Иванов Сергей Григорьевич. Железный зверь (Погружение в Огранду - 2)

   Но что бы ни скрывал за собою туман, каменистая тропа под ногами Эрика вовсе не казалась ухоженной. Изъеденная ветрами и грозами, усеянная угловатыми глыбами, она мало годилась для прогулок. Но крылатая богиня опиралась на нее лишь слегка, и даже пыль не приставала к ее прозрачным подошвам. Полновесному Эрику было непросто за ней поспевать, хотя ему-то не грозило сбить ноги - все-таки он сумел прихватить с собой часть доспехов и, главное, родовые клинки. А ведь до сих пор ему удавалось прорываться в сказку лишь налегке!
   Из тумана тянуло сыростью и болотным смрадом, изредка доносились хлюпающие звуки, будто кто-то грузно ворочался в трясине. Затем Эрику почудился сбоку громадный силуэт - непроизвольно он свернул с тропы, чтобы взглянуть ближе. Тотчас навстречу выдвинулась чудовищная пасть, над которой свирепо мерцали оранжевые глаза, и полыхнула в Эрика огненной струей. Увернувшись, он рубанул мечами по протянувшимся к нему страшным лапам и одним скачком вернулся на тропу. Потревоженно рычащее чудище снова поглотил лиловый туман, и Эрик облегченно перевел дух, ища глазами богиню. А она уже стояла неподалеку и глядела на него с укоризной.
   - Ты бы не отвлекался, - без особенной надежды пожелала девушка. - Не сможешь?
   - Я постараюсь, - ухмыльнулся Эрик в ответ. - Лишь бы ты сама не заблудилась.
   - По крайней мере, не теряй меня из виду, - попросила она. - Иначе плутать тебе по здешнему туману всю жизнь!
   - Звезда ты моя путеводная, - рассмеялся Эрик. - Ангел-хранительница, прелесть!..
   Внезапная судорога перехватила горло. Поддавшись порыву, Эрик подступил к богине и осторожно обнял ее, страшась помять чудесные крылья.
   - Милая, - пробормотал он неловко. - Моя любовь.
   - Мне страшно за тебя, - пожаловалась девушка-птица. - Я веду единственной уцелевшей тропой, но и в ее конце - Тьма. Почему мы не встретились раньше?
   - Но ведь встретились же. Другим и на столько не везет. - Эрик вздохнул полной грудью, растворяя в горле комок, и спросил прежним тоном: Не слишком ли издалека мы зашли?
   - А вот это от нас не зависит, - ответила богиня, мягко высвобождаясь. - Хорошо хоть такой путь сохранился, и лучше нам не медлить... впрочем, всегда можно свернуть с тропы в туман.
   - Я пройду ее до упора, - отрезал Эрик, - что бы ни ждало в конце. А потому веди, моя звезда, - больше я тебя не задержу!
   Улыбнувшись, девушка с той же легкостью запорхала вверх по тропинке. И Эрик снова устремился в погоню за тонкой фигурой, вспарывающей сплошную пелену.
   Туман вокруг постепенно светлел, наполняясь новыми оттенками и даже красками. По сторонам проступали вычурные контуры скал, похожих на сказочные замки может, это и были они. Между ними ворочались бронированные чудовища в шипах и наростах, метались огромные крылатые тени, иногда подлетая к самой тропе, - словно пытались спугнуть с нее настырную парочку. Но их наскоки мало заботили Эрика, сознающего, что на этом пути им с богиней ничто не грозит, - только от самых нахальных он машинально отмахивался мечом.
   Затем в поле зрения все чаще стали возникать люди. Однако они будто не замечали спешащих путников, блуждая в привычном мареве. Мимоходом Эрик наблюдал их накатанную, мутную жизнь, неизменно сбивавшуюся на бессмысленное кружение. Но иногда в тумане случались прорехи, словно бы их нехоженая тропа пересекалась с нацеленными путями других одиночек, и тогда вдалеке открывались занятнейшие картины.
