Страница:
Стараясь не обращать на себя внимания, он прогулялся по секции, многозначительно подмигнул продавщице. Остановился возле угловой ванны.
— Сколько стоит эта красавица, да? — спросил не поворачиваясь. Будто джакузи, прибывшее из благословенной Италии, околдовало его. — Если недорого — куплю.
— Наши цены — самые низкие не только в Москве — в Европе. Даже
называть их неловко, — приняла предложенную игру Стеллочка. — Зато вещь -
уникальная! Массажирует, лечит, создает отличное настроение, способствует
повышению мужской потенции. У нас — столько отзывов! — восторженно подняла
она глазки к потолку, будто именно там хранится картотека покупательских
писем. — Один даже написал — детей не было, купил кудесницу-ванну — жена
двойней разродилась… Представляете?
Вокруг ванны собралась толпа. Это хорошо, очень хорошо! Значит, хотя бы один из множества зевак недосчитается в своем бумажнике пару тысяч зелененьких. Ахмет продолжает распрашивать, восторгается, всплескивает руками.
Услышав о «повышении потенции» пышная блондинка выразительно толкает локтем мужа. Немощный старикан, опираясь на палочку, впитывает медицинскую часть рекламы. Мощный великан с огромной золотой печаткой на волосатом пальце прищурился на оголенные ножки кокетливой брюнетки бальзаковского возраста.
Продавщица приступила к деловой части «представления». Ахмет незаметно покинул толпу, ушел в тень. Свое он отработал, можно со стороны поглядеть на умелые или, наоборот, неумелые действия пикантной Стеллочки.
Импотент, поощряемый взглядами своей половины, отправился к стойке оформлять заказ. Вслед за ним — инвалид. Толпа поредела.
Кажется, наступило на редкость удобное время для ликвидации, подумал киллер. Придется обойтись без помощи Валеры, как сложится обстановка в следующий раз, трудно сказать. Может быть вообще не сложится.
Ахмет прошел в угол торгового зала. Принялся придирчиво разглядывать образцы дорогих умывальников и унитазов. Решал, какое изделие выдвинуть на передний план, какое поставить позади. За ним, будто привязанный, Учитель.
Телохранителя Пуля не опасался. Может быть потому, что не узнал его. Разве можно узнать человека, который приложился кастетом из-за спины жертвы?
— Понимаешь, мало покупают сральников, — огорченно проговорил хозяин
в сторону сопровождающего очкарика. — Тружусь, верчусь, а толку мало…
Учитель понимающе вздохнул. Его внимание привлек подозрительный мужик, стоящий возле шикарного унитаза. Смотрел он не на выставленный образец — на кавказца. Вдруг киллер или его помощник? По всем писанным и неписанным законам нужно загородить ОП — охраняемую персону собственной грудью. Или задницей.
В этот момент к Ахмету приблизился солидный человек в шляпе, надвинутой на лоб, и в затемненных очках. Дорогостоящий костюм, трость с золотым набалдашником, перстень с вкрапленным бриллиантом, высокомерный взгляд. Пышные усы сочетаются с небольшой, норвежского типа, бородкой. Сразу видно — не худосочный новый русский — настоящий миллионер.
Если бы надежда на возможный барыш не кружила голову предпринимателя, он обратил бы внимание на замаскированный перемычкой очков горбатый нос. Но мало ли в Москве горбоносых, стоит ли всматриваться в лицо каждого человека? Главное — содержимое его кармана.
А вот Учитель так и вцепился в богача настороженным взглядом. Нет, он не узнал уличного знакомца — умело наложенный грим, массивные очки, длиноволосый парик надежно защитили Собкова. Но было в нем что-то приметное, подозрительное. Может быть, манера держать голову? Или привычка бегло оглядываться по сторонам?
— Простите, насколько я понял, здесь не производятся оптовые продажи? Может быть, вы в курсе дела?
— Я — владелец этой фирмы, — гордо ответил поощренный вниманием богача Ахмет. — Что вы хотите узнать?
— Почему-то я так и решил, — слегка улыбнулся господин. Будто бросил в подставленную шапку нищего пару лимонов. — Где бы нам побеседовать? — оглядел он заполненную народом сантехническую секцию. — Разговор — деловой. Я приехал с Дальнего Востока специально за товаром. Сами понимаете, тема — не для огласки.
Оптовые продажи — мечта любого торгаша. Переправлять полученные из-за рубежа товары на Дальний Восток, в Сибирь, Среднюю Азию, без дорогостоящего хранения на арендованных за немалые деньги складах, без мученических мук с реализацией — что может быть лучше?
— Пройдемте в мой кабинет, — приглашающе протянул Ахмет руку в сторону входа в подсобные помещения. — Бедный кабинет, обычная комната, да! Заранее прошу извинить. Пожалуй, лучше в ресторане, но времени мало. Давайте перенесем беседу на вечер?
— Ничего. Не место красит человека — наоборот. Вечером не могу. Занят.
Кавказец открыл дверь, предупредительно пропустил дальневосточного бизнесмена. Учитель проверил пистолет и пошел за хозяином и его гостем.
— Я ведь предупредил: разговор конфиденциальный. Не для посторолних. Когда беседуют два бизнесмена, остальные ожидают за дверью.
Замечание смахивает на выговор. Уши кавказца заалели, губы сжались.
— Подожди в зале.
Очкарик расслабился и пошел любоваться выставленными на обозрение сдобными прелестями Стеллочки. Это спасло ему жизнь.
Кабинетик, действительно, скромный. В нем умещается только старенький письменный стол и два качающихся стула. На стене вывешено несколько рекламных картинок, настенный календарь за прошлый год, на столе разбросаны бумажки с беглыми записями.
— Присаживайтесь, — занял место за столом Ахмет. — Еще раз прошу извинить…
Посетитель садиться не стал. Верхняя губа приподнялась, обнажая мелкие острые зубы. Киллер выстрелил прямо из кармана, но пуля попала точно в горло. Захлебнувшись кровью, кавказец сполз на пол.
Собков старательно почистил пиджак, озабоченно потер ладонью дырку с краями, обожженными выстрелом. Зря он все же поторопился — нужно было, во первых, взять с собой не солидный «дог», а «мухобойка»; во вторых, зачем было стрелять из кармана, когда обстановка деловой беседы способствовала более экономному выстрелу? Теперь придется выбрасывать дорогостоящий костюм. Не об"яснять же прижимистой любовнице происхождение дырки.
Последний из трех знающих его в лицо людей ликвидирован. На очереди — выполнение заказа Монаха, ликвидация депутата.
