Страница:
Третий пункт. Может быть, не все еще знают о том, что «папка» совершил еще один рейс, причем с полным экипажем. Пилотировала Вивьен, а экипаж состоял из Славы Ли, Василия Терехова и Андрея Бородина. Надеюсь, все знают, кто они. Так что, парни, у нас скоро появятся компаньоны. Если уже не появились. Советую над этим тоже поразмыслить. Сотрудничество обещает быть очень плодотворным, тем более, что все они большие специалисты в своих областях знаний. Мне кажется, с ними мы получим ответы на многие вопросы, беспокоящие каждого из нас.
И, наконец, последнее. Когда прибудет высокая инспекция и начнет задавать каверзные вопросы, следите за собой. Мы не должны предоставить им ни малейшего намека на то, что мы изменились. Вполне возможно, что они уже догадываются о происходящих здесь неординарных событиях, тем более, что информация о Сфере в Бернский центр была предоставлена. Мы выполняли обычные полеты. Не более того. Если же ситуация начнет выходить из-под нашего контроля, придется принимать адекватные меры. Какие именно, покажет будущий расклад. Все согласны с предложенным резюме?
Пилоты синхронно кивнули. Общую подспудную мысль выразил Клеменс:
– Все понятно, командир. Мы сейчас – лакомый кусок для спецслужб и всевозможных закулисных воротил. В лучшем случае нас упекут куда-нибудь в секретный институт для исследований с целью массового производства суперсолдат, в худшем – просто уничтожат для гарантированного сокрытия важной информации и серьезно возьмутся за это дело сами. Так что дураков среди нас нет.
– Я рад, что вы независимо пришли к такому выводу, – сказал Кобыш. – А теперь, парни, по местам. Переходим в режим ожидания, но размышлений о наших обстоятельствах не прекращаем. Всем быть на связи.
Ли щелкнул клавишей, и экранная анимация, подмигнув, показала, что отчет ушел к Штейнбергу. Слава с облегчением вздохнул и посмотрел на ученых. Терехов по-прежнему сосредоточенно возился с компьютером, а Бородин сидел, вытянув ноги и уставившись в пространство отсутствующим взглядом. Тогда Слава скосил глаза, чтобы увидеть, чем занимается Тараоки, и обомлел. Вивьен смотрела на Бородина, и лицо ее было белым, как свежевыпавший снег, а зрачки и без того темных глаз медленно расширялись. В следующее мгновение она судорожно вздохнула и стала неуклюже заваливаться набок. Ли рванулся из-за стола, стараясь в едином стремительном движении дотянуться до Тараоки и не дать ей упасть на пол. Он почти успел и подхватил ее в тот самый момент, когда голова ее уже коснулась коврового покрытия. Следующим среагировал Терехов, довольно быстро выбравшийся из-за терминала и сделавший даже несколько семенящих шагов в направлении Вивьен. И только Бородин продолжал неподвижно взирать в никуда, но через несколько ударов сердца он тоже вернулся в реальность и растерянно приподнялся, опираясь на подлокотники кресла.
– Что с ней?! – оторопело спросил Ли у приблизившегося биолога. Тот нагнулся, взял женщину за кисть и, нахмурившись, начал определять пульс. Наконец он выпрямился и неуверенно произнес:
– Очень похоже на шок. Только непонятно от чего.
– Помоги-ка, Вася, – пробормотал Ли, и вдвоем они осторожно уложили Вивьен рядом с диванчиком, после чего руководитель полетов метнулся к холодильнику и, открыв дверцу, буквально вырвал из гнезда литровую пластиковую бутыль с родниковой водой. В один миг оказавшись рядом с распростертым на полу телом, он сорвал колпачок, набрал в рот воды и прыснул в лицо Тараоки. Потерявшая сознание женщина застонала и неуверенно шевельнулась…
Рушились и создавались миры. Колоссальной мощи взрывы раздирали гигантские звезды и рождали океаны немыслимых энергий, уничтожавших все вещество в пределах досягаемости. Сжимались в невидимые точки гигантские области пространства, перетекая в другие невообразимые измерения. Расслаивалась, вырождалась и преобразовывалась в нечто совершенно запредельное межгалактическая материя. Атомы вырастали до размеров Вселенной и принимали конфигурации, смысл которых разум уже не мог воспринимать, отчаянно цепляясь за остатки приобретенных на протяжении жизни знаний, тонувших во всем этом многообразии. Пересекались, переливаясь друг в друга, бесчисленные призрачные структуры Мироздания, пронизываемые бесплотными нитями, связывающими всё и вся. И множество живых, источающих доброжелательность душ (именно душ, или сутей, или как их еще можно определить – в человеческом сознании не существовало подобных понятий) следило за этими процессами, вмешивалось в них, принимало активное участие в актах всеобщего творения и посылало ощутимые совсем уж на грани восприятия импульсы куда-то в бесконечность и вместе с тем вовнутрь себя, общаясь с тем, что было везде и всегда. А это самое «везде и всегда» бесстрастно принимало информацию, перетасовывало ее в соответствии с какими-то своими представлениями и вносило соответствующие коррективы в ткань Мироздания. Никакие слова и образы не годились для описания внезапно затопившей разум лавины ощущений.
Это было как шокирующий удар наотмашь по незащищенному и неподготовленному человеческому сознанию, и мозг Вивьен мгновенно закуклился и сорвался в спасительное небытие.
Изнуряющий процесс поднимания налитых свинцом век, казалось, растянулся на целую вечность. Потом в узкой щели поля зрения появились две смутные, склонившиеся над ней фигуры. Постепенно, по мере возвращения чувствительности, фигуры начали обретать объем и четкость, и Вивьен узнала растерянно и пристально ее рассматривающих Терехова и Ли. Взгляд ее, наконец, окончательно сфокусировался, и она увидела приближающегося, уходящего головой в невиданные выси Бородина. Зрачки опять стали расширяться, и она еле слышно прошептала, пытаясь поднять руку и указать на физика пальцем:
– Это он… Он разговаривал с Богом…
С трудом расслышавший последние слова Слава недоуменно взглянул на Бородина и, повернувшись к Терехову, спросил:
– Что она сказала?
– Она сказала, что Андрей разговаривал с Богом, – нахмурившись, сообщил биолог.
Бородин грузно присел на корточки, потом встал на колени и, наклонившись к Вивьен, успокоительно прогудел:
– Всё хорошо, девочка, и всё будет хорошо. Богу сейчас не до нас, он решает другие проблемы. У него они свои, а у нас пока совершенно иные. И давай-ка не будем нервничать, а во всем спокойно разберемся. Возьми мою руку и постарайся встать.
