Карлайл Лиз. Соблазнить дьявола

   – Бонжур, мадам Сен-Годар, – сказал он, пылко целуя ей руку. – Надеюсь, вы в добром здравии?
   – О да, Жан-Клод, благодарю, – улыбнулась она, склоняясь над застекленной витриной. – Боже мой, эта фаянсовая бонбоньерка из новой коллекции?
   – Мы получили ее лишь три недели назад, мадам, – ответил Жан-Клод, показывая в улыбке все свои зубы. – У вас безупречный вкус, как всегда. Могу я послать ее завтра на Бедфорд-плейс? Скажем, как подарок от вашего преданного брата?
   Сидони покачала головой. Она не могла себе этого позволить и, разумеется, не примет ее.
   – Жан-Клод, здесь несколько апельсинов. – Она положила фрукты на стекло витрины. – Они предохраняют от цинги.
   – Мерси, мадам. Это для Марианны с большими глазами, oui?
   – Очень большими, да. И, боюсь, с очень пустым же-пудком.
   – Да, эти бедные сорванцы голодают, – согласился Жан-Клод.
   – Вы правы, но что же делать, – сказала Сидони, затем резко сменила тему: – А где мой брат? В каком он сегодня настроении, Жан-Клод?
   Молодой человек возвел глаза к потолку.
   – Наверху, сдирает кожу с повара, да поможет ему Бог. Они ужасно в плохом настроении, как злобная собака. Осело суфле. – Француз потупил глазам, понизив голос, прошептал: – Мадам, у вас есть что-нибудь для меня? Сидони покачала головой:
   – Не сегодня, Жан-Клод. Я зашла только пообедать с братом и месье Жиру.
   – О, я вас задерживаю! – Молодой человек отступил и махнул в сторону зеленых бархатных портьер, за которыми находились комнаты. – Приятного аппетита, мадам!
   Спустя два часа Сидони допивала бутылку превосходного красного вина в столовой брата над магазином. Еда оказалась безупречной, несмотря на случившееся в кухне несчастье, и если Джордж убил повара, то успел смыть все следы крови. Пока Морис Жиру, близкий друг ее брата, нарезал тонкими ломтиками бисквит, служанка принесла графин портвейна и два бокала.
   – Ешь это, Сид, пока мы пьем свой портвейн, – сказал Морис. – Апельсиновый бисквит особенно хорош, когда приготовлен из свежих фруктов.
   Сидони взглянула на брата:
   – Позволь мне угадать. Марианна с большими глазами?
   – Всем нужно есть. – Джордж пожал плечами. – А раз так, почему бы не съесть апельсины Марианны.
   Засмеявшись, Морис налил в два бокала портвейн. – Джордж, она слишком хорошо тебя знает.
   – Давайте поговорим о чем-нибудь еще, кроме моей христианской благотворительности. Я должен поддерживать свою репутацию.
   Морис повернулся к Сидони:
   – Расскажи нам, дорогая, сколько у тебя учеников этой весной и чему ты учишь их.
   Она рассеянно ковыряла бисквит, думая, что предпочла бы стакан портвейна.
   – Я пока еще даю уроки игры на фортепиано мисс Лесли и мисс Арбакл. Учу хорошим манерам мисс Дебнем и мисс Брустер. Потом есть мисс Хеннеди, которая не умеет ни танцевать, ни петь, ни играть, с трудом отличает вилку для рыбы от ножа для канапе. Тем не менее, отец ухитрился сосватать ее за маркиза Бодли.
   – Господи, – произнес Джордж. – За старого развратника? Я слышал, он почти разорился.
   Сидони кивнула.
   – Бедная девочка в ужасе. Я с нею только до августа, когда назначена свадьба.
   – Ты говоришь о Хеннеди, который занимается чаем?
   – Он самый. У него безобразно громадный дом на Саутгемптон-стрит, недалеко от меня.
   – А Бодли имеет столь же безобразную закладную, чтобы ему соответствовать, – вмешался Джордж. – За последние пять лет, он теряет состояние быстрее, чем леди объем своей талии. Все поместье маркиза в Эссексе не покроет его долгов кредиторам.