Он попрежнему не подозревл, что его пасет уголовный розыск. Пасет не российского терминатора, о возвращении которого в Россию никто, кроме Дымова, не верит. Ищет уже не раз засвеченного горбоносика…
Расследованием убийства молодого бизнесмена занимались Дымов и Столков. Если бы не маниакальное стремление Славки непременно отыскать и покарать убийцу друзей, ничего особенного. Обычная работа неизвестного киллера. И снова странный выстрел, не в грудь либо в голову — в горло. Будто поставлена горделивая метка: стрелял я!
Похоже, киллер уверен в своей безнаказанности… Ну, что ж, поглядим…
Пока эксперты и оперативники фотографировали, измеряли расстояния, искали следы «пальчиков», Дымов и Столков опрашивали свидетелей. Правда, после убийства в зале их осталось немного — большинство посчитали за лучшее исчезнуть, не рисоваться в милицейских протоколах.
В углу на престижном итальянском унитазе истерически рыдала продавщица. Женщина в белом халате, видимо, врач из «скорой помощи», готовилась сделать ей укол, подсовывала под вздернутый носик флакончик с нашатырем. Девица громко чихала, но рыдать не переставала.
На самом деле, рыдания — фальшивые. Стеллочка, конечно, травмирована убийством Ахмета, не без этого, но истерика — средство выгадать время, подумать, наметить свое поведение во время допроса. А то, что ее будут допрашивать — никаких сомнений. Охранник Виталька слинял, босс убит, основные свидетели разбежались. А продавщице бежать некуда — все равно милиция найдет.
Ни в коем случае не упоминать о важном господине в очках-колесах, который о чем-то беседовал с Ахметом. Неужели он — убийца, нанятый конкурентом? Тогда менты заподозрят продавщицу, решат — наводчица.
Сыщики закончили бессмысленный разговор с богатым стариком и его молодой женой.
— Мы только-только решили приобрести джакузи, — ворковала женщина, поддерживая под локоток качающегося муженька. — Вдруг — этот ужас… Нет, нет, покупать что-нибудь в этом страшном магазине мы не будем…
— Вы не заметили ничего странного? — терпеливо спросил Столков, заранее зная: потянет пустышку. — К владельцу фирмы никто не подходил? Скажем, знакомый — поздороваться? Или покупатель, завороженный итальянской ванной?
Старик раскрыл было безвольный рот, но дамочка незаметно дернула его за руку, торопливо заговорила.
— А мы не знали, что кавказец — хозяин… Да и какая разница, кем он был? Нас интересовал массажер с подсветкой и музыкой.
Пятнадцатиминутная беседа оказалась безрезультатной. Точно так же, как допрос другого очевидца, который тоже ничего не видел и не слышал, кроме шикарного унитаза и хвалебных песнопений разворотливой продавщицы.
Увидев, что девушка пришла в себя, сыщики переключились на нее. С тем же результатом.
— Это был терминатор, точно — терминатор! — не успокаивался Дымов после того, как подсобку освободили от трупа Ахмета. — Выстрел в горло, перевоплощение в солидного покупателя, незаметное исчезновение…
— Возможно. Вот только все опрошенные свидетели, которым я пред"явил фотографию терминатора, в один голос заявили: такого человека в торговом зале не было… Чем ты это об"яснишь?
Славка вскочил со стула, ушибся плечом о массивный сейф. Выругался с такой злостью, будто сейф подсунул ему капитан.
— Не знаю! Одно только ясно: работал именно он. Что касается
внешности — лучшего конспиратора трудно отыскать! Талант!
— Пока не разгадаем «грим», будем тыкаться слепыми котятами. И набивать шишки.
Откройся продавщица, упомяни о подтянутой фигуре ахметовского собеседника, его манере держаться, сыщики непременно вспомнили бы о странном нападении бандитов на горбоносого сибиряка. Уцепились бы за эту ниточку. И, кто знает, не привела бы она их к особняку Костомаровой!…
Глава 13
— Сколько стоит эта красавица, да? — спросил не поворачиваясь. Будто джакузи, прибывшее из благословенной Италии, околдовало его. — Если недорого — куплю.
— Наши цены — самые низкие не только в Москве — в Европе. Даже
называть их неловко, — приняла предложенную игру Стеллочка. — Зато вещь -
уникальная! Массажирует, лечит, создает отличное настроение, способствует
повышению мужской потенции. У нас — столько отзывов! — восторженно подняла
она глазки к потолку, будто именно там хранится картотека покупательских
писем. — Один даже написал — детей не было, купил кудесницу-ванну — жена
двойней разродилась… Представляете?
Вокруг ванны собралась толпа. Это хорошо, очень хорошо! Значит, хотя бы один из множества зевак недосчитается в своем бумажнике пару тысяч зелененьких. Ахмет продолжает распрашивать, восторгается, всплескивает руками.
Услышав о «повышении потенции» пышная блондинка выразительно толкает локтем мужа. Немощный старикан, опираясь на палочку, впитывает медицинскую часть рекламы. Мощный великан с огромной золотой печаткой на волосатом пальце прищурился на оголенные ножки кокетливой брюнетки бальзаковского возраста.
Продавщица приступила к деловой части «представления». Ахмет незаметно покинул толпу, ушел в тень. Свое он отработал, можно со стороны поглядеть на умелые или, наоборот, неумелые действия пикантной Стеллочки.
Импотент, поощряемый взглядами своей половины, отправился к стойке оформлять заказ. Вслед за ним — инвалид. Толпа поредела.
Кажется, наступило на редкость удобное время для ликвидации, подумал киллер. Придется обойтись без помощи Валеры, как сложится обстановка в следующий раз, трудно сказать. Может быть вообще не сложится.
Ахмет прошел в угол торгового зала. Принялся придирчиво разглядывать образцы дорогих умывальников и унитазов. Решал, какое изделие выдвинуть на передний план, какое поставить позади. За ним, будто привязанный, Учитель.
Телохранителя Пуля не опасался. Может быть потому, что не узнал его. Разве можно узнать человека, который приложился кастетом из-за спины жертвы?
— Понимаешь, мало покупают сральников, — огорченно проговорил хозяин
в сторону сопровождающего очкарика. — Тружусь, верчусь, а толку мало…
Учитель понимающе вздохнул. Его внимание привлек подозрительный мужик, стоящий возле шикарного унитаза. Смотрел он не на выставленный образец — на кавказца. Вдруг киллер или его помощник? По всем писанным и неписанным законам нужно загородить ОП — охраняемую персону собственной грудью. Или задницей.
