Исьемини Виктор. За горизонтом

   – Так что, мастера почтенные, – заключил Никлис, – и вы, ваша милость граф, ежели кто желает с вот этим магом великим и господином знатным отсюда выбираться – так это, слышь-ка, значит с нами. Ну а кто не желает – счастливо оставаться!
   Желающих «счастливо оставаться» в логове злобных чародеев не нашлось – и все гуськом устремились за принцем, который шагнул обратно в пробитый его магией пролом, собираясь покидать подземелье своим прежним путем. Стер поставил своего пленника на пол и, сильно треснув по руке, выбил его амулет, который с дребезжанием поскакал по полу и наконец провалился в какую-то щель. Хиг проводил свой талисман печальным взглядом и тяжело вздохнул.
   – Ничего, малец, – утешил его Стер, – так и тебе и мне спокойнее будет. Идем с нами. Раз господин капитан обещал тебе, что ты на солнышко с нами выйдешь – значит, так тому и быть.
   Ннаонна, проходя мимо неподвижно лежащего Мертвеца, подхватила его длинный меч. Увидев, как она привычно обращается с этим оружием, Гериан только хмыкнул:
   – М-да… Если бы я знал, какая у меня, оказывается, внучка… Я не скитался бы так долго вдали от Семьи…

* * *

   Маршал Каногор обернулся к Велиуину:
   – Они что, с ума все разом сошли, Гангмар их дери?! Они же погубят себя у этих телег!
   Чародей скривил покрытое свежими шрамами лицо:
   – Настоящий рыцарь не отступит никогда с поля боя. А если серьезно – нет, они не сошли с ума. Им сходить не с чего, это же сантлакцы…
   – Нашли время для шуток, мастер! Если они все там полягут, то стало быть – мы потеряем половину конницы – вы понимаете, что это значит?
   – Я понимаю. Но отсюда ничего поделать не могу, давайте продвигать армию вперед, сэр Каногор. Соединимся с ними. Попробуем остановить.
   – Гангмар, мне бы не хотелось… Это пространство впереди – оно очень подходит для маневра кавалерии, нашей главной силы, понимаете?.. Но, видно ничего не поделаешь…
   А тем временем сантлакские конники продолжали отчаянно бросаться на обозные телеги, с остервенением пытаясь преодолеть эту преграду. Королю Метриену удалось в конце концов собрать вокруг себя некоторое количество всадников и убедить их действовать согласованно. Сам король – не погнушался же! – с двумя другими рыцарями заставили коней упереться грудью в препятствие. Метриен I размахивал огромным мечом, отражая неуверенные удары ополченцев, конь его навалился на препятствие, огромные копыта глубоко вдавились в землю… Рыцари тоже старались, как могли, понукая своих лошадей… Под натиском могучих животных телега дрогнула, покачнулась с душераздирающим скрипом – обрушился наспех установленный деревянный щит, перепуганные гонзорцы попрыгали на землю и торопливо отбежали в стороны… Кто-то из сантлакцев обратил внимание на усилия короля – монарха несложно было узнать по огромным габаритам, здоровенному тарчу с гербом и короне на шлеме, сверкающей начищенной медью – еще несколько всадников прекратили бестолково метаться и подогнали коней к телегам… А на северной стороне ратного поля массы людей пришли в движение – под звуки труб ванетская армия начала продвигаться вслед за сантлакцами…
   Тоиль со своей сотней наконец достиг цепочки телег и фургонов. Он повел ополченцев к ближайшему проходу. Его вояки, уже почти успокоившиеся, действовали довольно хладнокровно. Своими шестами они сбросили с коня еще одного неосторожного латника. На вопли поверженного в их сторону обернулись еще несколько сантлакцев – их остановили, грозя упертыми в землю кольями. Всадники отступили, ища более легкой добычи – к этому времени кровожадный угар у них уже почти прошел… Наконец люди Тоиля начали по одному протискиваться между возами, гонзорские горожане и гвардейские стрелки взирали на земляков с удивлением – не верилось, что кто-то мог выжить в аду по ту сторону защитной линии. Наконец вся сотня пробралась за телеги – последние (те, кто до последнего прикрывал своих) опрометью протиснулись в узкий проход или пролезли на четвереньках между колесами, побросав свои щиты и колья…
   Сотня Тоиля привлекла внимание маршала ок-Икерна. Тот прискакал поглядеть в сопровождении десятка всадников.
