Страница:
Но самое интересное Марк Александрович припас к концу своего рассказа. Он достал из полевой сумки представление к награждению орденом Красной Звезды Алексея Сотникова. В графе "Возраст" значилось "12 лет", а в графе "Звание и должность" - "Пионер города Елец, разведчик-доброволец". Алеша бесстрашно разведывал огневые точки гитлеровцев, доносил о расположении фашистских орудий и танков, проводил наших бойцов в тыл дотов одному ему лишь ведомыми путями через дворы, пустыри и подвалы.
- Завтра Елец будет полностью очищен,- уверенно сказал в заключение член Военного совета. И оказался прав - так оно и получилось.
8 декабря стало для нас радостным и потому, что, используя наш успех, в этот день перешли в наступление левофланговые соединения северного соседа 3-й армии генерала Я. Г. Крейзера. Его 52-я кавалерийская и 283-я стрелковая дивизии ударили по флангу 45-й пехотной дивизии немцев, которая, видимо, шла на помощь тем, кто отражал удары группы генерала Москаленко. Обрадовал нас и звонок генерала Бодина, который сообщил, что в 13-ю армию передается 57-я бригада войск НКВД, состоящая из пограничников и полностью укомплектованная всеми видами вооружения и боеприпасами. По вопросу, где ее лучше использовать, разногласий не было - решили передать бригаду К. С. Москаленко, но пока ничего ему об этом не говорить.
Вечером 8 декабря, поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, и опасаясь полного окружения, комендант Елецкого гарнизона решил в ночь на 9 декабря вывести свои войска, прикрываясь арьергардами. Днем 9 декабря город был полностью освобожден от оккупантов. Основную роль при этом сыграла 148-я дивизия, но большую помощь ей оказали 307-я дивизия полковника Григория Семеновича Лазько из группы генерала К. С. Москаленко, зашедшая в тыл врагу с севера, и 143-я стрелковая дивизия полковника Георгия Алексеевича Курносова, охватившая город с юга, а также 61-я авиадивизия полковника В. П. Ухова. В боях за Елец враг потерял более 12 тысяч человек убитыми и ранеными{93}.
Пошли дела на лад и в группе генерала К. С. Москаленко.
Помню, сколько радости было в голосе полковника К. Н. Ильинского, когда он 9 декабря сообщил, что в действиях группы наступил перелом, враг сломлен, освобождены Телегино, Хмеленец, Садыкино, Александровка, продвижение на Казаки идет полным ходом.
- В наши руки,- продолжал он,- попали богатые трофеи. Среди них много автомашин, мотоциклов, пулеметов, боеприпасов. Мы взяли немало пленных, в том числе несколько офицеров. Направляем их к вам.
- К каким частям принадлежат пленные? - спросил я.
- Они из 445-го и 486-го полков,- ответил Ильинский. Когда пленных привезли к нам, я вместе с начальником разведотдела полковником П. М. Волокитиным допросил их подробно. Оказалось, что их полки принадлежали не только к разным дивизиям - 134-й и 262-й, но и к разным корпусам - 35-му и 34-му армейским. Следовательно, удар Москаленко пришелся по стыку двух корпусов армии фон Вейхса. Отчасти этим объяснялся и успех северной группы, но главным, несомненно, явился переход в наступление войск центра нашей армии и особенно группы генерала Ф. Я. Костенко, которая состояла из свежих сил. Подводя итоги, генерал Городнянский сказал:
- В сражении за Елец противник, особенно его 134-й и 446-й полки, понес большие потери. Жаль, что все же часть фрицев ускользнула от нас. Курносов мог бы действовать более целеустремленно. Правда, у него нет ни одного танка, да и артиллерия слабовата. Как свидетельствуют факты, освобождением Ельца мы нанесли удар, нарушивший оперативную устойчивость 2-й полевой армии. Ведь еще 7 декабря враг, парируя наши атаки, продолжал двигаться на Задонск. 8 декабря он частыми контратаками пытался остановить наше наступление, но 9 декабря фон Вейхс вынужден был начать отвод своих войск на целом ряде участков. А действия войск Костенко становились все напористее и стремительнее. Получилось так, что вначале мы помогали соседу, приковав внимание Вейхса и Метца к Ельцу, а теперь он помогает нам, и мы быстрее движемся вперед.
В это время адъютант генерала Городнянского известил, что прибыли командир и военком 57-й бригады - полковник М. Г. Соколов и полковой комиссар П. А. Бабкин.
В комнату вошли два ладно сбитых, в белых полушубках, офицера. Они, как видно, настолько хорошо сработались, что даже чем-то походили один на другого. Соколов доложил, что его бригада выгружается близ Задонска, и сообщил о ее составе. Познакомившись с прибывшими, Авксентий Михаилович сказал:
- Ну, вот и долгожданные пограничники прибыли. Направим их к Москаленко, как решили, но надо сразу определить, куда именно, фронт его группы растянут. Семен Павлович,- обратился командарм ко мне,- дайте карту с последними данными обстановки.
Когда взглянули на карту, стало ясно, что бригаду нужно направить на стык группы К. С. Москаленко со 132-й дивизией, поскольку в ходе наступления между ними образовался разрыв. К тому же появление свежих сил на крайнем правом, заходящем фланге делало более реальным окружение врага. Это мнение горячо поддержал и член Военного совета Марк Александрович Козлов.
Потерев по своей привычке высокий, с залысинами, лоб, командарм приказал полковнику И. Ф. Ахременко соединить его с генералом Москаленко. Как это ни удивительно, на сей раз Кирилл Семенович, проводивший большую часть времени в войсках, оказался на КП в Колодезских.
- По вашей жалобе приняты меры,- шутливо сказал Городнянский.- Вам высылается недостающее имущество, принимайте его и соединяйтесь с Мищенко, которого также подчиняю вам. Высылайте автомашины и санный транспорт в Задонск.
После этого все мы тепло распрощались с Соколовым и Бабкиным, пожелав им боевых успехов.
Надо отдать должное К. С. Москаленко - он оперативно принял и перебросил бригаду полковника М. Г. Соколова на стык со 132-й дивизией.
Стоит, полагаю, подробнее ознакомить читателя с действиями группы генерала Ф. Я. Костенко, о которых немного выше было приведено буквально несколько строк. Войска группы нанесли свой внезапный удар на рассвете 7 декабря и быстро преодолели очаговую оборону врага. В прорыв был введен кавалерийский корпус генерала В. Д. Крюченкина. К исходу 9 декабря он отбросил части немецкой 95-й пехотной дивизии за рубеж Вязовое, Круглое. Успеху конников содействовала наша испытанная 6-я стрелковая дивизия полковника М. Д. Гришина, овладевшая несколькими населенными пунктами.
