Караваев Роман. Недалеко от Земли

   Они успели три раза обойти вокруг здания, прежде чем косноязычный станционный громкоговоритель невнятно объявил о прибытии поезда. Сутолоки на низеньком утоптанном перроне, как в больших городах, не было. Всех встречающих набралось лишь четыре человека, их – трое, да приставучий мужик из «Нивы». «Интересно, сколько будет приезжающих?» – хмыкнул Кобыш. Локомотив, притормаживая, обдал их клубами пара, и мимо потянулись вагоны. Лишь в трех из них двери были открыты, и на площадках стояли недовольные проводницы. «Стоянка поезда – одна минута», – оповестил рупор. Поезд дернулся и замер.
   Машу Никита увидел сразу. Она, держась за поручень, спускалась по ступенькам из тамбура пятого вагона. Он рванулся к ней, но его придержал Дорин. «Держи, заполошный», – сказал он и сунул ему в руки громадный букет бордовых роз. В лицо пахнуло одуряющим ароматом лета и солнца. Никита схватил букет в охапку и бросился к Маше. Она уже заметила его, уронила сумку на перрон и, пританцовывая и радостно смеясь, тянула к нему руки. А он, не останавливаясь, подхватил ее на руки, так, что букет рассыпался по ее груди, и закружился, выписывая фигуры вальса. «Я люблю тебя», – шептал он, и в ее глазах искрилось счастье. «Я жутко соскучился», – еще больше распалялся он, а она обхватывала его шею и прижималась щекой к его губам. На Никиту праздник обрушился гораздо раньше боя курантов.
   Кобыш и Дорин, улыбаясь, наблюдали за ними.
   – Вот это я понимаю! – умильно сказал Раф. – Это тебе не проза. Это, братец ты мой, взрыв эмоций и страстей!
   – Да, – согласно кивнул Дмитрий. – Везет же людям! Нашли друг друга.
   Они не заметили, как из вагонов на перрон спустились еще пятеро: женщина типичного деревенского вида с двумя подростками, тащившими увесистые котомки, которых, как оказалось, и дожидался водитель «Нивы», и двое высоких парней в спортивных куртках, вязаных шапочках и большой туристической сумкой, одной на двоих. Нерешительно потоптавшись у тамбура, прибывшие осмотрелись, заметили Кобыша с Дориным и скорым шагом направились к ним. А с другой стороны уже подходили обнявшиеся Маша и Никита.
   – Здравствуйте, Дима! – пропела девушка, светясь от счастья и прижимая к себе букет.
   – Как я рада, что вы приехали раньше. Новый год вместе встретим. Вот будет весело! Всю ночь гулять будем! – перезвон серебряных колокольчиков. – А это ваш друг?
   – Это наш друг, – радостно сообщил Никита. – Великий волшебник и чародей Раф. Познакомься, Раф, это Маша.
   Девушка протянула руку, а Дорин тут же галантно приложился к ней губами и, глядя снизу вверх, голосом уездного трагика произнес:
   – Безумно польщен знакомством со столь очаровательной дамой.
   Снова перелив колокольчиков и элегантный реверанс.
   – Может, ты и остальных представишь? – Маша укоризненно посмотрела на мужа.
   – Остальных? – удивился Никита и только тут заметил, что в нескольких шагах от его друзей в молчаливом ожидании стоят двое незнакомцев. Кобыш с Дориным тоже недоуменно обернулись.
   – Вам чего, ребята? – спросил Дмитрий.
   – Так это не ваши, – сразу осеклась девушка. – А я-то думала…
   – Наши все дома… – уточнил Никита и оборвал себя на полуслове, потому что один из парней утвердительно сказал:
   – Вы – полковник Кобыш. Я вас узнал.
   – Предположим, – командир испытателей хмуро воззрился на чужаков. – А вы-то кто?
   – Олег Варчук, – тот, что пониже, коротко поклонился. – Физик.
