Карлайл Лиз. Соблазнить дьявола

   – Возможно. Тогда я лишь посмотрю, с кем она сядет. Где вы будете?
   – Наверху. Жду вас.
   Мисс Арбакл цеплялась за руку баронета с детским лицом, только что прибывшего из провинции. Оба находились в обществе полудюжины столь же невинных на вид молодых людей и нескольких матрон. Удовлетворенно кивнув, Сидони выскользнула из комнаты.
   Наверху лорд Девеллин нетерпеливо шагал взад-вперед по коридору, мимо туалетной комнаты дам, которые с ужасом смотрели на него сквозь открытую дверь. Но маркиз их не замечал. Вскоре коридор опустел.
   – Сюда.
   Он втащил Сидони в маленькую, плохо освещенную гостиную. Хотя в камине горел огонь, комната была пуста, и он, не говоря ни слова, тут же властно поцеловал ее, Сидони не могла сопротивляться. Искра у нее внутри быстро разгорелась в пламя, но когда Девеллин потянул вверх ее юбки, она заставила себя вспомнить, где находится. И с кем.
   – Остановитесь, – горестно прошептала она.
   – Сидони! Я должен? – хрипло спросил маркиз.
   Она закрыла глаза и откинула голову. Больше всего на свете ей хотелось прекратить сопротивление и отдаться его искусным рукам. Но тогда начнется то, что невозможно будет остановить.
   – Да. Мы не можем.
   Он слегка отстранился, глядя ей в глаза.
   – Я знаю, что не должен вас хотеть, Сидони. Но все равно хочу. Да, с моей стороны это полнейшее безрассудство. От него пострадает ваша репутация. И все же, несмотря на мою прямоту и дурной нрав, я вам небезразличен? Правда, Сидони? Я должен это знать.
   – Вы знаете, что, правда. Хоть я и не желала бы этого. Так было бы легче.
   – Говорят, ничто по-настоящему стоящее не дается легко. И теперь я начинаю верить в это.
   – Потому вы сегодня и приехали, Девеллин? Попытаться меня соблазнить?
   – Я вообще не должен был приезжать. Завтра мы станем главным предметом разговоров, и ваш брат наверняка попытается убить меня. Но, Сидони, вы нужны мне.
   – Нужна вам? – недоверчиво повторила она.
   – Да, нужны. – Он покачал головой и закрыл глаза. – Я не могу объяснить это даже себе. Разрешите мне прийти к вам. Разрешите любить вас. Пожалуйста.
   Его прикосновение было греховным искушением, его слова – почти убедительными. Сидони начала понимать, чем он заслужил свое прозвище.
   – Но почему я, Девеллин? Вы можете иметь тысячу других женщин.
   Он притворно засмеялся.
   – Сидони, я уже имел тысячу других женщин.
   – А у меня после мужа не было любовников. Я не знаю, как такое делается.
   – Тайно, – сказал он, прикасаясь губами к ее виску. – Сегодня, когда вернетесь домой, зажгите свечу в окне гостиной, если все спокойно. Я подойду к вашей двери. Вы меня впустите?
   – Да, – с трудом вымолвила Сидони. – Но потому, что мы должны поговорить.
   – Господи Иисусе! Почему женщины всегда хотят поговорить? Я в этом не силен. Позвольте мне лучше показать вам в постели, дорогая, что я чувствую.
   – Не хотелось бы признавать, насколько вы меня искушаете, Девеллин, – прошептала она. – Теперь вы удовлетворены?
   – Удовлетворен? – с облегчением повторил маркиз. – Ничто меня не удовлетворяет с тех пор, как я обратил внимание на вас, Сидони. Но я немного успокоился.
   – Почему?
   – Два дня назад я думал, что никогда больше вас не увижу, – прошептал он. – При каждом визите я обнаруживал, что вас нет, а миссис Кросби меня избегала.
   Да, пора быть честной с Девеллином. Насколько она могла себе позволить.
   – Честно говоря, со мной произошел несчастный случай. Джулия мало, что знала об этом.
   – Несчастный случай? – насторожился маркиз. – Какого рода?
   Сидони медлила с ответом.