   Впрочем, его вдохновенная подружка не смотрела по сторонам, тем более - не оглядывалась. Распахнутые во всю ширь крылья направляли ее прогнутую спину строго по прямой, словно оперенье стрелу. Зато ниже талии изящный задок мотался как на шарнире, бережно проводя уязвимые ноги меж острых камней, - будто девушка исполняла замысловатый танец. Хотела она того или нет, но взгляд Эрика словно бы сам собой устремлялся под играющие ягодицы туда, где смыкались стройные бедра.
   - А почему бы тебе еще и не спеть? - проворчал он негромко.
   - Мое дело - вести, - с улыбкой откликнулась богиня, наконец удостоив Эрика взглядом. - А спеть найдется кому и без меня.
   - Это кому же?
   - Увидишь. Где-то неподалеку наверняка слоняется мой довесок, побочный продукт нашего колдовства.
   - Что ж, любопытно будет взглянуть на твою сестричку, - оживился Эрик. - Не замухрышка же она, верно?
   - Вот уж нет, - с понятной, хотя и забавной гордостью ответила богиня. - Пожалуй, она даже красива - на свой лад. Во всяком случае, у тебя будет выбор.
   - Между твоей сладкой попкой и ее? - дерзко спросил он. - А как насчет прочего?
   - Уж там в ход пойдет все, - засмеялась девушка. - Готовься!
   - А тут?
   Она не отозвалась, вновь сосредоточась на полете-танце. Но Эрик и сам уже понял, что нетерпеливые крылья не позволят богине отвлечься, не уступят пылкому телу, постепенно обретавшему золотистый оттенок - в тон сияющим локонам. Кажется, скопировав поаачалу Ю, волшебный сосуд подстраивался к новой сути: свет дополнялся теплом. И тем сильнее к ней тянуло.
   А туман все редел, временами рассеиваясь вовсе. И тогда взгляду открывались каменистые склоны, причудливо изрезанные и поросшие кое-где деревьями с корявыми стелющимися стволами, похожими на застывшие щупальца спрутов, - крылатая богиня вела Эрика по самому гребню неведомого отрога, все вверх, вверх... навстречу гибели? Здесь тоже обитали люди, кружа по жизни столь же монотонно, как жители равнин, хотя и с большим размахом. Но по мере восхождения их становилось вокруг меньше, будто вечные эти пленники тумана страшились прозрачного воздуха. Зато скудные клочья зелени постепенно разрастались в многоярусный сумеречный лес, словно бы стремились заместить слабеющее марево. Освободившись от людей, склоны вновь стали заселяться зверьем, хотя не таким жутким, как в самом низу, в диких и древних болотах. Правда, пару раз в глубине чащи мелькнул крылатый силуэт, напоминающий тень божественной птицы. Однако сказочный лес, будто сплетенный из косматых щупалец, мог породить и не такое.
   Стиснутая зарослями тропинка вилась меж громадных кривых стволов, едва угадываясь в лиановой паутине, а к россыпям каменных шипов добавились колючки, походившие на пучки кинжалов. Скова стало темнее, и вернулась душная сырость, точно впереди их поджидало новое болото. Но замысловато петлявшая, уже невидимая тропа упрямо продолжала свой затяжной подъем, а значит, прежние опасности им больше не грозили.
   Зато теперь продвижение к вершине стало трудней для его богини. Ее просторные крылья плохо уживались со здешней теснотой, едва протискиваясь сквозь мешанину веток и лиан, - лишь чудом девушка-птица еще не поранила нежные ступни. Грозные рыки лесных хищников раздавались все ближе, выдавая голодное нетерпение. А невдалеке даже подозрительно дрогнули ветви, будто там затаился спрут-живоглот. Эрик знал, что на этой тропе им ничего не грозит, но уже не очень-то верил в это, чувствуя, как и богиню тянет взмыть к верхним ярусам, куда более разреженным и не столь насыщенным живностью, однако она даже не взглянула ввысь.