   Морис глубокомысленно кивнул.
   – Не говоря уже о том, Сид, что на прошлой неделе он проиграл еще десять тысяч мистеру Чартерсу, – добавил он. – Чтобы расплатиться с долгами, ему не хватит и трех дочерей торговца чаем.
   – У мисс Хеннеди куча денег, – ответила Сидони. – Триста тысяч фунтов.
   – И Бодли невероятно глуп, – процедил Джордж.
   – Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась Сидони.
   – Маркиз напыщенный хвастун и закоренелый извращенец, – ответил брат, поставив бокал. – Давайте надеяться, что до Хеннеди еще не дошли слухи о последней склонности лорда Бодли к красивым морским офицерам. Некоторые из них стоили очень дорого. Обычное дело, когда требуется платить за их молчание после минуты страсти.
   – Боже мой! – Сидони прижала руки к груди. – Это объясняет его потребность в деньгах. И как маркиз находит… находит…
   – Находит своих партнеров? – подсказал Морис.
   – Да.
   – Если они сами охотно это делают или нуждаются в деньгах, он, вероятно, находит их в Сент-Джеймс-парке.
   – В Сент-Джеймс-парке? – повторила она. Морис и Джордж многозначительно переглянулись.
   – Сидони, заинтересованные джентльмены встречаются в определенном месте, – объяснил ей брат. – В последнее время опять стал популярным Сент-Джеймс-парк. Некто идет туда якобы прогуляться и дает знать о своем… интересе, кладя носовой платок в левый карман или держа один палец в жилете.
   – Именно так, – подтвердил Морис. – Но когда жертва Бодли не имеет подобной охоты, маркиз нанимает сутенера. Их жертвами становятся молодые люди, слишком увлекающиеся азартными играми либо оказавшиеся в каком-нибудь компрометирующем положении.
   – Иногда у них единственный порок – бедность, – тихо сказал Джордж.
   – Временами Бодли предпочитает девочек, – прибавил Морис. – Этот ублюдок знает каждую проститутку к востоку от Риджент-стрит.
   – Господи, – простонала Сидони. – Я начинаю понимать. Морис, я, конечно, поведу себя не как леди, но дай мне все же бокал портвейна. Моя бедная мисс Хеннеди! Теперь я почти хочу, чтобы она сбежала со своим корабельным клерком.
   – Своим корабельным клерком? – Морис повернулся, держа чистый бокал.
   – У нее что, есть корабельный клерк? – спросил Джордж.
   – Да, Чарльз Грир, – ответила Сидони. – Он работает на ее отца, и они безумно любят друг друга. Это считается ужасным мезальянсом, так что мистер Хеннеди никогда этого не позволит.
   – В таком случае, моя дорогая, скажи мистеру Гриру, чтоб он поторопился, а то будет поздно.
   – Бежать? Джордж, ты шутишь! Морис протянул ей бокал с портвейном.
   – Боюсь, он не шутит, Сид. Есть кое-что похуже, чем жизнь в нищете.
   – И лорд Бодли относится к их числу, – сказал Джордж. – Кстати, он вдвое старше девушки.
   – Отец лишит ее наследства, если она сбежит. И уволит ее клерка без рекомендации.
   Джордж пожал плечами.
   – Возможно, Хеннеди передумает, когда родится его первый внук.
   – А если нет? – вдруг спросил Морис. – Этот клерк приличный человек?
   – Ну… да.
   – Ты уверена?
   – Я видела его только раз. Он искренний, довольно неуклюжий, а хитрости у него явно нет, в этом я уверена.
   – Сид неплохо разбирается в людях, – подтвердил Джордж.
   – Тогда я дам ему место.
   – Правда, Морис? Но почему?
   – Я сочувствую тем, кому мешают в любви, – холодно улыбнулся Морис. – Кроме того, старый Холлингс просится с октября на пенсию. Если парень может составить опись тканей и вести счета, он сумеет получиться за несколько оставшихся месяцев. Плата не слишком большая, но ребенок с голоду не умрет.