После этого удара обстановка в полосе 13-й армии в целом и группы К. С. Москаленко в частности стала меняться, ибо, опасаясь окружения, фон Вейхс, как я уже говорил, разрешил своим 95-й и 134-й дивизиям отход на северо-запад. Части же Москаленко наступали на юго-запад. Создалась опасность, .что противник выскользнет из подготовляемого нами котла, если своевременно не изменить направление главного удара группы Москаленко,- так сказать, с крутого юго-западного на более пологое.
А. М. Городнянский приказал мне срочно выехать в штаб Москаленко. Моя задача сводилась к тому, чтобы посвятить Кирилла Семеновича в разгаданные нами намерения гитлеровцев, помочь ему и полковнику Ильинскому перенацелить войска, наносившие главный удар, примерно на Измалково, а также проследить за вводом в бой 57-й бригады пограничников.
Кирилл Семенович сразу понял, в чем дело. Полковник же Ильинский, попросив разрешения изложить свое мнение, сказал:
- Наступая на юго-запад, мы быстрее встретимся с генералом Костенко и тем самым завершим в срок операцию, а перенацеливание на запад затянет ее.
К. С. Москаленко резонно разъяснил ему, что цель отнюдь заключается не просто в быстрейшей встрече с частями Костенко, а прежде всего в том, чтобы окружить возможно более крупные силы врага.
Взяв карту, я графически изобразил задуманный нами вариант плана. Тогда Ильинский признал, что недодумал все до конца и согласился с нами.
После этого я принялся за выполнение второй части своей задачи и направился на стык бригады Соколова со 132-й дивизией. Здесь сложилась острая ситуация: 712-й стрелковый полк этого соединения наступал на деревню Васильевку. Рота старшего лейтенанта Н. Г. Севастьянова ринулась в штыковую атаку. Противник открыл шквальный огонь и бросил в бой полнокровный батальон, поддержанный бронемашинами. Отразив контратаку, рота Севастьянова заняла круговую оборону около деревни Васильевки, чем приковала к себе новые подразделения фашистов. Своим самопожертвованием она обеспечила продвижение не только 712-го полка, но и ввод в сражение 57-й бригады. Старший лейтенант Севастьянов пал в этом бою смертью храбрых, погибло и большинство из шести десятков героических воинов его роты.
Мы вместе с Мищенко и Соколовым организовали новую атаку, в которой отлично показали себя пограничники. В результате удалось вернуть Васильевку. Здесь мы с воинскими почестями похоронили павших героев.
Этот эпизод был умело использован политорганами для усиления наступательного порыва личного состава. Пехотинцы Мищенко и пограничники Соколова прочно сомкнули фланги и пошли в наступление на запад, перерезая коммуникации отходящих войск фон Вейхса. Моя миссия была закончена. Мы с Кириллом Семеновичем тепло попрощались, не скрывая взаимной симпатии, сразу же возникшей между нами.
Я вернулся в штаб армии, где ознакомился с последними данными обстановки. Они говорили о том, что, продолжая наступление, войска армии к исходу 10 декабря вышли на линию Сергеевка, Стегаловка, продвинувшись за пять дней от 6 до 26 километров.
Группа Костенко силами 1-й гвардейской дивизии нанесла поражение 278-му пехотному полку фашистов и прошла с боями в северном направлении 15 километров. Кавалеристы Крюченкина, разгромив 280-й полк гитлеровцев, преодолели примерно такое же расстояние. Части 45-й и 95-й пехотных дивизий немцев оказались отброшенными к северу на рубеж Никитское, Стрелецкое, Прилепы.
К этому моменту создалась неблагополучная ситуация на стыке нашей армии с группой Костенко, где действовала входившая ранее в нашу армию 121-я стрелковая дивизия генерала П. М. Зыкова. Случился, можно сказать, казус, подобного которому я ни раньше, ни позже не встречал: перед началом операции по указанию П. И. Бодина 121-я вошла в состав фронтовой подвижной группы, но это обстоятельство... выпало из поля зрения малочисленного импровизированного штаба группы. Последнее приказание, которое я передал Зыкову в письменной и устной форме, было: перейти в подчинение генерала Костенко и до получения распоряжений от него прочно обороняться северо-восточнее Волово. Комдив неукоснительно выполнял эту задачу. Но когда главные силы подвижной группы ушли вперед, враг начал опасные атаки из Волово на Захаровку, угрожая флангу и тылу корпуса В. Д. Крюченкина. Раздался звонок из штаба фронта, куда пожаловался Василий Дмитриевич. Бодин спрашивал, почему мы не обеспечиваем стык. Городнянский резонно ответил, что 121-я дивизия нам более не подчиняется.
- Это так,- подтвердил Павел Иванович.-Но положение надо поправить, у вас есть связь с Зыковым?
- Да, конечно,- ответил командарм.
- Тогда передайте ему от имени Тимошенко указание, чтобы он организовал атаку на Волово совместно с 32-й кавалерийской дивизией.
По распоряжению командарма я связался с П. М. Зыковым, который несказанно обрадовался.
- Понимаете, Семен Павлович,- возбужденно говорил он,- я сижу здесь как в забытой деревне, никто мною не интересуется, а враг под носом. Я все подготовил к атаке на Волово, был момент, когда этот опорный пункт сам шел в наши руки, так как гарнизон его сильно сократился, а сейчас занять Волово будет труднее.
И действительно, пришлось затратить три дня на овладение этим опасным для нас опорным пунктом врага.
