Карлайл Лиз. Соблазнить дьявола

   – Действительно, – сухо подтвердил Аласдэр. – Он выглядит почти цивилизованно.
   – Ты ужасный льстец, друг мой. – Девеллин хлопнул его по плечу. – Тогда пошли. У меня еще дело на Стрэнде, и, боюсь, не слишком приятное.
   Джордж Кембл оказался не единственным жителем Лондона, которого тем вечером посетил нежданный гость. До наступления сумерек в доме № 14 прозвенел звонок. Поскольку Джулия заканчивала бальный туалет, а Мег взяла свои полдня, дверь пришлось открывать Сидони. Каково же было ее удивление, когда она увидела леди Кертон, стоящую на пороге, и карету с гербом, ждущую возле обочины. Графиня мило улыбнулась:
   – Добрый вечер, мадам Сен-Годар. Я подумала, что вы могли бы сопровождать меня на бал к Гравенелям.
   – Сопровождать вас? – Сидони тупо смотрела на нее. Красные перья на шляпе наклонились, когда графиня кивнула.
   – Мы с Элизабет решили, что вам не следует ехать одной, – прошептала она. – А как я поняла, ваш брат отклонил приглашение. Могу я войти?
   Сидони в конце концов вспомнила о хороших манерах.
   – Да, пожалуйста. Кто такая Элизабет?
   – Герцогиня Гравенель, – ответила леди Кертон, словно это было и так очевидно. – Мы подруга детства. Разве Элерик не упоминал об этом?
   – По-моему, нет. – Сидони проводила ее милость в гостиную. – И вы хотите, чтобы я поехала с вами? На бал?
   – Если, конечно, у вас нет других планов.
   – Боже мой! Значит, она вам сказала? Я имею в виду герцогиню. Она сказала, что я когда-то была… что я дальняя родственница?
   Леди Кертон весьма настойчиво потрепала ее по щеке.
   – Дорогая кузина, недавно вернувшаяся из-за границы, – поправила она. – Вы были в трауре, поэтому так редко показывались в свете. Теперь поспешите, дорогая. И ради Бога, придерживайтесь этой истории.
   Они приехали на Стрэнд, когда уже почти стемнело. Девеллин распахнул дверцу кареты и спрыгнул на тротуар, опасаясь предстоящей встречи.
   – Пойдешь? – спросил он Аласдэра. Тотлениво взмахнул рукой.
   – Трое – это уже целая толпа, старина. Кроме того, вид крови вызывает у меня головокружение.
   Задержавшись у двери, чтобы Прочесть медную табличку, Девеллин вошел в магазин и остановился, пораженный. Действительно, великолепные безделушки! Кашпо и часы, вазы и флаконы с нюхательной солью, чайные сервизы, канделябры, щиты и мечи – все на вид старинное и очень дорогое. В стеклянных витринах сверкали, переливаясь всеми цветами радуги, антикварные украшения.
   Но у Девеллииа не было времени рассматривать это великолепие, ибо на звон дверного колокольчика из-за тяжелой бархатной портьеры вышел молодой человек. Сначала у него мелькнула тень беспокойства, затем он с презрением взглянул на Девеллина.
   – Мы закрываемся, месье, – заявил он. – Вы должны прийти в другой день.
   – Я узнал вас! – Девеллин подошел к конторке. – Но поговорю с вами позже. А сейчас я хотел бы видеть Джорджа Кембла.
   Молодой человек поднял брови.
   – Но я не могу вам рекомендовать, сэр. Он советует повару насчет обеда.
   Упершись руками в стеклянную витрину, маркиз наклонился вперед.
   – А мне плевать, если он даже голым стрижет в ванной ногти на пальцахног. Черт возьми! Где-то здесь должна быть дверь!
   – Нет, нет! – закричал француз. – Стойте!
   Но Девеллин уже нашел за портьерой лестницу и начал подниматься.
   – Спасибо, – бросил он через плечо. – Я сейчас удивлю его.
