Страница:
– Здравствуйте, бабушка! Вы хотите пойти на улицу, чтобы посидеть на скамейке перед подъездом? Там сейчас лето! Вы всё перепутали! В пальто и берете вам будет жарко!
Бабушка умерла, и от неё остались только эмоционально заряженные слова: «Здравствуйте, бабушка!» Если один из братьев говорил:
– А я-то думал, что сегодня четверг…
– Здравствуйте, бабушка! – непременно отвечал ему другой брат.
Однажды, накануне юбилея банка Херувимова-старшего, братья собрались вместе.
– На банкете будут представители всех крупных западных банков, которые в нас как-то заинтересованы, – говорил старший брат. – Для них семья – это лицо банка! Антонио! Я тебя умоляю! Прошу как брата, сделай мне одолжение, надень, пожалуйста, приличный костюм и побудь человеком хотя бы один вечер, без выкрутасов!
– Буду вести себя как ангел! – пообещал Антонио.
Антонио действительно явился на банкет в приличном элегантном костюме, в цилиндре, с тростью, с моноклем, в белых перчатках и с большими белыми крыльями за спиной – вылитый ангел! Цилиндр он, конечно же, использовал для подаяний в пользу банка.
– Что это??? – спросил Василий.
– Здравствуйте, бабушка! Это же внучек Антонио! Ведёт себя как ангел! Как и обещал! – ответил Херувимов-средний Херувимову-старшему.
– Я убью этого урода!!! – трясся от гнева старший брат.
– Ты что!!! Это же супер-пиар!!! Такого нарочно не придумаешь! Посмотри, как все от него балдеют! – восторгался средний брат.
Элегантный, ехидный ангел или херувим, кого там изображал Антонио, пил виски, курил сигары, искрился смехом и циничными остротами. Он производил фурор и своими ужимками и ухмылками заражал всех каким-то неприличным радостным восторгом. Обидеться на него за какую-нибудь шутку или остроту было невозможно – это была сама невинность и простота! Как это ему удавалось, ни у кого не укладывалось в голове! Почти официальный банкет превратился в карнавал веселья и хаоса, где все оттягиваются по полной!
Все решили, что мероприятие так и было нетривиально задумано и виртуозно исполнено. Старший брат, к немалому своему изумлению, выслушал массу восторженных откликов по поводу банкета и своего «талантливого» брата. Самые солидные и нужные люди вместе с пожеланием успехов и выражением готовности сотрудничать подолгу его благодарили, трясли руку, говорили, что не помнят, когда так смеялись в последний раз, и будут рады, весьма рады приехать и посмеяться ещё и ещё!
«Всю жизнь он был шутом, но теперь от этого есть какая-то польза!» – сделали вывод старшие братья.
А у банка Херувимова появился новый логотип – ангел с крыльями, в цилиндре, с тростью и моноклем.
На следующий день сами собой посыпались заявки на выступления Антонио – всем позарез нужен был шут. Астрономические гонорары, которые назначал Антонио за свои выступления, никого не смущали. Молниеносно был создан продюсерский центр «Дохлый номер», и ещё несколько приятелей Антонио тут же стали шутами. Кривую насмешку Антонио подделать невозможно, пресса тут же окрестила его «самобытным» и «гениальным», и, возможно, не только из уважения к его гонорарам.
Первый президент России, что бы о нём ни говорили, по духу был истинно русским президентом, и шуты появились как нельзя кстати, в них он чувствовал что-то родное, и, зная об этом, чиновники наперебой звонили в продюсерский центр Антонио.
Но однажды лысоватый человек с бородкой положил на стол президента толстую папку с надписью: «Материалы об оскорблении чести и достоинства Президента Российской Федерации».
– Кто оскорбляет? – спросил президент.
– Шуты!
– Шуты! – повторил президент.
– И, кстати, представители духовенства недовольны, они категорически отказываются посещать мероприятия, где этот, с крыльями. Мы всё-таки христианская страна.
– Оставь это у меня, – махнул ладонью президент.
Лысоватый с бородкой вышел, а через пару минут вошел другой человек, без бородки, всей душой ненавидевший того, лысоватого с бородкой. Президент указал вошедшему на папку и произнёс:
– Пусть они знают своё место!
На следующий день появился проект положения о почётном звании «Народный шут России» и Указ Президента о присвоении новых почётных званий.
Лысоватый с бородкой всё-таки ещё раз зашёл к президенту:
– Может быть, рановато присваивать им звания? Они выступают перед правительством, перед крупными бизнесменами, а народ шутов почти не знает!
– Народ? А шуты – это, по-твоему, кто?!
Так «гениальный Антонио» и «великий Боря» – шут, великолепно пародировавший президента, первыми в стране получили новые почётные звания.
Когда Антонио начал свой шутовской бизнес, отношение братьев к нему резко переменилось. С детства они считали Антонио шутом, клоуном и придурком, но если дурь приносит деньги, то это уже не дурь, а бизнес, достойный уважения.
«Идиотские выходки» перестали раздражать братьев – теперь они находили их остроумными и даже смешными, и если все кругом говорят «феноменальный шут», то со временем даже родные братья могут в это поверить.
– А хочешь, Антонио, я сделаю тебя премьер-министром?
Они выпивали вдвоём, Антонио в тот момент был одет в яркий шутовской наряд.
– Мне этот костюм не снимать? Так и ходить в нём на заседания?
– Ха-ха-ха-ха! – рассмеялся президент, мечтательно глядя в даль, – это был бы, конечно, перебор!
– Тогда разницы никакой, у тебя уже есть премьер-министр, всё дело в костюме!
– А ещё, Антонио, мне донесли, что ты налогов не платишь.
– А ты посмотри, какие у тебя рожи в правительстве! Сколько им ни дай – всё мало будет! А учителям и врачам всё равно ничего не достанется.
– Это верно! – согласился президент.
Земные дела
Правильный вопрос
Мужик
Бабушка умерла, и от неё остались только эмоционально заряженные слова: «Здравствуйте, бабушка!» Если один из братьев говорил:
– А я-то думал, что сегодня четверг…
– Здравствуйте, бабушка! – непременно отвечал ему другой брат.
Однажды, накануне юбилея банка Херувимова-старшего, братья собрались вместе.
– На банкете будут представители всех крупных западных банков, которые в нас как-то заинтересованы, – говорил старший брат. – Для них семья – это лицо банка! Антонио! Я тебя умоляю! Прошу как брата, сделай мне одолжение, надень, пожалуйста, приличный костюм и побудь человеком хотя бы один вечер, без выкрутасов!
– Буду вести себя как ангел! – пообещал Антонио.
Антонио действительно явился на банкет в приличном элегантном костюме, в цилиндре, с тростью, с моноклем, в белых перчатках и с большими белыми крыльями за спиной – вылитый ангел! Цилиндр он, конечно же, использовал для подаяний в пользу банка.
