Страница:
Пришлось открыться еще больше. Почти до полной наготы.
— Политику в белых перчатках не делают — старая истина. Кстати, об
этом вы должны знать. Все же — курсант Высшей Школы милиции. А
госбезопасность создана для выполнения заказов политиков. Мы обязаны
прислушиваться к желанию властных структур и поступать соответственно. Но
сами по себе сотрудники госбезопасности ничего сделать не могут. Ваш
Собков избавлен от преследования за прошлые преступления, обеспечен приличным жильем, возможностью создать семью. В обмен на прощение он обязался выполнять некоторые… щепетильные поручения.
— Те же убийства? — «уточнила» настырная особа.
— В самых серьезных ситуациях, когда стране будет угрожать опасность — да, — высокопарно продекламировал Баянов. Даже подтянулся, встал по стойке смирно. — Вы видите в этом что-то предосудительное?
— Нет, не вижу, — впервые растерялась девушка. — Но мне бы хотелось…
Обрадованный успехом капитан принялся настойчиво внедрять в сознание заключенной истертые до ветхости истины, ссылаться на опыт прошлых операций НКВД и КГБ. В конце концов, Банина сдалась — согласилась сыграть роль агента. С одним непременным условием: при малейшем намеке на вред, который ее донесения могут нанести мужу, «соглашение» будет расторгнуто. На предательство она не пойдет.
Пришлось принять требование упрямой девчонки. А что прикажете делать? Возвратить осужденную на зону, тем самым потерять Собкова? Не получив Банину, тот быстро слиняет за рубеж, не остановят его никакие шлагбаумы и проверки. Лопнет задуманный план, соответственно даст трещины карьера капитана.
Или — что еще хуже! — знаменитый киллер ожесточится и примется мстить обманувшим его людям. При снайперском искусстве российского терминатора, его молненосной реакции и хладнокровии не один сотрудник ФСБ может потерять голову.
— Остается маленькая формальность, — Баянов положил перед девушкой чистый лист бумаги и ручку.
— Подписка?
— Совершенно верно.
Ксана внимательно посмотрела на внешне благожелательного вербовщика. Написала на бумаге несколько слов и вызывающе, с добрым десятком завитушек и росчерков, поставила под написанным свою подпись. Брезгливо передвинула листок к допрашивающему ее «следователю». Будто плюнула.
Телка паршивая, лярва вокзальная, грязная шлюха, мысленно поливал нового своего агента капитан. Ведет себя, как всесильная королева. Будто сделала Баянову невесть какое одолжение — одарила его своим согласием.
Капитану захотелось смять подписку о сотрудничестве, бросить, будто комок грязи, в гордое лицо собеседницы. Вместо этого — сладкая улыбка, отеческое покачивание головой. Милая шалунишка, славный мой ребенок…
— Надеюсь, на свадьбу пригласите? Не сейчас, конечно, позже… А пока, с вашего разрешения, буду время от времени названивать. Узнавать о здоровьи и благополучии…
Ожидая киллера, Баянов все еще вспоминал мучительную вербовку ершистой девчонки. Одновременно, продумывал дальнейшие действия для укрепления созданной семьи. Слишком важна роль руководителя группы киллеров, а ее выполнение во многом зависит от домашнего климата.
По генеральскому мнению, продублированному начальником отдела, руководство особой группой осуществляется по цепочке: начальство — Баянов
— Собков. Никаких других связей! Постоянный контроль за руководителем группы — через невенчанную жену киллера. Опять-таки, только через Баянова.
Удобно и, главное, безопасно!
Интересно, зачем Собков напросился на встречу? Впрочем, не стоит гадать, сейчас все выяснится. Капитан прошелся внешне равнодушным взглядом по окружающим его людям. Ничего особенного, похоже, его не пасут.
Собков вышел из подземного вестибюля недовольный, угрюмый. В правой руке — свернутая трубкой газета. Левая — в кармане брюк. Вытряхнул из пачки сигарету, прикурил не от зажигалки — от старомодной спички.
Обменявшись с киллером понимающими взглядами, капитан медленно пошел к трамвайной остановке. С любопытством разглядывал выставленные в витринах комков товары, останавливался возле продавцов газет и журналов. Александр, так же медленно, шел следом. Тоже останавливался, замедлял или ускорял шаг.
— Мужик, купи кожаную куртку, недорого продам — деньги нужны, понимаешь, да? Отдаю себе в убыток. Не пожалеешь — купи!
На голове щуплого парня — заросли черных, вьющихся волос, такие же черные усики окаймляют верхнюю губу. В руке — вместительная прлиэтиленовая сумка.
— Нет! — коротко ответил киллер, стараясь не упустить из виду меннеджера. — Не нужна!
— О чем говоришь, друг? — ужаснулся продавец, придерживая покупателя за рукав. — Такой красавец и без кожи? Сам подумай, да: все телки станут твоими, мужики от зависти слюни распустят… Купи, пожалста! У меня верный глаз, кому попало не продам — только красавцам, как ты.
— Отвяжись!
— Как отвяжись? Почему отвяжись? Хочешь — бери за три стольника, да! От души отрываю.
Разве купить предлагаемое дерьмо, которое, наверняка, разлезется при первом же дожде? Собкову не жаль денег — терпеть не может, когда его «делают», превращают в ушатого.
— Усохни, падло! — прошипел он, останавливаясь. — Не нужен мне твой лепень, понял? Линяй отсюда, пока я добрый, усек?
Разворотливый кавказец решил не связываться с опасным покупателем. Вон как чешет по фене! Раздразнишь такого — вставит незаметно для окружающих заточенное «перышко», даже не заметишь, как очутишься в преисподней.
Удовлетворенно проследив за насмерть перепуганным назойливым продавцом, Александр поспешил восстановить условленнную дистанцию между собой и «мененджером».
Через несколько остановок они покинули трамвайный вагон, перешли улицу и сели в автобус. Вошли в разные двери. Потом — пешком. Баянов остановился возле одной из «хрущевок», убедился — агент остановился неподалеку, изучает цены на фрукты. На третьем этаже отпер двадцать шестую квартиру.
— Ну, и конспирация, — насмешливо поморщился терминатор, устраиваясь на выпирающих пружинах облысевшего дивана. — Будь я на месте топтунов — давно надел бы на наши ручки ментовские украшения.
— Слава Богу, что ты не топтун.
Капитан откровенно злился. Вытащил из кармана очешник, водрузил на интеллигентный нос дурацкое пенсне.
— Слава Богу? — как ни в чем не бывало, продолжал язвить Собков. -
Что вы имеете в виду?
