Страница:
- Вы должны в ночь на завтра скрытно перебросить соединение в район Калача. Марш проводить в предвидении возможности встречного сражения. Обязательны тщательная разведка, надежное охранение, искусная маскировка. Сталинград обойдете северо-западнее, чтобы вражеские шпионы не сообщили своему командованию о передвижении танкового соединения к фронту. Маршрут и пункты сосредоточения бригад получите у начальника штаба армии. О дальнейших задачах корпуса поговорим в машине - через 15-20 минут вместе съездим в Камыши на временный пункт управления к генералу Колпакчи, чтобы уточнить обстановку перед его армией. Докладывайте о составе корпуса.
Родин четко доложил, что имеет 178 новых, сохранивших, что называется, заводскую смазку, боевых машин, в том числе 88 тридцатьчетверок, 60 Т-70 и 30 Т-60. Но личный состав только что прибыл, это в основном молодые, необстрелянные бойцы, не успевшие по большей части обкатать свои танки.
Пока Кирилл Семенович отдавал распоряжение начальнику тыла армии полковнику Д. Т. Гаврилову о скорейшем налаживании снабжения войск всем необходимым, мы с Родиным согласовали маршрут движения и пункты размещения его бригад. Георгий Семенович оказался очень дотошным человеком, ничего не принимающим на веру. Схватывал он все быстро и, соглашаясь или отрицая мои предложения, аргументировал вслух каждое "за" и "против". В итоге решили разместить 56-ю танковую бригаду на юго-восточной окраине Калача, 39-ю - на хуторе Кустовский, близ Камышей, 55-ю - в Черкасове, чуть южнее города, а 32-ю мотострелковую - в Ильевке, еще чуть юго-восточнее Калача.
Комкор, глядя на мою общевойсковую форму, сказал явно со значением:
- В моем корпусе очень опытный и знающий начальник штаба Александр Адамович Пошкус. С 17 лет в армии, участвовал в гражданской, в 1937-м окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, позднее там же преподавал тактику, в Отечественной воюет с самого начала. На него можно положиться.
Затем бросил как бы невзначай:
- Главное для нас - провести стрельбы. Нужно для этого хотя бы два-три дня.
- Даст ли нам их враг? - в тон ему ответил я. Получасовое общение с комкором 28 очень расположило меня к нему. Все это время Георгий Семенович зорко следил за командармом и, как только он закончил разговор с полковником Гавриловым, резко и крепко пожал мне руку и пошел к машине. Кирилл Семенович, отдав еще несколько распоряжений, вместе с Г. С. Родиным уехал к Колпакчи. Мы с В. М. Лайоком, проводив командующего, направились к штабным автомашинам. По пути Владимир Макарович сказал:
- Ну, вот видишь, твоя мечта стать танкистом осуществилась.
- Это верно,- отозвался я,- но совсем не так представлялись мне район и сроки формирования танковой армии.
- Факт остается фактом,- продолжал член Военного совета,- советские танковые армии родились, теперь наше дело доказать их жизнеспособность.
Беседу прервал спешивший нам навстречу Н. Я. Прихидько, всем своим видом показывавший, что время терять нельзя. И мы вместе с ним, Е. И. Кулиничем и С. Н. Кокориным занялись размещением отделов штаба и служб управления армии. Работа шла быстро. Население городка было в основном эвакуировано, место для КП Кирилл Семенович выбрал удачно, в старой части города, где имелись капитальные кирпичные постройки с большими подвалами. К тому же все здесь буквально утопало в зелени садов и многолетних посадок, что облегчало маскировку. Кроме того, по соседству с нами, на хуторе Камыши, куда уехал командарм, уже функционировало ВПУ 62-й армии и оборудовался наблюдательный пункт Сталинградского фронта.
Командарму при помощи члена Военного совета фронта Н. С. Хрущева удалось добиться содействия саперов и связистов фронтового подчинения в оборудовании помещений, отрывке окопов и щелей, а главное - в установлении связи со штабами фронта и 62-й армии. Поэтому я без труда связался по телефону со Сталинградом и запросил подошедшего к аппарату заместителя начальника штаба фронта генерала И. Н. Рухле о местонахождении переданных в наше подчинение войск, кроме 28-го корпуса, о котором уже имел данные.
- В общем-то они у вас под руками,- ответил Рухле.- Сейчас тебе шифром передадут точные координаты.
Из шифровки, однако, выяснилось, что "под руками" оказалась лишь 131-я стрелковая дивизия полковника К. К. Джахуа. Она оборудовала оборонительные позиции по восточному берегу Дона, растянувшись от Калача на юге до хутора Голубинского на севере. 13-й же танковый корпус полковника Т. И. Танасчишина (ранее он командовал 36-й танковой бригадой в составе 38-й армии, был нам известен как опытный танковый военачальник и беззаветно храбрый воин) насчитывал, по словам И. Н. Рухле, три бригады (163, 166 и 169-ю), имевшие 123 танка, из которых Т-34-74, Т-70-49. Соединение заканчивало формирование в районе Добринки. Как нам пришлось его "прибирать к рукам" - рассказ пойдет ниже.
158-я тяжелая танковая бригада полковника А. И. Егорова, по шифровке, разгружалась на станции Кривомузгинская, близ поселка Советский. Рухле сообщил также, что наши действия по возможности поддержит часть сил 8-й воздушной армии. Я попросил Прихидько послать капитана М. И. Трактуева на станцию Кривомузгинская, чтобы встретить и вывести в район сосредоточения бригаду Егорова. Но оказалось, что, проявляя присущую ему инициативу, Прихидько уже послал его в Камыши, чтобы выяснить обстановку в полосе 62-й армии. В Кривомузгинскую направили капитана П. А. Новичкова, а Трактуев вскоре вернулся и сообщил, что сегодня на рассвете танки и пехота противника атаковали правый фланг 33-й гвардейской стрелковой дивизии. В 10 часов южнее Клетской был нанесен удар в неприкрытый стык двух батальонов 427-го стрелкового полка 192-й стрелковой дивизии. Это, пожалуй, было одно из самых слабых мест в обороне армии. На направлении своего удара враг создал, по примерным подсчетам, чудовищное превосходство в силах и средствах: в людях - в 4-5 раз, в орудиях и минометах - чуть ли не в 10 раз, в танках и авиации - абсолютное. У обеих наших дивизий не было вторых эшелонов и танковых резервов, поэтому, несмотря на героизм воинов, залатать "дыры" не удалось. Генерал Колпакчи начал подготовку контратаки из района Селиванова, в которой должны участвовать стрелковый полк, танковая бригада и батальон танков КВ.