Физик протянул огромную лапищу, в которую Тараоки робко вложила свои хрупкие, сразу же утонувшие в ней пальчики, и осторожно потянул ее на себя, другой рукой обхватывая женщину за талию.
– Вот так, – приговаривал он, – вот и славненько. Сейчас мы присядем на диванчик и немного придем в себя. Посторонитесь-ка, ребята, не видите, что ли, – даме нужно больше простора и кислорода… Вот так… Удобно ли тебе, девочка?
– Можно подумать, – слабо улыбнулась Вивьен, – что это вы психолог, а не я.
– Всем нам изредка приходится быть психологами, – тихо ответил Бородин и тут же обратился к Ли. – Слава, ну, сколько можно стоять, вытаращив глаза! Подай-ка леди минералки!
Ли как ветром сдуло. Он моментально оказался у холодильника, вытащил из него запотевшую бутылку «Нарзана», схватил со стола стакан и рысью вернулся обратно, не забыв по пути добавить мощности кондиционеру. Как по волшебству, наполненный шипящей жидкостью стакан оказался в руке у Тараоки. Один Терехов не принимал участия в начавшихся передвижениях. Он так и застыл на прежнем месте, отсутствующим взглядом скользя по участникам мизансцены и, видимо, делая какие-то свои выводы.
– Спасибо, Слава! – сказала совсем уже оттаявшая Вивьен. – Эх, мужчины! Всегда бы вы были так предупредительны.
– Ну, не всегда же при нас женщины падают в обморок, – галантно поклонившись, молвил Бородин, – а то бы у нас была возможность поупражняться.
– Типун тебе на язык! – проворчал Ли. – По мне, так лучше б этого не было вовсе.
– Чего? – изумилась Вивьен. – Предупредительности?
– Обмороков, – смутился Слава, – всего лишь обмороков! А вообще-то, – он тут же взял себя в руки, – теперь, когда всё уже позади, хотелось бы услышать из первых, так сказать, уст, чем именно вызвана ваша столь удручающая реакция, сударыня?
И тут Тараоки опять привела окруживших ее мужчин в замешательство. Им очень отчетливо показалось, что она изучающе посмотрела одновременно на всех сразу. Взгляд был проникающим и вызывал ощущение некоего дискомфорта.
– Вот что, – медленно проговорила Вивьен, – может, не будем делать вид, что мы остались прежними, и ничего особенного не случилось. Хотя бы перед собой. Мы претерпели трансформацию, и вам это хорошо известно. Вы, Слава, – она в упор глянула на Ли, – добились того, чего хотели. Теперь вы можете разговаривать с испытателями на равных и точно знаете, что прыжок к Сфере порождает новые качества сознания со всеми вытекающими последствиями.
Вы, Андрей, уже убедились в том, что выдвинутая вами теория коллапса Солнечной системы несостоятельна, рассмотрели несколько вариантов образования Сферы, но ни на одном не остановились. И слава Богу, потому что вы пока даже не подозреваете, на что способно ваше неуправляемое воображение.
Вы, Васья, уже выяснили наверняка, что прогрессивное развитие нашего с вами нынешнего социума ведет в тупик. Эволюция человека разумного лежит совершенно в иной области. Ну, кто мне скажет, что я ошиблась?
Все трое молча смотрели на нее, видимо, прикидывая, с чего начать.
– Только, пожалуйста, по очереди, – предупредила Вивьен.
– Телепатия, а? – заинтересованно спросил Терехов. – Вы читаете наши мысли?
– Нет, – ответила Тараоки. – Это нельзя назвать телепатией в прямом смысле. Тут другое. Я могу стать любым из вас или сразу всеми вместе. Вернее, я могу думать, как вы. Если можно так сказать. Но это не слова и не понятия, а, скорее, образы и то, что стоит за ними. То есть, как бы это выразить… – она мучительно подыскивала подходящие по смыслу определения, – я ощущаю работу не только вашего сознания, но, одновременно, и подсознания тоже. Наверное, так будет почти правильно.
– Во-о-на как, – протянул Терехов и покосился на Ли с Бородиным. – И что же вы, милая барышня, ощутили такого, от чего, извините за грубость, просто отключились? Надо полагать, что сработал некий защитный механизм?
– Да. Думаю, что так. Заслон от перегрузки. Я увидела то, что представлял себе Андрей, но, вместе с тем, и то, что может произойти в будущем и, надо сказать, уже происходило в прошлом при физической реализации подобных представлений. С такими вещами надо обращаться крайне осторожно и бережно, потому что последствия могут быть ужасны.
– Ничего особенного я себе не представлял, – обиженно заметил Бородин, – я всего лишь рассматривал возможные модели структуры Вселенной вообще и нашей области пространства в частности. Что тут ужасного?
– В данном случае – ничего, потому что вы еще не достигли уровня творящего взаимодействия сознания с реальностью. Ваше подсознание, а правильнее будет сказать, надсознание, к счастью, не участвовало в процессе. Вернее, участвовало, но только как приемник информации, а не творческая функция. Вижу, вы меня прекрасно понимаете…
– Чего уж тут непонятного, – рассудительно произнес Бородин. – Вы просто озвучили наши мысли и расставили слова по порядку.
– Вот и чудесно. Я рада, что мы пришли к общему знаменателю. Было бы неплохо, если бы все-таки высказался каждый. Для закрепления, говоря языком учебников, пройденного.
– Да, – проговорил Терехов. – Для закрепления. И для осознания. Вы правильно определили, Вивьен. Я действительно думал о путях развития человечества в свете, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств. Мы зашли в тупик. Предпочтительные направления прогресса определяют власть имущие. Предпочтительные для них, а не для всего социума в целом. И прогресс в большинстве случаев имеет губительные последствия, потому что служит стяжанию неких материальных ценностей и благ, а не совершенствованию духа и сознания каждого человека. Взять хотя бы убийственное воздействие рекламы и низкопробных развлекательных программ на неокрепшие умы. Пир животных инстинктов! Может быть, вы не знаете, но пошел уже третий десяток лет, как на Земле пытается проявиться новый вид – так называемые «дети индиго», дети, обладающие распахнутым навстречу новому сознанием и предназначенные для будущего. А мы их насильно опускаем до нашего уровня, тем самым калеча их мировосприятие, потому что нет у нас приемлемой для них системы воспитания и не предусмотрено соответствующих моральных ориентиров, кроме тех, которые навязываются, опять же, сверху. Это печально. Но сегодня нам наглядно продемонстрирован другой путь. Путь, выводящий из тупика и не имеющий обозримых пределов. Наша задача – постараться подтолкнуть к нему если уж и не всё человечество, то хотя бы лучшую его часть. Примерно так.
