Исьемини Виктор. За горизонтом

   К чести людей следует сказать, что никто из них не побежал – они отбивались до последнего, но им так и не удалось собраться вновь и сомкнуть строй, разорванный всадниками Филлиноэртли.
   А где же он сам? Король с удивлением обнаружил, что конные эльфы, прорвав строй латников, почти не задержались на поле – и скачут дальше. Вот они уже на гребне дальнего холма… Скачущий последним всадник обернулся – что-то в его осанке показалось Трелльвелину необычайно знакомым… Что?! Король недоуменно протер глаза – этого не могло быть… Этот всадник… Всадница… Ллиа Найанна?.. Дочь?
   Один из мчавшихся впереди кавалеристов задержался на склоне холма, поджидая принцессу. Когда она поравнялась с ним – картинно медленно поднял лук. Трелльвелин невольно отшатнулся, когда стрела стукнула в ставню окна рядом с ним. Дрожащими руками он снял с древка примотанный бечевкой кусок пергамента и с трудом разобрал строчки, пляшущие перед глазами:

   «Ваше величество, я выполнил свою часть уговора – занял для вас этот замок и одолел войско маркграфа. Теперь эльфы знают, как побеждать людей. А вы не уважаете свое слово, данное мне – и мое слово, данное аривненским сервам. Это освобождает меня от обязанностей по отношению к вам, отец.
   Если вы, ваше величество, желаете когда-нибудь вновь увидеть зятя и дочь – научитесь уважать клятвы, как и подобает эльфу. Начните с того, что исполните обещание, данное мною крестьянам.
   Ваш сын Филлиноэртли, князь Креллионта, граф Давней Чащобы.»