– Что это??? – спросил Василий.
– Здравствуйте, бабушка! Это же внучек Антонио! Ведёт себя как ангел! Как и обещал! – ответил Херувимов-средний Херувимову-старшему.
– Я убью этого урода!!! – трясся от гнева старший брат.
– Ты что!!! Это же супер-пиар!!! Такого нарочно не придумаешь! Посмотри, как все от него балдеют! – восторгался средний брат.
Элегантный, ехидный ангел или херувим, кого там изображал Антонио, пил виски, курил сигары, искрился смехом и циничными остротами. Он производил фурор и своими ужимками и ухмылками заражал всех каким-то неприличным радостным восторгом. Обидеться на него за какую-нибудь шутку или остроту было невозможно – это была сама невинность и простота! Как это ему удавалось, ни у кого не укладывалось в голове! Почти официальный банкет превратился в карнавал веселья и хаоса, где все оттягиваются по полной!
Все решили, что мероприятие так и было нетривиально задумано и виртуозно исполнено. Старший брат, к немалому своему изумлению, выслушал массу восторженных откликов по поводу банкета и своего «талантливого» брата. Самые солидные и нужные люди вместе с пожеланием успехов и выражением готовности сотрудничать подолгу его благодарили, трясли руку, говорили, что не помнят, когда так смеялись в последний раз, и будут рады, весьма рады приехать и посмеяться ещё и ещё!
«Всю жизнь он был шутом, но теперь от этого есть какая-то польза!» – сделали вывод старшие братья.
А у банка Херувимова появился новый логотип – ангел с крыльями, в цилиндре, с тростью и моноклем.
На следующий день сами собой посыпались заявки на выступления Антонио – всем позарез нужен был шут. Астрономические гонорары, которые назначал Антонио за свои выступления, никого не смущали. Молниеносно был создан продюсерский центр «Дохлый номер», и ещё несколько приятелей Антонио тут же стали шутами. Кривую насмешку Антонио подделать невозможно, пресса тут же окрестила его «самобытным» и «гениальным», и, возможно, не только из уважения к его гонорарам.
Первый президент России, что бы о нём ни говорили, по духу был истинно русским президентом, и шуты появились как нельзя кстати, в них он чувствовал что-то родное, и, зная об этом, чиновники наперебой звонили в продюсерский центр Антонио.
Но однажды лысоватый человек с бородкой положил на стол президента толстую папку с надписью: «Материалы об оскорблении чести и достоинства Президента Российской Федерации».
– Кто оскорбляет? – спросил президент.
– Шуты!
– Шуты! – повторил президент.
– И, кстати, представители духовенства недовольны, они категорически отказываются посещать мероприятия, где этот, с крыльями. Мы всё-таки христианская страна.
– Оставь это у меня, – махнул ладонью президент.
Лысоватый с бородкой вышел, а через пару минут вошел другой человек, без бородки, всей душой ненавидевший того, лысоватого с бородкой. Президент указал вошедшему на папку и произнёс:
– Пусть они знают своё место!
На следующий день появился проект положения о почётном звании «Народный шут России» и Указ Президента о присвоении новых почётных званий.
Лысоватый с бородкой всё-таки ещё раз зашёл к президенту:
– Может быть, рановато присваивать им звания? Они выступают перед правительством, перед крупными бизнесменами, а народ шутов почти не знает!
– Народ? А шуты – это, по-твоему, кто?!
Так «гениальный Антонио» и «великий Боря» – шут, великолепно пародировавший президента, первыми в стране получили новые почётные звания.
Когда Антонио начал свой шутовской бизнес, отношение братьев к нему резко переменилось. С детства они считали Антонио шутом, клоуном и придурком, но если дурь приносит деньги, то это уже не дурь, а бизнес, достойный уважения.
«Идиотские выходки» перестали раздражать братьев – теперь они находили их остроумными и даже смешными, и если все кругом говорят «феноменальный шут», то со временем даже родные братья могут в это поверить.
– А хочешь, Антонио, я сделаю тебя премьер-министром?
Они выпивали вдвоём, Антонио в тот момент был одет в яркий шутовской наряд.
– Мне этот костюм не снимать? Так и ходить в нём на заседания?
– Ха-ха-ха-ха! – рассмеялся президент, мечтательно глядя в даль, – это был бы, конечно, перебор!
– Тогда разницы никакой, у тебя уже есть премьер-министр, всё дело в костюме!
– А ещё, Антонио, мне донесли, что ты налогов не платишь.
– А ты посмотри, какие у тебя рожи в правительстве! Сколько им ни дай – всё мало будет! А учителям и врачам всё равно ничего не достанется.
– Это верно! – согласился президент.
Земные дела
Антонио не сразу понял, почему Людвика называет себя богиней.
«Одного взгляда» достаточно только для того, чтобы твой разум пришёл в замешательство. Но Антонио не привык беспрекословно подчиняться своему разуму. Ему нравилось действовать, когда разум в полном замешательстве и его заменяет лишь чувство восторга. Недаром в школе за ним закрепилась кличка Бешеный. Он с лёгкостью мог блефовать перед бандой незнакомых хулиганов, без колебаний загнав свой разум в собачью конуру. Тогда это была его стихия.
При этом он не был безмозглым идиотом, какими часто бывают такого рода люди, совсем наоборот. Был и другой разум. Возможно, у человека их много, и каждый из них может действовать на своём уровне – от абсолютного слюнявого благополучия до отчаяния полной безнадёжности.
А если разум стих, это не значит, что его нет. Человек может смотреть на мир через оконное стекло своего разума, самого стекла не замечая. Просто для разума в этот момент не находится дела. Но если его что-то возмутит, вот тут он и станет мутным, естественно, от собственного возмущения.
Бывают случаи: люди лицом к лицу сталкиваются с чем-то совершенно непонятным.
Человек, не озабоченный развитием своего разума, у которого «и так всё на месте», признается: «Чёт я не понял, кто кому мозги парит! Или у меня глаза вразбег, или это они закидывают?» Для не очень развитого разума в мире практически ничего нет непонятного и необъяснимого. Он неприхотлив, его устроит что-нибудь самое доступное, какой-нибудь Second hand. Как магнитом его тянет ко всему плоскому и однозначному.
Разум умного человека, пережив в одно мгновение чувство лёгкого замешательства, сразу начнёт давать объяснения. Это его прямая обязанность! Иначе он как специалист гроша ломаного не стоит! У него большие возможности для переработки всего непонятного и необъяснимого в какое-нибудь изысканное блюдо, с большим набором соусов, специй, взглядов, убеждений и несколькими вариантами мировоззрения, готовыми «под ключ». И всё это в зависимости от настроения и обстоятельств. На любой вкус!
