Караваев Роман. Недалеко от Земли

   Собственно, двора уже почти и не было, вернее, он изменился до неузнаваемости. Прямо из сугроба вырастал темный монолит дома, отражая стеклопакетами мохнатые таежные звезды, луну и одинокую лампочку, светившуюся в окне бани. Ступени парадной лестницы, ведущей к центральному входу, тоже наполовину тонули в снегу. Рядом с этим роскошным строением двухэтажный сруб Никиты выглядел жалкой лачугой. А еще дальше, на том месте, где совсем недавно виднелась деревянная изгородь, стоял мощный забор с кирпичными столбами и фигурной решеткой между ними.
   – Ну, блин! – только и смог сказать Никита.
   – А почему темно? – спросил Хромов.
   – Я, знаешь ли, еще не умею включать электричество на расстоянии, – рассеянно ответил Раф, задирая голову и рассматривая мансарду.
   – Тогда изобрази фонарики, – тут же нашелся Виктор.
   – Это пожалуйста, – под ноги Дорину свалилось три поблескивающих цилиндрических фонаря.
   – Спасибо, друг, – проникновенно поблагодарил Хромов, поднял один из них и, увязая в снегу, стал пробираться к лестнице.
   Остальные два подобрали Тернер и Седых. Они включили свет, и вся компания полезла через сугроб. Оказавшись на ступеньках, а потом и у тонированного стекла двустворчатой входной двери, хозяева свежесотворенного особняка остановились. Хромов осторожно потянул за бронзовую ручку, створка бесшумно и плавно открылась.
   – Не заперто, – прокомментировал Виктор. – Прошу вас, господа.
   Они вошли. Лучи фонарей разрезали мрак, царивший в доме, и выхватывали из темноты куски шикарного интерьера.
   – Правее, – попросил Дорин. – Вход в подвал должен быть там.
   Быстро сориентировавшись, они отыскали спуск, добрались до аппаратной, и там Тернер нашел нужный пакетник. Свет вспыхнул сразу и везде.
   – Ну вот, – удовлетворенно сказал Брюс, – так значительно лучше. С чего начнем?
   – С отопления, – проворчал Кобыш. – Холодно здесь. Боюсь, что ночевать придется в старом доме.
   Вдвоем с Тернером они обследовали ту половину цокольного этажа, где размещалось все оборудование для жизнеобеспечения, и, повозившись минут десять, подключили отопительную систему. Затем началось знакомство с хоромами. Компания долго ходила по комнатам, цокая языками, перебрасываясь замечаниями или веселыми возгласами. После долгого пребывания в учебном центре и сидения на орбите испытатели были рады комфортабельному человеческому жилью, а Никита, давно забывший в тайге, как оно выглядит, полностью поддерживал их чувства. Лишь Дорин изредка пофыркивал, объясняя это тем, что не все получилось так, как он хотел. «Ничего, – приговаривал Кобыш, – жить можно». Так истекли еще полчаса, и начавший мерзнуть Тернер, наконец, возмутился:
   – Ну, хватит, парни. Давайте продолжим завтра. Уже спать давно пора.
   – Да, – поддержал его Седых. – Имея в виду все сегодняшние передряги, хорошо бы и на боковую.
   – А мне, – с сожалением вздохнул Никита, – после всего этого вашего великолепия возвращаться в старую хибару как-то и не хочется.

Глава 11

   Астрахан с Ишимовым оказались точнехонько у одного из КПП Плесецкого космодрома. Пока майор остановившимся взглядом смотрел на доску с названием, Кокор очумело крутил головой.
   – Ни хрена себе, – наконец выпалил он, – за рыбу деньги! С возвращеньицем, Петр Афанасьевич! В родные, так сказать, пенаты.
   На бетонное крыльцо домика КПП выбрался угрюмый прапорщик в полушубке и валенках. Подозрительно взирая на летчиков, он зычно осведомился:
   – Вы кто такие, мужики? По виду, вроде, наши.