   – Как-то вечером я шла одна вдоль реки, когда…
   – Одна? Ночью?
   – Джулия отреагировала на это, как и вы. Да, я уже получила урок, благодарю вас. Два разбойника хотели меня ограбить. А я этого не хотела. В пылу спора один из них достал нож.
   – Боже мой! Вы сильно пострадали?
   – Все в порядке. Я вышла из положения и добралась до брата почти невредимой. Только с легкой раной. Джордж зашил ее и заставил меня остаться, пока я не поправилась.
   – Рана? – глухо произнес Девеллин. – Боже мой! Где? Сидони указала на правое плечо.
   – Сейчас же покажите мне, – приказал маркиз, хватаясь за ее рукав. – Спустите его, Сидони. Я хотел бы увидеть. Немедленно.
   Отбросив в сторону шарф, Девеллин обнажил ее плечо, рукав платья с глубоким вырезом легко соскользнул вниз, и он увидел повязку.
   – Я убью того, кто это сделал. Рана глубокая? Сколько швов? Черт возьми, Сидони, это не дело твоего брата – зашивать такие раны! Вдруг случилось бы заражение? Сними повязку. Я должен посмотреть.
   – В этом нет необходимости, – возразила она. Тут началась борьба за рукав, Сидони тянула вверх, Девеллин – вниз. – Она заживает. Все в порядке.
   – Не спорьте, черт побери!
   Дверь комнаты внезапно распахнулась.
   – Дорогой, это не кабинет Уолрейфена, – прощебетала женщина. – Мы не там повернули, Коул?
   Застигнутые врасплох окаменели. На пороге стоял высокий красивый джентльмен, глядя прямо на них. Точнее, прямо на спущенный рукав платья Сидони.
   – Прошу меня извинить. – Он испуганно отвернулся и сказал: – Комната занята, Изабель. Пойдемте куда-нибудь еще.
   Но дама, то есть леди Кертон, уже проскользнула мимо него.
   – Мадам Сен-Годар! – воскликнула она, краснея. – О, дорогая!
   Сидони понимала, какое впечатление производит ее вид на вдовствующую графиню. Маркиз неуклюже старался поднять рукав платья, затем вопросительно посмотрел на Сидони. В глазах огорчение.
   – Уходите! – четко сказала она. Кивнув, маркиз направился к двери.
   – Полагаю, не стоит терять время на объяснение, – процедил он в сторону леди Кертон. – Но это совсем не то, что вы думаете.
   Графиня поджала губы.
   – Извините. Я должен идти. – Девеллин натянуто поклонился.
   Высокий джентльмен тоже поспешил выйти.
   – Изабель, мы просмотрим те бумаги позже, – сказал он, прежде чем закрылась дверь.
   Леди Кертон взглянула на Сидони и чуть заметно улыбнулась.
   – Приношу вам свои извинения, мадам, – сказала она, подходя. – У вас действительно все в порядке?
   – Совершенно, благодарю вас, – невозмутимо ответила Сидони. – Но в защиту лорда Девеллина, миледи, я должна сказать, что он…
   – Вам не требуется оправдывать его передо мной, дорогая, – прервала ее леди Кертон. – Я знала этого бездельника еще до того, как ему надели штаны.
   – Я считаю это своим долгом. – Сидони подтянула рукав, пытаясь скрыть повязку. – Недавно я пострадала от несчастного случая. На меня напали разбойники, пытались ограбить.
   Леди Кертон побледнела.
   – Какой ужас!
   – Да. Узнав, что я ранена, Девеллин просто хотел… утешить… Мы с ним соседи. Друзья. Боюсь, маркиз был слишком обеспокоен.
   – Понимаю. Ваша повязка обеспокоит кого угодно, дорогая. – Заметив, что она мешает Сидони поправить рукав, ее светлость отложила бумаги, которые принесла с собой. – Позвольте вам помочь. У вас под ней швы?
   – Кажется, около полудюжины. Я была почти без сознания, когда их накладывали.
   Леди Кертон пригладила рукав на плече.
   – Теперь все в порядке. Господи, разбойники! Какая у вас увлекательная жизнь.