   Крестьяне, которым только страх придавал силу и хладнокровие, едва очутились в относительной безопасности – вновь обрели прежнюю робость. При появлении маршала с его кавалькадой они привычно принялись кланяться. Не обращая внимания на крестьян, ок-Икерн подъехал вплотную к Тоилю и наклонившись в седле, внимательно вгляделся в лицо сотника, затем хрюкнул (что, вероятно, означало смех) и рявкнул:
   – Ну, молодец! Вывел все же своих обормотов живыми! Молодец – сразу видно, что служил де… Воробью, говорю, служил!
   Тоиль, бледный, как мел, сузил глаза и процедил сквозь зубы:
   – Этих я вывел, а другие все лютую смерть приняли… Ваша милость… Сволочь вы, ваша милость…
   – Молчи, дурак, – понизил голос ок-Икерн, – молчи. Не то вместо награды – башку потеряешь… Да… Выжить никто не должен был… На то и война. Зато теперь…
   Где-то в стороне послышался грохот, вопли, а затем – рев, треск и новый грохот. Маршал, так и не закончив фразы, встревоженно оглянулся, дернул поводом и ускакал. Конвой – за ним… Тоиль проводил их равнодушным взглядом. Почему-то он не боялся… Зато его ополченцы – те, кто оказался поблизости и слышал – перетрусили изрядно. Они поспешили отойти подальше от Тоиля, молодой сотник, оглядевшись, вдруг обнаружил, что стоит один…
   Ок-Икерн легко отыскал источник шума. Это под натиском рыцарей завалился воз – и находившийся там вместе с гвардейцами Гиптис его поджег, а заодно и парочку соседних телег. Затем долговязый Изумруд на пару с Шортилем при помощи еще нескольких чародеев принялись «наворачивать» огненные заклинания одно на другое. Кони сантлакцев испуганно шарахнулись от высоко взлетевших языков пламени – однако было понятно, что огонь не вечен… Вскоре путь будет открыт…

* * *

   Крактлин обернулся к одному из своих адъютантов:
   – Ну, что будем делать, Даммин?
   Тот в ответ пожал плечами:
   – Все, что прикажешь… Драться… – гном махнул головой, стряхивая набежавшие капли с густых бровей.
   – Но мои машины не работают, когда идет дождь… Мокрые – они не работают…
   – Так ведь ты же говорил, что в Малых горах больше нет войска, способного нам противостоять… Толпу плохо вооруженных людишек мы разгоним без машин.