ГЛАВА 49

 
Ему Господин кажет с неба кулак,
А ему все смешно – в кулаке кокаин…
 

Б.Гребенщиков

   Что поволокло меня в провал черного магического портала, подсвеченного по краям красными сполохами? Трудно описать ощущения, но опомнился я уже на прибрежной равнине – когда прощался и бормотал что-то невнятное, что, мол, вернусь домой… И при этом меня не покидала уверенность, что я поступаю именно самым должным образом! Чудны дела твои, Гангмар Темный!..
   В обстановочке я разобрался почти сразу – и понял, что угодил в самый «ведьмин котел» божественной потасовки. Этакий Апокалипсис Мира… Армагеддон… Когда толпа колдунов-недоучек дружно приняла сторону моего черного друга и его спутницы – я сперва посчитал, что дело сделано и бочком-бочком направился в сторонку, от греха подальше. Пусть местные божки разбираются сами, кому владеть этим Миром – мое дело сторона, тем более, что Черный с подругой явно одолевали. Но тут вдруг выяснилось, что победа парочки – вовсе не такое уж решенное дело. «Малыш», их противник, тоже ввел в дело «человеческий фактор» – и в самом неприятном для меня исполнении. Бешеные юнцы с пеной у рта и горящими безумными глазенками повалили из распахнутых им порталов… Трое или четверо тут же кинулись в мою сторону, очевидно расценив мой благоразумный маневр как бегство. У этих щенков один из главных принципов: «упавшего – добей», то есть «убегающего – догоняй». При других обстоятельствах я бы не стал прибегать к самым крайним мерам и попытался бы сберечь молодым недоумкам жизнь, но сейчас уже стало не до шуток – эти молокососы были настроены необычайно серьезно и камни полетели в меня с очень убедительной силой и меткостью… А безумный пламень в их глазах убеждал, что миром с ними не договоришься. Что ж, пришлось их успокоить… Навсегда. Благо, недостатка в мане на этом поле не было – сражающиеся титаны буквально исходили магией, истекали ею… Словом, разделавшись с юными фанатиками, я избрал несколько иной путь – и начал заходить их кумиру в тыл. Мне показалось вдруг, что именно там, у него за спиной, я отыщу наиболее безопасное место… Крошечные «демон» и «дева», которых я нечаянно прихватил сюда, с писком полезли мне за пазуху, ища убежища…
   А на каменистом пляже между колоссами творилось нечто ужасающее – обезумевшие подростки кидались прямо навстречу ревущему пламени колдовских залпов, падали десятками, но это не уменьшало пыла тех, кто бежал следом. Колдуны разили и разили их, но град камней становился все гуще, над головами сражающихся юнцов и стариков в обе стороны носились белые и черные молнии, которыми обменивались призвавшие людей божки… Грохот, вой, свист – и вопли! Такого завывания мне, пожалуй, еще не приходилось слышать… И это – люди? Вот так орут – люди? Невероятно… Тут несколько чудовищных божественных молний угодили в цель – гигантский младенец тоже взвыл, содрогнулась земля под ногами… Кажется, с утесов в море посыпались камни? Или мне показалось – но во всяком случае, творилось что-то уже более чем сверхъестественное. А люди не обращали никакого внимания на происходящее над их головами, они были совершенно увлечены потасовкой. Когда люди получают возможность уничтожать себе подобных – их ничто не может отвлечь.
   Вероятно, в этом было что-то символичное – старики отсталых народов Мира дрались с молодежью наиболее цивилизованного – но мне как-то было не до тонкостей анализа, я все старался уберечься от камней и магических залпов. И продвигался к свой цели…
   Наконец мои усилия увенчались успехом – я пробрался за спину «младенцу» и вздохнул с облегчением – здесь-то меня не достанут ни юнцы, ни старики. Не тут-то было – на меня обратил внимание сам великанский малыш. Практически не отвлекаясь от своей драки с Черным и Зеленой, он тем не менее все же умудрился заметить меня. И отреагировал, не глядя послав какую-то божественную молнию. И тут я, признаться, сорвался – меня оскорбило не само нападение (на войне как на войне!), а та пренебрежительность, с которой был нанесен удар. Этак небрежно, легко, не целясь… В меня – небрежно?!! Ах, так?!! Не помня себя от ярости я бегом бросился к чудищу – и с размаху всадил в гигантскую ногу Черную Молнию. Поступок, разумеется, совершенно идиотский – но я в ту минуту мало что соображал. Меня, понимаете, оторвали от Ннаонны, от моей схватки, притащили сюда принять участие в собственной драчке – да еще и внимания не обращают? Они что же – считают мои дела, смысл моей жизни. настолько ничтожным по сравнению с их сведением личных счетов? Я привык к большему уважению.