Но основное наше внимание сосредоточивалось после взятия Ельца, конечно, на ускорении продвижения группы генерала Москаленко. Тем более что ей предстояло теперь взаимодействовать не только с войсками Костенко, но и с северным соседом, 3-й армией, которая перешла в наступление левофланговыми соединениями. Штаб нашей армии получил личное указание маршала Тимошенко оказать содействие войскам генерала Крейзера правофланговыми частями группы Москаленко. Поэтому мы вынуждены были в какой-то мере рассредоточить усилия группы на два направления. В частности, в боевом приказе от 10 декабря 1941 года указывалось: "Группе генерала Москаленко решительно и энергично преследовать противника, обходя его опорные, пункты и выходя на пункты его отхода: 132-й стрелковой дивизией и 57-й стрелковой бригадой наносить удар в направлении Грунин Варгол, Ключики по флангу и тылу 262-й пехотной дивизии немцев, отбрасывая ее под удары частей 3-й армии. 55-й кавалерийской, 307-й стрелковой дивизиями и 150-й танковой бригадой наступать в направлении Сергеевка, Измалково и к исходу дня 11 декабря овладеть рубежом Мокрые Семенки, Измалково, встав на пути отхода противника"{94}. Принятие этого решения не было для нас легким, и мы докладывали П. И. Бодину, что приходится распылять силы группы Москаленко на два расходящихся направления, и просили у него подкреплений. В резерве армии находилась одна лишь крайне ослабленная в предыдущих боях 143-я дивизия, пополнявшаяся в Ельце. Подкрепления были обещаны, но, как видно, у самого С. К. Тимошенко свободных соединений не имелось. Павел Иванович успокаивал нас тем, что Костенко очень силен и непременно разгромит врага, наша же задача, по его словам,- не упустить гитлеровцев при их отходе.
Так или иначе фронтовая конно-механизированная группа к вечеру 12 декабря вышла к железной дороге Елец - Орел в районе станции Верховье. Это ставило под угрозу главные коммуникации немецкой 2-й полевой армии, и она ускорила отход.
Основные силы группы генерала Москаленко 11 и 12 декабря успешно преследовали противника. Обойдя Измалково с севера, они форсировали реку Варгол и вышли на реку Семенек. Теперь стала реальной одна из главных задач операции - выход 55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады НКВД на рубеж Хомутово, Верховье, с тем чтобы во взаимодействии с кавкорпусом Крюченкина и гвардейцами Руссиянова окружить и уничтожить вражескую группировку. Остальные соединения нашей армии создавали внешний фронт окружения.
34-й корпус генерала Метца и часть войск 35-го корпуса оказались зажатыми в треугольнике Измалково, Успенское, Россошное. Их маневр был до крайности стеснен.
13 декабря Москаленко радостно доложил, что кольцо окружения замкнулось, его части соединились с кавалеристами Крюченкина и гвардейцами Руссиянова.
Городнянский с Петрушевским занялись конкретизацией плана разгрома окруженных, а в это время позвонил И. X. Баграмян и сообщил, что 3-я и 32-я кавалерийские дивизии оказались в тяжелом положении: под неожиданным ударом гитлеровцев они отошли на рубеж Верхняя Любовша, Горки, где самоотверженно отбивали наскоки противника, ощущая острую нехватку в боеприпасах.
- Я говорил с главкомом, он обещал помочь авиацией, но генерал Фалалеев{95} ссылается на нелетную погоду,- сказал Иван Христофорович.Подумайте, пожалуйста, как выручить из беды кавалеристов, иначе враг может уйти.
Я связался с полковником Ильинским, так как Кирилл Семенович уже уехал в передовые части, и попросил начальника штаба группы оказать всю возможную помощь конникам Крюченкина. Ильинский заверил, что организует удар на Россошное и Шатилово.
А произошло вот что. Когда около Измалково было окружено до четырех немецких полков, они, теснимые с востока частями нашей армии, сосредоточились в районе Шатилово, Россошное и контратаковали части Крюченкина. Кавалеристы, уставшие после длительных напряженных боев в условиях ограниченного снабжения, не смогли остановить напор более многочисленной и лучше оснащенной пехоты противника. Оставив оба населенных пункта, конники вынуждены были отойти на юго-запад. Они заняли оборону на рубеже Верхняя Любовша, Зыбино, Горки, ведя бой с перевернутым фронтом - в сторону северо-востока. На следующее утро гитлеровцы продолжали упорными контратаками пробивать себе путь, стремясь обойти фланги кавалеристов с севера и юга. Им удалось выйти на коммуникации частей наших конников и совершенно прервать и без того скудное снабжение боеприпасами.
Кавалеристы оказались в самый ответственный момент операции в крайне опасном положении. Непрерывные восьмидневные зимние бои измотали и людей, и лошадей. Боеприпасы, продовольствие и фураж были на исходе, а возможность их пополнения свелась к нулю. Но, невзирая на это, славные конники упорно сопротивлялись. Они понимали, что от их стойкости зависит конечный результат всей операции, проводившейся с таким трудом.
Генерал Костенко бросил на выручку кавалеристам 34-ю мотострелковую бригаду полковника А. А. Шамшина и стрелковую часть. Они помогли конникам удержаться и не допустили дальнейшего прорыва врага на запад, но вернуть Шатилово и Россошное не удалось. Вот тогда-то И. X. Баграмян и попросил Городнянского помочь Крюченкину.
Бригада Соколова, дивизия Фикселя, другие наши части усилили темп наступления, который достиг 18 километров в сутки. Ускорила продвижение и центральная группа. Взаимодействуя с гвардейцами Руссиянова, она погнала арьергардный полк противника вдоль железной дороги на северо-запад и вновь овладела Шатиловом, Россошным, Рахманиновом.
Тяжелая ситуация со снабжением в некоторых соединениях группы Костенко сложилась по следующей причине. Первоначально оно было возложено на нашу армию, конкретно - на начальника тыла генерал-майора Г. А. Халюзина. Он неплохо выполнял это поручение, иной раз и в ущерб дивизиям самой армии. В дальнейшем, когда коммуникации группы Костенко более или менее приблизились к полосе действий 3-й армии, эта функция была передана ей. Такая задача для тыла 3-й армии оказалась неожиданной, и он не сразу справился с ней.
А теперь интересно посмотреть, что делалось у врага. Командование группы армий "Центр", обеспокоенное создавшимся положением под Ливнами, приступило к переброске в угрожаемый район довольно крупных наличных резервов и, кроме того, запросило дополнительную помощь у главного командования сухопутных сил. Это свидетельствовало о том, что наступление Юго-Западного фронта в районе Ельца имело исключительно важное значение{96}. Если же обратиться к атмосфере внутри окруженной группировки гитлеровцев, то мы увидим, что там царила растерянность, а порой и паника. Думаю, можно сказать, что это была своего рода модель в миниатюре той обстановки, которая сложилась потом в Сталинградском котле. Узнать подробности нам позволили два обстоятельства: во-первых, захват бригадой Соколова штаба 134-й немецкой дивизии и, во-вторых, отчаянный поступок командира 445-го пехотного полка этой дивизии генерал-майора Вильгельма Кунце. Видимо понимая, что ситуация безвыходная, и желая оправдаться перед начальством, он отправил фон Вейхсу открытым текстом подробнейший отчет о событиях, разыгравшихся в котле. Копия его донесения стала трофеем наших разведчиков, и мы получили возможность увидеть то, что творилось в котле, как бы изнутри. Вот отрывки из этого донесения. "14 декабря 134-я пехотная дивизия двинулась тремя полковыми колоннами на запад в район Россошное, где генерал Метц отдал приказ на выход из окружения в районе Верх. Любовша...