   – Отлично! Вы оба ужасно мне полезны.
   – Мы работаем с высшим светом, девочка моя, – сказал Морис. – Они секретов не хранят. От этого зависят наши дела.
   Сидони засмеялась.
   – Интересно, есть ли что-нибудь такое, чего вы оба не знаете… или не можете узнать.
   – Сомневаюсь, – усмехнулся Джордж.
   – Что касается скандалов, сплетен и разоблачений, – насмешливо произнес Морис, – то у меня есть кое-что особенное.
   – Продолжай, – сказал Джордж.
   – Догадайтесь, кто был последней жертвой Черного Ангела?
   – Я не могу, – призналась Сидони. – Ты должен сам рассказать, Морис.
   Галантерейщик улыбнулся.
   – Этот глупый молокосос лорд Френсис Тенби.
   – Думаю, он самый подходящий кандидат и заслужил это.
   – У него ужасный вкус в отношении жилетов, – согласился Морис. – И я слышал, он еще испорченный и немного раздражительный. Конечно, сейчас он пытается замять этот маленький эпизод с Черным Ангелом, но слуг молчать не заставишь.
   – И что говорят слуги? – поинтересовался Джордж.
   – Вроде бы Черный Ангел прихватил сапфировую булавку для галстука ценой в сто фунтов, – прошептал Морис. – И оставил беднягу связанным, с кляпом во рту и голым в едущем дальше наемном кебе.
   – Связанного, с кляпом во рту и голого? – прошептала Сидони. – Великолепно! Скажи, Морис, а что говорят об этом Ангеле? Кто, по мнению людей, он или она?
   – Униженная любовница. Возможно, актриса. Вот почему она продолжает являться в разном обличье и выбирает только богатых, влиятельных мужчин. Она разгневана. И мстит. Не говоря уже о собственном развлечении.
   Сидони улыбнулась.
   – А несчастные жертвы знают, почему выбраны именно они?
   Джордж с Морисом переглянулись.
   – Говорят, Ангел вообразила себя кем-то вроде Робин Гуда, – объяснил ей брат.
   – Кому же она тогда все отдает? – подняла брови Сидони.
   – Я не знаю наверняка.
   – И не можешь узнать, Джордж? – поддразнила она. – Я думала, ты все знаешь.
   – Я могу все узнать, – поправил он. – Если требуется. А мне совсем ни к чему знать, кто она или кому она помогает.
   Сидони вызывающе посмотрела на брата:
   – В таком случае я хочу, чтобы вы кое-что разузнали. Очень интересующее меня. Людям с вашими талантами это будет совсем нетрудно.
   – Ради Бога, девочка, – согласился Джордж. – Что бы ты хотела узнать?
   – Я хочу знать, кому принадлежит дом почти напротив моего.
   – Сид, я хорошо осведомлен насчет слухов и преступлений, но я не занимаюсь владельцами домов в Блумсбери.
   – Это же пустяки. Джентльмен, аристократ, как мне говорили, содержит этот дом для своих любовниц.
   – О! – дуэтом произнесли Морис и Джордж.
   – Бедные женщины меняются чаще времен года, – пожаловалась Сидони. – Мне просто хочется узнать его имя, йот и все.
   – Какой номер дома? – спросил Джордж.
   – Семнадцать.
   Морис нахмурился.
   – А женщина блондинка? Или брюнетка?
   – Рыжая. И, судя по манерам, актриса. Выехала сегодня, прямо в безумном состоянии. Но блондинка тоже была, этой зимой. Палевая блондинка с семенящей походкой и острым подбородком. А до нее – итальянская танцовщица. Кажется, по имени Мария. Она уехала в слезах. Должно быть, он слишком жесток.
   – Полагаю, джентльмен, о котором ты говоришь, это лорд Девеллин, – тихо произнес брат.
   Мужчины переглянулись.
   – Сид, это довольно высокий человек? – уточнил Морис.
   – Я никогда его не видела. Он приезжает в карете или наемном экипаже.