   – Да, я говорил, – Крактлин поморщился, отнял зрительную трубу от глаза и тщательно протер мокрый окуляр. Снова взглянул, – они движутся навстречу нам так уверенно… Ладно, будет бой. Пусть шеренги продолжат движение. Даммин, иди туда, присмотри…
   Даммин сорвался с места, побежал было – его намокший отяжелевший плащ зацепился за колючую ветку куста. Гном, сердито рявкнув неразборчиво какое-то ругательство, рывком высвободил плащ и побежал вниз по склону, придерживая обеими руками мокрые полы… Он был недоволен последними распоряжениями Крактлина – но не смел спорить. Никто из второстепенных полководцев не смел, но все были недовольны, что по просьбе короля Фенады Крактлин отправил на юг именно Гравелина Серебро. Молодой вождь, как видно, все же собирался оставить только для себя хоть какую-то часть славы этого похода…
   Даммин добежал до остановившихся шеренг гномов – те снова двинулись вперед. Тут же и замершие было люди тоже зашагали им навстречу, постепенно стягиваясь в одну плотную массу, на острие которой находился воин на коне, а чуть позади него среди мокрых рубах чернела мантия мага. Гномы второй шеренги прибавили шагу, догоняя первую, теперь их двойной ряд на флангах нависал над бесформенной массой противника…
   Когда между воинами двух армий оставалось около тридцати метров, рыцарь пришпорил коня, люди перешли на бег… Анра-Зидвер взмахнул посохом – в центре построения гномов что-то ослепительно сверкнуло, оглушительно бабахнуло… Рыцарь на всем скаку налетел на опешивших от вспышки гномов, проламываясь сквозь двойной ряд врагов. Стройные линии гномьего войска в центре нарушились, разорвались – и тут же в этот пролом с воем ворвались горцы в белых рубахах, размахивая секирами. Дикими воплями они словно пытались заглушить свой страх… Гномы встретили их ударами палиц и молотов, но удержать позиций не смогли – отборные бойцы кланов оттеснили их в стороны, платя несколькими убитыми за каждый шаг. Шеренги гномов в центре распались, фланги – остановились, не видя больше перед собой противника (горцы стянулись к середине – туда, где уже кипела яростная схватка). Рыцарь под мощными ударами рухнул вместе с лошадью, гномы ринулись к нему, чтобы добить, но над поверженным воином выросла долговязая фигура чародея, воющего заклинания, с навершия посоха летели продолговатые искры. Колдовское пламя совершено не боялось воды – гномы остановились, не устрашенные, но озадаченные… Рыцарь с трудом поднялся и вытащил меч…
   Когда строй гномов распался, положение резко изменилось – теперь закованные в тяжелые латы гномы казались неповоротливыми и неуклюжими в своих пропитанных водой плащах. Горцы скакали вокруг них, норовя нанести удар в спину или подсечь секирой ногу противника. К тому же гномов смущал дождь, они (проведшие жизнь в сухих подземельях) были непривычны к такой погоде…
   Гномьи шеренги разваливались по мере того, как горцы валили одного за другим окруженных карликов в центре и бросались затем на их соседей… Перт рубил и уворачивался, скакал, уходя из-под тяжких ударов – и снова рубил… Молодой маг не подвел – юный горец чувствовал, как топор в его руках словно оживает, встречаясь с вражеской сталью. И это вовсе не мешало!.. Удар за ударом – Перт не знал усталости, двое гномов уже свалились наземь от его руки, юноше хотелось бить еще и еще! Бить! Бить! И он выл вместе с земляками, нанося удары, устремляясь навстречу новым противникам! Бить! Бить! Ага – вот еще один! Получай! Гном с искалеченной рукой попытался достать юношу молотом – но Перт проворно отскочил, метнулся в сторону, еще… Еще отскок… Удар! Заколдованный топор невероятно удачно рубанул по сочленению латной рукавицы – и гном взвыл глухо под стальной личиной, воздев к небу руки, из которых вывалился молот… Удар Перта сейчас разрубил ему другую, левую, ладонь почти так же, как была когда-то искалечена правая… Перт, ухмыляясь, ловко схватил гнома за длинную мокрую бороду и дернул – тот с воем метнулся вперед, теряя равновесие. Позади карлика выросла огромная фигура в белой рубахе, по которой стекали струи воды и крови из нескольких ужасных ран. С глухим выдохом – «хэк!» – детина обрушил секиру на загривок раненного гнома – тот рухнул на колени… В здоровяке Перт узнал Авика из Лан-Кайенов…
   И горы тел росли, причем закованные в латы гномы валялись вперемежку с белыми рубахами горцев… Крактлин, наблюдавший с вершины холма, стиснул кулаки, сминая в хлам медный стержень зрительной трубки – этого не могло быть… Это было невозможно…
   Вдруг за его спиной послышался оглушительный грохот – сразу несколько молний ударили в скопление бесполезных из-за дождя катапульт. Возможно ли такое? Насквозь, кажется, промокшее дерево занялось ярким оранжевым пламенем! Несомненно это магические штучки… Крактлин еще раз, утерев влагу с глаз, взглянул за спину – его машины пылали, несмотря на дождь… Полководец выхватил из рук адъютанта топор и зашагал вниз по склону. Он больше не оглядывался на свои уничтожаемые огнем детища – он шел, чтобы разыскать колдуна и отомстить…

ГЛАВА 48

   Первым опомнился Гангмар, пославший в чудовищного младенца пучок черных искр-стрел. Не долетев до цели, его снаряды занялись белыми сполохами и истаяли, рассыпавшись ворохами искр.
