Знакомство с накачанными «коллегами» черномазой. Непонятные поиски по телефону какого-то Сосо. Предложение купить дурацкий сахар. Все это — явные симптомы назревающего столкновения. Типа появления на горизонте черных облаков, предваряющих грозу.
   Собков поднялся, заходил по комнате. Сам он привык к неожиданностям, его не пугают возможные «наезды», он не боится бандитов и киллеров всех мастей. Ксана — другое дело. Ее могли застрелить по дороге в магазин, достать с помощью взрывчатки через металлическую дверь, избить до полусмерти, наконец. И он ничего сделать не может — не сидеть же на страже возле жениного подола?
   — Иди сюда! — непривычно сухо приказал он, открывая дверь в спальню. — Садись!
   Ксана заняла укаанное место, по-детски сложила руки на коленях.
   Собков вытащил из-под кровати старый чемоданчик, открыл, достал из-под стопки рубашек продолговатую коробку, бережно протер ее. В коробке матово отсвечиваются три пистолета.
   Ксана охнула.
   — Сашенька, откуда у тебя такое богатство?
   — От верблюда, — безулыбчиво отшутился киллер.
   Не рассказывать же супруге о давнем подарке нелюбимой любовницы, хозяйки фирмы по продаже женского белья. Тогда по заданию командира «эскадрона смерти», ныне покойного Монаха, киллер готовился к ликвидации бизнесмена Ганса и депутата Пушкарева. Без надежного прикрытия выполнить это задание было невозможным…
   — О чем задумался, милый? С этим оружием связана любовная историйка?
   Ревность родилась вместе с женщиной. В ксанином характере она — не главное, не туманит четко работающие мозги, но, вместе с тем, придает им этакое ясновидение, способность проникать за темную завесу времени.
   — Какая там любовная? Сама ведь знаешь: люблю оружие, — он любовно потер ствол крошечного пистолетика. — Два других — не для тебя, больно тяжелы, а вот эта «мухобойка» — в самый раз.
   Киллер снарядил магазин, с щелчком вдвинул его на место. Поставил пистолетик на предохранитель, прицелился в задернутую оконную занавеску.
   Ксана, посмеиваясь, следила за манипуляциями мужа.
   — А что мне делать с твоей «мухобойкой»? Супы помешивать или полы подметать?
   — Перестань! — строго прикрикнул Александр. — Не время для шуточек! Кажется, мы с тобой попали на мушку… скажем, некоторых недругов. А если говорить честно, сам не знаю кого именно… Ты — не просто женщина, бывший стажер уголовки, выпускница Школы милиции. Вот и прояви полученные там знания.
   — Слушаюсь и повинуюсь, наставник и повелитель, — рассмеялась Ксана, но тут же согнала с лица насмешливую улыбку. — Только вот устраивать перестрелку в центре поселка не стану!
   — Понадобится — устроишь! Мы с тобой не бараны, подставляться под ножи или пули не станем… Итак, первое мое требование: без крайней нужды ни шагу из дома. Второе — оружие всегда иметь при себе. Третее и последнее
   — дверь никому не открывать: ни соседкам, ни подругам, ни папам с мамами.
   Особенно опасны женщины, — вспомнил он знойную брюнетку.
   — Познал на собственном опыте? — язвительно промурлыкала Банина. — Можно узнать, кто она?
   — Отставить шуточки, ехидина! — Александр не выдержал сурового тона и неожиданно расплылся в улыбке. — Собирайся, пойдем прогуляемся. «Мухобойку» не забудь…
   Прогулки перед сном вошли в привычку. Десять раз вокруг озера. Заодно
   — поговорить, пошутить. Как любит выражаться Собков, отремонтировать плохое настроение.
   К вечеру небо затянули мрачные облака, разыгрался ветер. Дождя еще не было, но пришлось захватить на всякий случай на двоих один зонтик. Погода явно не способствует прогулкам, поэтому возле озера — никого: ни влюбленных, ни пенсионеров.
   По обыкновению, супруги шли медленно, оиживленно разговаривали. Скрывая от жены недобрые предчувствия, Собков неприметно оглядывал опушку леса, дорожку, ведущую от крайних домов поселка. Из головы не выходила недавняя встреча в гастрономе, во время которой бандитская подстилка явно представила его подозрительным «коллегам».
   — Ты ожидаешь неприятности? — неожиданно спросила Ксана, прервав рассказ о неуемном отце-пенсионере, бывшем вертухае на зоне. — Все время оглядываешься.