446-й и 445-й пехотные полки должны были прорываться в районе Верх. Любовша, а 439-й пехотный полк - в 6 км севернее. В 18 часов в полной темноте при двадцатиградусном морозе и снежном покрове в 40 см начался прорыв.
Несмотря на двукратную атаку, прорваться через р. Любовща не смогли, и командир 134-й пехотной дивизии приказал прекратить бой, а на следующее утро повторить атаку... В ночь на 15 декабря в своей машине на дороге застрелился командир дивизии генерал-лейтенант фон Кохенгаузен. Командир 445-го пехотного полка принял временное командование дивизией и приказал тремя батальонами 446-го пехотного полка начать на узком фронте атаку, чтобы прорвать кольцо хотя бы в одном месте.
При первых проблесках зари советские пулеметы открыли огонь по немецким батальонам, предназначенным для прорыва. Моральное впечатление от разрывов мин нового оружия ("катюши" - реактивные минометы, которые также открыли огонь по голодным, замерзшим и переутомленным немецким частям) было очень велико в результате шума, воя и сплошных попаданий...
Обрывистая, глубоко прорезанная долина р. Любовша стала роковой для многочисленных автомашин и повозок дивизии. Голодные и истощенные лошади просто не могли больше вытянуть орудия и остальную технику, которые были оставлены. Материальные потери были очень тяжелые: дивизия потеряла почти все машины, противотанковые орудия и аппаратуру связи...
Положение с подвозом ежедневно ухудшалось... Сбрасываемое с отдельных самолетов количество продуктов питания и бензина было незначительно. Вследствие этого 445-й пехотный полк при отступлении из Измалково вынужден был бросить 10 моторизованных противотанковых орудий и большое количество грузовых машин. С каждым днем ухудшалась связь и затруднялось руководство войсками... 13 декабря моторизованная часть Советов напала на штаб 134-й пехотной дивизии в Шатилово и разгромила его"{97}.
Далеко не с лучшей стороны проявил себя командир 34-го армейского корпуса генерал Метц: бросив свои войска, он "упорхнул" из котла на самолете. Это, конечно, усугубило разброд, воцарившийся среди окруженных, и сопротивление приобрело лишь очаговый характер. Благодаря этому потребовалось всего четверо суток для полного разгрома в районе Россошное, Верхняя Любовша, Зыбино основных сил 45-й и 134-й пехотных дивизий. Лишь небольшим группам, в общей сложности до полка, удалось прорваться под Верхней Любовшей.
В итоге этого этапа Елецкой операции враг потерял только убитыми 8700 солдат и офицеров. Было взято в плен 557 человек, захвачено в качестве трофеев свыше 100 орудий, около 200 пулеметов, 700 автомашин, 500 лошадей, 325 повозок, а также много другого вооружения, боеприпасов и различного имущества, в том числе и награбленного фашистами у местного населения. Все это отмечалось в оперативной сводке, направленной 16 декабря нашим штабом главкому Юго-Западного направления{98}.
В целом в результате наступления на правом крыле Юго-Западного фронта было нанесено серьезное поражение 2-й немецкой армии в районе Ельца. Наши соединения с 6 по 16 декабря продвинулись здесь на запад на 80-100 километров, освободили от захватчиков большое число населенных пунктов, сорвали планы противника прорваться к Дону и отвлекли на себя часть сил 2-й танковой армии врага. Все это способствовало выполнению общего плана контрнаступления советских войск под Москвой.
С завершением Елецкой операции наступательные действия наших войск отнюдь не прекратились. Группа Ф. Я. Костенко, усиленная за счет частей нашей армии, развила удар на северо-запад, на Верховье. Нам же поручили наступать на Ливны, хотя сопротивление противника тут возросло. Разведка установила, что на этом направлении действовали 221-я охранная, 168-я и 299-я пехотные дивизии и 1-я пехотная бригада СС. Состав же 13-й армии значительно уменьшился. В ней остались только 6, 121, 132, 143, 148 и 307-я малочисленные стрелковые дивизии. Активных штыков насчитывалось у нас тогда всего 10 340 при 34 пулеметах и 29 минометах{99}.
Тем не менее 19 декабря к Ливнам прорвалась 148-я стрелковая дивизия полковника Ф. М. Черокманова и завязала бои с частями 299-й пехотной дивизии. В этих боях смертью храбрых пал командир 496-го стрелкового полка подполковник П. В. Дергунов. К 25 декабря город был освобожден.
В дальнейшем соединения армии с боями вышли на рубеж Скородное, Колпны и закрепились. Противник многократно пытался отбросить наши войска, но безуспешно. Фронт на этом участке стабилизировался, стороны перешли к обороне.
Если говорить об итогах Елецкой операции в более общем плане, то следует подчеркнуть, что в результате ее проведения положение на правом фланге Юго-Западного фронта было восстановлено, а намерение врага выйти на Дон сорвано. Наши войска, с учетом действий армии Я. Г. Крейзера, очистили от гитлеровцев территорию площадью около 8000 квадратных километров, освободили более 400 населенных пунктов, в том числе города Елец, Ефремов, Ливны, и заняли выгодный оперативно-тактический рубеж. Он был использован в январе 1943 года при нанесении удара на Касторную, Курск.
Противник понес значительный урон. Только убитыми он потерял около 16 тысяч солдат и офицеров. Основные силы 45, 95, 134 и 262-й немецких пехотных дивизий были разгромлены, а некоторые полки, как 278-й и 280-й, почти полностью уничтожены. Для восстановления своего фронта на участке Верховье, Ливны фашистскому командованию пришлось бросить в бой из оперативных резервов 55-ю пехотную дивизию, полк 168-й пехотной дивизии, 1-ю бригаду СС и несколько армейских саперных батальонов. Таким образом, оттягивая на себя резервы врага, наши соединения, участвовавшие в Елецкой операции, содействовали разгрому войсками Западного фронта армии Гудериана под Тулой.