   – Ваши, ваши, – хмуро подтвердил начавший приходить в себя Астрахан. – Давай, впускай. А то так и околеть можно.
   – Сначала документики предъявим, – уперся прапорщик.
   – Ты что, едрена вошь, – скрипнул зубами майор, – совсем охуел! Открывай дверь, там и проверишь. А будешь нас здесь держать, долго не прослужишь!
   Прапорщик, вероятно, смекнул, что кто попало так разговаривать не будет, приоткрыл дверь и посторонился. Астрахан с Ишимовым протиснулись в образовавшийся проем, караульный вошел следом.
   – Зеньков! – заорал он сидевшему за перегородкой сержанту. – Чего развалился! А ну встань на внутренний проход!
   Проследив за выполнением приказа, он расстегнул полушубок, пробрался за конторку и, выжидательно глядя на летчиков, спросил:
   – Ну, где документы?
   – Знаешь что, прапор, – Кокор смерил его уничтожающим взглядом, – хватит заниматься херней. Видишь, мы в летных комбинезонах. Какие документы? Читай, что написано, – он ткнул себя пальцем в грудь, туда, где красовался российский флаг с эмблемой «Тайфуна».
   Караульный нехотя приблизился и, шевеля губами, долго рассматривал надписи на комбинезонах.
   – Ну, – сказал он, – вижу. Майор Астрахан и старший лейтенант Ишимов. А ракета ваша где?
   – Челнок взорвался, – зло сообщил Астрахан.
   – А вы как здесь оказались? – не унимался прапорщик.
   – На парашютах спустились, – майор уже начал терять терпение.
   – А парашюты где?
   – Ну, ты тупой! – не выдержал Астрахан. – Это тебе зачем? Тебе надо доложить по службе, что у тебя в караульном помещении находятся двое пилотов «Тайфуна». А дальше уже не твое собачье дело! Снимай трубку и звони!
   Лицо прапорщика покраснело, глаза выкатились, но он сдержался, все-таки с ним разговаривали старшие по званию, хотя погон он и не видел. Развернувшись и грозно сопя, караульный подошел к телефонному аппарату, взял трубку, дунул в нее и хрипло проговорил:
   – Штаб? Это двенадцатый пост, прапорщик Репенко. Нами задержаны двое. Говорят, с «Тайфуна»… Что?.. Так точно… Не могу знать, товарищ капитан!.. Что?..
   Даже майору с Кокором было слышно, как в мембране клокочет начальственный голос, не говоря уж о страже ворот, который просто отодвинул трубку от уха и внимал на расстоянии.
   – Да, представились, – наконец выдавил он. – Астрахан и Ишимов… Что?.. Так точно!
   Он осторожно, будто это была гремучая змея, положил трубку и совсем другим тоном произнес:
   – Присаживайтесь, господа офицеры. Сейчас за вами придет машина. Извините, ежели что не так.
   – То-то, – сказал Астрахан.
 
   Солдат прикрыл дверь в кабинет Дейнеко и направился к столу секретарши. Она уже смотрела на него, и взгляд ее выражал готовность выполнить любую генеральскую прихоть.
   – Вот что, милочка моя… – начал Медведев, но так и не закончил. Серебристый аппарат ви-связи издал мелодичный свист, и девица аккуратно нажала на клавишу приема. Из динамика раздался чей-то знакомый голос, но вот чей, Солдат сообразить не успел, потому что услышал свою фамилию.
   – Вас, господин генерал, – секретарша развернула аппарат дисплеем к нему. На маленьком экранчике виднелась растерянная физиономия полковника Кондратова, его первого заместителя и главы службы контроля.
   – Слушаю, – сухо сказал Медведев.
   – Олег Иванович, в Плесецке объявились Астрахан с Ишимовым.
   – Кто?!.. – горло у Солдата перехватило.
   – Ну, эти… пилоты с…
   – Молчать! – прохрипел генерал.
   Очевидно, выражение его лица было таким, что Кондратов мгновенно смолк. Если бы речь шла о компьютере, то более всего подошло бы определение «завис».