В этот момент к Ахмету приблизился солидный человек в шляпе, надвинутой на лоб, и в затемненных очках. Дорогостоящий костюм, трость с золотым набалдашником, перстень с вкрапленным бриллиантом, высокомерный взгляд. Пышные усы сочетаются с небольшой, норвежского типа, бородкой. Сразу видно — не худосочный новый русский — настоящий миллионер.
Если бы надежда на возможный барыш не кружила голову предпринимателя, он обратил бы внимание на замаскированный перемычкой очков горбатый нос. Но мало ли в Москве горбоносых, стоит ли всматриваться в лицо каждого человека? Главное — содержимое его кармана.
А вот Учитель так и вцепился в богача настороженным взглядом. Нет, он не узнал уличного знакомца — умело наложенный грим, массивные очки, длиноволосый парик надежно защитили Собкова. Но было в нем что-то приметное, подозрительное. Может быть, манера держать голову? Или привычка бегло оглядываться по сторонам?
— Простите, насколько я понял, здесь не производятся оптовые продажи? Может быть, вы в курсе дела?
— Я — владелец этой фирмы, — гордо ответил поощренный вниманием богача Ахмет. — Что вы хотите узнать?
— Почему-то я так и решил, — слегка улыбнулся господин. Будто бросил в подставленную шапку нищего пару лимонов. — Где бы нам побеседовать? — оглядел он заполненную народом сантехническую секцию. — Разговор — деловой. Я приехал с Дальнего Востока специально за товаром. Сами понимаете, тема — не для огласки.
Оптовые продажи — мечта любого торгаша. Переправлять полученные из-за рубежа товары на Дальний Восток, в Сибирь, Среднюю Азию, без дорогостоящего хранения на арендованных за немалые деньги складах, без мученических мук с реализацией — что может быть лучше?
— Пройдемте в мой кабинет, — приглашающе протянул Ахмет руку в сторону входа в подсобные помещения. — Бедный кабинет, обычная комната, да! Заранее прошу извинить. Пожалуй, лучше в ресторане, но времени мало. Давайте перенесем беседу на вечер?
— Ничего. Не место красит человека — наоборот. Вечером не могу. Занят.
Кавказец открыл дверь, предупредительно пропустил дальневосточного бизнесмена. Учитель проверил пистолет и пошел за хозяином и его гостем.
— Я ведь предупредил: разговор конфиденциальный. Не для посторолних. Когда беседуют два бизнесмена, остальные ожидают за дверью.
Замечание смахивает на выговор. Уши кавказца заалели, губы сжались.
— Подожди в зале.
Очкарик расслабился и пошел любоваться выставленными на обозрение сдобными прелестями Стеллочки. Это спасло ему жизнь.
Кабинетик, действительно, скромный. В нем умещается только старенький письменный стол и два качающихся стула. На стене вывешено несколько рекламных картинок, настенный календарь за прошлый год, на столе разбросаны бумажки с беглыми записями.
— Присаживайтесь, — занял место за столом Ахмет. — Еще раз прошу извинить…
Посетитель садиться не стал. Верхняя губа приподнялась, обнажая мелкие острые зубы. Киллер выстрелил прямо из кармана, но пуля попала точно в горло. Захлебнувшись кровью, кавказец сполз на пол.
Собков старательно почистил пиджак, озабоченно потер ладонью дырку с краями, обожженными выстрелом. Зря он все же поторопился — нужно было, во первых, взять с собой не солидный «дог», а «мухобойка»; во вторых, зачем было стрелять из кармана, когда обстановка деловой беседы способствовала более экономному выстрелу? Теперь придется выбрасывать дорогостоящий костюм. Не об"яснять же прижимистой любовнице происхождение дырки.
Последний из трех знающих его в лицо людей ликвидирован. На очереди — выполнение заказа Монаха, ликвидация депутата.
Он попрежнему не подозревл, что его пасет уголовный розыск. Пасет не российского терминатора, о возвращении которого в Россию никто, кроме Дымова, не верит. Ищет уже не раз засвеченного горбоносика…
Расследованием убийства молодого бизнесмена занимались Дымов и Столков. Если бы не маниакальное стремление Славки непременно отыскать и покарать убийцу друзей, ничего особенного. Обычная работа неизвестного киллера. И снова странный выстрел, не в грудь либо в голову — в горло. Будто поставлена горделивая метка: стрелял я!
Похоже, киллер уверен в своей безнаказанности… Ну, что ж, поглядим…
Пока эксперты и оперативники фотографировали, измеряли расстояния, искали следы «пальчиков», Дымов и Столков опрашивали свидетелей. Правда, после убийства в зале их осталось немного — большинство посчитали за лучшее исчезнуть, не рисоваться в милицейских протоколах.
В углу на престижном итальянском унитазе истерически рыдала продавщица. Женщина в белом халате, видимо, врач из «скорой помощи», готовилась сделать ей укол, подсовывала под вздернутый носик флакончик с нашатырем. Девица громко чихала, но рыдать не переставала.
На самом деле, рыдания — фальшивые. Стеллочка, конечно, травмирована убийством Ахмета, не без этого, но истерика — средство выгадать время, подумать, наметить свое поведение во время допроса. А то, что ее будут допрашивать — никаких сомнений. Охранник Виталька слинял, босс убит, основные свидетели разбежались. А продавщице бежать некуда — все равно милиция найдет.
Ни в коем случае не упоминать о важном господине в очках-колесах, который о чем-то беседовал с Ахметом. Неужели он — убийца, нанятый конкурентом? Тогда менты заподозрят продавщицу, решат — наводчица.
Сыщики закончили бессмысленный разговор с богатым стариком и его молодой женой.
— Мы только-только решили приобрести джакузи, — ворковала женщина, поддерживая под локоток качающегося муженька. — Вдруг — этот ужас… Нет, нет, покупать что-нибудь в этом страшном магазине мы не будем…
— Вы не заметили ничего странного? — терпеливо спросил Столков, заранее зная: потянет пустышку. — К владельцу фирмы никто не подходил? Скажем, знакомый — поздороваться? Или покупатель, завороженный итальянской ванной?
Старик раскрыл было безвольный рот, но дамочка незаметно дернула его за руку, торопливо заговорила.
— А мы не знали, что кавказец — хозяин… Да и какая разница, кем он был? Нас интересовал массажер с подсветкой и музыкой.
Пятнадцатиминутная беседа оказалась безрезультатной. Точно так же, как допрос другого очевидца, который тоже ничего не видел и не слышал, кроме шикарного унитаза и хвалебных песнопений разворотливой продавщицы.