Успешно завершенная операция еще более повысила боевой дух наших воинов, их уверенность в окончательной победе над захватчиками. Личный состав на деле убедился, что даже при равенстве сил он может решительно громить противника, что главное в бою - умение воевать.
Если говорить о выводах по Елецкой операции, то они таковы.
- Завтра Елец будет полностью очищен,- уверенно сказал в заключение член Военного совета. И оказался прав - так оно и получилось.
8 декабря стало для нас радостным и потому, что, используя наш успех, в этот день перешли в наступление левофланговые соединения северного соседа 3-й армии генерала Я. Г. Крейзера. Его 52-я кавалерийская и 283-я стрелковая дивизии ударили по флангу 45-й пехотной дивизии немцев, которая, видимо, шла на помощь тем, кто отражал удары группы генерала Москаленко. Обрадовал нас и звонок генерала Бодина, который сообщил, что в 13-ю армию передается 57-я бригада войск НКВД, состоящая из пограничников и полностью укомплектованная всеми видами вооружения и боеприпасами. По вопросу, где ее лучше использовать, разногласий не было - решили передать бригаду К. С. Москаленко, но пока ничего ему об этом не говорить.
Вечером 8 декабря, поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, и опасаясь полного окружения, комендант Елецкого гарнизона решил в ночь на 9 декабря вывести свои войска, прикрываясь арьергардами. Днем 9 декабря город был полностью освобожден от оккупантов. Основную роль при этом сыграла 148-я дивизия, но большую помощь ей оказали 307-я дивизия полковника Григория Семеновича Лазько из группы генерала К. С. Москаленко, зашедшая в тыл врагу с севера, и 143-я стрелковая дивизия полковника Георгия Алексеевича Курносова, охватившая город с юга, а также 61-я авиадивизия полковника В. П. Ухова. В боях за Елец враг потерял более 12 тысяч человек убитыми и ранеными{93}.
Пошли дела на лад и в группе генерала К. С. Москаленко.
Помню, сколько радости было в голосе полковника К. Н. Ильинского, когда он 9 декабря сообщил, что в действиях группы наступил перелом, враг сломлен, освобождены Телегино, Хмеленец, Садыкино, Александровка, продвижение на Казаки идет полным ходом.
- В наши руки,- продолжал он,- попали богатые трофеи. Среди них много автомашин, мотоциклов, пулеметов, боеприпасов. Мы взяли немало пленных, в том числе несколько офицеров. Направляем их к вам.
- К каким частям принадлежат пленные? - спросил я.
- Они из 445-го и 486-го полков,- ответил Ильинский. Когда пленных привезли к нам, я вместе с начальником разведотдела полковником П. М. Волокитиным допросил их подробно. Оказалось, что их полки принадлежали не только к разным дивизиям - 134-й и 262-й, но и к разным корпусам - 35-му и 34-му армейским. Следовательно, удар Москаленко пришелся по стыку двух корпусов армии фон Вейхса. Отчасти этим объяснялся и успех северной группы, но главным, несомненно, явился переход в наступление войск центра нашей армии и особенно группы генерала Ф. Я. Костенко, которая состояла из свежих сил. Подводя итоги, генерал Городнянский сказал:
- В сражении за Елец противник, особенно его 134-й и 446-й полки, понес большие потери. Жаль, что все же часть фрицев ускользнула от нас. Курносов мог бы действовать более целеустремленно. Правда, у него нет ни одного танка, да и артиллерия слабовата. Как свидетельствуют факты, освобождением Ельца мы нанесли удар, нарушивший оперативную устойчивость 2-й полевой армии. Ведь еще 7 декабря враг, парируя наши атаки, продолжал двигаться на Задонск. 8 декабря он частыми контратаками пытался остановить наше наступление, но 9 декабря фон Вейхс вынужден был начать отвод своих войск на целом ряде участков. А действия войск Костенко становились все напористее и стремительнее. Получилось так, что вначале мы помогали соседу, приковав внимание Вейхса и Метца к Ельцу, а теперь он помогает нам, и мы быстрее движемся вперед.
В это время адъютант генерала Городнянского известил, что прибыли командир и военком 57-й бригады - полковник М. Г. Соколов и полковой комиссар П. А. Бабкин.
В комнату вошли два ладно сбитых, в белых полушубках, офицера. Они, как видно, настолько хорошо сработались, что даже чем-то походили один на другого. Соколов доложил, что его бригада выгружается близ Задонска, и сообщил о ее составе. Познакомившись с прибывшими, Авксентий Михаилович сказал:
- Ну, вот и долгожданные пограничники прибыли. Направим их к Москаленко, как решили, но надо сразу определить, куда именно, фронт его группы растянут. Семен Павлович,- обратился командарм ко мне,- дайте карту с последними данными обстановки.
Когда взглянули на карту, стало ясно, что бригаду нужно направить на стык группы К. С. Москаленко со 132-й дивизией, поскольку в ходе наступления между ними образовался разрыв. К тому же появление свежих сил на крайнем правом, заходящем фланге делало более реальным окружение врага. Это мнение горячо поддержал и член Военного совета Марк Александрович Козлов.
Потерев по своей привычке высокий, с залысинами, лоб, командарм приказал полковнику И. Ф. Ахременко соединить его с генералом Москаленко. Как это ни удивительно, на сей раз Кирилл Семенович, проводивший большую часть времени в войсках, оказался на КП в Колодезских.
- По вашей жалобе приняты меры,- шутливо сказал Городнянский.- Вам высылается недостающее имущество, принимайте его и соединяйтесь с Мищенко, которого также подчиняю вам. Высылайте автомашины и санный транспорт в Задонск.
После этого все мы тепло распрощались с Соколовым и Бабкиным, пожелав им боевых успехов.
Надо отдать должное К. С. Москаленко - он оперативно принял и перебросил бригаду полковника М. Г. Соколова на стык со 132-й дивизией.
Стоит, полагаю, подробнее ознакомить читателя с действиями группы генерала Ф. Я. Костенко, о которых немного выше было приведено буквально несколько строк. Войска группы нанесли свой внезапный удар на рассвете 7 декабря и быстро преодолели очаговую оборону врага. В прорыв был введен кавалерийский корпус генерала В. Д. Крюченкина. К исходу 9 декабря он отбросил части немецкой 95-й пехотной дивизии за рубеж Вязовое, Круглое. Успеху конников содействовала наша испытанная 6-я стрелковая дивизия полковника М. Д. Гришина, овладевшая несколькими населенными пунктами.