Капитан толково нанес обстановку на карту. Из нее следовало, что противник, совершив прорыв в полосе 192-й дивизии и имея такое огромное превосходство в силах и средствах, попытается использовать свой успех для продвижения к Дону почти строго на восток, к Голубинскому, а брешь в боевых порядках 33-й гвардейской дивизии - для нанесения еще более глубокого удара на юго-восток, то есть в нашу сторону, причем через район, где заканчивал формирование 13-й танковый корпус. Крайне необходимо было связаться с его командованием.
Я попросил полковника Кокорина лично заняться обеспечением переговоров с полковником Т. И. Танасчишиным или начальником штаба корпуса подполковником В. И. Ждановым. Однако, несмотря на всю присущую нашему главному связисту изобретательность и настойчивость, быстро сделать это он не смог. Разговор состоялся лишь после полуночи, то есть уже 24 июля. Пока же я постарался убедить Рухле предупредить Трофима Ивановича о грозящей ему с северо-запада опасности и необходимости создания обороны, но получил уклончивый ответ в том смысле, что корпусом занимается сам комфронта.
Пока шла эта работа, вернулся от Колпакчи генерал Москаленко. Было видно, что он взволнован, переполнен впечатлениями от увиденного и услышанного, так как начал говорить, не успев выйти из машины:
- Какие же у нас железные люди! Дивизионный комиссар Гуров{144} рассказал мне, что четыре бронебойщика из 33-й гвардейской стрелковой дивизии показали чудеса стойкости и воинского мастерства. Из двух противотанковых ружей они подбили 15 вражеских танков из 30 наступавших на этом участке!
Кирилл Семенович не назвал тогда их фамилий, но вскоре весть о подвиге этих храбрецов из 84-го гвардейского стрелкового полка Петра Болото, Григория Самойлова, Александра Беликова и Ивана Алейникова облетела весь фронт{145}.
Затем уже в своем довольно основательно оборудованном блиндаже генерал Москаленко рассказал, что контратака, на которую Владимир Яковлевич Колпакчи возлагал столько надежд, увенчалась далеко не полным успехом. Хотя враг первоначально и был потеснен, он быстро перегруппировался, нанес новый удар и углубился в оборону армии в полосе 192-й дивизии до 8 километров, выйдя к хутору Платонов, а в полосе 33-и гвардейской - даже на 15 километров и захватил совхоз имени 1 Мая. В итоге два полка и танковый батальон дивизии Ф. А. Афанасьева были обойдены и вынуждены вести бой в изоляции от остальных сил армии, им грозило окружение.
- Но ведь оттуда рукой подать до корпуса Танасчишина,- встревожился я.
- Это еще полбеды. Трофим Иванович - стойкий боец,- ответил командарм,- но его бригады немцы могут обойти, и при существующем превосходстве врага в танках и авиации можно ждать "гостей" и на переправе против Калача. Нужно немедленно установить телефонную связь с переправой, иметь там офицера штаба и предупредить комдива 131-й об усилении бдительности.
Я сообщил, что уже отдано распоряжение о создании на переправе передового наблюдательного пункта армии, где находится подполковник С. Д. Акулов с группой командиров и бойцов из охраны штаба.
Было уже далеко за полночь, и генерал Москаленко лег отдохнуть. Меня же вызвали на переговорный пункт. Наконец-то на проводе был подполковник В. И. Жданов. На мой вопрос, имеется ли в корпусе приказ о том, что он с утра вчерашнего дня находится в подчинении 1-й танковой армии, Владимир Иванович ответил:
- Об этом было устное сообщение Рухле, но недавно получено личное указание командующего фронтом о переподчинении корпуса 62-й армии. Мало этого, мы получили боевое распоряжение о нанесении контрудара совместно с 33-й гвардейской дивизией в направлении совхоза имени 1 Мая и далее на Манойлин.
Я был настолько огорошен этим сообщением, что, посоветовавшись с Владимиром Макаровичем, решил разбудить командарма.
Кирилл Семенович со сна долго не мог уяснить суть происшедшего. Когда же понял, то побледнел от гнева и приказал немедленно соединить его с В. Н. Гордовым. Однако командующий не подошел к телефону. Рухле же сказал, что Василий Николаевич занят крайне неотложным делом.
- На каком основании у 1-й танковой отобрали 13-й танковый корпус? - резко спросил командарм.- Ведь она юридически еще в резерве Ставки. Я доложу об этом самоуправстве начальнику Генштаба!
- Это легко сделать,- не растерявшись, отозвался Иван Никифорович,- ибо вскоре он приезжает к нам на КП. По прибытии Александра Михайловича я доложу ему о вашем желании переговорить с ним.
Генерал Москаленко в сердцах бросил трубку и снова лег спать. У него была спасительная способность заснуть при любых обстоятельствах, если он приказывал себе это сделать.
Я остался в аппаратной на случай, если действительно появится возможность переговорить с А. М. Василевским. И не напрасно - вскоре раздался звонок. У аппарата был Александр Михайлович.
- Если генерал Москаленко отдыхает, не беспокойте его, когда проснется доложите, что вопрос по 13-му корпусу будет урегулирован, он вернется в состав армии. Я сейчас разбираюсь в обстановке, она крайне опасная. Сегодня во второй половине дня постараюсь побывать у вас в Калаче.
Весь день 24 июля мы самым внимательнейшим образом следили за развитием оперативной ситуации в полосе 62-й армии. Прежде всего, командарм поручил мне, насколько возможно, выяснить, была ли действительно крайняя необходимость вводить в бой 13-й корпус. Через начальника оперативного отдела штаба 62-й армии полковника С. М. Камынина мне удалось уточнить, что в распоряжении 62-й армии в районе хутора Лобанинский имелся 650-й танковый батальон, около Суровикина - курсантский полк, там же и на рубеже реки Лиска находились два истребительно-противотанковых артполка и два дивизиона гвардейских минометов. Но чтобы собрать эти немалые и вполне боеспособные силы в единый кулак, необходима была быстрая, четкая организаторская работа штабов фронта и армии. Само собой разумеется, их требовалось объединить под руководством опытного военачальника, выделив ему в помощь группу операторов. Но этого не сделали, ограничились лишь формальной отдачей им приказа о контратаке. Куда проще было бросить туда корпус Танасчишина, и он без какого-либо обеспечения вступил в бой, дерзким и неожиданным для врага ударом выбил его из совхоза имени 1 Мая, причем действовали лишь 169-я и 166-я танковые бригады (163-я была выведена в резерв командующего армией). Но этот частный успех, стоивший 13-му корпусу невосполнимых потерь, не смог изменить общего положения - противник продолжал рваться к Дону в районе Голубинского и к реке Лиска. В этот день все в штабе изучали обстановку. Командарм провел несколько рекогносцировок на западном берегу Дона. Энергичную деятельность развил начальник автобронетанкового управления армии генерал-майор Н. А. Новиков, сменивший в начале июня своего заболевшего предшественника генерала С. М. Тимофеева. До этого Николай Александрович успешно командовал 3-й танковой бригадой. Участник гражданской войны, он был многоопытным и хорошо подготовленным танковым командиром. Окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, курсы усовершенствования командного состава при Военной академии Генерального штаба. Н. А. Новиков собрал и сообщил нам данные о вошедших в состав армии танковых корпусах.