Тараоки одобрительно кивнула, а Ли, беззвучно похлопав в ладоши, вежливо сказал:
– Ты нам определил, Вася, прямо-таки моисееву стезю. Сколько же лет понадобится для этого? Тоже сорок? С такими начинаниями нас прихлопнут гораздо раньше. Опять же, судя по твоей речи, потому что дело воспитания подрастающего поколения всегда находилось под пристальным оком государства, и оно направляло его своей мозолистой рукой. Но это – дело будущего, пусть и близкого, а сейчас меня интересуют способности наших испытателей. Что скажете, Вивьен?
– Не хитрите, Слава, – Тараоки погрозила ему пальцем. – Вы могли бы сами рассказать нам о них, потому что и так уже догадались о многом, хотя, может быть, и не обо всем. Впрочем, я могу озвучить эту тему. Не столько для вас, сколько для наших коллег. Как и всякая другая женщина, я люблю находиться в центре внимания, поэтому извольте, – и она, отсекая подробности, конспективно изложила результаты только что состоявшегося в кают-компании совещания, а потом перешла к выводам. – У испытателей другой уровень работы с физической реальностью, они на ступень ниже нас с вами. А все потому, что когда-то затормозились в развитии, отдав предпочтение своим авантюрным наклонностям. Чтобы совершенствоваться дальше, сознание человека должно непрерывно трудиться, расходуя огромное количество психической энергии и тем самым постоянно повышая планку. Вот, например, мы затратили этой самой энергии гораздо больше, чем они, в частности – на собственное обучение. Поэтому, в конечном итоге, и оказались на ступеньку выше, хотя грань, их разделяющая, довольно эфемерна с точки зрения Разума более высоких порядков. Мы уже в состоянии оперировать абстрактными понятиями, правда, это чисто человеческое представление, на самом же деле не такие они и абстрактные, скорее наоборот, вполне конкретные действия со вполне конкретными материями. Они тоже поднимутся на нашу ступень, но им нужна будет помощь, и я им помогу. Что же до нас четверых, то здесь еще проще – каждый может проделывать все те штуки, которыми забавлялись пилоты, причем легко и непринужденно, но до сих пор ни у кого даже не возникло подобного желания. Мы были заняты более серьезными мыслями, да и времени прошло – всего ничего.
– Мальчишки, – добродушно пробасил Бородин. – Хотя я их очень хорошо понимаю.
– И как же вы собираетесь им помочь? – заинтересовался Терехов.
Черты Вивьен неуловимо исказились и снова стали прежними. Как будто легкая рябь пробежала по зеркальной поверхности воды.
– Я не могу выразить это словами, – мягко сказала она. – Я просто знаю, что могу это сделать. Я получила такую способность, которая, грубо говоря, называется – замыкать круг. Я – Замыкающая Круг. Это легче показать, чем объяснить. Представьте, что вы водите хоровод, соедините руки, – она встала и шагнула к мужчинам, – а я возьму за руки крайних.
Всё закончилось, не успев начаться, в тот краткий миг, вместивший в себя прошлое, настоящее и будущее четверых человек, когда они ощутили прикосновение к своим ладоням ладоней друзей, и снова неуловимая рябь передернула теперь уже все пространство кабинета.
«Путь начат, – мысленно произнесла Вивьен и почувствовала тройное ментальное прикосновение, отчетливо теплое и располагающее. – То же самое мне надо совершить с пилотами».
«Не сейчас, – отозвался Ли. – Еще не сейчас. Пусть они немного подрастут».
Глава 4
И, наконец, последнее. Когда прибудет высокая инспекция и начнет задавать каверзные вопросы, следите за собой. Мы не должны предоставить им ни малейшего намека на то, что мы изменились. Вполне возможно, что они уже догадываются о происходящих здесь неординарных событиях, тем более, что информация о Сфере в Бернский центр была предоставлена. Мы выполняли обычные полеты. Не более того. Если же ситуация начнет выходить из-под нашего контроля, придется принимать адекватные меры. Какие именно, покажет будущий расклад. Все согласны с предложенным резюме?
Пилоты синхронно кивнули. Общую подспудную мысль выразил Клеменс:
– Все понятно, командир. Мы сейчас – лакомый кусок для спецслужб и всевозможных закулисных воротил. В лучшем случае нас упекут куда-нибудь в секретный институт для исследований с целью массового производства суперсолдат, в худшем – просто уничтожат для гарантированного сокрытия важной информации и серьезно возьмутся за это дело сами. Так что дураков среди нас нет.
– Я рад, что вы независимо пришли к такому выводу, – сказал Кобыш. – А теперь, парни, по местам. Переходим в режим ожидания, но размышлений о наших обстоятельствах не прекращаем. Всем быть на связи.
Ли щелкнул клавишей, и экранная анимация, подмигнув, показала, что отчет ушел к Штейнбергу. Слава с облегчением вздохнул и посмотрел на ученых. Терехов по-прежнему сосредоточенно возился с компьютером, а Бородин сидел, вытянув ноги и уставившись в пространство отсутствующим взглядом. Тогда Слава скосил глаза, чтобы увидеть, чем занимается Тараоки, и обомлел. Вивьен смотрела на Бородина, и лицо ее было белым, как свежевыпавший снег, а зрачки и без того темных глаз медленно расширялись. В следующее мгновение она судорожно вздохнула и стала неуклюже заваливаться набок. Ли рванулся из-за стола, стараясь в едином стремительном движении дотянуться до Тараоки и не дать ей упасть на пол. Он почти успел и подхватил ее в тот самый момент, когда голова ее уже коснулась коврового покрытия. Следующим среагировал Терехов, довольно быстро выбравшийся из-за терминала и сделавший даже несколько семенящих шагов в направлении Вивьен. И только Бородин продолжал неподвижно взирать в никуда, но через несколько ударов сердца он тоже вернулся в реальность и растерянно приподнялся, опираясь на подлокотники кресла.
– Что с ней?! – оторопело спросил Ли у приблизившегося биолога. Тот нагнулся, взял женщину за кисть и, нахмурившись, начал определять пульс. Наконец он выпрямился и неуверенно произнес:
– Очень похоже на шок. Только непонятно от чего.