Увидев, что девушка пришла в себя, сыщики переключились на нее. С тем же результатом.
— Это был терминатор, точно — терминатор! — не успокаивался Дымов после того, как подсобку освободили от трупа Ахмета. — Выстрел в горло, перевоплощение в солидного покупателя, незаметное исчезновение…
— Возможно. Вот только все опрошенные свидетели, которым я пред"явил фотографию терминатора, в один голос заявили: такого человека в торговом зале не было… Чем ты это об"яснишь?
Славка вскочил со стула, ушибся плечом о массивный сейф. Выругался с такой злостью, будто сейф подсунул ему капитан.
— Не знаю! Одно только ясно: работал именно он. Что касается
внешности — лучшего конспиратора трудно отыскать! Талант!
— Пока не разгадаем «грим», будем тыкаться слепыми котятами. И набивать шишки.
Откройся продавщица, упомяни о подтянутой фигуре ахметовского собеседника, его манере держаться, сыщики непременно вспомнили бы о странном нападении бандитов на горбоносого сибиряка. Уцепились бы за эту ниточку. И, кто знает, не привела бы она их к особняку Костомаровой!…
Глава 13
Дружба между Славкой и Ксаной крепла с каждым днем. Одинаковые по характеру, по восприятию действительности, даже по смешливости, они понимали друг друга с полуслова, с полужеста. Добродушные шуточки и подначивания не омрачали сложившихся добрых отношений, наоборот, укрепляли их.
Однажды, сыщик и стажер допоздна засиделись на работе. Дело порученное им, на первый взгляд — проще простого. Немолодые супруги вечером опростали бутылку водки, как водится, поспорили. Муженек, обидевшись на умаление его достоиства главы семьи, врезал супружнице по «фотографии», та расцарапала его щеки «маникюром». Дальше — больше. В ход пошли тяжелые предметы домашнего обихода, под руку пьяной женщине попался кухонный нож… Короче, приехав по вызову соседей, оперативники обнаружили труп и полутруп.
Началось нудное расследование: осмотр места происшествия, допросы соседей, изучение найденных на книжной полке блокнотов и тетрадей. Появилось неясное подозрение: убитый, работая водителем грузовика в некой коммерческой структуре, пополнял получаемую зарплату торговлей наркотиками.
Осторожно прощупали связи покойного и вышли на пожилого наркодельца. Арестовать не получилось — дедка застрелили. Скорей всего, коллеги по нелегальному бизнесу. Или — наркобоссы.
Часов в десять вечера Славка помотал одуревшей башкой, потер слезящиеся глаза. Ксана передразнила наставника: точно так же подвигала головкой, от чего пышные черные волосы превратились в неухоженную копну, осторожно провела по накрашенным векам тонкими пальчиками.
— Все, стажер, пошабашили, двигаем по домам, — предложил сыщик, завязывая папку и пряча ее в сейф. — Завтра продолжим. Придется еще разок расспросить бабулю с третьего под"езда. А сегодня — бай-бай. И без того в глазах кровавые мальчики…
— У мене — тоже, — призналась Банина.
— Не рассчитывай на одиночную прогулку по ночной Москве, — проверяя пистолет, весело проговорил сыщик. — Провожу домой, сдам с рук на руки мамаше…
Ксана запротестовала. Она — не ребенок и не наивная девчонка, ей ли, будущему сыщику, бояться ходить по ночным улицам? Да и что с нее взять грабителям: несчастные бусы копеечной стоимости или такие же копеечные джинсы.
Хотел Славка упомянуть про место под джинсами, от которого ни бандит, ни сверхчестный мужик не откажутся, но во время прикусил язык. Кто знает, как отреагирует на хамство девчонка? Ссориться не хотелось.
Обычно наставник и стажер без устали подшучивают друг над другом. На этот раз всю дорогу они были на удивление серьезны. Будто над обоими висело расследуемое происшествие. Обычная бытовуха или серьезное преступление? Дымов мысленно разбирал версию за версией. Перед девушкой маячил труп мужчины с перерезанным горлом. Она еще не успела привыкнуть к подобным «картинкам».
Последние три автобусных остановки, они, не сговариваясь, прошли пещком. Погода превосходная, легкий прохладный ветерок осушает потные лица. Прохожих немного, большинство жителей уже давно забралось в свои квартиры, отгородилось от кровавой действительности металлическими дверями и хитроумными запорами.
— Как думаете, не имеет ли это происшествие… подосновы? Вдруг замешан тот самый терминатор?
Услышав дурацкий вопрос, сыщик остановился. Изобразил сочувствие.
— Нельзя быть такой наивной и… глупой! Прежде всего, насколько мне известно, терминатор ножом не «работает», излюбленное его оружие — пистолет и карабин. Во вторых, — поднял Славка руку перед лицом девушки и загнул второй палец, — с наркотой он никогда не был повязан. Во всяком случае, подобные факты не зафиксированы. В третьих, осмотр места происшествия, признание жены погибшего, информация соседей, короче, все, показывает — убийство на бытовой почве.
Ксана содрогнулась.
— Не представляю, как можно в любом состоянии пырнуть ножом человека. Тем более, близкого человека!
— Ты многого еще не понимаешь, девочка, — мягко проговорил Славка, легонько коснувшись ее плеча. — Поработаешь с мое — поймешь… Что касается терминатора, досье все пухнет и пухнет. Я убежден: убийства Ганса, Ахмета и двоих шестерок — его рук дело…
— Почему? Где факты? Это еще доказать нужно. Одни только выстрелы в горло ничего сами по себе не говорят…
— Согласен, малышка, — улыбнулся Дымов и сразу же нахмурился. Не привык веселиться при упоминании имени мерзкого убийцы, сразу вспоминается застреленная на Петровском рынке жена Тимова и сам Мишка, заживо сгоревший в расстрелянном киллером «мерседесе». — Имеются и фактики. К примеру, Ганс. Один из пиковых, приговоренных мафией к смертной казни. Спросишь, почему? Однажды, Мишка взял из семейного альбома первой жены Собкова интересную фотокарточку. На ней изображены подвыпившие мужики — пиковые и крещенные ими русаки. Под несколькими персонажами нарисованы крестики. Всех этих людей терминатор убрал. В живых остались Бестан и Ганс. Бестана отравили в ереванском следственном изоляторе. Ганса пристрелили в Москве. Все тем же приемом — в горло… Кто это сделал? Думаю — мой подопечный, место которому давно — на адской сковороде. И, клянусь, я его туда отправлю… Опровергай, если с"умеешь!
