Страница:
– Инга, сколько Вам лет? – вопрос вырвался неожиданно и нетактично. И Алексей тут же смущенно извинился:
– Простите… Не знаю, почему спросил…
– Двадцать девять, – она усмехнулась, и на ее щеках обозначились ямочки. На ее щеках каждый раз появлялись трогательные ямочки, когда она улыбалась или усмехалась – Алексей обратил на это внимание почему-то только сейчас. Все же она красивая… Очень. Не той броской красотой, которая сразу же приковывает к себе внимание, а утонченной, правильной, благородной. Ее красоту открываешь для себя постепенно – как аромат коллекционного вина многолетней выдержки – букет за букетом.
– Алексей, у Вашей дочери могут возникнуть вопросы, о чем мы с вами так долго здесь беседуем, – ее голос вернул его в реальность.
– Да, конечно… – он машинально согласился, подумав про себя, что хоть по времени «разговор» и вышел длительным, но вот содержательным назвать его было никак нельзя. О Лизе толком так и не поговорили. Инга тем временем уже развернулась, чтобы вернуться в беседку.
– Инга, еще минуточку! Я подумал, что нам, наверное, надо бы поговорить о моей дочери более подробно. Есть некоторые вещи, о которых я бы хотел Вам сказать, но не сегодня.
– Хорошо, в другой раз! – она с легкой улыбкой ответила и машинально убрала со лба прядь волос.
– У Вас лоб в краске…
– Если позволите, я, перед тем, как идти домой, умоюсь у вас, – Инга ответила с такой обезоруживающей улыбкой, что Алексей, даже если и был бы против, возразить бы не посмел.
– Конечно. Может, останетесь на ужин?
– Мы с Лизой уже поужинали, – она ответила немного смущенно. – Нина Павловна категорически воспротивилась тому, чтобы мы отправились «расколдовывать» окаменелое царство голодными. Я скоро пойду домой, Алексей. У меня есть на сегодняшний день еще планы.
– Да, конечно… – он развел руками и понимающе улыбнулся.
Инга немного опоздала на встречу с подругами. Она пришла в ресторан уже тогда, когда подружки, покончив с салатами и закусками, за неторопливыми разговорами ожидали, когда принесут горячее.
– Молодец, что пришла! – Мария, заметив подошедшую Ингу, прервала разговор и приветливо улыбнулась. – Мы думали, ты уже не придешь. Прочитала мою записку? Я заходила к тебе, но тебя не оказалось дома.
– Да, прочитала, – Инга села за стол и одарила всех трех подружек улыбкой. – С вашей стороны было очень любезно пригласить и меня.
– Не стоит благодарности, – Тая ответила ей в тон – с церемониальной учтивостью, вызвав общий дружный смех. – Во-первых, зачем тебе одной дома по вечерам сидеть, все же отдыхать и развлекаться приехала. А во-вторых, нам тоже интерес – свежее вливание в нашу застарелую компанию.
Таисия сегодня была немного другая: она изменила прическу и осветлила волосы.
– Тебе очень идет, – Инга с улыбкой отметила ее «новшества» и углубилась в карту меню.
– Спасибо! – Тая, красуясь, кокетливо поправила волосы рукой.
– А я, а я? – Мария, дурачась, привстала из-за стола и, подбоченясь, продемонстрировала свой наряд – короткую юбку, аппетитно обтягивающую крутые бедра, и откровенный топ.
– Высший класс! – Инга, засмеявшись, показала большой палец.
– Машка вышла на «охоту», – Таисия тут же с усмешкой прокомментировала наряд подруги.
– А то! – та с вызовом дернула плечом и вновь рассмеялась. – Теперь надо еще что-то с Анной сделать.
– А зачем со мной что-то делать? – Анечка обиженно поджала бесцветные губы. Она даже ради вечера в ресторане не изменила своему слишком уж скромному «имиджу», облачившись в строгую блузку и завязав волосы все в тот же унылый «пучок». – Тут помимо меня другие темы найдутся.
Анна с намеком кивнула на Ингу, желая переключить внимание подруг с собственной персоны.
– Да, Инга, кстати! – Тая с энтузиазмом ухватилась за подкинутую Анной тему. – Аня нам рассказала, что встретила тебя вместе с Лизой. А Мария рассказывала, что ты – психолог. Ты занимаешься с девочкой?
Инга неопределенно пожала плечами и отвлеклась на подошедшую к столику официантку. И когда официантка, приняв заказ, ушла, вновь вернулась к прерванной теме:
– Ну не то чтобы я стала заниматься с Лизой… Меня не нанимал Чернов. Скажем так, у меня появилась юная подруга, с которой мы вместе ходим днем на пляж, а потом – в кафе-мороженое.
Все три подруги недоверчиво на нее уставились, не понимая, как может быть «подругой» восьмилетняя девочка двадцати девятилетней молодой женщине.
– А что тут такого? – Инга, как недавно – Мария, дернула плечом и рассмеялась. – Может, я еще сама нахожусь в детстве, и мне интересно читать сказки, собирать камешки, а потом разрисовывать их тушью. Почему у меня не может быть дружбы, просто дружбы с восьмилетней умненькой девочкой?
Она лукаво подмигнула подругам, и те сделали вид, что приняли ее доводы. Больше этим вечером они не касались в разговорах в разговорах темы дружбы Инги с Лизой. Зато набросились на Ингу с вопросами о жизни в столице. Марию интересовали московские мужчины и их способы ухаживать, Тая с жадным интересом расспрашивала, что носят столичные модницы и в каких магазинах Инга предпочитает покупать себе наряды. Анна тихо спросила о книжных новинках. Время за женскими разговорами летело очень быстро, и подруги разошлись по домам уже далеко за полночь.
Молодая женщина безостановочно быстрым шагом ходила по комнате – взад-вперед, взад-вперед. Она была рассержена, расстроена, и возмущена.
– Сядь, не мельтеши, – мужчина, лениво развалившийся в кресле и оттуда наблюдающий за ее метаниями, раздраженно поморщился. Женщина, ненадолго послушавшись, села в другое кресло, но, тут же вскочив, вновь принялась нервно расхаживать по комнате.
– Успокойся! – мужчине даже пришлось прикрикнуть на нее.
– Я не могу успокоиться, как ты не понимаешь! Как хорошо, что ты оказался дома…
– А где ж мне еще быть – в полтретьего ночи? Приятно, конечно, что родная сестра помнит обо мне и в столь поздний час, – он усмехнулся и предложил:
– Коньку налить?
– Я не пью эту гадость, ты же знаешь! И хватит надо мной смеяться!
– Я не смеюсь, – мужчина удивленно вскинул брови. – Просто мне не понятна твоя тревога. Ведь ничего не произошло.