   Молча Эрик догнал ее, вклинившись между шуршащими крыльями, и охватил ладонями узкую талию, поддерживая богиню. Она не возразила, только прибавила ходу, смелее управляясь с обременительными тут парусами. Теперь Эрик смог увидеть вблизи, как под золотистой кожей играют хрупкие лопатки, то ли орудуя проросшими из них крыльями, то ли сами едва за теми поспевая. И снова ему не дали времени умилиться чудесной этой гармонии: местное зверье уже сомкнулось вокруг в рокочущий коридор. С каждым мигом напряжение нарастало, а обнаглевшие щупальца спрутов все чаще хлестали над головой, побуждая Эрика хвататься за мечи.
   Но тут возле тропы замелькали гибкие силуэты огромных кошек, самых разных пород и расцветок, и прочим хищникам пришлось ретироваться. До самой опушки могучие звери сопровождали двух стиснутых лесом путников, иной раз без церемоний перемахивая тропинку прямо над ними. Однако враждебности не проявляли, будто признали в странной парочке своих дальних сородичей. И даже выбравшись из душного леса, Эрик долго оглядывался на эти ожившие тотемы, величественно разлегшиеся на исполинских ветвях-щупальцах. А загадочные кошки, независимые и одинокие даже в стае, тоже следили за людьми прищуренными глазами. Затем вдруг вскочили, все разом, и растворились в чаще. Снова Эрик остался вдвоем с богиней на продуваемой всеми ветрами тропе.
   Но и лес закончился не просто так, а словно передав эстафету клубящимся тучам, неутомимо размешивая те верхушками громадных деревьев. Полысевший опять склон круто вонзался в бурлящую пелену, более густую и плотную, чем даже внизу, - и потому Эрик не спешил отпускать чудесную птицу. Да она и не рвалась особенно, как видно, привыкнув к его поддержке. А может, здешний воздух уже не давал прежней опоры ее крыльям - в то время как булыжники на тропе становились все острее, будто их затачивали специально. Недолго поколебавшись, Эрик решился на новую фамильярность: посадил богиню себе на плечи. Теперь поднебесные крылья управляли и Эриком через обвившие его торс ноги - словно ездовым рабом. Но он лишь радовался, что в сказочной связке отыскалось место и для мага, что даже вдохновенным парусам пригодились его цепкие ступни.
   Снова вокруг них смыкался туман, наполняя воздух сыростью и шелестом слепящих искр, после которых мир казался еще черней. А тропа вздыбилась уже настолько, что Эрику все чаще приходилось пускать в ход руки, обдирая ладони о едва заметные уступы. Затем и богиня стала выискивать выбоины на отвесном склоне, крыльями тщетно стараясь прогнать с тропинки мглу. Они карабкались по откосу словно единое, восьмилапое и крылатое, существо, а по их сращенным телам стекали ледяные ручейки, похожие на потеки черной, крови. И все трудней становилось дышать, хотя по мокрой коже беспрерывно хлестал злой ветер, силясь сорвать парочку с Кручи. Но еще опаснее были внезапные удары разрядов, волной ошеломляющих судорог проскакивавших по мускулам, - тогда лишь отчаянное хлопанье крыльев удерживало связку на склоне.
   Вдруг промозглая тьма отхлынула от них, стекая по обрыву, - будто очередное и, видимо, последнее щупальце на изнурительном восхождении к заоблачным высям. Тотчас их озябшие тела захлестнуло лучистое тепло, а по глазам резанул жесткий, всепроникающий свет, едва не ослепив Эрика. Но почти сразу они перевалили через край обрыва, и здесь Эрик смог разлепить веки.
   Очутились они на широком уступе, громадным кольцом обегавшем глухую стену, сложенную из гранитных глыб. Загадочная крепость венчала вершину огромной горы, одиноко торчащую над сплошными облаками, и темными зубцами походила на исполинскую корону, покрытую мерцающей чешуей. Вокруг угрюмой твердыни разливался океан света, живого, волшебного, горячими лучами пронизывающего и грозовые тучи, и лесные тени, и вязкую толщу многовекового тумана, подмявшего равнины, - вплоть до самых древних болот. Дышалось на такой высоте по-прежнему трудно, но ветра здесь дули иные: сухие и свежие, мощными потоками восходящие в сияющую высь. Чуткими плечами Эрик ощутил, как надулись воздухом снежные паруса богини, трепеща в нетерпеливом азарте. А далеко в небе ему чудились белые точки, похожие на ее резвящихся подружек. Но золотистые ноги уже сдавили его шею, зацепившись за Эрика,точно за якорь.