— С твоими познаниями в конспирации и умении перевоплощаться мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытащить тебя из дерьма, в которое
ты так неаккуратно вляпался… Надо же, представился владельцем
краснодарских борделей… Глупей не придумаешь! Портье мгновенно открылся
ментам, мало того, во всех подробностях обрисовал им твой кавказский
носяра. Тройное убийство в номере видного англичанина, неумелое
исчезновение. Столько навязал грубых узелков — сыщики пошли по ним, будто
по ступеням… Честно говоря, я начинаю сомневаться — правильно ли мы
поступаем, поручая тебе серьезное дело? Можно ли доверить его подобному
слабаку?
Баянов говорил, будто швырял камни. Тяжелые, с острыми гранями. И не возразишь же, не оправдаешься! Вот только не привык киллер к чьей-то помощи или критике, слова благодарности застревают в горле, вместо них — хриплое рычание зверя, попавшего в настороженный капкан.
— Ладно, оставим. Пока оставим. Слава Богу, удалось охладить головы излишне горячих следователей МВД, свести дело к обычной разборке между авторитетом и его шестерками. Признаюсь, немало пришлось попотеть, выйти на самый высокий уровень. С тебя причитается… Итак, Монаха ты ликвидировал, Банину получил. Остается познакомиться с боевиками и приступить к работе…
Оставив в покое оборванную бахрому скатерти, киллер поднял голову и встретил смешливый взгляд вербовщика. Дескать, как я тебя отделал?
— Действительно, хватит издеваться… Давай адреса, телефоны, — Александр достал из кармана небольшую записную книжку и ручку. — Сколько их, шестерок: десяток, два?
— Никаких записей! Запоминай. Под твоим началом будет четверо ребят — вполне достаточно для серьезной работы. Друг друга они не знают и по законам конспирации не должны знать. К сожалению, не получится — возможны действия всей группой. Главное условие безопасности — молчание. Проговорится кто-нибудь — конец. И болтуну, и тебе. Исходи из этого постулата.
Серьезная «фирма», подумал Собков, пряча в карман записную книжку, не любят шутить. Может быть, к лучшему: там, где развязываются языки, часто слетают головы.
— Оружие?
— У каждого — свое. Персональное. Ты тоже получишь любимый карабин с оптическим прицелом и глушителем. Насколько понимаю, пистолет имеется. Австрийский.
И это знает, удивился киллер. Небось, успели пересчитать шрамы и веснушки, количество волос и их цвет. Если уж пистолет в кармане просветили — всего можно ожидать. Действительно, солидная организация!
— Я все понял. Перейдем к делу. Диктуй.
Фээсбэшник снял пенсне. Протер замшей стекла.
— Запоминай. Смелков Сергей Витальевич. Кличка Щедрый. Тридцать пять лет. Женат, двое детей. Классный снайпер. Не пьет. Адрес, — понизив голос доо шопота, Баянов продиктовал адрес боевика, номер его домашнего телефона. — Работает в охране коммереского банка. При необходимости поможем оформить отпуск. За свой счет… Запомнил?
Александр кивнул.
— Колбасов Виктор Евгеньевич. Доска. Двадцать семь лет. Холостяк. Пьет в меру. Трудится на складе рабочим. Специалист по взрывным устройствам. Стреляет тоже неплохо. Адрес… Запомнил? Повтори.
Собков послушно повторил. Слово в слово. С понижением голоса и интонациями.
— Молодец! Пойдем дальше. Номер три. Крылин Степан Дмитриевич. Летун. Сорок лет. Жена, пацан десяти годков. Работает в отделе социальной защиты. Мастерски владеет ножом, стреляет из всех видов оружия… Четвертый и последний — Горосин Павел Васильевич. Граб. Тридцать два года. Специалист по отравляющим веществам, отлично знает восточную медицину. Естественно, по части ядов. Холостяк. По имеющимся данным — гомосексуалист. Его постоянный партнер — Никита Голощекин. Оба работают носильщиками на Киевском вокзале.
— Классный зверинец! — рассмеялся киллер, потирая раскрытой ладонью вспотевший от напряжения лоб. — Не хватает парочки профессиональных проституток.
— Со временем презентуем, — смеясь, пообещал Баянов. — Сейчас этого добра хватает. Что касается твоих боевиков, все четверо прошли капитальную проверку и соответствующие «курсы». Трое из них — Летун, Граб и Щедрый — были связаны с одной из криминальных группировок Москвы. Доску мы «нашли» в Министерстве обороны. Старший лейтенант, проштрафившийся и прощенный. Сейчас они — на крепком крючке, сорваться с которого невоможно.
— Как и я? — обиженно сощурился терминатор.
— Как и ты, — безжалостно ответил капитан. — Давай не будем темнить и обманывать друг друга. Нам ведь предстоит тянуть нелегкий воз. Я — на облучке, ты — коренник, ребята, которых я тебе передаю на связь — пристяжные… Кстати, о твоей работе, коренник. Учти, соседи при виде твоего постоянного безделья могут заподозрят неладное. Поэтому, завтра же, не откладывая, отправляйся вот по этому адресу. Там тебя уже ожидают… Фирме нужен… курьер. Должность — практически почти бесконтрольная, летай вольной птахой с пакетами и конвертами.
— А вот меня не устраивает, — нахмурился Собков. — На любой работе придется засвечиваться, а это мне противопоказано. Предпочитаю свободу и полную бесконтрольность. Как замаскироваться, чтобы не попасть на зубок соседям — мои проблемы…
— Пусть будет по твоему…
Глава 8
Глава 9
— Политику в белых перчатках не делают — старая истина. Кстати, об
этом вы должны знать. Все же — курсант Высшей Школы милиции. А
госбезопасность создана для выполнения заказов политиков. Мы обязаны
прислушиваться к желанию властных структур и поступать соответственно. Но
сами по себе сотрудники госбезопасности ничего сделать не могут. Ваш
Собков избавлен от преследования за прошлые преступления, обеспечен приличным жильем, возможностью создать семью. В обмен на прощение он обязался выполнять некоторые… щепетильные поручения.
— Те же убийства? — «уточнила» настырная особа.
— В самых серьезных ситуациях, когда стране будет угрожать опасность — да, — высокопарно продекламировал Баянов. Даже подтянулся, встал по стойке смирно. — Вы видите в этом что-то предосудительное?
— Нет, не вижу, — впервые растерялась девушка. — Но мне бы хотелось…
Обрадованный успехом капитан принялся настойчиво внедрять в сознание заключенной истертые до ветхости истины, ссылаться на опыт прошлых операций НКВД и КГБ. В конце концов, Банина сдалась — согласилась сыграть роль агента. С одним непременным условием: при малейшем намеке на вред, который ее донесения могут нанести мужу, «соглашение» будет расторгнуто. На предательство она не пойдет.
