Страница:
– Хорошо. Найдем тебе этого человека. Завтра обсудим, – он по-деловому лаконично ответил и с некоторой тревогой в голосе спросил:
– Мы ведь завтра увидимся, да?
– Обязательно! – Инга тихо засмеялась и, торопливо поцеловав его, убежала.
Когда Инга уже собралась отдыхать, в дверь ее флигелька постучали.
– Кто там? – девушка торопливо натянула брюки, которые успела снять и подошла к двери.
– Это Павел, сотрудник службы безопасности Алексея Юрьевича… Вы меня знаете.
– Что-то случилось? – Инга тут же распахнула дверь и с беспокойством спросила. Лицо у парня было встревоженным, и это еще больше взволновало девушку.
– Меня за Вами Алексей Юрьевич отправил. С девочкой – Лизой – плохо…
– Что с ней? – Инга уже спешно застегивала босоножки.
– Точно не знаю… Алексей Юрьевич очень просил, чтобы Вы приехали.
– Да-да, конечно…
– У меня там машина – Павел махнул куда-то в сторону дороги. – Я отвезу Вас.
На улице, усаживаясь машину, Инга снова громко с тревогой спросила:
– Паша, скажи мне, что с Лизой? Что Алексей Юревич сказал? Врача вызвали?
– Да ничего Алексей Юрьевич мне не сказал! Сами знаете – минимум информации, только распоряжение… Я ж его охранник, а не доверенное лицо.
– Ясно. Поехали.
Павел вел машину молча, а на вопросы, которые Инга вновь попыталась ему задать, если и ответил, то односложно. Никакой информацией о состоянии Лизы он не располагал, есть распоряжение от Алексея Юрьевича привезти Ингу в дом – и все. И девушка, устав от бесполезных расспросов, замолчала и уткнулась в окно.
Однако молчала она недолго. Машина неожиданно проскочила поворот на дорогу к дому Алексея и помчалась дальше. Инга бросила удивленный взгляд на Павла: тот вел машину как ни в чем не бывало и лишь, выехав на незнакомую девушке дорогу, прибавил скорость.
– Паш… Ты куда меня везешь?
Он проигнорировал ее вопрос, и на его лице, как на лице манекена, не отразилось никаких эмоций.
– Паша! Ты куда меня везешь?! – Инга занервничала и заелозила на сиденье.
– Тихо. Не дергайся. Куда надо, туда и везу. Потом узнаешь, – он бросил на нее короткий взгляд и улыбнулся:
– Сюрприз! От Алексея Юрьевича…
Машина вылетела за город и мчалась теперь уже по узкому «серпантину» на рискованной скорости.
– Останови машину! Ты слышишь? Останови!!! – Инга попыталась необдуманно вырвать руль из рук Павла, и парень, не отрывая взгляда от дороги, одной рукой метко и неожиданно хлестнул девушку по лицу.
– Успокойся, дура. Разобьемся.
Инга присмирела и, прижав ладонь к горящей от удара скуле, глухо спросила:
– Куда ты меня везешь?..
– Заколебала ты меня своими расспросами! Приедем, все и узнаешь.
Машина свернула узкую проселочную дорогу, проходящую по краю склона. Мелькнул указатель с поворотом на поселок, название которого Инга не успела прочитать. Она покосилась на Павла: тот с непроницаемым лицом, будто похищение человека – вполне обычное явление, свернул по указателю. И когда на повороте машина немного сбросила скорость, девушка одним движением распахнула дверь и выпрыгнула. Но, покатившись по склону, она ударилась головой о какую-то корягу и потеряла сознание.
Инга очнулась от осторожных холодных прикосновений ко лбу, словно кто-то с материнской заботой смачивал ей лоб влажной губкой. Она открыла глаза и с удивлением увидела дядю Сашу – соседа хозяйки, у которой снимала флигелек. Это он ласково и осторожно обтирал ее лоб и лицо смоченной в холодной воде тряпочкой.
– Очнулась, милая? Вот и хорошо! – дядя Саша, обрадовавшись, улыбнулся и сокрушенно поцокал языком:
– Как же это ты, девочка? Расшиблась, миленькая…
– Дядя Саша… – язык еле ворочался, а губы и горло пересохли от жажды. Инга тут же закашлялась и поморщилась от боли в груди: неужели при падении сломала ребра?
– Вот, попей, попей, моя хорошая… – дядя Саша тут же с трогательной осторожностью приподнял девушке голову и поднес к ее губам кружку с водой. Инга сделала жадный глоток и в изнеможении откинулась назад.
– Неосторожно-то как ты… – пожилой мужчина горестно покачал головой.
– Дядя Саша… Как… Вы… меня нашли? И где я?
– У меня ты, милая, у меня… – мужчина отошел от нее и, отвернувшись, чем-то зашуршал. – А как я тебя нашел… Не важно. Главное, что нашел.
Инга, поморщившись, пошевелилась и с неприятным удивлением обнаружила, что лежит обнаженная на какой-то широкой и длинной лавке, а ее ноги и вытянутые за голову руки крепко привязаны к деревянному «сиденью».
– Дядя Саша… Зачем Вы меня связали?.. – она снова закашлялась. – Развяжите…
– Миленькая, да ты ж такая прыткая, что иначе и нельзя, – дядя Саша, повернувшись к девушке с какой-то мисочкой в руках, с доброжелательной улыбкой пояснил. – Это же додуматься – прыгать из машины на ходу! Я уж дал разгону этому безмозглому мальчишке, который чуть тебя угробил…
– Дядя Саша, развяжите меня!
– Потом, миленькая, потом. Хоть ты и не сможешь навредить мне сейчас несвязанная – разбилась ты, да все же мне как-то спокойней, если ты не дергаешься, – заботливо, словно родная мамка, приговаривая, мужчина принялся брать горстями из миски какую-то тягучую мазь и нежно размазывать ее по телу девушки. – Сейчас, сейчас, скоро все закончится… Твои мучения, твоя боль. Потерпи немного.
– Я не понимаю!.. – девушка попыталась дернуться, хоть как-то увернуться от прикосновений пожилого мужчины к ее обнаженному телу, да куда там, она была крепко привязана к лавке.
– Не надо ничего понимать, милая! Не разговаривай, не трать на пустые разговоры силы. Не трать Силу… – дядя Саша, закончив намазывать ее тело мазью, отставил мисочку и сел прямо на пол рядом с лавкой, на которой лежала Инга.
– Красивая ты какая… – он произнес эти слова не с плотоядным вожделением полного сексуальной энергии мужчины, а с отеческим умилением и восхищением. Так отец, не сдерживая сентиментальных эмоций, любуется юной красотой своей дочери. И с искренним сожалением вздохнул:
– Жалко мне тебя. Да что поделать… Нужна ты мне, хорошая моя, очень нужна. Надя Савёлова – твоя бабка покойная – вложила в тебя всю свою Силу. Спрятала ее от меня. А мне-то и требовалось ее Силы всего-то ничего. Так, пустячок. Твоей бабке не убыло бы, а я бы совершил великое открытие – осуществил Дело всей моей жизни. Но…
Дядя Саша развел руками и поднялся на ноги.