   — Дурочка-с-переулочка! — деланно рассмеялся Александр. — У нас — два ствола, плюс — мои кулачищи и твоя изворотливость. Чего нам бояться?
   На самом деле, он боялся. Не за себя — за Ксану.
   — Не знаю… Но и у меня тоже — предчувствия какой-то опасности.
   — Тогда пошли домой… Кстати, вот-вот разыграется дождик…
   В этот момент раздался рев мотоцикла. Он мчался по пешеходной дорожке, не сбрасывая скорость и не включая фару, прямо на них. На мотоцикле — темные фигуры двух человек.
   — Берегись!
   Собков рывком сбил жену с ног, упал на нее, выхватил «диктатор».
   Автоматная очередь прошла над головами упавших. Александр выстрелил, почти не целясь — навскидку. Сидящий за спиной мотоциклиста человек пронзительно завизжал, выронил автомат, свалился с мотоцикла и пополз в лес. Второй выстрел! Мотоцикл вильнул и упал в озеро.
   — Держи под прицелом лес, а я достану из воды фрайера!
   И действительно вытащил. Пока Ксана, не оборачиваясь, с пистолетом в напряженной руке, следила за опушкой леса, куда уполз подраненный налетчик, Собков откачивал утонувшего.
   Наконец, парень открыл глаза.
   — Кто велел замочить? — тихо спросил Александр, то сжимая, то
   отпуская горло киллера. — Не цынканешь — придушу, как нашкодившего щенка.
   — Пус…ти… Скажу… — парень зашелся в мучительном кашле. — Кузнец…
   — Кто навел?
   Еще парочка «упражнений», то пропускающих желанный воздух в легкие парня, то перекрывающих его. Кликуха босса открыта без особых потуг, а вот имя наводчика парень почему-то скрывает… Боится? Скорее он должен бояться Кузнеца…
   — Не скажешь — придушу! — вторично прошипел Собков.
   — Сусанна…
   Все ясно, можно больше не терять дорогое время. Остается — пустить парню пулю в горло, тело утопить в озере. Раньше чистильщик сделал бы это, не задумываясь, сейчас — то ли ослабли соответствующие нервные центры, то ли появилась сентиментальная жалость — пистолет стал непод"емным, рука дрожала. Почему-то вспомнилась Поленька.
   — Отпусти, мужик, — тихо прошептал налетчик. — Клянусь, не выдам… Дерьмо жрать, свободы не видать, — бормотал он на подобии молитвы.
   — Отпусти его, Сашенька, — тихо попросила Ксана. — Не мажь себя лишней кровью.
   — Ладно, двигай ходулями, — решился Собков, пряча оружие. — Найдешь сбежавшего дружана, передай: вякнет — часа не проживет. Слов на ветер не бросаю: сказано — сделано!
   Покачиваясь, задыхаясь от мучительного кашля, незадачливый киллер медленно пошел в лес, Искать подбитого дружана…
   На следующее утро, торопясь к автобусу, Собков снова встретил Серафиму Яковлевну. Женщина бодро шагала в сторону институтского общежития. При виде идущего навстречу Владимира по лицу разлилась радостная улыбочка. С явной примесью непонятного испуга. Будто увидела вставшего из могилы мертвеца.
   — Новая встреча! Не знаю, как вам, мне приятно…Признаюсь, измучена до безобразия, ночка выдалась до того мучительной — трудно передать.
   — По вас незаметно. Как всегда, обаятельная, красивая.
   — Спасибо за незаслуженный комплимент. Наверно, страшна как Баба-Яга. Устала. Да еще это убийство…
   — Убийство? В Куликово? Честно говоря, не верится.
   — А вы не слышали? В лесу, недалеко от озера нашли труп. Пулевое ранение да еще добавили ударами ножа… Ужас! Вся наша милиция поднята на ноги, но разве она способна на что-нибудь?
   Если это не очередная байка, помилованный киллер пришил раненного напарника… Интересно бы узнать: за что?
   Но сейчас не это волновало Собкова. Похоже, Кузнец предчувствует приближающуюся встречу с мстителем, вот и пошел на крайние меры. Как бы это его «предчувствие» не отразилось на судьбу сына Баянова…

Глава 21

   Назревшая проблема — как поступить с расшифрованной дамочкой, не давала покоя. Проще всего подстеречь и заткнуть рот пулей. Раньше киллер, не задумываясь, так бы и поступил. А сейчас убийство женщины, какой бы опасной она не была, казалось чем-то нечистоплотным. Впрочем, сейчас ему претило вообще убийство. Неважно, кого и за что. Осталось выполнить только два «заказа»: ликвидировать Ушатого и Кузнеца.