Славка вытер стекающий на глаза пот, с любопытством уставился на идущую рядом девушку. Убедили ли ее приведенные соображения, не найдет ли стажерка каких-либо из"янов? Ведь научили же ее чему-нибудь в милицейской Академии!
Ксана молчала. Она никогда не торопилась высказывать свое мнение. Понимала: где ей тягаться с таким асом сыска, каким представил ей Дымова подполковник.
Сотню метров прошли молча.
— Предположим, вы правы, — медленно начала она, еще не зная, что скажет дальше. — Кровавый убийца разгуливает по Москве. Типа человека-невидимки. Но как «проявить» его, как загнать в центр прицела?
Сыщик сокрушенно вздохнул.
— Честно сказать, сам еще не знаю… Одно лишь ясно: он возвратился
в Россию. Откуда и зачем — неизвестно. Думаю: получил выгодный заказ. Или
— заказы…
Наконец добрались до девятиэтажной башни.
— Будь здрав, кавалер, — ехидно улыбнулась девушка. — Надо бы, конечно, сопроводить беззащитного мальчика до его дома, но — поздно, родители беспокоятся.
Славка подхватил стажера под руку и повел к лифту.
— Не знаю, как «мальчика», а вот дерзкую девчонку поберечь не помешает. Не ершись, пожалуйста, не изображай героиню! Статистика показывает: чаще всего покушения происходят в под"ездах.
Дверь открыл щуплый старикашка в байковом халате. Вспомнил Дымов рассказ стажера о родителях: отце — лагерном вертухае и матери — делопроизводителе лагерной администрации. Удивился. Ну, никак не подходит Ксанкин папаша на роль угрюмого, узколобого охранника! Кладовщик, повар, библиотекарь — да, но только не вертухай!
— Мать, — неожиданным для его хлипкой комплекции басом закричал старичок. — Дочка-законница изволила прибыть. Да еще с парнем. Накрывай на стол, доставая из холодильника злодейку с наклейкой.
Из кухни выглянула пожилая женщина в ореоле седых волос. И это — бывшая служащая на зоне? Доброта и душевная благость так и светится в глазах, молодит морщинистое лицо. Не верится, что она провела молодые годы среди преступников!
— Не надо злодейки, — с трудом сдержала беспричинный смех Ксана. — Добрый вечер, мамуля. Прилетела твоя птичка-бабочка. Со мной вовсе не кавалер — наставник, коллега.
— Калека, коллега — все одно. Главное — молодой и симпатичный… Проходите в комнату, присаживайтесь к столу. Отпразднуем знакомство. По стариному русскому обычаю. И не отказывайтесь, — быстро замахал руками дедок. — От этого грех отказываться, Боженька не простит.
Пришлось подчиниться.
— Перво-наперво, побазарим за житуху, — поднял рюмку отставной вертухай. — Признаться, не терплю говорить по фене, но тут не обойтись. Ведь жизня нынче какая? Пятая часть людишек сидит за решеткой, столько же готовится на отсидку, малая часть — жируют. Так вот, робятки, выпьем за невинно сидящих… Не обижайся, сыскарь, но вина и на тебе имеется…
Славка согласно кивнул, спрятал ироническую улыбку. Ксанкин отец имел дело с уже посаженными преступниками, он только понаслышке знал сколько они окровавили невинных людей, сколько осиротили детишек. На зоне убийцы и насильники — тише воды, ниже травы, на свободе — хищные звери, нахальные и трусливые, безжалостные и кровавые.
— За невинных выпью — согласен, а что касается виновных… Есть такие, которых я немедля отправил бы на адову сковороду.
— У Славы киллер убил друга и его жену, — тихо пояснила Ксана. — Собков…
— Не о них речь, — угрюмо пробасил отставной охранник. — Убийц я бы, к примеру, собственными руками душил… На моей памяти сидел в лагере один зек, по кликухе — Гнида. Приписали парню два убийства, не проверили, как следует, поторопились. Двадцать годков на ушах — не шутка. А «убивец»-то — малолеток, только оторвался от материнской сиськи. Не верил я тогда, не мог дитятя зарезать соседа и соседку… Так и получилось: нашелся честный следователь, раскрутил уголовное дело до конца, доказал невинность Гниды… Да вот незадача, не дожил парень до освобождения, свел его в могилу туберкулез… Кто должен ответить за его смерть? Да никто! Как водится, спустили дело на тормозах, затуманили разными терминами…
Незаметно пролетел час. Бутылка с «жириновкой» опустела, ее сменила кристалловская водочка. Разговорившийся хозяин с горечью выдал еще несколько аналогичных историй.
— Все, папаня! — перебила его дочь. — Пора на боковую. Тебя уже заносит.
— Кому на боковую, а кому полмосквы шлепать, — поднялся Дымов.
— Куда нацелился, сыскарь? — громыхнул старичок. — Не пущу! Заночуешь у нас. Дело ли подставляться под бандитский нож?
— Для меня нож еще не изготовили. В случае чего — отобьюсь, не впервые.
Настойчивые приглашения хозяина, просьбы его супруги не помогли. Дымов стоял на своем.
Ксана вышла вместе с ним на лестничную площадку. Лампочка перегорела, в тусклом свете, падающем с верхнего этажа, едва виднелись очертания их фигур.
— Как вам мои предки?
Славка показал большой палец. Дескать, что отец, что мать — стоящие люди.
— Доберетесь домой — обязательно позвоните, — протягивая узкую ладошку, попросила девушка. — Я буду волноваться…
— Позвоню…
Неожиданно Славка обнял стажера за талию, привлек к себе. Пытаясь найти ускользающие губки, опустил руку на девичье бедро. Погладил. Ничего не поделаешь, привык холостяк к податливости секретарш и программисток, мечтающих выскочить за него замуж. Ни разу не получал отказа.
Ксана на мгновение замерла. Странно, но ловелас вдруг почувствовал разочарование. Все — то же самое, никакого тебе возбуждающего разнообразия! Почувствует поглаживание мужской ладони по попке, потом — по бедрышку, сомлеет, приоткроет ожидающие губки…
Холостяк ошибся. Девушка не сомлела. Просто она не ожидала подобной дерзости. Опомнившись, резко присела, выскользнула из об"ятий и… влепила нахалу звонкую пощечину.
Захлопнулась дверь, насмешливо зашипели закрываемые замки.