13-й танковый корпус начал формироваться в апреле 1942 года в Сталинграде, боевое крещение получил восточное Харькова. В этих жестоких схватках пал смертью героя первый его командир генерал-майор Петр Евдокимович Шуров. После этих драматических событий корпус был возвращен в район Сталинграда. Здесь, близ Калача, в его командование вступил полковник Трофим Иванович Танасчишин, здесь же управление корпуса приняло новые бригады, которые, однако, были не полностью укомплектованы материальной частью - в батальонах имелось лишь по две танковых роты вместо трех. В каждой бригаде насчитывалось всего по 41 среднему и легкому танку, в корпусе имелось 123 танка, из которых 74 - Т-34. Не были укомплектованы личным составом мотострелково-пулеметные батальоны бригад, отсутствовала в них истребительно-противотанковая и зенитная артиллерия. В 20-й мотострелковой бригаде существовал значительный некомплект в людях. Большинство воинов прибыли на фронт впервые. В таком состоянии командование фронта и вынуждено было ввести его в сражение.
28-й танковый корпус воссоздавался также в районе Сталинграда. Корпусное и бригадные управления с частью личного состава, но без техники прибыли сюда в конце мая из Крыма после изнурительных и кровопролитных боев. Вскоре они пополнились и усиленно занялись боевой подготовкой, добились хороших результатов, однако незадолго до начала Сталинградской битвы был получен приказ о переформировании танковых батальонов по штатам отдельных подразделений и направлении их в прибывающую 62-ю армию. После этого бригады получили новое, в основном необстрелянное людское пополнение и новую боевую технику. К сожалению, часть танков имела дефекты и почти на всех машинах отсутствовали радиостанции. Не полностью было укомплектовано корпусное управление. Не прибыла также часть положенного по штату автотранспорта и разведывательный батальон. Несмотря на это, энергичные и опытные командир корпуса, командиры бригад и их ближайшие подчиненные в короткий срок в основном сколотили соединение, хотя недоделок оставалось еще немало. В ночь на 24 июля бригады корпуса совершили форсированный марш из Сталинграда в район Калача.
Что касается нашего единственного стрелкового соединения - 131-й дивизии, то до последнего времени она числилась в резерве фронта и вела оборонительные работы на восточном берегу Дона около Калача. В командование дивизией, как уже упоминалось, вступил полковник М. А. Песочин. В Барвенково-Лозовской операции Михаил Александрович успешно возглавлял 411-ю стрелковую дивизию и проявил себя, по словам К. С. Москаленко, как тактически грамотный, инциативный командир, творчески подходивший к руководству войсками.
...В непрерывных трудах и заботах пролетел день. Ранним вечером 24 июля на наш командный пункт нагрянуло высокое руководство - начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский и командующий фронтом генерал-лейтенант В. Н. Гордов, а также исполняющий обязанности начальника штаба фронта генерал-майор И. Н. Рухле.
Александр Михайлович широкими мазками набросал общую картину угрожающей обстановки, складывавшейся на южном фланге советско-германского фронта. Он сообщил, что противнику к настоящему моменту удалось отбросить наши войска за Дон на огромном протяжении от Воронежа до Клетской и от Суровикино до Ростова, и только в большой излучине Дона мы удерживаем плацдарм, что до крайности затрудняет врагу прорыв на Сталинград.
- 17 июля 1-я танковая армия Клейста во взаимодействии с 17-й полевой Руоффа форсировала Донец у Каменска-Шахтинского,- сказал далее Александр Михайлович.- Сегодня после упорных боев пал Ростов, гитлеровцы рвутся на Северный Кавказ. Но и это не все... 4-я танковая армия Гота 16 июля заняла Тацинскую, 18-го- Морозовск, а 21-го овладела плацдармом на левом берегу Дона у хутора Константиновский и станицы Цимлянская, примерно в 200 километрах от Сталинграда. Не исключено, что она двинется хотя бы частью своих сил к городу и с юго-запада.
Ранее я так близко никогда не встречался с Александром Михайловичем и искренне любовался его внешностью и осанкой. Карие глаза Василевского светились умом и доброжелательностью. Вся его хорошо скроенная, высокая и плечистая фигура внушала уверенность в моральной и физической силе этого человека. Начальник Генерального штаба тем временем продолжал:
- Опьяненный этими бесспорно немалыми успехами, Гитлер предположил, что Паулюс сравнительно легко захватит Сталинград. Однако ожесточенное сопротивление войск вашего фронта в большой излучине Дона начало, видимо, убеждать его в том, что эту задачу не решить одним ударом, и посему немецкое командование вплотную занялось усилением 6-й армии. Как доносит агентурная разведка, из оперативного построения соседней группы армий "Юг", наступающей на кавказском направлении, изъяты и вновь возвращаются в 6-ю армию дивизии 51-го армейского и 14-го танкового корпусов. Обещаны Паулюсу, возможно, и другие подкрепления. Имея почти абсолютное превосходство в авиации и весьма солидное-в танках, он, безусловно, приложит все свои немалые способности и опыт, чтобы выполнить приказ Гитлера об овладении Сталинградом в возможно короткий срок.
В этот момент в кабинет Москаленко буквально вбежал Прихидько. Он сообщил, что генерал Колпакчи срочно просит к телефону командующего фронтом.
-Узнайте у него, в чем дело, я сейчас занят, - сказал Гордов.
Чуть заметно улыбнувшись, А. М. Василевский произнес как бы в шутку:
- Я располагаю временем и, если вы не будете возражать,- обернулся он к Гордову, - переговорю с Владимиром Яковлевичем. - Не ожидая ответа командующего фронтом, он взял трубку аппарата ВЧ.