– Пока не произошло. Но произойдет! Я знаю. Я смотрела в картах… Все пойдет по тому пути, как и должно! Это судьба, крест – понимаешь?!
Женщина наконец-то перестала метаться и остановилась посреди комнаты.
– Прости, но мне не очень верится в твои… предсказания. Карты – это всего лишь… карты, картон с картинками. Они могу указать какой-то один возможный путь, а жизни все пойдет по-другому.
– Ты мне не веришь. Ты смеешься надо мной! – женщина истерично взвизгнула, и мужчина, со вздохом поднявшись из кресла, подошел к ней и взял ее за руки.
– Послушай меня, не стоит так нервничать! Объясни толком, что случилось. Не то, что ты увидела в картах, а то, что уже случилось или что тебе так встревожило. И мы что-нибудь придумаем.
– Надеюсь! Надеюсь, что ты мне поможешь, поэтому я и у тебя, – женщина горячо зашептала. – Ты же знаешь, что я никого не люблю так, как тебя, что ты мне – единственный близкий человек. Помоги мне, придумай что-нибудь!
– «… Я никого не люблю так, как тебя…», – мужчина с ироничной улыбкой повторил ее слова и, усмехнувшись, коварно спросил:
– А его? Как же он? Разве его ты не любишь?
– Это – другая любовь. Ты знаешь. Ты – мой старший брат, а он для меня – желанный мужчина. Я столько сил вложила в то, чтобы быть с ним. У меня стало получаться, но случилось непредвиденное… Я сама виновата, не надо было мне рассказывать Мастеру о своем открытии… – она нервно скороговоркой шептала, и ее тонкие пальцы подрагивали от возбуждения в широких ладонях брата. Тот успокаивающе поглаживал ее пальчики, но девушка, не обращая внимания на его ласку, продолжала возбужденно тараторить:
– Мастер меня отстранил, ты же знаешь… Я не могу ничего сделать, потому что нахожусь под его контролем. Я не могу применять магию на «запретной территории», потому что Мастер это тут же обнаружит. Я приняла его – Мастера – условия, согласилась выждать… Но тут появилась она! Я чувствую от нее опасность, угрозу. И карты подтвердили мои опасения! Я не теперь могу спокойно находиться в стороне, видя, как другие хищницы уже покушаются на мой кусок! Сделай что-нибудь! Придумай! Это ведь тоже в твоих интересах! Что делать?
– Во-первых, успокоиться… Еще пока ничего не произошло из увиденного тобой в картах. Карты – это просто карты. Картинки, лотерея. Остынь, сестренка. Устранить твою новую «помеху», думаю, возможно… – он засмеялся. – Бывают же несчастные случаи на производстве…
– Нет, не так категорично! – женщина испуганно вскрикнула. – Оставим этот… способ на потом. Если другим… устранить не получится.
– Я пошутил, – он засмеялся и неодобрительно покачал головой:
– Что-то ты стала слишком пугливая и совестливая. А ведь не так давно сама…
– Я не хочу об этом вспоминать! Не хочу об этом думать! Не сейчас! – она убрала ладони из его рук и снова заходила по комнате.
– Да успокойся же! – мужчина уже рассердился и, вернувшись обратно в кресло, снизу вверх посмотрела на мечущуюся девушку:
– Если я правильно тебя понял, ты расстроилась появлением нежелательной «помехи»…
Девушка остановилась и, почувствовав, что брат уже придумал какое-то решение, с надеждой спросила:
– У тебя возникли какие-то идеи?
– А почему они не должны были возникнуть? Обижаешь, сестренка! Скажи, эта твоя «помеха» хоть ничего… Ну, ты меня понимаешь, – он плотоядно улыбнулся, и девушка, поняв его, засмеялась:
– Если я тебя правильно понимаю, ты хочешь…
– А почему бы и нет? Да, ты меня понимаешь правильно. Скажи, это выход?
– Выход! – девушка засмеялась и, расчувствовавшись, бросилась брату на шею. – Я знала, что ты что-нибудь придумаешь! Справишься?
– Сомневаешься во мне?
– Нет, – она критическим взглядом оглядела его и засмеялась:
– Нет никаких сомнений.
– Ну вот, и тебе хорошо, и мне – приятно, – мужчина вытянул вверх руки, потягиваясь, и добавил:
– Главное, чтобы эта твоя «помеха» не слишком меня разочаровала.
– Не разочарует! – девушка весело ответила, и брат хлопнул ладонями себя по коленам:
– Ну и отлично. Тебе лишь требуется рассказать мне кое-что…
VIII
IX
– Простите… Не знаю, почему спросил…
– Двадцать девять, – она усмехнулась, и на ее щеках обозначились ямочки. На ее щеках каждый раз появлялись трогательные ямочки, когда она улыбалась или усмехалась – Алексей обратил на это внимание почему-то только сейчас. Все же она красивая… Очень. Не той броской красотой, которая сразу же приковывает к себе внимание, а утонченной, правильной, благородной. Ее красоту открываешь для себя постепенно – как аромат коллекционного вина многолетней выдержки – букет за букетом.
– Алексей, у Вашей дочери могут возникнуть вопросы, о чем мы с вами так долго здесь беседуем, – ее голос вернул его в реальность.
– Да, конечно… – он машинально согласился, подумав про себя, что хоть по времени «разговор» и вышел длительным, но вот содержательным назвать его было никак нельзя. О Лизе толком так и не поговорили. Инга тем временем уже развернулась, чтобы вернуться в беседку.
– Инга, еще минуточку! Я подумал, что нам, наверное, надо бы поговорить о моей дочери более подробно. Есть некоторые вещи, о которых я бы хотел Вам сказать, но не сегодня.
– Хорошо, в другой раз! – она с легкой улыбкой ответила и машинально убрала со лба прядь волос.
– У Вас лоб в краске…
– Если позволите, я, перед тем, как идти домой, умоюсь у вас, – Инга ответила с такой обезоруживающей улыбкой, что Алексей, даже если и был бы против, возразить бы не посмел.
– Конечно. Может, останетесь на ужин?
– Мы с Лизой уже поужинали, – она ответила немного смущенно. – Нина Павловна категорически воспротивилась тому, чтобы мы отправились «расколдовывать» окаменелое царство голодными. Я скоро пойду домой, Алексей. У меня есть на сегодняшний день еще планы.
– Да, конечно… – он развел руками и понимающе улыбнулся.
Инга немного опоздала на встречу с подругами. Она пришла в ресторан уже тогда, когда подружки, покончив с салатами и закусками, за неторопливыми разговорами ожидали, когда принесут горячее.