   – Увлекательная? – Сидони повернулась к ней лицом. – Я так не думаю.
   – Но мне дали понять, что вы с мужем плавали по всему свету, – невинно ответила графиня. – А сейчас у вас есть подопечные, ваши частные уроки. Да и все остальное, чем вы занимаетесь. Теперь еще эти разбойники. Со мной же не происходит ничего примечательного.
   Сидони опасалась, что леди Кертон явно чего-то добивается своими разговорами.
   – Мне даже в голову не приходило, мэм, считать преподавание особо интересным делом.
   Леди Кертон взяла ее руку.
   – На своих вечерах я уже обратила внимание, что у вас пальцы музыканта. Когда вы перелистывали за пианино страницы нот для мисс Арбакл. О, я не слишком надоедлива?
   – Простите?
   Сидони даже не успела понять, что происходит, а леди Кертон уже стянула с нее перчатку.
   – Необычный шрам. Канатный ожог, я полагаю?
   – Несчастный случай на борту, – кивнула Сидони.
   – Да, палуба корабля может стать опасным местом. Но бесстрашная девушка может быстро научиться вязать морские узлы, лазить по мачтам, управляться с парусами, делать все, что требуется от матроса.
   – Порой это необходимо, – улыбнулась Сидони. – Однако в том случае я помогала свертывать парус и проявила небрежность.
   – Все опасности происходят от небрежности, – сказала леди Кертон, похлопав ее по руке. – Знаете, дорогая, шрам вроде этого я видела только раз в жизни.
   – Еще один?
   Графиня не сводила с нее глаз.
   – Такие шрамы довольно редки, верно?
   – Я… почему же, я бы сказала, что они весьма обычны.
   – У мужчин – возможно, – согласилась леди Кертон, наконец, выпустив ее руку. – Но я знаю только одну женщину с подобной отметиной. Поэтому будьте осторожны, дорогая, если не хотите, чтобы ее заметил кто-нибудь еще. Будьте осторожны, когда вы, например, тянетесь через широкий прилавок, чтобы кому-то что-то передать. Деньги по чьей-то просьбе? Короткая перчатка может слегка отвернуться, когда вы опускаете руку.
   Похолодев, Сидони ухватилась за спинку кресла. Ведь Джордж предупреждал ее насчет посещений общества «Назарет». Будь осторожна, сказал он, там сотрудничают отнюдь не глупые дамы.
   Но графиня как ни в чем не бывало продолжала болтать о кораблях, балах и скрипках.
   – Простите? – наконец выдавила Сидони.
   – Кадриль, дорогая, – с улыбкой повторила леди Кертон. – Я слышу, оркестр заиграл кадриль. Должно быть, ужин заканчивается. Не вернуться ли нам в бальный зал к мисс Арбакл?
   Дома Сидони тут же зажгла свечу. Она была встревожена туманными намеками леди Кертон и огорчена тем, что не успела рассказать Девеллину то, что узнала от брата. Необходимость лгать начала действовать ей на нервы. Возможно, Девеллин просто засмеется и скажет, что его это не беспокоит. Но Сидони беспокоилась. Она достаточно много скрывала от него. Этого она скрывать не будет.
   Осторожно раздвинув бархатные портьеры, она поставила свечу на подоконник. Стекло было затуманенным, опять пошел дождь. Свет в доме напротив не горел, но Девеллин где-то рядом, ибо незадолго перед этим она слышала тихий стук в дверь. Она переставила свечу на стол и задернула портьеры.
   – Боже мой, входите скорее!
   Она помогла ему снять намокший плащ, стряхнула воду и повесила на стул в гостиной. Маркиз сразу хотел ее поцеловать, но Сидони отстранила его:
   – Сядьте, пожалуйста. Я должна вам кое-что сказать.
   – И мне это не понравится, да?
   Он сердито нахмурился, однако сел и не прерывал ее, пока она повторила ему то, что рассказал Джордж.
   – Невероятно! – воскликнул маркиз, когда она закончила. – Клер Буше!
   – Вы знали ее?
   – Я слышал разговоры о ней, – ответил Девеллин. – Ее отношения с предыдущим герцогом ни для кого не были тайной.