Генерал Колпакчи имел обыкновение говорить очень громко. Не изменил он своей привычке и на сей раз, так что все сидевшие поблизости услышали его голос:
- Докладываю итоги дня. Головные подразделения немецкой мотопехоты прорвались к Дону в районе Голубинского, заняли Скворин, обойдя с севера правофланговые соединения армии. Другие вражеские танковые и пехотные части вышли к реке Лиска у Качалинской. Противнику, очевидно, удалось разгромить штабы наших 184-й и 192-й стрелковых дивизий, находившихся в районе Верхнебузиновки, потому что связь с командованием данных соединений полностью утрачена. Полагаю, что части этих двух дивизиий остались в тылу у гитлеровцев без управления. Считаю, что с выходом противника к Голубинскому и Скворину создалась реальная угроза окружения значительной части сил армии. Под угрозой удара немецких танков находится и мой штаб в Володинском. Намеревался немедленно организовать контрудар на Скворин, но предназначавшаяся для этого 196-я дивизия все еще не сменена частями 64-й армии. У Чуйкова тоже какие-то трудности. Без вашей помощи обойтись не могу. Жду ваших указаний.
Только выслушав генерала Колпакчи, Александр Михайлович назвал себя и спросил:
- Выйдя к Дону у Голубинского, враг, надо думать, готовится форсировать здесь реку?
- Как это ни странно,- ответил Колпакчи,- ничего похожего на форсирование не затевается.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно! Вышедшие к Голубинскому танки и мотопехота стремятся свернуть нашу оборону по западному берегу Дона.
После этого начальник Генштаба сказал: - Ждите у аппарата. Через некоторое время командующий фронтом отдаст вам необходимые распоряжения.- И, обращаясь к присутствующим, спросил: - Все слышали доклад командарма 62? Прошу всех высказать свои предложения по выводу войск армии из кризисной ситуации.
Первым, естественно, взял слово Гордов:
- Считаю, что нужно отстранить генерала Колпакчи от должности. Вчера товарищ Сталин предупредил меня, сказав, что Колпакчи слишком впечатлительный и нервный человек - это очень мягкая характеристика его недостатков. Придется мне самому выехать на место и навести там порядок.
Александр Михайлович сейчас же отреагировал на это:
- Замена командарма находится в компетенции Верховного Главнокомандующего. Кроме того, Колпакчи сейчас некем заменить. Ваш выезд в 62-ю армию также едва ли целесообразен - не забывайте, что под вашим командованием семь армий, не считая 8-й воздушной. В данный момент необходимо дать разумное указание командарму, без напрасной трепки его нервов, иначе мы погубим две, а может быть, и три прекрасные дивизии.
Кирилл Семенович предложил послать на. самолете По-2 в район находящихся в полуокружении дивизий опытного и решительного военачальника с задачей в случае необходимости принять командование ими, создать оперативную группу, которая либо попытается пробиться к главным силам, либо займет круговую оборону.
- Дельное предложение,- оценил Александр Михайлович,- Кого можно было бы послать? Нужен человек, знающий обстановку.
Наступила пауза. Ее прервал генерал Рухле, предложив послать в наметившийся котел начальника оперативного отдела штаба 62-й армии полковника К. А. Журавлева, который, по его мнению, безусловно справится с задачей.
- Это "пожарная" мера, ее следует осуществить немедленно, но надо быстро наметить и более радикальные меры, Василий Николаевич,- обратился Василевский к Гордову, передавая ему телефонную трубку.- Если у вас нет возражений против предложений генералов Москаленко и Рухле, доведите распоряжение до командарма 62, а затем продумайте другие меры помощи этим двум дивизиям, попавшим в беду.
Как только генерал В. Н. Гордов передал соответствующие указания В. Я. Колпакчи, Василевский попросил соединить его с командармом или начальником штаба 64-й армии. На КП, однако, не оказалось ни В. И. Чуйкова, ни начальника штаба полковника Н. М. Новикова. Ответил начальник оперативного отдела подполковник Т. М. Сидорин. Он сообщил, что руководство находится в частях 229-й и 214-й стрелковых дивизий - в районе Суровикино и Островского, где идет смена 196-й дивизии 62-й армии. Дело осложнилось тем, что, как показывают разведданные, на это направление выдвигаются крупные силы танков и пехоты врага.
На столе, за которым поместился Александр Михайлович, была развернута большая оперативная карта. Начальник Генерального штаба склонился над ней и глубоко задумался. На лице его можно было увидеть озабоченность и суровость. Наконец, оторвавшись от карты и обращаясь к В. Н. Гордову и К. С. Москаленко, он сказал:
- Обстановка вынуждает нас принять архитрудное и ответственнейшее решение - безотлагательно нанести контрудар танковыми армиями, который мы планировали начать не ранее самых последних чисел июля. Причем 1-й танковой армии придется выступить немедля - завтра с утра. Ее контрудар вскоре же поддержат 4-я танковая, 21, 62 и 64-я армии. Штабу фронта предстоит спешно разработать план контрудара во фронтовом масштабе.
- Мы готовим такой план,- доложил В. Н. Гордов,- но его осуществление намечается, как вы заметили, на более поздний срок. Это фактически санкционировал во время переговоров со мной товарищ Сталин. Он дал мне ряд срочных указаний, но среди них не было требования о преждевременном введении в сражение не закончивших формирование танковых армий. Верховный Главнокомандующий сообщил лишь, что им утвержден представленный нами план формирования этих армий.
Кирилл Семенович, в свою очередь, напомнил об очень слабом составе нашей армии:
- Мы имеем фактически один танковый корпус, одну стрелковую дивизию, одну тяжелую танковую бригаду с минимальными средствами артиллерийского усиления.
Василевский не медлил ни секунды:
- Вот эти соединения завтра на рассвете вы и переправите через Дон, двинете их от совхоза "10 лет Октября" и села Ложки через Липологовский на Большенабатовский, Ближнюю Перекопку. Встретите слабого противника - ваше счастье. Разгромите его около Малонабатовского и Осиновского и будете преследовать врага в северном направлении до рубежа Новогригорьевская, Логовский, где оставите передовые отряды. Главные силы по выполнении задачи сосредоточите в районе Сиротинская, Ближняя Перекопка и севернее Верхнеголубой. Встретите сильного противника - будете биться до последнего танка на том рубеже, до которого сумеете его отбросить, но к переправе у Калача гитлеровцев не пустите. Вас поддержит сразу же, как только высвободится, 196-я дивизия. Она будет подчинена вам в оперативном отношении и нанесет удар на Скворин. Будет возвращен вам и нацелен на Евсеев, Верхнебузиновку, Клетскую и 13-й танковый корпус. Когда сможет выступить 4-я танковая армия - мы сейчас узнаем. Александр Михайлович приказал соединить его с генералом В. Д. Крюченкиным, который ответил, что имеющийся у него единственный 22-й танковый корпус генерала А. А. Шамшина сможет переправиться через Дон и выйти в исходный район не ранее 27 июля.