– Пожадничала твоя бабка, не захотела делиться со мной Силой и знаниями. Да только кому этим она хуже сделала? Не мне, а своей внучке, которой придется теперь пострадать из-за жадности своей бабки. И зачем, спрашивается, нужна была такая жертва? Неужели мудрая Надежда Васильевна не могла посмотреть будущее и не предугадать такой исход? Неужели не поняла, что я все равно найду недостающую мне Силу – у тебя, у кого-то другого…
– Вы – Мастер… – Инга еле слышно выдохнула, а дядя Саша тихо и по-домашнему уютно засмеялся:
– Ну, может кто-то так меня и зовет… Пашка, да Анечка звала. А для тебя я – просто дядя Саша. Какой я тебе Мастер? – он удивленно наморщил лоб и улыбнулся. Если бы не абсурдность ситуации и ожидание чего-то ужасного, радушие дяди Саши можно было бы принять за душевное гостеприимство. Инга вздохнула и обвела взглядом помещение, в котором находилась. Это была небольшая комната или, верней сказать, некое нежилое помещение наподобие чулана или сарая с деревянными бревенчатыми стенами и крашеным потолком. Краска на потолке большей частью облупилась, и местами проглядывали подгнившие почерневшие доски. Из всей «мебели» здесь были лишь лавка, на которой лежала Инга, и небольшой стол, тоже старый и облупившийся. На столе стояли какие-то миски и зажженные свечи в граненых стаканах вместо подсвечников – единственный источник света в этом глухом, без окон, помещении. А так же лежали еще какие-то вещи, которые Инга рассмотреть не смогла.
– Я у Вас дома? – удивительно, находясь в опасности, она не впала в истерику, а пребывала в странном блаженном спокойствии. Будто смирилась с уготовленной ей участью.
– Да нет, что ты, хорошая моя! Стал бы я привозить тебя в свой дом ради таких вещей… Ты бы крик подняла. Там – соседи, люди, туда-сюда. Лишние хлопоты и помехи! А здесь – тишь да благодать. Это – заброшенный дом, сюда никто и не сунется, – дядя Саша отвернулся к столу и принялся что-то толочь в другой миске. Словно гостеприимный хозяин готовил для дорогого гостя свое коронное блюдо. Инга, наблюдая за мужчиной сквозь опущенные ресницы, снова закашлялась и попросила:
– Дайте попить…
– Конечно-конечно, моя хорошая, – дядя Саша подошел к ней с кружкой и снова помог Инге напиться. Из него получилась бы отличная заботливая нянька или сиделка.
– Значит, Вам нужная моя Сила… – Инга облизала влажные губы и продолжила расспросы.
– Ты умная девочка, правильно поняла. Да, мне нужна твоя сила – вся, без остатка. К сожалению, придется пожертвовать твоей жизнью ради этого. Сама понимаешь…
– Если вы опустошите меня, вы оставите Лизу? Девочку Лизу, за которой Вы охотились?
Дядя Саша снова тихо и добродушно рассмеялся и склонился над девушкой:
– Солнышко ты мое, не хочу тебя расстраивать, но ты сильно переоцениваешь свою Силу. Да, она мне очень поможет. У тебя ее много – своя собственная и та, которую передала тебе бабушка. Но мне этого будет мало. И мне нужна другая Сила – девственная и кристально-чистая, как горный ручей с хрустальной водой талых ледников. Такая Сила есть у Лизы – этой непорочной девочки.
– Но… зачем Вам?
– Жить хочу, родная моя. Не просто жить – короткий срок, а Вечно. Я знаю, как это сделать. Я – гений, – дядя Саша развел руками и весело подмигнул. – К сожалению, я болен, и почти вся моя собственная Сила ушла из меня, как вода сквозь сито. С помощью твоей Силы я избавлюсь от болезни, а уж с помощью Лизочкиной – обрету Вечную жизнь и молодость. Все так просто…
– Вы и девочку… тоже… убьете? – ей сложно было представить, что ради каких-то своих сумасшедших целей дядя Саша готов убить ребенка.
– А что поделать, – мужчина беззаботно пожал плечами, будто рассказывал о каких-то очень обычных вещах. И у Инги от ужаса при виде того спокойствия, с которым он доверительно делился с ней страшными вещами, мурашки пошли по кожи.
– Жаль мне вас, конечно… Но если бы твоя бабка не отказала тогда мне в помощи, все бы сложилось по-другому. Иначе. Я долго искал Донора Силы, пока не вышел на эту девочку. Случайно. Анна однажды увидела ее «фокус» с зеркалом и рассказала мне. Надеялась на награду, дурочка… Ну да не будем об Анне, не хорошо плохо говорить об… ушедших в другой мир. Я какое-то время просто следил за девочкой – с помощью моего человека Павла.
Не легко было «устроить» его на службу к подозрительному Чернову, но все же это нам удалось. Хороший он парнишка – Паша, исполнительный… Да только мало способный, – дядя Саша отошел к столу и поправил одну покосившуюся свечку, а затем снова вернулся к Инге и присел на корточки рядом с лавкой.
– Всех Пашиных способностей хватило лишь на то, чтобы немного «подкорректировать» работу камер в библиотеке. Лизины «фокусы» с зеркалом не должны были увидеть другие охранники, а Паша должен был следить, чтобы с девочкой не случилось ничего плохого там – в другой параллели. Он просто засекал время, когда девочка входила в зеркало, и терпеливо ждал некоторое время. Лиза всегда бывала там только определенное время. Быть там, это все равно что, задержав дыхание, нырнуть под воду. Долго не высидишь без воздуха… Ну да ты это уже знаешь.
– Зачем Вы мне все это рассказываете?..
– А тебе разве не интересно? – дядя Саша искренне удивился. – Мне казалось, что ты – довольно любопытная девушка.
Инга не нашла, что ответить и прикрыла глаза.
– Я живу один, милая моя, и мне иногда так хочется поговорить «по душам» с кем-нибудь, кто бы меня хорошо понял… Уж прости мне, моя миленькая, мою разговорчивость. Поддался искушению поболтать с тобой, – пожилой мужчина смущенно засмеялся и встал на ноги. Инга открыла глаза.
– Павел покинул свой «наблюдательный пост» и помчался сообщать Вам, что Лиза попала в беду – оказалась «заперта» в коридоре…
– Это входило в его обязанности – сообщать мне о любых, даже незначительных событиях.
– И Вы, когда Лиза оказалась спасена, приняли решение, что ее пора забрать…
– Я больше не мог так рисковать моей дорогой девочкой! Да, конечно… Я сразу же принял решение ее забрать, – дядя Саша продолжал охотно, по-стариковски, делиться.