   Сидони встала и начала ходить по комнате.
   – Знаю. Но я не была в Англии двенадцать лет. Теперь меня здесь не помнят, а я не собираюсь заявлять о своем родстве с Гравенелем… или о своей матери, если хотите знать правду.
   – Джордж Буше, – медленно произнес маркиз. – Так вы почти назвали своего брата в Ковент-Гардене. А почему он зовет себя Кемблом?
   – Джордж совсем юным ушел от родителей. Думаю, он переменил имя, чтобы избежать всякой связи с ними. Он… выбрал себе такой образ жизни, к которому наши родители относились весьма неодобрительно. Вы понимаете, что я имею в виду?
   Девеллин пожал плечами.
   – Для меня это мало что значит. Но что это значит для нас? Почему ваш брат так ненавидит меня?
   – Думаю, мой брат всего лишь человек, – печально ответила Сидони. – Когда-нибудь вы станете носить титул, который по справедливости должен был принадлежать ему. Вы можете понять его затаенную обиду, которую он, видимо, и сам не осознает?
   – Разумеется. Мне очень жаль, Сидони. Вам с братом досталась невыгодная сделка, но вы оба добились успеха. Мне же досталось больше, чем я заслуживаю, и что усиленно разбазариваю. Мне бы хотелось, чтоб титул перешел к Джорджу, ваш брат оказал бы ему больше чести. Но, увы, это судьба, которую не может изменить никто из нас.
   – Я знаю. – Сидони взяла его руки в свои, и он успокаивающе сжал ей пальцы.
   – Не могли бы мы уладить наши семейные неприятности сегодня вечером? – спросил он, медленно притягивая ее к себе. – Подарите мне поцелуй, Сидони.
   Она знала, что должна избегать его объятий. Знала, что, если подчинится, если окажется в его постели, он узнает правду и возненавидит ее. Почему ей трудно сказать «нет» этому человеку? Она не понимала. Ясно одно: что-то в Девеллине мощно притягивало ее. Они с ним заблудшие души. Такие разные внешне. Но слишком похожие внутренне.
   Когда он поцеловал ее, нежно и требовательно, Сидони позволила ему делать все, что он хотел. Только поцелуй, в который уже раз говорила она себе. Ложь. Она не хотела ограничиваться поцелуем.
   Девеллин подхватил ее под ягодицы и крепко прижал к своим бедрам, чувствуя то же самое, что тогда в «Якоре». Член восстал под тканью вечерних брюк.
   – Господи, я все еще хочу вас, Сидони. Хочу оседлать… нет, черт побери, не так! Сидони, я хочу заняться…
   – Я знаю, чего вы хотите, – прошептала она, прижавшись губами к его уху.
   – Правда? Очень хорошо, поскольку я не умею просить это красиво.
   – Но красота сродни обаянию, верно? Нечто поверхностное. Мимолетное. Иногда… немного скучное.
   Девеллин снова поцеловал ее, одна рука легла ей на грудь.
   – Позвольте мне овладеть вами. Позвольте мне почувствовать вас, Сидони. Боже, прошла целая вечность с тех пор, когда я так безумно чего-то хотел.
   Совсем не вечность, подумала она. Всего несколько дней. И он безумно хотел Руби Блэк. Но Девеллин массировал ей грудь большой теплой ладонью, и она лишь беспомощно прошептала:
   – Я не могу этого сделать.
   – Можете, – настаивал он, стягивая платье с правого плеча. Сосок у нее затвердел, и он погладил его большим пальцем, словно редкое сокровище. – Я пытался сопротивляться и не смог. Я должен вами овладеть, Сидони.
   – Здесь?
   – Отличное место.
   Он стянул платье с левого плеча, обнажив грудь. Пора остановиться. Иначе… Но Девеллин уже втянул сосок в рот, и она потеряла голову от желания. Господи, она тоже хотела им овладеть, невзирая на последствия.
   – Свеча, – с трудом выговорила она. – Погасите свечу.
   – Погасить? – разочарованно повторил он. Ее руки скользнули по его спине.
   – Да, пожалуйста. А вы очень против?