Родин четко доложил, что имеет 178 новых, сохранивших, что называется, заводскую смазку, боевых машин, в том числе 88 тридцатьчетверок, 60 Т-70 и 30 Т-60. Но личный состав только что прибыл, это в основном молодые, необстрелянные бойцы, не успевшие по большей части обкатать свои танки.
Пока Кирилл Семенович отдавал распоряжение начальнику тыла армии полковнику Д. Т. Гаврилову о скорейшем налаживании снабжения войск всем необходимым, мы с Родиным согласовали маршрут движения и пункты размещения его бригад. Георгий Семенович оказался очень дотошным человеком, ничего не принимающим на веру. Схватывал он все быстро и, соглашаясь или отрицая мои предложения, аргументировал вслух каждое "за" и "против". В итоге решили разместить 56-ю танковую бригаду на юго-восточной окраине Калача, 39-ю - на хуторе Кустовский, близ Камышей, 55-ю - в Черкасове, чуть южнее города, а 32-ю мотострелковую - в Ильевке, еще чуть юго-восточнее Калача.
Комкор, глядя на мою общевойсковую форму, сказал явно со значением:
- В моем корпусе очень опытный и знающий начальник штаба Александр Адамович Пошкус. С 17 лет в армии, участвовал в гражданской, в 1937-м окончил Военную академию механизации и моторизации РККА, позднее там же преподавал тактику, в Отечественной воюет с самого начала. На него можно положиться.
Затем бросил как бы невзначай:
- Главное для нас - провести стрельбы. Нужно для этого хотя бы два-три дня.
- Даст ли нам их враг? - в тон ему ответил я. Получасовое общение с комкором 28 очень расположило меня к нему. Все это время Георгий Семенович зорко следил за командармом и, как только он закончил разговор с полковником Гавриловым, резко и крепко пожал мне руку и пошел к машине. Кирилл Семенович, отдав еще несколько распоряжений, вместе с Г. С. Родиным уехал к Колпакчи. Мы с В. М. Лайоком, проводив командующего, направились к штабным автомашинам. По пути Владимир Макарович сказал:
- Ну, вот видишь, твоя мечта стать танкистом осуществилась.
- Это верно,- отозвался я,- но совсем не так представлялись мне район и сроки формирования танковой армии.
- Факт остается фактом,- продолжал член Военного совета,- советские танковые армии родились, теперь наше дело доказать их жизнеспособность.
Беседу прервал спешивший нам навстречу Н. Я. Прихидько, всем своим видом показывавший, что время терять нельзя. И мы вместе с ним, Е. И. Кулиничем и С. Н. Кокориным занялись размещением отделов штаба и служб управления армии. Работа шла быстро. Население городка было в основном эвакуировано, место для КП Кирилл Семенович выбрал удачно, в старой части города, где имелись капитальные кирпичные постройки с большими подвалами. К тому же все здесь буквально утопало в зелени садов и многолетних посадок, что облегчало маскировку. Кроме того, по соседству с нами, на хуторе Камыши, куда уехал командарм, уже функционировало ВПУ 62-й армии и оборудовался наблюдательный пункт Сталинградского фронта.
Командарму при помощи члена Военного совета фронта Н. С. Хрущева удалось добиться содействия саперов и связистов фронтового подчинения в оборудовании помещений, отрывке окопов и щелей, а главное - в установлении связи со штабами фронта и 62-й армии. Поэтому я без труда связался по телефону со Сталинградом и запросил подошедшего к аппарату заместителя начальника штаба фронта генерала И. Н. Рухле о местонахождении переданных в наше подчинение войск, кроме 28-го корпуса, о котором уже имел данные.
- В общем-то они у вас под руками,- ответил Рухле.- Сейчас тебе шифром передадут точные координаты.
Из шифровки, однако, выяснилось, что "под руками" оказалась лишь 131-я стрелковая дивизия полковника К. К. Джахуа. Она оборудовала оборонительные позиции по восточному берегу Дона, растянувшись от Калача на юге до хутора Голубинского на севере. 13-й же танковый корпус полковника Т. И. Танасчишина (ранее он командовал 36-й танковой бригадой в составе 38-й армии, был нам известен как опытный танковый военачальник и беззаветно храбрый воин) насчитывал, по словам И. Н. Рухле, три бригады (163, 166 и 169-ю), имевшие 123 танка, из которых Т-34-74, Т-70-49. Соединение заканчивало формирование в районе Добринки. Как нам пришлось его "прибирать к рукам" - рассказ пойдет ниже.
158-я тяжелая танковая бригада полковника А. И. Егорова, по шифровке, разгружалась на станции Кривомузгинская, близ поселка Советский. Рухле сообщил также, что наши действия по возможности поддержит часть сил 8-й воздушной армии. Я попросил Прихидько послать капитана М. И. Трактуева на станцию Кривомузгинская, чтобы встретить и вывести в район сосредоточения бригаду Егорова. Но оказалось, что, проявляя присущую ему инициативу, Прихидько уже послал его в Камыши, чтобы выяснить обстановку в полосе 62-й армии. В Кривомузгинскую направили капитана П. А. Новичкова, а Трактуев вскоре вернулся и сообщил, что сегодня на рассвете танки и пехота противника атаковали правый фланг 33-й гвардейской стрелковой дивизии. В 10 часов южнее Клетской был нанесен удар в неприкрытый стык двух батальонов 427-го стрелкового полка 192-й стрелковой дивизии. Это, пожалуй, было одно из самых слабых мест в обороне армии. На направлении своего удара враг создал, по примерным подсчетам, чудовищное превосходство в силах и средствах: в людях - в 4-5 раз, в орудиях и минометах - чуть ли не в 10 раз, в танках и авиации - абсолютное. У обеих наших дивизий не было вторых эшелонов и танковых резервов, поэтому, несмотря на героизм воинов, залатать "дыры" не удалось. Генерал Колпакчи начал подготовку контратаки из района Селиванова, в которой должны участвовать стрелковый полк, танковая бригада и батальон танков КВ.
Капитан толково нанес обстановку на карту. Из нее следовало, что противник, совершив прорыв в полосе 192-й дивизии и имея такое огромное превосходство в силах и средствах, попытается использовать свой успех для продвижения к Дону почти строго на восток, к Голубинскому, а брешь в боевых порядках 33-й гвардейской дивизии - для нанесения еще более глубокого удара на юго-восток, то есть в нашу сторону, причем через район, где заканчивал формирование 13-й танковый корпус. Крайне необходимо было связаться с его командованием.