– Молодец, что пришла! – Мария, заметив подошедшую Ингу, прервала разговор и приветливо улыбнулась. – Мы думали, ты уже не придешь. Прочитала мою записку? Я заходила к тебе, но тебя не оказалось дома.
– Да, прочитала, – Инга села за стол и одарила всех трех подружек улыбкой. – С вашей стороны было очень любезно пригласить и меня.
– Не стоит благодарности, – Тая ответила ей в тон – с церемониальной учтивостью, вызвав общий дружный смех. – Во-первых, зачем тебе одной дома по вечерам сидеть, все же отдыхать и развлекаться приехала. А во-вторых, нам тоже интерес – свежее вливание в нашу застарелую компанию.
Таисия сегодня была немного другая: она изменила прическу и осветлила волосы.
– Тебе очень идет, – Инга с улыбкой отметила ее «новшества» и углубилась в карту меню.
– Спасибо! – Тая, красуясь, кокетливо поправила волосы рукой.
– А я, а я? – Мария, дурачась, привстала из-за стола и, подбоченясь, продемонстрировала свой наряд – короткую юбку, аппетитно обтягивающую крутые бедра, и откровенный топ.
– Высший класс! – Инга, засмеявшись, показала большой палец.
– Машка вышла на «охоту», – Таисия тут же с усмешкой прокомментировала наряд подруги.
– А то! – та с вызовом дернула плечом и вновь рассмеялась. – Теперь надо еще что-то с Анной сделать.
– А зачем со мной что-то делать? – Анечка обиженно поджала бесцветные губы. Она даже ради вечера в ресторане не изменила своему слишком уж скромному «имиджу», облачившись в строгую блузку и завязав волосы все в тот же унылый «пучок». – Тут помимо меня другие темы найдутся.
Анна с намеком кивнула на Ингу, желая переключить внимание подруг с собственной персоны.
– Да, Инга, кстати! – Тая с энтузиазмом ухватилась за подкинутую Анной тему. – Аня нам рассказала, что встретила тебя вместе с Лизой. А Мария рассказывала, что ты – психолог. Ты занимаешься с девочкой?
Инга неопределенно пожала плечами и отвлеклась на подошедшую к столику официантку. И когда официантка, приняв заказ, ушла, вновь вернулась к прерванной теме:
– Ну не то чтобы я стала заниматься с Лизой… Меня не нанимал Чернов. Скажем так, у меня появилась юная подруга, с которой мы вместе ходим днем на пляж, а потом – в кафе-мороженое.
Все три подруги недоверчиво на нее уставились, не понимая, как может быть «подругой» восьмилетняя девочка двадцати девятилетней молодой женщине.
– А что тут такого? – Инга, как недавно – Мария, дернула плечом и рассмеялась. – Может, я еще сама нахожусь в детстве, и мне интересно читать сказки, собирать камешки, а потом разрисовывать их тушью. Почему у меня не может быть дружбы, просто дружбы с восьмилетней умненькой девочкой?
Она лукаво подмигнула подругам, и те сделали вид, что приняли ее доводы. Больше этим вечером они не касались в разговорах в разговорах темы дружбы Инги с Лизой. Зато набросились на Ингу с вопросами о жизни в столице. Марию интересовали московские мужчины и их способы ухаживать, Тая с жадным интересом расспрашивала, что носят столичные модницы и в каких магазинах Инга предпочитает покупать себе наряды. Анна тихо спросила о книжных новинках. Время за женскими разговорами летело очень быстро, и подруги разошлись по домам уже далеко за полночь.
Молодая женщина безостановочно быстрым шагом ходила по комнате – взад-вперед, взад-вперед. Она была рассержена, расстроена, и возмущена.
– Сядь, не мельтеши, – мужчина, лениво развалившийся в кресле и оттуда наблюдающий за ее метаниями, раздраженно поморщился. Женщина, ненадолго послушавшись, села в другое кресло, но, тут же вскочив, вновь принялась нервно расхаживать по комнате.
– Успокойся! – мужчине даже пришлось прикрикнуть на нее.
– Я не могу успокоиться, как ты не понимаешь! Как хорошо, что ты оказался дома…
– А где ж мне еще быть – в полтретьего ночи? Приятно, конечно, что родная сестра помнит обо мне и в столь поздний час, – он усмехнулся и предложил:
– Коньку налить?
– Я не пью эту гадость, ты же знаешь! И хватит надо мной смеяться!
– Я не смеюсь, – мужчина удивленно вскинул брови. – Просто мне не понятна твоя тревога. Ведь ничего не произошло.
– Пока не произошло. Но произойдет! Я знаю. Я смотрела в картах… Все пойдет по тому пути, как и должно! Это судьба, крест – понимаешь?!
Женщина наконец-то перестала метаться и остановилась посреди комнаты.
– Прости, но мне не очень верится в твои… предсказания. Карты – это всего лишь… карты, картон с картинками. Они могу указать какой-то один возможный путь, а жизни все пойдет по-другому.
– Ты мне не веришь. Ты смеешься надо мной! – женщина истерично взвизгнула, и мужчина, со вздохом поднявшись из кресла, подошел к ней и взял ее за руки.
– Послушай меня, не стоит так нервничать! Объясни толком, что случилось. Не то, что ты увидела в картах, а то, что уже случилось или что тебе так встревожило. И мы что-нибудь придумаем.
– Надеюсь! Надеюсь, что ты мне поможешь, поэтому я и у тебя, – женщина горячо зашептала. – Ты же знаешь, что я никого не люблю так, как тебя, что ты мне – единственный близкий человек. Помоги мне, придумай что-нибудь!
– «… Я никого не люблю так, как тебя…», – мужчина с ироничной улыбкой повторил ее слова и, усмехнувшись, коварно спросил:
– А его? Как же он? Разве его ты не любишь?
– Это – другая любовь. Ты знаешь. Ты – мой старший брат, а он для меня – желанный мужчина. Я столько сил вложила в то, чтобы быть с ним. У меня стало получаться, но случилось непредвиденное… Я сама виновата, не надо было мне рассказывать Мастеру о своем открытии… – она нервно скороговоркой шептала, и ее тонкие пальцы подрагивали от возбуждения в широких ладонях брата. Тот успокаивающе поглаживал ее пальчики, но девушка, не обращая внимания на его ласку, продолжала возбужденно тараторить:
– Мастер меня отстранил, ты же знаешь… Я не могу ничего сделать, потому что нахожусь под его контролем. Я не могу применять магию на «запретной территории», потому что Мастер это тут же обнаружит. Я приняла его – Мастера – условия, согласилась выждать… Но тут появилась она! Я чувствую от нее опасность, угрозу. И карты подтвердили мои опасения! Я не теперь могу спокойно находиться в стороне, видя, как другие хищницы уже покушаются на мой кусок! Сделай что-нибудь! Придумай! Это ведь тоже в твоих интересах! Что делать?