   – Вовсе нет. – Он повернулся, задул свечу, потом уткнулся лицом в ее шею, прошептав: – Тебе холодно. Я разожгу камин.
   – Нет, – поспешно возразила она. – Ты согреешь меня. Он снова целовал ее, продолжая одной рукой ласкать ее грудь, пока другая умело расстегивала пуговицы, как будто он делал это уже тысячу раз. Может, и делал. Ей следовало бы сказать «нет». Вместо этого она еще крепче прижалась к нему и утонула в долгом поцелуе. Она чувствовала, как платье скользнуло по бедрам до лодыжек.
   Сидони вдруг поняла, что хочет обладать не только его телом. Но также его сердцем и душой. Она безнадежно влюбилась. К своему полнейшему удивлению. Один раз, повторила она себе. Она только раз отдастся ему, а дальше будь что будет.
   Снаружи дождь превратился в ливень, ветер сек водой ставни и кирпичные стены. В щель между портьерами Сидони видела струйки, бегущие по стеклам, в которых отражался свет уличных фонарей. Но внутри темной гостиной царило ощущение интимной близости, словно они были двумя любовниками в тайном мире.
   Они молча раздевали друг друга, слова казались такими ненужными, мешающими естественному ритму. Наконец одежда была сброшена. Девеллин гладил ее тело, словно пытаясь запомнить каждый изгиб. Гладил ее лицо, плечи, бедра, опять взвесил в руках ее груди. Сидони пронзило нечто столь теплое, изысканное, что ноги подкосились от нестерпимого желания.
   Она протянула руку, чтобы за что-то ухватиться, но Девеллин уже поднял ее изящным, удивительно грациозным движением.
   – Хочешь, я накрою тебя сюртуком? – нежно спросил он, кладя ее на ковер.
   – Только собой.
   Он лег на нее, защищая от ночного холода, и долго целовал, язык исследовал глубины ее рта. Сидони поразила его выдержка. Она изнывала от желания и нетерпеливо подняла бедра.
   – Ты хочешь, дорогая? – прошептал он. – Чего ты хочешь?
   – Тебя. Всегда одного тебя, Девеллин.
   – Элерик, – напомнил он.
   – Элерик. Пожалуйста, Элерик. Я хочу тебя, сейчас. Он тихо засмеялся. В темноте она почувствовала, как он встает на колени, но запротестовать не успела. Ее ноги оказались на его широких плечах, а сильные руки поддерживали ее бедра. Наклонив голову, Девеллин скользнул языком по самому чувствительному месту. Сидони издала какой-то нечленораздельный звук, все, на что она была способна.
   – Тебе это нравится, дорогая? – хрипло спросил он.
   Он продолжал безжалостно ласкать ее. Она хотела продлить удовольствие, насладиться изысканным ощущением. Но язык неумолимо приближался к интимному средоточию, и она вцепилась пальцами в ковер, пытаясь сдержать волны, грозившие накрыть ее. Тщетные усилия. Водоворот ощущений затягивал ее все глубже, заставляя извиваться и всхлипывать от наслаждения.
   Когда Сидони вернулась на землю, она услышала свой голос, умоляющий Девеллина. Она жаждала тяжести и тепла его тела.
   – Нетерпеливая женщина. – Он прижал ее бедра к ковру, и его пальцы изучающе скользнули в их влажную глубину. – Как приятно, Сидони. Ты мне льстишь.
   – Я хочу тебя. Пожалуйста, Элерик, сейчас!
   Она погладила его возбужденную плоть. Девеллин громко застонал и откинулся назад, чтобы предоставить себя в ее полное распоряжение. И это вдохновило Сидони на более решительные действия. Она с готовностью приподнялась, чтобы глубже принять его, но он заставил ее опустить бедра.
   – Медленно, дорогая. Ты просто не сознаешь, что делаешь со мной. Иначе я стану для тебя бесполезным, – хрипло сказал он.
   Она покорно откинулась на ковер. Медленно, дюйм за дюймом, войдя в нее до конца, он начал двигаться по-настоящему, грубо и мощно.
   Где-то вдалеке по небу прокатился раскат грома, проливной дождь усилился. Двое любовников, скрытые от всего мира. Защищенные ночью.