   – Максим Клюев, – по-военному доложил второй. – Летчик-испытатель.
   – Мне это ни о чем не говорит, – Дмитрий отрицательно качнул головой. – Вряд ли мы встречались раньше. У меня хорошая память на лица.
   – Верно, – согласился тот, что назвался Варчуком. – Но мы были у Сферы.
   – Вот как? – брови Кобыша поползли вверх. – И что?
   – У нас теперь много общего, – улыбнувшись, сказал Клюев. – Хотя об этом лучше бы попозже. Здесь не очень удобно.
   – Почему вы так решили и как вы нас нашли?
   – Мы были у Сферы, – повторил физик. – Теперь Макс – телекинетик, а я – телепат. Как видите, мы вполне откровенны. А нашли… – он на мгновение запнулся. – Скорее всего, нам дали поводок.
   – Кто?
   – Не знаю, – Варчук опять замялся. – Я получил инструкции, – он коснулся пальцами лба. – Еще в Институте психофизики.
   – Где? – изумленно спросил Кобыш. Это название он слышал впервые.
   – Есть такое закрытое учреждение в Петергофе, – пояснил Олег. – Находится под крылом спецслужб. Вот туда-то мы и попали после полета.
   – Дима, – не выдержал Дорин, – хватит вопросов. И так видно, что они наши, иначе их бы здесь не было. За сутки ни одна из самых крутых разведок мира не смогла бы установить, где мы. Даже «МОССАД».
   – И то правда, – глаза полковника потеплели. – Извините, ребята, что неласково встретили. Мы тоже пуганые.
   – Поехали, дома обо всем поговорим, – Раф обернулся к Маше с Никитой. – Вы были абсолютно правы, сударыня, это наши.
   – Я чувствую хороших людей, – девушка смущенно опустила ресницы. – И сразу подумала, что вы из одной компании. Вы светитесь одинаково.
   – Светитесь? – Кобыш опять удивился. – Машенька, ты что, видишь биополе?
   – Не всегда, – девушка совсем застеснялась. – Но иногда получается. Вот как сегодня.
   – Второй день сюрпризов, – пробормотал Никита. – Моя жена – экстрасенс…
   Они покинули перрон в молчании, следуя за Дмитрием, обогнули станционное здание, выбрались на привокзальную площадь и подошли к парковке. «На этих поедем?» – девушка всплеснула руками, в восхищении потрогала изящные обводы машин и вопросительно посмотрела на камуфляжного предводителя. Тот степенно кивнул и широким хозяйским жестом распахнул перед ней дверцу, мол: «Прошу вас, сударыня, не пожалеете». А Клюев взглядом знатока осмотрел аппараты, цокнул языком, сказал: «Вещь!» и подтолкнул Варчука к Рафу, который уже призывно махал им из второго снегохода.
   Обратный путь занял больше времени. Ехали не спеша, давая приезжим возможность насладиться величием таежных просторов. Огромные хвойные деревья, покрытые причудливыми снежными шапками, уже не мелькали, как стеклышки в калейдоскопе, а царственно проплывали мимо, как бы нехотя расступаясь впереди и тут же вставая непреодолимой стеной за вьюжным шлейфом, тянущимся от машин.
   – Красотища-то какая! – Олег, не отрываясь, смотрел за окно. – Девственный край!
   – Не доводилось раньше здесь бывать? – спросил Дорин, бросая взгляд в зеркало заднего вида.
   – Нет, – признался Варчук. – Теперь жалею. Мы ведь все больше по Европам.
   – Вот и я впервые. Хоть и поневоле, но в самую десятку.
   – Что значит поневоле? – насторожился Клюев.
   – А то и значит, – усмехнулся израильтянин. – Мы сюда прямо с орбиты. Искали убежище, а нашли покой души и благолепие.
   – Для нас-то место найдется в вашем благолепии? – забеспокоился Олег.
   – Хватит всем. Да еще и с комфортом. Вам понравится.