   - А почему нет? - произнес он задумчиво. - Этот мир продержится долго - во всяком случае, дольше меня. А спуститься во Тьму я сумею и сам - так даже проще.
   - Не говори ерунды! - неожиданно оскорбилась богиня. - Не для того ты создавал меня, чтобы отпустить.
   - Могу я передумать? - возразил Эрик. - Если не удается взлететь самому, пусть за меня это сделает хоть кто-то. Тебе же хочется, разве нет?
   - Замолчи! Лучше оглядись внимательней и - запомни.
   Ее теплые ладони легли Эрику на скулы, заведя пальцы под подбородок, и поневоле ему пришлось умолкнуть. Впрочем, скорее богиня просто дополнительно страховалась от полета. Но пренебрегать ее советами не стоило, а потому Эрик двинулся вокруг заоблачной крепости, поглядывая с просторного уступа вниз, на притаившуюся под удушливым туманом страну.
   Широкие кряжистые отроги разбегались от вершины по всем направлениям, постепенно ниспадая в бескрайнее болото. Эрик насчитал их двенадцать и только тогда смог поверить в то, о чем догадывался: весь этот громадный кусок суши был одним невероятным зверем, Спрутом-властителем, широко разбросавшим щупальца-хребты по чудовищным топям, а макушкой упирающимся в небо. На медлительной его туше, присыпанной истертыми в пыль остатками отмирающей кожи, возделывались поля и строились города, кишащие беспечными жителями. По нему стекали ручьи и реки, отравляя людей спрутными ядами. А увенчанную гранитной короной плешь окружали волосяным кольцом змеествольные леса, похожие на заросли бесчисленных щупалец.
   Как и грезилось Эрику когда-то, мир теперь стал прозрачным до самого горизонта... но и до самого дна тоже. И вот все это он так стремился понять? Прежде Эрик считал сумасшедшим себя, а безумным оказался мир - и много ли радости в этом знании? Как ни крути, нет ему места ни на земле, ни в поднебесье... Что же остается?
   Над головой Эрика захлопали крылья, не в силах больше сдерживаться, и петля божественных ног потянула его ввысь.
   - Голову оторвешь, - проворчал он.
   Однако с той же покорностью стал взбираться по крепостной стене, легко находя на ней опору, - пока не распрямился на верхушке одного из громадных зубцов. Теперь весь этот уродливый мир остался под его ногами, а вокруг кипели и переливались живительные небесные краски, и манил бескрайний простор, обещая полет... но какие крылья смогут вознести эдакого верзилу?
   Со вздохом Эрик опустил взгляд внутрь крепости и все же вздрогнул, хотя ожидал это увидеть. Прямо от крепостных зубьев скатывались в горные недра гладкие склоны кратера, предупредительно выстланные густой черной сетью, а на его дне мертвым озером притаилась знакомая чернильная тьма только теперь Эрик смотрел на нее сверху. И опять ему почудилась крылатая тень, украдкой мелькнувшая по дальней стене и тут же растворившаяся в темном озере.
   - Стоило так долго продираться к Свету, чтобы затем провалиться во Тьму, - произнес Эрик с усмешкой. - Вот она - справедливость!
   - Не обманывай себя, милый, - тихо ответила богиня. - Это еще не Свет, а лишь твоя мечта о нем.