Дымов ощупал горящую щеку, почему-то засмеялся и, игнорируя лифт, побежал вниз по лестнице…
Утром наставник и стажер встретились, как ни в чем не бывало. Только Дымов старался не смотреть на девушку. Она ехидно улыбалась, многозначительно поглаживала себя по щеке.
— Займемся делом, — суше обычного приказал он. — Поезжайте на место происшествия, поговорите с бабусей. Если выплывет что-нибудь ценное, обязательно оформите, как положено. Не забудьте захватить бланки…
Ехать стажеру не довелось.
В комнату с дежурной улыбкой на безгубом лице вошел Столков. Понимающе окинул взгядом напарника и стажера, уселся за свой стол, выложил на него пухлую папку. Но не раскрыл ее — по прежнему разглядывал собеседников. Словно ожидал от них добровольного признания.
Капитана в отделе дружно не любили. Было в нем что-то неприятное. Говорит, вроде, нормальным голосом нормальные фразы, но за ними — черный провал. Будто топкая грязь, покрытая тонким слоем чистой водички. Дескать, гордитесь тем, что я с вами разговариваю.
Однажды, во время ареста группы рэкетиров, один из них умудрился выхватить спрятанный под рубашкой пистолет. Прицелился в растерявшегося оперативника. Капитан, рискуя получить пулю, сбил рэкетира с ног, упал вместе с ним. Поднялся, отряхнул с брюк налипшую грязь. Не ожидая от бледного парня благодарности, поучительно проскрипел.
— Не столбом нужно стоять — шевелиться. Особенно, шевелить извилинами.
Бледность на лице парня сменилась багровым румянцем. Отвернувшись от него, Столков, как ни в чем не бывало, чистил щеткой идеально чистый костюм.
О какой любви можно говорить?
Вот и сейчас брезгливо разглядывает старшего лейтенанта и стажера. Будто залез им под череп и скользит по извилинам мозга, считывая позорящую их информацию.
— Здорово, сыскари! Работаете?
— Нет, — скромно потупила озорные глазки Ксана, — грибы собираем.
— Какие грибы? — оторопел капитан.
— Мухоморы, — включился в «содержательную» беседу Дымов. — Хочешь помочь?
Столков понял — его разыгрывают. Нагло, беспардоно. Обидеться — дать повод для дополниительных оскорблений. Дымов — такой, за насмешками ни в карман, ни за пазуху не лезет, они слетают с натренированного языка, будто птицы с дерева.
— Времени нет заниматься ерундой. Дядюшка тебе звонил?
Дымов непонимающе поглядел почему-то на Ксану. Будто она должна ответить на странный вопрос. Почему, по какому вопросу должен звонить подполковник, у которого Дымов полчаса тому назад побывал? Не из стоматологии же, куда шеф отправился лечить очередной зуб?
Девушка ободряюще усмехнулась.
— Не звонил… А что случилось?
— Наверно, подполковника до того зубы замучили, все на свете забыл. — пренебрежительно поднял узкую, бледную руку капитан. Будто продемонстрировал свое отношение к тупому начальству. — Дело в том, что прикомандированный к тебе стажер временно переходит в мое распоряжение. Для проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Столков обожал служебные выражения, упивался ими. Они, эти фразы, будто поднимали его выше сослуживцев, внушали им этакую почтительность, смешанную с уважением. А находиться на высоте, тешить свое самолюбие — что может быть приятней?
— А меня спросили?
Ксана оскорблено вздернула головку. Подумать только, с ней обращаются, как с вещью: сегодня прикомандировывают к Дымову, завтра вручают Столкову, послезавтра передадут еще какому-нибудь именитому сыщику!
— Спрашивать — нет нужды. Повторяю: вам придется заняться сыском. Под моим началом. Ясно?
— Так точно!
Головка вернулась в нормальное положение. Девушка метнула на Славку лукавый взгляд. Как он отреагирует на предстоящую разлуку? Возмутится, побежит к начальнику или радостно заулыбается? Как там не крути, «отпущенная» пощечина, наверняка, все еще горит на его физиономии, а присутствие Ксаны делает этот жар вообще нестерпимым.
Однажды, сыщик и стажер допоздна засиделись на работе. Дело порученное им, на первый взгляд — проще простого. Немолодые супруги вечером опростали бутылку водки, как водится, поспорили. Муженек, обидевшись на умаление его достоиства главы семьи, врезал супружнице по «фотографии», та расцарапала его щеки «маникюром». Дальше — больше. В ход пошли тяжелые предметы домашнего обихода, под руку пьяной женщине попался кухонный нож… Короче, приехав по вызову соседей, оперативники обнаружили труп и полутруп.
Началось нудное расследование: осмотр места происшествия, допросы соседей, изучение найденных на книжной полке блокнотов и тетрадей. Появилось неясное подозрение: убитый, работая водителем грузовика в некой коммерческой структуре, пополнял получаемую зарплату торговлей наркотиками.
Осторожно прощупали связи покойного и вышли на пожилого наркодельца. Арестовать не получилось — дедка застрелили. Скорей всего, коллеги по нелегальному бизнесу. Или — наркобоссы.
Часов в десять вечера Славка помотал одуревшей башкой, потер слезящиеся глаза. Ксана передразнила наставника: точно так же подвигала головкой, от чего пышные черные волосы превратились в неухоженную копну, осторожно провела по накрашенным векам тонкими пальчиками.
— Все, стажер, пошабашили, двигаем по домам, — предложил сыщик, завязывая папку и пряча ее в сейф. — Завтра продолжим. Придется еще разок расспросить бабулю с третьего под"езда. А сегодня — бай-бай. И без того в глазах кровавые мальчики…
— У мене — тоже, — призналась Банина.
— Не рассчитывай на одиночную прогулку по ночной Москве, — проверяя пистолет, весело проговорил сыщик. — Провожу домой, сдам с рук на руки мамаше…
Ксана запротестовала. Она — не ребенок и не наивная девчонка, ей ли, будущему сыщику, бояться ходить по ночным улицам? Да и что с нее взять грабителям: несчастные бусы копеечной стоимости или такие же копеечные джинсы.
Хотел Славка упомянуть про место под джинсами, от которого ни бандит, ни сверхчестный мужик не откажутся, но во время прикусил язык. Кто знает, как отреагирует на хамство девчонка? Ссориться не хотелось.
Обычно наставник и стажер без устали подшучивают друг над другом. На этот раз всю дорогу они были на удивление серьезны. Будто над обоими висело расследуемое происшествие. Обычная бытовуха или серьезное преступление? Дымов мысленно разбирал версию за версией. Перед девушкой маячил труп мужчины с перерезанным горлом. Она еще не успела привыкнуть к подобным «картинкам».
