которую стоит защищать, ради которой стоит ввязаться в безнадежный бой. Эта святыня – империя. Великая империя людей. Значит так, перво-наперво вы, ваше высочество, торжественно объявите себя императором.
– Но короноваться можно только в Ванетинии…
– Никаких «но»! Учитывая обстоятельства, следует отступить от обычаев. Итак, вы объявите себя императором и начнете формировать здесь, в Гонзоре, императорский двор. Раздавать звания и титулы. Это во-первых покажет вашу готовность драться до конца, во-вторых привлечет на вашу сторону тех сеньоров, кто напрямую не связан с заговорщиками.
– Верно, верно, – затрещал Коклос, – отличный ход! В Ванетинии все игрушки уже розданы, а у нас можно запросто отхватить высокую должность! Все важные господа – те, что еще без игрушек – так и бросятся сюда за титулами. Нужно немедленно показать им, как у нас все просто! Р-раз – и капитан ок-Икерн превращается в имперского маршала! Р-раз – и я становлюсь архиепископом! Да, братец, славная мысль – уж я быстро тебя короную в обход всяких формальностей.
Маршал недовольно покосился на Коклоса, прежде шут все же держался скромнее… Но порядки в Гонзоре сильно изменились за этот год…
– Да, ваше высочество, – буркнул сэр Брудо, – именно так. Нужно показать всем, что мы готовы стоять крепко, то есть к нам можно смело присоединяться, не опасаясь, что мы сдадимся и оставим союзников на произвол судьбы. Ну и титулы – это конечно… Действительно, в Ванетинии все игруш… все придворные должности распределены, а мы здесь начнем раздавать их заново – и конечно только своим сторонникам. Кое-кого одно лишь это привлечет в Гонзор… Ну и самое главное – армия. У нас ее нет… Гонзорские рыцари и бывшая моя рота – вот и все, если я правильно понимаю…
– Ну, мы объявили о созыве добровольцев…
– Подозреваю, что на ваш призыв откликнулись немногие…
– Да, действительно. Даже странно, ведь мы сулим очень неплохую плату…
– Ничего странного, ведь тот, кто ограбил имперскую казну, всегда может предложить более щедрые условия. К тому же король Метриен Сантлакский – на стороне Велитиана, не каждый согласиться воевать против собственного короля, который может первым делом отобрать или ограбить твой замок… Поэтому остается последний ход – спешно объявить какого-нибудь верного нам попа архиепископом. Объявить о коронации императора Алекиана III. Пусть те, кто присоединятся к неприятелю, имеют в виду – они участвуют в бунте против короны. Нужно чем-то компенсировать недостаток военных ресурсов.
– Ну, это не так просто, – с вымученной улыбкой заявил Алекиан, – существуют определенные процедуры…
– Начхать на процедуры, – просто решил проблему капитан, – зовите сюда скорее епископа. Пусть он нам подскажет, на какие именно акты нам следует сослаться, чтобы нарушить закон… э-э-э… по закону. Попы всегда найдут для этого какую-нибудь зацепку. Зовите попа – сейчас этот вопрос – важнейший. Ну и конечно – разведка. Следует сформировать отряд из наиболее надежных и преданный вашему высочеству вассалов и отправить на границу с Ванетом под командованием толкового рыцаря. Следует тайно отправить лазутчиков в Ванет, если удастся – в саму Ванетинию. А также разослать гонцов ко всем дворам, еще не признавшим заговорщиков в открытую.
– Ну, как раз это мы сделали. Мы с Санеланой составили письма ко всем владетельным сеньорам…
– Неправильно! – Рявкнул сэр Брудо. – Вы с Санеланой… На войне нужно меньше слушать женских советов! Письма… Я догадываюсь, что в этих письмах… Небось, кружева и завитушки!..
Коклос блаженно жмурился, слушая тирады маршала. Так ее! Так! Как бы там ни было – влияние мадам Санеланы при дворе будет уменьшаться, а уж Коклос-то о себе сумеет позаботиться. Прежде всего – ведь именно он привез из Ренприста капитана ок-Икерна, а тот станет на время войны первым человеком. Нужно только закрепить свои отношения с сэром Брудо. Сэр Брудо между тем продолжал:
– …Следовало разослать не вежливые запросы, а требования. Не то сеньоры, чего доброго, вообразят, что у них есть выбор – кого из претендентов поддерживать, от кого можно больше получить… Нет, нужно раз и навсегда объявить, что вы, ваше высочество – законный наследник престола, а в Ванетинии – бунтовщики! И вот тут как раз отлучение их от церкви было бы в самый раз. Так что валяйте, зовите попа…
– Да-да! – Вставил Коклос. – И еще немедленно объяви, братец, сэра Брудо имперским маршалом! Немедленно!
Сэр Брудо покосился на карлика (уже без прежнего недовольства) и погладил свою знаменитую бороду, стараясь казаться равнодушным… Против последнего предложения он не возражал…
* * *
Великая неспешно несла к далекому морю свои воды, кажущиеся сегодня свинцовыми, поскольку в них отражается низкое свинцово-серое небо… Густые темные тучи непрерывной чередой важно проплывают над рекой и над лесом, сплошь покрывающим северный берег – кажется, что вот-вот набухшее серое брюхо заденет какое-нибудь высокое дерево и прольется дождем… Но дождя нет… Пока нет… Дождь пойдет ближе к вечеру – во всяком случае об этом просят эльфы Гунгиллу, Великую Мать…Князь Филлиноэртли вышел из-за сосен к самой воде и остановился, сложив руки на груди и пристально глядя на серые волны, равномерно и неутомимо несущиеся под серым небом… Налетающий временами с реки ветерок приподнимал и трепал его роскошный алый плащ, волны плескались у его ног, почти касаясь носков щегольских красных сапожек… Счастливец, обласканный судьбой, герой и отважный воин, недавно ставший зятем самого короля Трелльвелина, размышлял о чем-то с угрюмым выражением лица… Вскоре следом за ним к берегу из леса вышла княгиня Ллиа Найанна. Тихо ступая по мягкому ковру бурой палой хвои, она приблизилась к мужу и, положив изящные ладони ему на плечи, прижалась щекой к мягкому шелку роскошного плаща. Несколько минут оба молчали – долгоживущие не любят спешки… Наконец Ллиа промолвила нежным голосом:
– Что тебя тревожит, Филлиноэртли? Завтрашняя схватка с варварами?
– Нет, милая.
– Так что же? Ты сам не свой… Я не могу узнать моего веселого Филлиноэртли. Должно быть, ты слишком долго жил среди людей.
– Возможно…
– О, мне говорили, что это угрюмый и суровый народ. Из век короток, они сознают неизбежность скорой неотвратимой старости и смерти – а потому не могут искренне веселится, как Первый Народ. Ты заразился от короткоживущих их тоской должно быть?
– Кто говорил тебе такое, Ллиа?
– Доллегриоль, придворный мудрец и летописец отца.
– А… Это тот – с бородой, как у гнома…
– Да, это он.