   Что же касается Сусанны — другой выход не просматривается. Как это не печально.
   Несколько дней после неудачного покушения и случайной встречи рядом с общежитием Серафима Яковлевна не появлялась. Собков специально ходил к шестичасовому экспрессу, гулял по поселку, навещал магазины, Дом быта, библиотеку. То-есть, все места, которые часто посещают жители песелка. Бесполезно, кузнецовская шестерка будто сквозь землю провалилась.
   И тогда Александр решился на последний шаг: навестил лабораторию Нечипоренко. Мальчишка-ученый не раз приглашал соседа к себе на работу, почему не воспользоваться приглашением? Хотя бы пока в ознакомительных целях.
   — Вдруг мне у вас понравится, — стеснительно говорил Александр, в очередной раз перехватив Нечипоренко возле ожидающей его машины. — В науке я, слава Богу, не новичок, могу отличить альфу от омеги. И мне приятно возвратиться к старой своей специальности, и вам — польза…
   «Науку» киллер познал, так сказать, с черного хода. В молодости, скрываясь от повисших на хвосте сыскарей, с недельку поработал кочегаром в одном из филиалов научно-исследовательского института землепользования. Но знать об этом ученому не обязательно.
   — Буду рад! — коротко ответил, как всегда спешивщий к своим приборам сосед. — Завтра утром и приходите. Пропуск закажу.
   Завлаб не сопровождал по комнатам лаборатории любопытствующего «туриста», поручил это женщине средних лет. То ли секретарше, то ли лаборантке. Она взахлеб рассказывала о проводимых экспериментах, уже полученных результатах, намечаемых перспективах.
   Собков слушал в полуха, иногда осторожно спрашивал о назначении того или иного прибора. Осторожно — потому-что боялся попасть впросак. Научные проблемы мало его интересовали. Он искал кузнецовскую шестерку. Ее нигде не было.
   — К сожалению, раньше я не был знаком с подобной лабораторией, — мягко, без нажима, приступил он к главной теме. — Правда, одна из ваших сотрудниц немного посвятила меня. Как говорится, самую малость.
   — Интересно, кто это может быть? — заинтересовалась женщина.
   — Фамилии, к сожалению, не знаю. Серафима Яковлевна.
   — Вострякова, — дамочка сразу определила источник информации. Презрительно поджала некрашенные губы. — Она с месяц тому назад уволилась, а позавчера вообще уехала из Куликово.
   — Куда уехала?
   Сотрудница пренебрежительно пожала плечами.
   — Говорят, куда-то в Сибирь подалась. К родствнникам.
   Собков облегченно вздохнул. Заноза исчезла безболезнено, без нежелательной операции. Бескровно.
   Теперь можно приступить к основным операциям. Ликвидации Кузнеца и Ушатого. Освобождение сидящего в заложниках Петьки Баянова…
   Встреча с Геной и Василисой прошла в чисто деловой обстановке. Супруги ожидали в условленном месте — рядом с входом на станцию метро «Юго-Западная». Стояли возле книжного развала, перебирая книжки-детективы, наряженные в яркие обложки.
   — Я на вашем месте взял бы новую книгу Марининой, — вежливо посоветовал Собков. — Интересная получилась вещица.
   — Вы так считаете? — нерешительно спросила Василиса. — Возьмем?
   Виков согласился.
   «Новые знакомые», оживленно обсуждая книжные новинки, медленно пошли к остановке троллейбуса. Все нормально, ничего подозрительного. У троицы обнаружились общие интересы, они, эти интересы, притянули их друг к другу не хуже магнита. Книголюбы всегда общительны.
   Не доходя до остановки свернули в сторону стихийного рынка, затерялись в толпе покупателей. Откровенный разговор состоялся между двумя палатками. Для случайно заглянувших покупателей — деловое обсуждение «бизнесменами» возможности использования свободной «территории» для размещения еще одной торговой точки.
   — Вашему вниманию предлагается вонючий убийца — Ушатый. Речь пойдет о его ликвидации. Но последнюю точку поставлю я, вы просто выведете меня на этого вурдалака… Сами понимаете, интересует все: время убытия в офис, обед, прогулки. Особенно, прогулки!