   Так, за разговорами и любованием расстилающимися вокруг пейзажами, быстро промелькнул остаток пути. Маша еще издали разглядела сногсшибательные перемены и изумленно распахнула глаза.
   – Что это? – в ее голосе явственно проступало недоверие. – Откуда, Никита?
   – Чудеса только начинаются, малышка! – лесник нежно привлек жену к себе. – У нас будет сказочный Новый год!
   Снегоходы плавно замедлили ход, миновали по-прежнему раскрытые ворота и остановились перед домом. Дверки распахнулись, и пассажиры высыпали наружу. Варчук с Клюевым с удивлением осматривались, оценивая, прикидывая и покачивая головами, а Маша зачарованно застыла и не сводила с нового дома взгляда.
   – Мать честная! – наконец сказал Олег. – Чтоб в таежной глуши, да такое жилище! Что-то не похоже на приют убогого егеря. Его ведь, кажется, Кобыш егерем назвал, хозяина нашего, когда в машины садились? Раф, – спросил он у подошедшего Дорина, – это местный санаторий или частные владения?
   – Все в одной посуде, – ответил израильтянин. – И частные владения Никиты, и уютный санаторий для всех нас.
   – А он по случаю не губернатором подрабатывает? – осведомился Варчук. – Чтобы отгрохать такой особняк, немалые деньги нужны.
   – Еще утром здесь стоял деревянный дом. Вон там, – Дорин указал на сверкающую елку. – Большой. Двухэтажный. С баней. Никита его построил собственными руками. А это, – он кивнул в сторону модернового здания, – продукт нашего общего творчества. Правда, не без помощи столичных дизайнеров.
   – Да ну? – не поверил Клюев.
   – Ну да, – подтвердил Раф. – Вы ведь тоже были у Сферы? Или мне послышалось?
   – Так это…
   – Вот именно.
   – Ну, вы даете, ребята! – взгляд Клюева стал растерянным. – Я сам не без некоторых способностей, но чтобы такое!
   – И у нас они не самые выдающиеся, – успокоил его Дорин. – Вот у тех, кто снял нас с орбиты, они действительно… – он закатил глаза.
   В это время из дверей особняка появился Хромов в строгом черном костюме и при бабочке.
   – Ой! – поразилась Маша. – Мой попутчик. Как же он здесь раньше меня оказался? Он же еще вчера вышел! И привет тебе передавал, – она заглянула в глаза Никите.
   – Я же тебе сказал: чудеса только начинаются, – лесник улыбнулся во весь рот. – Ты что, мне не поверила? Вообще-то он со вчерашнего дня здесь и тоже передал мне привет. От тебя.
   Маша совсем притихла и прижалась к Никите, но в этот момент стеклянная створка снова приоткрылась, в образовавшуюся щель протиснулась сначала собачья голова, а потом и весь пес. С радостным лаем скатившись по лестнице, он вихрем метнулся к девушке, не останавливаясь, с ходу привстал на задних лапах, упершись передними в ее плечи, и лизнул Машу в подбородок.
   – Играй, негодник! – весело рассмеялась она, обхватывая лайку за шею. – Ты же меня с ног собьешь! Соскучился, шельмец! Лучше бы с гостями познакомился.
   Пес, вероятно, воспринял ее слова с полным пониманием, потому что тут же принял нормальное собачье положение, неспешно подошел к Варчуку с Клюевым, внимательно их обнюхал и вильнул хвостом.
   – Ну вот, – одобрительно пробормотал Никита, – теперь, считай, церемония представления закончена.
   – Еще нет! – Хромов, все это время дожидавшийся, пока опередивший его Играй немного утихнет, отвесил низкий поклон и зычно провозгласил:
   – Добро пожаловать, гости дорогие! Заждались мы вас. Даже сюрприз небольшой приготовили, чтобы не скучно было.
   Казалось, он нисколько не удивился, увидев Варчука и Клюева, или умело скрыл это.