   – Берегись, – рявкнул Черный, делая шаг вперед и заслоняя собой подругу.
   Оказалось – не зря. Младенец-великан сдвинул редкие белесые брови в злой гримасе (что в другой ситуации могло бы показаться комичным, но сейчас производило жуткое впечатление) и выпустил серию белых лучей-молний. Его удар сопровождался визгом и треском. Женщина за спиной черного монстра раскинув руки испустила певучий возглас, словно пропела музыкальную фразу. Вокруг них с Гангмаром разлилось зеленое сияние, поглотившее белые молнии, но Темный пошатнулся. Второй белый залп – женщина воскликнула:
   – Я долго не продержусь! Если у тебя есть какой-то план, то исполняй его! Скорее!
   – Сейчас, любовь моя, – Гангмар и в самом деле был чем-то занят, он даже не попытался нанести новый удар, который отвлек бы их противника.
   Наконец Черный развел широко своими лапами – и вокруг них с подругой один за другим начали открываться колдовские порталы. Черные, расцвеченные по краям сполохами разных оттенков… Зеленый, синий, желтый, красный – еще и еще! Не успел бог-дитя повторить свой залп, как из порталов буквально повалили, размахивая посохами, толпы людей. Мужчины всевозможных возрастов, в совершенно различной одежде – их всех объединяло одно. Каждый держал в руке посох, увенчанный янтарным шаром, каждый явился по призыву своего божества на бой с Врагом Мира…
   Друиды Риодны, призванные Отцом-Лесом, волхвы северян, явившиеся на зов Морского царя, шаманы далекого юга, что поклоняются Черному Зверю, белобородые давены из-за пустыни Предел (те, что служат Песочному Человеку), райхсы с берегов Стылого моря (славящие Ледяного великана) и многие другие – все они явились по призыву своего повелителя. Того самого, многоликого, что с давних пор наделял их Силой и велел готовиться к великой битве с врагом… Сегодня они позабыли о взаимной ненависти и распрях, неизменно сопутствующих соседству народов (которые к тому же поклоняются столь разным божествам!), сегодня их собрала великая цель, главная цель их жизни…
   Толпа в разноцветных одеждах окружила две огромные фигуры, черную и зеленую – и ощетинилась посохами, навершия которых блистали янтарем. Гангмар опустился на колено, увлекая за собой подругу. В этот миг Гилфинг-дитя выбросил вперед пухлые ладони, нанося новый удар. Белые молнии устремились к его противникам, навстречу им взметнулись посохи – и магические снаряды мгновенно исчезли, поглощенные жадным янтарем…
   Торжествующе взвыв, Черный прытко вскочил, опираясь на плечо своей подруги и резким взмахом руки (ряд посохов проворно опустился) послал свои черные стрелы в великана. Младенец-переросток оказался не готов к такому обороту событий, черные снаряды ударили в него, вминая нежно-розовую плоть. Глухой рев прокатился над полем…