После этого удара обстановка в полосе 13-й армии в целом и группы К. С. Москаленко в частности стала меняться, ибо, опасаясь окружения, фон Вейхс, как я уже говорил, разрешил своим 95-й и 134-й дивизиям отход на северо-запад. Части же Москаленко наступали на юго-запад. Создалась опасность, .что противник выскользнет из подготовляемого нами котла, если своевременно не изменить направление главного удара группы Москаленко,- так сказать, с крутого юго-западного на более пологое.
А. М. Городнянский приказал мне срочно выехать в штаб Москаленко. Моя задача сводилась к тому, чтобы посвятить Кирилла Семеновича в разгаданные нами намерения гитлеровцев, помочь ему и полковнику Ильинскому перенацелить войска, наносившие главный удар, примерно на Измалково, а также проследить за вводом в бой 57-й бригады пограничников.
Кирилл Семенович сразу понял, в чем дело. Полковник же Ильинский, попросив разрешения изложить свое мнение, сказал:
- Наступая на юго-запад, мы быстрее встретимся с генералом Костенко и тем самым завершим в срок операцию, а перенацеливание на запад затянет ее.
К. С. Москаленко резонно разъяснил ему, что цель отнюдь заключается не просто в быстрейшей встрече с частями Костенко, а прежде всего в том, чтобы окружить возможно более крупные силы врага.
Взяв карту, я графически изобразил задуманный нами вариант плана. Тогда Ильинский признал, что недодумал все до конца и согласился с нами.
После этого я принялся за выполнение второй части своей задачи и направился на стык бригады Соколова со 132-й дивизией. Здесь сложилась острая ситуация: 712-й стрелковый полк этого соединения наступал на деревню Васильевку. Рота старшего лейтенанта Н. Г. Севастьянова ринулась в штыковую атаку. Противник открыл шквальный огонь и бросил в бой полнокровный батальон, поддержанный бронемашинами. Отразив контратаку, рота Севастьянова заняла круговую оборону около деревни Васильевки, чем приковала к себе новые подразделения фашистов. Своим самопожертвованием она обеспечила продвижение не только 712-го полка, но и ввод в сражение 57-й бригады. Старший лейтенант Севастьянов пал в этом бою смертью храбрых, погибло и большинство из шести десятков героических воинов его роты.
Мы вместе с Мищенко и Соколовым организовали новую атаку, в которой отлично показали себя пограничники. В результате удалось вернуть Васильевку. Здесь мы с воинскими почестями похоронили павших героев.
Этот эпизод был умело использован политорганами для усиления наступательного порыва личного состава. Пехотинцы Мищенко и пограничники Соколова прочно сомкнули фланги и пошли в наступление на запад, перерезая коммуникации отходящих войск фон Вейхса. Моя миссия была закончена. Мы с Кириллом Семеновичем тепло попрощались, не скрывая взаимной симпатии, сразу же возникшей между нами.
Я вернулся в штаб армии, где ознакомился с последними данными обстановки. Они говорили о том, что, продолжая наступление, войска армии к исходу 10 декабря вышли на линию Сергеевка, Стегаловка, продвинувшись за пять дней от 6 до 26 километров.
Группа Костенко силами 1-й гвардейской дивизии нанесла поражение 278-му пехотному полку фашистов и прошла с боями в северном направлении 15 километров. Кавалеристы Крюченкина, разгромив 280-й полк гитлеровцев, преодолели примерно такое же расстояние. Части 45-й и 95-й пехотных дивизий немцев оказались отброшенными к северу на рубеж Никитское, Стрелецкое, Прилепы.
К этому моменту создалась неблагополучная ситуация на стыке нашей армии с группой Костенко, где действовала входившая ранее в нашу армию 121-я стрелковая дивизия генерала П. М. Зыкова. Случился, можно сказать, казус, подобного которому я ни раньше, ни позже не встречал: перед началом операции по указанию П. И. Бодина 121-я вошла в состав фронтовой подвижной группы, но это обстоятельство... выпало из поля зрения малочисленного импровизированного штаба группы. Последнее приказание, которое я передал Зыкову в письменной и устной форме, было: перейти в подчинение генерала Костенко и до получения распоряжений от него прочно обороняться северо-восточнее Волово. Комдив неукоснительно выполнял эту задачу. Но когда главные силы подвижной группы ушли вперед, враг начал опасные атаки из Волово на Захаровку, угрожая флангу и тылу корпуса В. Д. Крюченкина. Раздался звонок из штаба фронта, куда пожаловался Василий Дмитриевич. Бодин спрашивал, почему мы не обеспечиваем стык. Городнянский резонно ответил, что 121-я дивизия нам более не подчиняется.
- Это так,- подтвердил Павел Иванович.-Но положение надо поправить, у вас есть связь с Зыковым?
- Да, конечно,- ответил командарм.
- Тогда передайте ему от имени Тимошенко указание, чтобы он организовал атаку на Волово совместно с 32-й кавалерийской дивизией.
По распоряжению командарма я связался с П. М. Зыковым, который несказанно обрадовался.
- Понимаете, Семен Павлович,- возбужденно говорил он,- я сижу здесь как в забытой деревне, никто мною не интересуется, а враг под носом. Я все подготовил к атаке на Волово, был момент, когда этот опорный пункт сам шел в наши руки, так как гарнизон его сильно сократился, а сейчас занять Волово будет труднее.
И действительно, пришлось затратить три дня на овладение этим опасным для нас опорным пунктом врага.
Но основное наше внимание сосредоточивалось после взятия Ельца, конечно, на ускорении продвижения группы генерала Москаленко. Тем более что ей предстояло теперь взаимодействовать не только с войсками Костенко, но и с северным соседом, 3-й армией, которая перешла в наступление левофланговыми соединениями. Штаб нашей армии получил личное указание маршала Тимошенко оказать содействие войскам генерала Крейзера правофланговыми частями группы Москаленко. Поэтому мы вынуждены были в какой-то мере рассредоточить усилия группы на два направления. В частности, в боевом приказе от 10 декабря 1941 года указывалось: "Группе генерала Москаленко решительно и энергично преследовать противника, обходя его опорные, пункты и выходя на пункты его отхода: 132-й стрелковой дивизией и 57-й стрелковой бригадой наносить удар в направлении Грунин Варгол, Ключики по флангу и тылу 262-й пехотной дивизии немцев, отбрасывая ее под удары частей 3-й армии. 55-й кавалерийской, 307-й стрелковой дивизиями и 150-й танковой бригадой наступать в направлении Сергеевка, Измалково и к исходу дня 11 декабря овладеть рубежом Мокрые Семенки, Измалково, встав на пути отхода противника"{94}. Принятие этого решения не было для нас легким, и мы докладывали П. И. Бодину, что приходится распылять силы группы Москаленко на два расходящихся направления, и просили у него подкреплений. В резерве армии находилась одна лишь крайне ослабленная в предыдущих боях 143-я дивизия, пополнявшаяся в Ельце. Подкрепления были обещаны, но, как видно, у самого С. К. Тимошенко свободных соединений не имелось. Павел Иванович успокаивал нас тем, что Костенко очень силен и непременно разгромит врага, наша же задача, по его словам,- не упустить гитлеровцев при их отходе.