   – Ну, естественно, – пробурчал Кобыш, сощурившись от солнца и разглядывая Виктора так, как будто тот произнес нечто предосудительное. – Мы к вам с сюрпризом, и вы в грязь лицом решили не ударить. Только интересно, что у вас-то?
   Сквозь тонированные стекла дверей было видно, как кто-то спускается по ступенькам холла и подходит к выходу. Мужчина. Одет точно так же, как и Хромов: черный костюм, белая рубашка, галстук-бабочка. Кто-то очень знакомый, но лица не разглядеть. Вот плавно скользнули в стороны внутренние прозрачные створки, он вступил в просторную прихожую, пересек ее и взялся за бронзовую ручку. Дверь открылась.
   – Ха! – заорал Дорин, хлопая себя по коленкам. – Джек! Рад тебя видеть живым и здоровым!
   – С возвращением в команду, – Кобыш растроганно шагнул навстречу. – Как хорошо, что ты опять с нами, – он крепко стиснул Клеменса в объятиях.
   – Не раздави, командир, – слабо просипел американец. – Я вам еще пригожусь.
   – Пригодишься, – отстраняясь и награждая приятеля увесистым шлепком по плечу, хохотнул Дмитрий. – Еще как пригодишься! Мы тут, дружище, собираемся закатить такой праздник по случаю избавления от напастей и наступления Нового года. Что ты! К тому же в нашем полку прибавилось, – он указал на Варчука с Клюевым. – Кстати, а ты-то нас как нашел?
   – А я не один, – невинно сообщил Джек. – Я с дамой.
   – Неужели?.. – глаза Кобыша заискрились. – Вивьен?.. Сама пожаловала?
   – Сама, сама, – ворчливо уведомил Хромов. – Спускаюсь я, это, со второго этажа, смотрю – стоят, голубчики! Прямо посреди холла, фонтан разглядывают. Я сразу-то их не признал, со спины-то. Но чую, знакомые, вроде. Да и откуда тут незнакомым взяться. А она поворачивается и так спокойно говорит: здравствуй, Витя! Давно, мол, не виделись. Как настроение у парней? Ну, я на ступеньки и сел.
   – Так чего же мы ждем? – с ноткой нетерпения спросил Дмитрий. – Вперед! У нас теперь целых две прекрасные дамы! Закатим пир горой…
   – …и Винни Пух, – смачно брякнул Дорин, уже поднимаясь по лестнице с ликующей физиономией, исполненной предвкушения грядущих приятностей.
   Остальные четверо тоже стронулись с места и с самым заинтригованным видом последовали за испытателями. В холл ввалились уже гурьбой, тем не менее, Кобыш оказался первым. Обширный зал с окнами во всю стену был освещен лучами скупого, но все же достаточно яркого зимнего солнца. Тараоки сидела в большом мягком кресле, поставленном так, чтобы свет не мешал, но и не падал куда-то мимо, поэтому казалось, что она нежится в сияющем снопе, наискось рассекающем пространство холла и играющем на стеклянистых каскадах воды, разлетающейся радужными брызгами на уступах и мерно журчащей в причудливых ложбинках фонтана, расположенного слева от широкой лестницы с мраморными ступенями, ведущей на второй этаж. В соединенных ладонях Вивьен, одетой в тонкий черный свитер и черную же облегающую юбку, открывающую округлые колени, но лишь намекающую на возможность узреть стройные бедра, покоился изящный вытянутый бокал, на треть наполненный бордовым, искрящимся на солнце вином. Над сервировочным столиком, стоящим у кресла, колдовал озабоченный Тернер, сразу же, впрочем, обернувшийся на звук множественных шагов, а за спиной Тараоки, как верный паладин, размещался Седых с откупоренной бутылкой, обернутой в белоснежное полотенце, в одной руке и пустым еще высоким тонкостенным стаканом в другой.