   – Вот что, Терентий… – Медведев уже справился с потрясением, искоса глянул на секретаршу и, увидев, что та деликатно отвернулась, продолжил. – Пусть отправляют их в Питер. С сопровождением. Нет. Лучше займись этим сам. Передай Славкину с рук на руки. Он о них позаботится. При любом отклонении от штатной ситуации – режим «Два креста».
   – Есть, – Кондратов отключился.
   Солдат улыбнулся секретарше, сказал: «Спасибо» и пошел прочь. Такого поворота событий он не ожидал. Вся тщательно спланированная операция с треском рухнула. Если эти двое живы, значит, живы и остальные. Как?! Как они это сделали?! Может, правы американцы, и те, кто соприкоснулся со Сферой, уже не люди? Хорошо, думал он, испытатели вырвались из капкана. Сумели. Но эти-то двое? Выходит, им помогли? Кто?! Те, которые были обречены, или те, которые остались на орбите? Пятеро пилотов или трое научников? Но как они узнали, что челнок будет взорван? Астрахан с Ишимовым ни о чем не догадывались, следовательно, прочитать у них в головах о готовящейся акции никто не мог. Тогда что же получается?.. Утечка информации? Откуда? Всех, кто имел доступ, можно пересчитать по пальцам одной руки, они неоднократно проверены в деле, и их преданность не вызывает сомнений. Он с досадой скрипнул зубами. Не об этом сейчас думать надо! Хуже другое. Сообщение о взрыве уже наверняка прошло по всем мировым каналам. Давать задний ход поздно. Что сделано, то сделано. И перед Тимофеичем будет не оправдаться. Значит, летчиков надо наглухо запереть, а тех, кто хоть как-то входил с ними в контакт, обработать. Лучше бы, конечно, ликвидировать – и концы в воду. Но это чревато. Пока существует вероятность того, что все всплывет. А она существует! Потому что где-то в космосе болтаются трое соотечественников, возможности которых ему неизвестны. Потому что где-то на Земле затаилось пятеро тех, кого он пытался уничтожить. А может, и семеро! Если взрыв челнока не привел к желаемому результату, то где гарантия, что Тараоки и Клеменс погибли? Хватит с него летающих скамеек и абсолютно бесконтрольных телепатов! Надо задействовать всю систему, вплоть до резервов, и искать, искать, искать! Искать Варчука и Клюева, искать Кобыша с компанией, напрячь американцев, чтобы не сидели, сложа руки, хотя какое тут сложа, если у них там Хоуп заправляет. Вкупе с Редфордом. Им только повод дай. А повод ого-го какой! Выявленная «пятая колонна» шастает по Земле! И неизвестно, на что она способна. Мы видели только краешек их фантастических возможностей. Ответную, так сказать, реакцию на угрозу и принуждение. А что будет, когда они встанут в полный рост?
   Солдата передернуло. «Да ты, никак, паникуешь?» – спросил он себя. И сам себе ответил: «Паникую!» Трудно сохранять спокойствие и ясность мысли, если непонятно, чего можно ожидать от противника. Воображение здесь не помощник, а враг – оно заставляет съеживаться и замирать от бессилия.
 
   Банкир позвонил Мирзояну в два часа пополудни, когда тот только что закончил селекторное совещание с директорами заводов. И предложил встретиться. «Давай, заеду к тебе в офис», – сказал он. «Не надо в офис, Лева, – ответил Фабрикант. – Тут неподалеку есть уютный ресторанчик. Заодно и перекусим».
   Ресторанчик действительно оказался славным. Они комфортно расположились в углу, за столиком на двоих, и у них состоялся вполне бессвязный разговор, оставивший, впрочем, у обоих некое тягостное впечатление.
   – Про взрыв уже знаешь? – сходу спросил Фридберг, как только заказ был принят и официант отошел.
   Мирзоян утвердительно кивнул.
   – Это в рамках допустимого? – Лева пристально глянул на визави поверх очков.