Например, встретившись с богиней, разум должен был сказать Антонио: «Ну очень симпатичная блондинка! Жаль, что сумасшедшая! С этим надо что-то делать! И Людмила Петровна „тоже здесь“!
Антонио никакие изыски разума не устраивали. Что бы разум ни лепетал, Антонио всякий раз раскрывал обман: «Всё совсем не так!», и очередное сияющее всеми цветами радуги мироздание лопалось, как мыльный пузырь. Разум всякий раз вынужден был признаваться в своей некомпетентности и оправдывался тем, что «не в состоянии за всем уследить» и «должен принимать на веру».
«Никто ничего не знает! Разум может создавать лишь мыльные пузыри!»
Поэтому Антонио очень часто предпочитал действовать самостоятельно, не опираясь на разум.
Их взгляды встретились. Если чужой взгляд не интерпретируешь, то рискуешь потеряться в нём навсегда – никогда заранее не известно, с кем ты встретишься. Антонио представился богине. Она оценила это и действительно была «приятно рада».
Антонио назвал это нечто «свежестью взгляда». После того как он взглянул в глаза Смеющегося Духа, он знал, что такое возможно. Человеческим глазам в большей степени присуща «мутность» разума и совсем немного «свежести». И то, что произошло с Людмилой Петровной, он не мог не заметить.
«Человек без груза!» Это он понял, ему не надо было объяснять, что это такое. Эту «свежесть взгляда» в какой-то степени он замечал у детей, у влюблённых и у людей, внезапно вырвавшихся из лап повседневной озабоченности. Бывает такое! Краткий миг!
Ребёнка накажут. Между влюблёнными возникнет недоразумение. Человек, оторванный от забот, вернётся к ним, даже не заметив этого, он знает миллион способов, как вернуться к озабоченности, и не знает ни одного способа, как хотя бы частично вернуть себе «свежесть взгляда». Его снова размажет по жизни, и острота чувств и поступков превратится в однообразную кашу.
Однажды Антонио наблюдал, как одна молодая мама дала своей дочери подзатыльник по пустяковому поводу – она приглашала свою дочь в тот мир, в котором жила сама. «Свежесть» сразу погасла. Антонио подошёл к этой матери и дал ей подзатыльник, реализовав тем самым всю свою склонность к педагогике. Бессмысленный поступок!
Возвращаясь из хосписа, Антонио включил мобильные телефоны. Он должен был сделать это уже давно, поскольку, как и предполагал, какие-то мероприятия срывались, и все стояли на ушах. Срочно понадобилось его обязательное присутствие сразу в нескольких местах одновременно. Пока они ехали, Антонио по телефону уладил все вопросы.
– Дела! – сказал он Людмиле Петровне. – В принципе могу никуда не спешить, но после знакомства с богиней хочется чего-нибудь земного, и побольше!
– Ну что ж, это неудивительно! Я вас понимаю!
– А кто она, богиня кошек?
– Она моя самая близкая подруга – моя смерть.
– Почему вы так решили? Она же ничего подобного не говорила!
– Странно, но я знаю! Много сегодня странного, Антонио! Странности иногда раскалывают жизнь, как орех. А кто этот смеющийся мужчина с кудрявой бородкой?
– Я не знаю, кто он. Раньше, кроме меня, его никто не видел. Я был сегодня весьма удивлён тем, что вы и Людвика его видели! А почему она называет себя богиней кошек?
– Не знаю. Нужно же было ей откуда-то появиться! А кто такой смеющийся мужчина, я думаю, вы когда-нибудь узнаете.
Ключи от его машины очень удачно оказались в замке зажигания. Он проводил Людмилу Петровну до подъезда.
Была намечена на сегодня одна пресс-конференция, и Антонио поехал в чебуречную.
Не было в Москве более вульгарной женщины, чем Валька из чебуречной. У всех мужчин, которые когда-либо сталкивались с ней, были с ней так или иначе знакомы, при воспоминании о ней никогда не возникало хоть сколько-нибудь приличных мыслей. Она всегда попадала в мысли самые распущенные, аморальные, пиратские.
В чебуречной она работала кассиршей, одевалась вызывающе нелепо и за стакан портвейна готова была отдаться любому мужчине, а ещё лучше группе мужчин. Когда она была выпивши, всё время хохотала за кассой, болтала не переставая, строила глазки и перехихикивалась с посетителями. Время от времени кто-нибудь из мужчин вставал из-за стола и молча подносил на кассу стакан вина. Она с достоинством кивала, залпом выпивала стакан и говорила:
– Мэрси!
После встречи с богиней Антонио очень захотелось увидеть именно эту женщину.
– Вы ещё в форме, миледи? Мне приятно созерцать ваше лицо! Сегодня вы мне нужны как женщина-пресс-секретарь! – сказал Антонио, что вызвало у Вальки приступ дурного смеха.
– Девочки! Кто сегодня подменит Валентину?
– Не беспокойтесь, Антонио! Я сама её подменю! – опередила всех главбух, серьёзная пожилая женщина. – Для вас всегда пожалуйста!
Антонио не первый раз пользовался услугами Вальки для того, чтобы шокировать всех. Для неё были специально изготовлены различные визитные карточки, в том числе и вице-президента компании. На переговорах, банкетах, презентациях она могла только ржать как лошадь, нести околесицу и вгонять людей в краску своей бесстыдной непосредственностью. Пресс-секретарём она ещё не была ни разу.
Антонио объяснил Валентине, что такое пресс-секретарь и что она будет делать на пресс-конференции.
– Я просто балдею! – ответила Валька.
В «Дохлом номере» Вальку одели, примерно так же, но во что-то другое, и сделали ей всклокоченную причёску. До пресс-конференции было ещё два часа, и Антонио повёз её к себе домой, чтобы их ничто не отвлекало.
Братья Херувимовы жили в двух современных зданиях в центре Москвы. В одном здании им принадлежало два этажа, в другом – три. Каждый из них жил самостоятельно, со своей семьёй, каждому принадлежала определённая площадь, но разделение это было весьма условным, к тому же обслуживающий персонал был общий.
Они пили хороший кьянти, и Антонио доходчиво рассказывал ей о шутах. Валька хохотала навзрыд. Они уселись прямо в холле за массивным журнальным столиком у распахнутых окон, выходивших в тихий дворик, потому что, проходя мимо, Валентина остановилась и взвыла: «Антонио! Как здесь красиво! Офигеть!!! А можно здесь сесть?» Мимо них время от времени кто-нибудь проходил.
– Простите, я правильно иду…
– Вам туда, любезный! – небрежно отвечал Антонио.
– Благодарю вас! Я председатель партии «Народное доверие» и хотел бы…
– То, что вы хотите, у вас на физиономии написано! – перебивал его Антонио. – Даже ластиком не сотрёшь!