– Во-первых, успокоиться… Еще пока ничего не произошло из увиденного тобой в картах. Карты – это просто карты. Картинки, лотерея. Остынь, сестренка. Устранить твою новую «помеху», думаю, возможно… – он засмеялся. – Бывают же несчастные случаи на производстве…
– Нет, не так категорично! – женщина испуганно вскрикнула. – Оставим этот… способ на потом. Если другим… устранить не получится.
– Я пошутил, – он засмеялся и неодобрительно покачал головой:
– Что-то ты стала слишком пугливая и совестливая. А ведь не так давно сама…
– Я не хочу об этом вспоминать! Не хочу об этом думать! Не сейчас! – она убрала ладони из его рук и снова заходила по комнате.
– Да успокойся же! – мужчина уже рассердился и, вернувшись обратно в кресло, снизу вверх посмотрела на мечущуюся девушку:
– Если я правильно тебя понял, ты расстроилась появлением нежелательной «помехи»…
Девушка остановилась и, почувствовав, что брат уже придумал какое-то решение, с надеждой спросила:
– У тебя возникли какие-то идеи?
– А почему они не должны были возникнуть? Обижаешь, сестренка! Скажи, эта твоя «помеха» хоть ничего… Ну, ты меня понимаешь, – он плотоядно улыбнулся, и девушка, поняв его, засмеялась:
– Если я тебя правильно понимаю, ты хочешь…
– А почему бы и нет? Да, ты меня понимаешь правильно. Скажи, это выход?
– Выход! – девушка засмеялась и, расчувствовавшись, бросилась брату на шею. – Я знала, что ты что-нибудь придумаешь! Справишься?
– Сомневаешься во мне?
– Нет, – она критическим взглядом оглядела его и засмеялась:
– Нет никаких сомнений.
– Ну вот, и тебе хорошо, и мне – приятно, – мужчина вытянул вверх руки, потягиваясь, и добавил:
– Главное, чтобы эта твоя «помеха» не слишком меня разочаровала.
– Не разочарует! – девушка весело ответила, и брат хлопнул ладонями себя по коленам:
– Ну и отлично. Тебе лишь требуется рассказать мне кое-что…
VIII
На следующий день Алексей тоже вернулся домой раньше и встретил Ингу выходящей из его дома.
– Добрый вечер, – он устало поздоровался. И когда девушка, поприветствовав его, уже направилась к воротам, окликнул ее:
– Инга, подождите! Я хотел бы поговорить с Вами о Лизе. Мы вчера об этом договаривались… Если не возражаете, я мог бы подвезти Вас к дому, и по дороге мы бы поговорили.
– Возражаю, – Инга с мягкой улыбкой ответила и, заметив, как брови Алексея удивленно поползли вверх, с усмешкой пояснила:
– Но не против небольшой пешей прогулки.
Они вместе дошли до набережной – ровно на такой отрезок пути хватило небольшого рассказа Алексея о дочери.
– …Лизка росла веселой и умной девочкой. Кристина – моя жена – много с ней занималась. Как Вы уже знаете, у меня просто катастрофически не хватает времени на собственную дочь… – Алексей с горечью усмехнулся и, прищурившись, посмотрел на небо. На Ингу за время пути он ни разу не взглянул.
– Кристи – я так звал жену – научила Лизу рано читать. И сейчас дочка почти все свое время проводит за книжками. Она практически ни во что не играет, только читает, читает… Очень много для восьмилетнего ребенка. У нас дома есть большая библиотека: Кристина просто боготворила книги. Так любимое Елизаветино место в доме – именно там, среди книжных стеллажей. Я не возражаю против того, чтобы она так много читала, но, знаете, иногда меня немного настораживает такая Лизкина … страсть к книгам.
– Что в этом плохого? – Инга непонимающе пожала плечами. – Девочка вырастет образованной…
– Да, но она сейчас уже читает такие книги, которые, мягко выражаясь, не для ее возраста! – Алексей воскликнул с непонятным отчаянием, и Инга, чуть замедлив шаг, внимательно посмотрела на него. Сейчас, не смотря на свою крупную комплекцию и внушительный рост, он казался удивительно уязвимым. Даже его чеканный профиль, тяжелая нижняя челюсть и коротко стриженый затылок кричали об уязвимости.
– Ладно, когда Лизка читает там свои детские книжки, того же Гарри Поттера… Это еще понятно. Допустим, ей уже интересны и приключенческие истории Майн Рида и Жюля Верна… Но недавно я застал ее читающей знаете что? Книгу какого-то Майкла… Майкла… Не помню, кого. В общем, что-то там про души…
– Майкл Ньютон «Путешествия души», – Инга задумчиво ответила.
– Вот! Вот именно! Скажите, как могут быть интересны подобные книги восьмилетней девочке?
– Любознательная она у Вас, – Инга с мягкой улыбкой ответила.
– Пусть уж лучше камешки красит и в принцесс играет… – Алексей проворчал и тихо добавил:
– Кристина тоже, как и Вы, придумывала для Лизки много новых игр. А сейчас, после ее смерти, мы как будто осиротели… оба.
Он остановился и вытащил из кармана пачку сигарет. Инга, остановившись чуть поодаль, с неожиданно защемившим сердцем сочувствием наблюдала, как Алексей, тихо чертыхаясь под нос, безуспешно чиркает заклинившей зажигалкой. Сейчас он открылся ей несколько с другой стороны. Просто в броне сильного и успешного человека с жестким характером неожиданно оказалась трещина, и Алексей предстал теперь как человек со своими слабостями. С тщательно скрываемым за оболочкой успешного человека личным горем. И этот другой Чернов вызывал у Инги неожиданную сильную симпатию. Спохватившись, она собралась предложить ему свою зажигалку, но Алексей уже прикурил от собственной.
– Инга, Вы поможете? – он, закурив, поднял на девушку глаза и требовательным тоном спросил. Это был даже не столько вопрос, сколько утверждение.
– Помочь? В чем? – Инга пожала плечами. – Кажется, я уже и так… немного облегчаю Вам жизнь, гуляя с Лизой.
– Вы поможете ей снова заговорить? Я знаю, что у Вас получится! Не могу объяснить, почему так думаю, но я практически уверен в том, что именно Вы сможете разговорить Лизу! Она не разговаривает с тех пор, как мы похоронили Кристину. Просто молчит и все… Доктора уверяют, что это такая реакция на стресс… Которая когда-нибудь пройдет. Когда-нибудь! Инга, Вы поможете? – он в порыве схватил девушку за запястье. Инга несколько растерялась от такой горячности Алексея, и, покосившись на его пальцы, крепко сжимающие ее запястье, не осмелилась выдернуть свою руку из его. Алексей сам, спохватившись, разжал пальцы.