Пришлось принять требование упрямой девчонки. А что прикажете делать? Возвратить осужденную на зону, тем самым потерять Собкова? Не получив Банину, тот быстро слиняет за рубеж, не остановят его никакие шлагбаумы и проверки. Лопнет задуманный план, соответственно даст трещины карьера капитана.
Или — что еще хуже! — знаменитый киллер ожесточится и примется мстить обманувшим его людям. При снайперском искусстве российского терминатора, его молненосной реакции и хладнокровии не один сотрудник ФСБ может потерять голову.
— Остается маленькая формальность, — Баянов положил перед девушкой чистый лист бумаги и ручку.
— Подписка?
— Совершенно верно.
Ксана внимательно посмотрела на внешне благожелательного вербовщика. Написала на бумаге несколько слов и вызывающе, с добрым десятком завитушек и росчерков, поставила под написанным свою подпись. Брезгливо передвинула листок к допрашивающему ее «следователю». Будто плюнула.
Телка паршивая, лярва вокзальная, грязная шлюха, мысленно поливал нового своего агента капитан. Ведет себя, как всесильная королева. Будто сделала Баянову невесть какое одолжение — одарила его своим согласием.
Капитану захотелось смять подписку о сотрудничестве, бросить, будто комок грязи, в гордое лицо собеседницы. Вместо этого — сладкая улыбка, отеческое покачивание головой. Милая шалунишка, славный мой ребенок…
— Надеюсь, на свадьбу пригласите? Не сейчас, конечно, позже… А пока, с вашего разрешения, буду время от времени названивать. Узнавать о здоровьи и благополучии…
Ожидая киллера, Баянов все еще вспоминал мучительную вербовку ершистой девчонки. Одновременно, продумывал дальнейшие действия для укрепления созданной семьи. Слишком важна роль руководителя группы киллеров, а ее выполнение во многом зависит от домашнего климата.
По генеральскому мнению, продублированному начальником отдела, руководство особой группой осуществляется по цепочке: начальство — Баянов
— Собков. Никаких других связей! Постоянный контроль за руководителем группы — через невенчанную жену киллера. Опять-таки, только через Баянова.
Удобно и, главное, безопасно!
Интересно, зачем Собков напросился на встречу? Впрочем, не стоит гадать, сейчас все выяснится. Капитан прошелся внешне равнодушным взглядом по окружающим его людям. Ничего особенного, похоже, его не пасут.
Собков вышел из подземного вестибюля недовольный, угрюмый. В правой руке — свернутая трубкой газета. Левая — в кармане брюк. Вытряхнул из пачки сигарету, прикурил не от зажигалки — от старомодной спички.
Обменявшись с киллером понимающими взглядами, капитан медленно пошел к трамвайной остановке. С любопытством разглядывал выставленные в витринах комков товары, останавливался возле продавцов газет и журналов. Александр, так же медленно, шел следом. Тоже останавливался, замедлял или ускорял шаг.
— Мужик, купи кожаную куртку, недорого продам — деньги нужны, понимаешь, да? Отдаю себе в убыток. Не пожалеешь — купи!
На голове щуплого парня — заросли черных, вьющихся волос, такие же черные усики окаймляют верхнюю губу. В руке — вместительная прлиэтиленовая сумка.
— Нет! — коротко ответил киллер, стараясь не упустить из виду меннеджера. — Не нужна!
— О чем говоришь, друг? — ужаснулся продавец, придерживая покупателя за рукав. — Такой красавец и без кожи? Сам подумай, да: все телки станут твоими, мужики от зависти слюни распустят… Купи, пожалста! У меня верный глаз, кому попало не продам — только красавцам, как ты.
— Отвяжись!
— Как отвяжись? Почему отвяжись? Хочешь — бери за три стольника, да! От души отрываю.
Разве купить предлагаемое дерьмо, которое, наверняка, разлезется при первом же дожде? Собкову не жаль денег — терпеть не может, когда его «делают», превращают в ушатого.
— Усохни, падло! — прошипел он, останавливаясь. — Не нужен мне твой лепень, понял? Линяй отсюда, пока я добрый, усек?
Разворотливый кавказец решил не связываться с опасным покупателем. Вон как чешет по фене! Раздразнишь такого — вставит незаметно для окружающих заточенное «перышко», даже не заметишь, как очутишься в преисподней.
Удовлетворенно проследив за насмерть перепуганным назойливым продавцом, Александр поспешил восстановить условленнную дистанцию между собой и «мененджером».
Через несколько остановок они покинули трамвайный вагон, перешли улицу и сели в автобус. Вошли в разные двери. Потом — пешком. Баянов остановился возле одной из «хрущевок», убедился — агент остановился неподалеку, изучает цены на фрукты. На третьем этаже отпер двадцать шестую квартиру.
— Ну, и конспирация, — насмешливо поморщился терминатор, устраиваясь на выпирающих пружинах облысевшего дивана. — Будь я на месте топтунов — давно надел бы на наши ручки ментовские украшения.
— Слава Богу, что ты не топтун.
Капитан откровенно злился. Вытащил из кармана очешник, водрузил на интеллигентный нос дурацкое пенсне.
— Слава Богу? — как ни в чем не бывало, продолжал язвить Собков. -
Что вы имеете в виду?
— С твоими познаниями в конспирации и умении перевоплощаться мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы вытащить тебя из дерьма, в которое
ты так неаккуратно вляпался… Надо же, представился владельцем
краснодарских борделей… Глупей не придумаешь! Портье мгновенно открылся
ментам, мало того, во всех подробностях обрисовал им твой кавказский
носяра. Тройное убийство в номере видного англичанина, неумелое
исчезновение. Столько навязал грубых узелков — сыщики пошли по ним, будто
по ступеням… Честно говоря, я начинаю сомневаться — правильно ли мы
поступаем, поручая тебе серьезное дело? Можно ли доверить его подобному
слабаку?
Баянов говорил, будто швырял камни. Тяжелые, с острыми гранями. И не возразишь же, не оправдаешься! Вот только не привык киллер к чьей-то помощи или критике, слова благодарности застревают в горле, вместо них — хриплое рычание зверя, попавшего в настороженный капкан.