   – Да как тебе сказать, – Фабрикант недовольно поморщился. – Вообще-то такого давно не случалось. У моих ребят все под контролем.
   – Видно, не все! – Банкир оперся локтями на стол и ссутулился. – Тебе не кажется, Армен, что вокруг проекта ПП затевается какая-то мышиная возня?
   – С чего ты взял?
   – Суди сам, – Фридберг придвинулся к приятелю и тихо заговорил. – Сначала проваливаются испытания, и выясняется, что дальше Солнечной системы улететь нельзя. Потом обнаруживается, что у людей, нарвавшихся на Сферу, появляются весьма эффективные способности…
   – Это еще вилами по воде…
   – Не перебивай, – Банкир раздраженно мотнул головой. – Есть факты. У Солдата из института, из тщательно охраняемого, между прочим, института, сбегают двое подопечных, причем именно те, которые обкатывали «Приму». У американцев, забравших с орбитальной станции своих астронавтов, – тоже происходит лихая заварушка, от которой они до сих пор в шоке.
   – Откуда сведения?
   – У меня свои источники, – Фридберг нетерпеливо дернулся. – Теперь вдруг очень подозрительная гибель «Тайфуна». На нем, если тебе не известно, возвращались оставшиеся испытатели ПП. Тимур разводит руками. Аристарх просто молчит. А Солдат шныряет туда-сюда.
   – Тебе-то, Лева, что за дело? – Мирзоян недоуменно поднял брови. – Плаваешь в своих финансовых потоках, ну, и плавай на здоровье!
   – Не понимаешь! – Банкир угрюмо нахохлился. – И наши, и американцы убирают контактировавших со Сферой.
   – В космосе осталось еще трое, дорогой, – напомнил Фабрикант. – Их, что, для науки сохранили?
   – За ними присматривают, – тут же зыркнул на него Лева. – Крутой психолог из Комитета и киллер-диверсант. Думаешь, им заняться больше нечем?
   – Не могу утверждать… – Мирзоян задумался. – И какие же выводы?
   – А выводы неутешительны! – Фридберг нервно поправил очки. – Либо мы действительно под колпаком у могущественной цивилизации, намерения которой совсем не очевидны, и спецслужбы вовсю стараются не допустить проникновения их агентов на Землю, либо вскоре появится новая генерация людей, способных пошатнуть сложившуюся на сегодняшний день общественную систему, потому что проект массового производства ПП и освоения планет уже запущен на полную катушку И в том, и в другом случае экономика затрещит по швам и может рухнуть! Это страшно, Армен!
   – Ну, Лева, ты даешь! – Фабрикант тоже почувствовал себя не в своей тарелке. – Прямо сценарий Апокалипсиса…
   В этот момент официант принес заказанные блюда, и они на некоторое время замолчали и принялись за еду, не очень, впрочем, активно, размышляя каждый о своем. Банкир, вяло ковыряя вилкой «караи», пытался увязать логические концы событий последних дней, а Мирзояну, застывшему над «боботи», виделись жуткие картины разрушающихся от ржавчины заброшенных заводов и пустынных городов, покинутых сбежавшими в отчаянии обитателями. Первым не выдержал Фридберг.
   – Надо что-то делать, Армен, – тоскливо произнес он. – Может, на Тимофеича как-то повлиять…
   – Как?
   – Ну, подготовить аналитическую записку с вероятным раскладом. А он ее, в свою очередь, предъявит, скажем, в ООН. Наверное, стоит попробовать как-то с ними договориться…
   – С кем? – Фабрикант поднял на него саркастический взгляд. – С инопланетянами или с будущими суперменами?
   – Какая разница! – махнул рукой Лева. – Главное, чтобы все срослось.
   – После того, как первых из них вероломно уничтожили? – Мирзоян был непреклонен.
   – Ошибка! – быстро сказал Фридберг. – Со страху. С кем не бывает.
   – Ну, безусловно! – Армен отложил вилку в сторону и промакнул салфеткой губы. – Испугались дружески протянутой руки. Теперь посыпаем голову пеплом.