   При появлении вернувшихся со станции хозяев сего комфортабельного обиталища и встреченных ими гостей женщина мгновенно сменила позу. Только что она сидела, совершенно расслабившись и откинувшись на спинку кресла, и вот уже стоит, приветливо улыбаясь и весело глядя на товарищей. Перехода между этими двумя состояниями никто не заметил, даже вино в бокале не шелохнулось.
   – Вивьен! – Кобыш искренне протянул к ней руки. – Как я рад, что ты снова с нами!
   – Взаимно, – тихо рассмеялась Тараоки. – По правде говоря, я давно хотела, чтобы мы собрались вместе где-нибудь в укромном, уютном уголке, подобном этому, – она слегка повела свободной рукой, как бы имея в виду все здание целиком, а заодно и окружающую его тайгу, – где нет настойчивого и не всегда приятного внимания со стороны тех, кто рассматривает нас лишь как объект для изучения и возможного дальнейшего использования. Я довольна, что вы выбрали именно такое место.
   – Спасибо хозяевам, – Дмитрий стоял уже рядом с ней и держал под локоток. – Если бы не их дружеское согласие, не было бы у нас ни уютного уголка, ни приятной во всех отношениях встречи. Позвольте вас представить друг другу. Никита, Маша, вы видите перед собой немеркнущую звезду нашей команды Вивьен Тараоки. Она единственная женщина, прошедшая жесткий отбор перед началом испытаний новой космической техники. Вивьен-сан, – он сделал короткий поклон в сторону японки, – гохироо итаси-масу^[1]: очаровательная Маша и мужественный страж лесов Никита.
   – Коко га аната но о-ки ни ири-масита ка?^[2] – неожиданно спросил страж лесов.
   – Аа! – удивленно заломила бровь Тараоки. – Сорэ ва сигоку ёо гозай-масу!^[3] Польщена, что вы знаете мой родной язык.
   – В некоторых незначительных пределах, – смутился Никита. – Хотелось произвести на вас впечатление.
   – Считайте, что вам это удалось, – глаза Вивьен сейчас производили впечатление двух бездонных колодцев. – Правда, у меня есть основания полагать, что это отнюдь не главное ваше достоинство. Точно так же, как красота вашей спутницы служит лишь обрамлением ее основных качеств.
   Смешавшись, Никита переломился в поясе, прижав кулаки к бедрам и не сводя глаз с японки, так, как когда-то его учил сэнсей Хирота, и выпалил:
   – Нан-то-мо аригато гозай-масу…^[4]
   – Доозо, го энрё наку^[5], – не моргнув глазом, ответила Вивьен. – Но все же перейдем на русский, не всем, вероятно, понятен наш обмен любезностями. Спасибо за теплый прием моих товарищей и меня, Никита. Спасибо, Машенька. Если вы не против, мы потом с вами отдельно пошепчемся.
   Девушка, зачарованно смотревшая на первую женщину Страны восходящего солнца, побывавшую в космосе и вдруг оказавшуюся на ее таежной родине, мало того, в доме, где ей предстояло жить, в непосредственной, так сказать, близости, машинально кивнула.
   – Вы ошибаетесь, Машенька, – поправила ее Тараоки. – Я – лишь этническая японка, а вообще-то я гражданка Америки.
   – Извините, – на лице девушки появился легкий румянец, она даже не подумала о том, что ничего не произнесла вслух. Может быть, она и сообразила бы чуть-чуть попозже, но тут встрял Кобыш:
   – А это, Вивьен, наше пополнение, – он подмигнул новичкам. – Летчик Максим Клюев и физик Олег Варчук.
   – Я знаю, – уголки губ Тараоки слегка приподнялись. – Это мы направили их сюда.
   «Ах, я старый осел! – тут же ругнулся про себя Дмитрий. – Ну, конечно же! Мог бы давно догадаться. Кто еще, кроме Ли с компанией, дал бы им координаты этого места». Новички после произнесенной фразы просто пожирали японку глазами. Она же, заметив первые признаки возрастающего любопытства, вытянула вперед руку, покачала пальцем и приложила его к губам:
   – Все вопросы потом, джентльмены.