   Когда я вонзил черное лезвие по самую рукоять в необычайно гладкую, неестественно мягкую ногу, красный туман мгновенно спал с глаз и я, трезвея, ужаснулся, ожидая немедленного возмездия… Губы сами собой зашептали всевозможные защитные формулы… Но… Возмездия не последовало – «младенец», запрокинув голову, взвыл на совершенно невыносимой высокой ноте… Раскинул руки, выгибая спину… Он вроде падал на меня – но бледнел и таял, уменьшаясь в размерах быстрее, чем опускался. Я всем телом ощущал, как мой жадный до маны меч пьет и пьет магическую сущность этого создания – не смотря ни на что рукояти я из рук не выпустил и теперь дрожь чудовищного тела передалась мне… что-то вливалось и вливалось в черную сталь… Без предела – неудержимо… Дрожь – дрожит земля, вибрирует рукоять меча в ладонях, меня самого передергивает с головы до ног… Краем глаза я успеваю заметить, что там, в отдалении Черный тоже корчится и… Меняется? Не знаю – но с ним что-то происходит… А меня трясет все сильнее… И… Дальше – тьма…
   Не знаю, сколько я провалялся в отключке – вроде недолго. Первое, что я ощутил, прийдя в себя, это писк и возню у себя на груди под курткой – мои малыши… Осторожно пересадив их на камни, я сел и огляделся. Похоже, младенец исчез без следа. Меч – я попытался взять его и тут же отдернул ладонь, рукоять раскалилась… Ладно, пусть остывает.
   По берегу, заваленному трупами, бродят, не обращая внимания друг на друга, старые и молодые участники разыгравшейся здесь драмы… Какие-то пришибленные вроде – даже драку прекратили… А среди них, вялых и безучастных ко всему, шествуют важно и величаво две огромные фигуры – черная и бледно-зеленая… Победители, чтоб их… Вот они идут прямо сюда, склоняются надо мной… Но что это? Черный… Он больше не чудище, не ящероподобный монстр. Вот он – надо мной, смуглый юноша с неправдоподобно правильными чертами лица, улыбается, демонстрируя белейшие зубы… Его глаза – две чаши расплавленного золота… с черными точками зрачков – круглых, а не удлиненных, как у змеи… он склоняется надо мной, слегка припав на искалеченное колено. А красотка, исходящая зеленой маной, бережно поддерживает его под руку. «Демон» и «дева» опять жмутся ко мне, пытаясь укрыться в складках одежды.
   – Ну что, в расчете теперь? – Перехваченным голосом поинтересовался я.
   – Ну, – продолжая ухмыляться, начал было Гангмар, тут я сидя притянул к себе меч… Странно, но ухмылка его погасла, он отшатнулся быстро выпрямляясь – ого! Ого-го-го!
   Я откашлялся, обдумывая.
   – А я думаю, что теперь ты мне задолжал, а, великий? Ну как, выполнишь три моих желания? Я ведь прикончил твоего самого страшного врага?
   Вот так – все просто.
   – Ну, э-э-э, – он отводит свои золотые глаза, – не совсем «прикончил»… ЕГО не так просто… э-э-э… Совершенно уничтожить, просто теперь он не… Но чего ты хочешь? Какие три желания?
   Вот это совсем другой разговор.
   – Ну прежде всего – вот эти крохи, – я киваю на «демона» и «деву», которые копошатся у меня под рукой.
   – Ну с ними все просто, – Гунгилла улыбкой очевидно пытается скрасить напряженность момента. Она, вероятно, уже привыкла к тому, что от ее улыбки в этом Мире растает любое сердце… Но ведь я-то – нездешний!
   Малыши не разделяют моего скепсиса и доверчиво идут в подставленную зеленоватую ладонь. От прикосновения Матери что-то в моих крошечных дружках меняется – они резко срываются с ее ладони и устремляются в полет! Оба! Я присматриваюсь – у «девы» вдруг откуда-то взялись ажурные крылышки… Дюймовочка… И – хе-хе – принц эльфов…
   – Отныне они – под моей защитой, – вещает Великая, – дальше. Второе желание.
   Ишь ты, как она ухватилась за «три желания» – видно, боялась, что потребую больше. Ладно, мне и того хватит
   – Второе – армия зомби. Ее следует остановить.
   – Это – моя забота, – откликается Гангмар, – не беспокойся, они и без твоей просьбы уже… играют роль в моих планах. Третье.
   – Меня – в Альду. И чтобы мои спутники…
   – Портал ждет тебя. И… Знаешь, не подходи ко мне близко с этой штукой, – его палец тычет в мой меч.
   – А мои… друзья?
   – Ты встретишь их на том конце пути. Но разве ты не желаешь попросить что-нибудь еще? Может тебе нужно помочь… в Альде?
   Я оглянулся на поджидающий меня черный зев магического прохода.
   – Нет уж, справлюсь сам. А то еще опять в долги к тебе влезу… А это ведь плохо кончается… Прощай!