   По взмаху огромной пухлой ручищи вокруг пригорка, на котором занял позицию великан, открылись отсвечивающие белым колдовские порталы – и из них повалили толпы подростков. Вооруженных и безоружных, зачастую полуодетых и сонных, очумело оглядывающихся по сторонам – и силящихся понять, что происходит и куда их занесло… Посреди этой толпы оказался и Аньг. Что с ним? Что вокруг? Вот только минуту назад он разговаривал с Кари, уговаривал отпустить его, Аньга, из банды… Кари твердил, что отправляется на юг – в более спокойные места и что без Аньга он не… И вдруг что-то сверкнуло, открылась сама собой некая белая дверь – и Аньг, пробомотав: «прости, Кари, но я должен…» – шагнул в клубящийся вихрь белого пламени… Он знал только одно – что и в самом деле должен… И вот – эта равнина на берегу какого-то моря… Или озера… Толпа мальчиков и девочек – Аньгу на мгновение показалось, что это его «паства», его братья и сестры… Те, что сложили головы у проклятого замка в Ванете…
   Нет, его братьев и сестер нет здесь, на берегу, – но эти невозможные, невероятные существа – и… Бог-дитя! Гилфинг-дитя, кто же, как не он! Он сражается… с кем? Какое-то старичье? Ага – Гангмар Темный! Черный Враг Мира тоже там! Взгляд юноши скользнул по собственным пустым рукам, он быстрым движением подобрал округлый камень (больше никакого оружия поблизости не нашлось) и привычно завопил:
   – Божьи пасынки! Новая игра! За мной, божьи пасынки! Новая игра! Новая игра!.. Последняя игра…
   Толпа молодежи ревущим потоком устремилась за Аньгом, мгновенно признав его лидерство и право приказывать – на шеренгу колдунов обрушился град камней, кто-то с воплем рухнул, обливаясь кровью… Колдовской посох с дребезжанием поскакал по камням… Чародеи опустили свои палки – навстречу юнцам ударили первые волшебные выстрелы, прочерчивая дымные следы, над головами с воем пронеслись черные и белые стрелы-молнии…
   Чудовищная схватка приняла новый оборот – люди вступили в бой на каменистом пространстве между призвавшими их божествами. И никто не обратил, наверное, внимания на одинокую фигурку, что, появившись из самого дальнего открытого Гангмаром портала, неторопливо бредет по камням, огибая кровавую схватку по широкой дуге – идет спокойно, неторопливо… Не интересуясь, как будто, ничем…

* * *

   Подскакав к пылающим фургонам, маршал ок-Икерн рявкнул:
   – А ну, пошли прочь осюда!.. – Это относилось к гонзорским ополченцам. – Господа, назад! Сорок метров для разгона! И копья к бою!
   Горожане поспешили выполнить команду ок-Икерна с большим энтузиазмом, то есть бросились бегом подальше от костров, сам маршал с гвардейцами отъехал на некоторое расстояние, чтобы иметь возможность разогнаться для копейного удара. Из-за высоких языков ревущего пламени на эти эволюции уже жадно глядели сантлакцы – дворяне и латники вперемежку. Они давно переломали и выбросили свои пики, так что копейный удар гвардейцев мог оказаться весьма результативным. Опьяненные же кровью дворяне видели лишь одно – по ту сторону пылающих телег враги разбегаются… Они волновались, понукали храпящих коней и с нетерпением ждали возможности преодолеть пламя… Мечущийся огонь отражался в заляпанных кровью доспехах и глазах перепуганных коней…
   Наконец пламя, пожравшее телеги, пошло на убыль. Ок-Икерн опустил забрало и выхватил у оруженосца копье, готовясь подать сигнал. В эту минуту его окликнул какой-то рыцарь:
   – Сэр маршал! Я – Кенперт Вортинский. От Алекиана. Его императорское величество спрашивает…
   – Катись к Гангмару! – Рявкнул старый воин. – После поговорим! Господа-а!