– Однако же…
– Вы, наверно, хороший политик! Только физиономия у вас тяжеловата!
– Офигеть!!! – бормотала Валька и ухохатывалась.
Так шла подготовка к пресс-конференции.
– Вот, кстати, познакомьтесь: Это Валентина – мой новый пресс-секретарь! Моя жена…
– Твоя жена?! Ха-ха-ха-ха!!! – взвыла дурным смехом Валька. – Что, правда, что ли? Ха-ха-ха-ха! А я-то, дура! Ха-ха-ха-ха!!!
И вот час пробил! Валентина с достоинством уселась перед микрофонами и с хитрой усмешкой окинула взглядом свои новые владения. Зал был покрупнее чебуречной, народу побольше, но это её не смущало.
– Присаживайтесь, мальчики, девочки! Чего же стоять – мест много! Нет, я не настаиваю! Вы, девушка, можете стоять! У вас фигурка – просто отпад! Особенно попка! На вас все мужчины пялиться будут, и всем будет очень приятно! Да вы не туда головой крутите! Ваш серьёзный приятель вам её загораживает, специально, чтоб вы с мыслей не сбились! Ха-ха-ха-ха!
Она быстро освоилась, представилась, огласила тему.
– Да, у вас всё есть! У каждого папочка с бантиком, с бумажками, всё, как положено, расписано и прописано! Читай – не хочу! Поговорим лучше о чём-нибудь интересно-завлекательном!
– Так на какую тему пресс-конференция?
– Мужчина, мужчина! Ну кто ж так даме вопросы задаёт?! Ага! Теперь понятно! Саша из женского журнала! Ха-ха-ха-ха! А мы, Сашечка, шутить будем! Ха-ха-ха-ха! Ой! Был случай с одним шутом…
Она рассказала несколько историй-анекдотов из выступлений и из жизни шутов. Конечно, всё переврала из того, что ей рассказывал Антонио! Но получалось очень смешно. Кроме того, она, по своей инициативе, к месту и не к месту, приплетала имена «звёзд» и известных политиков, особенно в самые пикантные ситуации, что вызвало бурю восторгов. Короче говоря, Валька веселилась вовсю! Воздух был наполнен разноголосым весельем, легкомысленными скандалами и сенсациями, судебными исками и опровержениями.
Несмотря на необычно позднее для пресс-конференции время, никто не спешил расходиться. Посыпались вопросы.
– Ой, какие вопросы! Офигеть!!! Ха-ха-ха! Бывают и умные вопросы! Человек думает-думает, что спросить, а ответ уже и сам знает лучше всех! Глупые вопросы – это от балды! А есть вопросы правильные!!! А ну-ка, кто догадается, какой сейчас самый правильный вопрос?!
Валька не стала долго мучить журналистов загадками:
– Хорошо, я сама задам вам этот вопрос. Ох! А не пора ли нам выкушать винца? В соседнем зале столы давно накрыты! Я всех угощаю! – сделала она широкий жест.
«Одного взгляда» достаточно только для того, чтобы твой разум пришёл в замешательство. Но Антонио не привык беспрекословно подчиняться своему разуму. Ему нравилось действовать, когда разум в полном замешательстве и его заменяет лишь чувство восторга. Недаром в школе за ним закрепилась кличка Бешеный. Он с лёгкостью мог блефовать перед бандой незнакомых хулиганов, без колебаний загнав свой разум в собачью конуру. Тогда это была его стихия.
При этом он не был безмозглым идиотом, какими часто бывают такого рода люди, совсем наоборот. Был и другой разум. Возможно, у человека их много, и каждый из них может действовать на своём уровне – от абсолютного слюнявого благополучия до отчаяния полной безнадёжности.
А если разум стих, это не значит, что его нет. Человек может смотреть на мир через оконное стекло своего разума, самого стекла не замечая. Просто для разума в этот момент не находится дела. Но если его что-то возмутит, вот тут он и станет мутным, естественно, от собственного возмущения.
Бывают случаи: люди лицом к лицу сталкиваются с чем-то совершенно непонятным.
Человек, не озабоченный развитием своего разума, у которого «и так всё на месте», признается: «Чёт я не понял, кто кому мозги парит! Или у меня глаза вразбег, или это они закидывают?» Для не очень развитого разума в мире практически ничего нет непонятного и необъяснимого. Он неприхотлив, его устроит что-нибудь самое доступное, какой-нибудь Second hand. Как магнитом его тянет ко всему плоскому и однозначному.
Разум умного человека, пережив в одно мгновение чувство лёгкого замешательства, сразу начнёт давать объяснения. Это его прямая обязанность! Иначе он как специалист гроша ломаного не стоит! У него большие возможности для переработки всего непонятного и необъяснимого в какое-нибудь изысканное блюдо, с большим набором соусов, специй, взглядов, убеждений и несколькими вариантами мировоззрения, готовыми «под ключ». И всё это в зависимости от настроения и обстоятельств. На любой вкус!
Например, встретившись с богиней, разум должен был сказать Антонио: «Ну очень симпатичная блондинка! Жаль, что сумасшедшая! С этим надо что-то делать! И Людмила Петровна „тоже здесь“!
Антонио никакие изыски разума не устраивали. Что бы разум ни лепетал, Антонио всякий раз раскрывал обман: «Всё совсем не так!», и очередное сияющее всеми цветами радуги мироздание лопалось, как мыльный пузырь. Разум всякий раз вынужден был признаваться в своей некомпетентности и оправдывался тем, что «не в состоянии за всем уследить» и «должен принимать на веру».
«Никто ничего не знает! Разум может создавать лишь мыльные пузыри!»
Поэтому Антонио очень часто предпочитал действовать самостоятельно, не опираясь на разум.
Их взгляды встретились. Если чужой взгляд не интерпретируешь, то рискуешь потеряться в нём навсегда – никогда заранее не известно, с кем ты встретишься. Антонио представился богине. Она оценила это и действительно была «приятно рада».
Антонио назвал это нечто «свежестью взгляда». После того как он взглянул в глаза Смеющегося Духа, он знал, что такое возможно. Человеческим глазам в большей степени присуща «мутность» разума и совсем немного «свежести». И то, что произошло с Людмилой Петровной, он не мог не заметить.
«Человек без груза!» Это он понял, ему не надо было объяснять, что это такое. Эту «свежесть взгляда» в какой-то степени он замечал у детей, у влюблённых и у людей, внезапно вырвавшихся из лап повседневной озабоченности. Бывает такое! Краткий миг!
Ребёнка накажут. Между влюблёнными возникнет недоразумение. Человек, оторванный от забот, вернётся к ним, даже не заметив этого, он знает миллион способов, как вернуться к озабоченности, и не знает ни одного способа, как хотя бы частично вернуть себе «свежесть взгляда». Его снова размажет по жизни, и острота чувств и поступков превратится в однообразную кашу.