   – Карета заметная?
   – Разумеется.
   – Можешь описать его герб?
   – Конечно. – Закрыв глаза, Сидони описала.
   – Это лорд Девеллин, – повторил Джордж. – Тут нет сомнений.
   – Да, – согласился Морис. – На прошлой неделе я продал ему пару жилетов. И видел его экипаж.
   – Великолепно. – Сидони отложила салфетку. – Лорд Девеллин. А кто-нибудь из вас знает его клуб?
   – «Бифштекс», яхт-клуб и «Уайте», когда они пускают его. А почему ты спрашиваешь? – Джордж подозрительно поднял брови.
   – Еда, парусный спорт и крикет, – сказала она, игнорируя вопрос брата. – К тому же игрок, полагаю?
   – Разумеется, – ответил Морис. – Обычно у Крокфорда.
   – Опасное место.
   – А еще в любой паршивой таверне или грязном притоне, который примет его, – процедил Джордж. – Он пьет как мучимая жаждой свинья, и ему на все наплевать.
   – Это не совсем так, Джордж, – возразил Морис. – Он ведь купил жилеты у меня.
   – Значит, ты сам знаешь, что говорят об этой свинье. Даже слепой боров иногда находит трюфель, – фыркнул Джордж. – И ты говорил мне, что ткани выбирает его камердинер.
   – Хорошо, дорогие мои знатоки. Но где же обитает этот человек эпохи Возрождения?
   – Ради Бога, Сид. – Ее брат начал раздражаться. – Этого человека все называют Дьяволом с Дьюк-стрит. Представь себе. А теперь, может, покончим с разговорами о Девеллине? Я нахожу эту тему в высшей степени скучной.

Глава 3
Избранное общество «Бифштекса»

   Клуб «Бифштекс», попросту говоря, был сборищем бесшабашных гуляк, любящих петь непристойные песни, утолять аппетит кусками мяса с кровью и поглощать неимоверное количество портвейна до того, как сесть за такую же бесшабашную игру. Слова «подагра» не существовало в их словаре, поскольку они протягивали ноги раньше, чем их могла одолеть эта ужасная болезнь.
   Члены клуба собирались там по субботам, их количество было ограничено количеством мест за столом. Надежду вступить в «Бифштекс» давало только освобождение места в результате смерти, умопомешательства или неплатежеспособности его членов. И таких случаев, к сожалению, оказывалось немало. За свою столетнюю историю клуб не раз переезжал туда-сюда и в настоящее время занимал одно помещение «Лицея», неподалеку от Ковент-Гардена.
   Черный Ангел без труда обнаружила вход и теперь ждала, укрывшись в тени на противоположной стороне улицы. Рыночные торговцы давно разошлись по домам, и сейчас тротуары заполняли толпы искателей развлечений, направлявшихся в кафе и театры. Мимо нее прошли двое смеющихся мужчин в поношенных коричневых сюртуках. Затем прогрохотала телега пивовара, завернувшая со Стрэнда и на минуту перекрывшая ей обзор. А когда телега проехала, Черный Ангел, наконец, увидела его в толпе, выходящего из Лицея». Она была уверена, что это он. Его рост и ширина плеч не позволяли ошибиться. Волосы темные, возможно, каштановые, одет, похоже, во все черное. После нескольких минут смеха и прощаний он с двумя приятелями отделился от толпы и вышел под свет газового фонаря. На миг она испугалась, что совсем уж лишилась рассудка. Маркиз Девеллин возвышался над своими друзьями, а его плечи выглядели под распахнутым пальто чересчур широкими, словно пивной бочонок.
   Хотя не это заставило дрогнуть ее сердце, а его глаза – безжизненные, холодные, как серый гранит, и ужасающе циничные, будто он знал об окружающем мире больше, чем дозволялось знать. На миг Черный Ангел ощутила странное чувство родства с этим человеком. И его смех, звучавший на улице, теперь казался ей фальшивым.