Я попросил полковника Кокорина лично заняться обеспечением переговоров с полковником Т. И. Танасчишиным или начальником штаба корпуса подполковником В. И. Ждановым. Однако, несмотря на всю присущую нашему главному связисту изобретательность и настойчивость, быстро сделать это он не смог. Разговор состоялся лишь после полуночи, то есть уже 24 июля. Пока же я постарался убедить Рухле предупредить Трофима Ивановича о грозящей ему с северо-запада опасности и необходимости создания обороны, но получил уклончивый ответ в том смысле, что корпусом занимается сам комфронта.
Пока шла эта работа, вернулся от Колпакчи генерал Москаленко. Было видно, что он взволнован, переполнен впечатлениями от увиденного и услышанного, так как начал говорить, не успев выйти из машины:
- Какие же у нас железные люди! Дивизионный комиссар Гуров{144} рассказал мне, что четыре бронебойщика из 33-й гвардейской стрелковой дивизии показали чудеса стойкости и воинского мастерства. Из двух противотанковых ружей они подбили 15 вражеских танков из 30 наступавших на этом участке!
Кирилл Семенович не назвал тогда их фамилий, но вскоре весть о подвиге этих храбрецов из 84-го гвардейского стрелкового полка Петра Болото, Григория Самойлова, Александра Беликова и Ивана Алейникова облетела весь фронт{145}.
Затем уже в своем довольно основательно оборудованном блиндаже генерал Москаленко рассказал, что контратака, на которую Владимир Яковлевич Колпакчи возлагал столько надежд, увенчалась далеко не полным успехом. Хотя враг первоначально и был потеснен, он быстро перегруппировался, нанес новый удар и углубился в оборону армии в полосе 192-й дивизии до 8 километров, выйдя к хутору Платонов, а в полосе 33-и гвардейской - даже на 15 километров и захватил совхоз имени 1 Мая. В итоге два полка и танковый батальон дивизии Ф. А. Афанасьева были обойдены и вынуждены вести бой в изоляции от остальных сил армии, им грозило окружение.
- Но ведь оттуда рукой подать до корпуса Танасчишина,- встревожился я.
- Это еще полбеды. Трофим Иванович - стойкий боец,- ответил командарм,- но его бригады немцы могут обойти, и при существующем превосходстве врага в танках и авиации можно ждать "гостей" и на переправе против Калача. Нужно немедленно установить телефонную связь с переправой, иметь там офицера штаба и предупредить комдива 131-й об усилении бдительности.
Я сообщил, что уже отдано распоряжение о создании на переправе передового наблюдательного пункта армии, где находится подполковник С. Д. Акулов с группой командиров и бойцов из охраны штаба.
Было уже далеко за полночь, и генерал Москаленко лег отдохнуть. Меня же вызвали на переговорный пункт. Наконец-то на проводе был подполковник В. И. Жданов. На мой вопрос, имеется ли в корпусе приказ о том, что он с утра вчерашнего дня находится в подчинении 1-й танковой армии, Владимир Иванович ответил:
- Об этом было устное сообщение Рухле, но недавно получено личное указание командующего фронтом о переподчинении корпуса 62-й армии. Мало этого, мы получили боевое распоряжение о нанесении контрудара совместно с 33-й гвардейской дивизией в направлении совхоза имени 1 Мая и далее на Манойлин.
Я был настолько огорошен этим сообщением, что, посоветовавшись с Владимиром Макаровичем, решил разбудить командарма.
Кирилл Семенович со сна долго не мог уяснить суть происшедшего. Когда же понял, то побледнел от гнева и приказал немедленно соединить его с В. Н. Гордовым. Однако командующий не подошел к телефону. Рухле же сказал, что Василий Николаевич занят крайне неотложным делом.
- На каком основании у 1-й танковой отобрали 13-й танковый корпус? - резко спросил командарм.- Ведь она юридически еще в резерве Ставки. Я доложу об этом самоуправстве начальнику Генштаба!
- Это легко сделать,- не растерявшись, отозвался Иван Никифорович,- ибо вскоре он приезжает к нам на КП. По прибытии Александра Михайловича я доложу ему о вашем желании переговорить с ним.
Генерал Москаленко в сердцах бросил трубку и снова лег спать. У него была спасительная способность заснуть при любых обстоятельствах, если он приказывал себе это сделать.
Я остался в аппаратной на случай, если действительно появится возможность переговорить с А. М. Василевским. И не напрасно - вскоре раздался звонок. У аппарата был Александр Михайлович.
- Если генерал Москаленко отдыхает, не беспокойте его, когда проснется доложите, что вопрос по 13-му корпусу будет урегулирован, он вернется в состав армии. Я сейчас разбираюсь в обстановке, она крайне опасная. Сегодня во второй половине дня постараюсь побывать у вас в Калаче.
Весь день 24 июля мы самым внимательнейшим образом следили за развитием оперативной ситуации в полосе 62-й армии. Прежде всего, командарм поручил мне, насколько возможно, выяснить, была ли действительно крайняя необходимость вводить в бой 13-й корпус. Через начальника оперативного отдела штаба 62-й армии полковника С. М. Камынина мне удалось уточнить, что в распоряжении 62-й армии в районе хутора Лобанинский имелся 650-й танковый батальон, около Суровикина - курсантский полк, там же и на рубеже реки Лиска находились два истребительно-противотанковых артполка и два дивизиона гвардейских минометов. Но чтобы собрать эти немалые и вполне боеспособные силы в единый кулак, необходима была быстрая, четкая организаторская работа штабов фронта и армии. Само собой разумеется, их требовалось объединить под руководством опытного военачальника, выделив ему в помощь группу операторов. Но этого не сделали, ограничились лишь формальной отдачей им приказа о контратаке. Куда проще было бросить туда корпус Танасчишина, и он без какого-либо обеспечения вступил в бой, дерзким и неожиданным для врага ударом выбил его из совхоза имени 1 Мая, причем действовали лишь 169-я и 166-я танковые бригады (163-я была выведена в резерв командующего армией). Но этот частный успех, стоивший 13-му корпусу невосполнимых потерь, не смог изменить общего положения - противник продолжал рваться к Дону в районе Голубинского и к реке Лиска. В этот день все в штабе изучали обстановку. Командарм провел несколько рекогносцировок на западном берегу Дона. Энергичную деятельность развил начальник автобронетанкового управления армии генерал-майор Н. А. Новиков, сменивший в начале июня своего заболевшего предшественника генерала С. М. Тимофеева. До этого Николай Александрович успешно командовал 3-й танковой бригадой. Участник гражданской войны, он был многоопытным и хорошо подготовленным танковым командиром. Окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, курсы усовершенствования командного состава при Военной академии Генерального штаба. Н. А. Новиков собрал и сообщил нам данные о вошедших в состав армии танковых корпусах.