Однажды Антонио наблюдал, как одна молодая мама дала своей дочери подзатыльник по пустяковому поводу – она приглашала свою дочь в тот мир, в котором жила сама. «Свежесть» сразу погасла. Антонио подошёл к этой матери и дал ей подзатыльник, реализовав тем самым всю свою склонность к педагогике. Бессмысленный поступок!
Возвращаясь из хосписа, Антонио включил мобильные телефоны. Он должен был сделать это уже давно, поскольку, как и предполагал, какие-то мероприятия срывались, и все стояли на ушах. Срочно понадобилось его обязательное присутствие сразу в нескольких местах одновременно. Пока они ехали, Антонио по телефону уладил все вопросы.
– Дела! – сказал он Людмиле Петровне. – В принципе могу никуда не спешить, но после знакомства с богиней хочется чего-нибудь земного, и побольше!
– Ну что ж, это неудивительно! Я вас понимаю!
– А кто она, богиня кошек?
– Она моя самая близкая подруга – моя смерть.
– Почему вы так решили? Она же ничего подобного не говорила!
– Странно, но я знаю! Много сегодня странного, Антонио! Странности иногда раскалывают жизнь, как орех. А кто этот смеющийся мужчина с кудрявой бородкой?
– Я не знаю, кто он. Раньше, кроме меня, его никто не видел. Я был сегодня весьма удивлён тем, что вы и Людвика его видели! А почему она называет себя богиней кошек?
– Не знаю. Нужно же было ей откуда-то появиться! А кто такой смеющийся мужчина, я думаю, вы когда-нибудь узнаете.
Ключи от его машины очень удачно оказались в замке зажигания. Он проводил Людмилу Петровну до подъезда.
Была намечена на сегодня одна пресс-конференция, и Антонио поехал в чебуречную.
Не было в Москве более вульгарной женщины, чем Валька из чебуречной. У всех мужчин, которые когда-либо сталкивались с ней, были с ней так или иначе знакомы, при воспоминании о ней никогда не возникало хоть сколько-нибудь приличных мыслей. Она всегда попадала в мысли самые распущенные, аморальные, пиратские.
В чебуречной она работала кассиршей, одевалась вызывающе нелепо и за стакан портвейна готова была отдаться любому мужчине, а ещё лучше группе мужчин. Когда она была выпивши, всё время хохотала за кассой, болтала не переставая, строила глазки и перехихикивалась с посетителями. Время от времени кто-нибудь из мужчин вставал из-за стола и молча подносил на кассу стакан вина. Она с достоинством кивала, залпом выпивала стакан и говорила:
– Мэрси!
После встречи с богиней Антонио очень захотелось увидеть именно эту женщину.
– Вы ещё в форме, миледи? Мне приятно созерцать ваше лицо! Сегодня вы мне нужны как женщина-пресс-секретарь! – сказал Антонио, что вызвало у Вальки приступ дурного смеха.
– Девочки! Кто сегодня подменит Валентину?
– Не беспокойтесь, Антонио! Я сама её подменю! – опередила всех главбух, серьёзная пожилая женщина. – Для вас всегда пожалуйста!
Антонио не первый раз пользовался услугами Вальки для того, чтобы шокировать всех. Для неё были специально изготовлены различные визитные карточки, в том числе и вице-президента компании. На переговорах, банкетах, презентациях она могла только ржать как лошадь, нести околесицу и вгонять людей в краску своей бесстыдной непосредственностью. Пресс-секретарём она ещё не была ни разу.
Антонио объяснил Валентине, что такое пресс-секретарь и что она будет делать на пресс-конференции.
– Я просто балдею! – ответила Валька.
В «Дохлом номере» Вальку одели, примерно так же, но во что-то другое, и сделали ей всклокоченную причёску. До пресс-конференции было ещё два часа, и Антонио повёз её к себе домой, чтобы их ничто не отвлекало.
Братья Херувимовы жили в двух современных зданиях в центре Москвы. В одном здании им принадлежало два этажа, в другом – три. Каждый из них жил самостоятельно, со своей семьёй, каждому принадлежала определённая площадь, но разделение это было весьма условным, к тому же обслуживающий персонал был общий.
Они пили хороший кьянти, и Антонио доходчиво рассказывал ей о шутах. Валька хохотала навзрыд. Они уселись прямо в холле за массивным журнальным столиком у распахнутых окон, выходивших в тихий дворик, потому что, проходя мимо, Валентина остановилась и взвыла: «Антонио! Как здесь красиво! Офигеть!!! А можно здесь сесть?» Мимо них время от времени кто-нибудь проходил.
– Простите, я правильно иду…
– Вам туда, любезный! – небрежно отвечал Антонио.
– Благодарю вас! Я председатель партии «Народное доверие» и хотел бы…
– То, что вы хотите, у вас на физиономии написано! – перебивал его Антонио. – Даже ластиком не сотрёшь!
– Однако же…
– Вы, наверно, хороший политик! Только физиономия у вас тяжеловата!
– Офигеть!!! – бормотала Валька и ухохатывалась.
Так шла подготовка к пресс-конференции.
– Вот, кстати, познакомьтесь: Это Валентина – мой новый пресс-секретарь! Моя жена…
– Твоя жена?! Ха-ха-ха-ха!!! – взвыла дурным смехом Валька. – Что, правда, что ли? Ха-ха-ха-ха! А я-то, дура! Ха-ха-ха-ха!!!
И вот час пробил! Валентина с достоинством уселась перед микрофонами и с хитрой усмешкой окинула взглядом свои новые владения. Зал был покрупнее чебуречной, народу побольше, но это её не смущало.
– Присаживайтесь, мальчики, девочки! Чего же стоять – мест много! Нет, я не настаиваю! Вы, девушка, можете стоять! У вас фигурка – просто отпад! Особенно попка! На вас все мужчины пялиться будут, и всем будет очень приятно! Да вы не туда головой крутите! Ваш серьёзный приятель вам её загораживает, специально, чтоб вы с мыслей не сбились! Ха-ха-ха-ха!
Она быстро освоилась, представилась, огласила тему.
– Да, у вас всё есть! У каждого папочка с бантиком, с бумажками, всё, как положено, расписано и прописано! Читай – не хочу! Поговорим лучше о чём-нибудь интересно-завлекательном!
– Так на какую тему пресс-конференция?