   Ни одной кареты с гербом у «Лицея» не было, и трое муж чин, что довольно странно, пешком направились к Флит-стрит. Тогда она уже начала беспокоиться, куда может ее завести маленькая проказа. К счастью, после нескольких минут быстрой ходьбы троица завернула в «Чеширский сыр», излюбленную таверну литераторов. Прождав около получаса в тени аллеи, она зашла внутрь, но загроможденность столами и скамейками не позволяла ей незаметно вести наблюдение. Сквозь толпу возле бара она пробралась назад к выходу, избежав худшей опасности, чем плотоядные взгляды и щипки за ягодицы.
   Спустя час они снова появились на улице, походка была уже не столь энергичной, но шаг оставался твердым. Густой туман с Темзы заглушал стук лошадиных подков и скрип колес экипажей, проезжавших по улице. Маркиз шел непринужденным шагом, пока троица обходила собор Святого Павла и направлялась в Чипсайд. Когда они спустились по Я крутой лестнице под табачный магазин, стало ясно, что их Я цель – отвратительный притон Галларда.
   Она знала, что для нее вход туда закрыт. Еще спустя два Я часа, когда она уже с тоской думала о теплой постели, намеченная ею жертва, наконец, вышла и, пошатываясь, двинулась в еще более опасный район Ист-Энда. Проклятие, Девеллин или очень смел, или очень глуп. Она плотнее запахнула плащ и нащупала свой нож.
   Мужчины остановились на Куин-стрит, чтобы закурить сигары, потом свернули к реке и перешли мост, громко разговаривая по обычаю людей, которые слишком много выпили. Она поотстала, хотя это теперь не имело значения. Она поняла, куда они направляются.
   «Якорь» был старой гостиницей на берегу реки, где частенько собирались пираты, контрабандисты, воры, а порой и важные птицы, желающие позабавиться. В «Якоре» посетители могли получить все, что им требовалось: опиум, контрабандный бренди, плотские утехи на любой вкус.
   Черный Ангел знала это место, правда, не очень хорошо. Маркиз с приятелями исчез за дверью, и она, выждав минут десять, тоже вошла. Небритый, усталый владелец гостиницы даже бровью не повел, когда она постучала золотой гинеей о стойку перед ним и спросила заднюю комнату, вдали от реки.
   Наверху она распахнула окно и быстро осмотрела наружную стену гостиницы. Темно. Пустынно. Крепкая сточная труба, низкая садовая стенка. То, что нужно. Она сбросила плащ, открыла маленький саквояж, подкрасила губы и спустилась в бар. Там было темно, но она все же разглядела, что Девеллин и его товарищи сидят недалеко от входа, занятые игрой в карты с тремя довольно грубыми типами. Проходя мимо, она кончиками пальцев скользнула по плечу соседа Девеллина.
   Но обернулся маркиз и немигающим взглядом проводил ее.
   – Чего тебе налить? – спросил бармен, когда она подошла к стойке.
   – Пожалуй, глоток атласного, дорогуша. Облокотившись на стойку бара, она повернулась, чтобы оглядеть помещение. Большинство столов было занято, пахло застоявшимся табачным дымом и кислым элем.
   Бармен подвинул ей выпивку и наклонился.
   – Должен предупредить, мисс, – тихо сказал он. – Мы не хотим тут никакого беспокойства.
   Она с деланным удивлением повернула голову:
   – О чем ты, дорогуша? Я что, похожа на ваше беспокойство?
   Проститутка в красном бархатном платье сразу привлекла внимание Девеллина. Вряд ли можно было не заметить, как ее рука, на удивление чистая, с длинными пальцами, ласкающе скользнула по плечу Аласдэра Маклахлана. Но Аласдэр этого не заметил. На столе была его ставка в пятьдесят крон, а в руке, дрожавшей от возбуждения, полная горсть карт. Ему сейчас не до согревания простыней с какой-то девкой.