* * *

   Наконец вся тактика и стратегия остались в стороне и две конные массы – серая и красно-желтая – собрались друг против друга для последней схватки. Сейчас должно решиться все. Алекиан во главе своей блестящей свиты встал в центре под имперским знаменем, против него – во главе серых позицию занял маршал Каногор. Тоже под знаменем с золотым орлом и красным львом… За его спиной серых было раза в полтора больше, чем красно-желтых – перед ним. С другой стороны серые уже сегодня были разбиты и бежали, тогда как сторонники Алекиана могли считать себя победителями в первой схватке. Гибель нескольких тысяч ополченцев – не в счет!
   Итак все приготовления в конце концов были окончены, протяжно взвыли рожки и трубы – два огромных войска одновременно пришли в движение. Сперва шагом, затем быстро ускоряясь, склоняя пики и выкрикивая боевые девизы, рыцари понеслись навстречу друг другу, спеша принять участие в этой великолепной феерии… Все, что было прежде – лишь прелюдия к тому, что свершится ныне, спустя несколько секунд! О них – о тех, кто сойдется сегодня на этом поле – сложат баллады и легенды, о них будут читать проповеди в церквях и лекции в университетах, о них матери будут рассказывать сказки на ночь детям, о них будут судачить подвыпившие мещане во всех городах Мира… О них будут врать, их будут приводить для примера, сегодняшний бой – их бой – станет легендой… ИХ бой…
   Первый удар был страшен. С оглушительным грохотом две стальные волны сошлись посреди поля, фонтаном ударили в воздух обломки пик, разом рухнули под копыта коней десятки, пожалуй даже сотни, тел… Задержанный выдох рычанием вырвался из множества глоток… Две огромные массы – серая и красно-золотая – вошли в соприкосновение, сцепились между собой, слились в единую толпу – рвущую, терзающую саму себя, тяжело ворочающуюся посреди огромного поля… Рыцарство запада империи сошлось здесь в невиданном единении, слилось так, что ничто было не в силах разорвать этот монолит. Единые чувства, ощущения, один порыв владел всеми – убивать, уничтожать серых… Убивать, уничтожать красно-желтых… И впрямь – невиданное единение…
   Словно раненный зверь, катающийся по земле от боли и раздирающий собственное тело когтями, тяжело ворочалась огромная масса из железа и плоти… Постепенно клин, составленный из гвардейцев и возглавляемый Брудо ок-Икерном, проникал все глубже в массу серых, грозя разрезать ее пополам. Брудо, нанося удар за ударом, вертел головой, пытаясь отыскать среди врагов Каногора – того не было видно. Когда две армии пришли в движение, граф Эстакский благоразумно остался на месте, с высоты своего огромного роста наблюдая за ходом схватки. При нем был его отряд собственных эстакских вассалов и латников, а также специально отобранных рыцарей – героев битв и турниров. В то время как вражеские полководцы бросили в бой все силы и сами возглавили атаку, маршал Каногор не желал рисковать без крайней нужды. У него были другие планы.
   Наконец, разглядев что-то вдалеке, он удовлетворенно крякнул:
   – Глядите, господа, – бросил он к своим рыцарям, – в их тылу растаскивают телеги.
   Действительно, перед тем, как повести кавалерию в атаку, сэр Брудо велел убрать остававшиеся в тылу телеги, чтобы в случае поражения сподручнее было спасаться бегством – тем, кто уцелеет. Сам он не собирался сегодня отступать, но и без нужды губить чужие жизни не хотел… Иллюзий сэр Брудо не питал. Если его план не увенчается успехом – следует спасти хотя бы кого-то. Тылы следует прикрывать. Ополченцы при помощи Дрымвенниля спешно растаскивали возы и фургоны…
   Маршал Каногор еще раз смерил расстояние, отделяющее его от ок-Икерна, из последних сил рвущегося сквозь плотную массу серых к их штандарту. Красно-желтый клин за спиной сэра Брудо тем временем становился все тоньше и тоньше – напор на его фланги усиливался. Шедшие по бокам гонзорские рыцари и немногочисленные волонтеры вот-вот должны были дрогнуть, тогда как гвардейцы продирались следом за имперским знаменем – все медленнее и медленнее, платя все большими потерями за каждый шаг.
   – За мной, господа! – Наконец воззвал Каногор к своим соратникам. – Мы ударим их сзади!
   И повел свой отряд в обход. Медведь на его личном знамени бился и трепетал…