– Мужчина, мужчина! Ну кто ж так даме вопросы задаёт?! Ага! Теперь понятно! Саша из женского журнала! Ха-ха-ха-ха! А мы, Сашечка, шутить будем! Ха-ха-ха-ха! Ой! Был случай с одним шутом…
Она рассказала несколько историй-анекдотов из выступлений и из жизни шутов. Конечно, всё переврала из того, что ей рассказывал Антонио! Но получалось очень смешно. Кроме того, она, по своей инициативе, к месту и не к месту, приплетала имена «звёзд» и известных политиков, особенно в самые пикантные ситуации, что вызвало бурю восторгов. Короче говоря, Валька веселилась вовсю! Воздух был наполнен разноголосым весельем, легкомысленными скандалами и сенсациями, судебными исками и опровержениями.
Несмотря на необычно позднее для пресс-конференции время, никто не спешил расходиться. Посыпались вопросы.
– Ой, какие вопросы! Офигеть!!! Ха-ха-ха! Бывают и умные вопросы! Человек думает-думает, что спросить, а ответ уже и сам знает лучше всех! Глупые вопросы – это от балды! А есть вопросы правильные!!! А ну-ка, кто догадается, какой сейчас самый правильный вопрос?!
Валька не стала долго мучить журналистов загадками:
– Хорошо, я сама задам вам этот вопрос. Ох! А не пора ли нам выкушать винца? В соседнем зале столы давно накрыты! Я всех угощаю! – сделала она широкий жест.
Правильный вопрос
– Бабушка! А когда ты умрёшь? – спросил Антонио, поставив на лоджии свой велосипед.
Очень по-деловому, потому что ему это было интересно. Бабушка вздрогнула, на её лице заиграли, каждый свою мелодию, испуг, обида, разочарование. Стаей испуганных птиц вспорхнули в небо недодуманные мысли и забытые желания. Она взяла себя в руки.
– Об этом никогда никого не спрашивают! – ответила она. – Об этом нельзя спрашивать!
– Дурак ты, что ли?! – Это Антонио получил подзатыльник от брата Сергея. Хотя старшие братья уже знали, что нельзя обидеть Антонио безнаказанно – он всегда так или иначе ответит, и с ним лучше не связываться. Но тем не менее подзатыльник он получил.
Вечером, когда вся семья ужинала, Антонио всё-таки потребовал разъяснений: «Почему нельзя спрашивать?»
– А всё равно никто не знает! – спокойно разъяснил отец. – Зачем же беспокоить человека вопросом, если он не знает ответ?!
И стал говорить о здоровье, чистке зубов, о правильном питании, физкультуре и о долголетии. Приводил яркие жизненные примеры, так что становилось ясно, к чему нужно стремиться и чего избегать.
Всегда, когда говорил отец, всё было просто и понятно, он всегда был уверен в том, что он говорит. Ему никто и никогда не возражал – он всегда до конца прояснял самые сложные вопросы.
Старшие братья и сейчас любили с ним советоваться. Для них «отец сказал» – это неоспоримая истина, выше которой ничего нет.
Другое дело Антонио. Он прекрасно понимал логику отца, против которой ему нечего было возразить. Он только опускал глаза в землю и упрямо твердил про себя: «Всё не так! Всё совсем не так!»
Ярким солнечным днём Антонио с отцом пилили доски двуручной пилой на их обширном дачном участке. Некоторые картины детства почему-то запоминаются на всю жизнь. Братья в это время что-то строили в сарае или в гараже. Отец всё время что-нибудь строил, переделывал, совершенствовал. В общем, все были при деле.
Вдруг по улице с волнующими криками пробежали приятели Антонио.
– Папа! Там в казаки-разбойники играют!!! – вскричал Антонио.
– Беги! – сказал отец.
Старшие братья и помыслить не могли бы, чтобы во время работы с отцом куда-то отпрашиваться!
– А как же ты один с пилой? – спросил Антонио.
– Беги! – повторил отец. – Наша жизнь не для тебя, может быть, ты из неё сможешь вырваться.
И Антонио побежал.
«Почему он так сказал? Куда вырваться? – много раз спрашивал себя Антонио. – Что отец имел в виду? Уж, конечно, не деньги, не положение в обществе! Но что?»
Отца он об этом ни разу не спросил. До сих пор не спросил.
Отец был разносторонним человеком, но он никогда ничего не делал просто так, даже все его увлечения подчинялись железной логике, они всегда были для чего-то. Его никогда нельзя было застать врасплох, он всегда знал, что он делает и зачем. Старшие братья старались во всём походить на отца.
«Они схвачены обыденной логикой жизни, которая заставляет знать, что нужно и целесообразно делать сегодня, завтра, через неделю, через год. От неё можно слегка убежать, расслабиться, но совсем она не отпустит никогда и благополучно приведёт туда, куда надо».
– Это вначале ждёшь, ждёшь её – недождёшься! А потом как замелькает, так не заметишь, как прожила! – говорила бабушка. – Как будто и не было ничего! Остались вот одни фотографии! Не хочу я помнить о ней ничего!
Незадолго до своей смерти бабушка перестала понимать человеческую речь. Она просила, чтобы ей говорили громко и чётко, тогда она всё понимала.
– Я совсем не понимаю, о чём вы говорите между собой. Я хорошо слышу звуки, но смысла никакого не улавливаю. Для меня ваша речь, как звуки дождя или плеск моря. Может быть, и морские волны друг с другом разговаривают?
Константину и Антонио было о чём поговорить. Они встретились около дома Людмилы Петровны и решили вначале прогуляться и обсудить…
– Кстати, что обсудить? – спросил Антонио.
– Вот! – сказал Константин. – Даже этот вопрос требует правильной постановки, не говоря уже о тех вопросах, которые мы будем задавать зеркалу. Мы должны обсудить то, что каждый из нас уже знает о себе. Мы же живём не первый день, и каждый из нас имеет какое-то представление о себе и о мире. Эти представления в чём-то неверные, но не может же быть такого, чтобы всё было неверным!
– Нам этого хватит на сто лет! На то и зеркало, чтобы не тратить время впустую! Нам нужны правильные вопросы!
Они знали, что зеркало может ответить на любой вопрос. В ответ на вопрос с ними и вокруг них будет что-то происходить. Когда зеркало отвечает, то ничего случайного с человеком произойти не может, во всём происходящем нужно искать правильный ответ зеркала. Но нужно ещё и понимать эти ответы! А понять можно совсем неправильно! Вот почему важно задать вопрос, ответ на который сам смог бы понять.
Они были предупреждены, что опрометчивым вопросом можно разрушить весь мир, не говоря уже о жизни, здоровье и судьбе отдельных, ничего для зеркала не значащих людей.
– Пойду и спрошу его, например, «есть ли Бог?» или «кто я?», нужно же начинать с чего-то!
– Ты решил начать с простеньких вопросов? Я думаю, оно на такие вопросы будет двести лет отвечать!
Побеседовав таким образом пару часов и не придя ни к чему, они пришли к Людмиле Петровне. Чтобы с чего-то начать, Константин сразу же задал зеркалу свой вопрос. Никто даже не успел его остановить.