   Наверху маркиз небрежно постучал в дверь. Видимо, Джордж Кембл уже закончил советовать повару насчет обеда, поскольку находился в маленькой, но роскошной гостиной и наливал что-то джентльмену, который показался Девеллину знакомым. Оба посмотрели на него. Джентльмен отложил газету и поднялся, а Кембл окинул его пренебрежительным взглядом.
   – Неужели это наш дорогой кузен Элерик? Какой сюрприз!
   – Извините за вторжение, – ответил Девеллин, прислоняясь одним плечом к косяку двери. – Но я знал, что вы не захотите меня видеть.
   – У вас поразительная способность замечать очевидное, Девеллин.
   – Послушайте, Кембл. Давайте отложим наши разногласия. Необходимо, чтобы вы поехали со мной сегодня вечером.
   – Поехал с вами? – Кембл поставил графин.
   Хотя Девеллин не желал в этом признаться, ему требовалась помощь Кембла.
   – Да, на бал к моему отцу. Приглашение вы получили.
   – И был чрезвычайно удивлен, – с кислой улыбкой ответил Джордж.
   Джентльмен подошел к Джорджу: – Джордж, представь нас, пожалуйста.
   – Извини, Морис. Конечно. Девеллин протянул руку:
   – Вы кажетесь мне чертовски знакомым. Да! Жиру. Вы мой новый портной, не так ли?
   – Один из моих помощников сделал для вас пару жилетов. Но я не одобряю цвета. Их подобрал ваш человек.
   – Цвет лошадиной мочи? И что-то вроде серой плесени?
   – Боюсь, что так. – Взгляд Жиру критически скользнул по его вечернему костюму.
   Маркиз пожал плечами.
   – Хорошо. Тогда едем. Вы оба. Жиру в ужасе отступил.
   – На бал к Гравенелю?
   – Вам обоим следует подумать о Сидони, – настаивал маркиз. – Сегодня вечером это очень важно. Ее семья должна быть с нею.
   – Сидони тоже будет там? – спросил Кембл.
   – Она мне обещала, – доверительно сказал маркиз. – Она приедет, и я думаю, вам тоже следует это сделать ради нее.
   – Вы сошли с ума, – ответил Жиру, садясь в кресло и разворачивая газету. – Более половины джентльменов там пользовались моими услугами.
   – Очень хорошо. Тогда вас не надо будет представлять.
   – Милорд, позвольте мне объяснить, – ворчливо сказал Жиру. – Мужчины не желают знать людей, которые занимаются столь щекотливым делом, как замер их талии и расположение их тестикул, чтобы добиться идеального покроя. Да и я, честно говоря, не желаю их знать. Это очень плохо для моего бизнеса. Я торговец и, с вашего позволения, хочу им остаться. Кроме того, хотите, верьте, хотите, нет, я не желаю, чтобы ваша семья испытывала неловкость за мое приглашение.
   Конечно, он был прав.
   – То же самое могу сказать и я, – вмешался Кембл. – У меня вообще нет интереса.
   – Но вы мой вновь обретенный, горячо любимый кузен, дьявол бы все это побрал! Моя мать собирается, открыто прижать вас к своей груди и вернуть в лоно семьи.
   – Оставьте! – сказал Кембл. – Вы же не думаете, что я это проглочу?
   – Свет проглотит! – рявкнул Девеллин. – Подумайте о будущем вашей сестры. Не хотел бы преждевременно это выкладывать, но мы с Сидони на следующей неделе женимся по специальному разрешению.
   – Вы, должно быть, пошутили. Девеллин натянуто улыбнулся.
   – Боюсь, я чуть-чуть скомпрометировал ее добродетель.
   – Негодяй! – процедил сквозь зубы Кембл. – Мне придется спустить с вас шкуру, отстегав хлыстом.
   – А я думал, вы собирались пристрелить меня в темном переулке, – напомнил маркиз.
   Кембл в гневе заметался по комнате.
   – Боже мой! Конечно, она против! Нет, этого не может быть! Проклятие! Я знал, что эта девчонка попадет здесь в беду. Но брак? С вами?