– И приказали Павлу испортить машину Алексея… Как, например, камеры…
– Ну ты просто умница, – дядя Саша с умилением произнес и даже, расчувствовавшись, по-отечески поцеловал девушку в лоб. – Обо всем сама догадалась! Интересно, сейчас догадалась или раньше? Наверное, раньше, да? Потому что поставила Чернову охранку. Хитрюга!
Дядя Саша засмеялся и погрозил девушке пальцем, словно не всерьез выговаривая ей за невинную шалость.
– Я просто восхищаюсь тобой, моя сладкая! До чего же сильные ты умеешь делать «обереги»… Твой Чернов теперь словно в тройной броне – ничто ему не повредит. Ну да ничего, сниму я с него твою «охранку» – с помощью твоей же Силы. А иначе никак и нельзя… Ну все, миленькая моя, хватит. Хорошо мы с тобой поговорили, душу я отвел в разговоре с тобой, да только пора к делу приступать.
Дядя Саша взял со стола бобину широкого скотча и вернулся к девушке.
– Прости, моя хорошая, придется «попросить» тебя помолчать. Помешают разговоры ритуалу! Да и вдруг ты укусить меня вздумаешь… А я не люблю, когда женщины кусаются, – он простодушно поведал и, отрезав ножом нужную полоску, бесцеремонно заклеил засопротивлявшейся Инге рот.
– Хорошо, – он полюбовался своей работой и опять отошел к столу.
– Жаль мне тебя. Вот искренне жаль, веришь? Да только, девочка моя хорошая, жить я очень хочу. Даже может не столько жить, сколько уже нахожусь во власти собственного интереса – а получится ли у меня Дело, в которое я столько сил вложил?
Он, продолжая разговаривать, делал какие-то приготовления: что-то опять толок в миске, пробовал на язык порошок, в который только что растер неизвестные ингредиенты, поправлял свечи. Инга наблюдала за дядей Сашей со смиренностью, понимая, что ее уже ничто не спасет. Конечно, можно было бы тешить себя нелепой надеждой, что кто-то («кто-то» – не кто иной, как Чернов) ворвется в это помещение и спасет ее от чудовищных экспериментов полусумасшедшего дяди Саши. Но нет, подобный «хэппи-энд» свойственен только голливудским фильмам.
А дядя Саша уже, бормоча в полголоса какие-то заклинания, поджег в миске порошок и окуривал помещение сладковатым дымом, от которого тут же защекотало в носу.
Когда все помещение наполнилось едким одурманивающим дымом, мужчина вылил в миску стакан воды и помешал содержимое палочкой. Приговаривая какие-то заклинания, он обрызгал зажмурившуюся девушку получившейся смесью и пальцем начертил на ее животе какой-то знак.
– А теперь, моя сладкая, тебе придется немного потерпеть. Ну ничего, скоро это все закончится… – с этими словами он взял в руки нож. Инга в ужасе зажмурилась, представив себе, что сейчас острое лезвие вонзится ей в грудь или живот. Но дядя Саша быстрым и ловким движением, будто занимался этим не один раз, полоснул ее по запястью. Инга дернулась от боли и глухо застонала.
– Тш, хорошая моя, тш-ш… – мужчина, почти касаясь губами ее уха, нежно прошептал. И почтительно поцеловал ее в порезанное запястье.
– Я выпустил твою Силу. Скоро я заберу ее себе. Спокойной ночи, моя девочка. Пусть твой Вечный сон будет сладким. Спокойной ночи… Спокойной Вечности, – дядя Саша, снова касаясь губами ее уха, прошептал с любовной нежностью. А Инга, не раскрывая глаз, безмолвно заплакала: умирать было страшно. Мужчина провел языком по ее щеке, слизывая ее слезы, и девушка поморщилась от отвращения.
– Это – тоже часть твоей Силы. Не плачь, милая. Вечность – это сладкий сон. Это – беспроблемность, это – умиротворение… Я буду помнить тебя тоже Вечно – в своей Вечности, в другой, которая тебе будет уже не доступна.
Он подставил ладони под капающие на пол капли крови из ее порезанного запястья.
– Уже скоро, моя хорошая, скоро…
Инга почувствовала, что будто проваливается в мягкую вату, одурманенная сладковатым дымом и ослабленная вытекающей кровью. А ведь дядя Саша прав в чем-то – Вечность, это не так страшно. Смерть – это сон. Глубокий сон. Безпроблемность. Жаль только, что близкие ей люди будут переживать и страдать… Их – жалко.
Ее сознание будто подергивалось скрывающей очертания дымкой – мягко, постепенно. Так спускается ночь на город – словно сходит по ступеням лестницы, ведущей из неба. Так странно… Совсем недавно, сколько-то месяцев назад, она тоже уже умирала. Но в этот раз бороться уже не сможет. Дядя Саша, радушный и приветливый дядя Саша, в чьем саду растет такая вкусная и сладкая, как нектар, черешня, заберет у нее всю ее Силу.
Инга услышала рядом с собой тихий шорох и с трудом открыла глаза. Мужчина, приговаривая какие-то заклинания, снял с себя всю одежду и, дотронувшись пальцем до кровоточащего запястья девушки, мазнул испачканным в ее крови пальцем себя по впалой груди. А затем осторожно лег на девушку сверху, вдавив ее в жесткую деревянную лавку. Инга даже не поморщилась от отвращения – ей уже было все равно. Она уже не была собой, она была частью Вечности, гостеприимно принимающей ее в свои мягкие объятия.
– Скоро, моя девочка, скоро… Ты отдаешь мне свою Силу. Ты отдаешь ее мне…
Ее сила послушно, словно загипнотизированная змея – за дудкой, следовала за этим зовом. Она не скапливалась в порции, не свертывалась, как кровь, она текла ровно, и вливалась в дядю Сашу, как река – в море.
– Так, моя девочка, так… Ты – прелесть. Ты – моя сладкая, – дядя Саша любовно гладил Ингу по волосам, и эти его прикосновения казались ей уже невесомыми, почти не ощутимыми. Между их двумя Вечностями уже наметился разлом, который скоро превратится в безнадежно разделяющую их бездну.
– Я чувствую твою Силу в себе. Она разливается по моему телу… Господи, девочка, как же ты хороша! Как сладка и нежна твоя Сила! Почти непорочная, светлая и чистая… Ее еще мало во мне. Но скоро она полностью наполнит мое тело, – убаюкивающий, как колыбельная, голос дяди Саши еще касался сознания девушки, но постепенно становился все тише и тише. Инга уже не чувствовала на себе тяжести чужого тела. И ее собственное тело стало таким легким, невесомым, как воздушный шарик.
– Да, моя девочка, да… – губы дяди Саши почти соприкасались с ее губами. Но ему не нужна была похотливая страсть, его желания были куда выше примитивного совокупления.
«Бабушка, я скоро буду с тобой…» – короткая, почти счастливая мысль, заблудившаяся в затуманенном сознании девушки. «Я скоро буду с тобой…».
– Проклятие!!!