   — Фото, адрес, время?
   Собков передал изображение Панаса, прошептал адрес и номер телефона. Время исполнения задания — такое же, как и у Щедрого — три дня. И ни часом больше!
   Вот и весь инструктаж. Внимательно выслушав, супруги Виковы попрощались и вышли на забитый толпами покупателей «проспект». Александр ушел задами торжища, миновал окраинные палатки и нырнул в другой вход подземки.
   Он торопился. Не то, чтобы не доверял озадаченным боевикам — привык уточнять выполнение отданных им поручений, самолично убеждаться в достоверности получаемой информации. Судя по характеристике Баянова, если Щедрый уцепится за хвост преследуемому, тот ни за что не оторвется. Разве только вместе с «хвостом». Но поглядеть самому, «прицениться» все же не помешает.
   Не доходя полсотни метров до остановки троллейбуса, киллер неожиданно остановился. Будто споткнулся о невидимый камень. Что же он собирается делать, где растерял хваленную интуицию опытного конспиратора? Покушение возле Куликовского озера наглядно показало: его пасут. И не просто пасут
   — преследуют совершенно определенную цель: ликвидировать. Кто — тоже не вопрос: выуженный из озера мотоциклист во всем признался. В обмен на подаренную жизнь.
   Кузнец!
   Интересно, где и как россиский терминатор перешел дорогу всесильному «игровому» авторитету? Впрочем, какая разница. Если подловят кузнецовские пехотинцы — папу-маму вспомнить не успеет, не говоря уже про анализ своих поступков. Одно дело отстреливать заказанных пиковых либо славян, совсем другое лицом к лицу столкнуться с целой армией нацеленных на него пехотинцев.
   Можно не сомневаться, что насмерть перепуганный чем-то Кузнец приведет в действие все свои трансмиссии и шестеренки, нацелит на терминатора пастухов и киллеров. Возможностей у авторитета — дай Боже! — не то, что у него: толстяк Щедрый, немощный Доска да Генка с Василисой. Пять стволов против доброй сотни — невеселый расклад.
   А он решил, очертя голову, сунуться к обители страшного своего врага. Без маскировочной подготовки и даже продуманных действий. Будто глупый заяц — в волчью нору.
   И все же Собков не смог погасить в себе желания самому на месте изучить обстановку. Поглядеть, как «работают» боевики. Не засветились ли, не дай Бог, не насторожили ли телохранителей владельца казино?
   Он зашел в магазин «Оптика». Продавец равнодушно уставился на посетителя. Демонстрирует качество предлагаемых изделий. Ибо на носу парня
   — шикарные очки с заграноправой.
   — Мне — противосолнечные, — потребовал Александр. — Зрение хорошее, но поберечься не помешает. Больно солнце в это лето жгучее.
   Очкарик, все так же молча, кивнул на стенд, увешанный, будто новогодняя елка, противосолнечными окулярами всех стран мира. Дескать, мне все равно, сам выбирай. Странное равнодушие у служащего частной лавочки. Как только хозяин терпит такого продавца! Или лавочка — государственная? Тогда все понятно.
   — Мне нужны не просто очки — тележные колеса. Ничего не попишешь — такие уж чувствительные глаза подарили родители. Найдете — отблагодарю.
   Покупатель выразительно раскрыл бумажник. При виде спрятанного там богатства продавец мигом ожил. Не прошло и пяти минут, как на прилавке разложено множество очков, почему-то не попавших на стенд.
   Собков выбрал очки-локаторы — ближайшие родственники прошлогодних, под прикрытием которых он разделался с Ахметом. Тогда думал, наивный идиот: Ахмет — последний, кто знает его. Оказалось — еще один нарисовался, пострашнее Ахмета — Кузнец! Ведь именно он посадил на хвост чистильщику черномазую бабу, организовал покушение возле озера. Если вдуматься, похищение сына капитана ФСБ тоже нацелено на российского терминатора. Других причин не просматривается. О требовании солидного выкупа даже думать смешно — что возьмешь с нищего офицера?
   Ну, что ж, обойма «диктатора» — полная, две запасных лежат в кармане, опасность, говорят, лучшее лекарство против всех болячек. Придется столкнуться с пехотинцами Кузнеца, размять застоявшиеся в безделье мышцы, поработать заплесневевшими мозгами. Проверить — не утеряна ли навыки сверхснайпера.