Очень по-деловому, потому что ему это было интересно. Бабушка вздрогнула, на её лице заиграли, каждый свою мелодию, испуг, обида, разочарование. Стаей испуганных птиц вспорхнули в небо недодуманные мысли и забытые желания. Она взяла себя в руки.
– Об этом никогда никого не спрашивают! – ответила она. – Об этом нельзя спрашивать!
– Дурак ты, что ли?! – Это Антонио получил подзатыльник от брата Сергея. Хотя старшие братья уже знали, что нельзя обидеть Антонио безнаказанно – он всегда так или иначе ответит, и с ним лучше не связываться. Но тем не менее подзатыльник он получил.
Вечером, когда вся семья ужинала, Антонио всё-таки потребовал разъяснений: «Почему нельзя спрашивать?»
– А всё равно никто не знает! – спокойно разъяснил отец. – Зачем же беспокоить человека вопросом, если он не знает ответ?!
И стал говорить о здоровье, чистке зубов, о правильном питании, физкультуре и о долголетии. Приводил яркие жизненные примеры, так что становилось ясно, к чему нужно стремиться и чего избегать.
Всегда, когда говорил отец, всё было просто и понятно, он всегда был уверен в том, что он говорит. Ему никто и никогда не возражал – он всегда до конца прояснял самые сложные вопросы.
Старшие братья и сейчас любили с ним советоваться. Для них «отец сказал» – это неоспоримая истина, выше которой ничего нет.
Другое дело Антонио. Он прекрасно понимал логику отца, против которой ему нечего было возразить. Он только опускал глаза в землю и упрямо твердил про себя: «Всё не так! Всё совсем не так!»
Ярким солнечным днём Антонио с отцом пилили доски двуручной пилой на их обширном дачном участке. Некоторые картины детства почему-то запоминаются на всю жизнь. Братья в это время что-то строили в сарае или в гараже. Отец всё время что-нибудь строил, переделывал, совершенствовал. В общем, все были при деле.
Вдруг по улице с волнующими криками пробежали приятели Антонио.
– Папа! Там в казаки-разбойники играют!!! – вскричал Антонио.
– Беги! – сказал отец.
Старшие братья и помыслить не могли бы, чтобы во время работы с отцом куда-то отпрашиваться!
– А как же ты один с пилой? – спросил Антонио.
– Беги! – повторил отец. – Наша жизнь не для тебя, может быть, ты из неё сможешь вырваться.
И Антонио побежал.
«Почему он так сказал? Куда вырваться? – много раз спрашивал себя Антонио. – Что отец имел в виду? Уж, конечно, не деньги, не положение в обществе! Но что?»
Отца он об этом ни разу не спросил. До сих пор не спросил.
Отец был разносторонним человеком, но он никогда ничего не делал просто так, даже все его увлечения подчинялись железной логике, они всегда были для чего-то. Его никогда нельзя было застать врасплох, он всегда знал, что он делает и зачем. Старшие братья старались во всём походить на отца.
«Они схвачены обыденной логикой жизни, которая заставляет знать, что нужно и целесообразно делать сегодня, завтра, через неделю, через год. От неё можно слегка убежать, расслабиться, но совсем она не отпустит никогда и благополучно приведёт туда, куда надо».
– Это вначале ждёшь, ждёшь её – недождёшься! А потом как замелькает, так не заметишь, как прожила! – говорила бабушка. – Как будто и не было ничего! Остались вот одни фотографии! Не хочу я помнить о ней ничего!
Незадолго до своей смерти бабушка перестала понимать человеческую речь. Она просила, чтобы ей говорили громко и чётко, тогда она всё понимала.
– Я совсем не понимаю, о чём вы говорите между собой. Я хорошо слышу звуки, но смысла никакого не улавливаю. Для меня ваша речь, как звуки дождя или плеск моря. Может быть, и морские волны друг с другом разговаривают?
Константину и Антонио было о чём поговорить. Они встретились около дома Людмилы Петровны и решили вначале прогуляться и обсудить…
– Кстати, что обсудить? – спросил Антонио.
– Вот! – сказал Константин. – Даже этот вопрос требует правильной постановки, не говоря уже о тех вопросах, которые мы будем задавать зеркалу. Мы должны обсудить то, что каждый из нас уже знает о себе. Мы же живём не первый день, и каждый из нас имеет какое-то представление о себе и о мире. Эти представления в чём-то неверные, но не может же быть такого, чтобы всё было неверным!
– Нам этого хватит на сто лет! На то и зеркало, чтобы не тратить время впустую! Нам нужны правильные вопросы!
Они знали, что зеркало может ответить на любой вопрос. В ответ на вопрос с ними и вокруг них будет что-то происходить. Когда зеркало отвечает, то ничего случайного с человеком произойти не может, во всём происходящем нужно искать правильный ответ зеркала. Но нужно ещё и понимать эти ответы! А понять можно совсем неправильно! Вот почему важно задать вопрос, ответ на который сам смог бы понять.
Они были предупреждены, что опрометчивым вопросом можно разрушить весь мир, не говоря уже о жизни, здоровье и судьбе отдельных, ничего для зеркала не значащих людей.
– Пойду и спрошу его, например, «есть ли Бог?» или «кто я?», нужно же начинать с чего-то!
– Ты решил начать с простеньких вопросов? Я думаю, оно на такие вопросы будет двести лет отвечать!
Побеседовав таким образом пару часов и не придя ни к чему, они пришли к Людмиле Петровне. Чтобы с чего-то начать, Константин сразу же задал зеркалу свой вопрос. Никто даже не успел его остановить.
Мужик
Это был высокого роста, крепкий, коренастый мужик, но удивительно мягкий и беззлобный. Казалось, в нём не было ничего такого, что можно было задеть и разозлить его. Кружка в его руках казалась какой-то детской. Пили чай на кухне.
Он приехал в Москву вместе с бухгалтером покупать какой-то подержанный бульдозер для своего хозяйства и остановился, как обычно, у двоюродного брата Константина. Жена брата из тех же краёв, из Вологодской области. Она давно рассказывала Константину про этого удивительного мужика, который ей приходится каким-то родственником. Рассказывала, что он разговаривает с Богом, исцеляет людей от болезней, предсказывает будущее, спрашивает у Бога совета, что делать в какой-нибудь сложной ситуации.
– Может спросить про будущее, узнать прошлое, но не просто так, из любопытства, а если очень нужно… Он раньше пил, и крепко! Я помню, как он здесь валялся. До ручки дошёл и обратился к Богу. С тех пор разговаривает с Богом. Пить бросил – ни капли в рот больше не брал! Взял хозяйство в свои руки. Сам попросил людей, чтобы его назначили председателем, про Бога им рассказал, его избрали. У них тоже других надежд не было… Поднял хозяйство, всё у них наладилось. Сколько раз его по дороге ограбить пытались – ни разу не ограбили. Это сейчас немножко стихло, а то какие грабежи были на дорогах! А они всё время продукты в Москву возят, а обратно технику.