   Девеллин заставил себя не терять самообладания:
   – Конечно, я понимаю, что не заслуживаю Сидони. Конечно, я даже не мечтал об этом. Но есть другая, более ужасная причина для замужества Сидони. Мое богатство и титул защитят ее от низких слухов, которые могут возникнуть и в стать причиной множества вопросов. Подумайте, старина, и вы поймете, что я имею в виду.
   Кембл с ненавистью смотрел на него.
   – Вы проклятый шантажист.
   – И все-таки мы уже обручены, – нагло солгал Девеллин. – Объявление сегодня. Моей матери нужна уверенность, что Сидони примет все общество. Потом, если захотите, можете вызвать меня. Но сейчас вы обязаны выполнить свой долг перед сестрой.
   – Боюсь, он прав, Джордж, – почти весело сказал Морис. – Надень шелковый кремовый жилет. Он придает твоему взгляду более честное выражение.
   – Я предпочитаю хлыст, – заметил Кембл, налив себе бокал шерри и сделав большой глоток. – А потом быстроходный паром во Францию решит большинство проблем Сидони.
   – Может, здесь ей нравится больше? – спокойно предположил Девеллин. – Не хотел бы это говорить, Кем, но ваша сестра тоже небезразлична ко мне.
   Джордж еще кипел от ярости, однако постепенно сдавался.
   – Это разорит меня. Я буду открыто признан членом семьи Хиллард! Моя анонимность исчезнет. Мои знакомые из преступного мира не захотят больше знать меня. Разве в таких обстоятельствах можно заниматься бизнесом?
   – Кстати, насчет анонимности. Хотел бы спросить, откуда у вас имя Кембл. Где вы его взяли?
   – С театральной афиши, когда мне было четырнадцать лет. Надеюсь, вы простите, что я не хотел оставаться Буше, а тем более Хиллардом.
   Маркиз дружелюбно хлопнул его по спине.
   – Я понимаю, что вы имеете в виду, старина. Это проклятое имя висит тяжелым грузом на моей шее.
   Кембл искоса взглянул на него, затем проглотил остатки вина, словно ему требовалось подкрепление для подготовки к балу.
   – Боже мой! – Девеллин смотрел на' его руку. – Что у вас с суставами, Кем? Попали ими в тиски?
   Кембл оглядел посиневшие суставы пальцев.
   – Не тиски. Просто новое знакомство в Сент-Джеймс-парке прошлой ночью, – сухо произнес он.
   – Да, старые добрые Пад и Бад, – с отвращением фыркнул Морис Жиру. – Очаровательные молодые люди. Теперь мы будем ежедневно угощать их обедом.
   – Паг и Бад, – поправил друга Кембл. – И единственное, что они теперь способны есть, – это мясной бульон и протертый турнепс. А сейчас, полагаю, я должен одеться и проститься с жизнью, которую веду. Но вы, Девеллин, готовьтесь к расплате за это.
   – Хорошо, примем это за своего рода компромисс, старина, – ответил Девеллин, выходя за ним из комнаты. – Вы должны помнить, что в этой семье есть плавающее герцогство, которое станет вашим и о котором я не очень-то и мечтаю.
   – Да, но это не заставит меня провести бессонную ночь, – сказал Кембл, шагая по коридору.
   – И все же нам лучше сохранить этот титул висящим на ветке нашего родословного дерева, не так ли?
   Кембл резко повернулся.
   – Моя ветка давно отломилась, – холодно произнес он. – И уверяю вас, Девеллин, никакого компромисса тут нет.
   – А я думаю, есть. Когда Сидони выйдет за меня, все мы станем близкими родственниками, верно? Поскольку герцогство, в конце концов, перейдет вашему племяннику.
   – У меня нет племянника, – отрезал Кембл.
   – Большая оплошность с вашей стороны, кузен. – Маркиз обнял его за плечи. – Но я очень постараюсь ее исправить.
   В коридоре надолго повисло тяжелое молчание.
   – Ваше счастье, Девеллин, что у меня болит кулак, – наконец произнес Кембл. – Очень большое счастье.