— Ладно, оставим. Пока оставим. Слава Богу, удалось охладить головы излишне горячих следователей МВД, свести дело к обычной разборке между авторитетом и его шестерками. Признаюсь, немало пришлось попотеть, выйти на самый высокий уровень. С тебя причитается… Итак, Монаха ты ликвидировал, Банину получил. Остается познакомиться с боевиками и приступить к работе…
Оставив в покое оборванную бахрому скатерти, киллер поднял голову и встретил смешливый взгляд вербовщика. Дескать, как я тебя отделал?
— Действительно, хватит издеваться… Давай адреса, телефоны, — Александр достал из кармана небольшую записную книжку и ручку. — Сколько их, шестерок: десяток, два?
— Никаких записей! Запоминай. Под твоим началом будет четверо ребят — вполне достаточно для серьезной работы. Друг друга они не знают и по законам конспирации не должны знать. К сожалению, не получится — возможны действия всей группой. Главное условие безопасности — молчание. Проговорится кто-нибудь — конец. И болтуну, и тебе. Исходи из этого постулата.
Серьезная «фирма», подумал Собков, пряча в карман записную книжку, не любят шутить. Может быть, к лучшему: там, где развязываются языки, часто слетают головы.
— Оружие?
— У каждого — свое. Персональное. Ты тоже получишь любимый карабин с оптическим прицелом и глушителем. Насколько понимаю, пистолет имеется. Австрийский.
И это знает, удивился киллер. Небось, успели пересчитать шрамы и веснушки, количество волос и их цвет. Если уж пистолет в кармане просветили — всего можно ожидать. Действительно, солидная организация!
— Я все понял. Перейдем к делу. Диктуй.
Фээсбэшник снял пенсне. Протер замшей стекла.
— Запоминай. Смелков Сергей Витальевич. Кличка Щедрый. Тридцать пять лет. Женат, двое детей. Классный снайпер. Не пьет. Адрес, — понизив голос доо шопота, Баянов продиктовал адрес боевика, номер его домашнего телефона. — Работает в охране коммереского банка. При необходимости поможем оформить отпуск. За свой счет… Запомнил?
Александр кивнул.
— Колбасов Виктор Евгеньевич. Доска. Двадцать семь лет. Холостяк. Пьет в меру. Трудится на складе рабочим. Специалист по взрывным устройствам. Стреляет тоже неплохо. Адрес… Запомнил? Повтори.
Собков послушно повторил. Слово в слово. С понижением голоса и интонациями.
— Молодец! Пойдем дальше. Номер три. Крылин Степан Дмитриевич. Летун. Сорок лет. Жена, пацан десяти годков. Работает в отделе социальной защиты. Мастерски владеет ножом, стреляет из всех видов оружия… Четвертый и последний — Горосин Павел Васильевич. Граб. Тридцать два года. Специалист по отравляющим веществам, отлично знает восточную медицину. Естественно, по части ядов. Холостяк. По имеющимся данным — гомосексуалист. Его постоянный партнер — Никита Голощекин. Оба работают носильщиками на Киевском вокзале.
— Классный зверинец! — рассмеялся киллер, потирая раскрытой ладонью вспотевший от напряжения лоб. — Не хватает парочки профессиональных проституток.
— Со временем презентуем, — смеясь, пообещал Баянов. — Сейчас этого добра хватает. Что касается твоих боевиков, все четверо прошли капитальную проверку и соответствующие «курсы». Трое из них — Летун, Граб и Щедрый — были связаны с одной из криминальных группировок Москвы. Доску мы «нашли» в Министерстве обороны. Старший лейтенант, проштрафившийся и прощенный. Сейчас они — на крепком крючке, сорваться с которого невоможно.
— Как и я? — обиженно сощурился терминатор.
— Как и ты, — безжалостно ответил капитан. — Давай не будем темнить и обманывать друг друга. Нам ведь предстоит тянуть нелегкий воз. Я — на облучке, ты — коренник, ребята, которых я тебе передаю на связь — пристяжные… Кстати, о твоей работе, коренник. Учти, соседи при виде твоего постоянного безделья могут заподозрят неладное. Поэтому, завтра же, не откладывая, отправляйся вот по этому адресу. Там тебя уже ожидают… Фирме нужен… курьер. Должность — практически почти бесконтрольная, летай вольной птахой с пакетами и конвертами.
— А вот меня не устраивает, — нахмурился Собков. — На любой работе придется засвечиваться, а это мне противопоказано. Предпочитаю свободу и полную бесконтрольность. Как замаскироваться, чтобы не попасть на зубок соседям — мои проблемы…
— Пусть будет по твоему…
Глава 8
— Если ты будешь оставлять меня одну — сбегу!
— Никуда не денешься. Поймаю и пристегну наручниками к кровати.
В ответ — об"ятия и поцелуи. Казалось, даже утреннее солнце и то улыбается.
Александр блаженствовал. Он старался не заглядывать в черный провал будущего, не думать о нем. Ибо превратился в марионетку, нити от которой у Баянова. Он не догадывался, что подруга тоже была марионеткой.
И все же сейчас они счастливы!
— Повелитель, разрешите узнать о ваших планах на сегодня. — Когда подавать обед, когда — ужин? — спросила Ксана из ванной.
— Не слышу, открой! Что за манера прятаться от родного мужа?
— Чтобы не разлюбил! — смеялась Ксана. — Вызнает все женские секреты, тогда — конец любви и нежности… Я спрашиваю о твоих планах! — повторила она более громким голосом, прижав губы к дверной щели.
— После завтрака поеду… по делам.
За дверью — встревоженное молчание. Потом тихий голос.
— Можно узнать, по каким делам? Саша, я ведь все понимаю, многое мне известно, стоит ли таиться?
Конечно, глупо! Но киллер привык никому не доверять. Особенно женщинам. Даже любимым. Он не был до конца откровенным со Светланой, которой доверял. Ксана — не исключение.
— Пока ничего страшного. Появится опасность, ей Богу, признаюсь. По возвращению вдвоем отправимся на прогулку. По пути заглянем в церковь и в ЗАГС. Подадим заявления. Вернемся домой, пообедаем, часик отдохнем… на диване.
Дыхание девушки участилось. Видимо, ей вспомнился вчерашний «отдых». Саша никак не может насытиться. Если говорить честно — она тоже. Хорошо это или плохо?
— Почему молчишь? Не нравится? Тогда слушай второй вариант. Сейчас позавтракаем… отдохнем и я отлучусь на пару часиков. Не больше…
Вербовщик приказал сегодня же начать знакомство с боевиками. Не стоит портить отношения с боссом. Придется ехать.
— Обойдемся, сексуальный разбойник без отдыха. Вот приедешь — тогда подумаю.
Пришлось согласиться. Спорить с Ксаной — бесполезное занятие, она всегда права.