* * *

   Граф Эстакский, опытный воин, рассчитал точно – как раз к тому времени, как он вывел свой отряд на правый фланг, гонзорцы и волонтеры, дравшиеся там, дрогнули под напором более сильной ванетской кавалерии и начали разворачивать коней. Сначала самые трусливые, затем – и остальные. Главное – выжить. Тот, кто выживет, тот и будет обвинять других в трусости и похваляться личным мужеством, проявленном в той великой битве… Проигранной битве… Ок-Икерн не хуже графа Эстакского понимал, насколько слабее кавалерия Алекиана – его единственная надежда была на то, что ему удастся сразить в поединке самого Каногора. Это – даже в случае поражения – сводило на нет все успехи врага, ибо некому было бы в самом деле руководить мятежниками. Король Сантлака, захваченный в плен сегодня утром, уже был отправлен в Гонзор под надежной охраной, а Велиуин Изумруд, несмотря на все его хитроумие и волшебное могущество, не мог командовать дворянами. Тому было помехой низкое происхождение чародея. К тому же (этого ок-Икерн не мог знать) Велиуин все еще страдал от ран, он после схватки с дядей словно потерял часть своей спокойной уверенности – словно заколдованный топор Гимелиуса повредил ему не только тело, но и душу…
   Словом, единственной надеждой ок-Икерна было найти на поле маршала-мятежника. И убить его. Понимал ли это Каногор, или нет – но в планы графа Эстакского не входило встречаться с давним соперником. Так что к тому моменту, как конники на левом фланге «гонзорского императора» обратились в бегство, а ванетские кавалеристы с воодушевлением бросились за ними – Каногор с отборным отрядом был готов ударить в тыл гвардейцам, которые из последних сил пытались еще идти вперед… Следом за Каногором устремилась какая-то часть находившихся поблизости сантлакцев и ванетцев – они уже готовились принять участие в побоище, но тут в юго-западном углу поля снова протрубили рожки.
   По дороге из леса выходила вереница конных воинов, быстро разворачиваясь для атаки. Последние всадники еще не вышли на открытое пространство, а передние уже склоняли копья, пуская коней. Видя перед собой огромное поле, усеянное живыми и павшими воинами, поле битвы – они торопились принять в ней участие. Над головами нового войска развевалось красно-зеленое знамя с черным вороном, сжимающим меч.
   Альдийцев было немного, едва ли полторы сотни, они были утомлены долгим переходом, большая часть их не слишком рвалась в бой под знаменем демона – но это все же было войско!
   Едва увидев нового врага, Каногор проревел новый приказ – его конь, направляемый могучей рукой наездника, встал на дыбы, разворачиваясь на задних ногах. Теперь не могло быть и речи о запланированном маневре – отряд Каногора в свою очередь оказался под угрозой нападения с тыла. Теперь граф Эстакский проталкивался между пытающихся развернуться растерянных кавалеристов, выкрикивая команды и призывы держаться твердо – а альдийцы уже перешли на галоп, вразнобой выкрикивая и свои девизы – и «Альда! Альда!».
   Во главе южан, опередив всех на несколько шагов, несся на белом коне Кадор-Манонг в сияющих латах, за ним – его верная спутница, Олифеннча Прекрасная. Она – в кольчуге, в легком шлеме, из-под которого выбивались пряди светлых волос – размахивала бичом, с которого сыпались искры… Олифеннча Прекрасная – кто в этот миг посмел бы сказать о ней: «Фенька-Вриха»?
   И Кадор… В эту минуту, летя на прекрасном коне во главе рыцарей в бой, «злой король» и впрямь выглядел по-королевски, должно быть в первый раз за всю свою жизнь. И в последний. Никому не ведомо, сколько ударов успел нанести Кадор-Манонг, сколь успешно использовала его ведьма чародейский бич с серебряным шариком на конце… Они – вдвоем – первыми врезались в ряды мятежников и почти мгновенно сгинули в кровавой круговерти схватки. Их тел так и не удалось опознать в жуткой, истоптанной копытами, груде плоти и стали, которую после битвы два дня разбирали на месте их гибели окрестные сервы, согнанные для исполнения печального дела… А сэр Валент из Гранлота, рассказывая о великой битве, всегда кусал губы и дергал себя за усы, ежели кто-то задавал ему вопрос о Кадор-Манонге и ведьме… Никогда – до самых своих последних дней – этот бравый рыцарь не мог простить себе, что отстал от короля на несколько шагов… По вине коня, разумеется, ибо Кадор-Манонг восседал на подлинно королевском скакуне – на которого пересел перед боем, а под Валентом был все тот же жеребец, который нес своего тяжелого хозяина сюда от самого Замка Вампиров… По вине коня – но Валент кусал губы. И дергал себя за усы.