– Мне бы Вашу уверенность, Алексей… Я не специалист по подобным вещам! И, к тому же, у нас с Вами не было такого уговора. Я просто предложила прогуливаться с Лизой, чтобы девочка не сидела в одиночестве дома. За большее я не берусь.
– Инга, я Вам заплачу…
– Опять Вы о своем! – она рассердилась и, сощурившись, высокомерно посмотрела на него. – Алексей, я, вообще-то, сейчас на отдыхе, а не на работе. Между прочим, у меня недавно случилось большое несчастье – умер мой дядя, заменивший мне отца, и я приехала сюда, чтобы немного отвлечься, отдохнуть, восстановить силы, если хотите…
– Извините, – мужчина, стушевавшись, пробормотал слова извинения. – Я не буду больше на Вас… давить.
– Да уж, пожалуйста. Спасибо за то, что вызвались проводить, дальше я дойду сама.
– Инга, вы на меня рассердились или обиделись? – Алексей, расценив ее желание распрощаться здесь как обиду, встревожено спросил.
– Нет. Успокойтесь на этот счет. Я хочу прогуляться одна – обдумать все то немногое, что вы мне сейчас рассказали о Лизе. А Вам пора бы вернуться к дочери.
– Вы опять мне указываете, – он весело усмехнулся. Теперь ее манера иногда указывать, что ему следует делать, его забавляла.
– Ну что Вы, кто я такая, чтобы указывать Вам, – она с мягкой усмешкой парировала.
– Инга, знаете, я еще не сказал… – он, проигнорировав ее усмешку, забавно наморщил лоб. – Лиза иногда… Впрочем, нет.
– Что – нет? – Инга нахмурилась, поняв, что Алексей что-то недоговорил, но он, натянуто рассмеявшись, развел руками.
– Да нет, нет. Ничего. Вы точно не хотите, чтобы я вас проводил до дома?
– Мне надо пройтись одной.
– Ясно. Нет вопросов, – он, словно сдаваясь, с улыбкой поднял руки. – До свидания.
– До свидания, – Инга попрощалась и первая развернулась, чтобы идти.
… Когда она перешла дорогу и уже направилась к своей калитке, за ее спиной неожиданно раздался грохот. Испуганно обернувшись на шум, Инга увидела распластавшегося на дороге человека в мотоциклетном шлеме и рядом – лежащий на боку мотоцикл с еще вращающимися колесами.
– С Вами все в порядке? – Инга подбежала к мотоциклисту, который, уже сев прямо на обочине, осматривал свою ссаженную руку. Парень бросил на нее, присевшую рядом с ним на корточки, быстрый взгляд:
– Кажется.
И, поднявшись, принялся отряхивать испачкавшиеся джинсы.
– У Вас локоть разбит… – Инга, нахмурившись, заметила и тоже выпрямилась.
– Ничего страшного, – парень, снова взглянув на свою руку, улыбнулся ей. – Не смертельно.
– И все же… Кровоточит, – она сама не понимала, почему задерживается рядом с этим незнакомцем, ведь уже убедилась в том, что ему не требуется помощь.
– Наверное, по закону жанра Вы хотели бы пригласить меня сейчас к себе, чтобы обработать ссадину, – парень с усмешкой поинтересовался, и Инга, мысленно аплодируя его веселой наглости, усмехнулась:
– У меня дома нет аптечки.
– Жаль. Могли бы соврать, что есть, – он засмеялся и наклонился, чтобы поднять свой мотоцикл. – Тогда у Вас может оказаться чистый носовой платок. Это, кажется, тоже по жанру…
– Знаете, я, наверное, не читаю книг подобного жанра, и фильмы тоже не смотрю… Поэтому у меня нет с собой платка – ни чистого, ни грязного, – Инга, засмеявшись, пожала плечами. – Так что, к сожалению, ничем помочь не могу.
– Ясно, – парень притворно вздохнул и сел на мотоцикл. Он завел мотор, но, однако помедлил с тем, чтобы уехать.
– Вы очень красивая. Если я спрошу, как Вас зовут…
– Это будет по жанру, но очень предсказуемо, – Инга усмехнулась и, развернувшись, направилась к калитке.
– А Вы, значит, не любите предсказуемость…
– Терпеть не могу! – она оглянулась и с легкой улыбкой ответила. – Всего Вам доброго. И будьте осторожны на дороге.
– Постараюсь. И Вам тоже всего хорошего! Спасибо за участие, – парень в шутку отсалютовал ей и, нажав на «газ», сорвался с места.
И все же она, задержавшись возле калитки, не удержалась и оглянулась вслед «любителю жанра».
Алексей проснулся от мягких, но настойчивых прикосновений к лицу. Перед этим ему снилось, будто Кристина будит его, как раньше, ласково касаясь пальцами его щеки. Еще находясь во власти сновидения, мужчина открыл глаза в полной уверенности, что сейчас увидит склонившуюся над ним жену. Он даже чуть было не произнес фразу, которую иногда говорил ей, когда она будила его: «Кристи, еще минуточку…». Но комната, слабо освещенная светом дворового фонаря, была пуста. Алексей, сев на кровати, с недоумением огляделся и дотронулся пальцами до щеки, которая еще слишком явственно хранила ощущения чьих-то ласковых прикосновений. Яркий сон или… Алексей, прикрыв глаза, втянул ноздрями воздух с разлитым в нем еле уловимым ароматом ванили. Запах Кристины, он не может ошибаться… Еще не понимая, что делает, мужчина вскочил с кровати и, не одевшись, бросился к двери.
– Кристина!
Он, споткнувшись о небольшой порог, упал, но тут же снова вскочил на ноги, и, совершенно не беспокоясь о том, что может разбудить дочь, выбежал в коридор.