13-й танковый корпус начал формироваться в апреле 1942 года в Сталинграде, боевое крещение получил восточное Харькова. В этих жестоких схватках пал смертью героя первый его командир генерал-майор Петр Евдокимович Шуров. После этих драматических событий корпус был возвращен в район Сталинграда. Здесь, близ Калача, в его командование вступил полковник Трофим Иванович Танасчишин, здесь же управление корпуса приняло новые бригады, которые, однако, были не полностью укомплектованы материальной частью - в батальонах имелось лишь по две танковых роты вместо трех. В каждой бригаде насчитывалось всего по 41 среднему и легкому танку, в корпусе имелось 123 танка, из которых 74 - Т-34. Не были укомплектованы личным составом мотострелково-пулеметные батальоны бригад, отсутствовала в них истребительно-противотанковая и зенитная артиллерия. В 20-й мотострелковой бригаде существовал значительный некомплект в людях. Большинство воинов прибыли на фронт впервые. В таком состоянии командование фронта и вынуждено было ввести его в сражение.
28-й танковый корпус воссоздавался также в районе Сталинграда. Корпусное и бригадные управления с частью личного состава, но без техники прибыли сюда в конце мая из Крыма после изнурительных и кровопролитных боев. Вскоре они пополнились и усиленно занялись боевой подготовкой, добились хороших результатов, однако незадолго до начала Сталинградской битвы был получен приказ о переформировании танковых батальонов по штатам отдельных подразделений и направлении их в прибывающую 62-ю армию. После этого бригады получили новое, в основном необстрелянное людское пополнение и новую боевую технику. К сожалению, часть танков имела дефекты и почти на всех машинах отсутствовали радиостанции. Не полностью было укомплектовано корпусное управление. Не прибыла также часть положенного по штату автотранспорта и разведывательный батальон. Несмотря на это, энергичные и опытные командир корпуса, командиры бригад и их ближайшие подчиненные в короткий срок в основном сколотили соединение, хотя недоделок оставалось еще немало. В ночь на 24 июля бригады корпуса совершили форсированный марш из Сталинграда в район Калача.
Что касается нашего единственного стрелкового соединения - 131-й дивизии, то до последнего времени она числилась в резерве фронта и вела оборонительные работы на восточном берегу Дона около Калача. В командование дивизией, как уже упоминалось, вступил полковник М. А. Песочин. В Барвенково-Лозовской операции Михаил Александрович успешно возглавлял 411-ю стрелковую дивизию и проявил себя, по словам К. С. Москаленко, как тактически грамотный, инциативный командир, творчески подходивший к руководству войсками.
...В непрерывных трудах и заботах пролетел день. Ранним вечером 24 июля на наш командный пункт нагрянуло высокое руководство - начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский и командующий фронтом генерал-лейтенант В. Н. Гордов, а также исполняющий обязанности начальника штаба фронта генерал-майор И. Н. Рухле.
Александр Михайлович широкими мазками набросал общую картину угрожающей обстановки, складывавшейся на южном фланге советско-германского фронта. Он сообщил, что противнику к настоящему моменту удалось отбросить наши войска за Дон на огромном протяжении от Воронежа до Клетской и от Суровикино до Ростова, и только в большой излучине Дона мы удерживаем плацдарм, что до крайности затрудняет врагу прорыв на Сталинград.
- 17 июля 1-я танковая армия Клейста во взаимодействии с 17-й полевой Руоффа форсировала Донец у Каменска-Шахтинского,- сказал далее Александр Михайлович.- Сегодня после упорных боев пал Ростов, гитлеровцы рвутся на Северный Кавказ. Но и это не все... 4-я танковая армия Гота 16 июля заняла Тацинскую, 18-го- Морозовск, а 21-го овладела плацдармом на левом берегу Дона у хутора Константиновский и станицы Цимлянская, примерно в 200 километрах от Сталинграда. Не исключено, что она двинется хотя бы частью своих сил к городу и с юго-запада.
Ранее я так близко никогда не встречался с Александром Михайловичем и искренне любовался его внешностью и осанкой. Карие глаза Василевского светились умом и доброжелательностью. Вся его хорошо скроенная, высокая и плечистая фигура внушала уверенность в моральной и физической силе этого человека. Начальник Генерального штаба тем временем продолжал:
- Опьяненный этими бесспорно немалыми успехами, Гитлер предположил, что Паулюс сравнительно легко захватит Сталинград. Однако ожесточенное сопротивление войск вашего фронта в большой излучине Дона начало, видимо, убеждать его в том, что эту задачу не решить одним ударом, и посему немецкое командование вплотную занялось усилением 6-й армии. Как доносит агентурная разведка, из оперативного построения соседней группы армий "Юг", наступающей на кавказском направлении, изъяты и вновь возвращаются в 6-ю армию дивизии 51-го армейского и 14-го танкового корпусов. Обещаны Паулюсу, возможно, и другие подкрепления. Имея почти абсолютное превосходство в авиации и весьма солидное-в танках, он, безусловно, приложит все свои немалые способности и опыт, чтобы выполнить приказ Гитлера об овладении Сталинградом в возможно короткий срок.
В этот момент в кабинет Москаленко буквально вбежал Прихидько. Он сообщил, что генерал Колпакчи срочно просит к телефону командующего фронтом.
-Узнайте у него, в чем дело, я сейчас занят, - сказал Гордов.
Чуть заметно улыбнувшись, А. М. Василевский произнес как бы в шутку:
- Я располагаю временем и, если вы не будете возражать,- обернулся он к Гордову, - переговорю с Владимиром Яковлевичем. - Не ожидая ответа командующего фронтом, он взял трубку аппарата ВЧ.