– Помоги-ка, Вася, – пробормотал Ли, и вдвоем они осторожно уложили Вивьен рядом с диванчиком, после чего руководитель полетов метнулся к холодильнику и, открыв дверцу, буквально вырвал из гнезда литровую пластиковую бутыль с родниковой водой. В один миг оказавшись рядом с распростертым на полу телом, он сорвал колпачок, набрал в рот воды и прыснул в лицо Тараоки. Потерявшая сознание женщина застонала и неуверенно шевельнулась…
Рушились и создавались миры. Колоссальной мощи взрывы раздирали гигантские звезды и рождали океаны немыслимых энергий, уничтожавших все вещество в пределах досягаемости. Сжимались в невидимые точки гигантские области пространства, перетекая в другие невообразимые измерения. Расслаивалась, вырождалась и преобразовывалась в нечто совершенно запредельное межгалактическая материя. Атомы вырастали до размеров Вселенной и принимали конфигурации, смысл которых разум уже не мог воспринимать, отчаянно цепляясь за остатки приобретенных на протяжении жизни знаний, тонувших во всем этом многообразии. Пересекались, переливаясь друг в друга, бесчисленные призрачные структуры Мироздания, пронизываемые бесплотными нитями, связывающими всё и вся. И множество живых, источающих доброжелательность душ (именно душ, или сутей, или как их еще можно определить – в человеческом сознании не существовало подобных понятий) следило за этими процессами, вмешивалось в них, принимало активное участие в актах всеобщего творения и посылало ощутимые совсем уж на грани восприятия импульсы куда-то в бесконечность и вместе с тем вовнутрь себя, общаясь с тем, что было везде и всегда. А это самое «везде и всегда» бесстрастно принимало информацию, перетасовывало ее в соответствии с какими-то своими представлениями и вносило соответствующие коррективы в ткань Мироздания. Никакие слова и образы не годились для описания внезапно затопившей разум лавины ощущений.
Это было как шокирующий удар наотмашь по незащищенному и неподготовленному человеческому сознанию, и мозг Вивьен мгновенно закуклился и сорвался в спасительное небытие.
Изнуряющий процесс поднимания налитых свинцом век, казалось, растянулся на целую вечность. Потом в узкой щели поля зрения появились две смутные, склонившиеся над ней фигуры. Постепенно, по мере возвращения чувствительности, фигуры начали обретать объем и четкость, и Вивьен узнала растерянно и пристально ее рассматривающих Терехова и Ли. Взгляд ее, наконец, окончательно сфокусировался, и она увидела приближающегося, уходящего головой в невиданные выси Бородина. Зрачки опять стали расширяться, и она еле слышно прошептала, пытаясь поднять руку и указать на физика пальцем:
– Это он… Он разговаривал с Богом…
С трудом расслышавший последние слова Слава недоуменно взглянул на Бородина и, повернувшись к Терехову, спросил:
– Что она сказала?
– Она сказала, что Андрей разговаривал с Богом, – нахмурившись, сообщил биолог.
Бородин грузно присел на корточки, потом встал на колени и, наклонившись к Вивьен, успокоительно прогудел:
– Всё хорошо, девочка, и всё будет хорошо. Богу сейчас не до нас, он решает другие проблемы. У него они свои, а у нас пока совершенно иные. И давай-ка не будем нервничать, а во всем спокойно разберемся. Возьми мою руку и постарайся встать.
Физик протянул огромную лапищу, в которую Тараоки робко вложила свои хрупкие, сразу же утонувшие в ней пальчики, и осторожно потянул ее на себя, другой рукой обхватывая женщину за талию.
– Вот так, – приговаривал он, – вот и славненько. Сейчас мы присядем на диванчик и немного придем в себя. Посторонитесь-ка, ребята, не видите, что ли, – даме нужно больше простора и кислорода… Вот так… Удобно ли тебе, девочка?
– Можно подумать, – слабо улыбнулась Вивьен, – что это вы психолог, а не я.
– Всем нам изредка приходится быть психологами, – тихо ответил Бородин и тут же обратился к Ли. – Слава, ну, сколько можно стоять, вытаращив глаза! Подай-ка леди минералки!
Ли как ветром сдуло. Он моментально оказался у холодильника, вытащил из него запотевшую бутылку «Нарзана», схватил со стола стакан и рысью вернулся обратно, не забыв по пути добавить мощности кондиционеру. Как по волшебству, наполненный шипящей жидкостью стакан оказался в руке у Тараоки. Один Терехов не принимал участия в начавшихся передвижениях. Он так и застыл на прежнем месте, отсутствующим взглядом скользя по участникам мизансцены и, видимо, делая какие-то свои выводы.
– Спасибо, Слава! – сказала совсем уже оттаявшая Вивьен. – Эх, мужчины! Всегда бы вы были так предупредительны.
– Ну, не всегда же при нас женщины падают в обморок, – галантно поклонившись, молвил Бородин, – а то бы у нас была возможность поупражняться.
– Типун тебе на язык! – проворчал Ли. – По мне, так лучше б этого не было вовсе.
– Чего? – изумилась Вивьен. – Предупредительности?
– Обмороков, – смутился Слава, – всего лишь обмороков! А вообще-то, – он тут же взял себя в руки, – теперь, когда всё уже позади, хотелось бы услышать из первых, так сказать, уст, чем именно вызвана ваша столь удручающая реакция, сударыня?
И тут Тараоки опять привела окруживших ее мужчин в замешательство. Им очень отчетливо показалось, что она изучающе посмотрела одновременно на всех сразу. Взгляд был проникающим и вызывал ощущение некоего дискомфорта.
– Вот что, – медленно проговорила Вивьен, – может, не будем делать вид, что мы остались прежними, и ничего особенного не случилось. Хотя бы перед собой. Мы претерпели трансформацию, и вам это хорошо известно. Вы, Слава, – она в упор глянула на Ли, – добились того, чего хотели. Теперь вы можете разговаривать с испытателями на равных и точно знаете, что прыжок к Сфере порождает новые качества сознания со всеми вытекающими последствиями.
Вы, Андрей, уже убедились в том, что выдвинутая вами теория коллапса Солнечной системы несостоятельна, рассмотрели несколько вариантов образования Сферы, но ни на одном не остановились. И слава Богу, потому что вы пока даже не подозреваете, на что способно ваше неуправляемое воображение.