   Мочить похитителя чистильщик пока не собирается. До освобождения сына Баянова…
   Выйдя из магазина, Александр свернул за угол, вошел в первый попавшийся под"езд. Минут через пятнадцать оттуда вышел пожилой человек с палочкой, которой он мучительно долго ощупывает действительные и возможные преграды. Слава Богу, повезло, оставил какой-то старикашка возле двери свою третью ногу.
   Проковылял «незрячий инвалид» всего лишь один квартал и понял — не осилит. Мышцы напряжены, голова работает в одном направлении — сойти за слепого, не ошибиться, не перестать дробно стучать палкой по тротуару и стенам зданий. А ведь приходится еще следить за окружающей обстановкой — за транспортом, прохожими, окнами и под"ездами. Не ходьба — сплошное мучение!
   Пришлось присесть на лавочку, отдохнуть, заодно выйти из-под возможного наблюдения. Выждать четверть часа, дождаться относительного безлюдья. И — «переквалифицироваться» из полного слепца в подслеповатого человека, которому пока-что нет нужды стучать чертовой палкой — хоть и плохо, но видит.
   Первый визит — к игровому офису Кузнеца.
   Двухэтажное здание бывшего ресторана отступило от красной линии застройки метров на пятьдесят. Будто приготовилось к прыжку через пешеходную и проезжую части проспекта. С правой стороны — огромный книжный магазин, расположенный на первом этаже жилого дома, с левой — такая же большая аптека.
   Доска устроился на углу, в тени дерева. Сидит на ломанном ящике, положив перед собой картонную коробку. Нарядился в камуфляжный костюм, приколол на грудь короткую, выразительную надпись: «Ветеран чеченской войны». Ни просьбы о пожертвовании, ни упоминания о многочисленных травмах и ранениях. Все это подразумевается. Бледное, исхудавшее лицо, впалая грудь, ноги — тонкие обрубки. Короче, настоящий, не закамуфлированный инвалид.
   Сидит, спрятав глаза за такими же, как у Собкова, очками-колесами. Удобная позиция — просматриваются окна и вход в казино, площадка для легковушек. При необходимости — рукой достать до автобусной остановки.
   Правда, работает Колбасов не по взрывной своей специальности минера — переквалифицировался в «топтуна». Впрочем, Доске до фени кем работать и как — платили бы погуще. Почему об"ектом слежки стало игорное заведение и его головастый хозяин боевика не интересует.
   Собков остановился между металлической конструкцией рекламного щита и остановочным павильоном. Ничего подозрительного: полуслепой пенсионер в ожидании автобуса любуется красочной картинкой с изображениями образцов зарубежной мебели. Приходится только любоваться. В кармане — космический вакуум.
   Киллер изучает не престижную мебель — своего боевика. Как тот справляется с необычными обязанностями? Судя по удачно выбранному месту и талантливому поведению, отлично справляется. Поглядеть бы его в деле, когда наступит пора схватиться с крутыми качками Кузнеца. Собкову довелось сталкиваться с ловкими, физически подготовленными наводчиками и помощниками, которые, на проверку, оказывались примитивнми трусами и предателями. Далеко ходить не надо, последний пример — Летун. Обладатель летающих ножей.
   Выждав минут десять, подслеповатый мужик медленно двинулся к нищему инвалиду. Время от времени постукивает палкой, поправляет сползающие на горбатый нос очки, старательно переступает через бордюры, осторожно обходит деревья.
   — Как доходы, бедняга? Подают или проходят мимо?
   — Всякое случается, — безразличным тоном проинформировал «герой чеченско-афганской войны». — Есть которые не скупятся, но больше — глядят в другую сторону.
   «Слепец» покопался в одном кармане, потом — в другом. Вытащил бумажник, послюнявленным пальцем отделил две бумажки по десять рубликов.
   — Маловато, конечно, но больше не могу. Впору рядом с тобой садиться.
   Наклонился к ящику и — скороговоркой.
   — Через два часа — пятый под"езд, площадка второго этажа…
   Доска благодарно кивнул.
   — Спасибо и за это, дед. На том свете тебе зачтется доброта.
   — Почему — на том? — удивился Собков.
   — А сейчас нахаркано и на доброту и на людскую кровушку. Все переведено на валюту. Имеешь баксы — человек, не имеешь — быдло.
   Александр сочувственно покачал головой, в унисон с «инвалидом» поохал и все так же медленно пошел в сторону книжного мастодонта.