   – Скотина ты, – Банкир сверкнул очками. – Вместо конструктивных предложений я слышу одни издевательские реплики.
   – Ладно, Лева, успокойся – Фабрикант примиряюще улыбнулся. – Рисуй свою аналитику. Я тебя поддержу. Аристарх, думаю, тоже присоединится. Доктора как-нибудь уломаем. Останется один Солдат. Вот он будет неприступен. С ним придется воевать. Хотя, с другой стороны, должен же он понимать, что против неведомой циклопической силы не попрешь.
   – То-то и оно.
   – И вообще, давай-ка после Нового года махнем на охоту. А? Пока страна празднует.
   – Как бы этот праздник не закончился трауром… К тому же какой из меня стрелок!
   – Ничего, – успокоил его Мирзоян. – Развеешься.
 
   Никита проснулся чуть позже обычного от заливистого собачьего лая и с неясным беспокойством. Мелькнула вдруг мысль, что события вчерашнего дня ему просто пригрезились, слишком уж фантастическими они показались утром. Он пружинисто вскочил, откинув одеяло, и выглянул в горницу. Нет, вот спит на надувном матрасе Седых, уткнувшись носом в подушку и свесив руку до пола. Второй матрас, как две капли воды похожий на первый, пуст, наверное, Кобыш уже встал, да еще и Играя выпустил, потому что пса тоже не видно, только слышно. В углу, вместо вчерашних дубленок и шапок, небрежно брошены летные комбинезоны. Дорин перед сном сотворил всем спортивные костюмы, а космическую униформу решено было оставить на память.
   Лесник довольно хмыкнул, натянул одежду и вышел наружу. Играй, припав на передние лапы, остервенело лаял на новый дом. А тот, как ни в чем не бывало, по-прежнему возвышался на своем месте, только уличные декоративные фонари, украшавшие парадный спуск, теперь горели, освещая все пространство от двустворчатых металлических дверей до никитиного крыльца. Кобыш, размеренно работая большой пластиковой лопатой, раскидывал сугроб. Пес почуял хозяина, смолк и завилял хвостом, повернув к нему морду, на которой отражалось безмерное возмущение коварством природы, вот ведь, вчера еще ничего не было, а сегодня – на тебе. Гость тоже приостановился, опершись на черенок, и весело сказал:
   – Доброе утро, Никита! Как спалось?
   – Отлично, Дима! И тебе того же. Что в такую рань?
   – Радуюсь, знаешь ли, жизни, – сообщил он, подходя и переводя дух. – Никакого тебе напряга, сплошное удовольствие и благорастворение воздухов. А отсыпаться на пенсии будем. Побежишь? – он кивнул в сторону тропинки.
   – Всенепременно.
   – Тогда Женьку буди. Он хотел с тобой. Если не возьмешь, обидится. Он же у нас тоже мастер. Соскучился по единомышленникам. А я пока своих растолкаю.
   – Не стоит, – Никита улыбнулся. – Пусть поспят еще. Вчера у вас был тяжелый день.
   – А поезд когда?
   – Прибывает в десять двадцать пять.
   – А до станции сколько?
   – Верст шестьдесят по прямой будет, – лесник озабоченно нахмурился. – А по дороге так и все восемьдесят. Я же говорил, до нее еще добраться надо.
   – Ну-у-у, – Кобыш небрежно махнул рукой. – Для бешеной собаки сто верст – не крюк. За час уложимся.
   – Каким образом? – Никита озадаченно посмотрел на полковника. – Вертолет, что ли, подгоните?
   – Вертолет, конечно, штука хорошая, – Дмитрий хитро прищурился, – но уж больно заметная. Засечь могут. А вот снегоход – в самый раз! На нем тоже можно напрямую.
   – Снегоход? – лесник задумчиво почесал затылок. – На нем же быстро не поедешь…
   – Отстал ты, брат, в своей тайге, – Кобыш покровительственно похлопал его по плечу. – Сейчас такие модели появились! Скутеры, а не снегоходы! Что ты! Девяносто миль в час для него не предел.