   Оказавшись в толпе гостей перед особняком герцога, Сидони пожалела о своем обещании Девеллину. Эта широкая мраморная лестница, изящное веерообразное окно над дверью – все было слишком хорошо знакомо ей с детства и навевало печальные воспоминания. Каждый раз, когда их карета проезжала мимо по Гросвенор-сквер, она удивлялась, чем они с Джорджем так нехороши, что им нельзя жить в этом доме.
   Леди Кертон ободряюще сжала ее локоть, и Сидони с застывшей на лице улыбкой шла сквозь толпу. Потом увидела их. Герцога и герцогиню Гравенелей.
   Мать Элерика оказалась бледным хрупким созданием в пене розовых кружев. На женщине ее возраста такой наряд должен был выглядеть нелепо, а выглядел изысканно. Герцогиня тоже увидела Сидони, стоявшую с леди Кертон.
   – Моя дорогая девочка! – воскликнула она, протянув ей руку, словно они были лучшими подругами. – Дорогой, посмотри! Это Сидони.
   Никому бы не пришло в голову, что это их первая встреча. Герцогиня поцеловала ее в обе щеки, что немедленно было отмечено престарелыми сплетницами, которые стояли за леди Кертон. Вслед за этим Сидони оказалась перед герцогом Гравенелем, высоким худым человеком с безучастным взглядом и не соответствующей ему улыбкой в уголках рта.
   – Дорогая племянница! – Он поднес руку Сидони почти к своим губам. – Какая неожиданность.
   – Я думаю, – отозвалась она.
   Герцог холодно улыбнулся. Каким-то образом ей удалось сделать реверанс и двинуться с места, не споткнувшись. Она чувствовала взгляд герцога, пока не скрылась в толпе. Без сомнения, Гравенель только уступил желаниям своей жены.
   В бальном зале всего несколько человек показались ей знакомыми. Конечно, Сидони бывала в светском обществе, Лондона, но здесь был совершенно другой слой этого общества. Высший. Голубейшая английская кровь. Слава Богу, что леди Кертон настояла, чтобы они поехали вместе.
   Широкоплечий темноволосый джентльмен, задевший мимоходом графиню, обернулся, как бы собираясь извиниться.
   – Боже, Изабель! – воскликнул он. – Какая приятная встреча. Два бала в один сезон! Это для вас рекорд, не так ли?
   Обменявшись с ним любезностями, леди Кертон сменила тему.
   – Я забыла представить мою подругу, – защебетала она. – Мадам Сен-Годар – племянница Гравенеля, недавно вернувшаяся из-за границы, и щедрая покровительница общества «Назарет». Сидони, это сэр Джеймс Сиз, один из наших губернаторов.
   Покровительница общества «Назарет»? А впрочем, можно сказать и так.
   Но сэр Джеймс уже поклонился и с улыбкой пригласил ее на танец. Графиня кивнула в сторону бального зала, и Сидони, улыбнувшись в ответ, приняла руку партнера.
   Во время танца она искала глазами Девеллина. Тот опаздывал. Когда музыка закончилась, сэр Джеймс вернул ее графине, которая быстро подтолкнула локтем второго джентльмена. Он был представлен и отправлен за шампанским. Молодые джентльмены, высокие джентльмены, полные, лысые, красавцы. Леди Кертон знала всех.
   Кого-то она подзывала жестом или манила пальцем. И все, казалось, были счастливы, исполнить любые приказания ее милости.
   – Если вы продолжите в том же духе, к утру мой локоть потемнеет от синяков, – сказала Сидони, когда отошел последний красавец.
   – Мне это не потребуется, – ответила графиня. – Все! уже глядят в нашу сторону. Теперь они сами придут к нам. Вместе со своими женами, любовницами, мамашами. Общество не выносит тайн, а вы, моя дорогая, полная для них загадка.
   – Я чувствую себя самозванкой, – призналась Сидони. – Племянница герцога! Все уже наверняка удивляются, почему они до сих пор не слышали обо мне.
   Графиня пожала плечами.
   – Гравенель много лет избегает общества, а вы были за границей, – возразила она. – И вы действительно его племянница.
   – Его светлость впервые увидел меня. Я была просто ему навязана.