Неожиданно резкий и громкий крик дяди Саши отрезвил, как пощечина. Инга даже открыла глаза – на короткое, как вспышка, мгновение. И увидела, что пожилой мужчина, воя и обнимая себя руками, катается по полу.
«Что с Вами, дядя Саша?» – спросила бы она, если бы были силы. И даже, возможно, немного посочувствовала бы ему.
– Про-оклятие-е-е… – он уже мог только протяжно стонать. – Ве-едьма-а-а… Твоя-я-я… Бабка-а-а-а…
Под протяжные стоны дяди Саши Инга плавно погружалась в сон. Вечность не обманула, она все равно ждет ее…
«Ну здравствуй, моя милая, – бабушка встречала ее с ласковой улыбкой. – Как тебе мой «фокус», Инночка? Знала я, знала, что рано или поздно этот ничтожный человек найдет тебя, чтобы отобрать у тебя Силу. И поколдовала немножко… Чтобы ни один дрянной человечишко не смог воспользоваться твоим сокровищем в своих грязных целях. Сделала так, чтобы твоя Сила, попав в чужое тело, разъела его изнутри, подобно кислоте. Жестоко, но что поделать…». Бабушка сокрушенно вздохнула и строго добавила: «Но это справедливое наказание ворам. Как ты думаешь?».
«Я думаю как ты, бабушка…».
«Понравился тебе мой «фокус»?» – бабуля улыбнулась, и в каждой морщинке на ее лице тоже отразилась улыбка – озорная, как после удачной проказы.
«Понравился», – Инга слабо улыбнулась в ответ. И, шагая в Вечность, еще услышала какой-то посторонний, отдаленный шум в помещении.
XX
– Мы ведь завтра увидимся, да?
– Обязательно! – Инга тихо засмеялась и, торопливо поцеловав его, убежала.
Когда Инга уже собралась отдыхать, в дверь ее флигелька постучали.
– Кто там? – девушка торопливо натянула брюки, которые успела снять и подошла к двери.
– Это Павел, сотрудник службы безопасности Алексея Юрьевича… Вы меня знаете.
– Что-то случилось? – Инга тут же распахнула дверь и с беспокойством спросила. Лицо у парня было встревоженным, и это еще больше взволновало девушку.
– Меня за Вами Алексей Юрьевич отправил. С девочкой – Лизой – плохо…
– Что с ней? – Инга уже спешно застегивала босоножки.
– Точно не знаю… Алексей Юрьевич очень просил, чтобы Вы приехали.
– Да-да, конечно…
– У меня там машина – Павел махнул куда-то в сторону дороги. – Я отвезу Вас.
На улице, усаживаясь машину, Инга снова громко с тревогой спросила:
– Паша, скажи мне, что с Лизой? Что Алексей Юревич сказал? Врача вызвали?
– Да ничего Алексей Юрьевич мне не сказал! Сами знаете – минимум информации, только распоряжение… Я ж его охранник, а не доверенное лицо.
– Ясно. Поехали.
Павел вел машину молча, а на вопросы, которые Инга вновь попыталась ему задать, если и ответил, то односложно. Никакой информацией о состоянии Лизы он не располагал, есть распоряжение от Алексея Юрьевича привезти Ингу в дом – и все. И девушка, устав от бесполезных расспросов, замолчала и уткнулась в окно.
Однако молчала она недолго. Машина неожиданно проскочила поворот на дорогу к дому Алексея и помчалась дальше. Инга бросила удивленный взгляд на Павла: тот вел машину как ни в чем не бывало и лишь, выехав на незнакомую девушке дорогу, прибавил скорость.
– Паш… Ты куда меня везешь?
Он проигнорировал ее вопрос, и на его лице, как на лице манекена, не отразилось никаких эмоций.
– Паша! Ты куда меня везешь?! – Инга занервничала и заелозила на сиденье.
– Тихо. Не дергайся. Куда надо, туда и везу. Потом узнаешь, – он бросил на нее короткий взгляд и улыбнулся:
– Сюрприз! От Алексея Юрьевича…
Машина вылетела за город и мчалась теперь уже по узкому «серпантину» на рискованной скорости.
– Останови машину! Ты слышишь? Останови!!! – Инга попыталась необдуманно вырвать руль из рук Павла, и парень, не отрывая взгляда от дороги, одной рукой метко и неожиданно хлестнул девушку по лицу.
– Успокойся, дура. Разобьемся.
Инга присмирела и, прижав ладонь к горящей от удара скуле, глухо спросила:
– Куда ты меня везешь?..
– Заколебала ты меня своими расспросами! Приедем, все и узнаешь.
Машина свернула узкую проселочную дорогу, проходящую по краю склона. Мелькнул указатель с поворотом на поселок, название которого Инга не успела прочитать. Она покосилась на Павла: тот с непроницаемым лицом, будто похищение человека – вполне обычное явление, свернул по указателю. И когда на повороте машина немного сбросила скорость, девушка одним движением распахнула дверь и выпрыгнула. Но, покатившись по склону, она ударилась головой о какую-то корягу и потеряла сознание.
Инга очнулась от осторожных холодных прикосновений ко лбу, словно кто-то с материнской заботой смачивал ей лоб влажной губкой. Она открыла глаза и с удивлением увидела дядю Сашу – соседа хозяйки, у которой снимала флигелек. Это он ласково и осторожно обтирал ее лоб и лицо смоченной в холодной воде тряпочкой.
– Очнулась, милая? Вот и хорошо! – дядя Саша, обрадовавшись, улыбнулся и сокрушенно поцокал языком:
– Как же это ты, девочка? Расшиблась, миленькая…
– Дядя Саша… – язык еле ворочался, а губы и горло пересохли от жажды. Инга тут же закашлялась и поморщилась от боли в груди: неужели при падении сломала ребра?
– Вот, попей, попей, моя хорошая… – дядя Саша тут же с трогательной осторожностью приподнял девушке голову и поднес к ее губам кружку с водой. Инга сделала жадный глоток и в изнеможении откинулась назад.
– Неосторожно-то как ты… – пожилой мужчина горестно покачал головой.
– Дядя Саша… Как… Вы… меня нашли? И где я?
– У меня ты, милая, у меня… – мужчина отошел от нее и, отвернувшись, чем-то зашуршал. – А как я тебя нашел… Не важно. Главное, что нашел.
Инга, поморщившись, пошевелилась и с неприятным удивлением обнаружила, что лежит обнаженная на какой-то широкой и длинной лавке, а ее ноги и вытянутые за голову руки крепко привязаны к деревянному «сиденью».
– Дядя Саша… Зачем Вы меня связали?.. – она снова закашлялась. – Развяжите…
– Миленькая, да ты ж такая прыткая, что иначе и нельзя, – дядя Саша, повернувшись к девушке с какой-то мисочкой в руках, с доброжелательной улыбкой пояснил. – Это же додуматься – прыгать из машины на ходу! Я уж дал разгону этому безмозглому мальчишке, который чуть тебя угробил…
– Дядя Саша, развяжите меня!