Так или иначе фронтовая конно-механизированная группа к вечеру 12 декабря вышла к железной дороге Елец - Орел в районе станции Верховье. Это ставило под угрозу главные коммуникации немецкой 2-й полевой армии, и она ускорила отход.
Основные силы группы генерала Москаленко 11 и 12 декабря успешно преследовали противника. Обойдя Измалково с севера, они форсировали реку Варгол и вышли на реку Семенек. Теперь стала реальной одна из главных задач операции - выход 55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады НКВД на рубеж Хомутово, Верховье, с тем чтобы во взаимодействии с кавкорпусом Крюченкина и гвардейцами Руссиянова окружить и уничтожить вражескую группировку. Остальные соединения нашей армии создавали внешний фронт окружения.
34-й корпус генерала Метца и часть войск 35-го корпуса оказались зажатыми в треугольнике Измалково, Успенское, Россошное. Их маневр был до крайности стеснен.
13 декабря Москаленко радостно доложил, что кольцо окружения замкнулось, его части соединились с кавалеристами Крюченкина и гвардейцами Руссиянова.
Городнянский с Петрушевским занялись конкретизацией плана разгрома окруженных, а в это время позвонил И. X. Баграмян и сообщил, что 3-я и 32-я кавалерийские дивизии оказались в тяжелом положении: под неожиданным ударом гитлеровцев они отошли на рубеж Верхняя Любовша, Горки, где самоотверженно отбивали наскоки противника, ощущая острую нехватку в боеприпасах.
- Я говорил с главкомом, он обещал помочь авиацией, но генерал Фалалеев{95} ссылается на нелетную погоду,- сказал Иван Христофорович.Подумайте, пожалуйста, как выручить из беды кавалеристов, иначе враг может уйти.
Я связался с полковником Ильинским, так как Кирилл Семенович уже уехал в передовые части, и попросил начальника штаба группы оказать всю возможную помощь конникам Крюченкина. Ильинский заверил, что организует удар на Россошное и Шатилово.
А произошло вот что. Когда около Измалково было окружено до четырех немецких полков, они, теснимые с востока частями нашей армии, сосредоточились в районе Шатилово, Россошное и контратаковали части Крюченкина. Кавалеристы, уставшие после длительных напряженных боев в условиях ограниченного снабжения, не смогли остановить напор более многочисленной и лучше оснащенной пехоты противника. Оставив оба населенных пункта, конники вынуждены были отойти на юго-запад. Они заняли оборону на рубеже Верхняя Любовша, Зыбино, Горки, ведя бой с перевернутым фронтом - в сторону северо-востока. На следующее утро гитлеровцы продолжали упорными контратаками пробивать себе путь, стремясь обойти фланги кавалеристов с севера и юга. Им удалось выйти на коммуникации частей наших конников и совершенно прервать и без того скудное снабжение боеприпасами.
Кавалеристы оказались в самый ответственный момент операции в крайне опасном положении. Непрерывные восьмидневные зимние бои измотали и людей, и лошадей. Боеприпасы, продовольствие и фураж были на исходе, а возможность их пополнения свелась к нулю. Но, невзирая на это, славные конники упорно сопротивлялись. Они понимали, что от их стойкости зависит конечный результат всей операции, проводившейся с таким трудом.
Генерал Костенко бросил на выручку кавалеристам 34-ю мотострелковую бригаду полковника А. А. Шамшина и стрелковую часть. Они помогли конникам удержаться и не допустили дальнейшего прорыва врага на запад, но вернуть Шатилово и Россошное не удалось. Вот тогда-то И. X. Баграмян и попросил Городнянского помочь Крюченкину.
Бригада Соколова, дивизия Фикселя, другие наши части усилили темп наступления, который достиг 18 километров в сутки. Ускорила продвижение и центральная группа. Взаимодействуя с гвардейцами Руссиянова, она погнала арьергардный полк противника вдоль железной дороги на северо-запад и вновь овладела Шатиловом, Россошным, Рахманиновом.
Тяжелая ситуация со снабжением в некоторых соединениях группы Костенко сложилась по следующей причине. Первоначально оно было возложено на нашу армию, конкретно - на начальника тыла генерал-майора Г. А. Халюзина. Он неплохо выполнял это поручение, иной раз и в ущерб дивизиям самой армии. В дальнейшем, когда коммуникации группы Костенко более или менее приблизились к полосе действий 3-й армии, эта функция была передана ей. Такая задача для тыла 3-й армии оказалась неожиданной, и он не сразу справился с ней.
А теперь интересно посмотреть, что делалось у врага. Командование группы армий "Центр", обеспокоенное создавшимся положением под Ливнами, приступило к переброске в угрожаемый район довольно крупных наличных резервов и, кроме того, запросило дополнительную помощь у главного командования сухопутных сил. Это свидетельствовало о том, что наступление Юго-Западного фронта в районе Ельца имело исключительно важное значение{96}. Если же обратиться к атмосфере внутри окруженной группировки гитлеровцев, то мы увидим, что там царила растерянность, а порой и паника. Думаю, можно сказать, что это была своего рода модель в миниатюре той обстановки, которая сложилась потом в Сталинградском котле. Узнать подробности нам позволили два обстоятельства: во-первых, захват бригадой Соколова штаба 134-й немецкой дивизии и, во-вторых, отчаянный поступок командира 445-го пехотного полка этой дивизии генерал-майора Вильгельма Кунце. Видимо понимая, что ситуация безвыходная, и желая оправдаться перед начальством, он отправил фон Вейхсу открытым текстом подробнейший отчет о событиях, разыгравшихся в котле. Копия его донесения стала трофеем наших разведчиков, и мы получили возможность увидеть то, что творилось в котле, как бы изнутри. Вот отрывки из этого донесения. "14 декабря 134-я пехотная дивизия двинулась тремя полковыми колоннами на запад в район Россошное, где генерал Метц отдал приказ на выход из окружения в районе Верх. Любовша...