– Кристи…
Стоя посреди пустого коридора, Алексей медленно приходил в себя, ощущая себя дураком, который повелся на глупый розыгрыш. Розыгрыш – это сон, который непонятно почему он принял за действительность. С досады ему захотелось с силой засадить кулаком в стену, но сейчас, немного остыв от своего непонятного порыва, Алексей уже понимал, что разбудит дочь. Приложив ладонь к груди, где громко и часто ухало сердце, он зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов. Может, ему стоит найти высококлассного психотерапевта?.. Повторяющиеся галлюцинации – это, наверное, тревожный симптом… Впрочем, доктор наверняка пропишет какие-нибудь травяные настойки для успокоения нервов и настоятельно порекомендует отдых. В травяные настойки Алексей не верил, в возможность уйти «в отпуск» – тоже. Психотерапевт отпадает, однозначно…
Мужчина открыл глаза и вытер ладонью влажный лоб. Надо же, от волнения даже выступила испарина. Неужели он и в самом деле поверил в то, что сейчас увидит свою покойную жену, догонит ее, схватит за руку? С трудом сдерживая клокочущие в душе эмоции, Алексей стиснул зубы и уткнулся лбом в стену. Сколько он так простоял в коридоре, уткнувшись в стену и еле сдерживая рвущийся наружу вой, не знал. Ему не хотелось возвращаться к себе. Он боялся, что войдет в свою спальню и вновь почувствует запах Кристининых духов… Он тогда сойдет с ума – от горя, от отчаяния, от рвущего душу крика. Если он не сошел с ума тогда, когда ее не стало, то сойдет сейчас – он уже почти на гране этого. Тихо ткнув в стену кулаком, Алексей оторвался от стены, и, пошатываясь, словно пьяный, побрел к своему кабинету, где в шкафу хранил бутылку конька.
– Добрый вечер, – он устало поздоровался. И когда девушка, поприветствовав его, уже направилась к воротам, окликнул ее:
– Инга, подождите! Я хотел бы поговорить с Вами о Лизе. Мы вчера об этом договаривались… Если не возражаете, я мог бы подвезти Вас к дому, и по дороге мы бы поговорили.
– Возражаю, – Инга с мягкой улыбкой ответила и, заметив, как брови Алексея удивленно поползли вверх, с усмешкой пояснила:
– Но не против небольшой пешей прогулки.
Они вместе дошли до набережной – ровно на такой отрезок пути хватило небольшого рассказа Алексея о дочери.
– …Лизка росла веселой и умной девочкой. Кристина – моя жена – много с ней занималась. Как Вы уже знаете, у меня просто катастрофически не хватает времени на собственную дочь… – Алексей с горечью усмехнулся и, прищурившись, посмотрел на небо. На Ингу за время пути он ни разу не взглянул.
– Кристи – я так звал жену – научила Лизу рано читать. И сейчас дочка почти все свое время проводит за книжками. Она практически ни во что не играет, только читает, читает… Очень много для восьмилетнего ребенка. У нас дома есть большая библиотека: Кристина просто боготворила книги. Так любимое Елизаветино место в доме – именно там, среди книжных стеллажей. Я не возражаю против того, чтобы она так много читала, но, знаете, иногда меня немного настораживает такая Лизкина … страсть к книгам.
– Что в этом плохого? – Инга непонимающе пожала плечами. – Девочка вырастет образованной…
– Да, но она сейчас уже читает такие книги, которые, мягко выражаясь, не для ее возраста! – Алексей воскликнул с непонятным отчаянием, и Инга, чуть замедлив шаг, внимательно посмотрела на него. Сейчас, не смотря на свою крупную комплекцию и внушительный рост, он казался удивительно уязвимым. Даже его чеканный профиль, тяжелая нижняя челюсть и коротко стриженый затылок кричали об уязвимости.
– Ладно, когда Лизка читает там свои детские книжки, того же Гарри Поттера… Это еще понятно. Допустим, ей уже интересны и приключенческие истории Майн Рида и Жюля Верна… Но недавно я застал ее читающей знаете что? Книгу какого-то Майкла… Майкла… Не помню, кого. В общем, что-то там про души…
– Майкл Ньютон «Путешествия души», – Инга задумчиво ответила.
– Вот! Вот именно! Скажите, как могут быть интересны подобные книги восьмилетней девочке?
– Любознательная она у Вас, – Инга с мягкой улыбкой ответила.
– Пусть уж лучше камешки красит и в принцесс играет… – Алексей проворчал и тихо добавил:
– Кристина тоже, как и Вы, придумывала для Лизки много новых игр. А сейчас, после ее смерти, мы как будто осиротели… оба.
Он остановился и вытащил из кармана пачку сигарет. Инга, остановившись чуть поодаль, с неожиданно защемившим сердцем сочувствием наблюдала, как Алексей, тихо чертыхаясь под нос, безуспешно чиркает заклинившей зажигалкой. Сейчас он открылся ей несколько с другой стороны. Просто в броне сильного и успешного человека с жестким характером неожиданно оказалась трещина, и Алексей предстал теперь как человек со своими слабостями. С тщательно скрываемым за оболочкой успешного человека личным горем. И этот другой Чернов вызывал у Инги неожиданную сильную симпатию. Спохватившись, она собралась предложить ему свою зажигалку, но Алексей уже прикурил от собственной.
– Инга, Вы поможете? – он, закурив, поднял на девушку глаза и требовательным тоном спросил. Это был даже не столько вопрос, сколько утверждение.
– Помочь? В чем? – Инга пожала плечами. – Кажется, я уже и так… немного облегчаю Вам жизнь, гуляя с Лизой.
– Вы поможете ей снова заговорить? Я знаю, что у Вас получится! Не могу объяснить, почему так думаю, но я практически уверен в том, что именно Вы сможете разговорить Лизу! Она не разговаривает с тех пор, как мы похоронили Кристину. Просто молчит и все… Доктора уверяют, что это такая реакция на стресс… Которая когда-нибудь пройдет. Когда-нибудь! Инга, Вы поможете? – он в порыве схватил девушку за запястье. Инга несколько растерялась от такой горячности Алексея, и, покосившись на его пальцы, крепко сжимающие ее запястье, не осмелилась выдернуть свою руку из его. Алексей сам, спохватившись, разжал пальцы.
– Мне бы Вашу уверенность, Алексей… Я не специалист по подобным вещам! И, к тому же, у нас с Вами не было такого уговора. Я просто предложила прогуливаться с Лизой, чтобы девочка не сидела в одиночестве дома. За большее я не берусь.
– Инга, я Вам заплачу…
– Опять Вы о своем! – она рассердилась и, сощурившись, высокомерно посмотрела на него. – Алексей, я, вообще-то, сейчас на отдыхе, а не на работе. Между прочим, у меня недавно случилось большое несчастье – умер мой дядя, заменивший мне отца, и я приехала сюда, чтобы немного отвлечься, отдохнуть, восстановить силы, если хотите…
– Извините, – мужчина, стушевавшись, пробормотал слова извинения. – Я не буду больше на Вас… давить.
– Да уж, пожалуйста. Спасибо за то, что вызвались проводить, дальше я дойду сама.
– Инга, вы на меня рассердились или обиделись? – Алексей, расценив ее желание распрощаться здесь как обиду, встревожено спросил.
– Нет. Успокойтесь на этот счет. Я хочу прогуляться одна – обдумать все то немногое, что вы мне сейчас рассказали о Лизе. А Вам пора бы вернуться к дочери.