– Потом, миленькая, потом. Хоть ты и не сможешь навредить мне сейчас несвязанная – разбилась ты, да все же мне как-то спокойней, если ты не дергаешься, – заботливо, словно родная мамка, приговаривая, мужчина принялся брать горстями из миски какую-то тягучую мазь и нежно размазывать ее по телу девушки. – Сейчас, сейчас, скоро все закончится… Твои мучения, твоя боль. Потерпи немного.
– Я не понимаю!.. – девушка попыталась дернуться, хоть как-то увернуться от прикосновений пожилого мужчины к ее обнаженному телу, да куда там, она была крепко привязана к лавке.
– Не надо ничего понимать, милая! Не разговаривай, не трать на пустые разговоры силы. Не трать Силу… – дядя Саша, закончив намазывать ее тело мазью, отставил мисочку и сел прямо на пол рядом с лавкой, на которой лежала Инга.
– Красивая ты какая… – он произнес эти слова не с плотоядным вожделением полного сексуальной энергии мужчины, а с отеческим умилением и восхищением. Так отец, не сдерживая сентиментальных эмоций, любуется юной красотой своей дочери. И с искренним сожалением вздохнул:
– Жалко мне тебя. Да что поделать… Нужна ты мне, хорошая моя, очень нужна. Надя Савёлова – твоя бабка покойная – вложила в тебя всю свою Силу. Спрятала ее от меня. А мне-то и требовалось ее Силы всего-то ничего. Так, пустячок. Твоей бабке не убыло бы, а я бы совершил великое открытие – осуществил Дело всей моей жизни. Но…
Дядя Саша развел руками и поднялся на ноги.
– Пожадничала твоя бабка, не захотела делиться со мной Силой и знаниями. Да только кому этим она хуже сделала? Не мне, а своей внучке, которой придется теперь пострадать из-за жадности своей бабки. И зачем, спрашивается, нужна была такая жертва? Неужели мудрая Надежда Васильевна не могла посмотреть будущее и не предугадать такой исход? Неужели не поняла, что я все равно найду недостающую мне Силу – у тебя, у кого-то другого…
– Вы – Мастер… – Инга еле слышно выдохнула, а дядя Саша тихо и по-домашнему уютно засмеялся:
– Ну, может кто-то так меня и зовет… Пашка, да Анечка звала. А для тебя я – просто дядя Саша. Какой я тебе Мастер? – он удивленно наморщил лоб и улыбнулся. Если бы не абсурдность ситуации и ожидание чего-то ужасного, радушие дяди Саши можно было бы принять за душевное гостеприимство. Инга вздохнула и обвела взглядом помещение, в котором находилась. Это была небольшая комната или, верней сказать, некое нежилое помещение наподобие чулана или сарая с деревянными бревенчатыми стенами и крашеным потолком. Краска на потолке большей частью облупилась, и местами проглядывали подгнившие почерневшие доски. Из всей «мебели» здесь были лишь лавка, на которой лежала Инга, и небольшой стол, тоже старый и облупившийся. На столе стояли какие-то миски и зажженные свечи в граненых стаканах вместо подсвечников – единственный источник света в этом глухом, без окон, помещении. А так же лежали еще какие-то вещи, которые Инга рассмотреть не смогла.
– Я у Вас дома? – удивительно, находясь в опасности, она не впала в истерику, а пребывала в странном блаженном спокойствии. Будто смирилась с уготовленной ей участью.
– Да нет, что ты, хорошая моя! Стал бы я привозить тебя в свой дом ради таких вещей… Ты бы крик подняла. Там – соседи, люди, туда-сюда. Лишние хлопоты и помехи! А здесь – тишь да благодать. Это – заброшенный дом, сюда никто и не сунется, – дядя Саша отвернулся к столу и принялся что-то толочь в другой миске. Словно гостеприимный хозяин готовил для дорогого гостя свое коронное блюдо. Инга, наблюдая за мужчиной сквозь опущенные ресницы, снова закашлялась и попросила:
– Дайте попить…
– Конечно-конечно, моя хорошая, – дядя Саша подошел к ней с кружкой и снова помог Инге напиться. Из него получилась бы отличная заботливая нянька или сиделка.
– Значит, Вам нужная моя Сила… – Инга облизала влажные губы и продолжила расспросы.
– Ты умная девочка, правильно поняла. Да, мне нужна твоя сила – вся, без остатка. К сожалению, придется пожертвовать твоей жизнью ради этого. Сама понимаешь…
– Если вы опустошите меня, вы оставите Лизу? Девочку Лизу, за которой Вы охотились?
Дядя Саша снова тихо и добродушно рассмеялся и склонился над девушкой:
– Солнышко ты мое, не хочу тебя расстраивать, но ты сильно переоцениваешь свою Силу. Да, она мне очень поможет. У тебя ее много – своя собственная и та, которую передала тебе бабушка. Но мне этого будет мало. И мне нужна другая Сила – девственная и кристально-чистая, как горный ручей с хрустальной водой талых ледников. Такая Сила есть у Лизы – этой непорочной девочки.
– Но… зачем Вам?
– Жить хочу, родная моя. Не просто жить – короткий срок, а Вечно. Я знаю, как это сделать. Я – гений, – дядя Саша развел руками и весело подмигнул. – К сожалению, я болен, и почти вся моя собственная Сила ушла из меня, как вода сквозь сито. С помощью твоей Силы я избавлюсь от болезни, а уж с помощью Лизочкиной – обрету Вечную жизнь и молодость. Все так просто…
– Вы и девочку… тоже… убьете? – ей сложно было представить, что ради каких-то своих сумасшедших целей дядя Саша готов убить ребенка.
– А что поделать, – мужчина беззаботно пожал плечами, будто рассказывал о каких-то очень обычных вещах. И у Инги от ужаса при виде того спокойствия, с которым он доверительно делился с ней страшными вещами, мурашки пошли по кожи.
– Жаль мне вас, конечно… Но если бы твоя бабка не отказала тогда мне в помощи, все бы сложилось по-другому. Иначе. Я долго искал Донора Силы, пока не вышел на эту девочку. Случайно. Анна однажды увидела ее «фокус» с зеркалом и рассказала мне. Надеялась на награду, дурочка… Ну да не будем об Анне, не хорошо плохо говорить об… ушедших в другой мир. Я какое-то время просто следил за девочкой – с помощью моего человека Павла.
Не легко было «устроить» его на службу к подозрительному Чернову, но все же это нам удалось. Хороший он парнишка – Паша, исполнительный… Да только мало способный, – дядя Саша отошел к столу и поправил одну покосившуюся свечку, а затем снова вернулся к Инге и присел на корточки рядом с лавкой.
– Всех Пашиных способностей хватило лишь на то, чтобы немного «подкорректировать» работу камер в библиотеке. Лизины «фокусы» с зеркалом не должны были увидеть другие охранники, а Паша должен был следить, чтобы с девочкой не случилось ничего плохого там – в другой параллели. Он просто засекал время, когда девочка входила в зеркало, и терпеливо ждал некоторое время. Лиза всегда бывала там только определенное время. Быть там, это все равно что, задержав дыхание, нырнуть под воду. Долго не высидишь без воздуха… Ну да ты это уже знаешь.