Вы, Васья, уже выяснили наверняка, что прогрессивное развитие нашего с вами нынешнего социума ведет в тупик. Эволюция человека разумного лежит совершенно в иной области. Ну, кто мне скажет, что я ошиблась?
Все трое молча смотрели на нее, видимо, прикидывая, с чего начать.
– Только, пожалуйста, по очереди, – предупредила Вивьен.
– Телепатия, а? – заинтересованно спросил Терехов. – Вы читаете наши мысли?
– Нет, – ответила Тараоки. – Это нельзя назвать телепатией в прямом смысле. Тут другое. Я могу стать любым из вас или сразу всеми вместе. Вернее, я могу думать, как вы. Если можно так сказать. Но это не слова и не понятия, а, скорее, образы и то, что стоит за ними. То есть, как бы это выразить… – она мучительно подыскивала подходящие по смыслу определения, – я ощущаю работу не только вашего сознания, но, одновременно, и подсознания тоже. Наверное, так будет почти правильно.
– Во-о-на как, – протянул Терехов и покосился на Ли с Бородиным. – И что же вы, милая барышня, ощутили такого, от чего, извините за грубость, просто отключились? Надо полагать, что сработал некий защитный механизм?
– Да. Думаю, что так. Заслон от перегрузки. Я увидела то, что представлял себе Андрей, но, вместе с тем, и то, что может произойти в будущем и, надо сказать, уже происходило в прошлом при физической реализации подобных представлений. С такими вещами надо обращаться крайне осторожно и бережно, потому что последствия могут быть ужасны.
– Ничего особенного я себе не представлял, – обиженно заметил Бородин, – я всего лишь рассматривал возможные модели структуры Вселенной вообще и нашей области пространства в частности. Что тут ужасного?
– В данном случае – ничего, потому что вы еще не достигли уровня творящего взаимодействия сознания с реальностью. Ваше подсознание, а правильнее будет сказать, надсознание, к счастью, не участвовало в процессе. Вернее, участвовало, но только как приемник информации, а не творческая функция. Вижу, вы меня прекрасно понимаете…
– Чего уж тут непонятного, – рассудительно произнес Бородин. – Вы просто озвучили наши мысли и расставили слова по порядку.
– Вот и чудесно. Я рада, что мы пришли к общему знаменателю. Было бы неплохо, если бы все-таки высказался каждый. Для закрепления, говоря языком учебников, пройденного.
– Да, – проговорил Терехов. – Для закрепления. И для осознания. Вы правильно определили, Вивьен. Я действительно думал о путях развития человечества в свете, так сказать, вновь открывшихся обстоятельств. Мы зашли в тупик. Предпочтительные направления прогресса определяют власть имущие. Предпочтительные для них, а не для всего социума в целом. И прогресс в большинстве случаев имеет губительные последствия, потому что служит стяжанию неких материальных ценностей и благ, а не совершенствованию духа и сознания каждого человека. Взять хотя бы убийственное воздействие рекламы и низкопробных развлекательных программ на неокрепшие умы. Пир животных инстинктов! Может быть, вы не знаете, но пошел уже третий десяток лет, как на Земле пытается проявиться новый вид – так называемые «дети индиго», дети, обладающие распахнутым навстречу новому сознанием и предназначенные для будущего. А мы их насильно опускаем до нашего уровня, тем самым калеча их мировосприятие, потому что нет у нас приемлемой для них системы воспитания и не предусмотрено соответствующих моральных ориентиров, кроме тех, которые навязываются, опять же, сверху. Это печально. Но сегодня нам наглядно продемонстрирован другой путь. Путь, выводящий из тупика и не имеющий обозримых пределов. Наша задача – постараться подтолкнуть к нему если уж и не всё человечество, то хотя бы лучшую его часть. Примерно так.
Тараоки одобрительно кивнула, а Ли, беззвучно похлопав в ладоши, вежливо сказал:
– Ты нам определил, Вася, прямо-таки моисееву стезю. Сколько же лет понадобится для этого? Тоже сорок? С такими начинаниями нас прихлопнут гораздо раньше. Опять же, судя по твоей речи, потому что дело воспитания подрастающего поколения всегда находилось под пристальным оком государства, и оно направляло его своей мозолистой рукой. Но это – дело будущего, пусть и близкого, а сейчас меня интересуют способности наших испытателей. Что скажете, Вивьен?
– Не хитрите, Слава, – Тараоки погрозила ему пальцем. – Вы могли бы сами рассказать нам о них, потому что и так уже догадались о многом, хотя, может быть, и не обо всем. Впрочем, я могу озвучить эту тему. Не столько для вас, сколько для наших коллег. Как и всякая другая женщина, я люблю находиться в центре внимания, поэтому извольте, – и она, отсекая подробности, конспективно изложила результаты только что состоявшегося в кают-компании совещания, а потом перешла к выводам. – У испытателей другой уровень работы с физической реальностью, они на ступень ниже нас с вами. А все потому, что когда-то затормозились в развитии, отдав предпочтение своим авантюрным наклонностям. Чтобы совершенствоваться дальше, сознание человека должно непрерывно трудиться, расходуя огромное количество психической энергии и тем самым постоянно повышая планку. Вот, например, мы затратили этой самой энергии гораздо больше, чем они, в частности – на собственное обучение. Поэтому, в конечном итоге, и оказались на ступеньку выше, хотя грань, их разделяющая, довольно эфемерна с точки зрения Разума более высоких порядков. Мы уже в состоянии оперировать абстрактными понятиями, правда, это чисто человеческое представление, на самом же деле не такие они и абстрактные, скорее наоборот, вполне конкретные действия со вполне конкретными материями. Они тоже поднимутся на нашу ступень, но им нужна будет помощь, и я им помогу. Что же до нас четверых, то здесь еще проще – каждый может проделывать все те штуки, которыми забавлялись пилоты, причем легко и непринужденно, но до сих пор ни у кого даже не возникло подобного желания. Мы были заняты более серьезными мыслями, да и времени прошло – всего ничего.
– Мальчишки, – добродушно пробасил Бородин. – Хотя я их очень хорошо понимаю.
– И как же вы собираетесь им помочь? – заинтересовался Терехов.
Черты Вивьен неуловимо исказились и снова стали прежними. Как будто легкая рябь пробежала по зеркальной поверхности воды.
– Я не могу выразить это словами, – мягко сказала она. – Я просто знаю, что могу это сделать. Я получила такую способность, которая, грубо говоря, называется – замыкать круг. Я – Замыкающая Круг. Это легче показать, чем объяснить. Представьте, что вы водите хоровод, соедините руки, – она встала и шагнула к мужчинам, – а я возьму за руки крайних.