   - Но разве она хуже яви? - Эрик снова оглянулся вокруг с гордостью и тоской. - Слушай, уходи! - вдруг попросил он. - Ты же видишь: это настоящее, полновесное чудо - а ведь даже отцу удавались только эффектные миражи. И пусть оно не слишком красиво внизу, но тебе ж не обязательно заглядывать под облака... Так улетай, моя птица! Разве не я вдохнул в тебя душу - все, что успел накопить? Пусть хоть она воспарит с тобой в Поднебесье...
   - Ты бредишь, любовь моя, успокойся.
   Бережно она прижала затылок Эрика к своей груди, ладонями мягко сдавила его виски.
   - Но почему? - не пытаясь вырваться, спросил он. - Разве я не вправе подарить свое творение - самое удачное из всех и, наверно, последнее?
   - Подарить одно творение другому? Опомнись, глупыш!
   Девушка негромко рассмеялась. Затем вдруг оперлась подошвами о его грудь и спланировала на камень.
   И сразу плечам Эрика стало зябко. С повторным вздохом он встал на краю катера рядом с богиней, легонько приобняв за талию. И ощутил, как вновь затрепетали беспокойные крылья.
   - Чувствуешь? - прошептала она с болезненной улыбкой. - Они ведь созданы не для полетов. Я не смогла бы повернуть, даже если бы захотела, они не позволят. Это не дар, а обуза.
   - Я не верю тебе, - ответил Эрик устало. - А может, у тебя разыгралось воображение?
   - Может быть, - не стала спорить богиня. - В любом случае, мне с ними не справиться.
   - По крайней мере, ты видишь, что впереди?
   - Лучше б не видела.
   Оторвавшись от Эрика, она качнулась к темному провалу, куда даже небесный свет остерегался проникать. И снова замерла на самой границе.
   - Хочу, чтобы ты жила! - вырвалось у Эрика, словно рыдание. - Ничего мне больше не надо, пусть провалится все в Подземелье... - У него перехватило дыхание. - Прошу тебя... - смог еще выдавить он и умолк. Девушка оглянулась, странно нахмурясь. Затем развернулась на кончиках напряженных пальцев, противясь неумолимым крыльям. И вдруг прильнула к Эрику пылающим телом, судорожно сдавив его шею руками. Но прежде, чем он решился обнять в ответ, богиня отпрянула от Эрика и соскользнула в кратер, светлым облачком планируя вдоль склона. Машинально проверив Клыки, Эрик тоже шагнул - за край и побежал следом по сплетению липких тросов - точно бродячий паук, угодивший в чужую паутину. Мгновения спустя тьма с готовностью поглотила обоих.
   Все же поначалу она показалась Эрику не более чем туманом, сгустившимся до полной черноты. И точно так же тьма раздвигалась перед сияющим телом богини, с особым старанием избегая белоснежных крыльев, хотя отстранялась совсем недалеко. Теперь Эрику приходилось следовать за подругой вплотную, погрузив лицо в ее свет, точно в спасительный пузырь, а грешным ногам доверив нащупывать невидимые нити. Иногда он оступался и выпадал из живительного сияния - и тогда вперед его вел голос богини, негромкий и чистый, точно журчание ручья.
   Для такой обманчивой среды это был не самый надежный ориентир, к тому же ему сразу начинало вторить вкрадчивое эхо, выводя уже совсем иную мелодию.
   Чуть погодя Эрик догадался обнажить свои клинки и обнаружил в них пару преданных факелов, устремленных жарким пламенем в сторону божественного света. По крайней мере, Эрику больше не грозила слепота, да и сбить его с пути стало сложней. Насколько Эрик мог судить, они уже погружались в горловину чудовищного кратера, сплошь затянутую многоярусной паутиной. С каждой секундой ячейки ее становились теснее, а тьма пропитывалась подземельной стужей, точно внизу распахивалась изначальная Могила, обиталище Смерти.
   Скоро богине пришлось сложить крылья, зябко закутавшись в них, словно в пуховый плащ, и продираться сквозь паутину подобно простой смертной, обжигая ладони о ледяные нити. И теперь Эрику нечем было ей помочь. По-прежнему он иногда терял богиню из виду, и все громче звучало в такие моменты странное эхо, иногда заглушая породивший его голос.