Последние три автобусных остановки, они, не сговариваясь, прошли пещком. Погода превосходная, легкий прохладный ветерок осушает потные лица. Прохожих немного, большинство жителей уже давно забралось в свои квартиры, отгородилось от кровавой действительности металлическими дверями и хитроумными запорами.
— Как думаете, не имеет ли это происшествие… подосновы? Вдруг замешан тот самый терминатор?
Услышав дурацкий вопрос, сыщик остановился. Изобразил сочувствие.
— Нельзя быть такой наивной и… глупой! Прежде всего, насколько мне известно, терминатор ножом не «работает», излюбленное его оружие — пистолет и карабин. Во вторых, — поднял Славка руку перед лицом девушки и загнул второй палец, — с наркотой он никогда не был повязан. Во всяком случае, подобные факты не зафиксированы. В третьих, осмотр места происшествия, признание жены погибшего, информация соседей, короче, все, показывает — убийство на бытовой почве.
Ксана содрогнулась.
— Не представляю, как можно в любом состоянии пырнуть ножом человека. Тем более, близкого человека!
— Ты многого еще не понимаешь, девочка, — мягко проговорил Славка, легонько коснувшись ее плеча. — Поработаешь с мое — поймешь… Что касается терминатора, досье все пухнет и пухнет. Я убежден: убийства Ганса, Ахмета и двоих шестерок — его рук дело…
— Почему? Где факты? Это еще доказать нужно. Одни только выстрелы в горло ничего сами по себе не говорят…
— Согласен, малышка, — улыбнулся Дымов и сразу же нахмурился. Не привык веселиться при упоминании имени мерзкого убийцы, сразу вспоминается застреленная на Петровском рынке жена Тимова и сам Мишка, заживо сгоревший в расстрелянном киллером «мерседесе». — Имеются и фактики. К примеру, Ганс. Один из пиковых, приговоренных мафией к смертной казни. Спросишь, почему? Однажды, Мишка взял из семейного альбома первой жены Собкова интересную фотокарточку. На ней изображены подвыпившие мужики — пиковые и крещенные ими русаки. Под несколькими персонажами нарисованы крестики. Всех этих людей терминатор убрал. В живых остались Бестан и Ганс. Бестана отравили в ереванском следственном изоляторе. Ганса пристрелили в Москве. Все тем же приемом — в горло… Кто это сделал? Думаю — мой подопечный, место которому давно — на адской сковороде. И, клянусь, я его туда отправлю… Опровергай, если с"умеешь!
Славка вытер стекающий на глаза пот, с любопытством уставился на идущую рядом девушку. Убедили ли ее приведенные соображения, не найдет ли стажерка каких-либо из"янов? Ведь научили же ее чему-нибудь в милицейской Академии!
Ксана молчала. Она никогда не торопилась высказывать свое мнение. Понимала: где ей тягаться с таким асом сыска, каким представил ей Дымова подполковник.
Сотню метров прошли молча.
— Предположим, вы правы, — медленно начала она, еще не зная, что скажет дальше. — Кровавый убийца разгуливает по Москве. Типа человека-невидимки. Но как «проявить» его, как загнать в центр прицела?
Сыщик сокрушенно вздохнул.
— Честно сказать, сам еще не знаю… Одно лишь ясно: он возвратился
в Россию. Откуда и зачем — неизвестно. Думаю: получил выгодный заказ. Или
— заказы…
Наконец добрались до девятиэтажной башни.
— Будь здрав, кавалер, — ехидно улыбнулась девушка. — Надо бы, конечно, сопроводить беззащитного мальчика до его дома, но — поздно, родители беспокоятся.
Славка подхватил стажера под руку и повел к лифту.
— Не знаю, как «мальчика», а вот дерзкую девчонку поберечь не помешает. Не ершись, пожалуйста, не изображай героиню! Статистика показывает: чаще всего покушения происходят в под"ездах.
Дверь открыл щуплый старикашка в байковом халате. Вспомнил Дымов рассказ стажера о родителях: отце — лагерном вертухае и матери — делопроизводителе лагерной администрации. Удивился. Ну, никак не подходит Ксанкин папаша на роль угрюмого, узколобого охранника! Кладовщик, повар, библиотекарь — да, но только не вертухай!
— Мать, — неожиданным для его хлипкой комплекции басом закричал старичок. — Дочка-законница изволила прибыть. Да еще с парнем. Накрывай на стол, доставая из холодильника злодейку с наклейкой.
Из кухни выглянула пожилая женщина в ореоле седых волос. И это — бывшая служащая на зоне? Доброта и душевная благость так и светится в глазах, молодит морщинистое лицо. Не верится, что она провела молодые годы среди преступников!
— Не надо злодейки, — с трудом сдержала беспричинный смех Ксана. — Добрый вечер, мамуля. Прилетела твоя птичка-бабочка. Со мной вовсе не кавалер — наставник, коллега.
— Калека, коллега — все одно. Главное — молодой и симпатичный… Проходите в комнату, присаживайтесь к столу. Отпразднуем знакомство. По стариному русскому обычаю. И не отказывайтесь, — быстро замахал руками дедок. — От этого грех отказываться, Боженька не простит.
Пришлось подчиниться.
— Перво-наперво, побазарим за житуху, — поднял рюмку отставной вертухай. — Признаться, не терплю говорить по фене, но тут не обойтись. Ведь жизня нынче какая? Пятая часть людишек сидит за решеткой, столько же готовится на отсидку, малая часть — жируют. Так вот, робятки, выпьем за невинно сидящих… Не обижайся, сыскарь, но вина и на тебе имеется…
Славка согласно кивнул, спрятал ироническую улыбку. Ксанкин отец имел дело с уже посаженными преступниками, он только понаслышке знал сколько они окровавили невинных людей, сколько осиротили детишек. На зоне убийцы и насильники — тише воды, ниже травы, на свободе — хищные звери, нахальные и трусливые, безжалостные и кровавые.
— За невинных выпью — согласен, а что касается виновных… Есть такие, которых я немедля отправил бы на адову сковороду.