Всё закончилось, не успев начаться, в тот краткий миг, вместивший в себя прошлое, настоящее и будущее четверых человек, когда они ощутили прикосновение к своим ладоням ладоней друзей, и снова неуловимая рябь передернула теперь уже все пространство кабинета.
«Путь начат, – мысленно произнесла Вивьен и почувствовала тройное ментальное прикосновение, отчетливо теплое и располагающее. – То же самое мне надо совершить с пилотами».
«Не сейчас, – отозвался Ли. – Еще не сейчас. Пусть они немного подрастут».
Глава 4
Четырехзвездный генерал Фредерик Хоуп еще раз перечитал несколько скрепленных степлером листочков и теперь уже гарантированно пришел в серьезное замешательство. Было от чего. То, что лежало перед ним, по сути, являлось недельным дайджестом рапортов, ежедневно поступающих из бернского Центра проекта ПП. Исключение составлял последний, сегодняшний, отчет. Он был приведен без сокращений, и из него следовало, что пересечь границу Солнечной системы не удалось ввиду появления на пути ПП-1 непреодолимой преграды, условно названной «Сферой». Все попытки превозмочь неожиданное препятствие окончились провалом. Наблюдатель в Берне настоятельно рекомендовал немедленно доложить обстановку Президенту и срочно принять меры для выяснения мельчайших подробностей испытательных полетов. Манера изложения явственно говорила о том, что наблюдатель нервничал. Причем нервничал сильно. Это состояние передалось и генералу, и хотя за пятьдесят лет безупречной службы он научился никоим образом не выдавать своих эмоций, тем не менее, его правая рука жила сейчас отдельной жизнью – «Паркер» выписывал на полях отчета неровные восклицательные и вопросительные знаки. Наконец, предварительная стадия ознакомления с бумагами завершилась, информация кое-как улеглась в положенные ей ячейки генеральской памяти, а сам он, слегка помедлив, надавил на клавишу селектора.
– Слушаю, сэр, – послышался голос полковника Редфорда.
– Насколько я помню, Кевин, – сказал Хоуп, – все наши наблюдатели в НАСА и в бернском Центре, а также аналитическое подразделение нашего Комитета подчиняются непосредственно вам?
– Да, сэр.
– В таком случае жду вас с подробностями через пять минут.
Хоуп снова пробежал глазами последний листок. В свои шестьдесят девять лет, несмотря на глубоко въевшуюся привычку беспрекословно подчиняться приказам вышестоящего начальства, он сохранил способность абсолютно логично мыслить и связывать едва заметные причины и следствия явлений, казалось бы, не имеющих никакого отношения к основному предмету его интереса. За это его и ценили в Вашингтоне. Вот и сейчас, слегка пригладив кончиком мизинца седую бровь, он подумал: «Неужели самые худшие и многолетние мои подозрения оправдались? Блокирована не только и не столько Земля, но вся Солнечная система. Значит, развязка уже близко? Или нам просто отсекли дорогу к звездам? Если они способны на такое, тогда мы со своими ПП им все еще не соперники…»
Дверь мягко открылась, и в кабинет бесшумно скользнул Кевин Редфорд.
– Прошу вас, полковник, – Хоуп кивнул на ближайшее из располагавшихся вокруг обширного стола кресло и, подождав, пока его подчиненный завершит необходимые действия, двумя пальцами приподнял релиз и напряженно спросил. – Что вы обо всем этом думаете?
– Мне кажется, то же, что и вы, сэр, – осторожно ответил Редфорд, глянув на бумаги – Я слишком хорошо знаком с материалами «Голубой книги».
– Тогда докладывайте, – жестко сказал генерал. – Четко, сжато, концептуально. С момента обнаружения неизвестной преграды время работает против нас.
Полковник уложился в двенадцать минут, обрисовав в мельчайших деталях всю ситуацию, создавшуюся к настоящему моменту на Базе ПП, и подчеркнув при этом, что информация предоставлена сотрудником Комитета в Берне и может, мягко говоря, не совсем соответствовать действительности.
– В чем конкретно? – спросил Хоуп.
– Аналитики считают, сэр, – немедленно ответил Редфорд, – что необходимо обратить особое внимание на два обстоятельства. Первое – возврат ПП в точку старта. Это говорит о том, что на аппарат было оказано целенаправленное воздействие. Второе – поведение испытателей после полетов, которое можно отчетливо видеть на записи вчерашнего собрания научного персонала и сотрудников Базы. Поведение неадекватно всем более ранним наблюдениям. Следовательно, воздействие было оказано и на людей.
– Как вы это определили?
– Существует много способов, сэр. Смею вас заверить, что у нас в руках находится один из самых совершенных. Наши аналитики совместно с программистами и психологами, лучшими из тех, кого мы сумели найти и привлечь к нашей работе, создали некий информационный продукт для снятия с человека или его изображения наиболее полных психо-энерго-эмоциональных характеристик. «Слепок души», так сказать. Так вот, новые характеристики испытателей не соответствуют снятым с них ранее. Даже их глаза… Не надо быть специалистом-психологом, нашего с вами опыта вполне достаточно, чтобы, глядя в их глаза, можно было понять, что они знают гораздо больше того, что говорят…
– Пятая колонна, а?
– Этого нельзя исключать, сэр.
– Выводы?
– Лежат на поверхности, сэр. Мы имеем дело с неизвестной могущественной силой, перекрывшей границы Солнечной системы и меняющей психику астронавтов, вступавших с ней в контакт, по своему усмотрению. Учитывая то, что известно из многолетних исследований в рамках проекта «Голубая книга», можно сделать только одно более или менее достоверное предположение – «наблюдатели» перешли к активным действиям. Решающим фактором, подвигнувшим их на это, стало испытание ПП.
Генерал, насупившись, некоторое время обдумывал услышанное, а потом, вздернув седую бровь, раздраженно произнес:
– А не кажется ли вам, Кевин, что уровень техники неопознанных объектов из «Голубой книги» не соответствует возможностям нашего нынешнего анонима?
– Кажется, сэр. Но одно дело – околоземное пространство и совсем другое – открытый космос. Вблизи поверхности планет они могут использовать совсем другую технику, скажем, из боязни повредить будущие подконтрольные территории. Мы ведь тоже не летаем к Луне на мотоциклах. И вообще об их возможностях нам мало что известно.
– Да, пожалуй… Пока вынужден с вами согласиться… И какие же ответные действия предлагают наши многомудрые аналитики?