   – На такой скорости при нашей температуре без лица останешься, – усмехнулся Никита. – Так что времени больше понадобится.
   – А мы выберем модель с салоном на четверых.
   – Что, и такие есть? – усомнился лесник.
   – А как же! – Дмитрий уже откровенно забавлялся. – Затворник-одиночка. Все на свете промухал! Чего сейчас только нет. Один поведу я, а второй – кто-нибудь из моих асов.
   – А два-то зачем? Маша одна приедет.
   – На всякий случай. От гаишников удирать веселее будет.
   – Какие гаишники! – расхохотался Никита. – Здесь их сроду не видели. У нас один участковый на сто квадратных километров.
   – Еще и лучше, – обрадовался Кобыш. – Тогда устроим встречу с помпой! А потом праздничные гонки, как на тройках! За Федором заедем, покатаем. Мальцу удовольствие доставим. А?
   – Договорились, – лесник сдался. – Гулять, так гулять! А остальные как же?
   – Остальные пусть пока дом обживают, – Дмитрий оглянулся и посмотрел на здание. – Готовятся к встрече. Им там работа найдется. Играю вот, – он похлопал пса по загривку, – новое место соорудят. Ну, иди Женьку будить, а то заболтались мы тут с тобой…
   К девяти часам утра все обитатели деревянного жилища уже перебрались на новое место, натопленное и сверкающее чистотой, с помощью Дорина плотно и разнообразно позавтракали, приоделись по вкусу (причем Кобыш выбрал себе камуфляж с полковничьими погонами. «В дороге может пригодиться», – заявил он) и разбрелись кто куда. Вместе остались лишь Раф, Дмитрий и Никита, вышедшие во двор к стоящим там снегоходам. Дмитрий любовно огладил блестящие обтекаемые бока аппаратов, попинал для соблюдения традиции лыжи, удовлетворенно вздохнул и повернулся к товарищам.
   – Ты что-нибудь решил со своей лачугой? – спросил он лесника.
   – А чего тут решать? – Никита после горячего душа, от которого он отвык за столько-то лет, пребывал в радужном настроении. – Сносить его надо. Ни к чему он теперь. Баньку вот разве что оставить?
   – Убирать, значит, убирать, – не терпящим возражений тоном сказал Дорин. – Мы тебе другую баньку спроворим. Лучшую из всех возможных.
   – Эх! – бывший таежный схимник махнул рукой. – Прощай, прежняя жизнь! Спасибо тебе за все, сторожка. Ломай, Раф!
   И дом исчез. Осталась только причудливой формы яма, повторяющая контур пропавшего без следа сруба. Но и она недолго зияла темным провалом. Израильтянин тут же заполнил ее крупным речным песком и гравием, а сверху положил настил из гладко оструганных и плотно подогнанных друг к другу досок.
   – Готовая площадка для празднования Нового года, – объяснил он друзьям. – Может, по центру елку поставить? Побольше.
   – Рубить жалко, – проворчал Никита.
   – Не будем рубить, – успокоил его Раф. – Поставим искусственную. Здоровенную и красивую. Я такую видел в Стокгольме.
   – Давай! – воодушевился лесник. – И игрушек побольше! То-то Маша с Федором обрадуются. У нас тут с игрушками туго. А из города везти смешно.
   – Алле-оп! – крикнул Дорин. – Елочка явись!
   В центре площадки воздух заструился сияющими искрами, и из них проявилась трехметровая ель, сплошь усыпанная переливающимися шарами, затейливыми фигурками, цветными хлопушками и мигающими лампочками.
   – О, как! – восхитился Никита. – Высший класс!
   – Другой нас не интересует, – Раф скромно потупился и изобразил носком ботинка причудливый узор. – Мы тут не баловством занимаемся.
   – А как гирлянды горят?
   – Под основанием аккумулятор. Все предусмотрено.
   Кобыш одобрительно кивнул и приоткрыл дверку снегохода.
   – Ну что, хлопцы, – он потер замерзший нос, – по коням?