   Ритм Девеллина был идеальным. Вскоре хриплый крик вырвался в темноту:
   – Сидони! Дорогая!
   Она почувствовала, как напряглось его тело, по нему прошла судорога. Опять прогремел гром, на этот раз ближе и громче. Девеллин сделал последний толчок, и Сидони забыла обо всем. Остались только свет и радость. А потом ее поглотил водоворот наслаждения.
   Она почти очнулась, когда Девеллин подсунул ей под голову диванную подушку и снова обнял ее. Она прильнула к каменной твердости его груди, блаженно равнодушная к грозе, и опять уплыла в небытие.
   Девеллин не мог спать. Ярость грозы за окном не шла ни в какое сравнение с бурей в его уме и сердце. Его сердце. До сих пор он сомневался, что оно у него есть. Боже правый, он влюблен. Его ненасытная потребность в ней была реальностью. И он лишь отчасти насытил ее. Он снова хотел Сидони всем телом и душой. Но его тело нуждалось в отдыхе.
   Молния расколола небо, осветив на миг комнату и ее лицо. Девеллин и без света помнил каждую черту. Изящный нос. Прекрасные широко распахнутые глаза. Черные дуги бровей, которые подчеркивали красоту глаз. Как странно, что Сидони наполовину англичанка, – она выглядела чистокровной француженкой. Почему он не догадался? Ему столько хотелось узнать о ней. О многом спросить. Удивительно. Он знал стольких женщин в плотском смысле, но его любопытство ни разу не заходило так далеко.
   Снова прогремел гром. Который час? Скоро могут подняться слуги. Наверное, следует разбудить ее и уйти? Сидони опять пригласит его к себе в постель, и этого недолго ждать, как он надеялся. Он вполне угодил ей. Да и сам получил большое удовольствие. Что тоже приводило его в замешательство. Девеллин нехотя выпустил ее из объятий и в случайном проблеске света увидел, что она лежит на правом боку, отвернув лицо к подушке.
   Может, побыть еще немного? Покопавшись в куче одежды, маркиз достал карманные часы, подошел к окну и чуть отодвинул портьеру. Но ветер задул половину уличных фонарей, поэтому он не смог различить циферблат. Он с раздражением отвернулся, и тут, прежде чем загрохотал гром, сверкнула молния: один, два, три раза. Девеллин глядел на ее прекрасное тело цвета слоновой кости. На восхитительную грудь…
   Боже! Полностью раздвинув портьеры, он вернулся к Сидони, встал на колени и долго смотрел на маленькое пятно, которое осветила молния. Он понимал, что вцепился в ковер, но пальцы этого не чувствовали.
   Девеллин вытер со лба холодный пот. Боже всемогущий! Судьба не может поступить так жестоко. Даже с ним. Какой-то нечеловеческий звук рвался наружу, что-то удушающее, словно долго сдерживаемое рыдание. Ему хотелось завыть от боли. Хотелось встряхнуть Сидони, потребовать ответа. Горло сдавило, к глазам подступили слезы.
   Это не просто обман. Это предательство. Вряд ли он сумеет пережить еще одно. Потеряв самообладание, Девеллин схватил ее за горло. Во мраке она выглядела такой нежной, такой беззащитной, но сейчас он страстно хотел задушить ее.
   Должно быть, Сидони почувствовала его напрягшиеся пальцы. Она в страхе проснулась и замерла.
   – Девеллин?
   Он грубо встряхнул ее:
   – Поднимайся, дьявол бы тебя побрал! Кто ты? Говори! Сидони попыталась отстраниться:
   – Пусти! Ты делаешь мне больно.
   – Лживая дрянь! Как ты могла так поступить?
   – Девеллин, прекрати, – сказала она, вставая на колени.
   Но он заставил ее сесть.
   – Я видел это, Сидони. Я знаю, кто ты.
   – Что видел?
   Он снова встряхнул ее:
   – Не притворяйся! О, ты такое совершенство, мадам Сен-Годар! Ты всех одурачила, верно?
   – Это не то, что ты думаешь, – прошептала она, пытаясь вырваться. – Совсем не то.