   Тем временем леди Кертон, встав на цыпочки, продолжала изучать толпу.
   – Он делает то, что хочет его жена. Гордость не довела его до добра. Посмотрите, не ваш ли брат сейчас рядом с ним? Там, в коридоре?
   Сидони посмотрела и облегченно вздохнула. Джордж все-таки приехал! Он стоял, заложив руки за спину, но явно испытывал неловкость во время беседы с Гравенелем. Одет безупречно, как всегда. Сегодня на нем был черный вечерний сюртук идеального покроя и шелковый жилет цвета слоновой кости, похоже, стоивший целое состояние. Герцог что-то говорил ему, оба выглядели мирно беседующими.
   Тем не менее, взгляд у Джорджа был отсутствующий. Видимо, ему пришлось отвечать на множество вопросов. Бедный Джордж. Конечно, сегодня он вышел в свет только ради нее. Теперь не избежать сплетен насчет их происхождения, их незаконнорожденности, образа жизни их матери. Станут говорить, что Сидони всего лишь возвеличенная гувернантка, а ее брат и того хуже. Он, какой ужас, занимается торговлей. И ради чего все это? Чтобы она могла войти в мир Гравенеля?
   Нет. Чтобы она могла быть рядом с человеком, которого любит. Герцог вдруг положил руку на плечо Джорджа, словно желая ему доброй ночи, после чего направился в бальный зал. Он шел сквозь толпу, изредка приостанавливаясь, чтобы выслушать поздравления. Наконец он добрался до Сидони.
   – Я бы пригласил вас на танец, дорогая. Но мой доктор запрещает мне напрягаться. Хотите вместо этого пройтись посаду?
   Когда она под руку с герцогом покидала зал, ее провожала сотня любопытных взглядов. Гравенель держался с некоторой властностью, но она чувствовала его слабость. И цвет лица нехорош, да и шел он медленно. В конце портика герцог остановился, чтобы перевести дух.
   – Полагаю, вам сказали, что я нездоров?
   – Нет, ваша светлость. Мне очень жаль.
   – Ерунда. Только хорошие умирают молодыми. Кстати, сегодня мне семьдесят.
   – И ваши доктора не могут ничего поделать? Герцог покачал головой.
   – Но я собираюсь подержаться за обломки кораблекрушения еще несколько месяцев, а возможно, год или два, – бесстрастно сказал он. – В конце концов, все умирают.
   – Мне очень жаль, – повторила она. – Элерик не упоминал об этом.
   – Хотя она должна была ему сказать. Я имею в виду свою жену. Должна была. Иначе бы он не приехал.
   – Элерик здесь? – Сидони чуть не подпрыгнула от радости. – Я не видела его.
   – Полагаю, мать заставила его пройтись с ней по бальному залу. Конечно, он рвется к вам, но мать, без сомнения, напомнила ему об этикете. – В тоне герцога Сидони не почувствовала ни одобрения, ни осуждения. – Итак, они говорят, я умираю, и моя жена просит выполнить ее желание. Когда я умру, ей не на кого будет опереться, жалуется она. Поэтому она хочет мира для всех нас.
   – Мне кажется, ее светлость очень любит вас обоих.
   – Теперь мы с моим сыном чужие друг другу, – просто сказал герцог. – Для нас это предпочтительнее.
   Сидони отнюдь не была уверена, что это предпочитает Элерик, но решила промолчать. Отдохнув, Гравенель снова предложил ей руку, и они спустились в сад.
   – Мой сын попросил вашей руки, мадам Сен-Годар? Моя жена думает именно так.
   – Да. Просил.
   – Тогда он по крайней мере ведет себя с вами честно. Сидони постаралась задушить гнев в зародыше.
   – Я никогда еще не видела, чтобы Элерик вел себя бесчестно.
   – Некоторые могут с вами не согласиться, – возразил герцог. – Вы скажете «да»?
   С минуту слышался только скрип гравия у них под ногами.
   – Я не уверена, – ответила Сидони.
   – Выдумаете, он недостаточно богат для брака? – Герцог бросил на нее странный взгляд.