После завтрака вышли к лифту. Открылась соседняя дверь и появился юркий пацан-ученый. С зажатым под мышкой дипломатом, с челкой, свисающим на лоб, он походил на старшеклассника, опаздывающего на экзамен.
— Жена? — спросил он, с любопытством рассматривая нового на этаже человека.
— Точно. Позавчера приехала.
Собкова одолели неприятные мысли. Почему за несколько дней проживания в доме благообразный старик-сосед появился всего один раз, а худосочный вьюнош — уже трижды? Даже торопливость ученого казалась притворной. Не он ли приставлен Баяновым?
Когда Александр и Ксана вышли из под"езда, соседа уже не было. Видимо, уехал на ожидающей его «волге».
— Что за насекомое? — пряча в углах рта улыбку, спросила Ксана.
— Сам толком еще не понял: комар или оса? — рассмеялся Собков. — Ужалит — узнаю. Чтобы не особенно приставал, я представился ученым, каким-то физико-химико-биологом. Не знаю, как буду выкручиваться.
— Успокойся, милый, он уже позабыл. Знаю подобных людишек — голова до того забита формулами и экспериментами, что обычные житейские новости там не задерживаются… Кстати, кто-то говорил: опаздывает. Или я ошибаюсь?… Беги, милый, на свой секретный «симпозиум». А я пока приберусь, подумаю, что приготовить на обед вкусненького…
— Себя, — шепнул в покрасневшее ушко Голубев. — Можно без гарнира.
— Нахал!
Ксана несильно ударила «нахала» по щеке, поцеловала и, смеясь, побежала в под"езд…
Знакомство с шестерками Собков решил начать с гомосексуалиста. С Граба. Неизвестно почему, наверно сработала интуиция, которой он безоглядно верил.
Сидя в салоне автобуса, Александр недовольно морщился. Затеянная поездка — выстрел в «молочко». Прежде всего, сомнительно, чтобы в ближайшем будущем понадобился специалист по ядам. В современной России все делается значительно проще и цивилизованней — пуля, взрывчатка. Возиться с ядовитыми таблетками, растворять их в рюмках коньяка либо в фужерах, наполненных охлаждающим напитком — до тошноты примитивно.
Граба Собков вычислил сразу. Тот сидел на своей тачке в окружении других носильщиков. Жестикулируя и смеясь, что-то им рассказывал. Кажется, в изрядном подпитии. Худая скелетина, в чем только душа держится, какой-то угловатый, помятый. Впечатление — мужик по ошибке сам себя отравил, но — не до печального конца.
Рядом — полная его противоположность. Толстый, с отвисшими щеками и хитрыми глазами, спрятанными в жировых складках. Стоит, прижавшись к скелетине, ласково, по-женски, поглаживает его по заросшему затылку. Судя по описанию вербовщика — сексуальный партнер отравителя — Никита Голощекин.
Александр пристроился неподалеку от группы отдыхающих носильщиков, закурил. На первом этапе не помешает просто послушать боевика.
Граб скрипел давно не смазанным механизмом.
— Прибыл, значится, состав из Харькова. Чин по чину — проводницы обтерли поручни, двери. Подкатываю я свою колымажку к пятому вагону. Жду.
Вылупляется толстяк. «Носильщик!» — орет в полный бас, ручками машет,
жирная гнида. Ну, я — тут как тут, чего, дескать изволите, господин хохол?
А он мне на чисто русском наречии: "Иди, дружок, выволоки из десятого купе
сундук, мне — не под силу. Уплачу, сколь скажешь." Чуете, братцы? Ну,
рванул я в вагон. Заглянул в десятое купе, рыскаю глазами по полкам — куда
толстяк пристроил сундучище? На верхней правой — мертвяк скалится. Пот
меня прошиб, не знаю, как из вагона выбрался. Дело ясное, вздумал боров
подставить меня. С неделю таскали менты, потом отстали. Среди них тоже
имеются понимающие мужики. К тому же, на первом же допросе я заявил: сам
тружусь в правоохранительном деле, обслуживаю Службу безопасности. Не
выдумал — чистая правда. Ну, и делишки мы там закручиваем, рассказал бы да
нельзя — секреты…
Носильщики удивлялись, переспрашивали, Граб многоречиво отвечал, пояснял. Когда не успевал, за него говорил Никита. Женским визгливым голосом.
Собков слушал и делал в памяти зарубки. Не зря мифический толстяк выбрал на роль преступника не соседа по купе не проводника. Скорей всего, знал о существовании уже замаранного железнодорожного рабочего и решил этим воспользоваться.
Нет, Граб не годится для серьезной работы — вон как легко продал фээсбэшников. И себя заодно. Настоящий мужчина обязан контролировать свой язык. Тем более, агент Службы безопасности.
К перрону подавали пассажирский состав. Медленно, торжественно. Будто похоронный катафалк. Носильщики всполошились, разбежались вдоль поезда. Гомосексуалисты — стояли рядом, прижав друг к другу колеса тачек. Будто демонстрировали «родственную» близость.
Киллер брезгливо поморщился, с ожесточением сплюнул в мусорную урну.
— Дядя Володя!
Собков не сразу отозвался на зов — неторопливо подошел к краю платформы, поглядел в сторону вокзала, потом перевел равнодушный взгляд в противоположную сторону. Дескать, я не единственный «дядя», их — множество. Наконец бросил внешне равнодушный взгляд по направлению детского голоса.
И вдруг непроизвольно заулыбался. К нему бежала, смешно растопырив руки, девчонка-крохотуля. За ней, смущенно посмеиваясь, торопилась Татьяна Викторовна. Шагах в десяти от Александра девочка остановилась. Заложила ручки за спину, самолюбиво вздернула туго сплетенные косички. Медленно подошла, протянула ручку.
— Добрый день, дядя Володя.
— Вы? — удивился Александр, осторожно пожимая крохотную ладошку — Откуда?
— Как это откуда? — смешливо пожала плечами бывшая квартирная хозяйка.
— Конечное дело, с Одессы. А мы с Поленькой всю дорогу судачили: как отыскать дядю Володю, побалакать про его жизнь в Москве.
— Неужто приехали только для того, чтобы повидать меня?
— Да, нет же, порешили найти тарасову могилку, — всхлипнула вдова. — Два годочка прошло с его смертыньки, душа убиенного мается, никто цветов на могилку не положит, не поплачет… Сейчас найдем пристанище, устроимся и — в милицию. Там должны знать, где страдалец захоронен.