– Первое. Изолировать любую информацию о положении на Базе ПП, а также саму Базу и ее персонал. Второе. Немедленно отправить на орбиту компетентную контрольную группу с целью тщательного исследования всех обстоятельств, возможно, удастся выявить то, что могло ускользнуть от нашего внимания. Третье и, видимо, самое важное, потому что реализация этого пункта требует привлечения колоссальных сил. Речь идет о как можно более быстром развертывании крупносерийного производства ПП и использовании готовых аппаратов для доставки на планеты и спутники Солнечной системы людей и грузов. Необходимо рассредоточить силы, создать обширную сеть достаточно удаленных военных баз, тогда противнику будет труднее справиться с нами. Это азбука, сэр.
– Азбука, да… Ну, а если от нас только этого и ждут, чтобы спровоцировать конфликт и начать оккупацию?
– Маловероятно, сэр. Они могли много раз сделать это до появления ПП, что было бы, согласитесь, гораздо проще. Теперь же мы получили средство мгновенной доставки в любую точку пространства, и единственное, что они сделали, – перекрыли выходы из системы. Тут что-то другое, сэр, и узнать, что у них на уме, мы можем только познакомившись с ними поближе, а знакомство лучше начинать, имея хотя бы приблизительный паритет. Не так ли?
– Да, бесспорно. – Хоуп опять насупился. – Вот что, Кевин, оставьте-ка все ваши материалы мне, чтобы можно было спокойно поразмыслить, а сами отправляйтесь и немедленно приступайте к формированию инспекционной группы. Через сутки группа должна быть готова к старту с мыса Канаверал, можете не сомневаться, Президента я смогу убедить в необходимости подобного шага… И вот еще что. Командование группой вы возьмете на себя, а в вашем тесном коллективе должно быть как минимум два пилота, обученных управлению ПП. Пока все. Можете идти.
– Да, сэр! – полковник скользящим движением руки отправил папку с материалами в путешествие по гладкой поверхности стола к Хоупу, а сам поднялся, машинально наклонил голову и, мягко вышагивая, направился к двери.
Генерал проводил его отеческим взглядом и раскрыл папку. Суточные отчеты, аналитические выводы, графики и схемы перемещений ПП внутри системы, карты пошагового сканирования психоматриц испытателей… Это интересно… Ну и термин придумали – «психоматрица»! С-с-специалисты! Разложили человека на составные части… Хотя для наших нужд это даже и полезно. А здесь что? План развертывания контрмер… так… ничего сверх того, что уже услышано. Странные парни служат в аналитическом отделе… времени им не хватило или просто не доработали?.. Что значит изолировать информацию? Образуется вакуум, который надо чем-то заполнить, иначе его заполнят другие. Например, так – межзвездные полеты пока придется отложить, потому что возможности ПП оказались ограниченными. Хороший пассаж. И нам есть куда отступать, и на русских отбрасывается легкая тень, дескать, не сумели парни до конца решить техническую задачу – шуму было много, а в результате гора родила мышь. Средний обыватель сразу почувствует себя увереннее. Далее так: но ученые Проекта продолжают свою кропотливую работу, и уже скоро орбитальная База превратится в первый космический порт, обслуживающий внутренние линии Солнечной системы. Звучит неплохо. Особенно для горячих голов. Все остальное они придумают сами, с их-то воображением… Есть тут, правда, одна угрожающая неприятность – оказанное на людей постороннее воздействие. Будет обидно, если Базу придется закрыть, в худшем случае – уничтожить. Надо бы узнать в Берне, как обстоят дела с дальнейшей разработкой ПП. Может быть, уже нет необходимости в орбитальных станциях, более того, уже возможен старт непосредственно с Земли? Надо обязательно поинтересоваться! Что-то еще… Да, конечно. Все-таки Редфорд не прав. При таком уровне технологий, когда возможна блокировка целой Солнечной системы, средства наблюдения тоже должны быть иными. Тут все-таки явная нестыковка – летающая посуда из «Голубой книги» и инкогнито, поставивший непреодолимый барьер в пространстве. Это гораздо страшнее, чем любые неопознанные объекты, страшнее, потому что непонятнее и неощутимее. Неуловимее? А кто пытался поймать? Или договориться?..
– Слушаю, сэр, – послышался голос полковника Редфорда.
– Насколько я помню, Кевин, – сказал Хоуп, – все наши наблюдатели в НАСА и в бернском Центре, а также аналитическое подразделение нашего Комитета подчиняются непосредственно вам?
– Да, сэр.
– В таком случае жду вас с подробностями через пять минут.
Хоуп снова пробежал глазами последний листок. В свои шестьдесят девять лет, несмотря на глубоко въевшуюся привычку беспрекословно подчиняться приказам вышестоящего начальства, он сохранил способность абсолютно логично мыслить и связывать едва заметные причины и следствия явлений, казалось бы, не имеющих никакого отношения к основному предмету его интереса. За это его и ценили в Вашингтоне. Вот и сейчас, слегка пригладив кончиком мизинца седую бровь, он подумал: «Неужели самые худшие и многолетние мои подозрения оправдались? Блокирована не только и не столько Земля, но вся Солнечная система. Значит, развязка уже близко? Или нам просто отсекли дорогу к звездам? Если они способны на такое, тогда мы со своими ПП им все еще не соперники…»
Дверь мягко открылась, и в кабинет бесшумно скользнул Кевин Редфорд.
– Прошу вас, полковник, – Хоуп кивнул на ближайшее из располагавшихся вокруг обширного стола кресло и, подождав, пока его подчиненный завершит необходимые действия, двумя пальцами приподнял релиз и напряженно спросил. – Что вы обо всем этом думаете?
– Мне кажется, то же, что и вы, сэр, – осторожно ответил Редфорд, глянув на бумаги – Я слишком хорошо знаком с материалами «Голубой книги».
– Тогда докладывайте, – жестко сказал генерал. – Четко, сжато, концептуально. С момента обнаружения неизвестной преграды время работает против нас.
Полковник уложился в двенадцать минут, обрисовав в мельчайших деталях всю ситуацию, создавшуюся к настоящему моменту на Базе ПП, и подчеркнув при этом, что информация предоставлена сотрудником Комитета в Берне и может, мягко говоря, не совсем соответствовать действительности.
– В чем конкретно? – спросил Хоуп.