   – Напротив.
   – Говорят, исправившийся распутник становится лучшим из мужей. Вы не любите его?
   Сидони чуть не сказала, что это не его дело.
   – Очень люблю. Но я вдова и привыкла сама решать. Я также думаю о том, что скажет общество.
   Гравенель выглядел слегка удивленным.
   – Конечно, обстоятельства вашего рождения не слишком удачны, – холодно произнес он. – Но это позор вашего отца. Если вы с Элериком поженитесь, то на пару недель вы, разумеется, станете пищей для сплетников. Но мы – Хил-ларды, и никакой скандал не сможет нас погубить.
   Сидони не понравился его тон.
   – Старые пересуды вряд ли имеют значение. Наверное, вам следует продолжить этот разговор с Элериком. Дайте ему свое благословение, а если не можете, то дайте ему совет.
   Сидони хотела уйти, но герцог тронул ее за плечо, и она увидела в его глазах печаль.
   – Я не собираюсь отказываться от сына, мадам, если вы имеете в виду это. Сделаю ли я, как вы говорите? Возможно. Но мы столько уже лет идем этим путем. Спрашивается, есть ли смысл поворачивать назад?
   – Смысл всегда есть. Пока человекживет. У вас есть сын, милорд, вам нужно лишь пойти к нему и сказать все, что вы считаете нужным. Некоторые родители такой возможности не имеют.
   Сидони хотела бы посочувствовать ему, но она знала, что сделала с Элериком гордость этого человека. Она едва удержалась, чтобы не выкрикнуть правду ему в лицо. Но ей не хватило мужества. Она просто пошла назад.

Глава 14,
в которой слово берет Хорас

   Леди Кертон, естественно, ждала у дверей в бальный зал, сэр Джеймс стоял рядом. Увидев Сидони и герцога, она с улыбкой направилась к ним. Вдруг лицо у нее вытянулось, улыбка погасла.
   – Ваша светлость, вы нездоровы, – прошептала она.
   – Да, я нездоров. Доктор не устает ежедневно напоминать мне об этом.
   – Прогулка вас утомила. Вы должны пойти в кабинет и отдохнуть. Вы знаете, Фредерик, что говорит доктор? Каждый час полежать десять минут с поднятыми ногами.
   К ее удовольствию, Гравенель достал карманные часы.
   – Хорошо. Но я обещал Элизабет провести несколько минут с тетушкой.
   – Разве Адмита здесь?
   – Боюсь, что так, – проворчал он. – К тому же со своей собакой. Да еще в красном бархатном жилете.
   – Адмита? В жилете?
   – Собака, Изабель. Собака.
   Леди Кертон постучала по раскрытым часам в руке герцога.
   – Уделите внимание тетушке Адмите. Затем немедленно в кабинет!
   Едва герцог удалился, леди Кертон воскликнула:
   – Боже, как утомительны эти светские приемы! Я уже ног под собой не чувствую. Наверное, я тоже пойду и дам отдых ногам. Сэр Джеймс, вы позаботитесь о Сидони до моего возвращения?
   – Почту за честь… – начал он, но леди Кертон уже покинула их.
   Девеллин шел с матерью по бальному залу, не различая лиц в толпе. Небрежно приветствовал людей. Механически отвечал на вопросы. Много времени прошло с тех пор, как он был в этом доме. С тех пор как умер Грег, с тех кошмарных дней, которые предшествовали его смерти, когда отец неотлучно сидел у постели Грега. Чтобы успокоиться, мать начала молиться, часто по нескольку часов подряд. Девеллин тоже нашел успокоение, но в бутылке. Они, все трое, жили как бесплотные тени, ожидая по эту сторону того, что с каждым днем становилось все неизбежнее.
   Потом неизбежность стала реальностью, и Грег умер. Его брат. Его лучший друг. Осталась только мать, тихо плачущая, да отец с горящим обвиняющим взглядом. Гнев отца был неудержимым, обвинения – ужасными. И все было правдой. Он считал виновным одного Элерика и продолжал считать до сих пор.