   Понемногу в зрении Эрика обнаруживались свежие резервы, а может, сама тьма обретала тут новые свойства. Во всяком случае, Эрик уже мог разложить ее на оттенки и скоро стал различать черные нити, затянувшие обозримое пространство, и снующие по ним сгустки мрака, подбиравшиеся все ближе. И когда непривычная к тесноте Птица все ж увязла роскошным оперением в липких сетях, Эрик поспешил искромсать вокруг паутину, пока не подоспели страшные хозяева.
   Затем ячейки громадной ловушки, сторожившей даже этот фантастически окольный подступ к чудовищному Спруту, стали раздвигаться. Потом и вовсе распались на отдельные канаты, протянувшиеся к неведомым далям. И здесь крылатая богиня вернула себе утраченное было превосходство, легко перепархивая с нити на нить, и невесомым пятнышком света устремилась к сердцу Тьмы. Призвав на помощь пресловутую ловкость, Эрик заспешил следом, вынужденно петляя, ибо самым отчаянным его прыжкам было далеко до птичьих перелетов. И первое время ухитрялся не отставать от богини уж слишком.
   Однако нити расходились все больше - соответственно возрастали его зигзаги. А увлекаемая крыльями богиня уже не желала или не могла ждать бывшего напарника, несмотря на его осторожные окрики. Изнемогая, Эрик безнадежно гнался за ускользающей мечтой, за последним проблеском света в стылой мгле. Но белое пятнышко неумолимо отдалялось, меркло, все чаще заслоняемое наплывами мрака, и Эрик уже бессилен был его защитить. Скоро звездочка растаяла окончательно, и лишь верные Клыки еще указывали вслед улетевшей Птице.
   И тогда затерявшийся в черноте Эрик вновь услышал Голос, глухим рокотом наполнивший пространство:
   - Не слишком ли далеко ты забрался, Тигренок? Все же здесь мои владения.
   - А разве ты не покушался на чужие? - тотчас возразил Эрик. - Пора разобраться с твоим устройством!.. Кстати, ты уже разыскал Ли?
   - Зачем?
   - А у кого еще мог ты набраться паучьих замашек?
   - Глупая тварь - пыталась оплести меня своими сетями, - презрительно ответил Голос. - Я выпил до дна жалкое ее колдовство, а оболочку насадил на щупальце. На что мне теперь пустышка? Пусть Ун забирает ее, если сможет.
   - А изнутри ты откровеннее! - со смешком заметил Эрик. - Выходит, не зря я так долго пробирался сюда?
   Вокруг загрохотал гулкий хохот - так, что завибрировали толстые нити.
   - Не обожгись на моей правде, - надменно предостерег Голос. Маленький, доверчивый мотылек... Ну, лети! Ты сам этого хотел.
   И повелитель здешней Тьмы умолк так же внезапно, как заговорил. Теперь Эрика оставили все, даже враги. Крохотной пылинкой прилепился он на паучьей нити, посреди чужеродного мрака и угнетающей тишины. "Что ж, моя Птица упорхнула, - признал Эрик, смиряясь. - Так попробуем обойтись без крыльев. Не вышло на вдохновении, будем брать упорством - дело привычное".
   Уже без прежнего смятения Эрик заскакал по невидимому следу, осязая его не только пылающими клинками, но и кожей. Осваивающийся во тьме взгляд пронизывал ее все глубже, однако не обнаруживал вокруг ничего, кроме той же мертвой пустоты, прошитой редкими, пружинящими под ногами тросами. Промежутки между ними по-прежнему возрастали, и теперь Эрику приходилось, иногда подолгу, уклоняться от заветного следа - пока на пути не подворачивалась нить, направленная удачней. И в одном из зигзагов Эрик дотянул-таки до стены.