   – Я уже слышал это раньше, не так ли? – рявкнул он, безжалостно сжав ее руку. – Что ты затеяла, Сидони? В чем твоя игра?
   Сидони тихо всхлипнула.
   – Убирайся, Девеллин. Я не просила тебя приходить сюда. И ничего я не затевала, если не считать, что из-за тебя я словно сошла с ума и веду себя как безумная.
   Он вдруг отпустил ее, и она упала на ковер. Во мраке он видел, как Сидони потянулась за рубашкой, чтобы прикрыть наготу.
   – Черный Ангел! – с отвращением процедил он, поднимаясь. – Ты действительно вздумала одурачить меня, не так ли? Но второй раз не получилось, хитрая маленькая ведьма!
   – Ничего я не думала. И не затевала. Девеллин горько засмеялся.
   – Люди вроде тебя всегда что-нибудь затевают, Сидони. Вечно прячутся, всегда ищут, кого ограбить. Ты думала, стоит тебе раздвинуть ноги, как я уже слеп и глух? А затем подсыпать мне что-нибудь? Что тебе нужно в этот раз? Еще денег? Или просто развлечений?
   Сидони прикрыла рот ладонью, заглушая рыдания.
   – Я вернула твои деньги, Элерик. Я все тебе отдала. Я отдала тебе свое сердце.
   Чтобы сдержать подступившие слезы, Девеллин яростно заправил рубашку в брюки и начал искать жилет.
   – Грязная ложь и крокодиловы слезы, – процедил он сквозь зубы. – Оставь сценическое искусство, Сидони. Ты предала меня.
   – Что ты имеешь в виду? Куда ты собрался?
   – Пойду домой, напьюсь. И буду пить долго. Так что держись от меня подальше, или я не отвечаю за свои действия, ты слышишь меня?
   – Ты… собираешься в полицию?
   Девеллин подхватил сюртук и фыркнул ей в лицо.
   – К чему пустые хлопоты? Для меня ты уже мертва, Сидони. Настолько мертва, как если бы я собственными руками вырвал твое вероломное сердце.
   И он захлопнул за собой дверь. Он слышал ее рыдания. Ему плевать, если слуги услышат их. Он шагал по темному коридору и так хлопнул напоследок дверью, что задребезжали стекла.
   Девеллин стоял под дождем на ступенях лестницы и глядел на окно, в котором всего несколько часов назад горела свеча. Вспомнил, как ждал, как молился, чтобы она зажгла свечу. Вспомнил надежды, которые вселил в него мерцающий огонек. Все напрасно. Ему больше не на что надеяться. Он видел это. Черный Ангел.
   Хуже того, давно знал. Разве он не чувствовал – с самого начала, – что она напоминает ему Руби Блэк? Разве не удивлялся, что так страстно хочет двух женщин одновременно? Двух столь разных женщин? Да, они были совсем не похожи. Но в глубине души он знал. Даже, несмотря на то, что знание сердцем его разум отвергал как невозможное.
   Вчера он вел себя позорно, открыто уделял Сидони нежелательное внимание, позволил, чтобы их застали врасплох. Он был очень удручен. Но ведь он думал, что скомпрометировал леди, к тому же леди, которую он любил. С которой надеялся связать жизнь, свое будущее. Но она не леди. И не было у него будущего. Ему следовало бы помнить об этом. Но как-то получилось, что он поддался ее чарам и позволил дважды обмануть его.
   Девеллин прижал ладонь к стеклу окна, за которым горела свеча. Холодное. Как смерть. Опять подступили слезы. Он заставил себя отойти от двери и наконец дал слезам пролиться. Он стоял посреди улицы, пока не промок насквозь. Думал о Сидони. О том, что на этот раз боль потери может окончательно погубить его.
   Во второй половине следующего дня Аласдэр заехал к другу, с которым расстался, войдя в городской дом Уолрейфена, и с тех пор они не виделись. Ханиуэлл провел его в кабинет хозяина. Аласдэр сразу почувствовал неладное, однако спокойно ходил по комнате, пока Ханиуэлл не поставил на стол поднос с кофе и не вышел.