   Сегодня Гравенель приветствовал Джорджа Кембла – сына своего брата, незаконнорожденного молодого человека, которого он никогда прежде не видел, с большей теплотой, чем своего наследника.
   Зато мать встретила Элерика с чрезмерной радостью, поправляла ему шейный платок, щебетала всякие банальности, словно пытаясь отвлечь внимание гостей от Гравенеля, отвергшего родного сына.
   Девеллин улыбнулся, пожал руку джентльмену, с которым разговаривала мать. Внезапно кто-то весьма крепко сжал его свободную руку.
   – Прости, Элизабет, – сказала леди Кертон. – Могу я на минуту забрать у тебя сына? Мне требуется глоток воздуха.
   Улыбка матери застыла.
   – Изабель, ты нездорова?
   Графиня театрально обмахивалась веером.
   – Ничего такого, что не вылечил бы глоток свежего воздуха.
   Несмотря на подозрения, Девеллин с радостью покинул толпу, совершенно не интересуясь, куда поведет его леди Кертон. А графиня вела его в сторону отцовского кабинета, причем шла со скоростью, удивительной для пожилой женщины на грани удушья.
   Кабинет мало изменился со времен его детства. Пока Элерик предавался воспоминаниям, леди Кертон подошла к кожаному дивану возле окна и села с таким видом, будто намеревалась расположиться здесь надолго. Вспомнив свой долг, он хотел распахнуть окно для доступа свежего воздуха, но графиня жестом остановила его:
   – Уловка, молодой человек. Простая уловка. – Я так и думал.
   – Элерик, – решительно произнесла она. – Я хочу с тобой поговорить.
   – Я не очень склонен к праздной болтовне, мэм.
   – Говорить буду я. А тебе нужно лишь проворчать несколько ответов.
   Девеллин искоса взглянул на нее:
   – Я ничего вам не обещаю, мэм.
   – Мне нравится твоя мадам Сен-Годар, – непреклонно продолжала графиня. – Твоя мать считает, что ты влюблен в нее. Это правда?
   – Это правда.
   – И ты собираешься на ней жениться, Элерик?
   Он помолчал, сожалея о поспешном намерении объявить, об этом, а еще больше о том, что рассказал о нем Аласдэру.
   – Полагаю, мы все согласны, что я не слишком выгодное приобретение, мэм. Но да, я просил ее руки.
   Леди Кертон слегка расслабилась.
   – И она сказала…
   – Леди обдумывает мое предложение. Каков будет ее ответ, не могу сказать.
   Казалось, графиня тщательно подбирает слова для очередного вопроса.
   – Элерик, насколько хорошо ты знаешь мадам Сен-Годар?
   – Достаточно хорошо, мэм. И давайте оставим эту тему.
   – Но тебе известны ее привычки и занятия? – настойчиво продолжала графиня. – Ее склонность к общественным вопросам. Что ее заботит больше всего?
   Проклятие! Чего добивается эта сплетница? Тут он вспомнил слова Сидони о том, что леди Кертон о чем-то знает или догадывается.
   – Я знаю все, мэм, – прямо ответил Девеллин – Все, что имеет право знать будущий муж. И вряд ли смогу узнать еще нечто такое, что изменит мои чувства к Сидони. Они неизменны.
   – Я не сомневаюсь в глубине твоей привязанности, Элерик, – отмахнулась графиня. – Ты всегда был из числа молодых людей, которые преданы тем, кого любят. Я имею и виду ее добровольную работу.
   – Добровольную работу?
   Леди Кертон невинно раскрыла глаза.
   – Да. У нее ведь есть занятие, не так ли?
   – Вроде церковной гильдии? Или общества помощи женщинам? – с улыбкой предположил Девеллин. – Она как-то упоминала, что любит шить для бедных. А может, это было вязание. Я не помню точно.
   – Перестань. Мадам Сен-Годар ведет опасную игру, Элерик. Думаю, ты мог догадаться об этом.
   – Ах, это. Я все гадал, затронете ли вы эту тему. Можете не сомневаться, что «добровольная работа» Сидони вскоре закончится.