– Зачем Вы мне все это рассказываете?..
– А тебе разве не интересно? – дядя Саша искренне удивился. – Мне казалось, что ты – довольно любопытная девушка.
Инга не нашла, что ответить и прикрыла глаза.
– Я живу один, милая моя, и мне иногда так хочется поговорить «по душам» с кем-нибудь, кто бы меня хорошо понял… Уж прости мне, моя миленькая, мою разговорчивость. Поддался искушению поболтать с тобой, – пожилой мужчина смущенно засмеялся и встал на ноги. Инга открыла глаза.
– Павел покинул свой «наблюдательный пост» и помчался сообщать Вам, что Лиза попала в беду – оказалась «заперта» в коридоре…
– Это входило в его обязанности – сообщать мне о любых, даже незначительных событиях.
– И Вы, когда Лиза оказалась спасена, приняли решение, что ее пора забрать…
– Я больше не мог так рисковать моей дорогой девочкой! Да, конечно… Я сразу же принял решение ее забрать, – дядя Саша продолжал охотно, по-стариковски, делиться.
– И приказали Павлу испортить машину Алексея… Как, например, камеры…
– Ну ты просто умница, – дядя Саша с умилением произнес и даже, расчувствовавшись, по-отечески поцеловал девушку в лоб. – Обо всем сама догадалась! Интересно, сейчас догадалась или раньше? Наверное, раньше, да? Потому что поставила Чернову охранку. Хитрюга!
Дядя Саша засмеялся и погрозил девушке пальцем, словно не всерьез выговаривая ей за невинную шалость.
– Я просто восхищаюсь тобой, моя сладкая! До чего же сильные ты умеешь делать «обереги»… Твой Чернов теперь словно в тройной броне – ничто ему не повредит. Ну да ничего, сниму я с него твою «охранку» – с помощью твоей же Силы. А иначе никак и нельзя… Ну все, миленькая моя, хватит. Хорошо мы с тобой поговорили, душу я отвел в разговоре с тобой, да только пора к делу приступать.
Дядя Саша взял со стола бобину широкого скотча и вернулся к девушке.
– Прости, моя хорошая, придется «попросить» тебя помолчать. Помешают разговоры ритуалу! Да и вдруг ты укусить меня вздумаешь… А я не люблю, когда женщины кусаются, – он простодушно поведал и, отрезав ножом нужную полоску, бесцеремонно заклеил засопротивлявшейся Инге рот.
– Хорошо, – он полюбовался своей работой и опять отошел к столу.
– Жаль мне тебя. Вот искренне жаль, веришь? Да только, девочка моя хорошая, жить я очень хочу. Даже может не столько жить, сколько уже нахожусь во власти собственного интереса – а получится ли у меня Дело, в которое я столько сил вложил?
Он, продолжая разговаривать, делал какие-то приготовления: что-то опять толок в миске, пробовал на язык порошок, в который только что растер неизвестные ингредиенты, поправлял свечи. Инга наблюдала за дядей Сашей со смиренностью, понимая, что ее уже ничто не спасет. Конечно, можно было бы тешить себя нелепой надеждой, что кто-то («кто-то» – не кто иной, как Чернов) ворвется в это помещение и спасет ее от чудовищных экспериментов полусумасшедшего дяди Саши. Но нет, подобный «хэппи-энд» свойственен только голливудским фильмам.
А дядя Саша уже, бормоча в полголоса какие-то заклинания, поджег в миске порошок и окуривал помещение сладковатым дымом, от которого тут же защекотало в носу.
Когда все помещение наполнилось едким одурманивающим дымом, мужчина вылил в миску стакан воды и помешал содержимое палочкой. Приговаривая какие-то заклинания, он обрызгал зажмурившуюся девушку получившейся смесью и пальцем начертил на ее животе какой-то знак.
– А теперь, моя сладкая, тебе придется немного потерпеть. Ну ничего, скоро это все закончится… – с этими словами он взял в руки нож. Инга в ужасе зажмурилась, представив себе, что сейчас острое лезвие вонзится ей в грудь или живот. Но дядя Саша быстрым и ловким движением, будто занимался этим не один раз, полоснул ее по запястью. Инга дернулась от боли и глухо застонала.
– Тш, хорошая моя, тш-ш… – мужчина, почти касаясь губами ее уха, нежно прошептал. И почтительно поцеловал ее в порезанное запястье.
– Я выпустил твою Силу. Скоро я заберу ее себе. Спокойной ночи, моя девочка. Пусть твой Вечный сон будет сладким. Спокойной ночи… Спокойной Вечности, – дядя Саша, снова касаясь губами ее уха, прошептал с любовной нежностью. А Инга, не раскрывая глаз, безмолвно заплакала: умирать было страшно. Мужчина провел языком по ее щеке, слизывая ее слезы, и девушка поморщилась от отвращения.
– Это – тоже часть твоей Силы. Не плачь, милая. Вечность – это сладкий сон. Это – беспроблемность, это – умиротворение… Я буду помнить тебя тоже Вечно – в своей Вечности, в другой, которая тебе будет уже не доступна.
Он подставил ладони под капающие на пол капли крови из ее порезанного запястья.
– Уже скоро, моя хорошая, скоро…
Инга почувствовала, что будто проваливается в мягкую вату, одурманенная сладковатым дымом и ослабленная вытекающей кровью. А ведь дядя Саша прав в чем-то – Вечность, это не так страшно. Смерть – это сон. Глубокий сон. Безпроблемность. Жаль только, что близкие ей люди будут переживать и страдать… Их – жалко.
Ее сознание будто подергивалось скрывающей очертания дымкой – мягко, постепенно. Так спускается ночь на город – словно сходит по ступеням лестницы, ведущей из неба. Так странно… Совсем недавно, сколько-то месяцев назад, она тоже уже умирала. Но в этот раз бороться уже не сможет. Дядя Саша, радушный и приветливый дядя Саша, в чьем саду растет такая вкусная и сладкая, как нектар, черешня, заберет у нее всю ее Силу.
Инга услышала рядом с собой тихий шорох и с трудом открыла глаза. Мужчина, приговаривая какие-то заклинания, снял с себя всю одежду и, дотронувшись пальцем до кровоточащего запястья девушки, мазнул испачканным в ее крови пальцем себя по впалой груди. А затем осторожно лег на девушку сверху, вдавив ее в жесткую деревянную лавку. Инга даже не поморщилась от отвращения – ей уже было все равно. Она уже не была собой, она была частью Вечности, гостеприимно принимающей ее в свои мягкие объятия.
– Скоро, моя девочка, скоро… Ты отдаешь мне свою Силу. Ты отдаешь ее мне…
Ее сила послушно, словно загипнотизированная змея – за дудкой, следовала за этим зовом. Она не скапливалась в порции, не свертывалась, как кровь, она текла ровно, и вливалась в дядю Сашу, как река – в море.