– Вы опять мне указываете, – он весело усмехнулся. Теперь ее манера иногда указывать, что ему следует делать, его забавляла.
– Ну что Вы, кто я такая, чтобы указывать Вам, – она с мягкой усмешкой парировала.
– Инга, знаете, я еще не сказал… – он, проигнорировав ее усмешку, забавно наморщил лоб. – Лиза иногда… Впрочем, нет.
– Что – нет? – Инга нахмурилась, поняв, что Алексей что-то недоговорил, но он, натянуто рассмеявшись, развел руками.
– Да нет, нет. Ничего. Вы точно не хотите, чтобы я вас проводил до дома?
– Мне надо пройтись одной.
– Ясно. Нет вопросов, – он, словно сдаваясь, с улыбкой поднял руки. – До свидания.
– До свидания, – Инга попрощалась и первая развернулась, чтобы идти.
… Когда она перешла дорогу и уже направилась к своей калитке, за ее спиной неожиданно раздался грохот. Испуганно обернувшись на шум, Инга увидела распластавшегося на дороге человека в мотоциклетном шлеме и рядом – лежащий на боку мотоцикл с еще вращающимися колесами.
– С Вами все в порядке? – Инга подбежала к мотоциклисту, который, уже сев прямо на обочине, осматривал свою ссаженную руку. Парень бросил на нее, присевшую рядом с ним на корточки, быстрый взгляд:
– Кажется.
И, поднявшись, принялся отряхивать испачкавшиеся джинсы.
– У Вас локоть разбит… – Инга, нахмурившись, заметила и тоже выпрямилась.
– Ничего страшного, – парень, снова взглянув на свою руку, улыбнулся ей. – Не смертельно.
– И все же… Кровоточит, – она сама не понимала, почему задерживается рядом с этим незнакомцем, ведь уже убедилась в том, что ему не требуется помощь.
– Наверное, по закону жанра Вы хотели бы пригласить меня сейчас к себе, чтобы обработать ссадину, – парень с усмешкой поинтересовался, и Инга, мысленно аплодируя его веселой наглости, усмехнулась:
– У меня дома нет аптечки.
– Жаль. Могли бы соврать, что есть, – он засмеялся и наклонился, чтобы поднять свой мотоцикл. – Тогда у Вас может оказаться чистый носовой платок. Это, кажется, тоже по жанру…
– Знаете, я, наверное, не читаю книг подобного жанра, и фильмы тоже не смотрю… Поэтому у меня нет с собой платка – ни чистого, ни грязного, – Инга, засмеявшись, пожала плечами. – Так что, к сожалению, ничем помочь не могу.
– Ясно, – парень притворно вздохнул и сел на мотоцикл. Он завел мотор, но, однако помедлил с тем, чтобы уехать.
– Вы очень красивая. Если я спрошу, как Вас зовут…
– Это будет по жанру, но очень предсказуемо, – Инга усмехнулась и, развернувшись, направилась к калитке.
– А Вы, значит, не любите предсказуемость…
– Терпеть не могу! – она оглянулась и с легкой улыбкой ответила. – Всего Вам доброго. И будьте осторожны на дороге.
– Постараюсь. И Вам тоже всего хорошего! Спасибо за участие, – парень в шутку отсалютовал ей и, нажав на «газ», сорвался с места.
И все же она, задержавшись возле калитки, не удержалась и оглянулась вслед «любителю жанра».
Алексей проснулся от мягких, но настойчивых прикосновений к лицу. Перед этим ему снилось, будто Кристина будит его, как раньше, ласково касаясь пальцами его щеки. Еще находясь во власти сновидения, мужчина открыл глаза в полной уверенности, что сейчас увидит склонившуюся над ним жену. Он даже чуть было не произнес фразу, которую иногда говорил ей, когда она будила его: «Кристи, еще минуточку…». Но комната, слабо освещенная светом дворового фонаря, была пуста. Алексей, сев на кровати, с недоумением огляделся и дотронулся пальцами до щеки, которая еще слишком явственно хранила ощущения чьих-то ласковых прикосновений. Яркий сон или… Алексей, прикрыв глаза, втянул ноздрями воздух с разлитым в нем еле уловимым ароматом ванили. Запах Кристины, он не может ошибаться… Еще не понимая, что делает, мужчина вскочил с кровати и, не одевшись, бросился к двери.
– Кристина!
Он, споткнувшись о небольшой порог, упал, но тут же снова вскочил на ноги, и, совершенно не беспокоясь о том, что может разбудить дочь, выбежал в коридор.
– Кристи…
Стоя посреди пустого коридора, Алексей медленно приходил в себя, ощущая себя дураком, который повелся на глупый розыгрыш. Розыгрыш – это сон, который непонятно почему он принял за действительность. С досады ему захотелось с силой засадить кулаком в стену, но сейчас, немного остыв от своего непонятного порыва, Алексей уже понимал, что разбудит дочь. Приложив ладонь к груди, где громко и часто ухало сердце, он зажмурился и сделал несколько глубоких вдохов. Может, ему стоит найти высококлассного психотерапевта?.. Повторяющиеся галлюцинации – это, наверное, тревожный симптом… Впрочем, доктор наверняка пропишет какие-нибудь травяные настойки для успокоения нервов и настоятельно порекомендует отдых. В травяные настойки Алексей не верил, в возможность уйти «в отпуск» – тоже. Психотерапевт отпадает, однозначно…
Мужчина открыл глаза и вытер ладонью влажный лоб. Надо же, от волнения даже выступила испарина. Неужели он и в самом деле поверил в то, что сейчас увидит свою покойную жену, догонит ее, схватит за руку? С трудом сдерживая клокочущие в душе эмоции, Алексей стиснул зубы и уткнулся лбом в стену. Сколько он так простоял в коридоре, уткнувшись в стену и еле сдерживая рвущийся наружу вой, не знал. Ему не хотелось возвращаться к себе. Он боялся, что войдет в свою спальню и вновь почувствует запах Кристининых духов… Он тогда сойдет с ума – от горя, от отчаяния, от рвущего душу крика. Если он не сошел с ума тогда, когда ее не стало, то сойдет сейчас – он уже почти на гране этого. Тихо ткнув в стену кулаком, Алексей оторвался от стены, и, пошатываясь, словно пьяный, побрел к своему кабинету, где в шкафу хранил бутылку конька.
IX
Прежде чем отправиться за Лизой, Инга решила зайти на местный рынок, чтобы купить для девочки каких-нибудь гостинцев. Конечно, Нина Павловна, как обычно, даст им с собой на пляж пакет с бутербродами и яблоками, но Инге хотелось купить что-нибудь самой: сочной черешни, кукурузных палочек, сладкого воздушного риса или каких-нибудь других сладостей.