– Аналитики считают, сэр, – немедленно ответил Редфорд, – что необходимо обратить особое внимание на два обстоятельства. Первое – возврат ПП в точку старта. Это говорит о том, что на аппарат было оказано целенаправленное воздействие. Второе – поведение испытателей после полетов, которое можно отчетливо видеть на записи вчерашнего собрания научного персонала и сотрудников Базы. Поведение неадекватно всем более ранним наблюдениям. Следовательно, воздействие было оказано и на людей.
– Как вы это определили?
– Существует много способов, сэр. Смею вас заверить, что у нас в руках находится один из самых совершенных. Наши аналитики совместно с программистами и психологами, лучшими из тех, кого мы сумели найти и привлечь к нашей работе, создали некий информационный продукт для снятия с человека или его изображения наиболее полных психо-энерго-эмоциональных характеристик. «Слепок души», так сказать. Так вот, новые характеристики испытателей не соответствуют снятым с них ранее. Даже их глаза… Не надо быть специалистом-психологом, нашего с вами опыта вполне достаточно, чтобы, глядя в их глаза, можно было понять, что они знают гораздо больше того, что говорят…
– Пятая колонна, а?
– Этого нельзя исключать, сэр.
– Выводы?
– Лежат на поверхности, сэр. Мы имеем дело с неизвестной могущественной силой, перекрывшей границы Солнечной системы и меняющей психику астронавтов, вступавших с ней в контакт, по своему усмотрению. Учитывая то, что известно из многолетних исследований в рамках проекта «Голубая книга», можно сделать только одно более или менее достоверное предположение – «наблюдатели» перешли к активным действиям. Решающим фактором, подвигнувшим их на это, стало испытание ПП.
Генерал, насупившись, некоторое время обдумывал услышанное, а потом, вздернув седую бровь, раздраженно произнес:
– А не кажется ли вам, Кевин, что уровень техники неопознанных объектов из «Голубой книги» не соответствует возможностям нашего нынешнего анонима?
– Кажется, сэр. Но одно дело – околоземное пространство и совсем другое – открытый космос. Вблизи поверхности планет они могут использовать совсем другую технику, скажем, из боязни повредить будущие подконтрольные территории. Мы ведь тоже не летаем к Луне на мотоциклах. И вообще об их возможностях нам мало что известно.
– Да, пожалуй… Пока вынужден с вами согласиться… И какие же ответные действия предлагают наши многомудрые аналитики?
– Первое. Изолировать любую информацию о положении на Базе ПП, а также саму Базу и ее персонал. Второе. Немедленно отправить на орбиту компетентную контрольную группу с целью тщательного исследования всех обстоятельств, возможно, удастся выявить то, что могло ускользнуть от нашего внимания. Третье и, видимо, самое важное, потому что реализация этого пункта требует привлечения колоссальных сил. Речь идет о как можно более быстром развертывании крупносерийного производства ПП и использовании готовых аппаратов для доставки на планеты и спутники Солнечной системы людей и грузов. Необходимо рассредоточить силы, создать обширную сеть достаточно удаленных военных баз, тогда противнику будет труднее справиться с нами. Это азбука, сэр.
– Азбука, да… Ну, а если от нас только этого и ждут, чтобы спровоцировать конфликт и начать оккупацию?
– Маловероятно, сэр. Они могли много раз сделать это до появления ПП, что было бы, согласитесь, гораздо проще. Теперь же мы получили средство мгновенной доставки в любую точку пространства, и единственное, что они сделали, – перекрыли выходы из системы. Тут что-то другое, сэр, и узнать, что у них на уме, мы можем только познакомившись с ними поближе, а знакомство лучше начинать, имея хотя бы приблизительный паритет. Не так ли?
– Да, бесспорно. – Хоуп опять насупился. – Вот что, Кевин, оставьте-ка все ваши материалы мне, чтобы можно было спокойно поразмыслить, а сами отправляйтесь и немедленно приступайте к формированию инспекционной группы. Через сутки группа должна быть готова к старту с мыса Канаверал, можете не сомневаться, Президента я смогу убедить в необходимости подобного шага… И вот еще что. Командование группой вы возьмете на себя, а в вашем тесном коллективе должно быть как минимум два пилота, обученных управлению ПП. Пока все. Можете идти.
– Да, сэр! – полковник скользящим движением руки отправил папку с материалами в путешествие по гладкой поверхности стола к Хоупу, а сам поднялся, машинально наклонил голову и, мягко вышагивая, направился к двери.
Генерал проводил его отеческим взглядом и раскрыл папку. Суточные отчеты, аналитические выводы, графики и схемы перемещений ПП внутри системы, карты пошагового сканирования психоматриц испытателей… Это интересно… Ну и термин придумали – «психоматрица»! С-с-специалисты! Разложили человека на составные части… Хотя для наших нужд это даже и полезно. А здесь что? План развертывания контрмер… так… ничего сверх того, что уже услышано. Странные парни служат в аналитическом отделе… времени им не хватило или просто не доработали?.. Что значит изолировать информацию? Образуется вакуум, который надо чем-то заполнить, иначе его заполнят другие. Например, так – межзвездные полеты пока придется отложить, потому что возможности ПП оказались ограниченными. Хороший пассаж. И нам есть куда отступать, и на русских отбрасывается легкая тень, дескать, не сумели парни до конца решить техническую задачу – шуму было много, а в результате гора родила мышь. Средний обыватель сразу почувствует себя увереннее. Далее так: но ученые Проекта продолжают свою кропотливую работу, и уже скоро орбитальная База превратится в первый космический порт, обслуживающий внутренние линии Солнечной системы. Звучит неплохо. Особенно для горячих голов. Все остальное они придумают сами, с их-то воображением… Есть тут, правда, одна угрожающая неприятность – оказанное на людей постороннее воздействие. Будет обидно, если Базу придется закрыть, в худшем случае – уничтожить. Надо бы узнать в Берне, как обстоят дела с дальнейшей разработкой ПП. Может быть, уже нет необходимости в орбитальных станциях, более того, уже возможен старт непосредственно с Земли? Надо обязательно поинтересоваться! Что-то еще… Да, конечно. Все-таки Редфорд не прав. При таком уровне технологий, когда возможна блокировка целой Солнечной системы, средства наблюдения тоже должны быть иными. Тут все-таки явная нестыковка – летающая посуда из «Голубой книги» и инкогнито, поставивший непреодолимый барьер в пространстве. Это гораздо страшнее, чем любые неопознанные объекты, страшнее, потому что непонятнее и неощутимее. Неуловимее? А кто пытался поймать? Или договориться?..