ГЛАВА 50

   Раньше Кари себе такого не позволял – дрыхнуть днем. Но теперь все пошло из рук вон плохо. Они сидят здесь, у границ Альды. Глухомань, захолустье – здесь не слыхать и отголосков грозной бури, уже охватывающей Мир. Ничего, что Ренки ворчит – пусть… Зато здесь – спокойнее. Лучше уж Ничейные Поля с бандами орков, чем близость столиц и замков важных сеньоров, которые теперь кинутся резать глотки друг другу – а заодно и всем, кто подвернется. Бурю лучше переждать здесь – а потому уж будет видно… Так что можно спокойно спать с утра до вечера – и ждать известий о великих переменах. Которые происходят где-то далеко отсюда. Чем дальше – тем лучше.
   Вот только Ренки этого не понимает – а ведь должен бы, не глупый вроде мужик! Кари потянулся и отыскал глазами хмурую рожу своего соратника:
   – Ренки! Эй, Ренки, что нового?
   – В Ничейных Полях показалось войско. Много людей, в латах… Я отправил Косого и Тарга за ними следить.
   – Что? – сонливость как рукой сняло. – Людей?! Из Ничейных Полей? Много? В латах?.. Ренки, ты сошел с ума? Это орки! Собирай всех – нужно бежать!
   – Вот еще, и так сбежали на край света уже. Это люди, не орки. Впереди – всадник!
   – Ренки, – голос Кари стал опасно тихим и вкрадчивым, – с каких пор ты сомневаешься в моих словах? Я говорю – нужно бежать отсюда и быстро!
   – Да? Ну, если ты уверен… Постой, а Кососй с Таргом? Они вернутся, а нас…
   – Они не вернутся.
   Спустя час на место бывшей стоянки разбойников с нескольких сторон медленно сошлись, держа оружие наготове, воины в блестящих латах. Оглядев брошенный лагерь, один из них поднял забрало и свистнул. Тут же на поляну повалили еще десятки солдат. Их командир спрыгнул с коня и коротко спросил:
   – Здесь?
   – Здесь, – подтвердил тот, что свистел, – эти двое растяп, что пытались следить за нами, они были из этих. Остальные ушли совсем недавно. Пройти по следу, лорд? Найти остальных?
   Гремя латами, подбежал еще один орк:
   – Лорд! Сюда идет отряд всадников! Прямо сюда!
   – Отступить к деревьям! Приготовить луки.
   Повинуясь приказу, пришельцы заняли позицию среди деревьев. Вскоре с другой стороны поляны показались всадники. Они также не торопились оказаться на открытом пространстве, укрываясь в густом кустарнике. Несколько минут длилось молчание, прерываемое только звяканьем сбруи и всхрапыванием коней…
   Наконец один из всадников окликнул:
   – Эй! Люди, назовите себя! Кто вы?
   – Сами назовитесь сперва! Люди… – отозвались с другой стороны.
   – Эй, Кендаг, стручок ты зеленый! Жаба земляная, ты, что ли?
   – Я, хорек лесной!.. Я!..
   А неподалеку, лежа среди чахлого кустарника на пригорке, Ренки с тоской глядел на дорогу, вытоптанную прошедшими орками…
   – Ну что, друг Ренки? – Хлопнул его по плечу Кари. – Что ты теперь скажешь?
   – А что я должен сказать? – Буркнул разбойник. – Может ты ждешь, что я начну тебя униженно благодарить?
   – Благодарить своего спасителя? – с сомнением в голосе переспросил Счастливчик. – Нет, такого умного поступка я от тебя не жду. Но ты хотя бы убедился, что мои советы…
   – Советы? Из-за них мы здесь! Из-за них прячемся в этой гангмаровой глуши! Из-за них сдохли Косой с Таргом!
   – Зато целы остальные! Которых ты, болван, не посылал следить за…
   – Кари!
   – Чего?
   – Кари, мы разбойники! Мы же должны хоть кого-нибудь ограбить! Иначе парни разбегутся. Еще день-два – и они пристукнут нас с тобой и выберут нового атамана!
   – М-да? А я-то считал тебя, Ренки, умнее… Я думал – ты понимаешь, что сейчас лучше пересидеть в укромной норке, чем лезть сломя голову под мечи и стрелы. Я думал – ты понимаешь…
   – Я-то понимаю, а остальные – нет. Кари, нам нужна кровь. Кровь и добыча.
   – Ренки какую добычу ты собирался взять у войска, которое оставляет такой след за собой, проходя по степи, – Кари махнул рукой в сторону широкой полосы, вытоптанной в серой траве армией орков, – эй, погляди!
   По Ничейным Полям, прямо по вытоптанной орками дороге, понуро брели люди. Дюжины полторы, не больше… Уж эти-то точно были людьми, толпа бродяг в драных тряпках.
   – Что скажешь, Ренки, а? Вот она – твоя «кровь»! Не знаю, откуда взялась эта компания последи Ничейных Полей, не знаю, какую добычу мы можем с них взять – но больше ничего я тебе предложить не смогу! Что скажешь?
   – Согласен! Эти оборванцы – подходящая кость для наших псов!
   – Тогда зови их!.. И где мой лук, Гангмар его возьми…