– И что, исцеляет?
– Конечно! Много кого он уже исцелил. Как исцеляет? Спросит совета, а потом говорит, что нужно делать, – выздоравливают люди! Вон моя соседка, как она, бедная, страдала…
Константин давно собирался встретиться с этим человеком, и, конечно же, на это не было времени, но иногда вдруг время странным образом само откуда-то появляется, особенно когда о чём-нибудь спросишь у зеркала. Этого времени, видимо, нужно было дождаться.
Мужик неторопливо рассказывал о хозяйстве:
– Ну, рэкетиры тоже были. Приезжали из города на легковушке, стращать пытались. Я им сразу сказал: «Ещё раз вас здесь увижу – убью! И никаких следов никто не найдёт!» Больше не приезжали. Ну, а районное начальство – куда ж от него денешься?! У нас сейчас есть свой фонд на взятки, а раньше и давать было нечего.
Он сделал паузу.
– Ты про свою жизнь хотел узнать? Сейчас уже Марина должна подъехать, моя ученица, наш главбух, она тебе всё расскажет, как есть, это у неё хорошо получается.
– Нет, – ответил Константин. – Мне это неинтересно. Я тоже хочу с Богом разговаривать.
– Э–э–э! – с сомненьем покачал головой мужик. – Это ж надо так!!! Хотеть!!! – с силой сказал он.
Было ясно, что этого «так» у Константина сейчас нет.
– То есть нужно абсолютно верить… – начал было Константин, но мужик замахал руками и замотал головой.
– Даже не произноси этого слова! Мне все про веру сказки рассказывают, не ты один. Ни у кого этой веры нет!
– Как? – удивился Константин. – Что, все верующие обманывают друг друга, когда говорят, что верят?
– Э! Нет! Так тоже нельзя сказать. Я ведь спрашивал Бога и про веру тоже. – Он положил руки на колени. – Вера к нам пришла из такой древности! О–хо–хо! Когда люди ни в чём не сомневались и даже не знали, что можно обманывать друг друга. Вот тогда была вера! Если человека, – он понизил голос, – хотя бы один раз в жизни кто-нибудь обманул по любому поводу, то после этого он уже никогда не сможет верить в Бога. А сейчас?! Посмотри! Все кругом друг друга обманывают на каждом шагу, по каждому пустяку! Потому и вера всегда с сомнением. И никуда оно не денется, пока сам Бога не найдёшь! Не для нас она, вера, не для нашего времени. Забудь про это! Либо ты будешь обманывать себя и думать, что веришь, и многих это вполне устраивает, либо сам будешь Бога искать – и то и другое одновременно невозможно. Лучше не терзайся, а честно скажи – сомневаюсь!
Он приехал в Москву вместе с бухгалтером покупать какой-то подержанный бульдозер для своего хозяйства и остановился, как обычно, у двоюродного брата Константина. Жена брата из тех же краёв, из Вологодской области. Она давно рассказывала Константину про этого удивительного мужика, который ей приходится каким-то родственником. Рассказывала, что он разговаривает с Богом, исцеляет людей от болезней, предсказывает будущее, спрашивает у Бога совета, что делать в какой-нибудь сложной ситуации.
– Может спросить про будущее, узнать прошлое, но не просто так, из любопытства, а если очень нужно… Он раньше пил, и крепко! Я помню, как он здесь валялся. До ручки дошёл и обратился к Богу. С тех пор разговаривает с Богом. Пить бросил – ни капли в рот больше не брал! Взял хозяйство в свои руки. Сам попросил людей, чтобы его назначили председателем, про Бога им рассказал, его избрали. У них тоже других надежд не было… Поднял хозяйство, всё у них наладилось. Сколько раз его по дороге ограбить пытались – ни разу не ограбили. Это сейчас немножко стихло, а то какие грабежи были на дорогах! А они всё время продукты в Москву возят, а обратно технику.
– И что, исцеляет?
– Конечно! Много кого он уже исцелил. Как исцеляет? Спросит совета, а потом говорит, что нужно делать, – выздоравливают люди! Вон моя соседка, как она, бедная, страдала…
Константин давно собирался встретиться с этим человеком, и, конечно же, на это не было времени, но иногда вдруг время странным образом само откуда-то появляется, особенно когда о чём-нибудь спросишь у зеркала. Этого времени, видимо, нужно было дождаться.
Мужик неторопливо рассказывал о хозяйстве:
– Ну, рэкетиры тоже были. Приезжали из города на легковушке, стращать пытались. Я им сразу сказал: «Ещё раз вас здесь увижу – убью! И никаких следов никто не найдёт!» Больше не приезжали. Ну, а районное начальство – куда ж от него денешься?! У нас сейчас есть свой фонд на взятки, а раньше и давать было нечего.
Он сделал паузу.
– Ты про свою жизнь хотел узнать? Сейчас уже Марина должна подъехать, моя ученица, наш главбух, она тебе всё расскажет, как есть, это у неё хорошо получается.
– Нет, – ответил Константин. – Мне это неинтересно. Я тоже хочу с Богом разговаривать.
– Э–э–э! – с сомненьем покачал головой мужик. – Это ж надо так!!! Хотеть!!! – с силой сказал он.
Было ясно, что этого «так» у Константина сейчас нет.
– То есть нужно абсолютно верить… – начал было Константин, но мужик замахал руками и замотал головой.
– Даже не произноси этого слова! Мне все про веру сказки рассказывают, не ты один. Ни у кого этой веры нет!
– Как? – удивился Константин. – Что, все верующие обманывают друг друга, когда говорят, что верят?
– Э! Нет! Так тоже нельзя сказать. Я ведь спрашивал Бога и про веру тоже. – Он положил руки на колени. – Вера к нам пришла из такой древности! О–хо–хо! Когда люди ни в чём не сомневались и даже не знали, что можно обманывать друг друга. Вот тогда была вера! Если человека, – он понизил голос, – хотя бы один раз в жизни кто-нибудь обманул по любому поводу, то после этого он уже никогда не сможет верить в Бога. А сейчас?! Посмотри! Все кругом друг друга обманывают на каждом шагу, по каждому пустяку! Потому и вера всегда с сомнением. И никуда оно не денется, пока сам Бога не найдёшь! Не для нас она, вера, не для нашего времени. Забудь про это! Либо ты будешь обманывать себя и думать, что веришь, и многих это вполне устраивает, либо сам будешь Бога искать – и то и другое одновременно невозможно. Лучше не терзайся, а честно скажи – сомневаюсь!