   Когда рев Брудо ок-Икерна разнесся над полем, заглушая все прочие звуки, гвардейцы разом склонили пики, привычно выполняя невысказанную вслух команду. Сколько раз этот же голос отдавал им приказ к атаке… Сколько раз они побеждали под командой своего капитана!.. Один лишь этот грозный рев наполнял сердца отвагой.
   – Вперед!
   И сотни всадников пришпорили лошадей, устремляясь прямо в огонь, сквозь который уже сунулись сантлакцы – довольно-таки неуверенно поначалу… Клин кавалерии в красно-желтом с грохотом и лязгом врезался в серые ряды, те гвардейцы, что скакали на флангах, держали копья направленными чуть в сторону – так что теперь толпа серых всадников легко раздалась, расталкиваемая ими. Несколько десятков воинов при первом же столкновении рухнули под ноги коней, сбитые длинными пиками – но затем строй красно-желтых нарушился, началась рукопашная схватка, лучники на флангах с удвоенным усердием засыпали стрелами сантлакцев, которые теперь развернулись к ним боком и спиной. Когда копье ок-Икерна сломалось, он вырвал из ножен тяжеленный меч и принялся рубить сплеча, смачно хакая при каждом движении. Как-то бросив взгляд вправо, маршал с удивлением обнаружил, что рядом с ним, отстав лишь на шаг или два, бьется тот самый щеголь, которого прислал к нему зачем-то Алекиан. И бьется славно. Не успев додумать об этом, сэр Брудо вдруг заметил чуть в стороне от главной схватки огромного детину, с ног до головы забрызганного кровью. Здоровяк пытался таранить своим конем фургон – и ему это удавалось! Повозка с грохотом развалилась – и детина заставил коня пятиться – вероятно, брал разгон, собирался перепрыгнуть обломки. Вокруг него собралось несколько десятков всадников, также готовящихся прорваться за оборонительный рубеж. Ок-Икерн с бранью развернул жеребца, по дороге едва не сбив этого придворного, как его там… А громадный сантлакский дворянин уже пришпорил своего коня. Животное совершило мощный скачок – и тяжело рухнуло задними копытами на обломки злополучного фургона. Фургон развалился, и в импровизированной стене отрылась новая брешь. Ок-Икерн пришпорил коня, выкрикивая вызов и уже понимая, что не успевает – но тут произошло непредвиденное. Пока конь огромного сантлакца барахтался в обломках повозки, на соседнем возу показался какой-то пехотинец в кольчуге и довольно неумело ткнул мечом в забрало шлема серого воина. Чудо? Меч вошел в кованную глазницу, воин с ревом дернулся в седле – и нанес удар в ответ. Промазал – тем не менее неумелый везунчик кубарем полетел с телеги.
   Ок-Икерн и не отстававший от него придворный щеголь вместе врубились в толпу сантлакцев, к ним присоединились гвардейцы – сантлакцы не выдержали натиска и стали разворачивать коней. И вот ок-Икерн сошелся один на один с великаном в поврежденном шлеме. Обменявшись с сантлакцем ударами, ок-Икерн определил – перед ним опытный боец, к тому же намного превосходящий его силами. Однако бой – не турнир, здесь не действуют правила «поля». Все больше красно-желтых присоединялось к маршалу, верзила уже не успевал отражать всех наносимых ему ударов… Его пока что спасало то, что он защищался, стоя между двух телег…
   Но вот позади него выросла давешняя фигурка в кольчуге – неумеха пришел в себя после падения и, подкравшись сзади, рубанул вражеского коня по ногам. И тут же один особенно удачный удар ок-Икерна пришелся в искалеченное забрало – верзила в сером рухнул вместе с конем. Маршал оглянулся – врагов не видно, рога на северном краю поля больше не трубят… То есть сантлакцы бегут, а вторая линия вражеской кавалерии не может вступить в дело, поскольку перед ними – бегущие серые всадники… Ок-Икерн спрыгнул с коня и встал над поверженным силачом. Тот прохрипел:
   – Не убивайте… Я – король Сантлака… Кто возьмет мой меч?