Генерал Колпакчи имел обыкновение говорить очень громко. Не изменил он своей привычке и на сей раз, так что все сидевшие поблизости услышали его голос:
- Докладываю итоги дня. Головные подразделения немецкой мотопехоты прорвались к Дону в районе Голубинского, заняли Скворин, обойдя с севера правофланговые соединения армии. Другие вражеские танковые и пехотные части вышли к реке Лиска у Качалинской. Противнику, очевидно, удалось разгромить штабы наших 184-й и 192-й стрелковых дивизий, находившихся в районе Верхнебузиновки, потому что связь с командованием данных соединений полностью утрачена. Полагаю, что части этих двух дивизиий остались в тылу у гитлеровцев без управления. Считаю, что с выходом противника к Голубинскому и Скворину создалась реальная угроза окружения значительной части сил армии. Под угрозой удара немецких танков находится и мой штаб в Володинском. Намеревался немедленно организовать контрудар на Скворин, но предназначавшаяся для этого 196-я дивизия все еще не сменена частями 64-й армии. У Чуйкова тоже какие-то трудности. Без вашей помощи обойтись не могу. Жду ваших указаний.
Только выслушав генерала Колпакчи, Александр Михайлович назвал себя и спросил:
- Выйдя к Дону у Голубинского, враг, надо думать, готовится форсировать здесь реку?
- Как это ни странно,- ответил Колпакчи,- ничего похожего на форсирование не затевается.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно! Вышедшие к Голубинскому танки и мотопехота стремятся свернуть нашу оборону по западному берегу Дона.
После этого начальник Генштаба сказал: - Ждите у аппарата. Через некоторое время командующий фронтом отдаст вам необходимые распоряжения.- И, обращаясь к присутствующим, спросил: - Все слышали доклад командарма 62? Прошу всех высказать свои предложения по выводу войск армии из кризисной ситуации.
Первым, естественно, взял слово Гордов:
- Считаю, что нужно отстранить генерала Колпакчи от должности. Вчера товарищ Сталин предупредил меня, сказав, что Колпакчи слишком впечатлительный и нервный человек - это очень мягкая характеристика его недостатков. Придется мне самому выехать на место и навести там порядок.
Александр Михайлович сейчас же отреагировал на это:
- Замена командарма находится в компетенции Верховного Главнокомандующего. Кроме того, Колпакчи сейчас некем заменить. Ваш выезд в 62-ю армию также едва ли целесообразен - не забывайте, что под вашим командованием семь армий, не считая 8-й воздушной. В данный момент необходимо дать разумное указание командарму, без напрасной трепки его нервов, иначе мы погубим две, а может быть, и три прекрасные дивизии.
Кирилл Семенович предложил послать на. самолете По-2 в район находящихся в полуокружении дивизий опытного и решительного военачальника с задачей в случае необходимости принять командование ими, создать оперативную группу, которая либо попытается пробиться к главным силам, либо займет круговую оборону.
- Дельное предложение,- оценил Александр Михайлович,- Кого можно было бы послать? Нужен человек, знающий обстановку.
Наступила пауза. Ее прервал генерал Рухле, предложив послать в наметившийся котел начальника оперативного отдела штаба 62-й армии полковника К. А. Журавлева, который, по его мнению, безусловно справится с задачей.
- Это "пожарная" мера, ее следует осуществить немедленно, но надо быстро наметить и более радикальные меры, Василий Николаевич,- обратился Василевский к Гордову, передавая ему телефонную трубку.- Если у вас нет возражений против предложений генералов Москаленко и Рухле, доведите распоряжение до командарма 62, а затем продумайте другие меры помощи этим двум дивизиям, попавшим в беду.
Как только генерал В. Н. Гордов передал соответствующие указания В. Я. Колпакчи, Василевский попросил соединить его с командармом или начальником штаба 64-й армии. На КП, однако, не оказалось ни В. И. Чуйкова, ни начальника штаба полковника Н. М. Новикова. Ответил начальник оперативного отдела подполковник Т. М. Сидорин. Он сообщил, что руководство находится в частях 229-й и 214-й стрелковых дивизий - в районе Суровикино и Островского, где идет смена 196-й дивизии 62-й армии. Дело осложнилось тем, что, как показывают разведданные, на это направление выдвигаются крупные силы танков и пехоты врага.
На столе, за которым поместился Александр Михайлович, была развернута большая оперативная карта. Начальник Генерального штаба склонился над ней и глубоко задумался. На лице его можно было увидеть озабоченность и суровость. Наконец, оторвавшись от карты и обращаясь к В. Н. Гордову и К. С. Москаленко, он сказал:
- Обстановка вынуждает нас принять архитрудное и ответственнейшее решение - безотлагательно нанести контрудар танковыми армиями, который мы планировали начать не ранее самых последних чисел июля. Причем 1-й танковой армии придется выступить немедля - завтра с утра. Ее контрудар вскоре же поддержат 4-я танковая, 21, 62 и 64-я армии. Штабу фронта предстоит спешно разработать план контрудара во фронтовом масштабе.
- Мы готовим такой план,- доложил В. Н. Гордов,- но его осуществление намечается, как вы заметили, на более поздний срок. Это фактически санкционировал во время переговоров со мной товарищ Сталин. Он дал мне ряд срочных указаний, но среди них не было требования о преждевременном введении в сражение не закончивших формирование танковых армий. Верховный Главнокомандующий сообщил лишь, что им утвержден представленный нами план формирования этих армий.
Кирилл Семенович, в свою очередь, напомнил об очень слабом составе нашей армии:
- Мы имеем фактически один танковый корпус, одну стрелковую дивизию, одну тяжелую танковую бригаду с минимальными средствами артиллерийского усиления.
Василевский не медлил ни секунды:
- Вот эти соединения завтра на рассвете вы и переправите через Дон, двинете их от совхоза "10 лет Октября" и села Ложки через Липологовский на Большенабатовский, Ближнюю Перекопку. Встретите слабого противника - ваше счастье. Разгромите его около Малонабатовского и Осиновского и будете преследовать врага в северном направлении до рубежа Новогригорьевская, Логовский, где оставите передовые отряды. Главные силы по выполнении задачи сосредоточите в районе Сиротинская, Ближняя Перекопка и севернее Верхнеголубой. Встретите сильного противника - будете биться до последнего танка на том рубеже, до которого сумеете его отбросить, но к переправе у Калача гитлеровцев не пустите. Вас поддержит сразу же, как только высвободится, 196-я дивизия. Она будет подчинена вам в оперативном отношении и нанесет удар на Скворин. Будет возвращен вам и нацелен на Евсеев, Верхнебузиновку, Клетскую и 13-й танковый корпус. Когда сможет выступить 4-я танковая армия - мы сейчас узнаем. Александр Михайлович приказал соединить его с генералом В. Д. Крюченкиным, который ответил, что имеющийся у него единственный 22-й танковый корпус генерала А. А. Шамшина сможет переправиться через Дон и выйти в исходный район не ранее 27 июля.