   Он любит книги, по мере возможности знакомится с новинками, способен часами торчать возле уличных книжных развалов. А уж посещение магазина — сплошное удовольствие! Пройти мимо, не заглянуть — невозможно. Время терпит, Щедрый подождет. Тем более, он не знает о проверочной встрече.
   Общение с человеком, пострадавшим во время боевых действий в Чечне или Таджикистане, длилось не более пяти минут, но и их хватило для того, чтобы стоящий возле окна своего кабинета владелец казино обратил на это внимание. Последние события, связанные с пявлением знаменитого киллера заставили его замечать все то, мимо чего он раньше равнодушно проходил…
   Превращение слабосильного малька в зубастую щуку требует определенных условий и времени. Точно так же бывший культорганизатор одного из Дворцов Культуры нырнул в разлившуюся реку реформ, поболтался между такими же бывшими «мальками» и вынырнул на поверхность солидным бизнесменом, владельцем игрового бизнеса.
   Скажи бывшим сослуживцам Кузьменко о будущем его преображении — ни за что не поверили бы, посчитали смешным анекдотом. Славка даже на роль культорганизатора не тянул, не то, что — бизнесмена. Уныло опущенный грустный нос, то ли кавказского, то ли еврейского происхождения, несоизмеримая с тщедушным туловищем крупная голова, какая-то запинающаяся походка.
   Вызываемый для очередного разноса в роскошно обставленный директорский кабинет Кузьменко завистливо жмурился на глубокие покойные кресла, такой же диван, несколько ярких торшеров, огромный, моренного дуба, письменный стол. Грустно опускал и без того грустный нос, горестно вздыхал. Ему бы всю эту роскошь! И — дождался звездного часа.
   Память — скверная штука. Выпрыгнув из неизвестности, недавний культорганизатор постарался обставить свой офис такой же стильной мебелью, даже цвет абажуров и расцветку ковров подобрал те же.
   В старое, дореформенное время, во время танцев облик культорганизатора разительно менялся — он летал между парами разукрашенной бабочкой, скользил проворной змейкой, заразительно хохотал. Так и светился радостью, удовольствием от общения с такими же радостными и веселыми людьми.
   После неожиданного возврата, казалось бы, выкорчеванного в России капитализма Славка, недолго думая, сочетался брачными узами с уродливой толстой девахой, единственным достоинством которой был отец — директор ресторана, ставший его владельцем. Свадебный подарок — завещание в пользу зятя. Через полгода сердечный приступ сразил ресторанщика. Конечно, не без помощи шестерок Кузнеца.
   Бывший культорганизатор развернулся во весь размах недюжинных способностей, которым сам удивлялся. Из обычного предприятия общественного питания ресторан превратился в казино. Но и игорный дом тоже стал прикрытием для далеко идущих планов молодого бизнесмена. Кузьменко отлично усвоил главное правило переходного периода: хватать все, что плохо лежит, не успеешь — проглотят другие, более разворотливые и удачливые. Любая кормушка так же легко закрывается.
   Где находится заветное местечко с жирующими карасями и окунями? Конечно, в так называемой криминальной сфере. Вот и превратилось казино в двухголовое"заведение, в котором одна «голова» выставлена на показ, вторая — с множеством острозаточенных зубов — спрятана под первой.
   Деньги потекли ручьями. Но богатство не прибавило Славке солидности, он по прежнему остался головастиком, которого важные собратья по профессии не пускали дальше прихожей. Брезгливо морщились при виде мокрогубого выскочки. Их жены обходили стороной безвкусно наряженную, бесформенную его супругу.
   Поэтому Кузнец старался редко бывать в «обществе». А что там делать? Жрать и пить можно дома — закупленный с потрохами бывший повар «Интуриста» готовит самые изысканные блюда. Общаться с бывшими проститутками, волей реформ вознесенными в поднебесные сферы? Избави Боже! К услугам хозяина — молоденькие официанточки с пикантными фигурками. Сладкие и безотказные.
   Будто показывая коллегам фигу, Кузнец предается любви прямо в кресле. Дескать, отвергаю разные простыни-наволочки, плюю на ночные распашонки и выключенный свет! Приказываю телке сбросить одежду, появиться в первозданном наряде прародительницы-Евы, и сесть хозяину на обнаженные колени. Лицом к лицу. Моя собственность — как хочу, так и пользую. Вздумает отказаться — пинок под изящный зад. В очереди на вакантное место