   Не должно было занимать это и Девеллина. Но поскольку он проигрывал, то искал повод немного отвлечься и смотрел, как проститутка, облокотившись на стойку, заказала себе джин. Господи! Она явно не в его вкусе. К тому же высокая, с грудью, которая чуть ли не выпадала из декольте, едва прикрывавшего соски. Кричащая рыжина ее волос так резко контрастировала с бархатным платьем, что ее вид мог бы остановить почтовую карету. Опершись локтем на стойку бара, девка нагло обозревала шумное помещение. Короче, она выглядела тем, кем и была, – безвкусно разодетой портовой шлюхой с большой грудью.
   Но ее глаза… Они совсем не соответствовали вульгарному облику. Это были глаза проницательной, умной женщины. Девеллин продолжал наблюдение, пытаясь определить их цвет. Скулы у нее довольно высокие, они придают ее лицу кроличье выражение, зато рот неплох, в уголке крошечная мушка, чем-то досаждавшая ему. Но женщина, опустив ресницы, все еще смотрела на Аласдэра.
   Это начало раздражать его. Заказав вторую бутылку бренди, Девеллин протянул руку за картой. Человеку, столько выпившему, как он, видимо, не следовало продолжать игру. Но Аласдэр настаивал. Конечно, ведь ему сегодня везло. Чего не скажешь о Девеллине. К несчастью, он должен был это признать.
   Женщина снова прошла мимо, теперь задев бедром стул Аласдэра. Напрасно. Тот держал целую кучу пик, достаточную, чтобы обыграть всех и очистить от денег весь стол. Он был опытным игроком.
   Маркиз отодвинулся от друга и начал размышлять, чем бы ему заняться. Сам не зная почему, он хотел проститутку в красном платье, дьявол побери. Хотел, и все. Может, его просто раздражает ее упрямство? За целый вечер она ни разу даже не взглянула на него, что странно. Женщины всегда это делали, хотя бы по причине его габаритов. Возможно, собиралась подразнить его. Или он вообще не в ее вкусе? А может, и в ее? Попрощавшись с друзьями, маркиз забрал все, что осталось от его денег, и пошел выяснять.
   Да, он явно в ее вкусе.
   – Чего надо такому большому здоровому самцу, как ты? – усмехнулась она. – Думаю, с тебя следует просить дополнительно.
   Маркиз схватил ее за руку и потащил к лестнице.
   – Тебе может настолько понравиться, что ты отдашь назад мои деньги.
   На полпути Девеллин остановился. Дьявол, он кое-что забыл. Он развернул ее лицом к себе:
   – Как тебя зовут, женщина?
   – Руби. – Несмотря на ужасный просторечный выговор и странный голос, режущий слух, имя было произнесено так вкрадчиво, что у него побежали мурашки. – Руби Блэк.
   Похоже, Руби Блэк, знала, что делать. Слава Богу. Он сейчас не в том настроении, чтобы обучать девственницу или ограничиться кратким совокуплением. Уход Камелии оставил у него чувство утраты и сексуального разочарования. Он в настроении иметь женщину, которая может предаваться этому занятию усердно и весьма долго.
   – Сколько за всю ночь, Руби?
   – Право! – жеманно сказала Руби.
   Но цену назвала. И он с радостью согласился. Убрав деньги, она взглянула на него из-под густых темных ресниц.
   – Я – Девеллин, – буркнул он в качестве представления.
   Комната Руби была узкой, неубранной, одна чадящая сальная свеча давала больше вони, чем света. Мебель старая, пол дощатый, но крепкая дубовая кровать, похоже, могла выдержать его вес. Да и какое дело ему до обстановки? Он хотел того, за чем пришел.
   Руби провела руками по его груди, затем дразняще коснулась живота.
   – Ага, твое нечто особенное, да, мистер Девеллин? Она прижалась к нему, задев бедром уже выступающую плоть, и во мраке он заметил, как расширились ее глаза.
   – Не хотела б увидеть его, когда ты станешь, трезв как стеклышко.
   Девеллин был польщен. Хотя и не должен бы. Он сейчас полупьян, а женщина просто купленная услуга, и все это лишь хитрость, игра. Но что-то необычное было в ее лице, и ему вдруг захотелось выяснить, что именно.