   – Брудо ок-Икерн, имперский маршал… Давай сюда твое железо… Ах ты ж… – ок-Икерн едва успел перехватить руку вояки, поразившего только что королевского коня, – опять ты!
   Это был давешний мальчишка из отряда Воробья.
   – Его убить надо, ваша милость, – хмуро заявил наглый пацан, порываясь вырваться и снова нанести пленнику удар мечом.
   – Пошел к Гангмару, – добродушно рявкнул на него маршал, – он – ценная добыча! Да и не тебе, сопляк, королей рубить… Ступай прочь… Герой… Пленника – к принцу. Мне – коня!
   Взгромоздившись в седло, маршал опять обнаружил подле себя придворного:
   – А, ты… Говори, чего там у тебя?
   – Да, – замялся тот, – его императорское величество Алекиан желал лично возглавить атаку кавалерии, но…
   – Ничего. Передай императору – у него еще будет такая возможность.
   И маршал – а за ним и Кенперт – уставился в сторону вражеской армии. Серые, приняв в свои ряды остатки разбитой сантлакской конницы, вновь выстраивались для повторной атаки… Их все еще было слишком много…

* * *

   Пешие латники, оставшиеся на дороге, сначала не проявляли беспокойства. Но когда прошло около десяти минут, они начали – без спешки, но довольно энергично – престраиваться. Развернувшись поперек дороги, вновь остановились…
   – А вот теперь пора, – решил Филлиноэртли, – сейчас мы продемонстрируем им еще кое-что новенькое.
   С этими словами князь покинул Трелльвелина и побежал во двор, где около трех десятков эльфов поджидали его, держа под уздцы оседланных коней. Филлиноэрли вооружил их трофейным оружием и заставил одеть кольчуги – причем, как бы случайно, в конный отряд попали его приятели либо потомственные вассалы родом из Креллионта. Пока что внимания на это никто не обратил. Филька взлетел в седло огромного вороного коня, некогда принадлежавшего Орвоеллену, и отдал приказ – несколько эльфов бросились отворять ворота.
   На глазах у удивленных пехотинцев маркграфа из Аривненского замка стройными рядами стали выходить эльфы. Четко, словно на параде, они с ходу перестраивались в линию, разворачиваясь навстречу латникам… Подняли луки… Еще больше солдаты удивились, когда следом за лучниками из ворот выехали всадники в доспехах.
   Когда засвистели первые стрелы, пехотинцы привычно загородились щитами. Это был опытные бойцы, не первый раз встречающиеся в бою с эльфами. И в самом деле, первые залпы не принесли результатов, а люди в свою очередь приготовили луки, ожидая, когда же эльфы подойдут на расстояние выстрела. То есть на расстояние «человеческого» выстрела. Вдруг с шорохом и треском из леса выбежала оседланная лошадь. За ней – еще две… Чуть в стороне на опушку из леса вылетел всадник. Он еле держался в седле, шатаясь, как пьяный – в боку торчали две стрелы с белыми перьями. Аллок Ллиннот не зря хвалился, что его стрелы на близком расстоянии пробивают кольчугу…
   Спешно, чтобы не упустить момент (те люди, что на дороге, разумеется, обратили внимание на лошадей и сделали выводы) Филлиноэртли скомандовал своей кавалерии – вперед! Это, конечно, не был знаменитый натиск человеческой конницы с пиками наперевес – да эльфы и не смогли бы управиться с оружием профессиональных наездников – но даже просто удар сплоченной массой разорвал линию щитов, опрокинув нескольких солдат. Эльфы оставили луки и бросились бегом. Вскоре началась рукопашная схватка, в которой численный перевес эльфов быстро решил дело. Трелльвелину из бойницы башни было хорошо видно, как из леса – следом за несколькими спешно улепетывающими всадниками – высыпали сотни эльфов. Они вопили и улюлюкали, потрясая луками, они мчались, торопясь принять участие в схватке…