– Так, моя девочка, так… Ты – прелесть. Ты – моя сладкая, – дядя Саша любовно гладил Ингу по волосам, и эти его прикосновения казались ей уже невесомыми, почти не ощутимыми. Между их двумя Вечностями уже наметился разлом, который скоро превратится в безнадежно разделяющую их бездну.
– Я чувствую твою Силу в себе. Она разливается по моему телу… Господи, девочка, как же ты хороша! Как сладка и нежна твоя Сила! Почти непорочная, светлая и чистая… Ее еще мало во мне. Но скоро она полностью наполнит мое тело, – убаюкивающий, как колыбельная, голос дяди Саши еще касался сознания девушки, но постепенно становился все тише и тише. Инга уже не чувствовала на себе тяжести чужого тела. И ее собственное тело стало таким легким, невесомым, как воздушный шарик.
– Да, моя девочка, да… – губы дяди Саши почти соприкасались с ее губами. Но ему не нужна была похотливая страсть, его желания были куда выше примитивного совокупления.
«Бабушка, я скоро буду с тобой…» – короткая, почти счастливая мысль, заблудившаяся в затуманенном сознании девушки. «Я скоро буду с тобой…».
– Проклятие!!!
Неожиданно резкий и громкий крик дяди Саши отрезвил, как пощечина. Инга даже открыла глаза – на короткое, как вспышка, мгновение. И увидела, что пожилой мужчина, воя и обнимая себя руками, катается по полу.
«Что с Вами, дядя Саша?» – спросила бы она, если бы были силы. И даже, возможно, немного посочувствовала бы ему.
– Про-оклятие-е-е… – он уже мог только протяжно стонать. – Ве-едьма-а-а… Твоя-я-я… Бабка-а-а-а…
Под протяжные стоны дяди Саши Инга плавно погружалась в сон. Вечность не обманула, она все равно ждет ее…
«Ну здравствуй, моя милая, – бабушка встречала ее с ласковой улыбкой. – Как тебе мой «фокус», Инночка? Знала я, знала, что рано или поздно этот ничтожный человек найдет тебя, чтобы отобрать у тебя Силу. И поколдовала немножко… Чтобы ни один дрянной человечишко не смог воспользоваться твоим сокровищем в своих грязных целях. Сделала так, чтобы твоя Сила, попав в чужое тело, разъела его изнутри, подобно кислоте. Жестоко, но что поделать…». Бабушка сокрушенно вздохнула и строго добавила: «Но это справедливое наказание ворам. Как ты думаешь?».
«Я думаю как ты, бабушка…».
«Понравился тебе мой «фокус»?» – бабуля улыбнулась, и в каждой морщинке на ее лице тоже отразилась улыбка – озорная, как после удачной проказы.
«Понравился», – Инга слабо улыбнулась в ответ. И, шагая в Вечность, еще услышала какой-то посторонний, отдаленный шум в помещении.
XX
Дядя Саша не обманул: Вечность и правда оказалась сном. Наверное, это просто умирать страшно – пугает неизвестность. Но если бы знать, что умереть – это все равно, что уснуть, страха бы не было.
В ее Вечности не было суеты – дядя Саша и здесь оказался прав. Это было Умиротворение. Сладкий сон без сновидений. Бесконечная прямая или замкнутый круг.
Иногда ее слуха застенчиво касались голоса, вызывающие недоумение: ведь она же умерла, почему тогда слышит не умерших людей – бабушку, родителей, дядю, а тех, кто остался там, в Жизни?
Ей слышался то голос Лизы, читающей отрывок из какой-то книги, то голос Алексея, произносивший что-то с заботливыми и тревожными интонациями. Инге приятно было слышать их голоса, но, в то же время, она с горечью понимала, что раз слышит Алексея и Лизу, значит, Мастер добился своего – убил их. Но в Вечности можно встретиться. Инга верила в это и терпеливо ждала, когда однажды не только услышит Лизу и Алексея, но и увидит их. И в тоже время начинала волноваться, что здесь – в Вечности – Алексей и Лиза воссоединятся не с ней, а с Кристиной, где-то блуждающей по «зеркальным параллелям».
В какой-то момент ей даже послышался голос брата, но она постаралась убедить себя в том, что ошиблась. Брат не должен быть здесь, он остался там, в жизни. У него ребенок и молодая жена… Ему еще нельзя сюда, в Вечность.
И когда она уже почти привыкла к Вечности и собралась обвенчаться с ней, Вечность, как сумасбродная невеста, предала ее. Выпустила из своих объятий, оттолкнула, отвергла.
Инга открыла глаза и с непониманием уставилась на сидевшего рядом с ней брата.
– Доброе утро, Спящая царевна! – Вадим, как ни в чем не бывало, с улыбкой поприветствовал ее и с усмешкой спросил:
– Выспалась?
– Да… – Инга осторожно села, морщась от сильного головокружения, и огляделась. Она с удивлением обнаружила, что находится в какой-то комнате, показавшейся смутно знакомой… Ах да, это – гостевая комната в доме Алексея Чернова, в которой ей уже довелось ночевать. Но как она здесь оказалась? И что здесь делает Вадим?
– Ты без сознания пролежала больше суток. А после того, как ненадолго пришла в себя, уснула еще почти на два дня – врачи накачали тебя какими-то лекарствами. В общей сложности ты «проспала» более трех суток. Врачи сказали, что ничего страшного, восстановишься ты быстро, только пока тебе требуется постельный режим, – Вадим, как пионер на «линейке» скороговоркой отчитался и ласково потрепал Ингу по волосам:
– Дала ты, в общем, шороху, барышня…
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Алексей:
– Я услышал голоса…
– Правильно услышал! Спящая красавица соизволила открыть глазки.
Алексей торопливо вошел и с радостной улыбкой поздоровался:
– Ну здравствуй, Принцесса!
Он почему-то смущался и перетаптывался с ноги на ногу, мало сейчас напоминая уверенного человека с жестким характером. Инга невольно улыбнулась: Алексей снова вызвал у нее ассоциацию с добродушным неуклюжим медведем… Видимо, он стеснялся общества ее брата. Удивительно!
– Привет, – Инга слабо улыбнулась.
– Зря ты села, – Алексей неодобрительно покачал головой. – Врач велел тебе лежать несколько дней. У тебя – небольшое сотрясение и какие-то ушибы. «Допрыгалась», козочка… Лучше ляг. Я сейчас попрошу Нину Павловну принести тебе бульон. Выпьешь его и ложись. Поняла?
– Да.
Когда Алексей вышел из комнаты, Инга торопливо поинтересовалась у брата:
– Ты-то откуда тут взялся?
– Вчера прилетел, – он усмехнулся. И Инге вдруг до невозможного захотелось броситься ему на шею, тискать в объятиях и визжать от радости – так она рада была его видеть!