— У Славы киллер убил друга и его жену, — тихо пояснила Ксана. — Собков…
— Не о них речь, — угрюмо пробасил отставной охранник. — Убийц я бы, к примеру, собственными руками душил… На моей памяти сидел в лагере один зек, по кликухе — Гнида. Приписали парню два убийства, не проверили, как следует, поторопились. Двадцать годков на ушах — не шутка. А «убивец»-то — малолеток, только оторвался от материнской сиськи. Не верил я тогда, не мог дитятя зарезать соседа и соседку… Так и получилось: нашелся честный следователь, раскрутил уголовное дело до конца, доказал невинность Гниды… Да вот незадача, не дожил парень до освобождения, свел его в могилу туберкулез… Кто должен ответить за его смерть? Да никто! Как водится, спустили дело на тормозах, затуманили разными терминами…
Незаметно пролетел час. Бутылка с «жириновкой» опустела, ее сменила кристалловская водочка. Разговорившийся хозяин с горечью выдал еще несколько аналогичных историй.
— Все, папаня! — перебила его дочь. — Пора на боковую. Тебя уже заносит.
— Кому на боковую, а кому полмосквы шлепать, — поднялся Дымов.
— Куда нацелился, сыскарь? — громыхнул старичок. — Не пущу! Заночуешь у нас. Дело ли подставляться под бандитский нож?
— Для меня нож еще не изготовили. В случае чего — отобьюсь, не впервые.
Настойчивые приглашения хозяина, просьбы его супруги не помогли. Дымов стоял на своем.
Ксана вышла вместе с ним на лестничную площадку. Лампочка перегорела, в тусклом свете, падающем с верхнего этажа, едва виднелись очертания их фигур.
— Как вам мои предки?
Славка показал большой палец. Дескать, что отец, что мать — стоящие люди.
— Доберетесь домой — обязательно позвоните, — протягивая узкую ладошку, попросила девушка. — Я буду волноваться…
— Позвоню…
Неожиданно Славка обнял стажера за талию, привлек к себе. Пытаясь найти ускользающие губки, опустил руку на девичье бедро. Погладил. Ничего не поделаешь, привык холостяк к податливости секретарш и программисток, мечтающих выскочить за него замуж. Ни разу не получал отказа.
Ксана на мгновение замерла. Странно, но ловелас вдруг почувствовал разочарование. Все — то же самое, никакого тебе возбуждающего разнообразия! Почувствует поглаживание мужской ладони по попке, потом — по бедрышку, сомлеет, приоткроет ожидающие губки…
Холостяк ошибся. Девушка не сомлела. Просто она не ожидала подобной дерзости. Опомнившись, резко присела, выскользнула из об"ятий и… влепила нахалу звонкую пощечину.
Захлопнулась дверь, насмешливо зашипели закрываемые замки.
Дымов ощупал горящую щеку, почему-то засмеялся и, игнорируя лифт, побежал вниз по лестнице…
Утром наставник и стажер встретились, как ни в чем не бывало. Только Дымов старался не смотреть на девушку. Она ехидно улыбалась, многозначительно поглаживала себя по щеке.
— Займемся делом, — суше обычного приказал он. — Поезжайте на место происшествия, поговорите с бабусей. Если выплывет что-нибудь ценное, обязательно оформите, как положено. Не забудьте захватить бланки…
Ехать стажеру не довелось.
В комнату с дежурной улыбкой на безгубом лице вошел Столков. Понимающе окинул взгядом напарника и стажера, уселся за свой стол, выложил на него пухлую папку. Но не раскрыл ее — по прежнему разглядывал собеседников. Словно ожидал от них добровольного признания.
Капитана в отделе дружно не любили. Было в нем что-то неприятное. Говорит, вроде, нормальным голосом нормальные фразы, но за ними — черный провал. Будто топкая грязь, покрытая тонким слоем чистой водички. Дескать, гордитесь тем, что я с вами разговариваю.
Однажды, во время ареста группы рэкетиров, один из них умудрился выхватить спрятанный под рубашкой пистолет. Прицелился в растерявшегося оперативника. Капитан, рискуя получить пулю, сбил рэкетира с ног, упал вместе с ним. Поднялся, отряхнул с брюк налипшую грязь. Не ожидая от бледного парня благодарности, поучительно проскрипел.
— Не столбом нужно стоять — шевелиться. Особенно, шевелить извилинами.
Бледность на лице парня сменилась багровым румянцем. Отвернувшись от него, Столков, как ни в чем не бывало, чистил щеткой идеально чистый костюм.
О какой любви можно говорить?
Вот и сейчас брезгливо разглядывает старшего лейтенанта и стажера. Будто залез им под череп и скользит по извилинам мозга, считывая позорящую их информацию.
— Здорово, сыскари! Работаете?
— Нет, — скромно потупила озорные глазки Ксана, — грибы собираем.
— Какие грибы? — оторопел капитан.
— Мухоморы, — включился в «содержательную» беседу Дымов. — Хочешь помочь?
Столков понял — его разыгрывают. Нагло, беспардоно. Обидеться — дать повод для дополниительных оскорблений. Дымов — такой, за насмешками ни в карман, ни за пазуху не лезет, они слетают с натренированного языка, будто птицы с дерева.
— Времени нет заниматься ерундой. Дядюшка тебе звонил?
Дымов непонимающе поглядел почему-то на Ксану. Будто она должна ответить на странный вопрос. Почему, по какому вопросу должен звонить подполковник, у которого Дымов полчаса тому назад побывал? Не из стоматологии же, куда шеф отправился лечить очередной зуб?
Девушка ободряюще усмехнулась.
— Не звонил… А что случилось?
— Наверно, подполковника до того зубы замучили, все на свете забыл. — пренебрежительно поднял узкую, бледную руку капитан. Будто продемонстрировал свое отношение к тупому начальству. — Дело в том, что прикомандированный к тебе стажер временно переходит в мое распоряжение. Для проведения оперативно-розыскных мероприятий.
Столков обожал служебные выражения, упивался ими. Они, эти фразы, будто поднимали его выше сослуживцев, внушали им этакую почтительность, смешанную с уважением. А находиться на высоте, тешить свое самолюбие — что может быть приятней?
— А меня спросили?
Ксана оскорблено вздернула головку. Подумать только, с ней обращаются, как с вещью: сегодня прикомандировывают к Дымову, завтра вручают Столкову, послезавтра передадут еще какому-нибудь именитому сыщику!
— Спрашивать — нет нужды. Повторяю: вам придется заняться сыском. Под моим началом. Ясно?
— Так точно!
Головка вернулась в нормальное положение. Девушка метнула на Славку лукавый взгляд. Как он отреагирует на предстоящую разлуку? Возмутится, побежит к начальнику или радостно заулыбается? Как там не крути, «отпущенная» пощечина, наверняка, все еще горит на его физиономии, а присутствие Ксаны делает этот жар вообще нестерпимым.