   – Проклятие, – сказал он. – Почему здесь так дьявольски темно?
   Руби, судя по голосу, обиделась.
   – Я зарабатываю лежанием на спине, дорогуша. А свечи в «Якоре», знаешь ли, пенни за штуку.
   Он попытался отступить, но маленькая теплая ладонь сжала его плоть.
   – Теперь не уходи, – с некоторым отчаянием прошептала Руби.
   Отчаяние – это хорошо. Девеллину нравилось в его женщинах отчаяние. Дьявол, она не его женщина. Она только портовая шлюха. Господи, нельзя же настолько терять голову. Девеллин схватил ее за руку и притянул к себе.
   – Слушай, женщина, – процедил он, – я надеюсь, ты опрятна?
   Руби смерила его наглым взглядом.
   – Я не собираюсь оставлять тебе подарок на память, если ты думаешь это, мой расчудесный.
   – Хорошо, – сердито проворчал он. – Теперь мне только не хватало еще заразиться триппером.
   Руби отдернула руку и отступила.
   – Слушай, мистер Девеллин. Тут много богатых парней, готовых платить за то, что я продаю. Если ты не хочешь это, дело твое. Просто иди дальше, устраивает?
   Дьявол побери, уходить маркиз не хотел. В этой женщине, было, кажется, нечто особенное. Но что? Он даже не успел этого понять, и все-таки он ее хотел. Неизвестно почему. Он подумал, что ему хочется ощутить запах похоти на ее коже. Девеллин попытался сдернуть с плеч дешевое бархатное платье, чтобы совсем обнажить ее грудь, но Руби оттолкнула его руку:
   – К чему твоя спешка?
   – Я заплатил. Какое тебе дело?
   Она слегка отстранилась.
   – Ты очень большой, мистер Девеллин. Вдруг мне следует бояться тебя?
   – Не думаю. – Он попытался улыбнуться.
   – Я все-таки немножко опасаюсь, – призналась она. – По-моему, громадными жеребцами вроде тебя нужно чуть-чуть управлять.
   – Управлять?
   – Двигайся медленно, – прошептала она. – Такое дело требует времени.
   – Как ты предлагаешь это делать?
   – У меня есть способы, – ответила Руби. Ее голос звучал возбуждающе. – Можешь считать, это моя особенность.
   – Правда? И что же это за особенность, дорогая?
   Помолчав, она сказала:
   – Я могу заставить тебя просить об этом, Девеллин.
   – Вряд ли. Я человек простой, без затей, Руби. Я не требую ничего особенного. Мне будет достаточно усердной скачки.
   В тусклом свете он различил ее недовольную гримасу. Она совсем его не боялась, хотя он встречал женщин, которые боялись. Но Руби просто решила немного поиграть с ним. И что здесь плохого? Он устал от карт, устал таскаться с друзьями от одного притона к другому в поисках чего-то еще не виденного, не полученного или не испытанного. В общем, устал от жизни.
   И определенно слишком устал от поисков любовницы. Но, увидев эту рыжую, он понял, что не может обойтись и без нее. Руби казалась недовольной. Должно быть, его особенность – разочаровывать женщин. Неожиданно для себя, и весьма безрассудно, Девеллин решил не огорчать эту женщину.
   – Ладно, Руби, – прошептал он, грубо прижав ее к твердой выпуклости штанов. – Можешь испробовать твои способы. У меня целая ночь впереди, чтобы получить от тебя все, что я хочу.
   Она улыбнулась, ее руки скользнули ему под сюртук, и Девеллин позволил ей снять его, услышав вздох удовлетворения.
   – Там даже ни унции подкладки?
   Он убедил ее в этом, прижав к своим бедрам, и она хрипло сказала:
   – Да, это настоящий конец распирает твои штаны.
   Девеллин с кривой улыбкой смотрел, как ее пальцы ощупывают плоть сквозь шерстяную ткань. Замечательное ощущение. Удивительное.
   – Поговори со мной. Ты сказал, что согласен медленно. Ведь так? – спросила она, расстегивая пуговицы жилета.