   – Ну, – с видимым облегчением вздохнул Кобыш, до самого последнего момента он побаивался, что случится какая-нибудь накладка, всплывет что-то непредусмотренное или скажется вдруг некая разница во взглядах на их нынешнее житье-бытье, – ритуал знакомства, слава Богу, мы проехали. Давайте теперь по-домашнему! А? Без всяких куртуазностей. Побродим по этажам, выберем себе каморки в соответствии со вкусами, естественно, право первого заселения у хозяев, с этим, думаю, никто спорить не будет. Машенька, прошу, – и когда оживившийся народ потянулся к лестнице, продолжил. – А потом уж, когда все устроимся, займемся более интересными вещами, скажем, задушевными разговорами или другим несуетным времяпровождением. Торопиться нам теперь вроде некуда…
   Так, болтая обо всем, что придет на ум, Дмитрий постепенно разговорил всю компанию. Пока обходили и разглядывали комнаты, каждая из которых была не менее тридцати квадратных метров, правда, по-разному спланированные и оформленные, гости и хозяева уже перестали различать стареньких и новеньких, все были свои, всем было хорошо и уютно, будто встретились давно знакомые, но много лет не видевшиеся люди, сыпались шуточки, реплики, замечания, свежие идеи и высказывания, произносились целые монологи, плавно перетекающие в дискуссии, либо приветствуемые общим одобрением, завязывались и иссякали короткие обмены мнениями, короче, каждый уже чувствовал себя в своей тарелке. С особым вниманием Маша и Вивьен обследовали мансардный этаж, тщательно взвешивая, что и где можно посадить, чтобы стало совсем красиво и гармонично, а мужчины в это время так же скрупулезно оценивали достоинства всевозможной бытовой техники и мебели, прикидывая, насколько она близка к совершенству, и не надо ли, пока не поздно, заменить ее на более подходящую. Играй, цокая когтями по паркету, ходил за ними, как привязанный.
   С третьего этажа опять спустились на второй, и женщины, теперь уже при поддержке Никиты, наконец, определили жилье для супружеской четы. Они облюбовали двухкомнатный блок с шестиметровой прихожей, гостиной, общей спальней («А зачем нам раздельные?» – очень удивился Никита на тактичный вопрос Дорина, не стоит ли расширить апартаменты до трех просторных помещений), раздельным комфортным санузлом и выходами на опоясывающую дом галерею. Хотя Маша уже и освоилась в новом доме, но при виде собственных покоев, удивительно смахивающих на рекламные картинки в дорогих глянцевых журналах, и даже в значительной степени превосходящих их, она снова впала в счастливый ступор, из коего ее удалось выудить лишь Вивьен, шепнувшей: «Девочка моя, это далеко не самое значительное, что ждет тебя в ближайшие часы». Сама Тараоки выбрала себе комнату напротив, а друзья-испытатели с пополнением обосновались на третьем ярусе.
   Когда с квартирьерскими делами было покончено, опять собрались в холле, попутно осмотрев прилегающие залы и так ничего стоящего по поводу их применения не решив, а потом все же надумали наведаться в полуподвальные места отдохновения. Обойдя вокруг бассейна, уже заполненного прозрачной голубоватой водой, и полюбовавшись на субтропические заросли, окаймлявшие дорожку вокруг него и растущие непосредственно из множественных круглых проемов, вырубленных в плитках пола, те, кто застал дом уже в готовом виде, с удовольствием констатировали, что создатели постарались на славу. Есть, где порезвиться. По широким пологим пандусам поднялись обратно и вспомнили, что осталось еще одно не обследованное помещение, чуть ли не самое главное в любом жилье, а именно кухня.
   Но тут Маша ойкнула, звонко хлопнула ладошками и с раскаянием произнесла:
   – Мне ж еще маму навестить надо!