   Израильтянин полез на водительское место второй машины, а лесник обошел округлый нос первой, поставил ногу на порожек и легко забросил себя в кресло рядом с Дмитрием. Полковник включил двигатель, примерился к штурвалу, оглядел приборную панель, высказавшись: «Ну, Бог не выдаст, а свинья не съест», и аппарат плавно тронулся, начиная понемногу набирать скорость. Проскользнув в открытые ворота, машина прибавила ходу. Никита оглянулся и убедился в том, что Дорин висит у них на хвосте, но дистанцию, тем не менее, держит твердо. «Не сомневайся, дружище, – ухмыльнулся Кобыш, заметив проявленное им любопытство, – теперь так и пойдем в строю. Я – ведущий, он – ведомый. Не сдвинется ни на миллиметр. А ты не отвлекайся, дорогу показывай».
   Когда миновали мост через замерзшую реку, лесник сказал:
   – Сейчас лучше налево, через поле. Сократим расстояние верст на пять. Елань в стороне останется.
   Дмитрий кивнул, выбрал момент, когда обочина стала более или менее пологой, довернул штурвал, и снегоход, мягко перескочив через препятствие, вырвался на целину. По нетронутому снегу он пошел еще резвее. Никита покосился на спидометр. Стрелка повисла на отметке шестьдесят пять. «Однако! – подумал он. – Так мы действительно приедем раньше времени. Еще и ждать придется». Машина проскочила обширное поле в считанные минуты, и по правому борту замелькали деревья опушки.
   – Может, напрямик рванем? – спросил Кобыш.
   – Не получится, – Никита с сожалением покачал головой. – Здесь чаща густая. Не продеремся. Вот начнется редколесье, тогда – пожалуйста.
   Действительно, километров через пятнадцать просветы между деревьями стали больше, и снегоходы, не снижая скорости, ворвались в тайгу. У лесника мучительно екало под ложечкой всякий раз, когда пилоты закладывали виражи и стремительно обходили попадающиеся на пути деревья. Ему это напоминало компьютерные автогонки, с сумасшедшим скольжением между коварными соперниками и неожиданными препятствиями, только сейчас все происходило в реальности, и любая ошибка могла стоить здоровья, а то и жизни. Но от Кобыша веяло безмятежностью и уверенностью, и Никита мало-помалу успокоился. «Летчики, они и на земле летчики. Что с них взять, – решил он. – Но мастера! Этого не отнимешь. Наверное, шестьдесят – для них черепаший шаг». Он опять оглянулся, аппарат Дорина шел, как привязанный.
   Снова опушка, поле, взлет на холм, и вот впереди показались далекие еще строения и дома поселка, раскинувшегося вокруг станции. Снегоходы сбросили скорость только в тот момент, когда мимо пронеслись первые здания. Плавно подкатив по наезженной дороге к деревянной коробке вокзала, пилоты аккуратно развернулись и припарковали машины возле невысокого заборчика, окружавшего заснеженный сквер, рядом с потрепанной «Нивой» и не менее побитым жизнью «УАЗом». На их фоне они выглядели сверкающим чудом инопланетной техники. Водитель «Нивы», дремавший за рулем, встрепенулся, выбрался наружу и стал было приставать к Кобышу с вопросами, но тот значительно сказал: «Военная техника. Опытные образцы», чем, собственно, и прекратил домогательства аборигена. Мужик покосился на полковничьи погоны и решил не связываться.
   До подхода поезда оставалось еще пятнадцать минут, и троица решила размять ноги. Они неспешно двинулись вокруг вокзала, с любопытством разглядывая провинциальную архитектуру и перекидываясь незначительными репликами. «Да-а-а, – думал Никита, все еще находившийся под впечатлением стремительного бега снегоходов сквозь зимнюю тайгу, – это тебе не на раздолбанной полуторке трястись… Вжик – и на станции. В пятьдесят минут уложились. А по занесенной дороге да еще на сельской технике два часа отдай и не греши. А то и все три. Как повезет…»