— Никаких постоев, никаких милиций! — неожиданно для себя Собков подхватил сумки и пошел к выходу. — Остановитесь у меня. Жена будет рада
— скучно ей в одиночестве…
— А жинка ничего не скажет супротивного? В наше времячко накладно принимать да обихаживать гостей, впору самим прокормиться.
— Не помрем, — весело рассмеялся Александр, подмигивая Полинке. -
И жена не будет против. Она у меня понимающая…
Проводив мужа, Ксана возвратилась в квартиру и присела к кухонному столу. Убираться, стирать, готовить обещанный «вкусный» обед не хотелось. Ее донимали смутные предчувствия, мучила данная вербовщику подписка. Теперь придется изворачиваться, придумывать донесения, которые не пойдут во вред Володе. Какая же она дура! Лучше бы отсидеть положенный срок за колючей проволокой.
Ксана вытерла покрасневшие глаза и мысленно приказала себе прекратить самобичевание. В конце концов, все наладится. Заменит опасность для Саши — прямо скажет: шпионить за мужем не буду! Поищите другую дуру!
А пока — терпеть, хитрить, изворачиваться.
Зазвенел телефон. Как показалось — угрожающе.
— Вас слушают? Квартира Голубева…
— Ксана? — ответила трубка знакомым веселым голосом. — Здравствуй, милая! Как живешь, что новенького?
— Нормально.
— Муж не обижает?
— Нормально.
Баянов понял: другого от колючей телки не добьешься, сейчас она — комок нервов, сжатых в тугой клубок. В центре этого клубка — недовольство собой, обида на вербовщика. Распустить этот клубок, ослабить может только время. К сожалению, времени не было, предстоящая работа группы требует особого внимания к ее руководителю.
— Ладно, отложим разговор. Тем более, он — не телефонный. Как-нибудь созвонимся встретимся, потолкуем… Владимир дома?
— Нет, — еще более сухо ответила Банина. Она знала, что непривычное
имя Владимир — как бы кличка Собкова. — Ушел по делам…
— Ага, значит, все же, по делам! — обрадовался Баянов. — Молоток, мужик, с понятием и… дисциплиной. Возвратится передай: завтра в десять утра ожидаю по известному ему адресу. Без опоздания. Только не забудь, пожалуйста.
— Не забуду.
Фээсбэшник несколько минут помолчал. Будто надеялся на то, что бывший стажер отмокнет. Тогда можно продолжить беседу. Ведь Банина должна понимать, что от нее требуется максимально полная информация. За которую расплачиваются семейным счастьем, меблированой квартирой, безопасностью.
Так и не дождался.
— Ну, что ж, ладно… Появится что-то новенькое — позвони по
известному тебе телефону… Будь здорова.
В трубке — короткие гудки, властные и насмешливые.
Ксана забыла о кипящем бульоне, необходимости прибраться. Она снова опустилась на кухонный табурет, положила на сложенные руки кудрявую голову. Задумалась.
В таком состоянии и застал ее Александр, вошедший вместе с Татьяной Викторовной и Поленькой в прихожую.
— Ксана? Где ты, девочка? Спишь?
— Нет, не сплю, — очнулась Банина. — Просто задумалась.
— Тогда очнись и принимай гостей. Знакомься. Моя квартирная хозяйка из Одессы вместе с дочкой — моим большим другом. Размещай, пои, корми. Они у нас поселятся…
Радости, конечно, маловато: в двух комнатах, фактически, две семьи. Туалет, к примеру, совмещенный — хоть очередь с утра занимай, кухня
— крохотная, кушать придется тоже по очереди. Комнаты проходные — немалое неудобство!
Но Ксана отбросила крамольные мысли, забегала, заволновалась. Чистое постельное белье, банные полотенца, мыло, мочалки. На ходу поцеловала гостью, потормошила неулыбчивую девчонку.
Гости заперлись в ванной, борщ издавал умопомрачительные запахи, сосиски опущены в кипящую воду.
— Сашенька! — тихо позвала Банина мужа.
Владимир — для внешнего применения, для внутреннего — Александр.
— Сейчас, повелительница, переоденусь и прибегу.
Появился в спортивном костюме, худощаваый, с сильной выпуклой грудью, на которой Ксана так любит спать. В узких глазах сверкают, перемигиваются насмешливые огоньки, губы сложены в любящую улыбку. Красивый у нее муж. Вот только немного портит красоту горбатый нос. Впрочем, для мужчин внешность — не самое главное. Надежность, душевность, верность — основные достоинства сильного пола.
— Слушаю, королева! И — заранее повинуюсь!
Обычно Ксана охотно идет навстречу мужской ласке, сама прижимается и откидывает голову с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. На этот раз отвела в сторону сжатые губы.
— Подожди, Сашка, сейчас — не до любви… Забыл — у нас гости? Но не только это…
— Что случилось?
— Звонил твой мененджер. Завтра в десять ожидает тебя в условленном месте, — прошептала Ксана, испытующе глядя на мужа. — Что-нибудь серьезное?
— Ерунда, — деланно засмеялся киллер. — Не терпится боссу узнать: устроился ли я на работу, сколько буду получать… Кажется, решил избавиться от настырного иждивенца.
Ксана сделала вид — поверила.
На самом деле, вызов руководителя спецгруппы на конспиративку был вызван далеко не безгрешными причинами. Куратора вызвали к начальнику отдела…
— Никуда не денешься. Поймаю и пристегну наручниками к кровати.
В ответ — об"ятия и поцелуи. Казалось, даже утреннее солнце и то улыбается.
Александр блаженствовал. Он старался не заглядывать в черный провал будущего, не думать о нем. Ибо превратился в марионетку, нити от которой у Баянова. Он не догадывался, что подруга тоже была марионеткой.
И все же сейчас они счастливы!
— Повелитель, разрешите узнать о ваших планах на сегодня. — Когда подавать обед, когда — ужин? — спросила Ксана из ванной.
— Не слышу, открой! Что за манера прятаться от родного мужа?
— Чтобы не разлюбил! — смеялась Ксана. — Вызнает все женские секреты, тогда — конец любви и нежности… Я спрашиваю о твоих планах! — повторила она более громким голосом, прижав губы к дверной щели.
— После завтрака поеду… по делам.
За дверью — встревоженное молчание. Потом тихий голос.
— Можно узнать, по каким делам? Саша, я ведь все понимаю, многое мне известно, стоит ли таиться?
Конечно, глупо! Но киллер привык никому не доверять. Особенно женщинам. Даже любимым. Он не был до конца откровенным со Светланой, которой доверял. Ксана — не исключение.
— Пока ничего страшного. Появится опасность, ей Богу, признаюсь. По возвращению вдвоем отправимся на прогулку. По пути заглянем в церковь и в ЗАГС. Подадим заявления. Вернемся домой, пообедаем, часик отдохнем… на диване.