   – Да, – виновато сказал Никита. – Совсем забыли с вашими чудесами!
   – Дело поправимое, – успокоил их Дорин. – Снегоходом – раз плюнуть.
   – Нет, – лесник в сомнении покачал головой. – Мы уж лучше пешочком. В Елани люди всякие живут. Есть и завистливые, и недобрые. Зачем подставлять Прасковью Кузьминишну. Да и нам светиться лишний раз незачем. Собаку заодно выгуляем.
   – Он прав, – Вивьен посмотрела на Кобыша. – Ни к чему лишние разговоры.
   – Вот и ладненько, – Никита расплылся в благодарной улыбке. – А до деревни тут рукой подать. Верст шесть, не больше. Прогуляемся. Нам не привыкать. Правда, Маша? – Девушка молча кивнула. – Однако день уже скоро к закату, так что, ежели вы не против, мы бы там и заночевали. А завтра…
   – Стоп, – перебил его Дмитрий, – зачем ноги зря трудить? Сейчас мы сварганим какой-нибудь замызганный УАЗик с местными номерами и быстро доставим по назначению, тем более, что дело действительно к вечеру. Заодно и подарков подкинем. Сегодня уж, так и быть, отпразднуете в узком семейном кругу, я понимаю, долгожданная встреча, проводы старого и щедрого на приятные сюрпризы года, еще при желании повод можно найти, если сильно захотеть… А вот завтра не обессудьте – тем же макаром забираем вас всех и привозим сюда, и тут… Э-э-э! Сами увидите.
   – Ну, я пошел созидать, – Раф, не дожидаясь решения Никиты, двинулся к выходу. – Нам нужен только с виду занюханный УАЗик, внутри у него должен стоять надежный, мощный двигатель, и ходовая быть в полном порядке. А вы пока собирайтесь. Играя не забудьте.
   – Спасибо, ребята! – с чувством сказал лесник. – Вы настоящие друзья!
   – Итак, джентльмены, – Вивьен оглядела удобно устроившихся в креслах испытателей, расположившихся перед ней полукругом, в том числе и Дорина, уже вернувшегося из вояжа в деревню, – что мы намерены делать дальше?
   – Не вопрос, – Кобыш пригладил ежик. – Устроим беспрецедентное празднование Нового года в сибирской тайге. Кстати, надеюсь, Слава с Тереховым и Бородиным почтят нас своим присутствием?
   – Почтят, – Тараоки кивнула. – Всенепременно почтят.
   – А когда ты с ними говорила на эту тему?
   – Только что. Мы постоянно общаемся. Вернее, мы практически единый разум, чтобы вам было известно.
   – На Базе их не хватятся?
   – Видишь ли, Дима, – Вивьен сделала паузу, очевидно, подбирала подходящие слова, – наши физические тела теперь… не имеют большого значения. Они могут раздваиваться, растраиваться и даже расчетверяться. Не в этом суть… Мы можем находиться одновременно во многих… слоях… пространственно-временного континуума, количество их я определить сейчас не возьмусь.
   – Вот даже как, – задумчиво сказал Дорин. – Но тогда для вас вся эта мишура, – он обвел взглядом холл, – слишком… тривиальна?
   – Отнюдь, – японка машинально коснулась рукой гладких, иссиня-черных волос. – Общение на нижнем уровне нам не чуждо. В некоторых случаях даже приятно. Тем более с вами, людьми второго круга. Вы – наши подопечные, и цель каждого ученика, вставшего на Путь – подняться как можно выше.
   – Но ведь человеку свойственно совершать ошибки, – Седых посмотрел на Тараоки долгим взглядом. – Как говорится, не ошибается только тот, кто ничего не делает. Что будет, если люди, прошедшие инициацию, неправильно расставят приоритеты? Если эмоции и подсознательные желания толкнут их на поступки, являющиеся злом для других? Если они вдруг захотят использовать полученные возможности для своих, корыстных целей, скажем, для того, чтобы подчинять и властвовать?