– Я несколько дней назад позвонил тебе на мобильный, а мне неожиданно ответил мужчина, который представился Алексеем. Он сказал, что с тобой произошла какая-то неприятная история, и ты сейчас лежишь больная. Он был очень встревожен. И я тут же взял билет на самолет и прилетел. Алексей любезно пригласил меня остановиться в его доме. И вот я тут… Жду, когда ты поправишься.
– А как же Лариса?
– А Лару выписали, она сейчас с родителями – временно, пока я в отъезде. С ней и малышом все в порядке!
Дверь приоткрылась, и в комнату снова вошел Алексей – с бульонной чашкой в руках.
– Нина Павловна порывалась принести тебе бульон сама, чтобы радостно тут причитать. Но я сказал ей, что ты нуждаешься в отдыхе, и все свои восторги по поводу твоего «пробуждения» она сможет выразить потом.
Он протянул Инге чашку с бульоном и присел на краешек кровати:
– Ну как ты? Как себя чувствуешь?
– Жить буду, – она улыбнулась двум любимым мужчинам, взирающим на нее с искренним беспокойством. И спросила, где Лиза.
– Лизаветы сейчас нет дома, ее забрала на пляж Мария. Лизка тут возле тебя все сидела, книжки тебе читала, – Алексей охотно пояснил, обрадованный тем, что Инга пришла в себя. – А Маша уволилась из своего магазина, и теперь будет работать у меня. Она хотела получить должность помощника бухгалтера, что ж, я согласился взять ее на испытательный срок. Послезавтра Мария приступит к своим новым обязанностям, а сегодня она повела Лизу и своего сына на пляж.
В ее Вечности не было суеты – дядя Саша и здесь оказался прав. Это было Умиротворение. Сладкий сон без сновидений. Бесконечная прямая или замкнутый круг.
Иногда ее слуха застенчиво касались голоса, вызывающие недоумение: ведь она же умерла, почему тогда слышит не умерших людей – бабушку, родителей, дядю, а тех, кто остался там, в Жизни?
Ей слышался то голос Лизы, читающей отрывок из какой-то книги, то голос Алексея, произносивший что-то с заботливыми и тревожными интонациями. Инге приятно было слышать их голоса, но, в то же время, она с горечью понимала, что раз слышит Алексея и Лизу, значит, Мастер добился своего – убил их. Но в Вечности можно встретиться. Инга верила в это и терпеливо ждала, когда однажды не только услышит Лизу и Алексея, но и увидит их. И в тоже время начинала волноваться, что здесь – в Вечности – Алексей и Лиза воссоединятся не с ней, а с Кристиной, где-то блуждающей по «зеркальным параллелям».
В какой-то момент ей даже послышался голос брата, но она постаралась убедить себя в том, что ошиблась. Брат не должен быть здесь, он остался там, в жизни. У него ребенок и молодая жена… Ему еще нельзя сюда, в Вечность.
И когда она уже почти привыкла к Вечности и собралась обвенчаться с ней, Вечность, как сумасбродная невеста, предала ее. Выпустила из своих объятий, оттолкнула, отвергла.
Инга открыла глаза и с непониманием уставилась на сидевшего рядом с ней брата.
– Доброе утро, Спящая царевна! – Вадим, как ни в чем не бывало, с улыбкой поприветствовал ее и с усмешкой спросил:
– Выспалась?
– Да… – Инга осторожно села, морщась от сильного головокружения, и огляделась. Она с удивлением обнаружила, что находится в какой-то комнате, показавшейся смутно знакомой… Ах да, это – гостевая комната в доме Алексея Чернова, в которой ей уже довелось ночевать. Но как она здесь оказалась? И что здесь делает Вадим?
– Ты без сознания пролежала больше суток. А после того, как ненадолго пришла в себя, уснула еще почти на два дня – врачи накачали тебя какими-то лекарствами. В общей сложности ты «проспала» более трех суток. Врачи сказали, что ничего страшного, восстановишься ты быстро, только пока тебе требуется постельный режим, – Вадим, как пионер на «линейке» скороговоркой отчитался и ласково потрепал Ингу по волосам:
– Дала ты, в общем, шороху, барышня…
Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Алексей:
– Я услышал голоса…
– Правильно услышал! Спящая красавица соизволила открыть глазки.
Алексей торопливо вошел и с радостной улыбкой поздоровался:
– Ну здравствуй, Принцесса!
Он почему-то смущался и перетаптывался с ноги на ногу, мало сейчас напоминая уверенного человека с жестким характером. Инга невольно улыбнулась: Алексей снова вызвал у нее ассоциацию с добродушным неуклюжим медведем… Видимо, он стеснялся общества ее брата. Удивительно!
– Привет, – Инга слабо улыбнулась.
– Зря ты села, – Алексей неодобрительно покачал головой. – Врач велел тебе лежать несколько дней. У тебя – небольшое сотрясение и какие-то ушибы. «Допрыгалась», козочка… Лучше ляг. Я сейчас попрошу Нину Павловну принести тебе бульон. Выпьешь его и ложись. Поняла?
– Да.
Когда Алексей вышел из комнаты, Инга торопливо поинтересовалась у брата:
– Ты-то откуда тут взялся?
– Вчера прилетел, – он усмехнулся. И Инге вдруг до невозможного захотелось броситься ему на шею, тискать в объятиях и визжать от радости – так она рада была его видеть!
– Я несколько дней назад позвонил тебе на мобильный, а мне неожиданно ответил мужчина, который представился Алексеем. Он сказал, что с тобой произошла какая-то неприятная история, и ты сейчас лежишь больная. Он был очень встревожен. И я тут же взял билет на самолет и прилетел. Алексей любезно пригласил меня остановиться в его доме. И вот я тут… Жду, когда ты поправишься.
– А как же Лариса?
– А Лару выписали, она сейчас с родителями – временно, пока я в отъезде. С ней и малышом все в порядке!
Дверь приоткрылась, и в комнату снова вошел Алексей – с бульонной чашкой в руках.
– Нина Павловна порывалась принести тебе бульон сама, чтобы радостно тут причитать. Но я сказал ей, что ты нуждаешься в отдыхе, и все свои восторги по поводу твоего «пробуждения» она сможет выразить потом.
Он протянул Инге чашку с бульоном и присел на краешек кровати:
– Ну как ты? Как себя чувствуешь?
– Жить буду, – она улыбнулась двум любимым мужчинам, взирающим на нее с искренним беспокойством. И спросила, где Лиза.
– Лизаветы сейчас нет дома, ее забрала на пляж Мария. Лизка тут возле тебя все сидела, книжки тебе читала, – Алексей охотно пояснил, обрадованный тем, что Инга пришла в себя. – А Маша уволилась из своего магазина, и теперь будет работать у меня. Она хотела получить должность помощника бухгалтера, что ж, я согласился взять ее на испытательный срок. Послезавтра Мария приступит к своим новым обязанностям, а сегодня она повела Лизу и своего сына на пляж.