Дыхание девушки участилось. Видимо, ей вспомнился вчерашний «отдых». Саша никак не может насытиться. Если говорить честно — она тоже. Хорошо это или плохо?
— Почему молчишь? Не нравится? Тогда слушай второй вариант. Сейчас позавтракаем… отдохнем и я отлучусь на пару часиков. Не больше…
Вербовщик приказал сегодня же начать знакомство с боевиками. Не стоит портить отношения с боссом. Придется ехать.
— Обойдемся, сексуальный разбойник без отдыха. Вот приедешь — тогда подумаю.
Пришлось согласиться. Спорить с Ксаной — бесполезное занятие, она всегда права.
После завтрака вышли к лифту. Открылась соседняя дверь и появился юркий пацан-ученый. С зажатым под мышкой дипломатом, с челкой, свисающим на лоб, он походил на старшеклассника, опаздывающего на экзамен.
— Жена? — спросил он, с любопытством рассматривая нового на этаже человека.
— Точно. Позавчера приехала.
Собкова одолели неприятные мысли. Почему за несколько дней проживания в доме благообразный старик-сосед появился всего один раз, а худосочный вьюнош — уже трижды? Даже торопливость ученого казалась притворной. Не он ли приставлен Баяновым?
Когда Александр и Ксана вышли из под"езда, соседа уже не было. Видимо, уехал на ожидающей его «волге».
— Что за насекомое? — пряча в углах рта улыбку, спросила Ксана.
— Сам толком еще не понял: комар или оса? — рассмеялся Собков. — Ужалит — узнаю. Чтобы не особенно приставал, я представился ученым, каким-то физико-химико-биологом. Не знаю, как буду выкручиваться.
— Успокойся, милый, он уже позабыл. Знаю подобных людишек — голова до того забита формулами и экспериментами, что обычные житейские новости там не задерживаются… Кстати, кто-то говорил: опаздывает. Или я ошибаюсь?… Беги, милый, на свой секретный «симпозиум». А я пока приберусь, подумаю, что приготовить на обед вкусненького…
— Себя, — шепнул в покрасневшее ушко Голубев. — Можно без гарнира.
— Нахал!
Ксана несильно ударила «нахала» по щеке, поцеловала и, смеясь, побежала в под"езд…
Знакомство с шестерками Собков решил начать с гомосексуалиста. С Граба. Неизвестно почему, наверно сработала интуиция, которой он безоглядно верил.
Сидя в салоне автобуса, Александр недовольно морщился. Затеянная поездка — выстрел в «молочко». Прежде всего, сомнительно, чтобы в ближайшем будущем понадобился специалист по ядам. В современной России все делается значительно проще и цивилизованней — пуля, взрывчатка. Возиться с ядовитыми таблетками, растворять их в рюмках коньяка либо в фужерах, наполненных охлаждающим напитком — до тошноты примитивно.
Граба Собков вычислил сразу. Тот сидел на своей тачке в окружении других носильщиков. Жестикулируя и смеясь, что-то им рассказывал. Кажется, в изрядном подпитии. Худая скелетина, в чем только душа держится, какой-то угловатый, помятый. Впечатление — мужик по ошибке сам себя отравил, но — не до печального конца.
Рядом — полная его противоположность. Толстый, с отвисшими щеками и хитрыми глазами, спрятанными в жировых складках. Стоит, прижавшись к скелетине, ласково, по-женски, поглаживает его по заросшему затылку. Судя по описанию вербовщика — сексуальный партнер отравителя — Никита Голощекин.
Александр пристроился неподалеку от группы отдыхающих носильщиков, закурил. На первом этапе не помешает просто послушать боевика.
Граб скрипел давно не смазанным механизмом.
— Прибыл, значится, состав из Харькова. Чин по чину — проводницы обтерли поручни, двери. Подкатываю я свою колымажку к пятому вагону. Жду.
Вылупляется толстяк. «Носильщик!» — орет в полный бас, ручками машет,
жирная гнида. Ну, я — тут как тут, чего, дескать изволите, господин хохол?
А он мне на чисто русском наречии: "Иди, дружок, выволоки из десятого купе
сундук, мне — не под силу. Уплачу, сколь скажешь." Чуете, братцы? Ну,
рванул я в вагон. Заглянул в десятое купе, рыскаю глазами по полкам — куда
толстяк пристроил сундучище? На верхней правой — мертвяк скалится. Пот
меня прошиб, не знаю, как из вагона выбрался. Дело ясное, вздумал боров
подставить меня. С неделю таскали менты, потом отстали. Среди них тоже
имеются понимающие мужики. К тому же, на первом же допросе я заявил: сам
тружусь в правоохранительном деле, обслуживаю Службу безопасности. Не
выдумал — чистая правда. Ну, и делишки мы там закручиваем, рассказал бы да
нельзя — секреты…
Носильщики удивлялись, переспрашивали, Граб многоречиво отвечал, пояснял. Когда не успевал, за него говорил Никита. Женским визгливым голосом.
Собков слушал и делал в памяти зарубки. Не зря мифический толстяк выбрал на роль преступника не соседа по купе не проводника. Скорей всего, знал о существовании уже замаранного железнодорожного рабочего и решил этим воспользоваться.
Нет, Граб не годится для серьезной работы — вон как легко продал фээсбэшников. И себя заодно. Настоящий мужчина обязан контролировать свой язык. Тем более, агент Службы безопасности.
К перрону подавали пассажирский состав. Медленно, торжественно. Будто похоронный катафалк. Носильщики всполошились, разбежались вдоль поезда. Гомосексуалисты — стояли рядом, прижав друг к другу колеса тачек. Будто демонстрировали «родственную» близость.
Киллер брезгливо поморщился, с ожесточением сплюнул в мусорную урну.
— Дядя Володя!
Собков не сразу отозвался на зов — неторопливо подошел к краю платформы, поглядел в сторону вокзала, потом перевел равнодушный взгляд в противоположную сторону. Дескать, я не единственный «дядя», их — множество. Наконец бросил внешне равнодушный взгляд по направлению детского голоса.
И вдруг непроизвольно заулыбался. К нему бежала, смешно растопырив руки, девчонка-крохотуля. За ней, смущенно посмеиваясь, торопилась Татьяна Викторовна. Шагах в десяти от Александра девочка остановилась. Заложила ручки за спину, самолюбиво вздернула туго сплетенные косички. Медленно подошла, протянула ручку.
— Добрый день, дядя Володя.