   Трос оказался накрепко вплавленным в ее глянцевую поверхность, а от него протянулись вдоль стены еще четыре каната - видимо, к соседним узлам. Но куда больше заинтересовала Эрика сама стена, разбегающаяся по сторонам исполинским зеркалом, словно бы камень оплавило чудовищным огнем. По мере приближения в темных ее глубинах оживали тени, однако, сколько Эрик ни вглядывался, себя среди них не обнаружил. Некоторое время он завороженно следил, как неведомые призраки, воскрешенные его приходом из небытия, разыгрывают между собой странное, маловразумительное для посторонних действо, шелестя замогильными голосами, - пока не понял, что бедняги раз за разом прокручивают один и тот же эпизод.
   Медленно Эрик заскользил по наклонному тросу, пробуждая в стене новые картинки, - в то время как предыдущие застывали и меркли. В бесконечной череде персонажей, развернувшейся перед ним, попадались знакомые, в большинстве еще живые, но мертвецами казались тут все, ибо в одинаковой мере лишены были красок и тепла. Из незнакомцев более других Эрика заинтересовал сухонький старичок, слабыми пальцами рассеянно перебиравший концы нитей, затянувших всю Империю. Уже миновав его, Эрик вернулся, чтобы разобраться с ним подробное.
   Старичок в самом деле выглядел живее и выпуклей прочих теней, а подвижное его лицо отсвечивало изощренным умом. Но поразило Эрика другое он узнал комнату, откуда расходились мерцающие нити, и помещалась она в его же собственном родовом замке.
   - Уж не к тебе ли, Спрут, протянулась одна из этих паутинок? - громко спросил Эрик, но ответа не дождался.
   Пожав плечами, он двинулся дальше, прикидывая, какого сорта события могли вплавиться в сознание Дэва.
   И что еще таилось в глубинах сего монолита? Порыться в такой памяти было бы поучительно.
   Внезапно Эрик оцепенел, точно сам обратился в камень. Из жуткой, невозвратной дали к нему всплывала первая, а может, и единственная тут цветная картинка - нетускнеющая, беспощадно реальная, впечатанная до мельчайших подробностей и, похоже, навечно: видимая почему-то со спины фигура могучего Тигра, чьи руки были трусливо и жестоко скручены сзади. Затем великан обернулся, и невольно Эрик издал стон, увидев грозный и прекрасный его лик.
   Из приоткрывшегося на секунды прошлого, через тысячи долгих тоскливых дней, на Эрика удивленно смотрел сам Кир, Глава погибшего рода и несчастный отец, возможно, преданный собственным сыном. Его лицо надвинулось в упор, разрастаясь во всю видимую часть стены, легко подавляя прочие отражения, тусклые и бесцветные. И вдруг исполинские глаза вспыхнули гневом, словно два яростных желтых солнца, выплеснув в предателя огненные лучи. Эрик испуганно отпрянул, но пламя лишь опалило стену, не сумев прорваться сквозь время, и зеркальная гладь сморщилась, заслоняя страшное видение.
   Но вскоре стена разгладилась. Затем в черной глубине снова пробудился красочный призрак, и картинка повторилась в прежней неумолимой последовательности. Вновь и вновь наплывало на Эрика исполинское лицо, и каждый раз стена болезненно корчилась под пламенным Тигриным взглядом, точно в бесконечной пытке огнем.
   - Не позавидуешь тебе, Спрутище, - прошептал Эрик одними губами.
   И теперь Дэв неожиданно ответил.
   - Трудно менять качество, - пророкотал он гулко. - Но стоит заступить тут на чуть, как следующие шаги перестают быть проблемой. И тогда остановиться уже невозможно.
   - Пока кто-то не остановит тебя! - перебил Эрик. - В чем ты хочешь меня убедить, урод?
   А ведь неспроста божественный след привел меня именно сюда, вдруг подумал он. И значит, рядом может оказаться другое.
   Торопясь, Эрик покрутился вокруг и скоро нашел, что искал: из развороченного взрывом проема выволакивали дрожащего, едва вменяемого ребенка, мечущегося между судорожными рыданиями и отчаянным сопротивлением железным рукам имперцев. Маленький перепуганный Тигренок, расколотый вдребезги своим предательством... или чем-то иным.