Она странным образом привязалась к этой восьмилетней девочке. Иногда ей казалось, что она словно видит в этой девочке себя в детстве. Странная ассоциация… Внешне она была совсем другой, абсолютно не похожей на черноглазую и темноволосую Лизу. Но все же было между ними какое-то странное сходство. Нечто, улавливаемое лишь на уровне неясных ощущений, что-то, что объединяло их – восьмилетнюю девочку и двадцати девятилетнюю женщину, делало похожими, ставило на одну планку.
Размышляя о странном сходстве между собой и Лизой, Инга вышла на улицу и направилась в сторону городского рынка.
– Девушка, подождите!
Инга оглянулась на оклик и увидела спешащего к ней молодого человека.
– Доброе утро!
– Доброе, – в молодом человеке она с удивлением узнала вчерашнего мотоциклиста. – Вы что, специально меня караулили? Или, «по закону жанра», «случайно» здесь прогуливались?
Он усмехнулся, давая понять, что оценил ее иронию.
– Ну, если Вы верите в случайные встречи… Хотя мне кажется, что вряд ли. Да, я Вас караулил.
– Зато честно, – Инга улыбнулась и уже с большим интересом посмотрела на парня. На вид ему было лет тридцать. Светлая, выгоревшая на солнце челка с эффектной небрежностью падала на лоб, голубые глаза ярко выделялись на загорелом лице. Пожалуй, черты его лица можно было бы даже назвать красивыми, но Инге не казалась привлекательной подобная красота, растиражированная глянцевыми журналами. Безупречная внешность скучна, особенно если потом оказывается, что за привлекательной «оберткой» ничего нет.
– Честность и прямота – это мой бич… – парень улыбнулся – безупречной улыбкой рекламного красавца. Пожалуй, для карьеры на подиуме ему было не достаточно лишь роста: он был хорошо сложен, но не высок.
– Это я уже заметила, – Инга усмехнулась и, подбоченившись, спросила:
– И так что же Вам – такому прямому и честному – от меня понадобилось?
– Прогулка по набережной. Сегодня вечером. Я буду ждать Вас у калитки ровно в десять.
– Лихо… – Инга присвистнула, поражаясь наглости незнакомца. Но, странно, подобная его уверенность ей понравилась. – А кто Вам сказал, что я соглашусь? Я могу отдыхать здесь не одна, да и вечер может оказаться занят…
– Разведка донесла, что Вы отдыхаете одна. А если этот вечер у Вас занят, значит, перенесем нашу прогулку на другой.
– А иначе Вы не отвяжетесь…
Он лишь с лучезарной улыбкой развел руками.
– Назойливый курортный «съем», – Инга со вздохом подвела итоги, а он рассмеялся, демонстрируя безупречной белизны ровные зубы:
– Почему женщина, едва получив приглашение прогуляться, уже начинает мечтать о «съеме»? Почему все так примитивно?
– Это не примитивно, это – исторически сложившееся, древние сексуальные инстинкты, доставшиеся нам от наших предков… Вечер у меня свободен, – Инга усмехнулась, мысленно удивляясь себе, с такой легкостью согласившейся на прогулку с незнакомцем. И предупредила:
– Только мне бы не хотелось напрасно обнадеживать Вас «призом» в виде короткого страстного романчика. Меня мужчины, знаете ли, интересуют мало…
Она странным образом привязалась к этой восьмилетней девочке. Иногда ей казалось, что она словно видит в этой девочке себя в детстве. Странная ассоциация… Внешне она была совсем другой, абсолютно не похожей на черноглазую и темноволосую Лизу. Но все же было между ними какое-то странное сходство. Нечто, улавливаемое лишь на уровне неясных ощущений, что-то, что объединяло их – восьмилетнюю девочку и двадцати девятилетнюю женщину, делало похожими, ставило на одну планку.
Размышляя о странном сходстве между собой и Лизой, Инга вышла на улицу и направилась в сторону городского рынка.
– Девушка, подождите!
Инга оглянулась на оклик и увидела спешащего к ней молодого человека.
– Доброе утро!
– Доброе, – в молодом человеке она с удивлением узнала вчерашнего мотоциклиста. – Вы что, специально меня караулили? Или, «по закону жанра», «случайно» здесь прогуливались?
Он усмехнулся, давая понять, что оценил ее иронию.
– Ну, если Вы верите в случайные встречи… Хотя мне кажется, что вряд ли. Да, я Вас караулил.
– Зато честно, – Инга улыбнулась и уже с большим интересом посмотрела на парня. На вид ему было лет тридцать. Светлая, выгоревшая на солнце челка с эффектной небрежностью падала на лоб, голубые глаза ярко выделялись на загорелом лице. Пожалуй, черты его лица можно было бы даже назвать красивыми, но Инге не казалась привлекательной подобная красота, растиражированная глянцевыми журналами. Безупречная внешность скучна, особенно если потом оказывается, что за привлекательной «оберткой» ничего нет.
– Честность и прямота – это мой бич… – парень улыбнулся – безупречной улыбкой рекламного красавца. Пожалуй, для карьеры на подиуме ему было не достаточно лишь роста: он был хорошо сложен, но не высок.
– Это я уже заметила, – Инга усмехнулась и, подбоченившись, спросила:
– И так что же Вам – такому прямому и честному – от меня понадобилось?
– Прогулка по набережной. Сегодня вечером. Я буду ждать Вас у калитки ровно в десять.
– Лихо… – Инга присвистнула, поражаясь наглости незнакомца. Но, странно, подобная его уверенность ей понравилась. – А кто Вам сказал, что я соглашусь? Я могу отдыхать здесь не одна, да и вечер может оказаться занят…
– Разведка донесла, что Вы отдыхаете одна. А если этот вечер у Вас занят, значит, перенесем нашу прогулку на другой.
– А иначе Вы не отвяжетесь…
Он лишь с лучезарной улыбкой развел руками.
– Назойливый курортный «съем», – Инга со вздохом подвела итоги, а он рассмеялся, демонстрируя безупречной белизны ровные зубы:
– Почему женщина, едва получив приглашение прогуляться, уже начинает мечтать о «съеме»? Почему все так примитивно?
– Это не примитивно, это – исторически сложившееся, древние сексуальные инстинкты, доставшиеся нам от наших предков… Вечер у меня свободен, – Инга усмехнулась, мысленно удивляясь себе, с такой легкостью согласившейся на прогулку с незнакомцем. И предупредила:
– Только мне бы не хотелось напрасно обнадеживать Вас «призом» в виде короткого страстного романчика. Меня мужчины, знаете ли, интересуют мало…