— Вы? — удивился Александр, осторожно пожимая крохотную ладошку — Откуда?
— Как это откуда? — смешливо пожала плечами бывшая квартирная хозяйка.
— Конечное дело, с Одессы. А мы с Поленькой всю дорогу судачили: как отыскать дядю Володю, побалакать про его жизнь в Москве.
— Неужто приехали только для того, чтобы повидать меня?
— Да, нет же, порешили найти тарасову могилку, — всхлипнула вдова. — Два годочка прошло с его смертыньки, душа убиенного мается, никто цветов на могилку не положит, не поплачет… Сейчас найдем пристанище, устроимся и — в милицию. Там должны знать, где страдалец захоронен.
— Никаких постоев, никаких милиций! — неожиданно для себя Собков подхватил сумки и пошел к выходу. — Остановитесь у меня. Жена будет рада
— скучно ей в одиночестве…
— А жинка ничего не скажет супротивного? В наше времячко накладно принимать да обихаживать гостей, впору самим прокормиться.
— Не помрем, — весело рассмеялся Александр, подмигивая Полинке. -
И жена не будет против. Она у меня понимающая…
Проводив мужа, Ксана возвратилась в квартиру и присела к кухонному столу. Убираться, стирать, готовить обещанный «вкусный» обед не хотелось. Ее донимали смутные предчувствия, мучила данная вербовщику подписка. Теперь придется изворачиваться, придумывать донесения, которые не пойдут во вред Володе. Какая же она дура! Лучше бы отсидеть положенный срок за колючей проволокой.
Ксана вытерла покрасневшие глаза и мысленно приказала себе прекратить самобичевание. В конце концов, все наладится. Заменит опасность для Саши — прямо скажет: шпионить за мужем не буду! Поищите другую дуру!
А пока — терпеть, хитрить, изворачиваться.
Зазвенел телефон. Как показалось — угрожающе.
— Вас слушают? Квартира Голубева…
— Ксана? — ответила трубка знакомым веселым голосом. — Здравствуй, милая! Как живешь, что новенького?
— Нормально.
— Муж не обижает?
— Нормально.
Баянов понял: другого от колючей телки не добьешься, сейчас она — комок нервов, сжатых в тугой клубок. В центре этого клубка — недовольство собой, обида на вербовщика. Распустить этот клубок, ослабить может только время. К сожалению, времени не было, предстоящая работа группы требует особого внимания к ее руководителю.
— Ладно, отложим разговор. Тем более, он — не телефонный. Как-нибудь созвонимся встретимся, потолкуем… Владимир дома?
— Нет, — еще более сухо ответила Банина. Она знала, что непривычное
имя Владимир — как бы кличка Собкова. — Ушел по делам…
— Ага, значит, все же, по делам! — обрадовался Баянов. — Молоток, мужик, с понятием и… дисциплиной. Возвратится передай: завтра в десять утра ожидаю по известному ему адресу. Без опоздания. Только не забудь, пожалуйста.
— Не забуду.
Фээсбэшник несколько минут помолчал. Будто надеялся на то, что бывший стажер отмокнет. Тогда можно продолжить беседу. Ведь Банина должна понимать, что от нее требуется максимально полная информация. За которую расплачиваются семейным счастьем, меблированой квартирой, безопасностью.
Так и не дождался.
— Ну, что ж, ладно… Появится что-то новенькое — позвони по
известному тебе телефону… Будь здорова.
В трубке — короткие гудки, властные и насмешливые.
Ксана забыла о кипящем бульоне, необходимости прибраться. Она снова опустилась на кухонный табурет, положила на сложенные руки кудрявую голову. Задумалась.
В таком состоянии и застал ее Александр, вошедший вместе с Татьяной Викторовной и Поленькой в прихожую.
— Ксана? Где ты, девочка? Спишь?
— Нет, не сплю, — очнулась Банина. — Просто задумалась.
— Тогда очнись и принимай гостей. Знакомься. Моя квартирная хозяйка из Одессы вместе с дочкой — моим большим другом. Размещай, пои, корми. Они у нас поселятся…
Радости, конечно, маловато: в двух комнатах, фактически, две семьи. Туалет, к примеру, совмещенный — хоть очередь с утра занимай, кухня
— крохотная, кушать придется тоже по очереди. Комнаты проходные — немалое неудобство!
Но Ксана отбросила крамольные мысли, забегала, заволновалась. Чистое постельное белье, банные полотенца, мыло, мочалки. На ходу поцеловала гостью, потормошила неулыбчивую девчонку.
Гости заперлись в ванной, борщ издавал умопомрачительные запахи, сосиски опущены в кипящую воду.
— Сашенька! — тихо позвала Банина мужа.
Владимир — для внешнего применения, для внутреннего — Александр.
— Сейчас, повелительница, переоденусь и прибегу.
Появился в спортивном костюме, худощаваый, с сильной выпуклой грудью, на которой Ксана так любит спать. В узких глазах сверкают, перемигиваются насмешливые огоньки, губы сложены в любящую улыбку. Красивый у нее муж. Вот только немного портит красоту горбатый нос. Впрочем, для мужчин внешность — не самое главное. Надежность, душевность, верность — основные достоинства сильного пола.
— Слушаю, королева! И — заранее повинуюсь!
Обычно Ксана охотно идет навстречу мужской ласке, сама прижимается и откидывает голову с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. На этот раз отвела в сторону сжатые губы.
— Подожди, Сашка, сейчас — не до любви… Забыл — у нас гости? Но не только это…
— Что случилось?
— Звонил твой мененджер. Завтра в десять ожидает тебя в условленном месте, — прошептала Ксана, испытующе глядя на мужа. — Что-нибудь серьезное?
— Ерунда, — деланно засмеялся киллер. — Не терпится боссу узнать: устроился ли я на работу, сколько буду получать… Кажется, решил избавиться от настырного иждивенца.
Ксана сделала вид — поверила.
На самом деле, вызов руководителя спецгруппы на конспиративку был вызван далеко не безгрешными причинами. Куратора вызвали к начальнику отдела…
Глава 9
— Присаживайтесь, Николай Семенович, — благожелательно обратился к капитану обычно сухой и строгий полковник.
Баянов скромно присел на край стула, стоящего подальше от письменного стола шефа. Когда Фломин обращается официально — предстоит обычная операция либо простое поручение. Когда — по имени-отчеству, ожидай либо нагоняя, либо опасного задания.
Баянов скромно присел на край стула, стоящего подальше от письменного стола шефа. Когда Фломин обращается официально — предстоит обычная операция либо простое поручение. Когда — по имени-отчеству, ожидай либо нагоняя, либо опасного задания.