* * *

   Прежде чем я шагнул в черноту магического хода, произошло еще кое-что. Один из этих юных идиотов – когеритов, как они себя именовали – бесцельно блуждая по берегу, добрел до места нашего с Гангмаром и Гунгиллой рандеву. Вообще после гибели (или не гибели) их кумира они, эти психи, сделались словно пришибленные. Даже драться с магами перестали – а это свидетельствовало о крайней глубине их беспамятства. Мало что способно отвлечь от драки представителей рода человеческого. Тогда как колдуны после драчки спокойно разошлись по магическим порталам (я еще успел, прийдя в себя, увидеть последних), заботливо открытым для них их многоликим божеством – молодежь эвакуировать было некому. Словом они сидели, лежали либо бродили по берегу, а один так задумчиво дошагал до раскрытого для меня магического хода и преспокойно канул туда. Старина Гангмар сразу всполошился, задергался, замахал руками, призывая меня скорее воспользоваться его ходом – тоже мне, бог называется. Впрочем, какое мне дело до тонкостей его божественного чудотворства? Я поспешил в черное окно – и вывалился на ту сторону. На поляну.
   Посреди поляны над распростертым телом своего «дедушки» сидела Ннаонна – и громко выла. Над ней стояли мои ребята в потрепанных линялых желтых плащах с воробушками, а вокруг на траве в живописном беспорядке расположилось еще десятка полтора окровавленных тел. Когда я вывалился из портала наружу – все уже пялились в мою сторону, удивленно разглядывая предварявшего меня юнца. Все, кроме Ннаонны. Вот и она подняла голову, увидела… И кинулась ко мне, не прекращая выть. Оттолкнув по дороге «божьего пасынка» – тот сел на землю, удивленно озираясь вокруг – она рухнула в мои объятия… А я обхватил мою вампирессу обеими руками. Крепко-крепко. Я больше не хотел ее потерять – ни на секунду. А Ннаонна, размазывая кровь и грязь по лицу, всхлипывая и давясь слезами, торопливо рассказывала мне, что произошло после моего исчезновения. Оказывается, я отсутствовал примерно месяц – ночь в полом холме…