446-й и 445-й пехотные полки должны были прорываться в районе Верх. Любовша, а 439-й пехотный полк - в 6 км севернее. В 18 часов в полной темноте при двадцатиградусном морозе и снежном покрове в 40 см начался прорыв.
Несмотря на двукратную атаку, прорваться через р. Любовща не смогли, и командир 134-й пехотной дивизии приказал прекратить бой, а на следующее утро повторить атаку... В ночь на 15 декабря в своей машине на дороге застрелился командир дивизии генерал-лейтенант фон Кохенгаузен. Командир 445-го пехотного полка принял временное командование дивизией и приказал тремя батальонами 446-го пехотного полка начать на узком фронте атаку, чтобы прорвать кольцо хотя бы в одном месте.
При первых проблесках зари советские пулеметы открыли огонь по немецким батальонам, предназначенным для прорыва. Моральное впечатление от разрывов мин нового оружия ("катюши" - реактивные минометы, которые также открыли огонь по голодным, замерзшим и переутомленным немецким частям) было очень велико в результате шума, воя и сплошных попаданий...
Обрывистая, глубоко прорезанная долина р. Любовша стала роковой для многочисленных автомашин и повозок дивизии. Голодные и истощенные лошади просто не могли больше вытянуть орудия и остальную технику, которые были оставлены. Материальные потери были очень тяжелые: дивизия потеряла почти все машины, противотанковые орудия и аппаратуру связи...
Положение с подвозом ежедневно ухудшалось... Сбрасываемое с отдельных самолетов количество продуктов питания и бензина было незначительно. Вследствие этого 445-й пехотный полк при отступлении из Измалково вынужден был бросить 10 моторизованных противотанковых орудий и большое количество грузовых машин. С каждым днем ухудшалась связь и затруднялось руководство войсками... 13 декабря моторизованная часть Советов напала на штаб 134-й пехотной дивизии в Шатилово и разгромила его"{97}.
Далеко не с лучшей стороны проявил себя командир 34-го армейского корпуса генерал Метц: бросив свои войска, он "упорхнул" из котла на самолете. Это, конечно, усугубило разброд, воцарившийся среди окруженных, и сопротивление приобрело лишь очаговый характер. Благодаря этому потребовалось всего четверо суток для полного разгрома в районе Россошное, Верхняя Любовша, Зыбино основных сил 45-й и 134-й пехотных дивизий. Лишь небольшим группам, в общей сложности до полка, удалось прорваться под Верхней Любовшей.
В итоге этого этапа Елецкой операции враг потерял только убитыми 8700 солдат и офицеров. Было взято в плен 557 человек, захвачено в качестве трофеев свыше 100 орудий, около 200 пулеметов, 700 автомашин, 500 лошадей, 325 повозок, а также много другого вооружения, боеприпасов и различного имущества, в том числе и награбленного фашистами у местного населения. Все это отмечалось в оперативной сводке, направленной 16 декабря нашим штабом главкому Юго-Западного направления{98}.
В целом в результате наступления на правом крыле Юго-Западного фронта было нанесено серьезное поражение 2-й немецкой армии в районе Ельца. Наши соединения с 6 по 16 декабря продвинулись здесь на запад на 80-100 километров, освободили от захватчиков большое число населенных пунктов, сорвали планы противника прорваться к Дону и отвлекли на себя часть сил 2-й танковой армии врага. Все это способствовало выполнению общего плана контрнаступления советских войск под Москвой.
С завершением Елецкой операции наступательные действия наших войск отнюдь не прекратились. Группа Ф. Я. Костенко, усиленная за счет частей нашей армии, развила удар на северо-запад, на Верховье. Нам же поручили наступать на Ливны, хотя сопротивление противника тут возросло. Разведка установила, что на этом направлении действовали 221-я охранная, 168-я и 299-я пехотные дивизии и 1-я пехотная бригада СС. Состав же 13-й армии значительно уменьшился. В ней остались только 6, 121, 132, 143, 148 и 307-я малочисленные стрелковые дивизии. Активных штыков насчитывалось у нас тогда всего 10 340 при 34 пулеметах и 29 минометах{99}.
Тем не менее 19 декабря к Ливнам прорвалась 148-я стрелковая дивизия полковника Ф. М. Черокманова и завязала бои с частями 299-й пехотной дивизии. В этих боях смертью храбрых пал командир 496-го стрелкового полка подполковник П. В. Дергунов. К 25 декабря город был освобожден.
В дальнейшем соединения армии с боями вышли на рубеж Скородное, Колпны и закрепились. Противник многократно пытался отбросить наши войска, но безуспешно. Фронт на этом участке стабилизировался, стороны перешли к обороне.
Если говорить об итогах Елецкой операции в более общем плане, то следует подчеркнуть, что в результате ее проведения положение на правом фланге Юго-Западного фронта было восстановлено, а намерение врага выйти на Дон сорвано. Наши войска, с учетом действий армии Я. Г. Крейзера, очистили от гитлеровцев территорию площадью около 8000 квадратных километров, освободили более 400 населенных пунктов, в том числе города Елец, Ефремов, Ливны, и заняли выгодный оперативно-тактический рубеж. Он был использован в январе 1943 года при нанесении удара на Касторную, Курск.
Противник понес значительный урон. Только убитыми он потерял около 16 тысяч солдат и офицеров. Основные силы 45, 95, 134 и 262-й немецких пехотных дивизий были разгромлены, а некоторые полки, как 278-й и 280-й, почти полностью уничтожены. Для восстановления своего фронта на участке Верховье, Ливны фашистскому командованию пришлось бросить в бой из оперативных резервов 55-ю пехотную дивизию, полк 168-й пехотной дивизии, 1-ю бригаду СС и несколько армейских саперных батальонов. Таким образом, оттягивая на себя резервы врага, наши соединения, участвовавшие в Елецкой операции, содействовали разгрому войсками Западного фронта армии Гудериана под Тулой.
Успешно завершенная операция еще более повысила боевой дух наших воинов, их уверенность в окончательной победе над захватчиками. Личный состав на деле убедился, что даже при равенстве сил он может решительно громить противника, что главное в бою - умение воевать.
Если говорить о выводах по Елецкой операции, то они таковы.